Текст книги "Игуана"

«Смерть укрылась за „Б-6“

За этой квартирой охотились давно. И когда поступил вызов, свой человек в регистратуре вызовов «скорой» вызов отследила и передала своей «левой» бригаде. Долгожданная коллекция сама шла банде в руки. Заказ на неё был спущен «Игуаной» ещё месяц назад. И вот…

По ориентировке, кроме бабки в квартире был внук.

Когда дверь на звонок Вассы распахнулась, та чуть не ойкнула:

– Ни хрена себе, внучок, под два метра ростом. Про это писать надо в наводках-ориентировках!

– Всех уволю к чертовой матери, – мысленно матюгнулась Васса, разглядывая безмятежное лицо молодого парня, скорее всего, спортсмена.

– Баскет, или волейбол? – деловито спросила Васса.

– Чего?

– Я спрашиваю, каким видом спорта занимаетесь, молодой человек?

– Прыжки в высоту. Легкая атлетика. Спортклуб ЦСКА.

– А… Тоже неплохо. А где так телеграфно выражаться научился?

– На курсах радистов.

– Зачем курсы?

Если в армию возьмут, мало ли что со спортротой случится, а с «корочками» радиста 2-го класса я не пропаду.

– Ишь ты, умные какие дети пошли… Тебе 18 стукнуло?

– Нет еще, 17 с половиной. Это из-за роста я старше кажусь.

Васса с сожалением окинула взглядом статную фигуру юноши. Скептически сжала губы.

– Конечно, жаль парнишку, – подумала. – Был бы ребенок, можно было бы вкатить ему дозу «А-5», он проспался бы, и потом не вспомнил бы, что с ним случилось, почему не слыхал, как бабушка от инфаркта помирая, его имя шептала, звала на помощь. Этот здоров больно. Либо ему дозу надо увеличивать, и тут не ясно, выдержит ли. Либо…

– Либо сразу… – невольно сказала она вслух.

– Что – сразу, доктор? – спросил юноша, подавая Вассе чистое полотенце после того, как она тщательно вымыла руки, прежде чем идти к бабушке.

Вышла из ванной комнаты, строго глянула на Ленку, Наташу и Ингу.

– А может… – заканючила Ленка.

– Не может! – оборвала её Васса. – Быстро, быстро, бабулька ждет.

Девицы, толкаюсь, ввалились в ванную и быстро помыли руки.

– Ну, молодой человек, где бабуля? – спросила профессионально-равнодушно Васса.

– В спальне.

– Показывай.

Юноша провел их по широкому и длинному коридору, который нынче модно стало называть «холлом», в дальнюю комнату.

Коридор был заставлен стеллажами с книгами от пола до потолка.

– Никаких тебе «Утамаров», – подумала Васса, идя впереди юноши, рывком, энергично открывая дверь спальни.

А… Вот они где, – радостно протянула она, войдя в комнату.

– Комната старухи была обставлена светлой старинной мебелью из карельской березы. В центре стоял большой круглый стол без скатерти, вокруг шесть стульев. Видно было, что ровная поверхность столешницы недавно хорошо отреставрирована.

Налево от двери стоял комодик, на нем два серебрных шандала, какая-то мелочь, вроде серебряных рамочек, а в них – фотографии каких-то родственников, должно быть, старухиных. Судя по желтизне снимков, родственники эти дали дуба ещё до победы коммунистического труда. Далее, слева между двух окон стоял письменный стол с бюро, также как и комодик светленкий, нарядный, карельской березы. В углах ютились одноногие высокие тумбы. На одном грузно покоилась массивная голова Сократа. Девчонки были культпоходом на спектакле в Театре Маяковского «Беседы с Сократом» с Арменом Джигарханяном. Они вообще-то в театры редко ходили, но тут на одной хате, после того, как сделали «успокаивающие» уколы средних лет господину, главе крупной строительной фирмы, они увидели центре комнаты, на обеденном столе четыре билета в театр. И – бес попутал, мало что взяли, хотя был строжайший наказ Игуаны (ее никто не видел, но все приказы Вассе она отдавала лично по телефону): ничего, кроме указанного в списке, не брать и все взятое сдавать строго по списку в «катран». Но ещё и в театр сходили. И «засветились», хотя думали, что обошлось… И спектакль посмотрели, и менты не сели на хвост.

– Хе-хе, риск-то, конечно, был…

А спектакль им не сильно понравился. Много разговоров, мало действия.

Что же касается внешности Сократа, то козел он и есть козел, хоть бы и в Древней Греции. На афише он был такой же, как этот – на тумбе.

А вот Джигарханян им нравился. Мужчина… Армяне вообще, по статистике, Васса где-то читала, – наилучшие из всех любовников.

– Вы, случаем не армянин? – вежливо спросила она юношу.

– Нет… Почему я должен быть армянином? У меня и предки все русские.

– Вот этот прадед мой, он служил секретарем в русском посольстве в Японии, это дед, он строил город Дальний в Китае…

– Картинки-то – китайские? – для разговору спросила Ленка.

– Японские. Это ещё дед начал собирать.

– Ваш дед?

– Нет, бабушкин дед, мой прапрадед, известный был в царские времена востоковед. И все мужчины в роду потом по этой линии пошли.

– И вы – тоже?

– Отслужу армию, и буду поступать в Институт восточных языков МГУ.

Девушки между тем быстро раскрыли свои медицинские чемоданчики, приготовили: Ленка – аппарат для измерения давления, Инга – аппарат для измерения сахара в крови, а Наташка уже установила капельницу и сунула старушке в рот градусник, преодолевая её легкое сопротивление, которое объяснялось тем, что бабулька большую часть свой долгой жизни привыкла мерить температуру, держа градусник под мышкой.

– Не, братан, не будешь ты поступать в МГУ, – решила про себя Васса. Потому что не могу я оставлять такого свидетеля. А препарат в большой дозе неизвестно как поведет себя. Малая же доза, напротив, коварна тем, что на крупного парня, почти мужчину, может не подействовать до конца. Рисковать им никак нельзя.

– Заложит! – сказала она опять вслух то, что тайно обдумывала.

– Что вы сказали, – переспросил юноша.

– Нос, говорю, заложит бабульке, если не сделать ей, укол витамина Б-6 до того, как начать колоть ей препараты, расширяющие сосуды. Ну, как давление?

– 220 на 170.

– Это не есть хорошо, не так ли, юноша?

– Наверное. Но бабушка гипертоник, у неё во время кризов всегда такое давление. Лекарства не помогают, она и просит вызвать «скорую».

– И правильно просит. Если бы не попросила, как бы мы свой врачебный долг выполнили?

– А вы первый медицинский кончали? – спросил юноша.

– Кончали, кончали, – равнодушно повторила за ним Васса. – Вы вот что, мой красавец, близкий родственник больной, вышли бы пока из горницы. А то укол витамина делается в попку. А бабушка ваша – женщина со следами былой красоты, может и засмущаться. А вот когда мы капельницу с «тритаце» поставим, тогда можете вернуться и развлечь нас разговорами. А пока… Леночка, ты вот что, ты пойди пока с юношей, да будь с ним поласковей. Может, для укрепления организма стоит и ему укольчик сделать, с витамином «Б-6»?, – разжижает кровь и положительно воздействует на рост мышечной ткани.

– Если положительно – то я не возражаю, – с интересом оглянулся юноша на кукольное личико Ленки-нимфоманки. – А то в армии обращают внимание на дефицит мышечной массы. А откуда ей и взяться, если так быстро расту. За последний год на 20 сантиметров вырос.

– И сколько у Вас сейчас? – подчеркнуто уважительно спросила Ленка, увлекая юношу из спальни бабки.

– Два метра один сантиметр, – послышалось уже из коридора.

– И где же находится этот сантиметр, хотелось бы поглядеть, – вопрос, заданный Ленкой в шаловливой манере избалованной девочки был почти не слышен.

Но юноша его услышал. Он давно не был девственником, – одноклассницы не смогли бы допустить такого нонсенса, чтобы самый хорошенький мальчик в 10-б классе окончил школу, не узнав прелести группового секса. Опыт у него был, хотя и достаточно однообразный. Мысль о возможности романа с красивой, и, похоже, многоопытной медсестрой из «скорой» приятно возбуждала его.

– Я могу вам показать не только один сантиметр своего тела, но и все 202. Кстати, нельзя ли попросить у вас телефончик.

– Да бери на здоровье – тебе какой, из коридора, или из бабулькиной спальни, – делая вид, что не поняла вопроса, кокетничала Ленка, – да ладно, ладно, дам я тебе телефончик, сладкий мой. Только неизвестно, захочешь ли ты со мной встречаться, после того, как я обследую все твои 202 сантиметра юного тела.

Нет смысла в подробностях описывать то, что может сделать с молодым, полным сексуальной энергии человеком опытная, старше его на 6 лет и умудреннее в сексе раз в сто, женщина. Какие-то веши, удобнее делать с коротышкой, но какие-то, конечно же, сподручнее с длинноногим. А традиционные позы годятся для всех, – в постели рост не заметен.

– А теперь повернись на животик, подставь тете попочку, – попросила Ленка, набирая в шприц жидкость из ампулы с маркировкой «Б-6».

Юноша перевернулся на живот, подставив уколу две тугие ягодицы.

Боли он не почувствовал.

– Какой хороший витамин. Совсем не больно. А колете вы чудесно.

– Не «вы», а «ты». Мы ведь уже «на ты»? Правда?

Ответа она уже не услышала. Яд разносится по крови быстро.

Диагноз у внука и бабушки будет один – инфаркт миокарда во сне…

Эскориал в Техасе. «Любопытные умирают первыми»

Роберт Локк, техасский мультимиллионер, был человеком достаточно бесстрастным. Внешне. Никто не знал, какие бури бушевали в его душе. Когда он убедился в том, что его молодая красавица-жена изменяет ему, сердце его кровоточило от боли. Но никто этого не видел. Никто.

Локк сделал небольшой глоток виски с содовой и льдом, ощутил во рту знакомый привкус. Маленький глоток. Для здоровья это не вредно. Врачи даже рекомендуют выпивать каждый день один стаканчик виски, – сосуды расширяет.

– Кто как «бежит» от инфаркта… Кто занимается ежедневными пробежками по утрам, а кто… Обширный остеохондроз не позволял ему бегать уже лет десять… Оставалось виски… Или испанский бренди. По очереди. Чтобы не обижались на него ни его англосаксонская родина, ни любезная сердцу Испания.

Испания…

– Сто против одного, что картина «Мадонна с младенцем», вывезенная им из Туркестана почти шестьдесят лет назад, принадлежит кисти испанского мастера.

– Он развернулся в эргономическом кресле так, чтобы оказаться лицом к лицу с огромным, специально сконструированным шкафом, где хранились уникальные вещи. Достаточно было нажать на крохотный рычажок, и нужная полка оказывалась на уровне груди, ещё одно нажатие на невидимую тайную кнопку, и можно было вытянуть из недр шкафа плоский ящик.

В нескольких таких ящиках хранились японские гравюры ХVII века – одна из слабостей Локка. Но сегодня он не стал радовать глаз традиционным ежедневным рассматриванием листов Утамаро, Хиросиге и Хокусая. А сразу опустил до уровня груди три ящика, в которых при необходимом температурном режиме хранились ещё не отреставрированные картины и доски. Он открыл – ящик под номером 23 и достал старую доску.

За 60 лет она совсем не изменилась. Что ей 60, если она прожила в куда более неблагоприятных условиях несколько веков.

Локк нежно прикоснулся кончиками пальцев к старой живописи.

– Даже позднейшая запись, я уверен, сделана рукой испанца. Но что скрывается за ней? Тот же сюжет – «Мадонна с младенцем»? Или нечто совсем иное? По крохотному фрагменту (то ли подновленный кусок позднейшей записи просто отвалился, то ли кто-то уже пытался расчистить фрагмент картины, но почему-то так и не довел дело до конца) уже можно было судить о целом. Это должна быть работа великого мастера. Крохотный кусочек пейзажа, сделанный умелой рукой в благородной манере. Да, Сурбаран не любил и не умел писать пейзажи. Но эта манера глубоко искрящимися полутонами писать белое, – свойственна только ему. Впрочем, – подумал Локк – пусть над доской потрудится специалист. Тогда и станет видно, что за работа хранилась 60 лет в доме миллионера Локка, – шедевр или так, пустячок.

Он нажал кнопочку прямого выхода телефонного аппарата на его столе на комнату секретаря, спросил глуховатым, размеренным голосом:

– Вы уже связались, мой друг, с Россией?

– Да, сэр.

– Она согласна?

– Да, она готова приехать – с мужем и сыном, на срок до года, если это потребуется.

– Кто её муж?

– Офицер в отставке.

– Хорошо проверили? Он не может оказаться «подсадной уткой», сотрудником спецслужбы? Сейчас, знаете ли, даже ФБР и ФСБ сотрудничают. А в моем «Эскориале» много секретов, за которые ФБР дорого бы отдали…

– Проверили через наших людей, через фонды, даже нашли и купили сотрудника справочно-информационного фонда ФСБ. Этот человек чист.

– Она, кажется, совсем недавно была вдовой.

– Это тоже проверили. Знакомство произошло случайно: второй муж работал после выхода в отставку, или как там у них в бывшем СССР, не все поймешь, после досрочной демобилизации дворником…

– Офицер работал мусорщиком? Потрясающе… Хотя, я помню, в 30-е годы в России дворниками работали профессора университетов. И ещё радовались, что машут метлой, а не сидят…

– Не понял, сэр…

– Вам и не понять. Это надо было видеть. Итак?

– Итак, они познакомились, когда этот бывший офицер спас нашу реставраторшу от верной гибели. Там у них все время идут какие-то «разборки», – так это по-русски называется, – они стреляют друг в друга, взрывают друг у друга автомобили, совсем как у нас в Чикаго в 30-е годы, когда разные группы мафии боролись за первенство… И недавно они поженились.

– Кто, группы мафии?

– Реставраторша и офицер.

– Ладно, пусть берет с собой новоиспеченного мужа, захочет, найдем ему работу у нас в гараже или в охране. Я знаю офицеров, они не любят сидеть без дела, тем более – на шее жены. Что еще?

– Сын.

– Что – сын?

– С ним небольшие проблемы: он тяжко болен.

– Надеюсь, это не заразное?

– Нет. Он переболел в детстве полиэмиэлитом и сейчас почти не может самостоятельно передвигаться. Он на инвалидной коляске.

– Ну, это не проблема. Сделаем пандусы. Может быть, и подлечим его. Кстати, не забудь включить затраты на пандусы и лечение в общий счет за реставрацию «Мадонны». Я думаю, надо будет шире использовать мастера такого класса и предложить ей поработать со всей нашей коллекцией.

– Будет исполнено, сэр. Что-нибудь еще?

– Пришел ли господин Форбс, Джон Форбс из частного сыскного агентства «Джон Форбс и сын»?

– Да, он ждет в приемной.

– Так пусть зайдет. – Локк сделал ещё один глоток виски и с сожалением отставил в сторону бокал с радующими глаз в жаркую погоду запотевшими боками.

На пороге огромного кабинета Локка появился среднего роста коренастый господин в двойке из шотландского твида.

– Жарковато для твидового костюма, – подумал Локк, – но возможно, у него нет более легкого, что плохо, значит дела в агентстве идут неважно, и, стало быть, сыщик он так себе… Или он зябнет, носит летом теплые костюмы, и стало быть – физически нездоров, не сможет выполнять большие объемы работ, на что мне такой сыщик?

– Извините, – прервал размышления мультимиллионера частный сыщик, подходя ближе. – Ваш вызов застал меня врасплох: я ловил рыбу на берегу Атлантики, на своей вилле. С собой у меня были лишь спортивные брюки и блузы. Пришлось, чтобы соблюсти этикет, одеть этот костюм, который висел в шкафу со времени моего мартовского посещения своего рыбацкого домика. Понимаю, что не по погоде, но явиться к столь уважаемому человеку в брезентовой рыбацкой робе я не рискнул.

– А… Пустяки, молодой человек. Это встречают по одежке, а провожают все равно по уму. Садитесь. Вон там – виски, испанское бренди и херес, «Мозельское», французский коньяк и даже баварское пиво. Наливайте себе то, что нравится, берите пиво и орешки, садитесь сюда, в кресло передо мной, и рассказывайте. Я, конечно, человек занятой, но готов послушать вашу историю, если она забавна.

Молодой человек сделал ещё несколько, шагов, налил в широкий стакан виски, добавил пригоршню крупно поколотого льда, плеснул содовой из сифона, сел, небрежно и в то же время аккуратно в низкое широкое кресло, сделал большой глоток из бокала, и уже открыл рот, чтобы начать рассказ, но Локк его перебил:

– Курите?

– Избави Бог.

– Это хорошо. Вы мне уже нравитесь. Продолжайте в том же духе, и вы мне понравитесь ещё больше…

– О-кей, сэр, я бы сказал вам ответный комплимент, но не думаю, что этикет позволяет такое амикошонство. Итак, я получил через вашего адвоката совершенно конкретное задание.

– И аванс?

– И аванс, так точно, сэр.

– Служили в армии?

– Конечно, сэр. Антитеррористическое подразделение, сержант. За время службы окончил колледж с юридическим уклоном.

– Куда был уклон?

– Я получил специальное образование, сэр. Я профессиональный частный сыщик.

– И это хорошо. Хотя, признаюсь, для профессионального частного сыщика задание, казалось бы, совсем простое.

– Не скажите, сэр. То ли лица, за которыми мне было поручено следить, были предупреждены, то ли они вообще столь скрытные, но мне за пять лет практики ещё не приходилось встречаться с таким количеством предосторожностей при подготовке каждой встречи.

– Но вы, надеюсь, их перехитрили?

– Разумеется, сэр. За такие деньги я перехитрил бы самого Ричарда Батли.

– Кто такой этот Ричард Батли, черт побери?

– Это полковник Батли, сэр, мой командир в армии. Его было совершенно невозможно перехитрить. Тому, кто все же сумел это сделать, полковник выплачивал сто баксов.

– Ха, я плачу вам сто тысяч в случае удачного исхода дела.

– Неплохо, сэр. Знать бы еще, что вы подразумеваете под словосочетанием «удачный исход дела».

– Столь большой гонорар предполагает и высокую степень секретности, вы меня понимаете?

– Чем выше гонорар, сэр, тем выше сообразительность наемного работника.

– Ха, вы смышленый молодой человек. Пейте, пейте, я думаю лишний стаканчик хорошего шотландского виски не скажется на уровне вашей сообразительности.

– Конечно нет, сэр. Я выследил их.

– Кого их?

– Молодую женщину, фотографию которой мне передал ваш адвокат, и парня с густыми каштановыми волосами, красивым латинского типа лицом, голубыми глазами и родинкой под левой лопаткой.

– Неплохо. Вы строго выполнили указание, – не выслеживать место жительства женщины, но зато узнать все о месте обитания мужчины?

– Да, сэр. Я до сих пор не знаю, где она постоянно живет, если не считать…

– Да?

– Вы требуете полнейшей откровенности?

– Разумеется.

– Если не считать того, что я только что видел эту молодую красивую женщину, в одном из патио вашего дворца, когда шел к Вам…

– Вы сообразительный человек, и потому не будем развивать эту тему. То, что вы поняли, останется между нами.

– Конечно, сэр.

– Итак?

– Итак, я их выследил. Он – Мигель Мартинец, по происхождению из бедной мексиканской семьи, нелегально проник в США 10 лет назад, натурализовался, получил гражданство, работал охранником, некоторое время был на службе у мистера Филиппе Родригеса…

– Ах, даже так… Ничего криминального за ним нет?

– Нет.

– Жаль…

– А уж мне как жаль… Но…

– Да?

– Но на него есть досье в полиции. Он подозревался в совершении, убийства Джейн Эриксен, любовницы Филиппе Родригеса.

– Дальше подозрений дело не пошло, так?

– Так, сэр. Он доказал, что его алиби – безупречно.

– Интересно. Но все равно, эти материалы нам понадобятся. Лучше бы, чтобы в вашем распоряжении оказалось материалов, инкриминирующих этому мексиканцу убийство, в большем количестве, чем ими обладал прокурор штата.

– Я вас понял. У меня уже есть документально подтвержденные показания проститутки, у которой он, якобы, провел ночь убийства любовницы дона Филиппе, – она честно призналась мне, что в ту ночь была на вилле Хорхе Мартинеса и обслуживала гостей Хорхе. Так что доказать будет не сложно, если что.

– Дорого обошлись показания?

– Не очень: пять тысяч баксов и обещание никому не рассказывать о том, что её дочь воспитывается в штате Вермонт в католической школе, для девочек, и, тем более – никому не давать адрес колледжа.

– Включите эту сумму: в накладные расходы.

– Разумеется сэр.

– Что дальше?

– Дальше, как говорится, больше. Я выяснил, где они встречаются.

– Это одно и то же место?

– В том то и дело, что нет. Они встречаются каждый день…

– О, Боже… И давно?

– Не менее года.

– О Боже… Извините. Черт побери эту дурацкую манеру обращаться к Богу тогда, когда пора обращаться к дьяволу. Итак?

– Итак, таких мест семь. Это бассейн, сауна и комната отдыха клуба «Ротари». 0н там работает массажистом. И во время массажа у них происходит…

– Не надо подробностей, дальше?

– Дальше, – теннисный корт клуба «Лайонс-Глобал»

– Он и членов «лайонс-интернешэнэл» массирует?

– Нет, там он работает два часа в день тренером по теннису для начинающих.

– Но моя… Простите, но эта женщина далеко не начинающая, она выигрывала первенство Массачусетского университета ещё в 1995 году.

– Вполне возможно. Но ему разрешено тренировать только начинающих. А ведь в клубе никто не станет проверять уровень игры у тех, кто покупает себе тренера на два часа в день.

– И у нее…

– И у неё куплено все время этого тренера на год вперед: два часа каждый вторник.

– А _в понедельник – это массаж в «Ротари-клубе»?

– Да, сэр.

– А в среду? Черт побери, где они встречаются в среду?

– В дамском клубе «Хиромантия».

– Она этим давно интересуется, но что, черт побери, делает там этот голубоглазый красавчик?

– Он магистр черной магии. Чем они там занимаются я сказать не могу, клуб-то женский, и мужчины там – это парнишка с родинкой в роли хироманта, и два парня-официанта, но мне обещали там место бармена на то время, пока их работник болеет.

– А что с ним случилось?

– Какие-то хулиганы поздно вечером побили так, что с его лицом в приличном месте появляться не следует по крайнем мере недели три. Думаю, мне этого хватит.

– А если не хватит?

– Боюсь, и рука у него плохо срастается.

– Что с рукой?

– Обширные переломы фаланг пальцев правой руки.

– Да, в профессии бармена это недостаток.

– А у меня и с лицом, и с руками все в порядке, сэр…

– Вижу. Четверг?

– В четверг заседание благотворительного общества «Добрый самаритянин».

– Там-то где трахаться? Извините…

– Ничего, сэр. Вот там-то как раз есть где. Если в «Рортари», «Лайонсе» и клубе «Хиромантия» они за довольно большие деньги арендуют помещения для встреч, то здесь все просто.

– То есть?

– Видите ли, сэр… Многие солидные граждане города были бы крайне обескуражены, если бы им удалось, как мне, проникнуть хотя бы на один вечер в здание, арендованное под общество «Добрый самаритянин». В клубе «Хиромантия», пока гасится свет, крутится стол и какой-нибудь нанятый за пятерку придурок из-за стены говорит всякие глупости от имени давно померших родственников, а парочки, пользуясь кромешной тьмой, по очереди уходят в соседнюю комнату и там трахаются, то у «самаритян» все продумано заранее и сделано с комфортом. Арендовано старинное здание в Пойнт-бис, на Крекер-авеню. Сбор: каждый четверг в 19-00. Вначале благотворительный чай, где редкие гости платят большие деньги на благие дела. Потом гости уходят, а члены общества обсуждают накопившиеся проблемы. Но это так только называется, – проблемы самом деле…

– На самом деле?

– На самом деле парочки, состоящие из самых богатых и известных граждан штата со своими любовниками просто расходятся в свои комнаты и занимаются там любовью, сколько влезет.

– Пятница?

– В пятницу голубоглазый и его «партнерша» посещают приют для детей, перенесших полиэмиэлит…

– О, хорошо, что напомнили передайте потом адрес приюта моему секретарю. Скоро у меня появится потребность проконсультироваться со специалистами в этом вопросе. Там хорошие врачи?

– Очень хорошие. Но у них вечно не хватает денег на лечение больных детей, на исследования, на лекарства. И они сдают в аренду коттедж на территории, приюта. Хотите верьте, хотите нет, – скромный коттедж сдается за 400 долларов в сутки.

– Плата за конфиденциальность?

– Дети ничего не видят, а врачи и сестры делают вид, что ничего не видят. Каждый день в приют приезжает с благотворительными целями одна пара, как правило, это жена крупного бизнесмена, а то и политика. Ну, сами, понимаете, с другом, секретарем, советником, референтом. Они осматривают территорию, дарят детишкам апельсины, и уходят в коттедж для обсуждения «благотворительных документов».

– Я вижу, что мои деньги идут на благие цели. И то хорошо. Что вы скажете о субботе?

– В субботу 24 жены бдительных бизнесменов и политиков штата выезжают на «дамское барбекю» к Скалистым горам.

– Пикничок?

– Что-то вроде. Исключительно одни женщины. Женщины в охране, женщина за рулем автобуса «Мерседес» с кондиционером и баром, – это они нарочно не в персональных машинах а в автобусе, чтобы вспомнить школьные годы веселые. Женщины жарят мясо на решетке, женщины подают холодное «шампанское». Только женщины…

– А при чем тут наш голубоглазый?

– А вот когда женам надоедает женское общество, они расходятся по палаткам. Новейшая конструкция, кондишен, туалет, душ. И там ждут их любовники, которых заранее привозит автобус.

– Как вам удалось отследить это место встреч?

– Пришлось стать любовником…

– Надеюсь…

– Нет, нет… Та дама, о которой мы говорим, встречается только с одним молодым человеком. Но не все техасские миллионерши отличаются таким постоянством. Есть среди них и любительницы острых и непременно новых, каждый день, ощущений. И я со своими данными подошел одной из дам этого круга. Описывать историю знакомства не буду, вам это не интересно, но в минувшую субботу мне пришлось отработать свои 2 тысячи долларов в поте лица своего. Должен вам сказать, – ну и дамочки там собираются, это что-то… У парней нелегкий хлеб…

– Так, подробности мы опустим. Что вы узнали?

– Все, что нужно. Я отработал половину суммы, дал в оранжаде своей «подруге» «успокаивающего» и осмотрел, как говорится, округу…

– Фотографии?

– Разумеется. Я сделал фотографии на всех точках, во всех объектах. Качество – отличное, ракурсы изысканные, достоверность полнейшая. Компьютер на моем аппарате зафиксировал дату и час, так что – без вариантов, как говорится.

– Какой из объектов вы выбрали для моего появления?

– С учетом того, что ваше – появление должно выглядеть случайным, лучше всего подходит «лайонс-клуб».

– Но я там не был больше года.

– Но вы – паст-президент местного клуба. Думаю, не возникнет подозрений, что ваше появление спланировано, и в то же время – оно должно испугать парочку. Кроме того, там легче всего организовать так, чтобы и вы их увидели, но как бы мельком, так, чтоб было сомнение – видели, или нет. Но чтобы и они вас увидели и забеспокоились.

– Согласен. Итак, во вторник на будущей неделе я как бы случайно появлюсь в лайонс-клубе, заказав заранее массаж.

– Да.

– А уже в следующий понедельник заказываю обед с женой в «Ротари-клубе»?

– Не совсем. Вы заказываете обед в «Ротари-клубе» с приятелем. А моя забота сделать так, чтобы ваш разговор услышали оба, или кто-то из них. И тогда. Тогда начнется интрига…