Текст книги "История Франции. Франция сквозь века"

Два войска – французское и английское – оказались в полусотне шагов друг от друга. Офицеры, все самого высокого ранга, обменялись вежливыми приветствиями.

– Стреляйте же, господа, – предложил лорд Чарлз Хей.

– Нет, господа, – громко ответил граф д’Отрош, лейтенант гренадеров французской гвардии, который даже в такой момент не забыл, что маршал Саксонский всегда выступал против чрезмерного кровопролития, – мы никогда не стреляем первыми, стреляйте сами.

Началась перестрелка, но английская колонна не дрогнула, снова и снова устремлялись французские полки на эту массу, разбиваясь о ее героическую неприступность. Тогда маршал Саксонский бросил на англичан всю свою кавалерию, до сих пор почти не участвовавшую в бою. Но, отдавая этот приказ, маршал предвидел его возможные губительные последствия и потому попросил короля перейти через мост и укрыться на другом берегу, поскольку его позиция на вершине холма слишком хорошо просматривалась и стала опасной.

– Нет ни малейшего повода для отчаяния, – велел передать он королю, – я сумею обо всем позаботиться.

– Не сомневаюсь, вы сделаете все, что надо, – ответил Людовик XV, – но я остаюсь на месте.

Вокруг короля, на холме, происходило что-то вроде военного совета, без всякого порядка и правил. Каждый предлагал свои средства и делился своими соображениями. Кое-кто настаивал на том, что королю следует покинуть это место. Маршал Саксонский, сам еще недавно выступавший за это, изменил свое мнение. Он чувствовал, что если король уйдет, то в наступившей критической ситуации это будет равносильно признанию поражения. Он еще не закончил говорить, когда незаметно появился герцог Ришелье[26]26
  Внучатый племянник великого кардинала.


[Закрыть], которому было поручено произвести разведку. Он принес весть о том, что к основным силам французов подтянулись ирландцы, королевские военные моряки и Нормандский полк. Можно было перестроиться для атаки, чтобы, наконец, разгромить английскую колонну. «Стоит только пожелать, и сражение будет выиграно», – вскричал Ришелье. И тотчас же неукротимая отвага французской армии вновь возобладала над минутной слабостью; пушки, защищавшие мост через Калонну, повернулись против англичан. «Мы собираемся не отступать, а победить», – только и сказал Людовик XV тем, кто беспокоился, что король не желает укрыться в более надежном месте. Королевская свита получила приказ выступать.

Битва при Фонтенуа

Придворные мчались во главе атаки, «сгорая от зависти, – писал маршал Саксонский, – поскольку им ничего не соблаговолили объяснить», и яростно устремились в самую гущу боя. Граф Ловендаль прибыл со своими полками, которые первыми соединились с основной армией, герцог де Бирон собрал всех оставшихся защитников Фонтенуа и Антуана. Ирландцы изо всех сил закричали: «Да здравствует Франция!» – и весьма своевременно, потому что, услышав их речь, французы едва не набросились на них, приняв их за солдат из английской колонны, которые наконец дрогнули, несмотря на свою храбрость. «Это была скала, которую следовало разрушить, – писал в мемуарах господин д’Аржансон. – Понадобилась вся неустрашимость войск и вся решимость полководца, чтобы ее взорвать».

Наконец англичане отступили, разбившись на маленькие группы; отступая, они вели себя геройски, как и во время марша. «С нас довольно», – сказал маршал Саксонский и не позволил преследовать побежденного неприя теля. Упав к ногам короля, который только что спустился с холма Нотр-Дам-де-Буа, маршал воскликнул: «Теперь мне хватит тех лет, что я прожил, сир, ведь я увидел вас победителем! Ваше величество знает теперь, от чего зависит судьба сражений». Мгновение спустя, проходя с дофином перед грудой трупов, король Людовик XV сказал: «Смотрите, сын мой, какова цена победы, и учитесь не проливать зря кровь ваших подданных».

«Схватка длилась девять часов и, хотя я был близок к смерти, я переносил усталость так, словно был здоров», – писал Мориц Саксонский своему другу шевалье Фолару. Фридрих Великий с присущей ему в лучшие годы смесью иронии и прямоты писал примерно то же в своих мемуарах: «Победа, которая более других делает честь генералу, – без сомнения та, что была одержана, когда командующий находился при смерти».

Битва при Фонтенуа должна была стать – и действительно стала – последней из тех, что выиграл король старой Франции, она оказалась также последним украшением этого мощного царского древа, столько раз защищавшего и прославлявшего Францию, свою родину – незыблемое творение монархии.

Шевалье д’Ассас. 1780

Франция в начале второй половины XVIII века представляла собой печальное зрелище, однако впереди ее ожидали еще большие горести. Старая Франция, которой плохо управляли, находилась под властью фаворитов и фавориток двора и, по мере угасания былой военной славы, постепенно теряла доверие к монарху и преданность тому, кто долгие годы олицетворял прочную власть в государстве. За бесконечные ошибки правителей вскоре предстояло жестоко расплатиться тому из потомков Людовика XIV, кто был менее всего виноват в грехах французской монархии. Новую Францию сотрясали страсти и сомнения, вот уже целую сотню лет подогревая волнения, предвещавшие грядущие перемены. Франция не погибла в самые трудные времена, и все ее прошлое только подтверждало, что обновление началось уже давно. Несколько веков она пыталась то подспудно, то шумно и открыто завоевать узаконенную свободу, что ей удавалось лишь на короткое время, однако Господь, возможно, однажды вознаградит за благородное упорство эту страну, более других обладающую способностью к возрождению.

В 1760 году, вскоре после начала Семилетней войны, Франция потеряла одновременно две самые крупные заморские колонии. Только барон Лалли-Толендаль еще защищал от англичан ту французскую империю в Индии, которую в свое время основал глава Индийской компании маркиз Дюплекс и которая уже при нем была практически заброшена. Еще через год Пондишери достался неприятелю, укрепления были снесены, а господин де Лалли-Толендаль отправился искупать порыв своего патриотического возмущения сначала на два года в Бастилию, а затем – на эшафот. Когда в 1780 году сыну Лалли-Толендаля удалось добиться посмертной реабилитации отца, всем было давно известно, что храбрый защитник Пондишери не предавал свою страну, причиной всему были его недостаточно твердый характер и слабость французского правительства.

В Канаде, казалось бы, самом прочном колониальном завоевании Франции, неукротимая отвага маркиза Монкальма находила неизменную поддержку в искренней привязанности канадцев к Франции. Таково удивительное свойство нашей родины – всегда оставаться любезной сердцу и любимой, даже если она и не заслуживает верности своих далеких детей. Канада – яркий тому пример. Впервые идея основать колонию в Северной Америке была подсказана адмиралом Колиньи, желавшим дать французским протестантам новую родину, где они могли бы свободно молиться Богу в соответствии со своими убеждениями. Провинции Соединенных Штатов однажды так же приютили английских пуритан; Новая Франция в Канаде была колонизована не гугенотами адмирала Колиньи, а францисканцами и иезуитами. В Монреале и Квебеке монастыри появились раньше обычных домов, но колонизаторский пыл оказался сильнее пыла миссионерского, и в муках и радости была основана Новая Франция. Эта земля долго оставалась французской, пока много лет спустя английские пуритане не завладели Северной Америкой, которая впоследствии превратилась в огромную и мощную страну Соединенные Штаты. Франция в Америке открыла двери европейской цивилизации и, как это было не раз, первой осуществила великие, беспримерные замыслы, но не сумела воспользоваться их результатом. Целый год в Америке шла война между канадскими колонистами и британской армией. К тому времени, как в 1756 году правительство Людовика XV решило отправить в Канаду подкрепление под командованием маркиза де Монкальма, неравная борьба длилась уже два года.

Лалли-Толендаль в Пондишери

Благодаря успехам нового командующего во Франции появились иллюзии относительно положения в Канаде, прежде казавшегося безнадежным. Умело используя помощь индейского населения, решительно отказавшись вести войну по-европейски и зачастую используя тактику дикарей, Монкальм сумел отбросить англичан с берегов озера Шамплен и овладеть фортом Уильям-Генри, но ему неожиданно пришлось отдать врагу город Луисбург, хотя его героически оборонял губернатор, господин де Дрюкур; а Франция между тем не прислала никакой помощи. В то время британская армия на Американском континенте численностью превышала все население Канады, включая стариков, женщин и детей. Вскоре был нанесен последний удар по французскому могуществу в Америке. В Канаду одновременно вторглись три английские армии. Главнокомандующий, генерал Вулф, был молод, полон отваги и надежд; он приказал начать осаду Квебека.

Маркиз Монкальм

Город обстреливали из пушек в течение месяца, затем генерал Вулф атаковал расположение французских войск в Анж-Гардьен, но вынужден был отойти.

Спустя полтора месяца (13 сентября 1759 года) он дал бой маркизу Монкальму на равнинах Абрахэма, и оба генерала в одночасье пали на поле сражения, и оба вели себя геройски до последней секунды. «Не всё еще потеряно!» – твердил израненный Монкальм, едва дыша. Он был похоронен посреди церкви урсулинок, в воронке от попавшего туда снаряда. На одной из площадей Квебека в 1827 году по приказу лорда Далхаузи, губернатора Канады, был возведен мраморный обелиск, увековечивший память обоих генералов, чьи могилы овеяны их общей славой. На монументе надпись по латыни: «Mortem virtus communem, famam historia, monumentum posteritas dedit». «Их отвага дала им одинаковую смерть, история – одинаковую славу, потомки – один памятник».

Пока где-то вдалеке, на территории Новой Франции, продолжались сражения, война вспыхнула и в Европе, и родине-матери пришлось вступить в долгую борьбу, которая обошлась ей очень дорого. Сначала она была вынуждена скрестить оружие с одной только Англией. Нападения английских пиратов на французские торговые суда полностью расстроили морскую торговлю, а протесты правительства Людовика XV не возымели никакого действия. Когда была объявлена война, маршал Ришелье, скорее искусный царедворец, чем опытный военный, устроил вокруг этого события большую шумиху.

Семнадцатого апреля 1756 года корпус численностью двенадцать тысяч человек, доставленный французской эскадрой под командованием господина де Ла Галиссоньера, по приказу маршала Ришелье атаковал остров Менорку, важный стратегический пункт, которому англичане придавали тем большее значение, что оттуда они могли угрожать городу и порту Тулону и безраздельно гос подствовать в западной части Средиземноморья благодаря своей поистине бесценной крепости в Гибралтарском проливе. Французы провели весьма успешную операцию. Английским войскам пришлось сосредоточиться в форте Сан-Фелипе, расположенном над портом Маон, и 28 июня они были вынуждены капитулировать.

Сын Ришелье, молодой герцог де Фронсак, привез эту новость королю в Версаль, вызвав всеобщее ликование. Английское правительство приказало расстрелять адмирала Бинга, не пришедшего на помощь осажденным.

Почти в то же время французские войска заняли Корсику от имени города Генуи[27]27
  Остров Корсика был одной из колоний Генуэзской республики. В 1768 г. Генуя передала остров Франции в качестве возмещения государственного долга.


[Закрыть], давнего союзника Франции. Казалось, война на море складывалась благоприятно для Франции, но Мария-Терезия[28]28
  Мария-Терезия (1717–1780) – эрцгерцогиня Австрии, королева Венгрии и Богемии. Старшая дочь императора Карла VI. Энергичная и умная, она вела активную внутреннюю и внешнюю политику. После избрания императором ее супруга, Франца Стефана Лотарингского, стала императрицей; Мария-Терезия не потеряла этого титула и после смерти мужа – она была единственной женщиной, возглавлявшей монархию Габсбургов.


[Закрыть], став императрицей в 1745 году, после избрания ее супруга Франца I императором, – события, которое она долго и тщательно готовила, – чувствовала необходимость опереться на Францию в борьбе против Фридриха II: он оставался ее заклятым врагом, даже когда становился союзником. Король Пруссии только что подписал с Англией договор, запрещавший иностранным армиям ступать на немецкую землю. Король Людовик XV заключил союз с императрицей, таким образом протянув руку Австрийскому дому и росчерком пера отказавшись от исконной политики Генриха IV и Ришелье. Ему вскоре предстояло заплатить за эту грубую ошибку, совершенную в основном под действием лести, коей Мария-Терезия неумеренно осыпала правящую фаворитку короля, госпожу де Помпадур. Россия и Саксония не замедлили присоединиться к этому договору.

«Поскольку война разразилась, надо вести ее с размахом, чтобы она принесла пользу и скоро закончилась», – посоветовал Людовику старый маршал Бель-Иль. Во главе стотысячной армии был поставлен маршал д’Эстре. Кроме того, король решил платить жалованье десяти тысячам немцев, набранным в армию Марией-Терезией. Маршал д’Эстре слыл человеком прямым и суровым, он всегда говорил королю то, что думал, а кроме того, был мудр и столь осторожен, что его прозвали Фабием Медлительным[29]29
  Квинт Фабий Максим, римский полководец III в. до н. э., за крайнюю осмотрительность получил прозвище Кунктатор, то есть Медлительный.


[Закрыть]. Он занял всю Вестфалию, затем окружил на Везере войска герцога Камберлендского. Король Пруссии потерпел поражение от австрийцев при Колине и был вынужден отвести войска в Саксонию.

Фридрих Великий, король Пруссии

Госпожа де Помпадур

Здесь внезапно Людовик XV проявил свою извечную слабость как правитель, доверившись придворным и фаворитке. Маршал д’Эстре умело маневрировал, чтобы заставить англичан принять сражение в невыгодной для них позиции. «Я не спрашиваю вас, нужно ли сражаться с герцогом Камберлендским и окружать город Гамельн, – обратился он к офицерам, собравшимся вокруг него, – но я хотел бы опираться на ваш опыт и познания, чтобы иметь преимущество при наступлении». Двадцать шестого июля он разбил герцога Камберлендского при Гастенбеке, однако еще до начала этого сражения из Версаля выехал герцог Ришелье, которому было поручено заменить маршала.

Герцогу оставалось только пожинать плоды таланта и терпения своего предшественника. Счастливый случай помог ему взять форт Сан-Фелипе; такой же случай позволил ему одержать победы, подготовленные маршалом д’Эстре. Французская армия заняла Ганноверское курфюршество, наследственное владение английского короля, а также Гессен-Кассель и Брауншвейг; кроме того, были собраны огромные контрибуции. В этом-то и состоя ла основная забота маршала Ришелье, которого солдаты между собой называли «папаша Грабеж». Герцог Камберлендский, укрывшийся в болотах в устье Эльбы под защитой английских кораблей, объявил о капитуляции; маршал Ришелье поспешно согласился и бездумно провел переговоры. Соглашение в Клостер-Цевене было подписано 8 сентября 1760 года у аванпостов французской армии. За королевской армией сохранялась вся завоеванная территория; солдаты из Гессен-Касселя, Брауншвейга и Саксен-Готы были распущены по домам, воинов из Ганновера сослали в Штаде, но маршал не принял мер предосторожности и никого из них не разоружил.

Между тем военная удача повернулась лицом к отважному Фридриху, отличавшемуся великим умом и проницательностью. Он вернулся в Саксонию с войском в восемнадцать – двадцать тысяч человек и бесстрашно напал на пятидесятипятитысячную армию союзников: тесня своего более сильного противника и следуя за ним по пятам, он заставил его снова перейти Заале, потом сам переправился через реку и разбил лагерь на виду у врага, не потеряв при этом ни одного солдата. Третьего ноября он находился на левом берегу Заале вместе со своей армией, приведенной в боевую готовность, неподалеку от Росбаха, а принц Субиз[30]30
  Принц Субиз, Шарль (1715–1787) – маршал Франции; умный и ловкий царедворец, он был посредственным военачальником. Потерпел поражение от Фридриха Великого в битве при Росбахе.


[Закрыть] стоял напротив.

Вопреки своему желанию французский генерал был вынужден дать сражение; его армия действительно вдвое превосходила численностью армии короля Пруссии, но Субиз ясно сознавал, что они различаются качеством снаряжения и подготовкой солдат. Французы, уже испорченные отсутствием дисциплины и вольной жизнью на войне, все еще превосходили выучкой своих союзников, которых в армии было гораздо больше. Справедливость умозаключений Субиза подтвердилась уже в самом начале сражения. Фридрих II атаковал внезапно, не оставив французам времени занять боевые позиции, батареи его артиллерии обстреляли армию с флангов и нанесли пехоте серьезный урон. Однако французы держались стойко, а вот их союзники испугались и бросились наутек. Французская кавалерия пострадала от обстрелов так же, как и пехота. Вскоре французы тоже обратились в бегство и снова собрались вместе только в Эрфурте. Когда устроили перекличку, то установили, что на поле битвы осталось три тысячи убитых.

Тем временем Фридрих Великий разбил австрийцев при Лейтене, как и французов при Росбахе. Вся Европа превозносила его до небес, ганноверцы подключились к боевым действиям, нарушая половинчатые соглашения, подписанные в Клостер-Цевене, а английский король вновь обрел боевой дух под влиянием своего отважного министра, господина Питта, вскоре ставшего лордом Чатемом. Устоять перед такими мощными противниками было трудно, и госпожа де Помпадур решила поручить командование армией графу Клермону, принцу крови: он был аббатом-коммендатарием[31]31
  Аббат-коммендатарий – лицо, чаще всего не имевшее духовного звания. Назначался покровителем одного или нескольких аббатств и получал доходы от них.


[Закрыть] Сен-Жермен-де-Пре, за что солдаты прозвали его бенедиктинским генералом.

Графу Клермону не хватало решительности, а неприятель, по-видимому, не дал ему времени осуществить все его доблестные замыслы. Уже два дня французы занимали прочные позиции в Кревельте, как вдруг 23 июня герцог Фердинанд Брауншвейгский внезапно напал на них; подкрепление запаздывало, граф поспешно дал приказ к отступлению; это было полное поражение, хоть и без кровопролития, как армии, так и самого генерала. «Достоверно известно, – писал маркиз Вожель в своем отчете за тот день, – что в час дня граф Клермон еще сидел за столом в своем штабе в Вешелене, к шести часам вечера он уже проиграл сражение, в половине одиннадцатого прибыл в Ройс, а в полночь лег спать; таким образом, за короткое время он очень много успел».

Графа Клермона во главе вооруженных сил сменил маркиз де Контад. Армия теперь доверяла своему командованию менее чем когда-либо.

А между тем госпожа де Помпадур хранила верность императрице Марии-Терезии, и герцог де Шуазель, став министром, разделил ее надежды и стал ей усердно помогать. Маршал де Бройе отбил атаку герцога Брауншвейгского, пытавшегося выбить его из Бергена, и вынудил того отступить, но Контад был разбит в Миндене. Английский адмирал Хоук преследовал французский флот, догнал его у изрезанного, сложного для судоходства устья реки Вилены и одержал там победу над командующим Конфланом; разгром был настолько сокрушительным, что капитану Сент-Андре дю Верже, возглавлявшему арьергард, пришлось подставить свой корабль под удар, чтобы прикрыть отступление своего начальника, который вскоре сел на мель на рейде Ле-Круазика. Французы потерпели поражение в собственных водах. В Версале начали подумывать о мирных переговорах.

Вольтер

Тем временем Фридрих Великий был разбит в Германии и вновь расквартировал войска в Саксонии. «У меня остались всего два союзника, – говорил он, с легким презрением намекая на англичан, от которых было куда больше толку на море, чем на суше, – это мужество и упорство». Действительно, эти союзники его никогда не подводили.

Францию тоже никогда не покидали ее союзники – личное мужество и героическая храбрость ее безымянных, но верных слуг. Приведем один пример: эта история стала известна благодаря Вольтеру, услышавшему ее совершенно случайно; но осталось еще множество подобных подвигов, о которых так никто и не узнал, и гордиться ими могли лишь те, кто их совершил! Маршал де Бройе, став главнокомандующим французской армией, частенько донимал своими вылазками Ганновер. Наследный принц Брауншвейгский решил отвлечь его внимание и увести в низовья Рейна, для чего начал осаду Везеля. На защиту города были направлены части под командованием де Кастри. Прибыв на место в ночь с 15 на 16 октября 1768 года, они стали лагерем недалеко от Везеля. Шевалье Николя д’Ассас, уроженец Юзеса, что в провинции Лангедок, капитан Овернского полка, был послан в разведку. Он продвигался в темноте, немного впереди своих солдат, как вдруг очутился прямо в гуще врагов. Герцог Брауншвейгский решил немедленно атаковать французов, пришедших на помощь Безелю, пока те не успели разведать местность. На молодого капитана были направлены разом сотни мушкетов, а к его горлу приставлены сотни шпаг: «Ни звука, или ты умрешь!» – угрожающе зашипели на него со всех сторон. Д’Ассас ничего не ответил, но, собравшись с силами, закричал: «Ко мне, Овернь, здесь враг!» В тот же миг он упал, изрешеченный пулями; но попытка герцога Брауншвейгского напасть внезапно провалилась, немцы были вынуждены снять осаду Везеля и отступить за Рейн. Шевалье д’Ассас отдал жизнь не напрасно, он послужил своей стране. Счастливы те, кто умирает такой смертью, даже если им не выпадает удача остаться в памяти родины, которую они так любили и которой служили до последнего вздоха!

Смерть шевалье д’Ассаса