Текст книги "Три ада русских царей"

У сторонников радикальных преобразований, направленных на справедливое решение социальных вопросов, т. е. равноправие социальное, равенство сословное, необходимость конституции, а это значит демократизация всех институтов государственной власти (пока царской и самодержавной), – были теоретические основы социалистических преобразований, был программный документ – Манифест коммунистической партии, уже известный во всей просвещенной и прогрессивной Европе.

Западная Европа уже долгое время (даже столетия) жила в условиях развивающегося капитализма, она примеривала на себя новые буржуазно-демократические одежды под красивыми лозунгами, которые пропагандировали и социал-демократы революционного толка: свобода, равенство, братство.

У буржуазии были свои теоретики и практики. В Западной Европе существовали уже профсоюзные организации. Там, на Западе, профсоюзы были инструментом налаживания отношений между капиталистами – работодателями, и рабочими – наемниками, выполняющими работу на пользу владельцев предприятий (фабрик, заводов, прочих учреждений). Это были соглашательские организации.

В России именно период первой русской революции и особенно 1905 г. стал временем массового возникновения профессиональных союзов – они создавались во всех промышленных центрах страны, объединяя людей по производственному, профессиональному признаку.

К концу этого революционного периода в России уже действовало около 1200 профсоюзов. Поскольку они рождались в процессе стачечного движения, забастовок, характер их деятельности имел явно выраженные революционные тенденции и становились они организациями сознательного и сплоченного пролетариата.

Еще раз скажу, что в России особенностями первой русской революции была ее крестьянская окраска. В ходе ее росла и крепла связь между крестьянством и пролетариатом (и солдатской массой – по сути своей крестьянского происхождения).

По некоторым данным, в 1905–1907 гг. в провинции, т. е., по сути, в деревнях, произошло более 18 000 крестьянских выступлений. Это было самое массовое выступление крестьянства, т. е. проявления борьбы с самодержавно-помещичьим строем. И нельзя не отметить, что это было явным доказательством того, что Великие реформы 1861 г. освобождения крестьян от крепостной зависимости только назывались Великими, а цели своей – наделения крестьян землей и выделения их в самостоятельный социальный слой – не достигли.

И пришедший в 1906 г. на место премьера правительства П. А. Столыпин (а на его опыт и жесткую руку, видимо, рассчитывал император) занялся всерьез аграрным вопросом, пытаясь утихомирить революционное крестьянское движение в стране, где преобладало сельское население.

* * *

У революционного массового и стихийного (разрозненного пока) движения в России появился организующий орган – РСДРП – Российская социал-демократическая рабочая партия, которая ставила своей задачей создать союз пролетариата и крестьянства и найти поддержку у армии.

В. И. Ленин как идейный вождь этой партии совершенно правильно считал, что «соединение пролетарской массовой стачки в городах с крестьянским движением в деревне было достаточно, чтобы поколебать самую «прочную» и последнюю опору царизма – армию»[48]48
  Ленин В. И. ПСС. Т. 30. С. 316.


[Закрыть].

Этот ленинский тезис подтверждался практикой – в 1905–1906 гг. произошло несколько сотен волнений и даже серьезных выступлений в армии и на флоте – в Свеаборге, Кронштадте, Севастополе, мы помним восстание на броненосце «Потемкин».[49]49
  А были еще «Георгий Победоносец», «Азов».


[Закрыть] О нем потом узнал весь мир благодаря знаменитому фильму Сергея Эйзенштейна. Сегодня кинокартина является классикой мирового кино.

Это был лишь эпизод из революционной жизни России. Мы уже обращали внимание на физический закон: действие – противодействие. Он срабатывает и в общественной жизни: чем больше власти закручивают гайки, тем больше сопротивления (и внешнего и внутреннего) проявлениям насилия и ущемлению свобод и прав.

Насилие вызывает антинасилие. Поскольку законы не совершенны, в правовом поле не удается властям достичь гармонии в общественных отношениях, а этические (морально-нравственные) аспекты в жизни общества далеко не всегда отражают степень его зрелости (общества и самосознания граждан, которые его составляют).

Обычная философия и нормальная логика не всегда привлекаются как отдельными людьми, так и обществом в целом для решения рождающихся в обществе конфликтов и противоречий. И, к сожалению, борьба противоположностей не приводит к единству их. И зло соседствует с добром, не желает идти на компромиссы, чтобы достичь определенной жизненной гармонии.

Увы! Но это не нудная философия, а жизненные реалии, с которыми мы живем каждодневно… и все желаем жить хорошо, в благополучии и мирно. А создаем ситуации, ведущие к напряженности в обществе, в том числе и мировом сообществе, играем в «холодные», информационные, пропагандистские и прочие войны, которые приводят к уничтожению людей.

Ведь даже в простой народной песне (помните, про Стеньку Разина?) обычный конфликт противоречий («позади он слышит ропот: нас на…» и т. д.) заканчивается насилием и гибелью (вообще-то неповинного человека, слабой женщины): «и за борт ее бросает в набежавшую волну». И мы не жалеем невинную княжну, мы на стороне разинских казаков, недовольных атаманом.

В любой жизненной ситуации, как и в общественных конфликтах, не бывает виноватой только одна сторона, решаем мы все «трения» с кондачка или на основе эмоционального всплеска.

Правда, бывают ситуации, как в басне И. А. Крылова «Волк и ягненок»: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать».

* * *

Выступали против самодержавно-монархической власти подданные царя – крестьяне, рабочие, солдаты. А ведь и высшие слои общества были недовольны царским правлением: и как личностью, и как формой правления.

И монарха, желавшего сохранить свою самодержавную и даже неограниченную власть (помните диалог на совещании у Николая II), что он был монарх волею Божией и он милостью своей «даровал» свободы и права тем сословиям, которые их вообще не имели. Почитайте внимательно Манифест от 17 октября.

Конечно, мы смотрим и оцениваем ситуацию в России 1905–1907 гг. со своей колокольни, т. е. уже с высоты того правопорядка, который у нас создан, мы уже привыкли к Конституции, хотя большинство ее вообще не знает. Но она есть, действует, и власти должны с ней считаться.

Я еще раз хочу обратить внимание на то, что 1906 г. поделил как бы на две части правление Николая II: до манифеста 17 октября 1905 г. До революции 1905 г. время единоличной, по сути, неограниченной власти одного человека. Существовала полная монархия, т. е. еще раз подчеркиваю – единоличное правление. С одной стороны царь, а с другой – весь остальной народ: одни сословия обладали большими правами, другие – меньшими, третьи вообще были холопами (по сути, рабами) и прав не имели никаких. Даже право жить было под сомнением.

Справедливо это? Царь российский, государь и самодержец, считал такую ситуацию вполне нормальной. Человек довольно просвещенный, воспитанный в духе английского джентльмена, читавший Пушкина, Толстого (он был его современником), Достоевского (знал, видимо, и его судьбу революционного демократа), знал, вероятно, царь и историю западной культуры и цивилизации, в том числе и французской, знал теории Дидро, Вольтера, Фурье и др. социалистов. Не мог не знать и про коммунистическую программу Маркса и Энгельса. Доносили ему и про действия и проекты русских социалистов типа Плеханова, Ленина. При нем уже с 1905 г. действовали партии не только большевиков и меньшевиков, а и кадетов, и эсеров, и все они выражали оппозицию самодержавному строю, царской власти.

* * *

Не мог Николай II не задумываться над своим будущим, будущим своих детей, а он так ждал сына, цесаревича-наследника, не случайно названного Алексеем (видимо созвучно было с именем его любимой жены – Алекс).

Несмотря на появление нового органа в структуре власти – Государственной Думы, Россия не становилась парламентской республикой. Не хотел монарх и самодержец делиться властью с представителями народа, а тем более с крестьянами и рабочими.

И несмотря на существование вроде бы демократической Гос. Думы (по-западному – парламента) вся прежняя структура государственной власти, в особенности правоохранительные органы, стояли на защите самодержавия.

И вся чехарда с министрами внутренних дел (а в то время это было одно из ведущих министерств и имело функции весьма широкие) это не было проявлением личной неприязни, видимо, их подбирали люди, которые могли жестко стоять на страже трона, охранять царскую власть и семью и поддерживать порядок на всей территории огромной России. Они – правоохранительные органы (в том числе и спецорганы, как то: полиция, жандармерия, тайный сыск и проч.), должны были совершенствовать свои методы в борьбе с революционным террором в России.

А все тайные, как и легальные, организации социального толка также совершенствовали свои методы борьбы с самодержавием, царской властью, с правоохранительными органами – органами насилия.

* * *

Все быстро совершается только в сказках, а первая русская революция продолжалась более двух лет – 1905–1907 гг., имела подъемы и спады, принимала разные формы выражения недовольства и породила новые формы – формы коллективного народного правления – Советы крестьянских, рабочих и солдатских депутатов.

И второй (условно) период правления Николая II так или иначе был связан с разрешением противоречий как с Думой, так и с Советами. А они возникали и работали в разных городах России, достигая разных результатов.

Такой формы управления (руководства) народными массами не было ни в одной стране Европы (и мира), т. е. аналогов не было, как не было аналогов и общинного самоуправления (в основном связанного с провинцией, с крестьянством, земледелием).

Поскольку Советы (как и общины) были массовым и вполне легальным явлением, с ними было трудно бороться всем службам Министерства внутренних дел.

И естественно, в них внедряли «своих» людей, провокаторов, таких двуличных людей, как священник Георгий Гапон, как социалист-революционер Евно Раскин (Азеф), который лавировал между социалистами и сыщиками.

Они, как и многие другие (менее известные), были детьми системы (и одного папы – Зубатова), которая вынуждена была защищаться любыми способами и методами.

* * *

Прокатилась волна и революционных терактов.

Напомню: 12 августа 1906 г. было совершено покушение на председателя Совета министров П. А. Столыпина (в Петербурге на Аптекарском острове). Сам премьер не пострадал, однако были ранены дочь (весьма тяжело) и трех летний сын. Было убито 27 человек в приемной главы правительства. Царь предложил Столыпину переехать в Зимний дворец.

13 августа 1906 г. на вокзале «Новый Петергоф» был убит генерал Г. А. Мин, командир Семеновского полка. На царя это убийство произвело тяжелое впечатление, и он на следующий день посетил семью Мина и присутствовал на панихиде.

17 июля 1906 г. в Териоках (ныне Зеленогорск) застрелили члена Гос. Думы М. Я. Герценштейна («видимо, за еврейское происхождение», – как писал С. С. Ольденбург). Правая печать высказала резкое осуждение убийства.

Теракты во второй половине 1906 г. умножились: погибли губернаторы Самарский – Блок, Симбирский – Старынкевич, Варшавский – Вонлярский, главный военный прокурор Павлов, петербургский градоначальник фон-дер В. Ф. Лауниц, граф А. П. Игнатьев, повторное покушение совершено было на адмирала Дубасова Ф. В. (который скончался только в 1912 г.).

За весь 1906 г., по данным С. С. Ольденбурга, было убито 768 и ранено 820 представителей царской власти.

Совершенно справедливо орган Московского отделения партии кадетов «Русские ведомости» писали: «Такими средствами свобода не достигается. Они смущают людей, поселяют в обществе настроение, которое на руку не друзьям свободы, а реакции».

Напомню, что 25 августа 1906 г. в СМИ, а тогда это были только газеты, появилась публикация «Закона о военно-полевых судах». Что это за закон? Ну, во-первых, ему предшествовал перечень (как вы догадываетесь, весьма длинный) терактов последнего времени. И потому закон вводил в качестве временной меры особые суды из офицеров для ведения дел (т. е. расследования преступлений), но которые были очевидцами.

Произошло, скажем, убийство или вооруженный грабеж – были свидетели и очевидцы, и суд по «свежим» следам мог в течение суток рассмотреть причины и следствия, допросить виновных и принять решение по данному преступлению – приговор мог быть приведен в исполнение в течение суток (24 часов). Есть преступление – тут же следует наказание неотвратимое и жестокое с точки зрения, скажем, правоведов, либералов, демократов. По-разному на закон отреагировали левые и правые.

Вот, например, что писал в открытом письме князю Е. Н. Трубецкому Председатель Центрального Комитета Союза 17 октября А. И. Гучков: «Я не только считаю политику репрессий по отношению к революционному движению совместимой с вполне либеральной, даже радикальной общей политикой, но держусь мнения, что они тесно связаны между собой, ибо только подавление террора создает нормальные условия… Если общество отречется от союза с революцией, изолирует революцию, отнимет у нее общественные симпатии, рассеет мираж успеха – революция побеждена». [50]50
  Ольденбург С. С. Царствование императора Николая II. С. 367.


[Закрыть]

Ясно, что подобное высказывание было бальзамом для самодержавного царя и всей монархической верхушки, т. е. приближенных к особе Государя. Но как показала практика, террор в ответ на террор не был лучшим методом решения общественных проблем.

Объективности ради процитирую мнение того же А. И. Гучкова через 10 лет, в 1916 г., которое он излагает в письме генералу М. В. Алексееву (с 1915 г. начальнику Штаба Верховного главнокомандующего): «…власть гниет на корню… Ведь нельзя же ожидать исправных путей сообщения в заведывании г. Трепова, хорошей работы нашей промышленности на попечении кн. Шаховского, процветания нашего сельского хозяйства и правильной постановки продовольственного дела в руках гр. Бобринского…»

Дело здесь не в персоналиях, конкретной оценке конкретных лиц, а в объективности ситуации в России 1916 г. Напомню: Россия была в состоянии войны, в том числе и с Германией. И к осени 1916 г. уже в России царила новая смутная тревога, причиной которой была усталость от войны (по мнению биографа Николая II С. С. Ольденбурга). Вновь забродили социалистические течения в крестьянской, рабочей, да и в солдатской среде, активность стали проявлять большевики и другие социал-демократы.

Впереди замаячила новая революция?
(или причины конца царской власти)

Эти строки пишутся в преддверии 2016 г. (до него осталось 6 дней), т. е. почти 100 лет спустя. Кто-то, возможно, попрекнет: «Зачем ворошить прошлое?» Я-то как раз не ворошу, а пытаюсь это прошлое моей страны осознать, понять, оценить уже с колокольни XXI века.

Есть мнение, что пока не захоронен последний солдат, война продолжается. Война – это столкновение противоречий, разных мировоззрений, разных политических установок, разных идеологий, разных конфессиональных приверженностей.

И это составные прогресса, который постоянно меняется и совершенствуется, происходят эволюционные и революционные процессы. Видимо, нужно согласиться с поэтом: «Есть у революции начало, нет у революции конца». Ибо и прогресс, и регресс, зло и добро – это стороны одной медали, и как в свое время, советское время, говорили: «Медаль за бой, медаль за труд из одного металла льют».

Жизнь многообразна и многолика, однако истина одна, и мы, участники мирового сообщества и развития мировой цивилизации, ответственны за движение прогресса к идеалу, к совершенству.

* * *

Видимо, такого мнения не были чужды и наши соотечественники, принадлежавшие к разным сословиям и разным эпохам: и декабристы, и Чернышевский, и Герцен, и Ленин, и Достоевский, и Столыпин, и обер-прокурор Синода К. П. Победоносцев, и издатель журнала «Гражданин» кн. В. П. Мещерский (внук историка Н. М. Карамзина и родственник кн. Вяземского), и волею судеб последний император России Николай II.

Напомню, что в 1906 г. (летом) премьер правительства П. А. Столыпин писал царю: «Жизнь моя принадлежит Вам, Государь; все помыслы, стремление – благо России (вот и подтверждение моих философских предположений. – Авт.) молитвы только Всевышнему – даровать мне высшее счастье: помочь Вашему Величеству вывести нашу несчастную Родину на путь законности, спокойствия и порядка»[51]51
  Г. А. Р. Ф.,д. 1353, л. 2.


[Закрыть]

Этого же хотел и сам император, ища компромиссы в отношениях с обществом и народом, издавая известный Манифест 17 октября 1905 г. Историческое знание дает нам основание полагать, что путь спасения российской монархии лежит в сфере реформ экономических, правовых, социальных институтов и государственных структур. Они предлагались разными партиями, они предлагались Гос. советом и Думой, они предлагались и самим Государем Императором.

Главный дворянин страны стоял на защите интересов своего класса, формально понимая, что пришла эпоха перемен, на деле стоял за неограниченную (монархическую) власть. Гос. Дума – это были лишь паллиативные меры, а всей системы домашнего российского прагматизма ничьи предложения (тем более правых) создать не смогли. Им в конце концов и воспользовались социалисты.

Красивая внешне декорация, состоявшая из триады Православие-Самодержавие-Народность, была только формальной ширмой реального самодержавия, вошедшего в глубокий кризис. Использовать эти лозунги царская власть уже не могла, хотя и очень хотела.

Все тот же издатель «Гражданина» и князь, принадлежавший к высшему сословию России, был провидцем, мудрым человеком. Он в 1914 г. писал: «Как в себе ни зажигай конституционализма, ему в России мешает сама Россия, ибо с первым днем конституции начнется конец единодержавия, а конец самодержавия есть конец России»[52]52
  Госархив РФ, д. 987, л. 3.


[Закрыть].

Естественно, монархическую Россию имел в виду сиятельный князь, который выступал против либерализма – за Великую Россию.

* * *

Здесь, пожалуй, мы отвлечемся от истории последнего российского императора и поговорим о последней огромной империи – Российской. (Правда, Советский Союз называли и называют еще империей).

Как ни прискорбно, но, подписывая отречение от престола, он формально ставил под удар и существование Российской империи (и не по схеме: нет человека – нет проблем).

До сих пор нас, русских, да и россиян в целом, обвиняют в имперских замашках, в имперской политике, в имперском мышлении.

А что такое – «империя»?

Империя – слово латинское, имеет значение – власть государства (и словарь иностранных слов, и советская энциклопедия дают пояснения одинаковые) – монархическое государство, главой которого является император (выходит, нет императора – нет империи? – конечно, это не так, или совсем не так). Обидно, но империализм входит в философскую категорию, во всяком случае, Философский энциклопедический словарь 1983 г. издания дает пояснения этому понятию, а вот империя выпала из поля зрения философов и философии.

Наш соотечественник, знаток монархической государственности Л. А. Тихомиров, к сожалению, мало проявил уважения к понятию «империя», хотя объяснил нам, что такое «политика», что такое «монархическая политика», про династическую политику рассказал и даже про церковную политику поведал, порассужал о месте монарха в системе управления, а вот систему империи обошел стороной.

Правда, в конце XX столетия президент США Рональд Рейган «обозвал» нашу страну «империей зла», но это не помогает нам понять, что же такое «империя»: «имперская политика», «имперское мышление»?

Рассматривая принципы власти и образы правления, Л. А. Тихомиров исходит из классификации, данной в древности греческим философом Аристотелем. Основными формами правления (согласно греческому классику) являются:

1. Монархия:

а) с нераздельными органами правления;

б) с раздельными органами правления.

2. Аристократия:

а) аналогия с предыдущим;

б) аналогия с предыдущим.

3. Демократия:

а) то же самое;

б) то же самое.

Поскольку императорская власть связана с монархией, видимо, все, что относится к этой форме правления, относится и к этой форме мышления (т. е. и к имперским политике и замашкам).

Л. А. Тихомиров по поводу монархической власти привел рассуждения еще одного грека – его называют отцом истории (что не совсем соответствует действительности) – Геродота: «…Каким образом государство может быть благоустроенным при единоличном правлении, когда самодержцу дозволяется делать безответственно все, что угодно? Если бы даже достойнейший человек был облечен такой властью, то и он не сохранил бы свойственного ему настроения. Окружающие самодержца блага порождают в нем своеволие, а чувство зависти присуще человеку по природе. С этими двумя пороками он становится порочным»[53]53
  Тихомиров Л. А. Монархическая государственность. СПб, 1992 (репр. издание 1904 г). С. 62.


[Закрыть].

Так рассуждал греческий историк и географ с философским уклоном Геродот в V в. до н. э. (т. е. до Рождества Христова).

Любопытны, конечно, мнения нашего соотечественника, государственника с монархическим уклоном по поводу этой самой монархии.

«Монархия истинная, то есть представляющая Верховную власть нравственного идеала, не ограничена, но не абсолютна. Она имеет свои обязательные для нее начала нравственно-религиозного характера, во имя которых только и получает свою законно-ограниченную власть. (Вспомним прения по вопросу слова «неограниченная» в сочетании с понятием самодержавная власть, которые происходили в 1906 г. на совещании, стенограмма которого мною приводилась. – Авт.) Она имеет власть не в самой себе, а потому и не абсолютна. Властью абсолютной обладает только та сила, которая ни от чего, кроме самой себя, не зависит, истекает из самой себя. Таковой является власть демократическая, которая есть выражение народной воли, властной по тому самому факту, что она есть воля народа, власть сама из себя происходящая, и тем самым абсолютная»[54]54
  Тихомиров Л. А. Монархическая государственность. СПб, 1992 (репр. издание 1904 г). С. 98–99.


[Закрыть]

Честность автора здесь оказалась на высоте и логика его рассуждений приводит к истинному и нормальному выводу – демократия, т. е. власть народа, закономерно пришла на смену монархии – самодержавной и неограниченной. И даже попытки ограничить самодержавие введением в политическую жизнь таких органов, как Гос. Дума, не помогло.

Правда, известный белорусский мыслитель и публицист И. Л. Солоневич, вошедший в российскую историю в годы гражданской войны, т. е. в период становления Советской власти, попытался создать свою теоретическую программу имперского или монархического мышления, назвав ее «Народной монархией» (поначалу его проект носил название «Белая империя»).

Впрочем, напомню, что опус этот появился уже после падения царской монархии Николая II и его самодержавной власти.

На мой взгляд, «Народная монархия» – это извращенный взгляд на ту демократическую власть, которая есть выражение народной воли согласно мнению Л. А. Тихомирова и тем самым «абсолютная», во всяком случае логика исторического анализа приводит к таким выводам.

* * *

Императорская (царская) монархическая (самодержавная) власть не была мифическим созданием, она была реальностью. В ней жили, ее поддерживали и защищали вполне конкретные люди – и Победоносцевы, и Тихомировы, и Бенкендорфы, и Столыпины, и сам Николай II как глава монархической власти и самодержавного строя в целом.

Политический кризис 1905–1907 гг. «удалось» преодолеть, пожалуй, вернее было бы сказать «притушить»: революционный костер продолжал тлеть, отдельные искры его иногда врывались в жизнь общества, которое, однако, продолжало существовать под эгидой царской власти и монархического строя. Хотя и формальный орган народного представительства продолжал жить и развиваться, перенимая опыт европейского парламентаризма и терзаясь противоречиями российской действительности.