Текст книги "Когда талант смеется"

2 глава. Процесс создания нового «Я»

Я помню, как все начиналось. Прошло так много времени, но такие важные события всегда встают в памяти, словно произошли вчера.

– Неужели не отступишь? – спросил Атлахт, пока открывал дверь в девятый корпус.

– А вы мне дадите? – холодно осведомился я. Вам самому не смешно? Я раскусил вас и теперь требую стать черным дельцом – как будто вы дадите мне шанс вернуть мою жизнь в прежнюю колею.

– Напиток Забвения всегда при нас, – улыбнулся Церизи.

– Он не бесконечен. И я не отступлюсь. Что за вопросы? Я давно сделал выбор. Выжить.

– Но ты им воспользовался.

– Разве не вы всучили его мне в руки, чтобы я отдал его друзьям?

Мы шли по коридору. Технический корпус, несмотря на всю его скрытность и таинственность, внутри не представлял ничего особенного. Но разве это действительно так?

Знаете, у них есть прекрасная возможность от меня избавиться. Я сам лично изменил память дорогим друзьям и одноклассникам – никто искать меня не будет. Но они этого делать не будут.

Мы зашли в кабинет. Небольшой, в нем кое-как умещались пять столов со стульями. Атлахт прошел к своему столу и снял с выдвижной полки два маленьких зеркала с ручками. Зачем?

– Ну-ну, радуйся. Теперь мы с тобой прикоснемся к запрещенным знаниям.

Наверное, мое полное мрачных сомнений лицо так его позабавило, что Атлахт даже улыбнулся. Нет, нет, давай без сарказма, Ахилл. Молчи, молчи, пусть сначала знания даст, потом можно издеваться.

– Ты уже знаешь этот принцип зеркал. На самом деле, овладеть им может любой, просто только наши дельцы пользуются подобными приспособлениями очень часто. А так, мало, кто о нем знает.

– Меня учил Кирес, ваш учитель.

– О да. Надо бы к нему как-нибудь зайти. Плохой из меня ученик.

Молчи. Пусть говорит себе. Знания, Ахилл. Знания. Тебе нужны знания.

– Держи, – отдал мне зеркала и направился к двери. Он уходил, а я стоял, как идиот, и молчал.

– Подожди! Что мне делать? – спросил я, выставив вперед руки с зеркалами. И как он мог так меня оставить?

– Я буду у главной двери в технический корпус, – сказал Атлахт. – Расстояние небольшое, а ты должен очутиться возле двери до того, как я выйду из корпуса. Времени у тебя, – учитель показательно вскинул руку и посмотрел на часы, – три минуты. Так уж и быть, пойду медленнее. Не успеешь – проведешь ночь здесь. Утром я сюда приду.

И вышел.

…

…

У меня просто нет слов.

Как?

Внезапно и совсем неудивительно на меня напала паника. Что делать, елки-палки? ЧТО ДЕЛАТЬ?

Успокойся. Кирес, город Дирхам, ты это уже проходил в начале года. Так, зеркала. Зеркала были по разные стороны. Разные…

Взял зеркала по одной в каждую руку. Развел в стороны. Что дальше?

Да, я смотрел в них по очереди. Так и сделаю.

Приходилось поднимать руки и расставлять их так, чтобы зеркала оказались на одном уровне с лицом. Моя испуганная морда сразу же отражалась на зеркальной поверхности. Соберись.

Что я делал тогда?

Посмотрел в зеркало в одной руке и медленно перевел взгляд на другую. Меня вновь охватил озноб. Отражение в первом зеркале улыбнулось мне! Внезапно я вспомнил, что надо делать. Место… место… место. Главная дверь у входа!

Возникло чувство, что меня легонько ударили сзади по голове. Я начал падать вперед и закрыл глаза. Порыв воздуха – и я перестал дышать…

– Ты долго так собираешься стоять? – раздалось над ухом. Что-то больно ударило меня, и я упал назад.

Когда ко мне снова пришла ясная осознанность, я увидел стальную дверь в технический корпус и Атлахта Церизи, который спокойно вышел и провел пальцем по сенсору, после чего дверь автоматически закрылась на ночь.

– Вставай, здесь холодно.

Я послушался. Дело не в моей верности, а логике. Что мне было делать на полу?

– Зеркала отныне твои. Ручки складные, так что легко поместятся в карман. Ты можешь перемещаться в пространстве, не только зная место, но и просто называя его. Но за точность не отвечаю. Поэтому всегда будь аккуратен в формулировке.

В этот момент я заметил, что зеркала до сих пор в моих руках. Я постиг еще одну тайну.

Это еще что за место?

– Святая святых нашей академии, – сообщил Атлахт. – Единственное место, в которое может зайти не каждый делец.

– Забавно, – упс, я сказал это вслух.

Внушительная дверь в виде двери сейфа пугала своими громадными размерами. Вот уж действительно не взломать и не пройти.

– Так что это?

– Место, где мы храним таланты и машины Дэуса. Ты просто не представляешь, сколько защиты здесь.

Атлахт нажал на непонятные кнопки, дотронулся до сенсора одной рукой, затем другой. Приблизил свое лицо, которое считал луч, затем…

– Да сколько всего проверок нужно пройти, чтобы зайти сюда? – нетерпеливо спросил я.

– Неоправданно много, – кивнул Атлахт.

Через какое-то время мы все-таки смогли зайти внутрь. Еще до того, как моя нога ступила на мраморный пол, я почувствовал холодный ветер из хранилища.

– Нам туда, – Атлахт указал вглубь комнаты.

Мы проходили мимо длинных рядов с металлическими коробками. Каждая из них аккуратно лежала на отведенном ей месте, и не дай Бог дотронуться хотя бы до одной. Атлахт остановился. Только тогда я заметил на коробках сенсор с надписью.

– В таких ящиках мы храним таланты и машины. Здесь понадобится лишь твоя рука, – с этими словами учитель опустил руку на коробку, и та удовлетворительно пискнула. После нескольких секунд верхняя часть коробки медленно открылась и представила нам пустое пространство с металлическими прутьями.

– Что за палки? – спросил я.

Учитель вытащил из внутреннего кармана машину Дэуса и аккуратно положил ее на прутья. Неожиданно они вдруг оживились и опутали машину всеми своими подвижными конечностями, которые я ошибочно принял за прямые. Машина оказалась опутана в металлическое нечто и медленно опустилась на дно коробки. Без всякого звука она закрылась и превратилась в обычный металлический ящик без всяких сияющих сенсоров.

– Вот так мы и храним самое драгоценное.

Потрясающе. Я ни на миг не сомневался, что ничто не пробьет сию махину. На какой-то миг пришло облегчение, что таланты после кражи будут в безопасности… до того, как их продадут.

Какое же все-таки грязное это дело.

В темной комнате нас трое: Атлахт и Родригес Церизи и я. Темно, и только маленькая лампа откидывает силуэты трех фигур. Я впервые нахожусь в комнате Атлахта Церизи в жилом корпусе.

– Всегда знал, что наша работа – полная глупость… Но чтобы настолько… – говорит Родригес.

– Остынь. Ты всегда это знал, – отвечает Атлахт. Невероятно мрачно.

– Что мы будем делать? – спрашиваю я.

В конце концов, это я привнес в их жизни столько мрака и правды. Все так. Правда бывает жестокой. На столе сидят два ворона – Сиг и Эсиг. Клювы перевязаны веревкой, которая удерживает их от лишних слов. И веревки же мешают им двигаться, как и взлететь.

– В самом начале, когда мы только пришли на работу, – начинает Атлахт, – нам сказали завести свои тотемы

– Это плохая часть вас, разве нет? – уточняю я. – Вы никогда не сделаете вреда ученикам, потому что все злые помыслы заключены в них.

– Так нам и говорили, – горько подтверждает Родригес. – Только неужели то, как они себя ведут, раньше тоже было нашей частью?

Мы взглянули на воронов. Они молчали и смотрели умоляющими глазами. Но где в нас эта жалость?

Она неприемлема.

– Кто-то стоит во главе всего этого, – говорю я. – Тотемы… Что за чушь. Как вы на это согласились?

– Это было условием для работы, – глухо отвечает Родригес, – единственное условие.

– Как и работа черных дельцов? – с сарказмом замечаю я.

– Кто бы говорил. Разве не ты сам согласился на эту работу? – холодно усмехается Атлахт. – Ты не можешь нас судить.

– Но в чем-то это справедливо, – задумчиво говорит Родригес. Атлахт удивленно уставился на него. – Только подумай, что мы делаем с нашей жизнью? Так нельзя.

– Мы столько добились, и сейчас ты заявляешь, что готов бросить все?

– Готов. Я давно думал.

– Прекрати! Это не шутки! – со злостью заявляет Атлахт. От своих чувств учитель мечется по комнате, словно разъяренный зверь. – Столько лет труда! Сколько лет! Не смей отказываться!

– Я не прошу тебя уходить вместе со мной. Я уйду сам.

– Нет!

– Атлахт…

– Мы начинали это дело вдвоем, вдвоем и закончим! – стукнул по столу Церизи.

– Нет. Это дело начинал ты, и не только ради себя. Я – твой брат, но то, ради чего ты это делаешь… Извини. Я уйду из академии.

На какое-то время наступает тишина. Атлахт подходит к своей кровати, садится на нее и опускает голову вниз. «То, ради чего ты это делаешь». О чем они? Что они скрывают? Я наблюдаю эту сцену, как третий участник драмы, и понимаю одну вещь – они ни за что об этом не скажут.

– А что будет со мной? – спрашивает наконец Атлахт.

– Живи тем, ради чего ты и отправился в академию, – отвечает Родригес, который как стоял на месте с самого начала, так и стоит. Словно он сразу был уверен в своем решении. – Я поддержу тебя в любом случае, что бы ты ни сделал.

Я не хочу вклиниваться в их разговор, но любопытство тоже жжет мою душу. Что делать? Скажите мне.

– Вы уходите? Зачем? С тотемами проблема решится: уничтожьте их, а сами скажите, что вороны погибли на задании, – начинаю я разъяснять проблему.

– Не то, Ахилл. Совсем не то, – отвечает Родригес. – Тебе тоже не стоит оставаться здесь. Освоить машину Дэуса для тебя не проблема, лучше уходи с академии.

– Нет! – вскидывает голову Атлахт. – Это твой выбор, не вводи в это еще и его!

– Почему мне не стоит здесь оставаться? – спрашиваю я.

– Черный рынок… Неужели тебе нравится красть таланты? Понимаю, у нас только один мотив…

– Вот именно! Мы просто хотим выжить! – ввязывается Атлахт. – Оставь его, Ахилл будет жить. А что буду делать я? Ты мне нужен!

– Нисколько, – качает головой Родригес. – Я уже давно перестал тебе помогать.

– Но все равно… Ты…

– У меня тоже есть жизнь. Тебя это удивляет?

Атлахт молчит. Сколько всего непонятного и загадочного… Что же тут происходит?

– Я ухожу. Расценивайте это как побег. Извини, – ставит точку Родригес, – тотемы нам больше не нужны. Чем быстрее мы от них избавимся, тем быстрее это закончится.

– Для кого?

– Для меня, – прямо заявляет Родригес.

Братья тяжело вздыхают, Атлахт встает с кровати. Я подхожу к окну и раскрываю его. С тех пор, как я стал работать черным дельцом, многое мне стало непонятным. Родригес хватает обоих воронов за ножки. Те пытаются вырваться, но Церизи еще сильнее затягивает веревки. Атлахт берет нож с табуретки и приближается к нам. Они долго стоят над своими тотемами, а я просто думаю. Тяжело им будет уничтожать тех, кто так долго поддерживал их плечо? Оказалось, правда.

– Ахилл, дай пистолет.

Тяжело. Я лезу в карман за маленьким оружием со снотворным в пулях. Не можете смотреть в глаза? Я вспомнил вчерашнего парня, Форола Гарпини. Он умер быстро. Но я глаз не отвел, хоть тот смотрел на меня. Я понимаю, что делаю.

Два бесшумных выстрела – и маленькие черные глазки воронов закрываются. Атлахт перехватывает нож поудобнее и заносит над тельцем. Тут моя храбрость отходит на второй план. Я отвожу глаза. Но до этого успеваю увидеть, как по столу скатилась кровь. Что хорошо в машине Дэуса – она забирает талант быстро. Словно я даю человеку снотворное, после которого он засыпает. Красивая смерть. Без крови, ран и порезов.

Я отворачиваюсь к стене и смотрю туда. Слышится еще один замах ножа и неприятный звук. С меня достаточно. Я снова смотрю на силуэты возле стола и понимаю, насколько эмоции стали застилать их разум. Они стоят ко мне спиной, но на какое-то мгновение я захотел взглянуть в их глаза. Что в них сейчас отражается? Где ваша хваленая храбрость, которой вы так гордились?

И это все происходит на моих глазах. Вы могли дать мне шанс уйти и не заставлять смотреть на это.

В любом случае, люди наверху могут об этом узнать.

Атлахт резко разворачивается и подходит ко мне с ножом в руке.

– Никто в этой комнате об этом не скажет.

– Ты так в этом уверен? – спрашиваю я, стараясь не смотреть на нож, с которого падают капельки крови.

– Есть тут хоть один человек, которому ты можешь доверять?! – неожиданно разозлился Атлахт. – Мы верим тебе. Будь также вежлив, поверь нам и держи язык за зубами.

Так омерзительно смотреть, как кровь капает со стола. Какое счастье, что убирать не мне.

Если бы я был чуточку умнее… Если бы я хоть раз задумался о том, что меня ждет в будущем, возможно, я бы не пошел по этому пути. Возможно, судьба через подобные уроки хочет чему-то меня научить. И пока я это не осознаю, придется делать и делать ошибки до самой смерти. Но если это моя судьба и я действительно должен что-то понять, то я приму.

И стану сильнее.

3 глава. Шаг вниз и чужая жена

– Тебя не видно на лекциях, – сообщает нежный голос.

Дело происходит в столовой академии Инзениум, и я одиноко сижу за столом в полупустом обеденном зале. Шаргера садится напротив меня со своим подносом еды.

– Тебя это волнует? – как бы напоминая, что это она все время не замечала меня.

– Я не стерва, – заявляет она. – У меня есть душа.

– А что означало твое поведение до этого момента? – издевательски спрашиваю я. – Отголосок гнилой души?

– Последствия нормального разума, – парирует Шаргера, а затем поясняет: – наши группы враждуют.

– Чувствуешь себя Джульеттой? – не отстаю я. – Тогда ты слишком высокого мнения о себе и обо мне.

– Почему о тебе?

– Ромео здесь нет.

Эта ситуация напоминает сценарий дешевого авантюрно-романтического сериала, который портит донельзя саркастичный отвратительный и хладнокровный герой как я. Неа, не будет у сериала рейтингов.

– Дело не об этом. Я волнуюсь за тебя, – говорит Шаргера.

– И что дало тебе повод волноваться за меня? Даже нет, какое право у тебя есть делать это?

– Мы друзья, – холодно сообщает девушка.

– Звучало бы очень мило, если бы это было правдой, – о да, я источал сарказм.

– Это правда, – начинает злиться Шаргера.

– Как любят люди заблуждаться.

Я вижу, как ее кулаки угрожающе сжались, ногти впились в ладонь. Наверное, больно.

– Я в себе уверена.

– Психически больные тоже так говорят. Ты в палате номер шесть, случайно, не сидела?

– Представляешь, нет! Даже не в психбольнице.

– Ааа… Сбежала, значит.

– Я нормальная!

– Я не был бы так в этом уверен, – продолжаю я издеваться.

– Ты не уверен в себе?

– Сомнения – удел человеческий, разве нет?

– Сомнения – удел идиотов!

Вот тебе и разговор. На секунду мы замолчали. Но только на секунду.

– Хочешь сказать, что я идиот?

– Я этого не говорила.

– Ты уверена?

– Уж в этом-то я уверена! – раздается по всей столовой, и моя соседка в ярости встает с места. Несколько голов заинтересованно повернулись в нашу сторону.

– И это тоже правда?

– Это правда.

– Как люди любят заблуждаться, – мы возвращаемся к началу. Этот фарс начинает мне надоедать.

– Что тебе нужно? – мой голос кажется усталым.

– Да что с тобой случилось?

– Я в порядке. Но чего добиваешься ты?

– Ты не в порядке, – утвердительно заявляет Шаргера.

– Ты уверена?

– Перестань задавать этот вопрос! – раздражительно говорит она.

– Я намекаю тебе.

– На что?

– Этот разговор ни к чему не приведет. Повторяю, я в полном порядке, – последнюю фразу я говорю отчетливо, делая маленькие паузы после каждого слова. – Твои волнения порождают стресс, стресс сказывается на организме, а отсюда идут болезни.

– О, ты волнуешься за меня? – язвительно спрашивает Шаргера.

– Нет, за медикаменты в медкорпусе. Из-за таких, как ты, истощаются запасы академии.

– О, ну спасибо, милый! Я лишь хотела помочь!

– Не суйся в чужие дела. Ненужная помощь может только мешать, а такие люди очень надоедливы.

Шаргера молча стоит, вот-вот готовая взорваться. Мы долго смотрим друг на друга, как вдруг я начинаю чувствовать тепло. Что-то приятное ворвалось в душу и теперь согревает внутри. Хочется улыбнуться, обнять весь мир и почему-то вдохнуть свежего воздуха. Приятное чувство. Но не мое.

– Хорошая попытка. Спасибо за эмоции. Но что это изменит во мне? – говорю я, и приятное чувство исчезает. Пустота.

К моему удивлению, Шаргера глубоко вздыхает, успокаивается и спокойно продолжает:

– Что я точно знаю, так это то, что за сарказмом скрывается тоска. Злые люди всегда по-своему несчастны. Если они не меняются, то в какой-то период начинают терять все самое дорогое. Считай, что у тебя это уже началось.

С этими словами она вышла из столовой.

Какой смысл играть в доброжелательность? Лучше никому не доверять. Ведь даже она чего-то хочет от меня.

Мое утро начинается просто превосходно.

В техническом корпусе тоже никого нет. Черные дельцы стараются быть как можно незаметнее, поэтому на пары ходят все. Не, я тоже старательный ученик, просто в тот день у меня отменили пары. Вот так-то. Не получилось у вас сделать меня двоечником.

Не сказать, что я люблю учебу… Ну ладно, признаюсь, я лично ненавижу. Между мной и учебой нет симпатии, так сказать, безответная любовь с ее стороны. Но, к сожалению, чтобы избавиться от учебы, есть только один выход – учиться на «отлично». И это не шутка. Путь человека, который плохо учится, лежит на дополнительных занятиях, постоянных терках с учителями и неудачной репутации. Мне такого счастья не надо.

Я сижу за своим столом и разглядываю досье на других талантов. У моей команды есть задание – собрать данные на определенного человека. Это занимает много времени, ведь кража – это 90% подготовки и 10% самого процесса.

Я откидываюсь назад, сидя в кресле, и пытаюсь расслабиться с закрытыми глазами. Упражнения для расслабления, которые нам давал Родригес Церизи, очень хорошо помогают быстро отдохнуть. Благодаря этому мы и засыпаем сразу, едва коснувшись подушки, и быстро восстанавливаемся при малом количестве сна.

Но у любого организма есть свой лимит, и, кажется, я его исчерпываю. Поэтому я не замечаю, как вместо медитации засыпаю лечебным сном. Не знаю, сколько времени я пробыл в сонном царстве, но просыпаюсь от удивленного голоса:

– И как ты умудряешься спать в такой позе…

Я открываю глаза. Атлахт Церизи в недоумении смотрит на меня.

– Господи, ты на вампира смахиваешь, когда спишь. Я так понимаю, когда ты сидишь и спишь, ты вообще положение тела не меняешь?

– Иногда меняю.

– Удивительно, что ты вообще спишь.

– Иногда сплю, – да, я сегодня в ударе. Но потом я все равно добавляю: – В отличие от тебя.

– А что? – улыбается начальник.

– Да я вообще не видел, чтобы ты спал. Я хоть ночью или днем сюда приду, ты всегда здесь тусуешься или лекции читаешь в учебном корпусе.

– Я неуловим, как птица в ночи, – заявляет Атлахт.

– Ты очень скромный.

– Да, я такой.

И все произнесено без единой доли сарказма, просто как констатация факта.

– Вообще-то иногда я тоже сплю, – вдруг признается Атлахт.

– Это было необыкновенно полезной информацией. Ты же все-таки человек.

– Ну, знаешь, не каждому другу я об этом говорю.

– Я польщен. Ты выделил меня среди своих друзей.

– Ну ты, наверное, тоже.

– С чего ты решил?

– Как много людей видели, как ты спишь?

Я задумался. В душу закрадывается плохое чувство. Так что я солгал.

– Только ты.

– Вот, видишь, – говорит Атлахт, делая ударение на «вот», – я особенный.

На это я только смеюсь. Фраза «как много людей видели, как ты спишь?» мне ужасно не понравилась. Такая уверенность, что я настолько осторожен, аккуратен и делаю все без ошибок. Без сомнений, это действительно так, но мне не нравится, что об этом знают другие. И конкретно этот человек.

Дальнейшая беседа проходит непринужденно и банально. Я язвлю, Атлахт отшучивается. Ближе к полднику появляются остальные участники команды. Сначала заваливается Тир. С глухим стоном он кладет голову на стол и стонет:

– Когда я окончу академию, я стану самым счастливым человеком на свете.

Хотелось заявить, что получение высшего образования гораздо сложнее среднего и что жизнь продолжится от вечной работы до пенсии, но я не стал. Слишком много разочарований на его долю выходит.

Затем заявляется Ларет. Они вместе с Тиром являются первым типом. Если Тир прекрасно владеет тактикой ближнего боя, то этому светловолосому нет равных в стрельбе. Его рука никогда не дрожит, когда спускает курок. Удав со своим спокойствием нервно курит в сторонке.

А последним подходит Газнон. Ну как подходит. Он всегда в команде самый эмоциональный, поэтому дверь чуть не срывается с петель.

– Когда-нибудь я уничтожу первый тип! Не обижайтесь, парни, но ваша группа ужасная!

Да мы и не обижаемся. Мы прекрасно знаем, что значит быть первым типом.

А Газнон является самым интересным экземпляром во всей нашей академии. Он владеет машиной Дэуса так легко, что может контролировать тело человека через его эмоции. Этот дар почти связан с третьим типом, поэтому такой член команды крайне важен для нас. Контроль на расстоянии – даже я бы не отказался от подобного подарка богов. Жаль только, что это действует не на всех людей. Таланты с сильной волей могут противостоять таланту Газнона. Но, в целом, Газнон незаменим.

Атлахт Церизи – хороший стратег. Большую часть наших заходов планирует именно он. Закрадывается подозрение, что он служил на войне, но тот никогда этого не признавал. Движение ветра, влажность почвы, окрестность – все это он вмиг улавливает и точно распределяет время. В этом и состоит его талант. Стратегия.

Пока парни собираются в кабинете, Атлахт что-то сосредоточенно читает на планшете. Его лицо выражает недовольство и слегка заметное волнение.

– Помните восстание в Гарнизоне, в котором мы были вчера?

– Да. И что там? – спрашивает Тир.

– Восставшие захватили здание городской администрации и убили губернатора северной области.

Шок! Полный и абсолютный!

– Убили?! Да как можно убить губернатора области? – удивляется Газнон. – Губернатор… Офигеть просто… Да как так?

– Да его невозможно убить! У него же… такая армия… – ошеломленно произносит Тир.

– Теперь точки восстания вспыхивают на западе и востоке, – добавляет Атлахт.

– Ну неудивительно, ведь юг – это завравшиеся аристократы, которые живут засчет других областей, – с неудовольствием сообщает Ларет. – Вот теперь настала месть.

– Да, но мы не сможем красть таланты у людей Гарнизона. Эта область теперь закрыта для нас, – говорит Атлахт.

– А что с государством? Оно-то должно как-то среагировать, – спрашивает интересующийся политикой Ларет.

– Вся армия сейчас стянута на юге возле Сандарна, ближе к границам Литиссии. Говорят, там сейчас такие военные операции идут… Если часть войска отправят на зачистку восставших, так можно и войну проиграть.

– Ужасно. Что будет тогда с нами? – задумался Тир.

– Как судьбе будет угодно. Гадать сейчас бессмысленно.

Ситуация серьезная. Война с Литиссией отнимала последние продукты у людей, но если в государстве изменится власть, то скоро жители Намры станут рабами другой страны.

– Что делать нам? – снова задает вопрос Тир.

– Продолжим то, что и делали до этого. Север не трогаем. Будем искать талантов ближе к югу, – отвечает Атлахт.

– Тогда меняем цель, – констатирую я и кидаю в мусорку досье на последнего таланта. – У нас на примете есть еще двое. Они будут поближе.

– Бери самого ближнего. Нам нельзя рисковать.

Я киваю. Досье на следующего человека я уже собрал, просто по уровню способностей он не так высок.

– Когда выходим? – узнаю я у Атлахта, попутно передавая ему папку.

– Сегодня. Нам нужно поспешить, пока ситуация не стала хуже.

Ну вот. Еще одна бессонная ночь.

Только к вечеру мы определяемся с планом передвижения и уже ближе к выходу подводим итоги сбору данных. Как неудивительно, в основном, говорю я.

– Рия Майер, семнадцать лет. Талант недоразвит, всего 53%. Учится в воскресной академии святого Воланда. Охраняют не строго, думаю, затруднений не возникнет.

– Всего 53%… Зачем, скажите мне… зачем? – протягивает Тир, одновременно зевая.

– Талант связан с естественными науками и представляет ценность. Сейчас таких людей довольно мало.

– Ученых?! – продолжает Тир. – Пруд пруди.

Я на это не отвечаю. И так ясно, что талантов мало. К тому же, Рия Майер находится в ближайшем городе Старт, на границе восточной и южной областей.

Выступаем мы поздней ночью. Город Старт – это большой мегаполис, в котором ночная жизнь насыщеннее дневной. Поэтому Рию, отличающуюся бурной ночной активностью, легко поймать именно в такое время суток.

Везде горят пестрые огни, светят плакаты, город шумит, как улей с пчелами. Небоскребы здесь в большинстве, и если смотреть, где они заканчиваются, то можно и шею сломать.

– Да это мой город! – развеселился Тир, смотря на девушек возле ночного клуба.

– Закончишь академию – переезжай куда хочешь, – отвечает Атлахт, высматривая что-то. Затем быстро произносит: – За мной.

Быстрым бесшумным шагом мы ступаем за своим начальником, лавируя в толпе молодежи. Она одевается броско и ярко, потому мы можем как-то выделяться. Тир в суматохе захватил две пары темных очков, одни из которых самовольно нацепил на меня. На вопрос, зачем нужны солнечные очки ночью, мне никто не ответил. Теперь же стало ясно: огромные плазменные экраны на всю стену могут ослепить человека в прямом смысле.

К нашему удивлению, Атлахт повел нас прямо к уличным кафешкам, коих здесь очень много. Усевшись за один стол, мы воззрились на начальника, который спрашивает:

– Что пить будете?

Эммммм…

– Атлахт Церизи… – очень недоверчиво начинает говорить Ларет, – нам, как бы… еще и восемнадцати нет, и пить… со своим учителем – это как-то…

– Да я не про алкоголь! – жестом подзывает официантку Атлахт. – Нам еще час ждать Рию Майер, так как мы забыли про часовые пояса. Поэтому лимонад, сок или что?

По какой-то причине немного приунывшие парни делают заказ. Атлахт снова смотрит на часы и хмурится. Потом он говорит:

– Мы с Ахиллом пока пойдем рассмотрим все. Через час будем здесь. Алкоголь не пить! Ахилл, оставь свои очки, ради Бога, и идем.

Я их не снимаю – в глазах ярко слепит, но все же встаю и отправляюсь за своим непосредственным начальником. Где-то в конце улицы раздается музыка, и многие люди пускаются в пляс. Стоит невообразимый галдеж, хоть уши затыкай. Лавируя между танцующими, пьющими и гуляющими мы сходим с этой улицы на темный закоулок и постепенно отдаляемся от гвалта. Повернувшись ко мне, Атлахт с улыбкой замечает:

– Эти места явно не для тебя.

Видимо, мое лицо сказало все за меня. Я все-таки интересуюсь:

– Куда мы идем?

Карту города Старта я видел и даже заучил район, в который мы попали. Я точно знаю, что наш талант имеет привычку в полночь встречаться со своим парнем в баре напротив своего дома. Только вот дом находится совсем в другой стороне.

– У меня есть смутное подозрение, что и здесь нам нежелательно находиться, – говорит в ответ Атлахт, снова пытаясь кого-то высмотреть в темноте.

– Почему?

– Пришло сообщение, что восставшие захватили города Рур, Зарити и Гроблен на востоке. Зарити находится в трех днях езды отсюда. Да где же здесь здание администрации? – учитель так занервничал, что даже выругался. Чего-чего, а этого я не ожидал.

– Что случилось?

– Кажется, мы пришли не вовремя.

– Поче…

Раздается взрыв. Не в нашей стороне, но в той, откуда мы пришли. На той улице.

– Стой! – Атлахт хватает мою руку, когда я уже собрался бежать к напарникам.

– Они там! – и с этими словами я вырываю руку.

– Слишком опасно! – кричит в ухо Атлахт, потому что ничего слышно. А к нам с криками бежали люди. – Жди здесь, я сейчас!

И убегает. Я остаюсь стоять на том же месте, но приходится отойти в сторону, поскольку люди в панике пытаются меня сбить. Я стою за мусорным баком. Люди бегут и бегут, и ни в ком я не узнаю своих подопечных. На левой руке надеты часы, с помощью которых я с ними общаюсь, поэтому, в первую очередь, пытаюсь с ними связаться. Ответа нет. Часы на руках отсчитывают их пульс, так я могу знать их примерное состояние. Нормальное биение показывают часы Газнона и Тира, но не Ларета. Цифра «ноль» на этот момент ничего хорошего не сулит. Вдали раздается звук сирены и шум перестрелки. Атлахт прав.

Идти туда сейчас крайне опасно, но я не могу уйти без своей команды. Зовите это как хотите – трусостью или благородством командира, но эта неизвестность страшит. И я знаю, что она будет страшить сильнее, когда я уйду отсюда. Я понимаю, что Ларет может оставаться жив, ведь часы могли просто-напросто съехать с места биения пульса или вовсе упасть с руки хозяина. Остается только ждать.

Люди бегут, бегут, и этот поток не прекращается. Ни о каком задании уже нет речи. Но если меня здесь поймают, то к добру это не приведет: у меня в кармане лежит машина Дэуса. В Намре черных дельцов казнят путем сжигания или повешения. Ну, а простой народ… нас тем более не любит.

Когда я уже решаюсь бежать вместе с толпой, возвращается запыхавшийся Атлахт.

– Я не нашел их на месте, – сообщает он с некоторой долей горечи.

Время идет, звуки становятся громче, толпа безумствует. И на речи соболезнования и печали времени совсем не хватает.

– Бежим, – и мы срываемся на бег. Жаль только, что два наших зеркала находились у Ларета, пульс которого мы потеряли. Поэтому перенестись в академию пока затруднительно.

Мы останавливаемся возле темного здания. Точнее, остановился Атлахт, а за ним и я. Но вопрос задать не успел.

– Сюда, – снова продолжительный бег по узким улицам.

Я стараюсь запомнить дорогу, но в атмосфере паники и суматохи это получается плохо. Люди бегут и в одну сторону с нами, и в противоположную. Выработанная на физических занятиях ловкость позволяет мне не уменьшать скорость и обегать объекты. Атлахт бежит впереди, чем заранее освобождает мне путь. И я начинаю понимать: мой учитель прекрасно знает, куда бежать.

Но я не могу позволить своим мыслям рассуждать дальше – место не то.

Прошло достаточно времени и ушло достаточно сил, ведь под конец я практически задыхаюсь, как мы оказываемся в другой черте города. Это не элитный район по сравнению с тем местом, где были мы, но здесь располагаются маленькие частные домики. Я не задаю вопросов, просто следую за Атлахтом. Здесь он, наконец, переходит на плавный шаг, и дальше мы идем спокойно. Я даю волю своим мыслям.

Бледный цвет кожи Атлахта Церизи типичен для людей, привыкших к снегам и холодным ветрам, поэтому его род явно не шел с юга. У западных людей есть неявный, но проскальзывающий акцент по сравнению с диалектом юга и востока. Иногда нотки западного диалекта явно пребывают в речи моего учителя. Переезды в Намре столь же редкие явления, как медведи в мегаполисе. Откуда же он знает этот город почти на границе с югом?

– Нам сюда, – Атлахт прерывает мои размышления и стучится в дверь маленького коттеджа.

Что мы здесь делаем?

Дверь открывает невысокого роста девушка лет двадцати пяти-тридцати. У нее короткие черные волосы и маленькие глаза, как у рыбы. Она невероятно худая и кажется ужасно хрупкой. Ее испуганные глаза настороженно рассматривают меня, пока не останавливаются на Атлахте.