Текст книги "Три ада русских царей"

Начало бури

Я не буду пересказывать биографию последнего русского императора – о ней можно прочитать в разных (и многочисленных) изданиях. Я хотел бы напомнить лишь некоторые важные события в первые 10 лет правления Николая II и дать к ним свои комментарии:

1898 г. Образование Российской социал-демократической рабочей партии (Минск) РСДРП.

1901 г. Образование партии социал-революционеров – эсэров.

1903 г. II съезд РСДРП – деление партии на большевиков и меньшевиков.

1903 г. Союз земцев-конституционалистов, политическая организация либеральных земцев.

1904 г. Образование Союза освобождения – нелегальная политическая организация российской либеральной буржуазии. Именно эта организация выдвинула в марте 1905 г. лозунг о созыве Учредительного собрания.

1904 г. Убийство министра внутренних дел Плеве.

1904 г. Начало войны с Японией.

1905 г. январь: «Кровавое воскресенье».

июль: союз земцев-конституционалистов и Союз освобождения создают партию кадетов (конституционных демократов).

август: завершение войны с Японией, по сути проигрыш войны. Мирный договор, спасенный усилиями Витте.

17 октября: Манифест. Образование Советов рабочих и солдатских депутатов в Санкт-Петербурге.

декабрь: рабочее восстание в Москве.

* * *

Даже простая хронология событий говорит о том, как быстро социализировалась Россия, т. е. нарастал процесс рабочего и вообще демократического революционного движения.

Последовательный консерватор из княжеского рода В. П. Мещерский в своей газете «Гражданин» писал под Новый год: «Наши друзья французы нередко говорят в беседах с нами: вы счастливее нас; у нас 500 волей распоряжаются Францией, а у вас одна, воля управляет Россией; у вас Бог есть главная жизненная потребность, у нас Он только роскошь…» И честно признается: «Я предпочел бы, чтобы не французы нам это говорили с завистью, а чтобы мы это говорили французам с гордостью…»

Думаю, каждому понятно, о чем идет речь в суждении аристократа-«демократа» и консерватора. Потому хочу предоставить слово другому современнику и соотечественнику профессору С. С. Ольденбургу: «Государь знал, разумеется, что городская интеллигенция враждебно относится к существующему порядку; но он глубоко верил, что отношение народных масс – совершенно иное. В беседе с московским губернским предводителем дворянства кн. П. Н. Трубецким (летом 1898 г.) государь коснулся вопроса об ограничении самодержавия и сказал, что он готов был бы поделиться с народом властью, но сделать этого не может: ограничение царской власти было бы понято как насилие интеллигенции над царем, и тогда народ стер бы с лица земли верхние слои общества».[29]29
  Ольденбург С. С. Царствование императора Николая II. С. 134–135.


[Закрыть]

А вот эта цитата, конечно, требует уже широкого и серьезного комментария. И начну я его со старого анекдота советских времен. Один партийный функционер говорит другому:

– Надо бы отметить заслуги перед Отечеством Николая II.

– За что?

– За создание предпосылок Октябрьской социалистической революции, и орден у нас соответствующий есть.

Поскольку в каждой шутке только доля шутки, а остальное правда, то и к этой отнесемся как к правдивой ситуации.

О своем, о личном

В 1896 г., году коронации Николая II, родилась моя бабушка – Носкова (Азина) Анна Гавриловна – в Петербурге.

В 1914 г. в апреле она вышла замуж за Николая Алекеевича Азина, моего деда. Сохранилась (в очень хорошем состоянии) их фотография, сделанная после свадьбы 15 мая 1914 г. в ателье художественной фотографии И. Лениса у Аларчина моста – угол Екатерининского канала и Английского проспекта № 152/42. Эти все данные есть на обратной стороне фото. Есть там еще одна любопытная информация: «Удостоен Высочайшей благодарности в 1901 г. и Высочайшей награды в 1904 г. Его императорского Величества Государя Императора Николая II».

В июне 1915 г., город уже назывался Петроградом, родилась моя мама – Зинаида Николаевна Азина.

В августе 1914 г. указом Государя Императора Николая II наш город был переименован из патриотических соображений по случаю войны с Германией в Петроград.

Бабушка иногда со вздохом говорила: «Вот в мирное время…» – это она говорила после Великой Отечественной войны (я родился за 4 дня до начала ее), и я долгое время думал, что бабушка имеет в виду эту войну, а оказывается, она еще вспоминала и Первую Мировую.

Дед в Первой Мировой не участвовал, т. к. у него был «белый билет» по состоянию здоровья. Во время событий 9 января 1905 г., вошедшего в нашу историю под названием «Кровавое воскресенье», он мальчишкой пошел поглазеть на шествие питерских рабочих с петицией к царю, и его конный жандарм зацепил нагайкой. В результате мальчишка лишился всех зубов! Об этом времени (и жизни) дед и бабушка не любили рассказывать, как, впрочем, и о событиях двух революций – Февральской и Октябрьской.

9 января 1905 г. Кавалеристы на улицах Петербурга

Мне было 10 лет, когда в 1951 г. скончался дед, и я еще был не в том возрасте, когда ведут серьезные разговоры на политические темы. Бабушка хотя и пережила деда на 20 с лишним лет, о начальном периоде советской власти (как я уже упоминал – и о революциях) откровенничать не любила, а я, видимо, не сумел ее разговорить и получить информацию, как говорится, из первых рук.

А как бы она сейчас мне пригодилась для нынешних моих рассуждений о том непростом времени, когда страна – Россия – жила под началом императора Николая II.

* * *

Продолжим наши исследования и начнем с события января 1905 г. Я уже упоминал, что Николай II вел дневники, и спасибо ему за эти летописные свидетельства его эпохи. Они начинаются с сентября 1894 г., т. е. еще при жизни его отца Александра III.

Нас интересуют 1905 г. и личные воспоминания императора. Запись от 1 января (суббота) гласит: «Да благословит Господь наступивший год, да дарует Он России победоносное окончание войны, прочный мир и тихое и безмолвное житие».

6 января по старому стилю было Крещение (и водосвятие): «…До 11 час. тронулись к церкви. Служба продолжалась полтора часа. Вышли к Иордани в пальто. Во время салюта одно из орудий моей 1-ой конной батареи выстрелило картечью с Васильев [ского] остр, и обдало ею ближайшую к Иордани местность и часть дворца. Один городовой был ранен. На помосте нашли несколько пуль; знамя Морского корпуса было пробито».

Не буду нагнетать мистику, но ведь какое-то непонятное происшествие в святой праздник, словно бы предупреждение царю: «Будь осторожен…»

Дело в том, что эпизод был особо отмечен и царедворцами, и общественностью города. Ближайший сановник царя С. Ю. Витте в своих мемуарах так пишет об этом дне; «6-го января, во время традиционной процессии крещения, когда Его Величество со всем духовенством и блестящею свитою вошел в беседку присутствовать на освящении воды митрополитом и когда, после этого священного акта, традиционно с Петропавловской крепости, находящейся против беседки, на другой стороне Невы, начали стрелять орудия, то оказалось, что одно из орудий было заряжено не холостым зарядом, а боевым, хотя и весьма устарелым, тем не менее если бы этот снаряд попал в беседку, то он мог бы произвести большую катастрофу».[30]30
  Витте С. Ю. Воспоминания. Т. II. С. 322.


[Закрыть]

Догадываетесь какую? Напомню, что шла непопулярная в российском обществе война с Японией (на Дальнем Востоке). Тяжкие потери нес Дальневосточный флот, хотя сухопутная армия накапливала резервы – к началу года в Манчьжурии уже было сосредоточено около 300 000 войск. Неплохим был урожай 1904 г., промышленность, работавшая на войну, увеличила производство. Все ждали (в первую очередь царь) перемен к лучшему. Хотя в кругах интеллигенции и земских кругах было отмечено сильное политическое возбуждение.

Напомню ситуацию. 21 декабря 1904 г. пал Порт-Артур – военно-морская база России на Дальнем Востоке. Печаль этого поражения была сглажена рождественскими праздниками (тогда Рождество Христово праздновали в России 25 декабря, как и вся Европа), однако 28 декабря уже состоялось заседание так называемого Гапоновского общества, и на нем звучали призывы начать выступления, т. е. бастовать, против буржуазного произвола, а заодно и самодержавия.

* * *

Обратимся к воспоминаниям (мемуарам) министра финансов в 1904–1905 гг. В. Н. Коковцова. В ведении министра была и российская промышленность, и глава ведомства должен был знать, что творится на фабриках и заводах в стране и в Петербурге. Он пишет: «До вечера 8 января 1905 г. я не имел никакого понятия о том, что замышлялось в этом отношении (т. е. о противостоянии Гапоновского движения. – Прим. авт.), не имел я понятия и о личности священника Гапона»[31]31
  Гапон возглавлял «Собрание русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга», а сам он состоял священником при церкви Св. Благоверного князя Михаила Черниговского при Санкт-Петербургской городской пересыльной тюрьме.


[Закрыть].

Не знаю, почему лукавил В. Н. Коковцов, представляясь несведущим в обстановке накануне 9 января, есть сведения, что он докладывал 5 января императору о характере и размахе забастовки в Санкт-Петербурге.

Однако дадим ему слово; «Впервые, вечером 8-го января, меня пригласил Министр Внутренних Дел Кн. Святополк-Мирскии[32]32
  П. Д. Святополк-Мирский был назначен министром после убийства Плеве.


[Закрыть] (надо заметить, что тогда министерство внутренних дел обладало большими полномочиями, чем ныне, и должность министра была одной из ведущих в Кабинете министров. – Прим. авт.) к себе, сказавши мне по телефону, что он желал бы поговорить по некоторым частностям рабочего движения <…> Я застал в приемной Министра: Градоначальника Генерала Фулона, Товарища Министра Трепова, Начальника Штаба Войск Гвардии и Петербургского округа, Генерала Мешечича, поджидали еще В. И. Ковалевского как Директора Департамента Торговли и Мануфактуры…»

Что решали на совещании (а оно было коротким)? Коковцов сообщает: «Совещание… имело своим предметом только выслушать заявление Генералов Фулона и Мешечича о тех распоряжениях, которые сделаны в отношении воинских нарядов для разных частей города, с целью помешать движению рабочих из заречных частей города и с Шлиссельбургского тракта по направлению к Зимнему дворцу».[33]33
  Коковцов В. Н. Из моего прошлого. М.: Наука. 1992. С. 61.


[Закрыть]

Делает вид, что ничего не знал о совещании 8 января председатель Кабинета министров С. Ю. Витте, правда в своих мемуарах он признается несколько ранее: «За несколько дней до 9 января было известно, что рабочие приготовляют петицию Государю Императору, в которой они предъявляют различные не то просьбы, не то требования, касающиеся их бытия. Конечно, требования, – резюмирует Витте, – эти были крайне односторонни, преувеличенны и не без известного оттенка революционизма, хотя они и были написаны в довольно приличной форме».[34]34
  Витте С. Ю. Воспоминания. Т. II. С. 324–325.


[Закрыть]

Видимо, останется на совести эта игра в незнание о том, что что может произойти 9 января в столице, хотя Коковцов четко (правда, на другой странице мемуаров) пишет: «На мой вопрос: почему же мы собрались так поздно (а совещание происходило после 9 часов вечера 8-го января. – Авт.), что я даже не могу осветить дела данными фабричной инспекции (значит и о положении в городе знал министр. – Авт.), кн[язь] Святополк-Мирский ответил мне, что он думал первоначально совсем не «тревожить» меня, так как дело вовсе не имеет серьезного характера, тем более, что еще в четверг (на самом деле во вторник – 4 января. – Авт.) на его всеподданнейшем докладе было решено, что Государь не проведет этого дня в городе, а выедет в Гатчину, полиция сообщит об этом заблаговременно рабочим, и, конечно, все движение будет остановлено и никакого скопления на площади Зимнего Дворца не произойдет».[35]35
  Там же. С. 62.


[Закрыть]

Тут, конечно, без комментариев не обойтись. И дадут их сами современники событий.

Император Николай II. Строки из дневника:

9 января. Воскресенье.

«Тяжелый день. В Петербурге произошли серьезные беспорядки вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца (!?). Войска должны были стрелять в разных местах города, было много убитых и раненых. Господи, как больно и тяжело! Мама приехала к нам из города прямо к обедне. Завтракали со всеми…»[36]36
  Дневники Николая II. С. 246.


[Закрыть]

Председатель Кабинета министров С. Ю. Витте, он жил на Петроградской стороне на Каменноостровском проспекте, д. 5 и в этот день находился дома.

9 января. Стрельба на Дворцовой площади. Из фильма. 1925 г.

«Утром 9-го января, как только я встал, я увидел, что на улице по Каменноостровскому проспекту шла большая толпа рабочих с хоругвями, образами и флагами; между ними много женщин и детей…

…Не успел я подняться на балкон, как услышал выстрел, и мимо меня пролетело несколько пуль, а затем последовал систематический ряд выстрелов. Не прошло и десяти минут, как значительная толпа народа хлынула обратно по Каменноостровскому проспекту, причем многие несли раненых и убитых, взрослых и детей…

…было убито и ранено, насколько я помню, больше 200 человек».[37]37
  Витте С. Ю. Воспоминания. С. 220–224.


[Закрыть]

Министр финансов В. Н. Коковцов жил у Полицейского моста (ныне Народный).

«Утро 9-го января, – это было воскресенье, – я сидел за бумагами у себя в кабинете, как около 10 часов послышались залпы выстрелов около Полицейского моста и мимо моих окон, по другой стороне Мойки, побежала толпа от Невского к Волынкину переулку. Я хотел было выйти из дому, узнать в чем дело (??7), но подъезд мой оказался запертым, и швейцар сказал мне, что только что была полиция и просила никого не выходить из дома, говоря, что необходимо обождать, пока рассеется скопление народа на Дворцовой площади и удастся оттеснить толпу из этого района… К 12 часам стрельба утихла»[38]38
  Коковцов В. Н. Из моего прошлого. С. 62–63.


[Закрыть].

* * *

Честно скажу, когда я впервые прочитал только что цитированные строки, у меня было шоковое состояние: я не мог поверить, что российский император, царь-батюшка, позволил расстреливать людей, мирно шедших ко Дворцу его Величества с некоторыми просьбами и требованиями пожизненно важным вопросам.

Я не экзальтированный романтик с аномальным восприятием справедливости, порядочности. За свою журналистскую практику я поднаторел в цинизме общественно-политических отношений, понимая, что жизнь ставит нас иногда в весьма щекотливые ситуации.

Но разрешить стрелять ради профилактики охраны собственной персоны – это нонсенс, это дико и жестоко.

Все эти мои первые впечатления от полученной информации были далеко по времени от канонизации последнего российского императора. А когда свершилось это якобы святое деяние, шок был куда более серьезным, и реакция на причисление Николая II к лику святых по сей день лежит тяжелым духовным грузом в моей душе.

Когда государь отправляет и благословляет своих подданных защищать Родину, Отечество, и мы знаем, что на войне люди погибают, это понятно, и тут Православная церковь как духовный покровитель сего деяния выступает в роли патриотической и благородной.

Но где была Православная церковь, когда позволяла стрелять в безоружный народ, а потом смогла канонизировать преступника, тем самым оправдать антибожеские деяния?..

Это моему уму не в силах понять и вызывает большие сомнения в нравственных постулатах современной русской православной церкви.

Господи, да прости меня за сию ересь!

Мне не понятны нравственные мотивы отлучения (или предания анафеме) от церкви великого нашего мыслителя и писателя Льва Николаевича Толстого. А ведь это происходило во времена царствования Николая II, миропомазанника и благодетеля народного.

Самодержавие закончилось

Самодержавие в 1905 г. закончилось под ударами с двух сторон – со стороны фабрично-заводских рабочих в городах, а в провинции росло недовольство крестьян.

Как ни странно, но индустриализация России началась при Александре III, и начал ее опять-таки, как ни странно, С. Ю. Витте, служивший опорой (и долгой) двум царям – Александру III и Николаю II.

На эпоху последнего выпало активное появление двух антагонистических социальных слоев – буржуазии и пролетариата. Эта объективная реальность и нормальное явление для Европы было для России новизной трудноперевариваемой – страна была крестьянской и страна была самодержавной, имперской, монархической.

* * *

Удивительно, но до сих пор, в 2015 г. (когда пишутся эти строки, исполнилось 110 лет со времени первой русской революции) все еще события 1905 г. считают вспышкой революционного движения, вроде бы спонтанным проявлением массового недовольства.

Увы! Но это не так. 1905 г. – это лопнувший нарыв самодержавия, а «Кровавое воскресенье» – естественное и закономерное начало политического истечения гноя из самодержавного гнойника.

Организации «Собрание русских фабрично-заводских рабочих города Санкт-Петербурга» (будем условно называть ее гапоновской) предшествовал полицейский профсоюз Сергея Зубатова (это явление под этим именем и вошло в нашу историю).

Начальник Московского охранного отделения Сергей Васильевич Зубатов был мыслящим человеком и понял, что буржуазно-пролетарский процесс, нараставший в стране, необходимо брать под контроль полиции. Кто-то назвал идеологию зубатовщины «полицейским социализмом», а идея заключалась в том, чтобы рабочее движение легализовать, т. е. сделать его прозрачным и подконтрольным властям (в лице полиции).

Меньше политических требований, больше экономических возможностей.

Началом нового движения явилась манифестация к памятнику Александру II в Кремле 19 февраля 1902 г. – это была очередная годовщина крестьянской реформы. Собралось на торжестве около 60 000 человек. Были возложены к памятнику дорогие венки, купленные на деньги рабочих и собранные по подписке.

Православные россияне на коленях выслушали молебен за здравие императора…

Это, с позволения сказать, социально-религиозное «шоу» оказалось для Зубатова началом в карьере – его перевели на службу в столичную полицию. А в среде народа была популярна шутка: «Венки несли мастеровые, а в зад толкали их городовые».

Иллюзию социальной гармонии С. В. Зубатов стал создавать в Санкт-Петербурге, подыскивая для организации легального рабочего движения нужных ему лидеров-провокаторов. Так он «присмотрел» попа-спасителя, вещавшего в газетах о возможных правах рабочих.

С. Зубатов

Г. Гапон

Первое посещение Г. Гапоном своего будущего патрона С. В. Зубатова описано священником-оппозиционером.

Любопытно, но то, что не удалось получить у столичного митрополита – разрешение на организацию проповеди среди рабочих Санкт-Петербурга, а цель была – противодействие революционным идеям, удалось получить у министра внутренних дел В. К. Плеве.

Надо отметить, что деятельность Гапона имела поддержку и со стороны градоначальника генерала Фулона. Организацию (или общество) зарегистрировали под названием, которое мы уже упоминали: «Собрание русских фабрично-заводских рабочих г. Санкт-Петербурга». Помогали Гапону и с арендой помещения для проведения собраний, и в декабре 1904 г., т. е. накануне событий 9 января 1905 г., в столице функционировало 11 отделений «Собрания» и насчитывали они более 8 тысяч членов.

Зачем нужны дневники и мемуары

Я вот часто в своих рассуждениях обращаюсь к воспоминаниям (мемуарам) разных лиц, цитирую дневниковые записи. Почему? Потому что они помогают осмысливать прошлое, осознавать связь времен.

Воспоминания – это не просто мыслительное обращение (если хотите, возвращение) к прошлому. Это попытка (стремление) переосмыслить содеянное в прошлом, содеянное отдельным человеком, организацией, целой страной.

Это нелегко, переосмысливать прошлое. Для этого нужно обладать аналитическим мышлением или хотя бы мыслить уметь.

В последнее время мы – интеллигенция – как-то больше говорим, даже спорим, дискутируем, но все это на уровне «а я вот хочу сказать…». Мы разучились слушать друг друга. Мы желаем только говорить и чтобы нас слушали.

Мы все спешим, спешим… за чудесами, как поется в популярной песне, и проходим мимо чего-то важного, главного в жизни. Мы теряем свой идейный стержень, играя в плюрализм и толерантность. У нас есть сложившаяся веками, своя русская цивилизация, а мы лезем куда-то на Запад, стучимся в Европейский дом, пытаемся подражать эфемерной демократии, игнорируя свою соборность, общинность, принижая свой русский дух, свое православие. А ведь именно православие и спасло нашу страну, нашу Россию в тяжелые моменты исторических катаклизмов.

Почитайте Достоевского, его размышления о русскости, о предназначении русской нации и православия. А ведь и он «хватанул» хорошую порцию западных идей, переболел и фурьеризмом, и марксизмом, и против самодержавия выступал, и к смертной казни за активную оппозицию властям был приговорен. А под конец жизни дружил с монархистом, реакционером и консерватором К. П. Победоносцевым. И ведь к царю, Александру II, приближался и воспринимал монархию как русское явление.

Я не знаю, знаком ли был Николай II с творчеством Достоевского. А меня мучает мысль: вот писатель русский написал удивительное произведение «Преступление и наказание», герой его – Раскольников – убил одного, ну, двух человек, и мучился всю жизнь.

По воле императора 9 января 1905 г. погибли безвинные люди. А что он пишет в дневнике? «Войска должны были стрелять в разных местах города, было много убитых и раненых». Так же просто и буднично он записывает про охоту; «Убил 5 глухарей, убил 4 утки, я убил 2 фазана, 21 серую куропатку, 5 русаков и 5 беляков. Всего убито 233 штуки…»

Зачем? Ради удовольствия? Азарта? Удовлетворения своих желаний охотника?

Видимо, царское это дело – убивать глухарей и русаков, и лисиц. Мне лично этого не понять, хотя, как и Николай II, я считаю себя православным человеком.