Текст книги "Игра престолов и философия"

Нам остается решить, отвечает ли хотя бы одна сторона в войне между Роббом Старком и Джоффри Баратеоном принципам справедливой войны. Джоффри, вкупе со своими военачальниками и солдатами, постоянно эти принципы нарушает – как в отношении врага, так и в отношении собственных граждан. Робб, по контрасту, является легитимным авторитетом и воюет благородно: терпимо обращается с пленными, не прибегает к избыточному насилию, заботится о правах гражданского населения и о своих войсках. Его цель, однако, вызывает сомнения. Сражается он якобы за свободу и независимость Севера, но является ли эта цель окончательной? Начал бы он войну ради свободного Севера, если бы его лорд-отец не был казнен? Возникает вопрос, не руководствуется ли он также мотивом мести за отца и наказания виновников его гибели.

В целом мы находим действия Робба справедливыми и желаем ему победы над испорченным малолетним тираном. Нам верится, что Робб станет гораздо лучшим правителем и в его государстве будут господствовать более высокие идеалы. Но наличие благородного духа и забота о своих людях еще не делают его войну справедливой – хотя причины ее весьма убедительны. Требования справедливой войны удовлетворить трудно, и Робб не выдерживает их в одном пункте: мы подозреваем, что доминирующая его цель, особенно на ранней стадии, – это все-таки месть за отца. Да, мы на его стороне, но не можем считать его дело полностью справедливым.

Часть вторая
Чего не сделаешь ради любви

5. Зима близко: мрачные поиски счастья в Вестеросе
– Эрик Дж. Силвермен —

«Игра престолов» поднимает важную философскую проблему. Что помогает человеку достигнуть счастья: праведная жизнь или готовность преступить существующие моральные нормы? Платон (428–348 до н. э.) утверждает в «Государстве», что следует «считать самым счастливым самого добродетельного и справедливого человека», а «самым несчастным… самого порочного и несправедливого»[14]14
  Перевод А. Н. Егунова.


[Закрыть]. Взгляд на праведную жизнь как счастливую, а на неправедную как на несчастливую разделяют многие создатели эпосов нового времени: Дж. Толкин, Виктор Гюго, Дж. Роулинг, К. Льюис. Джордж Мартин, как мы скоро увидим, смотрит на это иначе.

«Старк, вы закованы в свою честь, словно в панцирь. Вы думаете, что она способна сохранить вам жизнь, но она только отягощает вас, мешает шевелиться».

Мизинец, «Игра престолов»

В начале «Игры престолов» может показаться, что автор намерен отстаивать традиционные взгляды на счастье и добродетель. Нам, как во многих эпосах, представляют классического героя, воплощение всех добродетелей. Эддард Старк беззаветно предан семье, друзьям, королевству. За плечами у него славное боевое прошлое. Обостренное чувство долга побуждает его покинуть родной дом и занять пост десницы: этого требуют интересы государства и его друга Роберта. По словам мейстера Эйемона, «второго такого, как лорд Эддард, не найдешь и среди десяти тысяч». Такой человек, согласно традициям, должен одолеть все препоны и жить счастливо еще долгие годы – но вместо этого десницу, пытающегося распутать клубок тайн при королевском дворе, предали, оклеветали и обезглавили. Добродетель и справедливость, вопреки мнению Платона, не принесли ему счастья. Вероятно, Платон, говоря о счастье справедливых людей, не подразумевал под этим долгую счастливую жизнь; в материальном земном мире праведники не живут долго – об этом он знал на примере своего наставника Сократа (469–399 до н. э.), несправедливо приговоренного к смерти. Заявляя, что праведник счастлив, Платон не хочет этим сказать, что ему гарантирована счастливая, по материальным меркам, земная жизнь. Проводя четкую грань между материальным и нематериальным миром, философ утверждает, что истинное «я» и истинное счастье всегда нематериальны. «С человеком хорошим, – пишет он в «Апологии Сократа», – не бывает ничего дурного ни при жизни, ни после смерти и боги не перестают заботиться о его делах»[15]15
  Перевод М. С. Соловьева.


[Закрыть]. Отсюда ясно, что Платон, говоря о счастье «справедливого человека», не имеет в виду, что человек этот будет пользоваться благами материального мира. Философ знает, что трагедии в мире вещей – дело обычное и праведника могут постигнуть неудача, болезнь, предательство. Подлинное счастье возможно лишь для нематериальной, идеально функционирующей души праведника.

Душа, по Платону, состоит из трех частей: вожделеющей, гневной и разумной. Вожделеющее начало влечет нас к удовольствиям и прочим материальным благам. Гневное отвечает за наши эмоции (в частности, за наше желание быть почитаемым другими людьми). Разумная, лучшая часть ставит мудрость и знание превыше физических благ и почестей. Душа добродетельного человека, утверждает Платон, функционирует идеально: правит ею разум, эмоции приучены повиноваться ему, вожделение подчиняется разуму и эмоциям. Для примера зададим себе вопрос: «Какая диета обеспечивает наиболее долгую и здоровую жизнь? «Человек вожделеющий будет потакать себе во всем: лишь бы вкусно было, здоровье потом. Эмоциональный и в выборе диеты будет руководствоваться эмоциями. Только разумный сможет составить здоровую, не зависящую от вкуса и эмоций диету.

Так, согласно Платону, обстоит дело и со всеми другими аспектами благосостояния человека. Тот, кто праведен, живет счастливо, приобретая мудрость и принося пользу обществу. Самое дурное, что может случиться с ним, – это стать из праведного неправедным; никакого другого вреда ему причинить нельзя. Боги, если верить Платону, пекутся о нем как в этой, так и в будущей жизни.

Эти принципы можно проиллюстрировать на примере Брана Старка. После того как Джейме Ланнистер сбрасывает его с башни, мальчик остается калекой. «Больше он не мог ни лазать, ни бегать, ни ходить, ни биться на мечах». Но взамен утраченных физических радостей он обретает духовные, вселяется в животных и видит глазами древних чар древ. «Ходить ты больше не будешь, – обещает ему наставник Бринден, – но будешь летать». Совсем как Платон, гарантирующий справедливому человеку счастье не в физическом, а в духовном смысле. Счастье в конце концов не синоним удовольствия.

«Шагга: Как ты хочешь умереть?

Тирион: Лежа в постели, напившись вина… в возрасте восьмидесяти лет».

«Игра престолов»

Не все, конечно, разделяют взгляды Платона на счастье. Многие связывают понятие счастья скорее с физическими благами – здоровьем, долгожительством и достатком, чем с нравственным совершенством. За словами Тириона Ланнистера просматривается гедонистический взгляд на счастье как на синоним всяческих удовольствий. Мыслящий человек в любом случае не принимает на веру готовых определений, какими бы привлекательными они ни казались.

Сократ и его собеседники в «Государстве» рассматривают также вопрос, может ли несправедливый человек быть счастливее справедливого. Они признают, что, если несправедливый будет притворяться справедливым, пользуясь при этом преимуществами несправедливости, удача будет ему сопутствовать. «Прежде всего в его руках окажется государственная власть – поскольку он будет казаться справедливым, затем он возьмет себе жену из какой угодно семьи, станет выдавать замуж кого ему вздумается, будет вступать в связи и общаться с кем ему угодно, да еще вдобавок из всего этого извлекать выгоду, потому что он ничуть не брезгает несправедливостью. Случится ли ему вступить в частный или в общественный спор, он возьмет верх и одолеет своих врагов, а одолев их, разбогатеет, облагодетельствует своих друзей, разгромит врагов, станет приносить богам обильные и роскошные жертвы и дары, то есть будет чтить богов, да и кого захочет из людей, гораздо лучше, чем человек справедливый, так что, по всей вероятности, скорее ему, а не человеку справедливому пристало быть угодным богам».

Эту стратегию достижения счастья демонстрирует нам Серсея Ланнистер. Представляясь добродетельной женщиной, она не стесняется в средствах: лжет, соблазняет, манипулирует, не останавливаясь даже перед убийством мужа – и, по всем внешним меркам, добивается успеха. Становится королевой-регентшей, обеспечивает будущее своих детей, живет в роскоши, ведет дела с кем ей вздумается.

Но в конечном счете эта стратегия ненадежна. Ей приходится постоянно обманывать, и разоблачение кажется неминуемым. Хитроумные махинации обеспечивают счастье лишь ненадолго – завтра, чтобы поддержать сегодняшние достижения, придется снова хитрить и лгать. Сегодня Серсея избавляется от Джона Аррена, завтра появляется новая проблема – Бран Старк. Бран, к счастью, ничего не помнит после падения, но затем ей придется иметь дело с его отцом Эддардом. Эддард казнен, но его старший сын Робб идет войной на столицу… и так далее. Этот заколдованный круг лжи и насилия делает счастье Серсеи весьма нестойким. Она всегда живет под угрозой потери того, чего добилась сегодня.

Праведный Эддард Старк не зря жалеет Серсею. Если внешние препятствия еще можно как-то преодолеть, собственный характер постоянно мешает ей быть счастливой. Она не может остановиться на достигнутом: ей всегда мало и все время хочется чего-то еще. Отчего бы ей не жить со своим королем, периодически ему изменяя? Зачем лишать его законных наследников, а потом убивать? Власть и роскошь практически те же, зато каков риск! Вожделения и алчность практически обрекают ее на несчастное существование.

При этом Серсея страдает паранойей, естественно вытекающей из ее порочной натуры. «Все, кто не мы, – враги нам», – говорит она сыну в первом сезоне сериала. Она никому не доверяет, подозревая, что все остальные – такие же обманщики, как и она. Ненасытные желания препятствуют не только ее счастью, но и отношениям с другими людьми. Тирион убежден, что из-за Серсеи страдает все королевство. «Она врачует раны своего государства… посыпая их солью. Она добра, как король Мейегор, любит ближних, как Эйегон Недостойный, и мудра, как Безумный Эйерис. Никогда не забывает обид, подлинных или воображаемых. Осторожность она принимает за трусость, несогласие за вызов. Главная ее черта – это жадность: до власти, до почестей, до любви».

Серсея служит нам примером того, против чего предостерегает Платон: порочной, дисгармоничной, нестабильной души. Ею руководят вожделения, а не разум. Внутренний дисбаланс лишает ее возможности быть счастливой даже в самых благоприятных условиях. Ненасытная в своих желаниях, она выдумывает обиды там, где их нет, и портит отношения со своим ближним кругом. Самая серьезная из проблем тирана, учит Платон, – это то, что душой его управляет низменное, звероподобное начало. «Тебе известно, что… оно отваживается на все, откинув всякий стыд и разум. Если ему вздумается, оно не остановится даже перед попыткой сойтись со своей собственной матерью, да и с кем попало из людей, богов или зверей; оно осквернит себя каким угодно кровопролитием и не воздержится ни от какой пищи. Одним словом, ему все нипочем в его бесстыдстве и безрассудстве».

Серсея соответствует Платонову описанию тирана как нельзя более. Она тешит свою похоть с кем вздумается, состоит в инцестуальной связи с братом-близнецом Джейме, подстраивает гибель мужа, обвиняет младшего брата Тириона в убийстве своего сына. Именно ненасытность мешает ей достигнуть удовлетворения. Она не знает счастья, поскольку никакие внешние блага не могут дорасти до уровня ее чудовищных запросов. При всей кажущейся удаче эта женщина глубоко несчастна, и ее можно лишь пожалеть.

Многие современные читатели могут не согласиться с Платоновым определением счастья. Эддарда в конце пути трудно назвать счастливым. Его вынуждают покаяться в измене перед всем городом и казнят на глазах дочерей. А у Серсеи, хотя до счастья и ей далеко, все же остаются ее удовольствия, ее успех, ее статус. Все это с Платоном как-то не вяжется.

Приблизить взгляды Платона к реальной жизни пытался его ученик Аристотель (384–322 до н. э.). Платон утверждает, что для счастья достаточно одной добродетели и ничего больше, Аристотелева теория посложнее. Добродетель для счастья, говорит он в «Никомаховой этике», действительно необходима, но ее одной недостаточно. «Обладая ею, можно пережить беды и величайшие несчастья… того, кто так живет, пожалуй, не назовешь счастливцем»[16]16
  Перевод Н. Брагинской.


[Закрыть]. Иными словами, добродетель является важным компонентом счастливой жизни при других составляющих: здоровье, удовольствиях, друзьях, материальном достатке и прочем. Добродетель, возможно, главнейший элемент, но Аристотель предупреждает: «Те, что твердят, будто под пыткой или перенося великие несчастья человек счастлив, если он добродетелен, вольно или невольно говорят вздор».

Аристотелевы взгляды на счастье позволяют понять, отчего несчастны как Эддард, так и Серсея. Эддард бесспорно добродетелен, но ему недостает необходимых для счастья внешних условий. Жизнь, окончившуюся бесславной насильственной смертью, счастливой назвать нельзя. Серсея, напротив, обладает всеми необходимыми для счастья условиями, но внутренняя нестабильность мешает ей стать счастливой на продолжительный срок. Для счастья ей недостает важнейшей центральной компоненты, а именно добродетели.

Вот еще одна загадка на предмет того, возможно ли счастье в Вестеросе: всякий, готовый рискнуть ради верховной власти всем, даже жизнью, неизменно оказывается в дураках. Владычество над Семью Королевствами и связанные с этим материальные блага могут, несомненно, способствовать счастью; однако каждому читателю или телезрителю ясно, что очень немногие из персонажей этой истории, даже облеченные властью, по-настоящему счастливы. И если Серсея права относительно игры престолов, то ввязываться в нее – крайне неразумное дело. Добиваясь сомнительной награды в борьбе за трон, можно вовсе лишиться счастья.

Чтобы проанализировать разумность того или иного решения, следует оценить риски, шансы на успех и, наконец, выигрыш. Выбор разумен, если исход обещает быть положительным. Допустим, вы подкидываете монету; в этой игре вы имеете 50 шансов из 100 на выигрыш. Если вы ставите доллар в надежде выиграть 10 центов, решение неразумно, поскольку риск непропорционален выигрышу. Если ставите доллар с целью выиграть еще один доллар, риск равен выигрышу – это, можно сказать, нулевая ставка. Если ставите доллар, чтобы выиграть 100, решение вполне разумно, поскольку потенциальный выигрыш во много раз превышает риск. Оно было бы разумным, будь у вас даже всего 10 шансов из 100.

Самый знаменитый философский аргумент относительно разумных и неразумных решений – это пари Паскаля. Блез Паскаль (1623–1662), математик, философ и верующий христианин, утверждал, что вера в Бога сулит нам бесконечное блаженство ценой самого ничтожного риска. «Ставя на "орла" (существование Бога), мы имеем шанс выиграть бесконечную блаженную жизнь. Поэтому поставить на Бога – разумно, поскольку мы ничего не теряем. Ставьте без колебаний!»[17]17
  Блез Паскаль, «Мысли». На этот аргумент можно возразить, что Паскаль не мог ничего знать о величине потенциальной награды, не будучи убежден на 100 % в существовании Бога. (Примеч. авт.)


[Закрыть] Паскаль допускает, что ставка на веру может быть ошибочной, но потенциальная награда в случае выигрыша все искупает; проиграть мы можем лишь конечную жизнь, которая и так обречена. Верить разумно даже при шансах 50 на 50, ибо выигрыш по сравнению с риском непропорционально велик.

В игре престолов все обстоит совсем по-другому: если вы проигрываете, вас ждут пытки, унижение и смерть, то есть бесповоротная утрата счастья; если выигрываете, ваше счастье увеличивается не слишком значительно. Даже если шансы на выигрыш сравнительно неплохи, играть все равно неразумно. Зачем превышать скорость на автостраде, если есть хотя бы 1 % риска вызвать аварию? Так и в игре престолов: потенциальные негативные последствия столь велики, что лучше вообще не вступать в нее. Кейтилин Старк это хорошо понимает, когда просит Неда не соглашаться на пост десницы. При всех почестях, сопряженных с этим постом, потери в случае падения будут несоразмерно тяжкими.

Да и выигрыш может оказаться совсем не таким заманчивым, каким казался вначале. Роберт Баратеон откровенно говорит Эдуарду: «Клянусь тебе, я никогда не чувствовал себя таким живым, когда добивался этого престола, и таким мертвым после того, как занял его». Король губит свое здоровье обжорством и пьянством, он окружен льстецами и заговорщиками. В конце концов он умирает от «несчастного случая на охоте», который подстроила его собственная жена. В игре престолов человек рискует потерять все в надежде на весьма скромный выигрыш. Предположим, что решка гарантирует вам немедленную смерть, а орел – тоже смерть, только медленную. Какой разумный человек станет играть на таких условиях?

Одна из причин, по которым читатели так любят книги Дж. Мартина, – это отсутствие банальных счастливых концов. Его персонажи – это живые люди с вполне реальными мотивами и желаниями. Ни праведникам, ни грешникам не гарантировано благополучие, и кратковременные победы не обеспечивают долговечного счастья. Они стремятся выиграть что-то в непредсказуемом мире и в этом очень похожи на нас. У всех у них есть желания, все они сталкиваются с препятствиями. Читая Мартина, мы убеждаемся, что Аристотель был прав в своем утверждении: все желают счастья, но не все достигают его.

6. Смерть лорда Старка: опасность идеализма
– Дэвид Хан —

«Вы честный и почтенный человек, лорд Эддард. Иногда я забываю об этом. Слишком уж редко мне встречались люди, подобные вам. И когда я вижу, что принесли вам доблесть и честь, то понимаю причину».

Варис, «Игра престолов»

«Тот, кто отвергает действительное ради должного, действует скорее во вред себе, нежели на благо, так как, желая исповедовать добро во всех случаях жизни, он неминуемо погибнет, сталкиваясь с множеством людей, чуждых добру».

Никколо Макиавелли, «Государь»[18]18
  Перевод Г. Муравьевой.


[Закрыть]

Когда Варис навещает лорда Старка в темнице, участь Неда уже решена. Но как же он пришел к этому? Ведь он все делал правильно? Успешно расследовал убийство своего предшественника, с честью исполнял обязанности десницы и лорда Винтерфелла. Английский философ Томас Гоббс (1588–1679) и итальянский политик Никколо Макиавелли (1469–1527) намерены доказать нам, что в темницу Неда привело как раз не отсутствие, а наличие чести.

Король Вестероса восседает на троне, сделанном из оплавленных мечей тех, кто противостоял Эйегону Завоевателю. Метафора очевидна: трон символизирует как опасности, которыми чреват королевский сан, так и то, что король является верховным главнокомандующим. Только он решает, вступать ли государству в войну; есть у него и другие обязанности, например, «считать медяки», но контроль над вооруженными силами имеет первостепенное значение. Причина этого с точки зрения философии заключена в природе государства и в том, как оно возникает.

Томас Гоббс в «Песни льда и огня» был бы, конечно, мейстером[19]19
  См. в этом сборнике эссе Грега Литтманна «Мейстер Гоббс едет в Королевскую Гавань». (Примеч. авт.).


[Закрыть]. Будучи наставником детей Карла Английского, он видел, в какие бедствия ввергла страну гражданская война Карла с парламентским лидером Оливером Кромвелем; она-то и сформировала политические воззрения Гоббса. Он полагал, что у всех людей личные интересы на первом месте. Не все видят смысл жизни в вине и женщинах, как король Роберт, – но чтобы Арья, например, училась водяному танцу, учителю нужно заплатить. И Нед тоже не согласится стать десницей, не видя для себя в этом каких-то выгод. «Учитель танцев», естественно, требует плату вперед, но случай Неда немного сложнее. Он охотно остался бы в Винтерфелле, но честь и чувство долга призывают его в столицу. Его плата – это сознание, что он исполнил свой долг. Согласно Гоббсу, под каждым поступком скрываются эгоистические мотивы. Даже альтруистическое как будто бы действие – помощь голодающим, например – имеет эгоистическую подоплеку: любование собственной щедростью, умиротворение чувства вины или нежелание видеть умирающих на Королевском тракте.

Именно людской эгоизм, по мнению Гоббса, требует создания государства и органов правосудия. Гоббс предлагает нам представить себе человека в «естественном состоянии», без правительства и законов. Опасность такого состояния очевидна: люди постоянно находятся под угрозой и непрерывно враждуют. Если мне нужен урожай соседа-фермера, я попросту забираю его. Фермер, разумеется, не хочет его отдавать, и между нами возникает война. «Если два человека желают одной и той же вещи, которой, однако, они не могут обладать вдвоем, – пишет Гоббс, – они становятся врагами. На пути к достижению их цели… они стараются погубить или покорить друг друга»[20]20
  Перевод А. Гутермана.


[Закрыть].

Война продолжается, пока существует естественное состояние. Люди воюют не только за пропитание, но и за более ценные вещи (Визерис Таргариен, например, надеется отвоевать Железный Трон с помощью дотракийцев), или просто защищают то, что имеют. Великая Стена и Ночной Дозор были созданы именно в целях самозащиты. Репутация тоже имеет значение: на человека (или семью), прослывшего безжалостным к врагам, не всякий пойдет войной. «Каждый день его пребывания в плену, – говорит Тайвин Ланнистер в сериале своему сыну Джейме о другом сыне, Тирионе, – подрывает уважение к нашему имени… если другой дом захватывает кого-то из наших и держит его у себя, значит, нас уже не боятся».

В непрерывном состоянии войны общество развиваться не может, прогресс останавливается. «В таком состоянии нет места для трудолюбия, так как никому не гарантированы плоды его труда, и потому нет земледелия, судоходства, морской торговли…», и жизнь человека «одинока, бедна, беспросветна, тупа и кратковременна». Столь жалкая жизнь побуждает людей сложить оружие и подчиниться единому авторитету. Так они приходят к созданию власти, «держащей их в страхе и под угрозой наказания, принуждающей их к выполнению соглашений и соблюдению естественных законов».

На основе такой гоббсианской логики и объединились Семь Королевств. Сделано это было, по правде сказать, не столько из взаимного отвращения к войне, сколько из страха перед драконами Эйегона, но общее желание покончить с войной все же воздвигло (в самом буквальном смысле) трон единого для всех короля. Шесть королевств (Дорн был присоединен позже) сложили оружие и создали левиафана в лице Эйегона Завоевателя. Левиафаном, в честь библейского морского чудища, Гоббс именует верховную власть; мысль его в том, что лучше подчиняться левиафану-королю, чем существовать в естественном состоянии, где все ведут войну против всех.

Возможность правителя поддерживать свою власть физически имеет большое значение: только так и можно гарантировать безопасность в стране. Законы бессмысленны, если за ними не стоит сила. Не понимая этого, лорд Старк совершает свою первую ошибку: он объявляет королеве Серсее, что знает о незаконном происхождении принца Джоффри, не имея за собой силы для поддержания своего обвинения. Он, видимо, полагается на лояльность Серсеи, но лояльность эта существует, лишь пока жив король Роберт; когда становится ясно, что он скоро умрет, она больше не признает за собой никаких обязательств.

Сказать можно одно, а сделать совсем другое. Слова бессильны, говорит Гоббс; лишь боязнь последствий нарушения своего слова может принудить человека сдержать его. Серсея демонстрирует это наглядно. «Вот он, ваш щит, лорд Старк», – говорит она в сериале, разрывая завещание Роберта. Нед в своей наивности думает, что способен осуществить королевское (верней, регентское) правосудие с помощью одних только слов и что Серсея согласится испить «горькую чашу» изгнания без дальнейших угроз. Он, правда, думает также, что городская стража будет на его стороне, но все оборачивается иначе.