Текст книги "История Франции. Франция сквозь века"

Маршал Даву продолжал преследовать русских, которые отступали, делая лишь небольшие привалы. Чтобы заставить его остановиться, понадобился официальный приказ, доставленный ему генералом Савари. Одновременно Савари сообщил о перемирии и императору Александру. «Я удовлетворен, если мой союзник доволен, – ответил царь, вновь вспоминая, какое искреннее восхищение он испытал, видя Наполеона на поле Аустерлицкого сражения, и как это чувство повлияло на него: – Ваш государь проявил себя как великий человек!» – вновь обратился он к французскому посланнику. Вскоре царь вернулся в свою империю, и ледяные просторы этой страны надолго остудили его горячее желание сразиться с завоевателем Европы.

Наполеон вернулся в Вену. Там его ждал господин фон Гаугвиц, удрученный сознанием того, что гнев победителя вот-вот обрушится на прусского государя и его страну. Императору не были известны все подробности сговора короля Пруссии с императорами Австрии и России, но и того, что он знал, было достаточно, чтобы прийти в ярость от коварства бывшего союзника. Гаугвиц оправдывался и все отрицал.

– Ну что ж! – вдруг воскликнул Наполеон. – Докажите мне, что я совершаю ошибку, расторгая тот самый союз, в измене которому обвиняю вас, – и в награду получите курфюршество Ганновер.

Приняв этот дар, Пруссия вступила бы в конфликт с Англией, а та пуще других земель дорожила этим наследственным владением, расположенным на территории Германии. Пруссия не знала, как ей поступить; в конце концов, потерпев поражение вместе со своими тайными союзниками и испытывая ужас перед победителем, она согласилась. Франции отошло маркграфство Аншпах-Байрёйт, то самое, нарушение границ которого французскими войсками послужило для императора Александра предлогом, чтобы подтолкнуть Пруссию к вступлению в коалицию; кроме того, французы получили княжество Невшатель и герцогство Клевское. Король Фридрих-Вильгельм признал все территориальные завоевания императора Наполеона. Оба монарха дали взаимные гарантии неприкосновенности этих владений.

Господин де Талейран покинул Брюнн, где из-за тесноты стало трудно находиться: в городе разместили множество госпиталей; переговоры продолжились в Пресбурге. Ловкий французский дипломат проявил завидное упорство, стараясь добиться от своего правителя некоторых поблажек для Австрии. Но он напрасно стал на сторону австрийцев. Император Наполеон выказал еще большую жесткость, чем прежде, после победы при Ульме. В довершение всего неожиданное отступничество Пруссии обескуражило полномочных представителей австрийского императора. Французские армии начали со всех сторон стягиваться к Вене. Австрийцам надо было спасти родину любой ценой, даже если бы пришлось снова взяться за оружие, как только страна собралась бы с силами и возобновила отношения с бывшими союзниками. Эрцгерцога Карла попросили стать посредником между Австрией и Наполеоном, надеясь, что император будет благосклоннее к столь прославленному противнику. Но из этого ничего не вышло: эрцгерцог умел сражаться, но не умел вести переговоры, он и словом не обмолвился Наполеону об условиях договора, который ему было поручено заключить, и дипломатам пришлось снова взяться самим за этот нелегкий труд. Двадцать третьего декабря 1805 года в Пресбурге был подписан мирный договор на тягостных для Австрии и для всей Германии условиях, какие бы мнимые преимущества он ни давал отдельным правителям.

Император Франц отдал Франции Фриули, Венецию, Истрию и Далмацию, отныне считавшиеся частью Итальянского королевства. Тироль и Форарльберг были аннексированы в пользу Баварии; анклавы в Швабии присоединили к Вюртембергу; Брисгау, Ортенау и город Констанц стали частью земель великого герцога Баденского. Наполеон уступил Австрии княжество Вюрцбург, в качестве владения одного из эрцгерцогов, а имущество тевтонского ордена было объявлено светским и отошло в пользу Австрии. Эта держава должна была, кроме всего прочего, выплатить контрибуцию в сорок миллионов, хотя ее представители с самого начала уверяли, что она не в состоянии найти и десяти миллионов.

Правители, получившие щедрые дары от императора Наполеона, не смогли свободно использовать новые владения, присоединенные к их государствам. Им пришлось, каждому по отдельности, внести свой вклад в возвышение наполеоновской династии, которую император, одержав великие победы, создал на обломках старых европейских монархий. Его страсть делать королями всех своих родичей или соединять их брачными союзами с династиями древних держав в дальнейшем дорого ему обошлась, но глядя на это сказочное величие, потрясшее, а может, заворожившее всю Европу, никто поначалу не осмеливался сопротивляться или даже просто возражать. Принц Евгений Богарне, вице-король Италии, получил руку принцессы Баварской, а Жером Бонапарт, успевший жениться в Америке на мисс Патерсон, должен был вскоре заключить брачный союз с принцессой Вюртембергской. Она прежде была невестой сына курфюста Баденского, но тот, смущенный и встревоженный, отказался от мысли об этом союзе и согласился женить сына на племяннице императрицы Жозефины, мадемуазель Стефании Богарне, которую Наполеон провозгласил имперской принцессой. Прежде чем пуститься в обратный путь во Францию, император побывал на свадьбе своего приемного сына с принцессой, портрет которой жених увидел в первый раз лишь на фарфоровой чашке за несколько дней до венчания. Затем император вернулся в Париж, одним махом одержав блистательную победу над целыми армиями, над древними родами и над сердцами своих подданных. Лишь Англия и Россия по-прежнему вели себя откровенно враждебно; между тем эрцгерцог Карл, распуская своих солдат, сказал им: «Отдыхайте, дети мои, пока мы не начали снова». Уже зрели зародыши новой вражды, питавшиеся непомерными притязаниями и тиранством победителя, а также всеобщей нелюбовью к Франции, слепой и яростной, которая впоследствии еще долго приносила ужасные плоды.

Три дня сражения Эсслинген и Лобау. 1809

Тирания Наполеона тяжело давила на всю Европу. После сражения при Аустерлице все монархи покорились императору: кто подчинился силе, кто соблазнился подачками. Лишь одна Англия, пребывая в гордом одиночестве на своем острове, не смирилась с всевластием Наполеона и открыто выказывала ему враждебность. Тем временем патриотическое чувство гордого испанского народа, особенно дорожившего своей независимостью, вселило храбрость даже в тех, кто пал духом, и скрытая ненависть людей с силой выплеснулась в последней попытке свергнуть властелина Франции и всей Европы. Наполеон по-прежнему одерживал одну победу за другой, но с того дня, когда вся Испания поднялась против великого завоевателя и навязанного им слабого и бездарного монарха, началось падение французского императора. Он проявил такое коварство по отношению к свергнутым властителям из династии Бурбонов, что это вызвало взрыв негодования в испанском королевстве. Все земли, от Астурии до Андалузии, восстали одна за другой, и советы провинций настойчиво просили помощи у Англии, которая должна была поддержать народное сопротивление и закрепить его победу.

Остальная Европа также втайне проявляла недовольство своим повелителем, и против него была создана новая, пятая коалиция. Наполеон об этом знал. Австрия начала первой. Десятого апреля эрцгерцог Карл под пустяковым предлогом переправился через Инн. Одновременно весь немецкий Тироль восстал против владычества Баварии, которой, согласно Пресбургскому миру, отошли его земли. Движение возглавил Андреас Хофер, хозяин постоялого двора в горах. Пылкий патриот, набожный и разумный, этот тирольский крестьянин мечтал только о том, чтобы его страна вернулась под отеческую власть Австрийского дома. Баварцев повсюду ненавидели. Искусные тирольские стрелки оставили в покое лесную дичь и начали усердную охоту на неприятеля. Король Баварии укрылся в Аугсбурге, где стоял маршал Данн со своим армейским корпусом.

Семнадцатого апреля Наполеон приехал в Донаувёрт и сразу же принялся стягивать туда свои войска; разбросанные на большие расстояния, они могли в любую минуту быть отрезаны неприятелем друг от друга. Эрцгерцог Карл шел к Дунаю. Каким бы искусным тактиком он ни был, его наука не помогала ему действовать достаточно быстро, чтобы противостоять молниеносным ударам Наполеона. Эрцгерцог рассчитывал проскользнуть между корпусами, занимавшими Ратисбон (Регенсбург) и Аугсбург. Однако двадцатого апреля благодаря искусным маневрам, произведенным французами по приказу императора, он сам оказался отрезанным от генерала Хиллера и эрцгерцога Людовика. Двадцать третьего в яростной схватке Наполеон отбил Ратисбон, которым ненадолго завладели австрийцы. Руководил наступлением лично маршал Ланн, а когда его гренадеры на мгновение замешкались, он сам приставил к стене лестницу и, ловко поднявшись на несколько ступенек, крикнул солдатам: «Ну, коли так, я вам сейчас покажу, что ваш маршал всегда был и остается гренадером!» Его бойцы тут же последовали за ним. Наполеон провел в Ратисбоне три дня.

Штурм Ратисбона

Именно там он, наконец, получил известия, которых с нетерпением ждал, от нового командующего Итальянской армией, своего приемного сына, принца Евгения Богарне – сына императрицы Жозефины от первого брака. И тогда же он вдруг почувствовал, что удача начинает ему изменять. Главнокомандующий имел неосторожность ввязаться в сражение с эрцгерцогом Иоанном, имевшим значительное превосходство в силе. Все та же нерешительность, которая заставила его поддаться настроению солдат, не привыкших отступать перед противником, подтолкнула его отдать приказ к отступлению, когда исход битвы за Сицилию еще не был очевиден. Солдаты пришли в ярость, а вице-король Италии впал в уныние. Император написал ему: «Война – это серьезная игра, в которой можно испортить себе репутацию и подорвать авторитет страны. Разумный человек должен чувствовать и знать, годится он для такого ремесла или нет. Мне известно, что в Италии вы проявляете неуважение к Массена; если бы я его прислал, того, что случилось, никогда бы не было; Массена обладает военными талантами, перед которыми надо преклоняться. Следует забыть о его недостатках, поскольку они есть у всякого. Доверив вам командование армией, я совершил ошибку: я должен был отправить к вам Массена, а вы командовали бы кавалерией под его началом. Наследный принц Баварии командует дивизионом и подчиняется герцогу Данцигскому (маршалу Лефевру). Французские короли и императоры, даже правящие, часто командовали полком или дивизией и были под началом у старого маршала. Я не столько выражаю недовольство ошибками, кои вы совершили, но более всего тем, что вы мне не пишете и не позволяете давать вам советы, что мешает мне принять здесь решение относительно дальнейших действий».

Принц Евгений был столь же скромен, сколь и храбр: он охотно прислушался к советам Массена, когда генерал прибыл в Италию. Искусный и отважный, старый солдат республики впал в немилость из-за дружеских отношений с генералом Моро, обвиненным в измене. Молодые офицеры Итальянской армии презирали его за простоватые манеры и старомодный костюм, но солдаты его любили и доверяли ему. Итальянская армия отступала до самой реки Адидже. Французы ждали эрцгерцога Иоанна, а тот ждал вестей из Германии. Обстоятельства могли вынудить его срочно соединиться с армией брата, эрцгерцога Карла.

Передышка после победы при Ратисбоне оказалась короткой, ее прервали известия из Тироля и Италии. Народное восстание, распространившись по горным районам, охватило всю Австрию. Генерал Шастелер, присланный из Вены, чтобы командовать крестьянами, разогнал баварские гарнизоны и вошел в Инсбрук вместе с Андреасом Хофером. Генерал Бараге-д’Илье, который занимал Тренто, был вынужден отступить к Ровередо. Вся Германия восстала, стремясь сбросить чужеземное иго. Побежденная Пруссия тоже поднимала голову, комендант Берлинского гарнизона взял себе девиз: «Карл и Регенсбург». Майор Шилль, командовавший партизанами в войне 1806 и 1807 годов, вернулся к своему прежнему ремеслу, собрав еще несколько отрядов. Войдя в Польшу, эрцгерцог Фердинанд застал князя Понятовского врасплох неподалеку от Варшавы. Тот был вынужден оставить ему столицу и отступить на правый берег Вислы. Судьба нанесла Наполеону грозные удары, причиной коих стала чрезмерная величина завоеванных территорий; тем не менее император смело двинулся на Вену, куда и вошел 13 мая.

Положение армии и ее успехи были скорее блестящими, чем прочными, и Наполеон знал это лучше других. Военная судьба вновь благоприятствовала ему, слухи о достижениях французов заставили эрцгерцога Иоанна уйти в Германию, где его стал преследовать принц Евгений. Маршал Лефевр вернул французам Инсбрук, отбросил тирольских крестьян обратно в горы и вытеснил генерала Шастелера с баном[33]33
  Бан – правитель в Хорватии и Валахии.


[Закрыть] Елачичем в Венгрию. Князь Понятовский успешно защищал правый берег Вислы и намеревался захватить Краков. Однако эрцгерцог Иоанн уже был готов присоединиться к своим братьям, эрцгерцогам Карлу и Людовику, которые, собрав общую армию, готовились все поставить на карту, лишь бы отомстить за прежние поражения. Наполеон был решительно настроен помешать этому воссоединению и разгромить противника, не дожидаясь подкрепления от Итальянской армии. Он решил переправиться через Дунай неподалеку от столицы Австрии и выбрал на реке место, где ее русло разделяется на два неравных рукава, образуя остров Лобау. Он отдал приказ навести там понтонные мосты.

Подобное предприятие всегда считалось смелым, но оно стало поистине безрассудным в такое время года, когда из-за таяния снегов уровень воды в Дунае резко поднимается; это грозило тем, что мосты, от которых зависел успех операции, могли разрушиться. Двадцатого мая корпус маршала Массена уже занимал деревню Асперн на левом берегу реки, а австрийская армия, насчитывавшая от шестидесяти до восьмидесяти тысяч человек, вышла на равнины у замка Мархфельд. И в эту секунду мост, переброшенный через широкий рукав Дуная на остров Лобау, развалился. Один только корпус Массена оставался на левом берегу, ожидая, пока отремонтируют мост. Ланн, переправившийся вместе с Массена, встал во главе дивизии и лично занял деревню Эсслинген. Асперн защищал генерал Молитор, заняв позицию перед малым понтонным мостом, ведущим с острова Лобау на левый берег реки. Солдаты забаррикадировались в домах и сражались врукопашную. В какой-то момент связь между двумя деревнями едва не была прервана дивизией князя Гогенцоллерна. Заметив это, маршал Ланн повернулся к маршалу Бессьеру и, невзирая на его звание и возраст, громовым голосом приказал ему встать во главе кирасир и атаковать, «да поживее». Бессьер повиновался, и ему удалось остановить австрийцев, но вечером на биваке маршалы едва не набросились друг на друга со шпагой в руке, и потребовалось личное вмешательство императора, чтобы их остановить.

Переправа через Дунай

Мост починили, и войска шли по нему целый день, вся дивизия Ланна присоединилась к ним, оставалось только дождаться корпуса маршала Даву. Эрцгерцог Карл велел дать сигнал к отступлению, обе армии устроились на ночлег прямо на своих позициях, и рано утром битва возобновилась с прежней яростью. Массена снова занял одну за другой все позиции в Асперне, на которых Молитор не смог закрепиться накануне, и отбил здание церкви у одного из австрийских генералов. Маршал Ланн управлял обходным маневром, имевшим целью окружить центр вражеской армии и разделить ее надвое, он направил адъютанта к Наполеону с просьбой усилить его корпус с тыла императорской гвардией, пока Эсслинген будет вынужденно оставаться без прикрытия.

И тогда Наполеону сообщили, что большой мост снова разрушен возрастающим напором воды. Якорные цепи, удерживавшие шлюпки, разорвались, две половины моста уплыли вниз по реке вместе с эскадроном кирасир, который в это время совершал переправу. Движение войск было остановлено, прекратилось снабжение боеприпасами. Вместо того чтобы прислать гвардию, Наполеон велел передать маршалу Ланну, лично участвовавшему в сражении против самого эрц герцога Карла, чтобы тот медленно отступал в направлении деревень, прервав начатую операцию; это поставило маршала в ужасное положение, поскольку противник неминуемо должен был воспользоваться столь явной нерешительностью. Австрийская артиллерия поливала французов неистовым огнем; генерал Сент-Илер повел свою дивизию в наступление и был убит; снаряды косили целыми рядами полки генерала Удино: они были набраны и вошли в состав армии совсем недавно, их просто не успели увести с поля боя, так как противник был слишком близко. Наступил полдень.

Австрийцы, в свою очередь, атаковали центр французской армии в надежде сломать ее боевой порядок. Маршал Ланн немедленно бросился туда, где позиция была наиболее уязвима; он несся галопом перед расположением войск, в то время как артиллерия с трудом сдерживала огонь противника, страдая от нехватки боеприпасов. Ланн собрал остатки своих дивизий, подбодрил их, как ему подсказывало тонкое чутье великого полководца, которому «в дыму лучше видно, а в грохоте пушек лучше слышно»; эти слова он и произнес, когда один из адъютантов, беспокоясь о том, что маршал служит хорошей мишенью для неприятеля, попросил его хотя бы спешиться. Ланн как раз спрыгивал на землю, когда снаряд раздробил ему оба колена. Маршал Бессьер, находившийся совсем рядом, помог своим кирасирам унести умирающего подальше от поля боя, при этом он старался отвернуться, боясь, как бы его лицо не напомнило другу о ссоре, случившейся накануне вечером.

Император по-прежнему находился в здании черепичного завода, чуть в стороне от Асперна и Эсслингена и примерно на равном расстоянии от обеих деревень. Массена все еще занимал Асперн, а эрцгерцог собирался нанести решающий удар по Эсслингену, который оборонял маршал Бессьер. Наполеон приказал вызвать генерала Мутона и поручил ему командовать стрелками императорской гвардии, частью, сформированной совсем недавно, где служили хладнокровные, отчаянные воины, уже закаленные в кровавых битвах.

«Я отдаю их вам, – сказал император. – Соберитесь с силами и спасите армию, и, наконец, покончим с этим. Теперь у меня не останется никого, кроме гренадеров и егерей из старой гвардии, которых надо приберечь на случай поражения». Австрийцы уже пять раз штурмовали деревню. Они приготовились к следующей атаке, но тут к Мутону присоединился генерал Рапп, не обращая внимания на раны, которые он получал в каждом сражении. «Император сказал, что с этим пора кончать!» – воскликнул Рапп, и оба, пригнув голову, бросились на австрийцев; солдаты пошли в штыковую атаку. Наконец австрийцы отступили. Деревня Эсслинген была очищена от неприятеля, освободили и мост, ведущий на остров Лобау: только по нему можно было отступить ночью, под покровом темноты. Император перебрался на остров, чтобы лично оценить все возможности.

Он понимал необходимость отступления, но не мог его начать, не убедившись в прочности позиций в Асперне. Тогда он послал спросить у маршала Массена, может ли тот еще некоторое время продержаться в деревне. Старый вояка, мастер оборонительных операций, сидел на груде развалин посреди разрушенной деревни, некогда процветающей и приветливой. Когда адъютант обратился к нему, он вскочил, указывая рукой в сторону Дуная и, словно желая побыстрее отправить посланца обратно, сказал: «Ступайте и передайте императору, что я продержусь два часа, шесть часов, сутки, если это нужно, – столько, сколько необходимо для спасения армии».

Самим австрийцам надоело раз за разом безрезультатно ходить в атаку, эрцгерцог Карл собрал всю свою артиллерию и сосредоточил все оставшиеся части, бросив их на непобедимые батальоны, преградившие ему дорогу к реке. Генерал Мутон подтянул к этому опасному месту своих стрелков-гвардейцев, которые только что освободили Эсслинген. Французская артиллерия молчала, отвечая лишь редкими выстрелами на шквальный огонь австрийских батарей. Пехота и кавалерия находили укрытие в складках рельефа; части кавалерии располагались, с одной стороны, между Эсслингеном и Асперном, а с другой – между Эсслингеном и Дунаем, уже на открытом пространстве. Австрийские офицеры прогуливались вдоль своей фронтальной линии, между пушками и батальонами. «Из наших уст вырывались всего два слова, – говорил генерал Мутон, получивший титул графа Лобау, рассказывая о событиях того дня. – По мере того как солдаты падали под огнем двухсот пушек эрцгерцога, мы твердили только одно: „Сомкнуть ряды!“».

Император переправился на берег Дуная среди беспорядочной массы раненых, повозок, пустых ящиков из-под снарядов и разобранных пушек, которые загромождали проход к мосту. Он побывал на острове Лобау и тщательно изучил все детали оборонительной операции, поручив ее, разумеется, маршалу Массена. Наполеон намеревался отправиться в Вену, чтобы подготовить там решающий переход через реку перед крупным сражением, которым он рассчитывал закончить войну.

Когда у него созрел план, он собрал на левом берегу своих генералов, и там, под открытым небом, в окружении зловещих следов минувшего боя, устроил военный совет, что крайне удивило тех, кого на него созвали, – ведь император не имел привычки интересоваться мнением своих подчиненных.

Император правильно сделал, собрав их в тот вечер, потому что почти все они пали духом и у них накопилось много жалоб и недовольства. Он позволил им говорить совершенно откровенно, а потом сам взял слово.

– Если мы сейчас уйдем с острова Лобау, – сказал он, – у нас за спиной останется десять тысяч раненых, и мы, покрыв себя позором, собственными руками подготовим всеобщее восстание в Германии, а также повсюду в Европе, где всегда готовы растерзать поверженного врага, после того как он потерпит сокрушительное поражение. Нынче мы начинаем отступать, но не к Вене, а к Страсбургу. Что касается меня, то я хочу оставить сорок тысяч солдат на острове Лобау под командованием маршала Массена, а также поручить маршалу Даву оборону Вены и правого берега Дуная от наскоков эрцгерцога Иоанна; тем временем с помощью вице-короля Италии мы подготовим в Вене все необходимое, чтобы успешно переправиться через Дунай; мы соберем воедино всю армию, раздавим неприятеля решительным ударом и славно закончим поход большой битвой на левом берегу реки, который сегодня у нас пытаются отобрать австрийцы.

Он говорил увлеченно, в его речи отражалось богатство и ясность мысли; генералы, еще недавно подавленные и печальные, теперь так же, как и он, охваченные воодушевлением, мечтали только о славной битве и победе. Массена живо поднялся с места и от имени всех присутствующих выразил императору восхищение, хотя обычно именно он служил рупором всех недовольных и несогласных. Он сделал несколько шагов к императору.

– Ваше величество, вы великий человек, – сказал он, – и вы достойны повелевать такими людьми, как я. Оставьте меня здесь, и я вам обещаю сбросить в Дунай все войска австрийцев, которые захотят меня отсюда выгнать.

Маршал Даву так же охотно взялся защищать Вену. На всех фронтах снова стало спокойно, генералы ясно видели свои цели в свете непреклонной решимости главнокомандующего. Наполеон пересек остров Лобау и сел вместе с Бертье и Савари в маленькую лодку, которая доставила их целыми и невредимыми на другую сторону реки. Они отправились в Вену. Массена, оставшись на мосту между Лобау и левым берегом Дуная, следил за отступлением и прикрывал его.

Сорок дней спустя, 3 июля, новые мосты, перекинутые через оба рукава Дуная, соединили остров Лобау с берегами реки, и семьдесят тысяч французов переправились на равнину у селения Ваграм с криками «Да здравствует император!». Расположившись на холме, эрцгерцог Карл наблюдал эту картину вместе с братом, императором Францем.

– Французам удалось обуздать реку, – сказал Карл брату, – но я их пропущу, чтобы тут же в нее сбросить.

– Ладно, – ответил ему император с едва заметной улыбкой, – только не пропустите слишком много.

Назавтра, не успел еще спуститься вечер, Наполеон уже выиграл битву при Ваграме.