Текст книги "Могильщик. Цена покоя"

Глава 13
Сады Эзмила

– Ждать нас до заката, – отдавал Альх распоряжения Свирге. – Если не появимся к этому времени, уходите. Если Велион вернётся один… – купец нервно хрустнул пальцами. – Вернётся один, всё одно заплатите ему десять крон. Деньги я оставляю здесь.

– Мне не нужны твои деньги, – сухо сказал Велион, закидывая рюкзак на спину и надевая перчатки.

Альх пожал плечами, подошёл к своим седельным сумкам, лежащим сейчас на телеге, и какое-то время ковырялся в них. Наконец, он вытащил пять золотых монет достоинством в две кроны каждая.

– Если умру, заберёшь. Так ведь вы делаете? Так ты не рискуешь лишиться головы от рук Свирге, который может решить, что ты пришил меня специально. В этом причина?

– Мне просто не нужны твои деньги, купец. Вот в чём причина.

– Если бы он был на такое способен, не бросился бы в драку, – добавил начальник стражи.

– Плевать я на всё хотел. Я обещал тебе деньги за то, что ты отведёшь меня на могильник, я тебе их отдам. – Купец зло посмотрел на могильщика и перевёл взгляд на раненого стражника. – Это, кстати, мои почти что последние деньги. Если я не вернусь, продашь все товары на рынке. Попытайся заработать хотя бы на оплату своей работы и подарки семьям погибших. Если что-то останется, отдашь моей жене.

Свирге нервно кивнул и, мельком глянув на могильщика, зачем-то кивнул ещё раз.

– Пошли, – сказал купец.

– Пошли, – пожал плечами могильщик.

Солнце едва взошло, и было по-настоящему прохладно, хотя всю неделю жара стояла совсем не апрельская. Всю еду и воду могильщик нёс сам в своём рюкзаке, куда он надеялся набрать ещё немного хабара. Купец шёл налегке, на его поясе висела только баклажка с водой. Велион полагал, что так будет проще и безопасней. И меньше вероятность того, что съестное погибнет вместе с купцом. Альх был прав: он действительно не собирался возвращаться в одиночку. Да, могильщик спас их, но людская благодарность часто заканчивалась на том моменте, когда на кону оказывались деньги. А деньги немаленькие, ему хватит прожить год, ни в чём себе не отказывая, если не больше. Или, скорее, отложить на откуп Костлявой, а самому продолжить грабить другие могильники, чтобы не расслабляться.

Вечером обоз остановился у развилки, ровно в том месте, где новый тракт отходил от старого. Ближе к Эзмилу возницы подъезжать отказались наотрез. До могильника оставалось добрые полторы мили, но Велион предполагал пройти их довольно быстро: тракт неплохо сохранился, а по утренней прохладе хорошо шагал даже пузатый Альх.

Правда, через пару сотен ярдов они наткнулись на череду разбитых плит: дорогу, судя по следам инструмента, пытались разобрать. Безуспешно, конечно же. Видимо, люди, обитающие неподалёку, решили приспособить бесхозные дорожные плиты для своих нужд или, быть может, для нового тракта, но плотно пригнанные друг к другу камни пять на три фута, да ещё и в фут толщиной, им не поддались. Чтобы разобрать имперскую дорогу, требовались имперская же организация и ресурсы, но ни того, ни другого в последнее время не осталось нигде в этом мире.

Обочины тракта густо поросли деревьями и кустарником, кое-где растительность приближалась к нему вплотную. Но примерно за милю до стен Эзмила дикий лес буквально упёрся в невысокую каменную кладку, а за ней последовали идеально ровные ряды искусственных насаждений, перемежающиеся дорожками, прямоте которых позавидовала бы любая новая дорога. Кому понадобилось высаживать так обычные берёзы, клёны и осины, могильщик не совсем понимал, но он видел и не такие диковины. Альх и вовсе принялся недоумённо качать головой и что-то бормотать себе под нос.

Наконец, в полумиле от городских ворот начались сады. Ряды яблонь, грушевых деревьев, вишнёвых кустов, черёмухи, сирени, смородины, шиповника, росшие всё такими же чёткими прямоугольниками, пересекались выложенными белым камнем и заставленными скамейками аллеями. Но в этом хотя бы был какой-то практический смысл, в конце концов, всё это выращивается ради еды и лекарств. Аллеи, что располагались поближе к городу, украшали скульптуры людей и животных, высокие фонари, а на каждой второй стояли фонтаны со сложными скульптурными композициями, причём, каждый раз разными. Заросли, несмотря на то, что их не обрабатывали уже больше семидесяти лет, практически не одичали, лишь кое-где росла крапива. Очевидно, сад заколдовали.

Завидев первую такую аллею, Альх остановился, разинув рот, и какое-то время просто глазел.

– Красотища-то какая, – пробормотал он в конце концов и, покачав головой, зашагал дальше.

– Возможно, это не самое красивое, что ты увидишь за сегодня, – слабо усмехнулся могильщик.

– Боги, как можно было просрать всё это?

– Это ты тоже увидишь.

Когда до городских стен осталось около сотни ярдов, в этом цветущем саду начали появляться первые следы войны. Сначала Велион увидел выгоревшую проплешину, которая так и не заросла за все эти годы, потом – ржавое железо и кости. А когда до городских стен осталось рукой подать, во всё чаще и чаще появляющихся следах пожара, среди валяющихся там костей и стали, начали прослеживаться следы магии – слабо светящиеся печати, змеи ловушек, тёмные пропасти магических капканов.

– У них что, сад до самых стен растёт? – пробормотал Альх. – А если штурм?

– Наверное, никто штурма не боялся. Наши прадеды жили в едином государстве, в котором по большей части царил порядок.

– Но… как же тогда? Как тогда всё погибло?

– Похоже, что город кто-то штурмовал? – фыркнул Велион, с трудом отгоняя от себя воспоминания Импа. – Все просто резали друг друга внутри стен. Кое-где снаружи, как ты уже успел заметить, но по большей части всё же внутри. Все, мать их блядь, просто убивали друг друга. И не спрашивай, почему и как это произошло, я не знаю. И, наверное, никто не знает.

– Но какие же большие стены, – продолжал бубнить купец. – Сколько же тогда здесь погибло людей… и сколько продолжает гибнуть, – с горечью добавил он.

Могильщик промолчал. Он тоже когда-нибудь умрёт из-за этой войны, как умерла Элаги, тысячи до неё, и ещё тысячи – после. Но сегодня ему нужно сделать всё, чтобы очередной жертвой тех событий не стал один пожилой толстеющий купец.

Ворота в город были сорваны с петель. Часть обгорела, металл оковки местами оплавился и едва посвечивал красным. Около ворот громоздилась груда костей, уже совсем старых. Открывшаяся взгляду часть улицы тоже завалена костями. Ничего необычного.

Велион подошёл к куску одного из створов, валяющегося прямо на дороге, потрогал. По руке прошла дрожь, железо немного нагрелось, но больше ничего не произошло – боевое заклинание, засевшее когда-то в металле, исчерпало свои силы. Возможно, именно оно послужило причиной смерти многих хозяев белеющих рядом костей. Велион представил, как первый мародёр, рискнувший пойти в Эзмил, присел отдохнуть на этот обломок, или просто прикоснулся к нему, или наступил… Исход один – он погиб. Когда-то такие мысли пугали его. Теперь заставляли задуматься. И быть осторожней.

– Ещё не поздно свернуть назад, – сказал могильщик, выпрямляясь. – Никто не будет смеяться. Твои люди…

– Нет, – отрезал Альх. – Я иду с тобой в город. И дело не в храбрости, я боюсь до усрачки, но я не вернусь, пока не побываю в могильнике. Я… хочу увидеть всё это. Все эти завалы из костей. И ту красоту, что сумела пережить войну. Дочка рассказывала мне кое-что, но… когда всё видишь своими глазами… это другое.

Велион кивнул. Он ожидал такой ответ, но не предложить вернуться не мог. Если купец даст слабину в городе, возможно, возвращаться будет уже поздно. Он сказал это вслух.

– Я всё равно пойду, – твёрдо ответил купец. – Поверь, после смерти Элаги я не так уж и сильно дорожу своей жизнью. Мне уже почти пятьдесят, и так в могилу пора.

Могильщик снова кивнул и перебрался через обломок.

Эзмил был очень богатым городом, это сразу бросалось в глаза. Захламлённая улица в ширину достигала двадцати футов, халуп для бедноты не видно совершенно – сразу начинались двухэтажные каменные постройки. Часть погорела, часть обвалилась, ещё часть разрушилась во время бойни, но той чудовищной разрухи, что Велион видел в Импе или других городах, не наблюдалось. Альх вертел головой, разглядывая улицу и полуразрушенные здания. Ему всё это было в диковинку. Сейчас в подобных домах жили только очень обеспеченные люди.

– Под ноги смотри, – недовольно сказал Велион.

Нужды в этом пока нет – окраину города, очевидно, выбрали подчистую, могильщик не видел ни одной змеи, но напоминание необходимо – дальше такая невнимательность могла стоить жизни.

– Да нет же железа под ногами, – проворчал Альх.

– Достаточно одного обломка наконечника стрелы, чтобы ты остался без ноги.

Купец, тяжело вздохнув, закивал, но крутить головой так и не перестал. Нет, он честно пытался смотреть под ноги, но получалось у него плохо.

Велион двинулся вперёд, Альх за ним. Два квартала прошли без проблем и быстро. Когда начался третий квартал, могильщик почуял магию, а костей вокруг стало куда больше. Хлам, которого поначалу на дороге практически не было, начал появляться где небольшими кучками, а кое-где и приличным завалами. В основном, ржавое оружие, а вот обычных латунных, медных или бронзовых побрякушек могильщик не замечал. Видимо, давно подчистили.

– Велион, – тихо позвал Альх.

Могильщик резко остановился и быстро обернулся, ожидая всякого, но почти сразу расслабился – опасности не было. Купец показывал на одну из распахнутых дверей здания, судя по вывеске, бывшего когда-то таверной. В проёме лежало тело. Свежий труп, которому наверняка не было и недели. Новой жертвой Эзмила стал мальчишка лет двенадцати. Парню напрочь снесло нижнюю половину тела, а в полутьме помещения виднелись чёрные пятна высохшей крови. Он до последнего сжимал в окоченевшей руке кусок посеребренной тарелки.

– Может, нам его похоронить? – тихо предложил купец.

– Нет, – холодно сказал Велион.

– Но…

– Никаких «но». Это обычное дело, привыкай. Пацану уже нет никакого дела до того, где валяется его труп. А нам нельзя терять время. И где ты его собрался хоронить? Здесь? Или потащим тело загород? Парнишка «потёк», и это будет не очень приятная процедура, поверь. Я обещал провести тебя по могильнику, и я сделаю это. И очень постараюсь вывести тебя отсюда живым. Хоронить кого-либо, кроме твоей дочери, если мы, конечно, найдём её тело, я не собираюсь. А ты, если хочешь, можешь сходить сюда завтра, вытащить этого бедолагу за город и закопать посреди прекрасного сада. Но я с тобой не пойду.

– Ладно-ладно, – проворчал Альх, с жалостью глядя на мальчишку.

Велион зашёл в дверной проём и остановился у тела, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте, а нос – к смраду. То, что убило мальчишку, исчезло. Возможно, охранное заклинание, явно не что-то на блюде, иначе он бы и взять его не смог, либо пострадала бы верхняя часть тела, никак не нижняя. Но, судя по полному отсутствию проклятий, этот кусок блюда – единственная ценная вещь в таверне. Да и в принципе видно, что мародёры здесь хорошо поработали – столы и стулья сдвинули в один угол, посреди зала нагромоздили настоящую груду мусора, вершину которой венчал открытый сундук, с которого не постеснялись сорвать даже медную инкрустацию, оставив лишь совсем мелкие кусочки металла.

– Уходим.

Альх тяжело вздохнул и, в последний раз с сожалением посмотрев на тело, двинулся вслед за уже шагающим по улице могильщиком.

В четвёртом квартале следов бушевавшей здесь семьдесят с лишним лет назад магии стало гораздо больше. Свежих костей, напротив, меньше в разы. Значит, сюда обычные мародёры уже не доходили. Для могильщика же, даже такого бестолкового, как какой-нибудь Грест, Эзмил пока особой опасности не представлял.

Велион останавливался около выбитых окон трёх наиболее богатых зданий и долго всматривался в полутьму, надеясь увидеть что-нибудь ценное. Но безрезультатно: в домах царил тот же разгром, говорящий о разграблении. К тому же, чужих перчаток он не чувствовал. Выходит, в последние годы другие могильщики проходили дальше, что в свою очередь означало: действительно ценных вещей здесь давным-давно нет. А может, и есть, но искать их слишком долго, а времени и без того не так много: всё-таки апрель – ещё не лето, продолжительность светового дня не такая уж и большая. Да и работа в помещениях – не самая приятная вещь: полутьма, ветхие полы и потолки…

Могильщик слабо усмехнулся. Он перестраховывался. Опасался лезть в потенциально опасные места сам и уж тем более не хотел тащить туда Альха. Будь он здесь один, осознав свои опасения, наверняка уже забрался бы в один из домов, чтобы дать работу рукам. Осторожно, без риска, но поработать. Однако купец тихонько пыхтел от волнения в паре шагов позади, и Велион не собирался тащить его туда, откуда ему не выйти живым.

– Пойдём дальше, – сказал могильщик вслух. – Возможно, квартал или два, пока не запахнет жареным. Здесь будь осторожней, не наступай ни на что, даже на тряпки, ступай только на мостовую.

Сразу же на подходе к пятому кварталу они наткнулись на ловушку, рядом с ней лежал плащ, под которым можно было различить очертания скелета. Из-под левого края плаща торчала чёрная кожа перчатки. Слишком знакомой перчатки. Вторая вместе с куском лучевой кости лежала поодаль. А у капюшона виднелся цветастый клубок змей.

– Постой здесь, – сказал могильщик купцу и подошёл к телу погибшего собрата.

Ловушка оказалась очень сложной – несколько змей, немного отличающихся по цвету друг от друга, плотно переплетались между собой, создавая определённый порядок в чередовании оттенков светло-жёлтого. Вглядевшись, Велион увидел, что под клубком змей лежит золотой перстень с крупным рубином. Такая вещь не могла принадлежать простому человеку, и она стоила дорого, очень дорого. Но не дороже жизни. Поэтому Велион, стараясь не потревожить кости, снял с кистей скелета перчатки и сунул их в рюкзак.

– Неужели вы и вправду заражаете людей проклятиями? – ужаснулся купец, когда могильщик повернулся к нему.

– Что? – недоумённо спросил Велион.

– Ты снял перчатки, – пробормотал Альх, делая шаг назад. – Зачем?

Велион сухо усмехнулся. Одна из легенд про могильщиков гласила, что те специально ловят мальчишек и «заражают» их проклятием, заставляя носить перчатки. Чаще всего эти слухи были полнейшим бредом, но среди могильщиков, как и среди обычных людей, встречаются разные индивиды.

– Это для ростовщика.

Теперь пришла очередь недоумевать купцу.

– Что? – спросил он.

Могильщик пояснил. Выслушав, Альх искренне рассмеялся. Наверное, ему как купцу не раз приходилось брать займы под грабительский процент. Наверняка в Элаги, подсказавшей Велиону этот метод заработать, была торгашеская жилка отца. Стало бы купцу ещё смешней, если бы он узнал, что эту проделку придумала его дочь?

Велион непроизвольно скрипнул зубами и обронил:

– Пошли.

Продолжающий хихикать купец последовал за ним.

Солнце уже взошло довольно высоко, до полудня оставалась всего пара часов. Велион начал взмокать под своим плотным плащом. Он стянул с шеи шарф, скрутил его и сунул в рюкзак, распутал завязки плаща. День будет тёплым и безоблачным, работай и работай, не опасаясь дождя или сильного ветра. Если бы на небе появились тучи, пришлось бы повернуть назад: одна молния, ударившая рядом с проклятиями, может устроить локальную катастрофу, в которой ни могильщик, ни купец не выживут.

На широкой улице, отделяющей пятый квартал от шестого, дорогу преграждал высокий бесформенный завал. Здания, стоящие на этой улице, обвалились, дорогу раскурочило, большие, как у старого тракта, плиты местами оказались разбросаны, местами стояли вертикально, а некоторые даже торчали посреди обрушенных домов. Причиной этому были деревья.

Уродливые, кривые, с острыми вершинами и ещё более острыми ветвями, напрочь лишёнными листвы, они росли из-под мостовой, а кое-где и прямо сквозь мостовую, пробив каменные плиты. Их ветви торчали из окон домов, часть крыш оказалась пробита верхушками. На одной из вершин висел пронзённый насквозь панцирь. Остальная часть доспеха наверняка уже отвалилась вместе со скелетом и валялась в сплошном месиве корней, местами доходящих могильщику до пояса.

Ни змей, ни проклятий не видно, но от деревьев пахло магией так, что у могильщика закружилась голова. Нечто подобное он уже видел в Бергатте. Но если тамошний лес рос постепенно, с каждым годом заполоняя собой улицы всё сильнее, то эти деревья наверняка выросли в один миг.

Одна из ветвей магии зиждется на растениях. Даже обычные деревья впитывают магию, образуют энергию, чего уж говорить о деревьях волшебных, выращенных при помощи магии. Заклинание наверняка предназначалось для того, чтобы отрезать путь наступающим либо, наоборот, убегающим.

Но деревья живые. Впитывая магию, они коверкают её, рушат связующие заклинаний, корёжат сами компоненты, а те, в свою очередь, меняют жизнь растений. Это на золотой монете десятками лет может сидеть одна и та же змея, которая, в зависимости от силы, либо потихоньку начнёт рассеиваться, либо, наоборот, притягивать к себе энергию других заклинаний. Чтобы произнести мощное заклинание, требуется металл, служащий накопителем для энергии, но и силы только этих зарослей достаточно для колдовства, пусть и, скорее, деревенского, ведьминского. На этом и живёт большая часть деревенских колдунов.

Скорее всего, лес разрушил все заклинания и проклятия, которые могли оставаться в этой части города, и впитал их. Нарваться на горсть змей риска почти нет. Но пробиваться сквозь эту рощу всё равно не стоило – заросли могли испускать ядовитые пары, стать чем-то вроде исполинских мухоловок, с ними могло произойти что угодно. Возможно, среди костей, валяющихся между уродливым сплетением корней, не было ни одной свежей, однако… рисковать всё же не стоит.

– Сворачиваем, – приказал Велион.

– Да уж, чего-то не хочется мне сюда лезть, – поёжившись, пробормотал купец. – Я аж нутром чую, что хреновое здесь местечко, хотя способностей к магии у меня шиш.

Велион отошёл чуть назад и свернул в довольно узкий переулок. И сразу наткнулся на ещё один труп могильщика. Этот был довольно свежим – мягкие ткани разложились не до конца, кожа обтянула череп, как у мумии, здесь ещё пахло разложением. Наверняка этот бедолага погиб поздней осенью.

– Это… – севшим голосом начал Альх.

– Нет. Мужик.

Велион носком сапога перевернул тело. Причиной смерти было заклинание, наложенное на небольшую шкатулку, инкрустированную полудрагоценными камнями. На крышке шкатулки зловещим ярко-жёлтым цветом тлело настоящее сплетение из семи змей. Могильщик ругнулся вполголоса. Заклинание из сильных, а значит, энергия, ушедшая на импульс, убивший его предшественника, восстановилась, благо магии вокруг полно. Если бы заклинание оказалось обычным сторожевым, сейчас Велион просто подобрал бы шкатулку. Теперь придётся потеть. Заклинание можно снять, и могильщик знал, как. Значит, хоть сейчас можно немного рискнуть.

– Стой сзади и молчи, – бросил он через плечо.

Альх кивнул и снял с пояса баклажку с водой.

Велион низко склонился над шкатулкой. Над семью струнами сплелось такое же количество змей. Такие заклинания снимались либо кодовым словом, либо отрывком песни, причём, голос обязательно должен быть хозяйский, так что могильщику не помогло бы и знание пароля. Чтобы снять заклинание, надо прикоснуться к каждой в определённом порядке, сыграть что-то вроде мелодии.

Могильщик осторожно приблизил указательный палец к верхней струне. Палец дёрнуло, по кисти разошлось тепло, светло-жёлтый практически выцвел, но заклинание не сработало. Не она. Ко второй. То же. Он опробовал каждую, но результат был один – дёрганье и покалывание в пальце. Значит, надо по-другому. Велион прошёлся пальцами по струнам сверху-вниз, словно сыграл аккорд. И резко отдёрнул руку – заклинание едва не сработало. Снизу-вверх?

Все семь струн загорелись белым и выстрелили узким сгустком света. Велион едва успел подставить раскрытую ладонь, и, соприкоснувшись с чёрной кожей перчаток, полоска света развалилась на семь разноцветных частей, которые упали на мостовую уже тёмно-бордовыми змеями. Они скрутились в комки, словно черви на раскалённых камнях, каждый из которых растаял за пару секунд.

– Твою мать.

Могильщик засопел и облизнул пересохшие губы. Чтобы снять заклятие, нужно знать точную мелодию, а вариантов множество, причём начинать стоило, зажав две или даже больше струн.

Но оставался и другой вариант.

Струны светились уже красно-оранжевым, а значит, можно попробовать сломать само заклинание. И делать это быстро – если тянуть, проклятие, какой-то невероятно усиленный вариант «Руки прочь», быстро вернёт свою мощь.

Велион вытащил кинжал и приблизил к струнам раскрытую ладонь левой руки. Он собирался пережать их все, цепляя отрывающиеся змеи на металл клинка. Но к его удивлению заклинание не оказало никакого сопротивления. Могильщик тяжело перевёл дух, спрятал кинжал и так же, раскрытой пятернёй, накрыл струны, а потом сжал. Змеи на струнах погасли, крышка с тихим щелчком отворилась.

Внутри шкатулка оказалась выделана красным бархатом, на котором лежало два кольца и несколько пожелтевших листков, исписанных мелким убористым почерком. Одно кольцо украшала печать с вычурным гербом, другое – небольшой изумруд. Всё чистое, без заклинаний или проклятий. Очевидно, содержимое шкатулки было очень ценно её хозяину. Велион сунул в рюкзак и кольца, и письма. Письма всё же не книги, но и за них могли заплатить кое-какие деньги. Поговаривали, что некоторые писатели и барды ищут вдохновение для своих опусов в довоенных записках, письмах, книгах и балладах. Многие, мол, просто переписывали их или перепевали песни, выдавая за свои. Должно быть, некоторым из этих сочинений люди обязаны Велиону, таскающему такое добро из могильников.

– И всё? – слегка разочарованно спросил купец, когда Велион выпрямился. – И вот это – работа могильщика? Потыкал пальцами, попотел, и всё сделано?

– В основном, – сухо отозвался могильщик, делая глоток воды из фляжки. – Идём дальше.

Но далеко они не ушли. Буквально через десяток шагов Альх остановился, как вкопанный, и схватил могильщика за рукав плаща.

– Эй, Велион, глянь-ка вон туда. Да налево! Через дом. Что там такое?

В открытых дверях указанного дома лежал кошелёк, из которого вывалилось три золотых монеты.

– Золото, – сказал могильщик.

– Точно золото? А то я думал, мне показалось. Брать будем? То есть, будешь?

Велион осторожно приблизился к кошельку, недоумевая, почему его никто не подобрал, ведь заклинаний на монетах не видно, как не было и сторожевых ловушек ни на дверях, ни на пороге.

Наверняка, проклятия внутри кошеля. Но как кто-то мог его пропустить?

«Что-то здесь не так, – подумал он, трогая монеты указательным пальцем. – Что-то…»

Из полутьмы помещения будто что-то выстрелило, щиколотку могильщика оплело плетью и рвануло так резко, что он тяжело упал на спину, даже не успев среагировать. Велион выругался, попытался ухватить рукоять клинка, но тут плеть рванула ещё раз, затягивая могильщика внутрь.