Текст книги "История Франции. Франция сквозь века"

Хроника царствования Людовика XVI и Первая республика

ЛЮДОВИК XVI (1754–1793) – внук Людовика XV, король с 1774 года. Человек он был добрый, но слабый и нерешительный: поступал так, как ему советовали родственники, жена Мария-Антуанетта, министры, зачастую отменяя принятые решения и не доводя до конца начатые реформы. При этом королевская чета и придворные ни в чем себя не ограничивали. Такое поведение властей ввергло хозяйство страны в хаос. Король пытался исправить положение, но от его непродуманных мер ситуация только обострилась. В конце концов, дабы избавиться от всякого противодействия, Людовик издал закон, уничтожавший местные парламенты и вместо них учреждавший собрания титулованной знати и высших придворных, судебных и военных чинов. Это возмутило всю страну. Закон был отменен, а король согласился созвать Генеральные штаты, которые собрались и вскоре объявили себя Национальным, а затем Учредительным собранием, где депутаты от различных сословий имели равные права. Аристократия пришла в негодование, а король начал метаться, принимая то сторону знати, то сторону народа. 14 июля в Париже вспыхнуло восстание, и народ захватил главную королевскую темницу Бастилию. Король, опасаясь гражданской войны, заявил, что он и его народ едины, принял закон об уничтожении остатков феодализма, затем, поселившись в Париже, впал в полную апатию. Власть и влияние все больше переходили к Учредительному собранию. Летом 1791 года король с семьей попытался бежать, но беглецов поймали и вернули в Париж. 21 сентября 1792 года монарх был низвергнут, и во Франции провозгласили республику. Короля с семьей препроводили в Тампль, обвинили в заговоре против народа, затем судили. 21 января 1793 года он взошел на эшафот.

Первая республика начала свое существование с выборов в Учредительное собрание – Конвент. В борьбе между правым (жирондисты) и левым (монтаньяры) крылом собрания преимущество оказалось на стороне левого. Депутаты, отличавшиеся крайними политическими взглядами, назывались якобинцами, так как были членами парижского Якобинского клуба. В стране установился революционный террор: смертная казнь полагалась эмигрантам и не отрекшимся от своей веры католическим священникам, всем, кто подозревался в связях с врагами республики, – в том числе и депутатам Конвента. Повсеместно был учрежден надзор за «подозрительными».

Под влиянием жирондистов во многих провинциях поднялись восстания, они были жестоко подавлены. Вскоре сторонники еще большего ужесточения террора во главе с Робеспьером предали суду и казнили «умеренных», возглавляемых Дантоном. Католическая религия была заменена «культом Разума». Большинство депутатов Конвента, опасаясь страшных последствий террора для себя и для всего государства, потребовали ареста Робеспьера: его схватили и на другой день казнили. Якобинский клуб был закрыт, и в Конвент вернули уцелевших после расправы жирондистов. Конвент составил конституцию: законодательная власть переходила к двум палатам Конвента – Совету старейшин и Совету пятисот, а исполнительная – к Директории (пяти директорам, назначавшим министров и представителей правительства в провинциях). Этот момент роялисты (сторонники монархии) сочли удачным для восстания. Однако решительный генерал Бонапарт встретил мятежников картечью и спас Конвент.

Старинное аббатство

К концу 1795 года прежний Конвент окончательно уступил место Советам старейшин и пятисот, а также Директории. Волнения в стране постепенно улеглись. На родину стали возвращаться бежавшие от террора эмигранты и священнослужители, стремившиеся к восстановлению законной монархии. На выборах многие из них прошли в оба Совета. Директоры, встревоженные возможным возвращением монархии, призвали на помощь военную силу – войска генералов Ожеро, Гоша и Бонапарта. Роялистов усмирили, приняв против них жесткие меры и ограничив свободу печати. Директория просуществовала четыре года, и все это время она особое внимание уделяла армии. Военная сила была лучшим средством удержать власть, а война – лучшим способом добычи денег. Франция вела большие войны и достигла в них успехов. Особенно успешной была Итальянская кампания 1796–1797 гг. Против Французской республики после казни Людовика XVI выступили крупнейшие европейские державы: Англия, Австрия, Пруссия, Испания, Россия. Однако военные успехи Франции подорвали единство коалиции, сначала из нее вышла Пруссия, потом Бонапарт разгромил австрийцев. Бельгия, Савойя, часть земель Германии и Италии оказались под властью французов. Впрочем, в самой Франции положение оставалось непростым, и дела шли неважно. Тем временем против республики сложилась новая коалиция, российский император Павел I послал в Италию Суворова, и тот очистил страну от французских войск. Генерал Бонапарт тогда совершал поход в Египет, и Директорию стали упрекать в том, что она отослала в Африку самого искусного полководца, когда в самой Франции и у ее границ так неспокойно. Бонапарт казался спасителем отечества, а когда он спешно вернулся в Европу, его встретили с восторгом.

Авторитет Директории окончательно упал, многие члены Советов желали реформ и новой конституции. Пошли слухи о якобинском заговоре, и Бонапарт, заручившись поддержкой нескольких крупных политиков, совершил государственный переворот. По республиканскому календарю, введенному в первые дни после революции, это случилось 18 брюмера, то есть 9 ноября, 1799 года. Бонапарт и двое бывших членов Директории стали консулами республики. Этот день считается концом Французской революции.

Консульство – короткий исторический период (1799–1804), когда власть во Франции фактически принадлежала Наполеону Бонапарту, но юридически она была во многом ограничена. К концу 1799 года была разработана и принята новая конституция, во Францию вернулись многие влиятельные эмигранты. В 1800 году Бонапарт сделался первым консулом, провел реформу управления, продолжая прибирать к рукам власть. После покушения роялистов на жизнь Бонапарта в начале 1801 года был введен более жесткий судебный порядок. Несколько месяцев спустя, заключив соглашение с папой Пием VII, первый консул получил законное право назначать епископов во Франции: так была восстановлена государственная церковь. В 1802 году Наполеон стал пожизненным консулом, у него появился пышный двор, под стать королевскому, в создании которого Бонапарту помогала его супруга Жозефина, вдова казненного в 1794 году виконта де Богарне. Наполеон взял ее в жены в 1796 году и усыновил ее детей от первого брака. Окружив себя сподвижниками и верными боевыми товарищами, консул стал уничтожать одного за другим своих политических противников. Чтобы поддержать соратников и воздать им почести, он создал существующий и поныне Почетный легион. 18 мая 1804 года консул Бонапарт был провозглашен императором французов Наполеоном I.

Аркольский мост. 1796

Генералу Бонапарту было двадцать восемь лет, когда в начале кампании 1796 года он приехал в Италию, заняв место главнокомандующего Шерера: последний не внес почти никакого вклада в успехи 1795 года. Всех почестей по праву заслуживали его заместители Ожеро, Массена и Серюрье. Численность армии, которой предстояло командовать новому генералу, была безнадежно мала; денег не осталось, беспорядок в финансах Директории достиг предела, однако требовалось без всяких средств вновь заставить солдат идти в бой. Бонапарт попытался прибегнуть к пылкому красноречию, что ему довольно часто и успешно приходилось делать в ходе его военной карьеры. «Солдаты, – сказал он, – вы плохо накормлены, вы не одеты; правительство должно вам много, но не может дать ничего. Я поведу вас в самые плодородные долины на свете. Богатые провинции, великие города – всё будет в ваших руках. Там вы найдете честь, славу и богатство. Солдаты Итальянской армии, неужто вам не хватит стойкости?»

Воины не остались равнодушны к таким сладким обещаниям: в их сердцах уже зарождались доверие и симпатия к этому смуглому молодому человеку с блестящими глазами, чья речь, обращенная к ним, звучала так непривычно – более правдиво и более возвышенно. После четырех дней непрерывных сражений путь к Савоне, на стыке Альп и Апеннин, был свободен, австрийцы потерпели поражение при Монтенотте и Миллезимо, пьемонтская армия отступила к Турину, король Сардинии отправил гонцов, предлагая французскому генералу заключить перемирие. Бонапарт держался сдержанно и надменно, но в глубине души уже решился на переговоры, не желая доводить Пьемонт до крайности. Перемирие было заключено: победителю достались Чева, Кони, Тортоне или Алессандрия, регулярные войска были распущены, ополчение разогнано по домам. Генерал не стал дожидаться дальнейших распоряжений Директории. «Пока что я намереваюсь завтра двинуться на генерала Болье с его австрийцами, – писал он в Париж, – я их заставлю уйти обратно за По, а сам немедленно переправлюсь следом. Сначала захвачу всю Ломбардию и менее чем через месяц, надеюсь, буду в горах Тироля, встречусь с Рейнской армией и перенесу войну в Баварию. Этот план достоин армии и судеб Франции».

При мысли, что иноземцы будут изгнаны с полуострова, Бонапарт почувствовал, как его сердце – сердце итальянца – сильнее забилось в груди; но он не хотел ничего разрушать раньше времени, подстрекая к революции, готовой в любую минуту вспыхнуть прямо у него за спиной, – до тех пор, пока не убедится, что останется хозяином положения. Директория рекомендовала ему вызвать народное возмущение в Пьемонте. «Вы не должны рассчитывать на революцию, – написал в Париж генерал, – она придет, но надо, чтобы дух этих народов был к ней готов. Если для защиты принципов свободы разжечь гражданскую войну, если поднять население против знати и священников, то потом придется нести ответственность за бесчинства, коими обычно сопровождается подобная борьба. Когда армия полностью овладеет всеми Австрийскими государствами в Италии и всеми папскими владениями за пределами Апеннин, она сможет провозгласить свободу и направить итальянский патриотизм против иностранного господства. Клич „Италия! Италия!“, прокатившись по Милану, Болонье и Вероне, произведет магическое действие». Французские войска вошли в Миланское герцогство и близ Лоди взяли штурмом мост через Адду; 15 мая 1796 года было подписано мирное соглашение, закрепившее за Францией Савойю и графство Ниццу, впоследствии потерянные, а затем снова возвращенные империи. Ключевые крепости оставались в руках французов до окончательного установления мира.

Через несколько дней австрийская администрация покинула Милан, и граф Мельци во главе городской депутации открыл ворота победителю, умоляя его о милосердии. Теперь вся Ломбардия была в руках Бонапарта. И именно в этот момент Директория решила разделить Итальянскую армию, передав командование одного из двух ее корпусов генералу Келлерману. Здравый смысл, как, впрочем, и честолюбие Бонапарта, воспротивились этому плану. Он написал Карно, единственному человеку в Директории, который серьезно разбирался в военном деле: «Келлерман будет командовать армией так же успешно, как и я. Никто более меня не убежден, что победы завоевываются храбростью и дерзостью солдат. Однако соединить меня и Келлермана в Италии значит потерять всё. Один плохой командующий лучше двух хороших. В военном деле, как и в управлении государством, главное – чувство меры».

В этом Бонапарт был прав, нельзя управлять, не обладая чувством меры. Директория поняла, что командующий Итальянской армией не даст послушно руководить собою, сообразуясь с требованиями правителей, и отказалась от намерения отправить Келлермана в Италию, оставив его в Савойе, где он командовал войсками и куда Бонапарт немедленно отправил миллион двести тысяч франков, чтобы заплатить задержанное жалованье его солдатам. «Герцоги Пармы и Модены обязаны своим политическим существованием только вашему благородству», – говорил победитель своим солдатам. «Я все равно не смог бы попросить у него ни ружей, ни крепостей, – сказал Бонапарт, узнав, что герцог Модены сбежал со своими сокровищами, – ему нечего мне дать». У герцога Пармского он потребовал «Святого Иеронима» Корреджо. Принц был согласен увеличить на два миллиона военную контрибуцию, которая была ему назначена, надеясь сохранить этот шедевр в своем государстве. «Два миллиона будут вскоре истрачены, от них не останется и следа, – ответил Бонапарт, – а этот трофей будет украшать Париж не одно столетие и даст жизнь другим шедеврам». Будучи итальянцем, он любил великие произведения искусства своей исконной родины и начал сразу же украшать Париж плодами своих побед, но он даже не подозревал тогда, сколько дивных сокровищ, отправленных в Париж из всех побежденных его армия ми стран, затем пропадут из-за его преступного, эгоистического безрассудства во время знаменитых Ста дней, и как дорого это обойдется Франции.

Генерал Бонапарт

Солдатам Бонапарта не скоро довелось насладиться отдыхом у себя дома. В тот самый момент, когда генерал Бонапарт говорил о мире, он завоевывал территорию Венецианской республики, которую Директория обвинила в нарушении нейтралитета, поскольку венецианцы дали приют королю Людовику XVIII.

Линии обороны Венецианской республики были вскоре взломаны, австрийский генерал Болье отступил в итальянский Тироль, а Бонапарт завладел областью Адидже. Лишь Мантуя все еще держалась – она была блокирована французской армией.

Земли Святого престола были уже оккупированы, когда Директория разрешила Бонапарту вести переговоры с папой, или, как его называли члены Директории, «с князем Римским». Генерал заторопился было вести армию в Рим, но потом отказался от этой идеи – и из принципа, и по тактическим соображениям. Его непреклонному, холодному уму была чужда неистовость как революционеров – борцов с христианской церковью, так и политических революционеров. Он удовлетворился тем, что оккупировал Болонью, Феррару и Анкону; переговоры с папой затягивались, а война продолжалась. Прикрываясь нейтралитетом, Ливорно покровительствовал английской торговле в Средиземноморье. Город был взят Мюратом, порт для англичан закрыли, а принадлежавшие им магазины и склады конфисковали вместе с товаром.

Дела Французской республики в Германии шли далеко не так блестяще, как в Италии, и Рейнская армия была вынуждена вернуться во Францию. С этого времени авс трийцы могли не распыляться и сконцентрировать свои силы на Италии. Бонапарт махнул рукой на осаду Мантуи и поспешно собрал все свои войска. Генерал Вурмзер покинул Тренто, разделив армию на три корпуса, которые должны были атаковать Верону, Брешию и линию реки Адидже. Французы повсюду давали ему отпор. Вурмзер не успел даже устроиться в Брешии, как был оттуда изг нан. Затем была отбита Верона, а битва 8 августа при Кастильоне, выигранная французской армией, вынудила австрийцев отступить к Тренто, так что они едва успели снабдить оружием и продовольствием Мантую, которая снова оказалась под угрозой. Бонапарт собирался войти в Австрийский Тироль следом за ними.

Слева от него текла Адидже, справа к реке подступали горы, оставляя только узкую полоску дороги, которую было легко оборонять и трудно преодолеть. Четвертого сентября, во время первого перехода через ущелье Сан-Марко, состоялась битва при Ровередо.

Легкая пехота французской армии заняла высоты, а тем временем 18-я полубригада, состоящая из сомкнутых колонн, устремилась на австрийцев, и ей удалось прорвать рубежи неприятеля. Генерал Дюбуа, наступавший во главе гусар, был убит. Умирая, он просил у главнокомандующего лишь одного: «Прежде чем я умру, сообщите мне, что мы победили». Сан-Марко и Ровередо были захвачены. Ущелье Кальяно оказалось еще более извилистым и узким, чем ущелье Сан-Марко, к тому же его защищал замок Ла Пьетра с пушками на стенах. Французские солдаты ловко карабкались по камням, будто выросли в горах. Замок Ла Пьетра французы обошли и 5 сентября вошли в Тренто. Генерал Вурмзер немедленно покинул город, спеша захватить Адидже, которую завоеватель временно оставил без присмотра. Бонапарт тут же снова бросился за ним по пятам через ущелья вдоль реки Бренты.

Утром 7 сентября французы достигли перевала Примолана, и их атаковала колонна пехоты, в то время как несколько солдат занимали высоты – диспозиция австрийцев была та же, что и у французов при Ровередо. Вечером Бонапарт прибыл в Чезиньоне, преодолев за два дня двадцать лье по ужасным дорогам и постоянно сражаясь. Солдаты были измотаны, генерал тоже. Он ехал во главе войска, а все его имущество везли в обозе, далеко позади; оставшись без свиты и припасов, он делил хлеб с солдатами и спал на таком же жестком ложе, что и они, а на следующий день им всем снова предстояло идти в бой.

Австрийский генерал и его войска пребывали в растерянности, видя отвагу французов. «Мы не сумели остановить их на пути, – думали они, – но мы им перекроем дорогу в Бассано, и они окажутся запертыми в ущельях». Утром 8 сентября Массена перешел на правый берег Бренты, Ожеро расположился на левом, полностью заняв ущелье, и обе дивизии одновременно атаковали австрийскую армию, оборонявшую город Бассано. Войска Вурмзера пришли в замешательство и потерпели поражение, даже не оказав сопротивления. Когда они поспешно отступили, бросившись бежать в город, французы догнали их и рассеяли: Массена, заняв мост в штыковой атаке, как в Лоди, вскоре обнаружил Ожеро на площади у ратуши. Генерал Вурмзер успел спастись, но четыре тысячи пленных и вся материальная часть остались в руках французов, которые сумели опередить австрийцев. План генерала Бонапарта состоял в том, чтобы загнать отступающего неприятеля в тупик, прижав его к реке Адидже.

Этот план провалился: все заместители главнокомандующего были куда более медлительны, чем он, и не имели столь точного замысла, а также представления о том, как его осуществить. После целого ряда удачных мелких стычек, которые смягчили горечь его крупных поражений, Вурмзеру удалось прорваться в Мантую. Блокада города возобновилась.

Именно в это время генерал Моро со своей Рейнской армией, которая вследствие разделения командования оказалась беспомощной, прикрывая отход войск из Германии, тоже возвращался во Францию, но непобежденным. Эрцгерцог Карл тотчас же собрал расформированные дивизии своей итальянской армии и снова отправил их за горы сражаться с генералом Бонапартом. Тот предвидел, что ему нанесут удар. Он сразу же написал Директории: «Подкрепления! Подкрепления! Если вы не хотите потерять Италию!»

Переговоры с папой Пием VI были прерваны, причиной тому стали неуместные требования Директории. Мирный договор с Неаполем был подписан 10 октября. Почти в тот же день Бонапарт провозгласил Цизальпинскую республику (на территории Северной и Центральной Италии, за рекой По), включающую в себя папские провинции Болоньи и Феррары, отобранные у Святого престола и объединенные с землями Пармы и Модены. На севере Италии широко распространились новые веяния, там все больше люди были склонны оказывать содействие французам. Англия только что оставила Корсику, высокомерно заявив, что отказывается от любых посягательств на средиземноморские территории. Директория только что заключила союз с Генуэзской республикой. Бонапарт бросил на Корсику всех беженцев из Ливорно, хорошо организованных и вооруженных. Дело довершило народное восстание. Родина главнокомандующего Итальянской армией снова стала французской.

Ущелья итальянского Тироля, которые было поручено охранять дивизии генерала Вобуа, пока Бонапарт гонялся за Вурмзером, были захвачены новой армией эрцгерцога под командованием генерала Альвинци. Когда разбитые полки соединились в Риволи с основной частью армии, главнокомандующий встретил их суровыми речами. «Солдаты! – воскликнул он, обходя строй, – я вами недоволен. Вы не выказали ни упорства, ни дисциплины, ни храбрости… Вас вытеснили с таких позиций, где горстка смельчаков могла бы остановить целую армию. Солдаты тридцать девятой и восемьдесят пятой дивизий, вы более не французские солдаты. Генерал, начальник штаба, велите написать на знаменах: „Они больше не из Итальянской армии!“»

Резкие, живые слова генерала Бонапарта всегда трогали сердце солдат; несколько дней спустя во время боя за высоты у деревни Кальдиеро была отмечена беспредельная отвага полков, прибывших из Тироля. Тем не менее их атака была отбита. В армии царило уныние, когда 12 октября утром был отдан приказ сниматься с места. Бойцы опасались, что придется отступать; когда они шли по правому берегу Адидже до Ронко, их внимание привлек недавно переброшенный через реку мост, и они поняли, что смогут обойти высоты у Кальдие ро, которые ранее безуспешно атаковали. По левому берегу тянулось обширное болото, и обе дороги совсем не охранялись. Та, что слева, шла к верховьям Адидже через Гомбионе до самой Вероны, другая, справа, пересекала маленькую речку Альпоне у селения Арколе и далее соединялась с дорогой на Верону около Вилланова, позади Кальдиеро.

Австрийцев было гораздо больше, но они не могли выстроиться в боевой порядок на узких дорогах, и уж тем более – на болотах. Позиция, которую занял генерал Бонапарт, уравняла шансы двух армий. В узком ущелье, где они сражались, храбрость головных колонн была куда важнее численности.

Едва забрезжил рассвет, как перед Аркольским мостом через Альпоне появилась дивизия Ожеро. Проход по мосту преграждали хорватские батальоны; они встретили французский авангард шквальным огнем. Солдаты подались назад, но тут прибыл генерал Ожеро и снова повел их вперед, однако мост им все же преодолеть не удалось.

Генерал Альвинци не был информирован о маневре французской армии, он полагал, что она по-прежнему в Вероне. Поэтому яростная пальба по его войскам из глубины болот стала для него великой неожиданностью. Еще более он был удивлен, когда ему доложили, что сражение это нешуточное, и ведут его значительные силы. Вести бой на узких дорогах, на дамбе – это было невероятно. Тем не менее, поскольку стрельба продолжалась, он послал два дивизиона навстречу французам по обеим дорогам. Массена позволил австрийцам генерала Проверы пройти по дамбе на левом берегу, затем стремительно атаковал их, не соблюдая строя, и отбросил в болота; уничтожив тех, кто остался, он продолжил свой путь на Верону.

Ожеро сделал остановку на дороге напротив Арколе, и именно здесь австрийцы под командой генерала Митровского напали на него. Как и Массена, Ожеро немедленно обратил врагов в бегство; они падали направо и налево, тонули в болотах, а французский генерал тем временем преследовал основную часть дивизии, отступившую на Аркольский мост. Ожеро надеялся взять его приступом и нагнать беглецов, но мост хорошо охранялся, и французских солдат, сражавшихся у входа на мост, смел шквал огня с позиций австрийцев на берегах Альпоне. Ожеро был вынужден отступить во второй раз. Четыре генерала во главе с Ланном получили серьезные ранения.

Наконец Альвинци ясно увидел, что ему грозит опасность оказаться в окружении; тогда он собрал свои дивизии и немедленно оставил высоты близ Кальдиеро, избежав таким образом плена. Бонапарт видел, что добыча от него ускользает; нужно было любой ценой перейти Аркольский мост, чтобы отрезать дорогу Альвинци. Он бросил свой наблюдательный пункт на дороге, галопом доскакал до моста; спешившись, он схватил трехцветный флаг и закричал, обращаясь к солдатам, топтавшимся на месте после неудачной атаки: «Вы уже больше не герои Лоди?» Затем с крохотной горсткой бойцов ступил на мост, воскликнув: «Следуйте за вашим генералом!» Некоторые из солдат подтянулись, услышав его голос, и побежали за ним, однако не все последовали их примеру. Огонь неприя теля становился все страшнее, но генерал без остановки двигался вперед.

Предание гласит, – впрочем, в истории этому нет подтверждений, – что впереди генерала шел сын полка, маленький барабанщик, решительно подавая сигнал к атаке. Заместители Бонапарта присоединились к нему. Ланн сбежал из санитарного обоза, чтобы сражаться бок о бок с главнокомандующим, и снова получил ранение, а адъютант Бонапарта был убит и пал у его ног. Колонна почти перешла через мост, когда новый град картечи отбросил ее назад. Бонапарт провалился в болото и успел увязнуть в нем по пояс, когда отступавшие солдаты заметили его и, отбросив австрийцев, которых на мосту скопилось великое множество, вынесли своего генерала на дорогу. Однако препятствие так и не было преодолено; сражение продолжалось еще два дня. Но в последней атаке французы перешли через Альпоне недалеко от того места, где она впадает в Адидже, и сражение возобновилось на равнине. Массена продвинулся вперед слева, по дамбе. Размахивая шляпой, надетой на конец обнаженной шпаги, он подавал сигнал к атаке, идя во главе солдат. Альвинци, в конце концов уставший от сражений, покинул высоты Кальдиеро и стал отступать по направлению к Вероне. Сражение длилось семьдесят два часа с небольшими перерывами. Теперь потеря Мантуи стала неминуемой, и вся Италия подчинилась французам. Несколько месяцев спустя было подписано соглашение с папой римским в Толентино, а вскоре – общий мирный договор в Кампо-Формио. Победителю Бонапарту с его грандиозной славой уже было тесно в Европе, 3 мая 1798 года он отправился на Восток.