Электронная библиотека » Гай Полиснер » » онлайн чтение - страница 9

Текст книги "Навсегда, твой Лукас"


  • Текст добавлен: 27 ноября 2023, 16:47


Автор книги: Гай Полиснер


Жанр: Книги для детей: прочее, Детские книги


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Шрифт:
- 100% +
Лукас

Тихо, чтобы никого не разбудить, я иду в ванную и лезу под душ. Стоя под потоком воды, я думаю о папе, хотя почти его не помню. Скорее это не мои собственные воспоминания, а то, что я помню из рассказов мамы и Джастина. Но я знаю, что мама любила его, очень долго. И что он тоже любил её и совсем не хотел оставлять нас.

Ещё я думаю о том, какой счастливой выглядела мама, когда начала встречаться с Рэндом, потому что появился кто-то, готовый ей помогать, и кто-то, с кем ей нравилось быть рядом.

Я думаю и о Рэнде тоже, о том, как все мы радовались, когда он стал жить с нами. А ему пришлось ждать довольно долго, пока мама согласится, потому что она всегда больше думала о нас, а не о себе.

И когда мы только начали замечать, сколько он пьёт, мы не придали этому большого значения. Это не казалось такой уж большой проблемой. Проблема появилась, только когда он стал слишком много спать, или врать, или беситься и орать.

И мама в таких случаях всегда извинялась перед нами, как будто это была её вина, что Рэнд пьёт.

«Простите, я думала, он наконец остановится».

«Извините, он старается. Он правда хочет бросить».

«Мне жаль, я думала, на этот раз всё будет лучше».

Но лучше становилось очень ненадолго, а потом всё пошло настолько плохо, что он разбил машину. В тот вечер мама сильно плакала и благодарила Бога за предупреждение, за то, что ни Джастина, ни меня в это время в машине не было.

Как раз в тот вечер она это и сделала. Сказала Рэнду, чтобы он уходил.

– Не возвращайся, пока не проведёшь трезвым полгода, пообещай мне, – сказала она. С тех пор прошло уже почти девять месяцев.

Но сейчас дела снова стали налаживаться. Мама уже не плачет и не так сильно скучает по нему. А нам просто нужно найти ей другого человека, который поможет ей почувствовать себя счастливой.

Я беру шампунь, намыливаю голову и, чтобы не думать больше ни о чём таком, включаю воду погорячее, задираю голову – струи бьют прямо в лицо – и начинаю думать о серебристых тополях. Наверное, странно, что я думаю о них так много, но я люблю замечать всё, что есть вокруг меня, – будь то рыба, вода или облака. Острова или деревья. И Джой говорит, что это одно из тех качеств, которые ей нравятся во мне больше всего.

И вот я думаю о том, что многие люди жалуются на тополя, потому что они вызывают аллергию и потому что их сеянцы портят газоны. Поэтому мистер Суини каждую весну суёт нам под дверь опросные листки с вопросом, не стоит ли их вырубить и заменить чем-то другим.

Казалось бы, что плохого, когда вокруг много деревьев? Но, видимо, некоторые вещи могут быть и плохими, и хорошими одновременно. Есть люди, которым больше нравятся лужайки и цветочные клумбы, и они вовсе не хотят жить в лесу из деревьев с серебряными стволами.

Возвращаясь к себе, я прохожу мимо комнаты Джастина и слышу, как он храпит – как заведённая газонокосилка.

Я пячусь назад и приоткрываю его дверь, чтобы взглянуть на него. Я не слишком осторожничаю, потому что знаю: моего брата сейчас и пушкой не разбудишь. Мне приятно видеть, что он здесь, спит у себя дома, пока его гнусные дружки колобродят всю ночь. И хотя ему уже семнадцать, когда он спит вот так, он напоминает мне прежнего спокойного, миролюбивого мальчишку.

Я думаю о том, как нелегко ему сейчас приходится: школа вот-вот закончится, а он так и не решил, поступать ему в колледж или нет и чем заниматься потом. Так что, наверное, можно понять, что ему время от времени нужно немного выпустить пар.

А потом я вспоминаю, что, когда Рэнд ушёл, Джастин поклялся мне, что никогда не будет таким, как он, а только таким, как наш папа, потому что, даже хотя папа умер, он всё равно знает, что должен заслужить его уважение.

– Не то чтобы я думаю, что он может нас видеть, не совсем так, – говорил Джастин. – Просто я верю, что каким-то образом это возможно. Не глазами, нет, а как-то иначе. – Он стукнул кулаком себе в грудь, а потом взъерошил мне волосы. – И он знает, что мы оба будем в порядке.

Я мог только кивнуть в ответ, потому что слова мои застревали в горле из-за слёз.

– И что мы всегда будем заботиться о маме, – прибавил он.

На это я, понятное дело, тоже кивнул.

14

Джой

Мы шагаем по траве мимо летнего павильона, мимо беседки, где летом устраивают концерты, и обе резко останавливаемся, когда видим его – одинокое дерево, величественно раскинувшееся над ухоженным газоном.

Наталия толкает меня.

– Ну, иди, – говорит она.

Толкает как следует, обеими руками в спину. Я чуть спотыкаюсь, но иду, глядя прямо перед собой.

Это наверняка то самое дерево, о котором говорил нам мистер Картер. Он сказал, что его ствол расходится надвое двумя огромными изогнутыми ветками, и ещё сказал, что в самом центре есть дырка от сучка, который сморщенная серая кора превратила в китовый глаз. Очень похоже.

Значит, дерево то самое.

Оно полностью соответствует описанию, но сейчас, стоя здесь, я замечаю кое-что ещё.

Может, я схожу с ума?

Я вижу сердце.

Всё это огромное дерево, стоящее посреди газона на самом виду, с такого расстояния выглядит точь-в-точь как огромное сердце.

Честное слово, я не придумываю.

Я оборачиваюсь и смотрю назад, потому что Наталия не идёт следом. Она стоит на месте, смотрит на меня и кивает. Я подхожу ближе, вплотную к дереву, и вижу дырку в коре на месте выпавшего сучка.

Она смотрит на меня глазом старого кита.

Где только не бывает дыр – и в земле, и в оградах, и те, которые ты делаешь сам, и те, в которые ни в коем случае нельзя совать руки вслепую. Но Лукаса ничто никогда не останавливало.



– Не думаю, что это хорошая идея.

Мы оба сидим на корточках, наклонившись к земле так, что наши колени оказываются на уровне плеч. Всё для того, чтобы лучше видеть.

Дыра ровная, круглая, с полфута шириной, и уходит в песок так глубоко, что дна совсем не видно. Лукас уже потыкал в неё прутиком. Я помню, что дело было зимой. На пляже холодно, песок сырой и плотный, а ледяной ветер злой и колкий, будто швыряет в нас мелкими камешками.

– Что это? – спрашиваю я.

– Не знаю. Но думаю, что там внутри что-то есть.

– Наверняка, – говорю я.

В тот день моя мама вывела нас на пляж, но мы, конечно, не должны были уходить так далеко, по другую сторону дамбы – огромной каменной стены, которая не даёт всему нашему городу сползти в море.

Лукас отбрасывает прутик: «Сейчас выясним».

Он медленно засовывает в дыру руку – сначала только пальцы, а потом до запястья. Потом наклоняется всем телом ниже к песку, и вскоре его рука исчезает в дыре по локоть. Он что-то щупает там и, не вынимая руки, поднимает глаза на меня.

– Я что-то чувствую, – говорит он.

– Осторожнее, – шепчу я.

– Нет, точно, там что-то есть.

Я уже не в силах сдерживать страх, но и любопытство тоже. Помощи от меня немного, я только и делаю, что твержу: «Осторожнее. Ну, что там? Что там такое? Осторожнее», снова и снова.

В каком мы тогда были классе?

В четвёртом?

Или в пятом?

Внезапно лицо Лукаса искажается. Глаза вылезают на лоб, рот кривится, и он издаёт придушенный вопль. Рука его по-прежнему наполовину погружена в дыру, а тело вдруг начинает извиваться, ноги молотят по песку.

Я не колеблюсь ни минуты. Хватаю его за другую руку, впившись пальцами в плотную ткань куртки так, что чувствую под ней тонкую кость его плеча, и отклоняюсь как можно дальше. Тяну изо всех сил.

Мы оба летим кувырком назад. Ветер срывает с моей головы шапку, и она катится по пустынному пляжу.

Между прочим, я её так и не нашла, ту шапку.

Мы плюхаемся задом на влажный холодный песок, но, по крайней мере, Лукасу больше ничего не угрожает. Мне удалось выдернуть его руку из страшной дыры, отнять её у того жуткого, что схватило его. Я его спасла.

Но когда я перевожу взгляд на него, то вижу, что он едва не складывается пополам от смеха. Ужасно довольный собой.

– Ненавижу тебя! – ору я. Совершенно искренне. – В жизни тебя не прощу! – И я решительно направляюсь к каменным ступеням, ведущим обратно к нашему дому.

Лукас бежит за мной и почти сразу догоняет.

– Прости, Джой. Ну, прости, пожалуйста, – говорит он, хотя его физиономия по-прежнему довольно сияет. – Ладно тебе. Здорово же получилось, а? Ну признай.



Да, получилось и правда здорово. Отпад просто.

Я улыбаюсь при одном даже воспоминании о той шутке, хоть и в прошедшем времени.

Может, это дерево выглядит как сердце, а морщинки на коре напоминают китовый глаз, но в любом случае я вижу здесь дыру – глубокую, тёмную дыру в стволе, и если там внутри что-то есть, то оно засунуто очень глубоко. И хранится в сухости и безопасности.

Я касаюсь коры. Края у дыры твёрдые и царапаются, а мне нужно засунуть в неё руку довольно глубоко, но я знаю, что без этого не обойтись.

Я должна это сделать. Уже пора.

Лукас

Бывают такие моменты, которые всё меняют. Как, например, тогда, во втором классе, когда мы с Джой стояли возле кабинета мистера Картера и выясняли, что наши дни рождения почти совпадают, и я помогал ей с её пирожными.

Или тот момент, когда мы с мамой и Джастином хохотали над жирафом в девочкином платье и клоунских башмаках, хотя папа уже умирал, и верили, что каким-то образом всё наладится и всё будет хорошо.

Или, когда в B&B я наткнулся на мистера Картера, и он позвал меня посидеть и порыбачить с ним, и рассказал мне про дерево с китовым глазом – потому что до этого я не был уверен насчёт кулона-сердечка или что мне хватит храбрости сказать Джой, что я чувствую.

Но теперь я уверен.

Теперь я точно знаю, что делаю всё совершенно правильно.

Я беру конверт с её именем и коробочку, обёрнутую в красную бумагу, в которой лежат подарок и записка, быстро выхожу из своей комнаты и тихо миную холл.

Но у самой двери квартиры я вдруг останавливаюсь, и у меня перехватывает дыхание. И это тоже из тех моментов, которые всё меняют.


15

Джой

– Он здесь. Ключ здесь, – шепчу я сама себе.

Я уже чувствую его кончиками пальцев и знаю, что это он, ещё до того, как вытаскиваю его наружу. Нащупываю острые краешки сложенного листка – точно такие же, как у трёх остальных записок, которые я уже нашла. И ещё не разворачивая листка, уже представляю себе почерк Лукаса внутри.

Ага, это его почерк. Всё верно.

Ты добралась до последнего ключа!

:)

Лукас

Ботинки «Тимберленд» с оранжевыми ярлычками сзади, на которых написано слово PRO.

Ботинки, которые клап-клип-клапали рядом со мной столько раз, когда мы шли на причал, отправляясь на рыбалку.

И вот теперь они у нашей двери.

Сегодня.

В эту самую минуту.

И эта дурацкая пара ботинок возле двери вдруг меняет всё настолько, что у меня нутро будто скручивает в узел.

Будь это любые другие рабочие ботинки, я, может, и не обратил бы на них особого внимания. Может, я бы подумал, что это мама привела кого-то из своих ухажёров ночевать, хотя делает она это не часто. А может, я бы решил, что у нас остался на ночь кто-то из приятелей Джастина и я не увидел его, потому что он улёгся в спальном мешке на полу по ту сторону от его кровати.

Но оранжевое слово PRO может означать лишь одно.

Это он.

Рэнд.

Только он носит ботинки с пижонскими ярлычками PRO. Что особенно бесило Джастина.

«Уж, наверное, он настоящий профи, раз на его ботинках так написано», – говорил он, и мы оба покатывались со смеху.

Значит, он здесь. В маминой комнате. Поэтому мне совсем не до смеха.

Но что, если он стал другим?

«Ему нельзя доверять, Лукас. Он всё время врёт. Алкоголики всегда так делают. Этим они и отличаются».

Но ведь мама заставила его дать обещание.

Может, поэтому он и вернулся?

Он же обещал.

Но я же не совсем тупой. Мозги у меня есть. И Джастин обязательно что-нибудь выкинет, если увидит его здесь.

Я подхожу к окну, которое выходит на стоянку во дворе, и смотрю вниз. Меня всего трясёт словно от холода.

Так и есть – вон он, его мотоцикл, стоит рядом с маминой машиной.

Злость вскипает во мне, заливая горло кислотой.

Я не хочу, чтобы он был здесь. Он нам не нужен. Ни ей, ни нам.

Потому что он опять бросит нас.

Потому что он опять будет врать.

Я не хочу снова возвращаться к тому, что люди начнут судачить о нас, о том, как он пьёт и скандалит, и о том, как они ссорятся с мамой. Ссорятся так, что это бывает слышно даже на улице.

Но может быть, он всё же стал другим.

Может, он больше не пьёт.

Он ведь не стал бы возвращаться, если бы не бросил.

Но коленки у меня всё равно дрожат.

Я дышу коротко и часто, как собака, которой слишком жарко.

Мне нужно успокоиться и подумать.

Мой мозг мигом меняет планы.

Я собирался дойти до дома Джой, а потом вернуться к себе и ждать. Ждать, пока она не пришлёт СМС, что готова. А потом встретить её возле «Пиццы Винсента» и отправиться на «охоту» вместе с ней. Но теперь вместо всего этого я достаю из шкафа в прихожей свою толстовку и беру велосипед.

Сейчас я быстренько подложу записку с ключом, спрячу подарок и прокачусь до лодочного дока возле мыса.

Пока ещё очень рано, и у меня впереди полно времени.

Я ненадолго выведу в море «Морского чёрта».

Там я смогу подумать.

Там я смогу отдышаться.

А может, даже сплаваю до Скалы Казней.

Для меня это много значит. И я знаю, что отлично справлюсь.

16

Джой

Я смотрю на листок бумаги. Номер шесть…

Два предыдущих ключа я пропустила. И теперь так и не узнаю, о чём в них говорилось.

Лукас, это всё ты устроил? Это ты послал меня к мистеру Картеру?

Я жду ответа. Не дожидаюсь и снова смотрю на листок бумаги у меня в руках.

Ключ № 6

Мир – это круг.

Дерево – сердце.

↑ Это моё последнее слово,

И оно приведёт тебя снова ________

Но, когда ты окажешься там, не спеши,

А иначе упустишь:

Нет, не ключ, а кое-что поважнее,

Что я посадил тебе «в капусте».

Я перечитываю его снова, чтобы убедиться, что я не ошибаюсь.

Что я всё понимаю правильно.

Да.

Я знаю, что так и есть.

Я знаю это так уверенно, как никогда ничего не знала до сих пор.

Я поворачиваюсь и зову сестру.


Лукас

Я бросаю велик снаружи и набираю код подъезда Джой. Потом взбегаю по лестнице на два этажа вверх и поворачиваю в коридор, где расположена квартира семейства Фонсека.

Раннее воскресное утро, и во всём здании тихо-тихо. Солнце заливает холл через два высоких окна по обеим его сторонам.

Я встречаю только одного-единственного человека – уборщика, освобождающего мусорный бак под мусоропроводом.

– Доброе утро, – говорю я ему с таким видом, словно и сам живу здесь. Впрочем, сейчас в этом доме меня уже все давно знают, да и вообще не стали бы обращать на меня внимания.

Перед дверью квартиры Фонсека сердце начинает колотиться быстрее, а мысли перескакивают обратно на вчерашний вечер. На голос Джой в телефонной трубке: «Ладно. Я люблю тебя».

Или: «Ладно. Но я люблю, когда ты приходишь»?

А так ли важно на самом деле, что именно она сказала?

Да, напоминаю я себе. Потому что, как только я это сделаю, назад пути нет. Джой будет знать, что я чувствую.

В голове снова всплывают слова Джастина, которыми он хотел предостеречь меня вчера утром: «Стоит объявить о своей великой любви – и дружбе конец».

Но Джастин ошибается. Она навсегда останется моим другом. Лучшим другом. И мне совсем не обязательно врать или притворяться, что я не чувствую того, что чувствую.

Я подсовываю конверт с ключом № 1 под входную дверь, а потом втискиваю красную коробочку с выведенным на бумаге её именем и вложенной внутрь запиской между листьями искусственного растения в кадке, стоящего возле двери.

17

Джой

Жило-было на свете одно дерево.

И это дерево было сердцем.

Мир – это круг.

Нет, я не сошла с ума.

Дерево – сердце.

Потому что Лукас тоже увидел его, это дерево, и сейчас я держу записку Лукаса в своей руке – в обеих руках, – и мы мчимся по Приморской дороге, и моя сестра сосредоточенно крутит руль.

↑ Это моё последнее слово,

И оно приведёт тебя снова ________

Но, когда ты окажешься там, не спеши,

А иначе упустишь:

Нет, не ключ, а кое-что поважнее,

Что я посадил для тебя «в капусте».

Насчёт второй части я не совсем уверена, но первая может означать только одно.

Что пора возвращаться.

Домой.


Лукас

Здесь, возле мыса, мы прячем под старыми досками заброшенного дока разные нужные вещи.

«Морского чёрта» в сдутом состоянии.

Два весла.

Три удочки, одна из них Ченса.

Подвесной мотор.

Два старых спасательных жилета, которые мама заставила нас пообещать надевать каждый раз, когда мы садимся в лодку (когда мы рыбачим втроём, Ченс приносит свой жилет).

Автомобильный насос на батарейках, который Ченс дал нам на хранение. С его помощью надувать лодку гораздо быстрее, чем с помощью ручного велосипедного насоса, которым мы пользовались раньше.

Я похлопываю по карману толстовки, чтобы удостовериться, что запасные батарейки на всякий случай здесь. А то они уж очень быстро садятся.

Я дёргаю и тяну, стараясь выдернуть «Морского чёрта» из узкой дыры, а это не так-то просто сделать, потому что, когда мы приходим сюда вместе с Джастином, он слегка приподнимает доски, пока я тяну, а в одиночку и то и другое я делать не могу. К тому же в последние разы, когда мы приходили сюда вдвоём, мы немного углубили яму под доком, чтобы никто случайно не обнаружил спрятанное нами добро.

Когда наконец мне удаётся извлечь лодку и развернуть её, с меня уже градом пот льёт. Из сырых складочек и щёлочек на шкуре «Морского чёрта» во все стороны разбегаются пригревшиеся в них пауки, сверчки, водяные клопы и прочая живность.

И на меня вдруг накатывает странное чувство: нужно бежать отсюда.

Нужно убираться как можно скорее.

18

Джой

Я бегу вверх по лестнице, перескакивая через две ступеньки.

Мне совершенно некогда копаться в кармане, отыскивая ключ, или ждать, пока Наталия достанет свой.

Я колочу руками в дверь нашей квартиры.

Кто-нибудь дома? Впустите меня!


Лукас

Накачать «Морского чёрта» – минутное дело.

Потом я пристраиваю мотор на крепление, которое смастерил для него Рэнд, и бросаю на дно лодки вёсла – на всякий случай.

Солнце вверху постепенно просыпается и пытается выглянуть, но облака его не пускают.

Один спасательный жилет я тоже бросаю в лодку, а второй вместе с насосом засовываю обратно под доски и стаскиваю «Морского чёрта» к воде.

Отсюда я пристально вглядываюсь в очертания далёкого берега, высматривая в дымке морских испарений семь знакомых островков.

Мама бы жутко разозлилась, если бы узнала, что я вышел в море один.

Пробираясь через прибой, я прищуриваюсь, чтобы разглядеть сквозь туман белую спичку маяка, потом в последний раз дёргаю «Морского чёрта» за верёвку и впрыгиваю в него, помогая веслом, чтобы отогнать лодку дальше от берега.

Мне это необходимо.

Чтобы подумать.

Даже мама поняла бы меня сейчас.

Всё это как на плакате мисс Пикконе, нашей учительницы английского, который она вывесила в своём кабинете в прошлом году. На нём фотография каменного мола, уходящего в океан под рассветным небом, а ниже такая надпись:


«Нельзя пересечь море, просто стоя на берегу и глядя на воду».


Значит, мне нужно пересечь его.

Нужно выйти в море.

19

Джой

– Что такое? Что случилось? – спрашивает папа, распахивая дверь.

Я отталкиваю его и вбегаю внутрь. Я врываюсь в дом как смерч, ни на кого не обращая внимания и распихивая всех со своего пути. И не сразу понимаю, что не знаю даже, что ищу.

Это мой дом.

Здесь нет ничего такого, о чём бы я не знала.

Кроме разве что записки с первым ключом, которая лежала в ящике моего стола.

– Джой? – Из кухни выбегает мама. Я чувствую запах ужина – особого, праздничного. Это всегда одно и то же. Каждому из нас в день его рождения готовят его любимое блюдо, и даже становясь старше, мы всегда выбираем именно это.

Для меня это рожки с сыром, зелёный горошек и яблочный соус. Но мама полностью готовит всё сама, с тремя сортами сыра и картофельными дольками сверху. И даже яблочный соус она делает сама.

– Что с вами, девочки? – спрашивает она. Наталия здесь же, рядом, в паре шагов позади меня.

– С ней всё хорошо, ма, – говорит Наталия. – Мы просто думали, что Лукас мог… – Она умолкает, замявшись.

Я так долго не выносила, если кто-то произносил его имя. Все попросту боялись заговорить о нём в моём присутствии. Но это было неправильно. Нужно было делать всё наоборот. О человеке нужно говорить. Иначе он исчезнет. Нужно постоянно говорить о тех, кого нет. Только так их можно удержать, сохранить в себе.

Вспоминая их.

– Я подумала, что здесь может быть что-то для меня, – перебиваю я. – От Лукаса. Что-то, что он мог оставить. Подарок или ещё что-нибудь.

Я смотрю на маму и папу.

– Ничего такого? – спрашивает Наталия.

Они оба качают головой.

– Иди сюда, посиди, – говорит мама. – Объясни нам, что происходит. Наталия сказала, что вы с ней вроде как ищете какие-то сокровища или что-то в этом роде.

И я рассказываю им всё.

– Это называется «охота за сокровищами», – говорю я. – Лукас придумал её для меня, на мой день рождения. В прошлом году. Но я так и не открыла его записку. Вы же знали, что у нас есть такая игра? С ключами, загадками. Мы играли в неё с тех пор, когда были ещё маленькие.

Браслетик из канцелярских скрепок.

Камешек, раскрашенный под белого медведя.

Самодельный брелок для ключей.

– Я и не знала, что вы продолжали играть в неё, – мягко говорит мама. – Как это чудесно. И что, ключи привели тебя сюда?

– Да. – Я описываю каждый ключ, начиная с первого, который пролежал в моей комнате целый год, потом тот, что из пиццерии, и тот, что из шляпы с павлиньими перьями. Рассказываю про магазин рыболовных снастей, дядьку в белой майке и мистера Картера. В этот момент Наталия вмешивается, чтобы объяснить, как она позаботилась накормить меня обедом. И наконец я рассказываю про дерево в форме сердца.

И про последний ключ.

Знак восклицания.

Улыбающийся смайлик.

– Не думаю, что здесь что-то есть, – говорит папа. – То утро было такое ужасное. Как в лихорадке. Все так горевали. Разве что мы могли забыть о чём-то.

Мы все думаем о том дне и постепенно начинаем говорить друг за другом, делясь воспоминаниями. Как пришла полиция. И как они сообщили нам. Какой жуткий дождь лил в то утро. Как темно было на улице. Какой сильный ветер налетел вдруг откуда-то с востока. Какая началась гроза. И как молнии били в море, прямо в то место, где его нашли. Они выяснили, что произошло, сказала полиция, пока мы сидели здесь, на том же самом месте, где сидим сейчас.



Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации