Текст книги "С мертвых не спросишь"

32

– Все оказалось так просто? – спросил Вилли.

– Ну, можно сказать и так.

– Выходит, Мартин готов был отдать настоящий журнал, если бы блеф не прошел?

– Во всяком случае, он сохранял такую возможность. Видно, шантажисты крепко держали его на крючке.

– М-да… – Вилли продолжал внимательно разглядывать судовой журнал.

Я позвонил Вилли из поместья, потом мы встретились у меня дома. Опустив некоторые детали, я рассказал ему о событиях минувшей ночи, а затем торжественно вручил журнал. Он пришел в полный восторг, но я не сомневался, что вопросы по поводу моего рассказа у него остались.

Как я и ожидал, журнал имел размеры примерно четырнадцать на двенадцать дюймов, обложка из плотного бурого картона делала его похожим на амбарную книгу. Вначале меня удивило его плохое состояние, но потом я вспомнил о четырех месяцах зимнего ненастья, которые он пролежал в выгоревшем корпусе судна. Углы его промасленной, покрытой ржавыми потеками обложки сильно обтрепались. Покоробившиеся от сырости страницы, местами мятые и рваные, все же не слиплись. Все записи по счастью были сделаны шариковой ручкой и не расплылись от воды.

Затаив дыхание, Вилли бережно листал страницы.

– Что-нибудь можно разобрать? – спросил я.

– Не слишком много. Я немного читаю по-норвежски, но… Думаю, смогу разобраться в этих цифрах. Я знаком с английскими судовыми документами – здесь, в принципе, примерно то же самое.

Каждая страница была разграфлена самым невообразимым образом – шестнадцать узких вертикальных колонок и одна широкая; горизонтальные линейки отделяли по двенадцать строк, и эти двенадцать делились на три группы по четыре строки в каждой, причем внизу оставалось немного свободного места. Насколько я мог судить, каждая страница означала день, каждая строка – час, а каждые четыре строки – вахту, однако заголовки вертикальных колонок были для меня китайской грамотой.

– Вот здесь указываются курс, поправка на склонение, сила и направление ветра, а вот это показания барометра, температура воздуха и морской воды, – пояснил Вилли.

– Это тот судовой журнал, что нам нужен?

Он торопливо перевернул последнюю заполненную страницу.

– Шестнадцатое сентября. День накануне столкновения. Вроде все верно.

– Кто вносил в него записи – капитан?

– Нет, старший помощник. Капитан ведет чистовой официальный журнал, но туда вносятся в основном записи, касающиеся личного состава. "Смит получил нагоняй; Браун уронил за борт носок; кошка родила котят" – что-то вроде этого.

Я кивнул, потом вдруг зевнул.

– Прошу прощения. И что дальше – вы покажете журнал кому-то, знающему норвежский?

– Думаю, пока нет. Ведь мы не собираемся устраивать шумиху, верно?

– Ну, шумихи было уже предостаточно, и устраивали ее все, кто считал, что журнал у меня… Но что вы предлагаете?

– Я хотел попытаться разобраться в этом сам, проверить все записи и тому подобное.

– Здесь вам будет удобно?

– Да, конечно. А вы бы хотели немного поспать, верно? Как спина?

– Вроде ничего, но ночь в самом деле выдалась нелегкой.

– И весьма насыщенной, – добавил он с самой невинной миной. – Вы не ожидаете никаких осложнений с их стороны?

– Надеюсь, Макби после этого на пару дней угомонится.

Вилли кивнул и задумчиво наморщил лоб.

– Думаю, он послал этих двоих из-за того, что я сказал тогда у него дома.

– И из-за того, что я сказал до того, и что Фенвик сказал до меня, а до него, возможно, Стэн. – Я слишком устал, чтобы выслушивать его соболезнования. – В холодильнике пиво и яйца – хотя нет, яйца, кажется, кончились. Дверь – на замке, а я – в постели.

Через минуту я уже спал.

Проснулся я около трех, весь мокрый и потерявший ориентировку, как это бывает обычно после глубокого дневного сна.

Постепенно я все же вспомнил, кто я, где я и почему. Надел свежую рубашку и, нетвердо шагая, вышел в гостиную.

Вилли все еще склонялся над столом, пепельница полна окурков, рядом тарелка с крошками чего-то съестного, пустая кофейная чашка, банка из-под пива, какие-то бумаги, географический атлас – и судовой журнал. С всклоченными волосами и кое-как закатанными рукавами рубашки сам Вилли выглядел ненамного опрятнее.

– Как дела? – спросил я.

– Почти закончил. А вы неплохо вздремнули.

– Очень даже. – Я пошел на кухню, взял в холодильнике банку пива и вернулся в комнату.

Вилли встал, потянулся и опять закурил.

– Я почти разобрался с записями по последнему рейсу "Скади". Позвонил одному знакомому, который хорошо знает норвежский, и он кое-что перевел. Это безопаснее, чем показывать весь журнал.

Я кивнул.

– И что же там было?

– Ну, в общем… – Он зашуршал бумагами. – Они шли от Бергена в Эдинбург, оттуда – в Гетеборг в Швеции. Потом Стокгольм, Хельсинки, Таллин.

– Что-что?

– Таллин – это в Эстонии. По ту сторону Финского залива от Хельсинки. Интересно, какой был груз.

– В последний раз в трюме были рулоны газетной бумаги и лес на палубе.

– Возможно. В Таллине судно стояло два дня. – Вилли перелистывал жесткие, бугристые листы судового журнала. – Четырнадцатого утром они вышли в море.

– Отлично, а что там говорится о неполадках с двигателем?

Он перевернул еще одну страницу.

– Неполадки проявились вечером пятнадцатого. Насколько я понял, какая-то деталь вышла из строя, и им пришлось остановить один двигатель. "Скади" был оснащен дизелями, вы не знаете?

– Мне вообще кажется, что его двигали только вера, надежда и любовь.

Вилли нахмурился.

– Ну, если речь идет о дизелях – именно потому в машинном отделении были только старший механик и трое из его команды. Два дизеля фирмы "Бурмейстер ог Вайн" по тысяче лошадиных сил каждый работают на один гребной вал. Если остановить один двигатель, мощность и скорость, естественно, сокращаются вдвое. – Он провел пальцем по всем колонкам. – И, знаете, все сходится. Скорость упала до пяти узлов, что соответствует пройденному расстоянию. Я проверил это по карте. Похоже, что шестнадцатого числа один дизель не работал – вот последняя запись в журнале. А на следующий день произошло столкновение. – Вилли перевернул последнюю перепачканную страницу, которая осталась незаполненной.

– Старший помощник вносил записи ежедневно? – Я взял в руки и перелистал журнал.

– Скорее всего, да. Ведь это его ежедневная обязанность.

– Выходит, компания "АПД-лайн" должна вы играть дело в суде?

– Похоже – если только они найдут члена команды "Скади", который сможет подтвердить, что второй дизель не запустили снова семнадцатого, незадолго до столкновения.

– У них есть Ньюгорд – если только он окончательно не сопьется до суда.

Тут я вспомнил об остальных оставшихся в живых.

– Но ведь есть еще три члена команды, верно? Кто-нибудь из работал в машинном отделении?

– Все они палубные матросы, во время столкновения отдыхали после вахты. Поэтому бесполезно ждать от них сведений о состоянии двигателей, верно? И они не поднимались на мостик – все, кто там был, погибли, – значит насчет скорости судна могут только гадать.

– Тогда "АПД-лайн" никак не обойтись без Ньюгорда. – Я бросил судовой журнал на стол, от чего взметнулся пепел из переполненной пепельницы. – Можно ли такие неполадки устранить в море?

– Не знаю. И вообще, там нет особых подробностей. В конце каждой вахты здесь значится… – Вилли взял со стола листок со своим переводом: "По-прежнему идем со средней скоростью; механики занимаются топливным насосом". Причем, учтите – неполадки с насосом начались у них за несколько недель. Один раз на его ремонт ушли целых две вахты – около восьми часов – а в другой раз, почти три. Похоже, им давно пора было сменить топливный насос. Не исключено, что в тот раз он окончательно вышел из строя – надо будет спросить у Ньюгорда. Жаль, что уцелел не вахтенный журнал машинного отделения.

– А как насчет лишения страхового полиса законной силы?

– Что? О чем говорил Пол?

– Да, что Фенвик якобы ему сообщил.

Вилли задумчиво разглядывал ногти, явно придумывая, какую рассказать мне сказку. Наконец, кашлянув, он официальным тоном заявил:

– В данном случае нет оснований говорить о лишении страхового полиса законной силы. Сделать недействительным страховой полис Ллойда почти невозможно. И это одна из причин, почему клиенты предпочитают страховать свою собственность именно у нас, верно?

Я уныло кивнул.

– И что мы теперь будем делать?

Вилли стал медленно опускать рукава своей рубашки.

– По закону судовой журнал принадлежит владельцу судна – компании "АПД-лайн". Он для того и предназначен, чтобы информировать владельца судна, как проходил рейс. Так что, я полагаю…

Его слова прервал телефонный звонок. Я взял трубку.

– Слушаю.

Но не услышал ничего, кроме слабых помех, словно кто-то прослушивал линию. Наконец сквозь шум прорезался далекий, едва различимый голос:

– Мистер Корд?

– Да, я, – закричал я в ответ.

– Говорит Кэри Скаген.

– А-а, Кэри, как дела?

– Старшего механика Ньюгорда нет.

– Как нет? Ты хочешь сказать, он умер?

Я почувствовал, как Вилли за моей спиной буквально подскочил от неожиданности.

– Нет, думаю, он жив. Просто исчез из Доме моряка. И я не знаю, куда.

– А что говорит Рууд?

– Он ничего не знает.

– Господи Боже…

– Что вы сказали? – закричала Кэри.

– Ничего. Но… Нельзя спросить еще кого-нибудь? Может быть, соседей по Дому моряка. Вы сможете перезвонить?

– Да, конечно.

– А вам можно позвонить?

Она дала мне номер телефона.

– Это университетское общежитие. Если меня не будет, оставьте для меня сообщение.

– Хорошо. Возможно, скоро увидимся.

Вилли находился в таком нервном напряжении, что, казалось, скомандуй я ему сейчас: "Лети!" – и у него вырастут крылья.

– Ну что, еще кого-нибудь убили? – спросил он.

– Нет, во всяком случае, пока неизвестно. Однако компания "АПД-лайн" лишилась своего единственного свидетеля.

Потом я развалился в удобном кресле и попивал шотландский виски – плевать на то, что еще начало пятого. Вилли остался за письменным столом с чашкой кофе в руке.

– Нельзя исключать и такую возможность, что он просто пошел прогуляться. Он вполне самостоятельный человек, а Дом моряка не тюрьма и не психушка. В любой момент он может пойти куда захочет.

– Вы же говорили, что он без гроша? – спросил Вилли.

– Да, верно, но он вполне мог отложить немного денег для того, чтобы как следует надраться, свалиться где-то в парке под кустами и отдать концы от воспаления легких.

Вилли кивнул.

– Вполне возможный вариант. Значит, вы не торопитесь туда?

– Пока нет. Кэри там справится лучше меня. Я буду ждать ее звонка. – Я налил себе еще виски.

Вилли подбросил судовой журнал на ладони.

– Выходит, мы с вами единственные живые люди, кто видел этот документ – по крайней мере, последние несколько страниц. Мартин и Стэн убиты, все, кто имел к нему отношение на судне, погибли. Палубные матросы его, конечно же, не видели, и маловероятно, чтобы старший механик стал изучать вахтенный журнал во время рейса. Понимаете, что я имею в виду?

– Что этот журнал вроде глаза идола или лунного камня, и потому мы обречены?

Вилли криво улыбнулся.

– Ну, вам и так последнее время досталось. Нет, я хотел сказать, что сегодня кроме нас никто не знает, что в нем написано. Все остальные могут лишь догадываться.

Я поудобнее устроился в кресле, стараясь не задевать спину.

– Но со своими догадками они чертовски далеко заходят.

– Вот именно. Старпом вполне мог оставить журнал незаполненным или вписать какую-нибудь глупость – и все равно переделок последних двух недель не избежать. Забавно.

– Да, просто помрешь со смеху. – Я снова потянулся за бутылкой виски.

Вилли заметил:

– Послушайте, это не лучшее лекарство.

– Посмотрим.

– Вы решили вконец подорвать свое здоровье?

– А что? Субботний вечер – время, когда высшие и низшие классы традиционно подрывают свое здоровье, а среднему классу остается наблюдать за этим с ревнивым осуждением.

– Но причина, наверное, не в этом?

– Конечно нет.

– А все хотел вас спросить…

– Нет, Вилли – вы бы все равно не спросили из-за избыточной интеллигентности. А теперь выметайтесь и оставьте меня моей порочной страсти…

33

Я с трудом очнулся от сна и тут же попытался снова заснуть. Мне не хотелось возвращаться к действительности. Я просто лежал с закрытыми глазами, стараясь оживить в памяти спокойные беззаботные дни золотого детства, когда теплый летний ветерок раскачивал над головой высокие сосны…

Господи Боже! Да мое детство не имело с этим ничего общего!

Я резко спрыгнул с кровати и, не чувствуя под собой ног, поковылял на кухню. Голова была ватная, а руки болтались как тряпки; если бы мне дали ружье, я не попал бы даже в Вильгельма Теля младшего, не говоря уже про яблоко у него на голове.

Из крана текла горячая вода, в банке на столе оставалось немного растворимого кофе – и оказалось, что я еще не разучился смешивать одно с другим. Присев на мойку, я увидел на противоположной стене надпись карандашом: "Купить яиц!!" Когда-то это показалось мне хорошей идеей.

Через двадцать минут плюс-минус полчаса я раскочегарил кофеварку, и пока она разогрелась, успел умыться, относительно побриться и кое-как одеться. Чемодан, с которым я ездил в Берген, все еще остался неразобранным, и я тут же дал себе слово сделать это сегодня. Время шло к полудню.

После второй чашки кофе я стал подумывать о том, чтобы стать хотя бы ассоциированным членом человеческого общества. Но тут зазвонил телефон. Джек Моррис из Министерства обороны. Но почему он звонит в воскресенье?

– Как дела, бродяга?

– Так, потихоньку. Чего тебе не спится в воскресенье?

– Да вот, решил тебе позвонить. Подожди минутку…

В трубке стало тихо. Я вслушивался, стараясь уловить лай собак, голоса детей или пение домашних птиц. Но, вместо этого откуда-то донесся звонок другого телефона.

Джек снова взял трубку.

– Ты помнишь, в последний раз мы говорили о твоем имени в газетах?

– Да, помню.

– Теперь для разнообразия ты решил засветиться в норвежской прессе.

Я взял телефон в руки и подошел к окну. Небо приобрело цвет воды в ванне угольщика – и примерно такую же влажность. На пустынной улице не было ни машины, кроме поставленных с вечера на стоянку.

– Не знал, что ты читаешь по-норвежски, – хмыкнул я. – Но я просто обнаружил труп. С каждым может случиться.

Тут я увидел, как с Хэверсток-Хилл свернул голубой "триумф" и медленно двинулся в сторону моего дома.

– Мне здорово досталось за тебя, бродяга. Вчера примерно в это время нагрянули полицейские из графства Кент, и я понял, что ты очень им досадил. У них есть весьма смелая версия, что ты не только таскаешь повсюду оружие и стреляешь в людей, но и еще за их спиной что-то комбинируешь, после чего к ним заявляются прожженные адвокаты, толкующие о неприкосновенности личности. Они интересовались, рассматривать ли эти твои действия наравне с изнасилованием или поджогом военно-морской судоверфи. И я ответил утвердительно.

"Триумф" неторопливо подъехал к подъезду моего дома, но места для стоянки там не было, и он проехал чуть дальше.

– Макби под суд отправить бы все равно не удалось, а двое арестованных готовы признать себя виновными в умышленном членовредительстве. Я только разрядил обстановку и несколько ускорил события. А на пистолет у меня есть разрешение.

Из "триумфа" вышли два крепыша в коротких полупальто и неторопливо, но целеустремленно двинулись к моему подъезду.

– Есть разрешение на пистолет – вот единственное дурацкое объяснение всех твоих поступков. Помнишь, я предупреждал, что, когда ты нам понадобишься, услышишь машину с сиреной? Так вот, момент настал.

– Ладно, спасибо, Джек. – Я бросил трубку и помчался к двери.

Вот гад, нарочно старался задержать меня у телефона. Хотя, может быть, он лишь предупреждал меня – хотел проверить мою сообразительность? Или чувствовал себя в какой-то мере обязанным.

Я распахнул входную дверь, подбежал к лифту и нажал кнопку вызова. Возвращаясь в квартиру, я слышал, как он едет наверх. Отлично, это даст мне еще минуту времени. Даже самые добросовестные полицейские предпочтут дождаться лифта, а не топать пешком по лестнице.

Влетев в квартиру, я бросил в свой бергенский чемодан пакет белья из прачечной, сунул туда же судовой журнал, короткоствольный револьвер с кобурой, прихватил бумажник и паспорт, заветную фляжку, на ходу подхватил спортивный пиджак, дубленку, поблагодарил Господа за то, что был обут, и отправился в новое путешествие.

Лифт уже уехал вниз. Я на цыпочках спустился на один пролет и услышал, как дверь лифта открылась, закрылась, и он двинулся наверх. Теперь смело можно было бежать вниз. Что я и сделал.

Мой "эскорт" стоял на противоположной стороне улицы, но это не имело особого значения, поскольку на лестничных площадках нашего дома все равно не было окон. Меня никто не видел – если только они не оставили третьего в машине; но это маловероятно, действовали они довольно небрежно. И мне действительно никто не встретился. Я подошел к своей машине, положил чемодан на заднее сиденье, завел двигатель и спокойно тронул с места.

Пока мое положение было относительно надежным – я не убил полицейского, не изнасиловал ребенка, и потому никто не собирался затевать на меня охоту. Ну, разошлют по участкам описание моих примет для розыска, но через час, не раньше. Но поскольку Джек знал меня, а я – Джека, можно было не сомневаться, что полицейские в аэропортах и на морских причалах будут особо предупреждены. И все же пока мое положение особых опасений не вызывало.

Я расположился на большой автомобильной стоянке возле Хэмпстед-Хит и закончил свой туалет. Конечно, с бежевыми брюками, зеленой рубашкой, черным твидовым пиджаком и коричневым галстуком, который я потерял полгода назад в Брюсселе, а сейчас вдруг обнаружил в кармане чемодана, я рисковал своим местом в десятке самых элегантных мужчин года. Однако сейчас меня куда больше волновало само наличие всех предметов мужского туалета.

Закрепив револьвер на левом запястье, я сунул в карман запасные патроны и занялся своей заветной фляжкой в кожаном чехле. Фляжка попала ко мне на Кипре после того, как ее прежний владелец вынужден был срочно – с еще большей поспешностью, чем я в этот раз – уехать. В нее, разумеется, наливался виски, но стоило затянуть крышку потуже – и можно было открутить и свободно достать из кожаного чехла всю верхнюю широкую часть фляжки; под ней открывалось место для тайника и длинная тонкая горловина, уходившая вниз. Сделано все было мастерски – ну кто бы мог подумать, что у стеклянной фляги двойной верх? Однако у меня в свое время появились сомнения, и в промышленном отделе службы разведки мне удалось взглянуть на эту фляжку в рентгеновских лучах.

Поскольку в этом тайнике все равно ничего не оказалось, а владелец фляжки ускользнул, я решил оставить ее себе. Теперь она служила мне своего рода заначкой – там хранилось 200 фунтов стерлингов и еще половина этой суммы в швейцарских франках. Я взял оттуда 75 фунтов пятифунтовыми банкнотами, хорошенько расправил их и положил в бумажник. Затем собрал фляжку и поехал на вокзал Паддингтон. Там я решил оставить в камере хранения свой чемодан: это единственный лондонский вокзал, откуда нельзя отправиться во Францию или в скандинавские страны.

Потом я позвонил Вилли.

– Вы снова в хорошей форме? – бодро осведомился он.

– Более – менее.

– Никаких новостей из Бергена?

– Нет – но я сам направляюсь туда. Не могли бы вы позвонить по этому телефону, – я продиктовал номер, оставленный Кэри, – и сказать ей, что я уже в пути?

– Разумеется – но почему такая спешка?

– Я сейчас снова в бегах. Министерство решило взять меня приструнить. Не знаю, в чем конкретно меня обвиняют, но думаю, что все из-за перестрелки в Кингскэт. А я не хочу, чтобы меня сейчас связали по рукам и ногам.

– Но вы уверены, что сумеете выбраться отсюда?

– Надеюсь. У меня есть кое-какие идеи на этот счет. Постараюсь держать вас в курсе дела.

Потом я позвонил в агентство Дейва Таннера. Я знал, что на работе он появляется после полудня, и надеялся, что мое сообщение попадет к нему через несколько минут.

Я постарался сделать сообщение кратким и в то же время не вполне понятным – человек на том конце провода мог оказаться глупым или законопослушным, или тем и другим сразу.

– Передайте Таннеру, что ему звонил Джейми по срочному делу. Попросите оставить для меня номер телефона – я позвоню через четверть часа. Все поняли?

Собеседник начал было спорить и переспрашивать, но потом кое-что понял и сказал:

– Хорошо, мистер Джейми.

Я выпил кофе, просмотрел воскресные газеты, когда открылся паб, успел еще выпить пива. Наконец пора была звонить в агентство. Как оказалось, Таннер оставил для меня номер телефона в Лондоне – и я тут же позвонил ему.

– Доброе утро, майор. Что у тебя за срочные дела?

– Нужно выехать за границу, но не хочу доставлять паспортному контролю лишнее беспокойство.

После мгновенной паузы он спросил:

– Тебя разыскивает полиция?

– Слегка интересуется. Это даже не для газет.

Он еще немного помолчал.

– Ну, если ничего серьезного… Посмотрю, что можно сделать. Куда тебе нужно – в какую-то конкретную страну или просто за границу?

– Достаточно пересечь Ла-Манш. Конечно, лучше не во Францию, но можно рискнуть и туда.

– Ладно, майор. Где ты сейчас?

Я промолчал, он, понимая это, усмехнулся.

– Ну ладно, неважно. Позвони мне в половине четвертого – возможно, я что-нибудь придумаю. Однако такие вещи лучше получаются по пятницам и субботам.

Я выпил еще пива, нашел поблизости индийский ресторан и до отвала наелся риса и говядины с приправой – питание в ближайшие сутки могло стать для меня проблемой. Потом провел пару часов в кинотеатре, где шел фильм "Истинная правда о диком Западе". Главное его открытие – отчаянным ковбоям приходилось не только стрелять в себе подобных, но заодно проливать и собственную кровь. Я подумал, что и сегодня кое-кому не терпится узнать "истинную правду" относительно возможности попасть в живую мишень сходу, не целясь.

Хотя к счастью узнать это удается не каждому.

В назначенное время я снова позвонил Таннеру.

– Можешь собираться, майор. Встретимся у меня в конторе – как только будешь уверен, что за тобой нет "хвоста". Договорились?

– Договорились.

– Сейчас, конечно, не время об этом, но как у тебя с деньгами – я имею в виду наличные?

– Готов предложить пятьдесят фунтов в качестве аванса, – осторожно предложил я.

– Ладно, поскольку ты наш старый и надежный партнер… До встречи.

Я взял свой чемодан из камеры хранения и зашагал через вокзал к стоянке такси. Тут в центре зала я заметил ксерокс. Не знаю, зачем такие аппараты на вокзалах, но, видимо, доход своим владельцам они приносят. Я наменял пятипенсовых монеток и скопировал последние страницы судового журнала. Копию я положил в карман, а журнал – обратно в чемодан.

Машину я решил оставить там, – просить кого-то перегнать ее в другое место было недосуг. Так что я пристроился к очереди на такси.

Контора детективного агентства Таннера размещалась в одном из небольших старинных домиков в зеленой зоне к северу от здания юридической фирмы "Грейз инн" и полицейского участка на Теобальд-роуд. Остальных домики занимали ловкие юристы, которые прекрасно знали всех английских герцогов, но никак не могли вспомнить, куда девали вашу папку; консультанты по доходам и налогам, у которых хватило нахальства не называть себя просто бухгалтерами, врачи, готовые найти для вашего знакомого хорошую и недорогую частную клинику. У агентства Таннера с ними не было ничего общего, но они создавали нужный фон, не хуже роскошных зеркальных витрин лондонской Леденхолл-стрит. Решение вашей проблемы могло оказаться довольно неприятным или даже выходящим за рамки закона – но Таннер не хотел, чтобы шикарный интерьер его агентства мешал клиенту поделиться своими трудностями.

Дверь открыл парень лет двадцати пяти, который пристально и недоверчиво взглянул на меня. Я сказал, что меня зовут Джейми и что пришел я к Дейву, и он молча проводил меня наверх.

Дейв кивнул, подождал, пока за парнем закроется дверь, и жестом пригласил присаживаться.

– Добрый вечер, майор. Сожалею, что у тебя неприятности.

Я пожал плечами и сел. В кабинете Дейва, как и в остальных помещениях агентства, царила атмосфера солидного учреждения: большие старые письменные столы, прочные шкафы для хранения документов и серый несгораемый шкаф, в котором, как Дейв заверял всех клиентов, хранились самые доверительные документы. Там в самом деле лежали некоторые из них.

– Тебя устроит Дюнкерк? К сожалению, сразу в Бельгию не получится, но оттуда до бельгийской границы полчаса пути.

– Отлично. А как по времени?

– Из Дувра в восемь вечера. Туристский рейс – пять столиц за четыре дня, так что тебе можно позавидовать. Турагентство Динстона – вот, держи билет. У тебя есть багаж или одолжить?

– С багажом все в порядке. За мной не гнались.

Он вскинул брови, но промолчал, выдвинул ящик стола, достал британский паспорт и протянул было мне, но спохватившись, тщательно стер с него свои отпечатки пальцев. Так, на всякий случай.

– Сбор группы в пять на автостанции у вокзала Виктория. Подойди к руководителю, отдай ему билет и паспорт.

Я раскрыл паспорт. За исключением возраста, с настоящим его владельцем у меня оказалось очень мало общего – рост на два дюйма меньше моего, другого цвета глаза и волосы, и к тому же на фотографии он был в очках.

– Не хочу показаться неблагодарным, Дейв, но ведь любой поймет, что это не мой паспорт.

– Неважно, майор. Никто даже не обратит внимания. Руководитель группы отдает на контроле двадцать пять паспортов, там отсчитывают двадцать пять голов – и все, привет, ты уже там. Да в таких поездках половина старых ослов потеряет свои паспорта, если их выдать на руки.

– Значит, так удалось раздобыть и этот?

– Не совсем. Этого человека уже нет в живых. Каждый год кто-то из туристов погибает. Туристические автобусы падают в пропасть, или их засыпает снегом, отели сгорают дотла и туристы замерзают насмерть, пока строятся новые. И никто ничего доказать не может, если паспорта погибших остаются у руководителя группы или в отделе регистрации.

И не забывай, что существует целый рынок подобных невостребованных документов. Конечно, мощная организация вполне способна самостоятельно изготовлять любые паспорта, но кто же станет рисковать ценным агентом, снабжая его поддельным паспортом? Достаточно проверить номер, и выяснится, что такого либо вообще не существует, либо он выдан на совсем другое имя. Чтобы разоблачить агента с подлинным паспортом – даже если настоящий владелец умер – приходится затрачивать гораздо больше времени. Но многие ли безутешные вдовы помнят об обязанности сдать в полицию паспорт умершего и давно похороненного супруга?

Я кивнул.

– Ну хорошо, что дальше?

– Когда ты будешь на пароме, делай что хочешь. На высадке в Дюнкерке предъявишь собственный – ты ведь его не потерял? И никаких проблем.

– Но разве никого не будет волновать, что из группы вдруг пропал человек?

– Если кто-то и обратит внимание, это ведь не преступление? На паспортном контроле будет такая же процедура – они получат двадцать четыре головы. На всякий случай избегай на пароме богатых вдов, которые потом начнут расспрашивать, куда девался симпатичный мужчина с армейской выправкой.

– Ладно, запомню, Дейв.

– Ну и отлично. Работа по воскресеньям – просто мука. Не хочешь пропустить по маленькой?

Не успел я открыть рот, как он извлек бутылку из ящика для бумаг – прямо как частный детектив из кинофильмов. Хочешь не хочешь, множество людей самых разных профессий – включая судей, политиков, а также частных сыщиков и отставных майоров – стараются быть похожими на привычный всем образ. Видимо, это положительно действует на клиентов.

Это оказался довольно дорогой сорт светлого шотландского виски из ячменного солода. Лично я всегда предпочитаю самый простой и дешевый виски с содовой. Кто знает, не связано ли это с отъездом семьи Кордов из Шотландии?

Мы выпили друг за друга. В большой соседней комнате зазвонил телефон, кто-то снял трубку, донесся стук пишущей машинки и скрип ящика стола.

– Подходит неприятный миг расчетов, майор, – сказал Таннер.

– Да, конечно. – Я достал бумажник и отсчитал пятьдесят фунтов пятифунтовыми банкнотами. Он не спеша взял деньги и положил их рядом с селектором.

– Ты уверен, что высадка во Франции тебя устроит? – спросил он.

– Ничего, как-нибудь выкручусь.

– Я тоже надеюсь. Тебе удалось прихватить что-нибудь для защиты, или хочешь одолжить у нас? Я имею в виду – взять напрокат.

Я невесело улыбнулся.

– Нет, спасибо, Дейв. Все в порядке. – Не хотелось очутиться во Франции с лишним, да еще незнакомым оружием на руках. Я и так достаточно рисковал со своим короткоствольным револьвером.

– Ладно. Ты собрался куда-то конкретно?

– В Норвегию.

– Опять? – Но расспрашивать он не стал. – Ты не думал воспользоваться нашими услугами для возвращения?

– Пока не думал. Полагаю, понемногу все устроится.

– Тебе лучше знать свою ситуацию.

– В этом я стараюсь убедить самого себя.

Мы выпили с ним еще по одной, и мне уже было пора. Таннер поднялся из-за стола.

– Жена пригласила гостей, да и тебе нельзя опаздывать, майор.

Я допил виски и подождал, пока он закроет на два замка дверь своего кабинета. У каждого серьезного частного детектива есть документы, к которым он не допускает своих сотрудников – тем более молодых, которые вполне могут поддаться искушению передать в газеты горячую информацию. В мире частного сыска есть разные пути к успеху.

Я забрал чемодан, который оставлял возле двери, и вслед за Таннером спустился по лестнице. Перед тем, как выйти на улицу – разумеется, по одному – мы пожали друг другу руки. А потом я направился в сторону Теобальд-роуд, где поймал такси.