Текст книги "Три ада русских царей"

Манифест от 20 июля 1914 г.

Напомню, что 20 июля 1914 г. Государь принял участие в молебне в Зимнем дворце, а на нем присутствовали многие генералы и офицеры гвардии и армии. По окончании его протоиерей Васильев прочитал перед собравшимися Высочайший Манифест по случаю объявления Германией войны России. Позволю привести несколько цитат из него:

«С полным единодушием и особою силою пробудились братские чувства русского народа к славянам в последние дни, когда Австро-Венгрия предъявила Сербии заведомо неприемлемые для державного государства требования <…>

Вынужденные, в силу создавшихся условий, принять необходимые меры предосторожности, Мы повелели привести армию и флот на военное положение, но, дорожа кровью и достоянием наших подданных, прилагали все усилия к мирному исходу начавшихся переговоров».

(Как видим, мы – Россия – и сейчас, в XXI веке, верны русским традициям вести мирные переговоры. – Авт.)

«…Ныне предстоит уже не заступаться только за несправедливо обиженную родственную нам страну, но оградить честь, достоинство, целость России и положение ее среди Великих держав».[65]65
  Воейков В. Н. С царем и без царя. М.: Терро-Тегго. 1995. С. 76.


[Закрыть]

Вслед за прочтением Манифеста император обратился к участникам молебна с короткой речью, в которой сказал: «Со спокойствием и достоинством встретила наша великая матушка-Русь известие об объявлении войны. Убежден, что с таким же чувством спокойствия мы доведем войну, какая бы она ни была, до конца». [66]66
  Там же. С. 77.


[Закрыть]

Уверен, что ни сам Государь, ни присутствовавшие в Николаевском зале не помышляли о том, сколь долгой она будет и каким печальным и даже трагичным будет ее конец и для России, и для самого императора. Хотя, по воспоминаниям очевидцев и современников этого события, все военные преклонили колени, а гражданские плакали…

С. С. Ольденбург так описывает события в Санкт-Петербурге: «Огромные толпы, во много раз большие, чем при вести о нападении японцев на Порт-Артур, наводнили 20 июля улицы столицы. Площадь перед Зимним дворцом заполнилась народом; когда Государь вышел на балкон, толпа опустилась на колени. Не смолкали крики «ура» и пение народного гимна».[67]67
  Ольденбург С. С. Царствование императора Николая II. С. 534.


[Закрыть]

Ну как не вспомнишь признательные стихи Ф. Тютчева о России…

Война была еще далеко. Все еще было непонятно, нелепо, смутно – Россия сделала только важное заявление. И патриотические чувства волновали русских людей из разных слоев общества. И тем не менее война застала русское общество врасплох. Патриотический энтузиазм и манифестации больше отмечались в городах. В деревнях, в провинции отнеслись участливо к событиям в Сербии и к началу войны с Германией и Австрией, но без особого ликования.

Одна поэтесса из декаденствующих писала:

 
Теперь дождались безработные
Больших, торжественных работ,
Бодры и светлы лица потные,
Как в ясный урожайный год.
 

Император через неделю – в воскресенье 27 июля – буднично писал в дневнике: «Мама приехала с Ксенией (сестра Николая II, дочь Марии Александровны и Александра III. – Авт.), совершив 9-дневное путешествие из Англии на Берлин, откуда ее не пропустили к нашей границе (это родственницу кайзера Вильгельма II. – Авт.), затем Копенгаген, через всю Швецию на Торнео и на СПб. Она совсем не устала и в таком же приподнятом настроении, как мы все».

Накануне 26 июля открылась чрезвычайная сессия обеих палат, и духовное их единение выразилось в том, что Государственная Дума единогласно приняла все кредиты и законопроекты, связанные с ведением войны. Пожалуй, только в речи трудовика А. Ф. Керенского (он еще не стал эсером) прозвучали странные слова: «Мы верим, что на полях бранных в великих страданиях укрепится братство всех народов России и родится единая воля, которая освободит страну от страшных внутренних пут».[68]68
  Ольденбург С. С. С. 536.


[Закрыть]

Что имел в виду будущий премьер Временного правительства, юрист не только по отцу (как Жириновский), никто не понял, но потом к его славословию привыкнут.

Социал-демократы от голосования воздержались, впрочем, и в современной Гос. Думе (2015 г.) этому не удивляются.

Чуть позже, в августе 1914 г., В. И. Ленин выделяется среди общего патриотического подъема своим мнением: «Сточки зрения рабочего класса и трудовых масс России наименьшим злом было бы поражение царской монархии и ее войск»[69]69
  Там же. С. 537.


[Закрыть]. И ему оппонировали его соратники: Г. В. Плеханов, проповедовавший борьбу против германского милитаризма, и Л. Д. Троцкий (Бронштейн) – он писал в эмигрантской газете «Новое слово», что желать поражения России нельзя, т. к. это означало бы желать победы реакционной Германии.

Ну, а двоюродные братья (кузены) Ники, Вилли и Джорджи тоже весьма по-разному реагировали на европейские события лета 1914 г. Дочь канцлера Луиза вспоминала потом, что отец в те дни часто повторял одну и ту же фразу: «Кок много врагов!» — и считал, что его монаршие кузены втянули его в войну, хотя именно он объявил ее России.

Германские войска, проходя по землям Бельгии, пели знаменитую «Песню ненависти», в которой пелось, что у них одна ненависть на всех, а брат один – Англия.

Супруга Ники, его любимая Алекс писала в Англию своей свекрови: «Тебе остается лишь молиться и молиться, чтобы этот кошмар прекратился. Слава Богу, что с нами Англия и Франция. И, насколько я знаю, Дания и Бельгия тоже объявили мобилизацию <…> А как на все это смотрит Джорджи? Если бы только кто-нибудь смог вынести всю эту проблему на рассмотрение Гаагской конференции (и в те времена, оказывается, надеялись на какие-то положительные решения международных политических организаций. – Авт.), которая как раз и должна заниматься подобными вещами <…> Для меня важно использовать всю мою силу и все мое спокойствие для того, чтобы помочь моему любимому Ники»[70]70
  Клей Кэтрин. Король, кайзер, царь. М.: Вече, 2009. С. 261.


[Закрыть]

А ситуация была довольно любопытная. Английский король Георг V (Джорджи) был конституционным монархом, практически мало что решал в государственной политике, и его влияние на ход I Мировой войны было минимальным. В силу ряда внутренних причин германский кайзер Вильгельм II (Вилли) был генералитетом страны отодвинут на второй план и практически провел войну в поездках на поезде по землям своего рейха, выступая с речами и гладя детишек по головам, посещая раненых в госпиталях. Он еще мог открывать заводы, которые принадлежали его другу Круппу и которые производили оружие. Еще ему дозволяли инспектировать траншеи и награждать доблестных солдат Германии за их «военные подвиги» на фронтах сражений.

По сути, только один Ники обладал возможностью влиять на ход событий с военной точки зрения: поначалу его дядя был главнокомандующим русскими войсками в Европе, а потом он принял командование на себя.

4 сентября 1914 г. Джорджи телеграфировал Ники: «Сердечно поздравляю тебя с выдающейся победой, одержанной твоими доблестными войсками в Люмберге.<…> Мысленно я всегда с тобой в нашей общей борьбе, и я уверен в нашем окончательном успехе».[71]71
  Там же. С. 263.


[Закрыть]

* * *

В мои планы не входит описывать все события I Мировой войны – о ней написано много и хорошими специалистами-военными, и историками. Моя задача показать (отразить) роль российского императора в тех исторических (100-летней давности) событиях и проследить те зигзаги истории, которые привели Россию к поражению в этой ужасной (и ненужной) войне, а императора Николая II к отречению, потере трона, а в конце концов и жизни…

Крушение армии и власти

В 2014 г. – году столетия с начала Первой Мировой войны – мы побывали с женой на могиле А. И. Деникина в московском Донском монастыре. Я, правда, бывал там и ранее, когда перезахоронили другого нашего соотечественника, известного философа И. А. Ильина.

Мы с большим почтением поклонились праху генерала, участника той никчемной и никому не нужной войны (России-то точно).

Я по социально-политическим взглядам – коммунист, с полным пиететом отношусь к Манифесту Коммунистической партии Маркса и Энгельса, о чем уже неоднократно говорил и сейчас повторяю. Однако я русский патриот и с уважением отношусь к русским патриотам, пусть и проповедовавшим другую идеологию и даже относившим себя к монархистам.

Позволю напомнить краткую биографию А. И. Деникина с его же слов, т. е. представленную в его книге воспоминаний «Крушение власти и армии»:

«Я родился в семье армейского офицера, прослужил до европейской войны 22 года в строю скромных армейских частей и малых войсковых штабов, в том числе 2 года русско-японской войны: жил одной жизнью, одними радостями и печалями с офицером и солдатом, посвятив родному мне быту их много страниц в военной печати; почти непрерывно с 1914 по 1920 гг. стоял во главе войск и водил их в бой на полях Белоруссии, Волыни, Галиции, в горах Венгрии, в Румынии, потом… потом в жестокой междуусобной войне, бороздившей кровавым плугом родную землю». [72]72
  Деникин А. И. Очерки русской смуты. Крушение власти и армии. Репринтное изд. М.: Наука. 1991. С. 342.


[Закрыть]

Просто и честно о себе, а потому я и прибегну к некоторым оценкам и мнениям этого человека, который честно боролся с революцией как патриот своего Отечества. Он пишет: «Итак, грянула революция.

Не было никакого сомнения, что подобный катаклизм в жизни народа не пройдет даром. Революция должна была сильно встряхнуть армию, ослабив и нарушив все ее исторические скрепы. Такой результат являлся закономерным, естественным и непредотвратимым…»

Почему? Деникин честно и объективно дает ответ на этот вопрос: «Власть могла поступить двояко: бороться с отрицательными явлениями, начавшимися в армии, мерами суровыми и беспощадными, или потворствовать им. В силу давления Совета (имеется в виду Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. – Авт.), отчасти же по недостатку твердости и понимания законов существования вооруженной силы, власть пошла по второму пути (имеется в виду Временное правительство. – Авт.).

Этим обстоятельством была предрешена конечная судьба армии. Все остальные факты, события, явления, воздействия могли только повлиять на продолжительность процесса разложения и глубину его».

Итак, неправильная стратегия привела к развалу и крушению царской армии. А что же власть, которую был призван защитить генерал-лейтенант А. И. Деникин? И он пишет: «Безудержная вакханалия, какой-то садизм власти, который проявляли сменявшиеся один за другим правители распутинского назначения (значит, и он, царский генерал, верил в закулисные интриги странного старца. – Авт.), к началу 1917 г. привели к тому, что в государстве не было ни одной политической партии, ни одного сословия, ни одного класса, на которое могло бы опереться царское правительство».

Это оценка событий и мнение, еще раз повторю, царского генерала, будущего руководителя Белого движения, и простит меня читатель, но я еще раз хочу предоставить ему слово. «В мои намерения, – пишет Деникин, – не входит исследование (а в мои как раз входит. – Авт.) деятельности правительства, приведшей к революции, и борьбы его с народом и представительными учреждениями. Я суммирую лишь те обвинения, которые справедливо предъявлены были ему накануне падения Государственной Думой».

Приведем эти суммированные обвинения. «Все государственные, сословные и общественные учреждения – Государственный Совет, Государственная Дума, дворянство, земство, городское самоуправление и объединение – были взяты под подозрение в неблагонадежности, и правительство вело с ними формальную борьбу, парализуя всякую их государственную и общественную работу».

Справка о чехарде правительства: председатель Совета министров 1914–1916 гг. – Горемыкин И. Л.;

с 10 января по 10 ноября 1916 г. – Штюрмер Б. В. (с 3 марта по 7 июля 1916 г. – министр внутренних дел, с 7 июля по 10 ноября – министр иностранных дел);

Сазонов С. Д. – 1910–1916 гг. министр иностранных дел (в 1918—19 гг. глава белогвардейского правительства Деникина и Колчака);

с 30 ноября 1916 г. по 4 марта 1917 г. министр иностранных дел – Покровский Н. Н.;

Поливанов А. А. – военный министр июнь 1915 г. – 15 марта 1916 г. Потом был на службе в Красной армии;

Коковцов В. Н., председатель Совета министров – 1911 (сентябрь) – январь 1914 г. и министр финансов;

Голицын Н. Д. – с 27 декабря 1916 г. по 27 февраля 1917 г. председатель Совета министров;

Барк П. Л. – с 30 января 1914 г. управляющий министерства финансов, а с 6 февраля – министр финансов;

Сухомлинов В. А. – 1909–1915 гг. военный министр, в 1916 г. арестован за неподготовленность русской армии к I Мировой войне и приговорен к пожизненному заключению;

Трепов А. Ф. – 1915 г. управляющий министерства путей сообщений, с 19 ноября по 27 декабря 1916 г. председатель Совета министров;

Хвостов А. Н. – октябрь 1915 г. – министр внутренних дел – март 1916 г.;

Протопопов А. Д. – с декабря 1916 министр внутренних дел, с 18 сентября – управляющий Министерства иностранных дел.

* * *

Помните, в детстве была у нас такая игрушка – калейдоскоп (цилиндр с окошечком). Крутили, смотрели и все менялось, и все было непонятно. Хотя потом узнали математический закон: от перестановки мест слагаемых сумма не меняется. Видимо, в нашем случае не те слагаемые были.

* * *

Далее А. И. Деникин так аттестует ситуацию в России периода Первой Мировой войны.

«Бесправие и сыск доведены были до небывалой еще степени. Русский независимый суд подчинен был «требованиям политического момента».

Проблемы и деяния романовского сыска в эти г. имели свою подоплеку, весьма интересную, но это однако отдельная тема и мы попробуем немного осветить ее, «разбирая» дело об убийстве Распутина.

А сейчас продолжим перечислять деникинские факты политической вакханалии в России в период I Мировой войны и ситуацию, приведшую к революции 1917 г.

«Правительственными мероприятиями, при отсутствии общественной организации, расстраивалась промышленная жизнь страны, транспорт, исчезало топливо <…>

Деревня была обездолена. Ряд тяжких мобилизаций без каких-либо льгот и изъятий, которые предоставлялись другим классам, работавшим на оборону, отняли у нее рабочие руки. А неустойчивость твердых цен, с поправками, внесенными в пользу крупного землевладения – в начале, и затем злоупотребление в системе разверстки хлебной повинности, при отсутствии товарообмена с городом, привели к прекращению подвоза хлеба, голоду в городе и репрессиям в деревне».[73]73
  Деникин А. И. Крушение власти и армии. С. 115.


[Закрыть]

Напомню, что это мнение не заядлого политолога, не социалиста, а боевого генерала. А вот что пишет об этом периоде профессор истории С. С. Ольденбург: «Когда на очередь стали вопросы о создании особого совещания по снабжению армии, о «мобилизации промышленности», когда стали раздаваться требования скорейшего созыва Г. думы, Государь решил сделать новую попытку пойти навстречу обществу, в то же время твердо сохраняя всю полноту власти в своих руках. Один за другим были уволены в отставку те министры, деятельность которых особенно резко критиковалась в Г. думе…»[74]74
  Ольденбург С. С. Царствование императора Николая II. С. 555.


[Закрыть] Ротации подверглись три министра: Н. А. Маклаков, В. А. Сухомлинов, И. Г. Щегловитов и обер-прокурор Синода В. К. Саблер. Эти перемены относятся к лету 1915 г., и они были встречены в обществе с пониманием, а в армии вызвали надежду на перемены к лучшему. Однако С. С. Ольденбург так комментирует ситуацию: «Между Государем и обществом слагалось некое недоразумение: Государь считал нужным для целей войны сосредоточить власть в своих руках и управлять через людей, которым он мог безусловно доверять…»[75]75
  Там же. С. 556.


[Закрыть]

Однако складывалось впечатление, что ситуация напоминала отношения героев басни Крылова «а вы, друзья, как ни садитесь, все в музыканты не годитесь». Деникин это высказывает по-своему: «Государь – одинокий, без семьи, без близких, не имея возле себя ни одного человека, которому мог или хотел довериться, переживал свою тяжелую драму в старом губернаторском доме в Могилеве» (это Белоруссия. – Авт.)[76]76
  Деникин А. И. С. 120.


[Закрыть] Он находился в Ставке Главнокомандующего. 26 февраля 1917 г. императрица телеграфировала мужу: «Я очень встревожена положением в городе…»

Как известно, председатель Гос. Думы Родзянко М. В. прислал в Ставку на имя Государя телеграмму: «В столице анархия. Правительство парализовано <…> на улицах происходит беспорядочная стрельба. Части войск стреляют друг в друга. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство. Медлить нельзя…»[77]77
  Деникин А. И. С. 121.


[Закрыть]

27 февраля утром пришла в ставку новая телеграмма от негоже: «Положение ухудшается <…> Настал последний час, когда решается судьба Родины и династии».[78]78
  Там же. С. 121.


[Закрыть]

Дальнейшие события должен знать любой российский школьник, однако позволю еще одну цитату из воспоминаний А. И. Деникина: «Генерал Алексеев (начальник штаба. – Авт.) – этот мудрый и честный патриот – не обладал достаточной твердостью, властностью и влиянием, чтобы заставить государя решиться на тот шаг, необходимость которого сознавалась тогда даже императрицей, телеграфировавшей 27-го: «уступки необходимы[79]79
  Там же. С. 121.


[Закрыть]

Отречение и его последствия

Около полуночи на 3 марта 1917 г. государь после нескольких поправок вручил делегатам Гос. Думы В. В. Шульгину и А. И. Гучкову Манифест об отречении:

«В дни великой борьбы с внешним врагом, стремящимся почти три года поработить нашу родину, господу богу угодно было ниспослать новое тяжкое испытание России. Начавшиеся внутренние народные волнения грозят бедственно отразиться на дальнейшем ведении упорной войны. Судьба России, честь геройской нашей армии, благо народа, все будущее дорогого нашего отечества требует доведения войны во что бы то ни стало до победного конца.

Жестокий враг напрягает последние силы, и уже близок час, когда доблестная армия наша совместно с славными союзниками сможет окончательно сломить врага. В эти решительные дни в жизни России сочли мы долгом совести облегчить народу нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы и, в согласии с Государственной думой, признали мы за благо отречься от престола государства Российского и сложить с себя верховную власть.

Не желая расстаться с любимым сыном нашим, мы передаем наследие наше брату нашему великому князю Михаилу Александровичу и благословляем его на вступление на престол государства Российского.

Заповедуем брату нашему править делами государственными в полном и ненарушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях, на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том ненарушимую присягу во имя горячо любимой родины.

Призываем всех верных сынов отечества к исполнению своего святого долга перед ним повиновением царю в тяжелую минуту всенародных испытаний и помочь ему, вместе с представителями народа, вывести государство Российское на путь победы, благоденствия и славы. Да поможет господь бог России.

Николай

Город Псков. 2 марта 1917 г., 15 часов».

В мемуарах А. И. Деникина есть интригующие строки, которые не могу не привести полностью: «Никто никогда не узнает, какие чувства боролись в душе Николая II – отца, монарха и просто человека, когда в Могилеве, при свидании с Алексеевым, он, глядя на него усталыми, ласковыми глазами, как-то нерешительно сказал:

– Я передумал. Прошу Вас послать эту телеграмму в Петроград.

На листке бумаги отчетливым почерком государь написал собственноручно о своем согласии на вступление на престол сына своего Алексея…

Алексеев унес телеграмму и…не послал. Было слишком поздно: в стране и армии объявили уже два манифеста»[80]80
  Деникин А. И. С. 124.


[Закрыть].

Императорский вагон. Отречение Николая II

До сих пор этот Манифест, это деяние императора Николая II, ставшего последним императором России, обсуждается и за рубежом, в кругу русской эмиграции, в частных беседах (и официальных) государственных деятелей разных стран, обсуждается в общественных кругах современной России, в домашней обстановке.

Осенью 2015 г. ждали в Северной столице захоронения останков семьи последнего российского императора. Для определения генетической связи их останков с останками Александра III, отца Николая II, и его внуков было проведено вскрытие его гробницы и проведена эксгумация останков Государя-мироносца.

Но и в канун нового, 2016 г. никаких известий от спецкомиссии, проводившей этот печальный исторический акт, не поступило.

Мне неизвестны причины, которые послужили для Русской Православной церкви поводом провести эксгумацию останков Александра III и возможных его потомков (и членов семьи). Если это нравственная подоплека, направленная на установление истины, она некорректна и неэтична по отношению как к предпоследнему Государю России, так и к его сыну и его семье.

* * *

То, что произошло в ночь на 17 июля 1918 г., ужасно и жестоко по отношению к любому человеку, к любой семье. Если месть по отношению к бывшему императору и бывшей императрице еще как-то можно понять, но не оправдать, то зверское убийство детей, конечно, нормальный человек принять не может. Ни цесаревич Алексей, ни его старшие сестры ни в чем не виноваты. И за злодеяния убийц мы непременно все должны покаяться и должны четко проявить свою позицию – русские так не поступают. Так не поступают православные христиане.

Русская душа такого позволить не может. И повиниться перед Богом за прегрешение злодеев нам просто необходимо, хотя мы, потомки, ни в чем не виноваты перед царской семьей.

* * *

Что же касается вопроса канонизации, причисления к лику святых всех членов семейства, тут у меня мнение расходится с той позицией, которую занимает часть общественности и, видимо, только часть церковных служителей, представляющих Русскую Православную церковь.

Не считаю, что император Николай II заслужил такую честь – быть причисленным к лику святых, как, скажем, почитаемый им Серафим Саровский.

В истории его царства, правления есть такие эпизоды, которые с духовно-нравственной стороны можно считать проявлением православия: ни канонов, ни догматов и постулатов, а проявления нормальной человеческой добродетели, что понятно и близко христианину, тем более православному русскому человеку.

* * *

Жизнь – сложная штука, а быть государем всея Руси – это огромная ответственность, это тяжелая ноша, и не каждому монарху она по плечу. Поэтому у меня нет слов обвинения в его адрес. Он правил Россией как мог, как умел…

Через 100 лет после его кончины не будем определять его рейтинг и выставлять оценку за служение Отечеству. Однако скажем, что шапка Мономаха оказалась тяжеловата для него. Ждали от него большего и лучшего… Как бы получилось бы, если бы… История не признает сослагательного наклонения. Россия, мы – русские люди, народ наш многострадальный имеем то, что имеем, а если хотим жить лучше, то жить давайте своим умом, а не уповать на доброго царя-батюшку или рейтингового президента.

* * *

Забывать прошлое нельзя, его надо изучать, пытаться понимать, осознавать душой и сердцем, но не надо ворошить прошлое, тем более в прямом смысле перекапывать могилы и погребения ради каких-то непонятных иллюзорных истин.

* * *

Не хочу морализовать и заниматься душевным онанизмом, но, видимо, объективности ради (это не значит справедливости) надо сказать об одном издании, которое выдвигает мифическую легенду (вариант) о кончине императора Николая II и его семьи.

В моей личной библиотеке есть книга под названием «Завещание Николая II». Она вышла в 1993 г. Автор этого «детектива» А. Н. Грянник пишет в предисловии: «Работа моя обращена, как можно заключить из названия, к будущему, светлому будущему России, которое во многом зависит от наших усилий, – в том числе установления истины о судьбе царской семьи».

Пожалуй, я во многом солидарен с этим мнением автора любопытного исследования, которое, правда, тоже предлагает покопаться «на свалке» истории.

* * *

По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II в конце XX столетия издательство Спасо-Преображенского Валаамского монастыря выпустило книгу-исследование судебного следователя Н. А. Соколова «Убийство царской семьи». В книге приводятся документы, касающиеся ареста царской семьи согласно постановлению Временного правительства от 20 марта 1917 г.

Любопытно, но в этом документе не указаны мотивы (причины) этой сакраментальной меры.

Однако тремя днями ранее – 17 марта 1917 г. постановлением того же Временного правительства была создана Верховная Чрезвычайная Следственная Комиссия, которой поручалось расследовать деятельность представителей высшей власти старого (т. е. царского) строя и всех лиц, которые действовали во вред интересам страны.

Напомню, что в этот период Временное правительство возглавлял князь Г. Е. Львов, министром юстиции был А. Ф. Керенский.

Следователь Н. А. Соколов имел с ними беседу, если хотите, допрашивал их в Париже – Львова в июле 1920 г., Керенского – в августе того же 1920 г.

Автор книги «Убийство царской семьи» приводит «показания» свидетеля Керенского: «Эта Комиссия и должна была отследовать также роль Николая, Александры Федоровны и ее кружка.

Необходимость такого отследования угадывалось в самых мотивах постановления Временного правительства об учреждении Комиссии. Для того, чтобы эта Комиссия могла выполнить ее обязанности, необходимо было принять известные меры пресечения в отношении Николая и Александры Федоровны. Эта необходимость и была второй причиной лишения их свободы»[81]81
  Соколов Н. А Убийство царской семьи. 1993. С. 19.


[Закрыть].

* * *

Напомню, что отречение от престола проходило в присутствии членов Гос. Думы, двух монархистов (Гучкова и Шульгина), арест царской семьи был произведен постановлением Временного (буржуазного по составу) правительства.

Поначалу семья находилась под арестом (и под охраной) в Царском Селе. Кстати, А. Ф. Керенским была написана инструкция по соблюдению режима царской семьей – она касалась и прогулок, и переписки, и наблюдения караульными (свидания с заключенными были запрещены – разрешения на подобные акции давал сам Керенский). По свидетельству того же Керенского, «причиной, побудившей Временное правительство перевезти царскую семью из Царского в Тобольск, была все более обострявшаяся борьба с большевиками». Да и глава Временного правительства кн. Львов объяснил этот переезд так: «В Сибири спокойно, а в губернаторском доме удобно».

Напомню, что до большевистского переворота, или Октябрьской Социалистической революции, было еще 7 месяцев.

Напомню также, что Тобольск – город в Сибири, пристань на реке Иртыш, основан в 1587 г. В Тобольске родились великий химик Д. И. Менделеев, автор популярных русских романсов А. А. Алябьев, знаменитый художник В. Г. Перов.

Известен резными изделиями из кости. В Тобольск в свое время были сосланы декабристы. Один из них, П. Н. Свистунов, много сделал для развития женского образования в Тобольской губернии. Были известны имена других декабристов – барон Штейнгель, С. М. Семенов.

Царское Село. Николай И на прогулке во время ареста

* * *

В 1917 г., когда на берега Иртыша была отправлена в ссылку царская семья, Тобольск был губернским провинциальным городом Сибири, и революционные страсти европейской России до него еще не докатились.

Вот как сам отрекшийся от престола император описывал приезд в Тобольск его семьи: «Плавание по Тоболу. Встал поздно, так как спал плохо вследствие шума вообще, свистков, остановок и пр. Ночью вышли из Туры в Тобол. Река шире, и берега выше <…> Забыл упомянуть, что вчера перед обедом проходили мимо села Покровского, – родина Григория (Распутина. – Авт.) В 6 час. пришли в Тобольск…

На берегу стояло много народу, – значит, знали о нашем прибытии…»

Уже упоминавшийся мною следователь Н. А. Соколов в своей книге «Убийство царской семьи» пишет: «Много злостного приходилось мне слышать о полковнике Кобылинском (он ведал охраной и содержанием семьи государя. – Авт.): ставленник Керенского, тюремщик, погубивший царскую семью. Скажу о нем, как его роль устанавливается следствием.

Евгений Степанович Кобылинский – офицер Лейб-гвардии Петроградского полка. Участник европейской войны, он был ранен в боях под Лодзью <…> под Старой Гутой был сильно контужен…потерял боеспособность. В его исключительно трудном положении он до конца проявил исключительную преданность Царю».

А сам полковник Кобылинский дал такие показания: «Это была не жизнь, а сущий ад, нервы были натянуты до крайности. Тяжело ведь было искать и выпрашивать деньги на содержание царской семьи».

Дело в том, что Керенский, поручая семью царя Кобылинскому, говорил: «Не забывайте, что это бывший император. Его семья ни в чем не должна нуждаться…[82]82
  Соколов Н. А. С. 49–51.


[Закрыть]

Увы! Слова председателя Временного правительства разнились с делом – офицеру Кобылинскому приходилось искать кредиты на содержание семьи и даже временами содержать ее за свой счет.

23 февраля 1918 г. полковник Кобылинский получил от комиссара по Министерству Двора телеграмму, в которой сообщалось: «У народа нет средств содержать царскую семью», – и она должна жить на свои средства. «Советская власть дает ей квартиру, отопление, освещение и солдатский паек».

Как сообщает нам в своих мемуарных записках Н. А. Соколов, судебный следователь, 22 апреля 1918 г. в Тобольск прибыл комиссар В. В. Яковлев с поручением особой важности, при нем был отряд из 150 красноармейцев. А 25 апреля комиссар заявил Кобылинскому, что увозит царскую семью из Тобольска.

На следующий день в половине четвертого дня 26 апреля к подъезду губернаторского дома, где жила опальная царская семья, были поданы экипажи.

Из записок следователя Соколова выясняется, что якобы Яковлев хотел прорваться с царской семьей в европейскую часть России и вначале их путь лежал на Тюмень (285 верст от Тобольска), а потом на Екатеринбург. В Тюмень прибыли вечером 27 апреля (согласно телеграмме), а потом никаких известий до 3 мая, когда пришло сообщение, что застряли в Екатеринбурге.

Ипатьевский дом в Екатеринбурге. Место расстрела царской семьи