Текст книги "Бесоборец"

Алешина потянула меня за собой.

– Накинь ты уже ментальную защиту, – не оборачиваясь, прошипела она. – Иначе живым ты из Лихолесья не выйдешь.

– Что… это было?

– Зазовки, – пояснил Микулин, который тоже остановился, чтобы посмотреть на девушек в отблесках пламени.

– И вы, князь, засмотрелись на них так, что аж слюна потекла, – язвительно добавила Ксения.

– А чем они опасны? – я невольно потер подбородок.

– Заманивают в лес и насилуют, – спокойно ответил Василий.

– О, – я вновь оглянулся.

– Высасывая до капли всю жизненную энергию. А потом человек теряет сон, покой, аппетит. И бредит только ими, – закончил Микулин.

– Нередко такая неразделенная любовь заканчивается суицидом, – дополнила рассказ Ксения. – А зазовка потом переправляет душу мертвеца на ту сторону.

– Не самая плохая смерть, – протянул я, пытаясь разрядить обстановку.

Алешина хмыкнула и недовольно поджала губы.

– Ну? Насмотрелись на красоток? Идем, а то до утра в кампус не вернемся.

– Да мы уже почти пришли, – вздохнул Микулин. Развернулся и зашагал по тропинке.

Он оказался прав. И минут через пять мы вышли на поляну, в центре которой возвышался огромный дуб. Такой, что не обхватили бы несколько человек. Его крона терялась где-то в мареве низких облаков. Дуб обвивала блестящая цепь. А еще мне показалось, что на краю поляны мелькнула большая тень. Кто-то ушел с обзора так быстро, что я даже глазом моргнуть не успел.

Мы переглянулись:

– Ну? Кто пойдет? – уточнила Алешина. И как мне показалось, голос княгини потерял былую уверенность. И слегка дрожал, выдавая страх.

Василий шагнул к дубу. Скинул с плеч тушу.

– Эй! Баюн, мы к тебе за помощью и с подарком! – крикнул Василий, задрав голову к верхушке дуба.

– Я знаю, зачем вы пожаловали, – раздался в ответ мелодичный голос, от которого по спине побежали мурашки. – Вопрос только в том, что вы получите…

Глава 23
Баюн

В голосе было что-то чарующее, и я поспешно активировал Защиту разума, быстро вплетая в умение Слова Силы. В кроне дерева блеснули янтарные глаза с вертикальными зрачками. А затем на толстую ветку в паре метрах над землей вышел черный кот размером с большую пантеру. Он уселся, безмятежно рассматривая нас. Но я заметил, как кончик хвоста кота мелко подрагивает, выказывая недовольство. Или раздражение ночными гостями.

– Извините, я не ждал гостей в столь поздний час. Но раз уж вы пришли, то так уж и быть, я расскажу вам одну историю.

Умиротворяющий, бархатный голос, казалось, звучал прямо в голове. Сознание заволакивала молочная пелена. Веки начали смыкаться, словно были налиты свинцом. Захотелось спать.

Рядом послышался глухой удар. Я обернулся. Муромцева и Алешина лежали в густой траве. Микулин покачнулся и упал на колени. Затряс головой, отгоняя морок. А затем завалился в траву.

Кот тем временем спрыгнул с ветки. А приземлился уже высокий стройный черноволосый юноша. Только зрачки «человека» так и остались вертикальными.

– А ты силен, – промурлыкал перевертыш, глядя на меня. – Впрочем, в тебе течет кровь Святогора.

Он сделал несколько шагов в мою сторону. Двигался незнакомец грациозно. Легкие пружинистые шаги, казалось, несли его над травой. Я затряс головой, отгоняя остатки морока. Парень же усмехнулся, показав длинноватые клыки:

– Не бойся. Меня предупредили, что ты придешь. И я должен тебе помочь. Иначе быть беде.

Его голос походил на мурлыканье.

– Кто? – глупо уточнил я.

Баюн склонил голову, с интересом рассматривая меня.

– Кто принесет беду? Или кто предупредил? – иронично уточнил он.

– Кто предупредил?

Баюн подошел к Микулину. Покосился сперва на кадета. Глаза его вспыхнули, и юноша облизнулся. Но затем с сожалением перевел взгляд на обмотанный тканью кусок мяса.

– Ты не против, если я поем? – уточнил он. И не дожидаясь моего ответа, схватил подношение и понес его к дубу. Раскрыл сверток и уселся на траву. Принюхался к куску.

– Мертвечина, хоть и свежая, – с сожалением произнес он. – Но ладно. Сгодится.

Баюн взмахнул рукой, и как мне показалось, кончики пальцев венчали блестящие когти. И подношение распалось на части. Баюн же взял шмат мяса, зубами оторвал кусок. И мечтательно прикрыл глаза:

– М-м-м-м-м… вкусно. Я бы пригласил тебя разделить трапезу, но…

Он наставительно поднял указательный палец:

– Во-первых, мне самому мало. А во-вторых, вряд ли ты станешь есть сырое мясо. Хотя это очень вкусно.

Баюн оторвал еще кусок и принялся с наслаждением жевать.

– На чем мы остановились? – продолжил он, довольно щурясь.

Задумчиво потер ладонью подбородок, словно бы вспоминая.

– Ах, да. Кто предупредил. Мой отец. Велес.

– Велес? – ахнул я.

– Он самый, – спокойно подтвердил оборотень. – Он же меня создал. А знаешь как?

Кот склонил голову и с любопытством посмотрел на меня.

Я не знал. Да и время было неподходящее для пространных бесед. Слишком позднее. Но я понимал, что Баюн не ответит на вопросы, пока не наиграется. Поэтому вежливо спросил:

– Естественным способом?

Лицо юноши скривилось от презрения.

– Пошло, князь. И плоско. К слову о естественных способах. Вы знали, что Велес одно время жил с Ягиней?

Я с трудом удержался, чтобы не застонать. Мою шутку Баюн не оценил. И решил наказать за плохое чувство юмора.

– Знал.

Перевертыш хитро посмотрел на меня. А затем покачал головой и погрозил мне пальцем:

– Врете, князь. Нехорошо. Но я бы все равно поведал. Уж очень красивая это история. Все есть в ней. Любовь и благородство, обман и предательство…

Я присел в траву, и кот начал рассказ, от которого не замутило бы только упыря. Понятно было, что история не была мерзкой изначально, но меня кот решил наказать. Потому и вынудил выслушать трешовую версию.

* * *

– Такая вот история, – закончил Баюн. Мяса перед ним заметно поубавилось, и кот раздобрел. Прищурил глаза, глядя на меня.

– Но все это дела минувших дней. А нам нужно вернуться к дням нынешним. Так вот, я должен тебе помочь. Поэтому…

– Расскажи про Лихо, – начал я.

Кот недовольно нахмурился:

– Так будет неинтересно. Скучно. Давай так: ты будешь спрашивать, а я отвечать.

– Ладно, – пожал плечами я. – Знаешь, кто из кадетов ходил в лес?

– Знаю, – важно кивнул кот.

– Кто?

– Девушка, – уклончиво ответил собеседник.

Я застонал: видимо, разговор будет долгим.

– Какая?

– Красивая, – парировал Баюн. – И умная. Таких у вас в кампусе мало.

– Василиса, – догадался я.

– Смекаешь, – с уважением протянул кот. – Хоть и с подсказками.

– Она освободила Лихо?

– Она, – подтвердил Баюн и сыто покосился на мясо.

– Зачем?

Кот посмотрел на меня с удивлением:

– Ну ты серьезно? Ты же знаешь, кто похоронен под домом Лихо?

Я покачал головой.

– И чему вас только учат, – с сожалением пробормотал Баюн. – Знаешь отчество вашей Василисы?

Я снова покачал головой, и Баюн хлопнул себя ладонью по лбу:

– Кащеевна! Она – дальний родич…

– Кащея Бессмертного! – перебил его я.

– Бинго! А Кащея заточили в металлическом под железной плитой. На которой стояла изба Лихо. А заточили его…

– Предки Лады и Марьи.

– Моревны, – строго добавил Баюн – Имей уважение к потомкам героев. Но не только они. А еще…

Он указал на тела друзей, которые лежали в траве.

– Ну не они, а их предки. Алеша, Илья и Микула. А с ними были Иван Царевич и Марья. Не ваша настоятельница, а ее прапрапра… – кот клыкасто зевнул, – прабабка.

– Вот как… – пробормотал я.

– Ага. А позже предки Микулы и Марьи заточили Лихо. Вот дочь Кащея и решила отомстить и освободить отца.

– А ведь все сходится, – пробормотал я. – Чернова сдружилась с Ладой, взяла у нее куртку для первой прогулки в Лихолесье. На разведку. Леший хотел ей помешать, но она убила его. На тот момент еще не зная, что он блокирует Лихо.

Баюн кивнул:

– В Лихолесье она получила часть Силы предка.

– Потом она узнала о том, что на могиле предка стоит изба. И ей нужно было куда-то убрать Лихо. Тогда она вырвала клок куртки и подкинула его на тропинку, чтобы заманить меня в болото. Болотник пролил бы кровь, и Лихо бы проснулось. И ушло. Рваную куртку Чернова вернула Ладе, чтобы обвинить ее в ночных прогулках. А для правдоподобности Василиса украла у Ивановой таблетки. Без препаратов у Лады случаются провалы в памяти.

– Но она не знала, что среди вас есть перевертыш, – добавил Баюн.

– Да. Волков мог узнать ее запах. И…

Я вспомнил князя Сергея в столовой. Как он покосился на девушек.

– И узнал, – добавил я.

– И Чернова вывела его из строя, – подтвердил Баюн.

– Но как она догадалась, что Волков перевертыш? – спросил я. И сам понял ответ.

– Она видела бой! Решила проследить за тем, как болотник со мной расправится.

– Браво, детектив, – промурлыкал Баюн. – Говорю же: Чернова умная.

– И Василиса решила Волкова извести, – продолжал я. – И…

– Сварила зелье из трав, собранных в Лихолесье, – подсказал Баюн. – Правда, пропорции она рассчитала неверно. Не учла элементарной вещи: у перевертышей высокая регенерация. И вместо смерти князь попал на больничную койку.

– А кто ранил Марью? – спросил я.

– Лихо, – просто ответил Баюн. – Оно же зацепило Иванушку.

– А сегодня Чернова провела ритуал и освободила Кащея. И уходила в лес, зная, что мы ее заметим, – закончил я. – Хотела заманить в ловушку.

– Чтобы Кащей расправился с потомками обидчиков, – одобрительно протянул кот. – Сегодня самое удачное время. И звезды сложились как надо, и луна, опять же.

Он указал на небо, где из-за туч выглянула полная луна.

Баюн же потянулся и взял кусок мяса.

– Хорошо справился с заданием. И заслужил награду. Будешь?

Он протянул мне мясо с довольной усмешкой, но я замотал головой:

– Спасибо, но… стоп! Ты пытаешься меня дрессировать?

Баюн равнодушно пожал плечами.

– Нужно же как-то поощрять тебя за правильные решения.

– Но почему я должен поразить Лихо? – вернулся я к теме разговора.

– Потому что таков твой путь, – развел руками Баюн. – Так было предначертано Всеведущей Матерью, потомок Святогора.

– И где нам Лихо искать?

– Здесь, – просто ответил кот. – Оно набралось сил и скоро вернется, чтобы полакомиться кадетами. Вкусное мясо потомков героев прошлого. Ты представляешь, сколько в них Силы? Сильных учителей нет, мешать некому. Так что…

Я встал на ноги:

– Спасибо за беседу, мудрейший. Но мне пора возвращаться. Разбудишь моих друзей?

Баюн покосился на лежавшие в траве тела.

– Может быть, оставишь их мне? – вкрадчиво промурлыкал он. – Я скоро снова захочу есть. Будет, чем перекусить.

– Думаю, Лесник не оставляет тебя голодным, – возразил я. – Да и осталось у тебя еще.

Баюн вздохнул:

– Ну, попытаться стоило.

Он ненадолго умолк. Затем произнес:

– Может быть, возьмешь меня с собой? Никто и внимания не обратит на милого котика. А я тебе пригожусь. Обещаю, что не буду метить углы. И мочиться в тапки.

– Котик размером с корову вызовет слишком много внимания, – усмехнулся я. – И панику.

– Не ври, – беззаботно хмыкнул Баюн. – Котиков любят все. Ладно. Идите.

Он махнул рукой и встал с травы. А затем быстро вскарабкался по стволу на ветку. И мне показалось, что в густых ветвях мелькнул пушистый хвост.

Друзья зашевелились, приходя в себя.

– Что случилось? – сонно спросила Алешина.

Княгиня села на траве, потерла глаза. Замотала головой, прогоняя морок.

– Чары Баюна, – ответил Василий, поднимаясь на ноги. – Он хотел поговорить только с князем Святогоровым, верно?

– Так и есть, – ответил я, помогая Алешиной подняться.

– И? Как прошла беседа? – недовольно уточнила Муромцева и осторожно оглянулась.

Я вкратце пересказал историю. И узнав, кто таился за персоной гуляки по лесу, Алешина прижала ладони ко рту:

– Чернова? Неужели она…

– Ей удалось освободить предка, – ответил я.

– Мы должны… – начал было Микулин, но Алешина его остановила:

– Во-первых, он уже наверняка покинул Лихолесье. А во-вторых – ты серьезно думаешь, что четверо кадетов справятся с самым опасным из существ? Единственное, что мы можем сделать – это предупредить преподавателей.

Микулин ненадолго задумался. Затем кивнул:

– Ты права. Возвращаемся в кампус.

Он ударил кулаком по ладони, и по земле зазмеилась трещина, которая должна была вывести нас из Лихолесья.

– Интересное Плетение, – пробормотал я, глядя на уводящую в сторону дома путеводную нить.

– Ага. Ягиня поделилась секретом еще с прадедом, – гордо ответил Микулин. – Такое же Плетение лежит в основе ее клубка, который катится к нужной цели.

– Поделишься знаниями? – тут же живо поинтересовалась Муромцева и заправила прядь волос за ухо..

Василий, который шел впереди, обернулся и хитро усмехнулся.

– Плетение не подойдет под Силу Молнии. А вот если научишься владеть Ветром – вполне можно попробовать.

Девушка в ответ фыркнула, но обиженной не выглядела.

Остальную дорогу прошли в молчании. К тому же Микулин взял такой быстрый темп, что мы едва за ним поспевали. В темноте было слишком легко потерять ориентир в виде спины впереди идущего. Но наконец лес расступился, и мы вышли к забору, окружающему кампус.

– Нужно сообщить настоятельнице, – произнес Микулин, едва мы перемахнули через преграду.

– Сообщить что? – послышался за нашими спинами сухой голос, заставивший меня вздрогнуть и обернуться.

В двух шагах позади нас стояла Марья. Живая и невредимая. Она скрестила руки на груди и пристально смотрела на нас.

– Что вы хотели сообщить? – повторила она с нажимом.

Микулин вышел вперед.

– Марья Моревна, – начал он. – Мы хотели сообщить, что Лихо разбудила Чернова.

Настоятельница склонила голову.

– Вот как? Надеюсь, у вас есть доказательства, князь Микулин?

– У меня есть. Я разговаривал с Баюном.

Я старался говорить так, чтобы мой голос звучал твердо. Но получалось у меня не особенно убедительно. И голос дрожал, грозясь вот-вот сорваться на писк.

Марья удивленно подняла брови:

– С Баюном? – переспросила настоятельница. – Простите за прямоту, князь, но мне слабо в это верится. Баюн отказался разговаривать даже с наставниками. С чего бы ему рассказывать все кадету?

– Он сказал, что так было предначертано. И должен был поговорить со мной.

Марья нахмурилась, но не ответила. Вместо этого она ловко перевела тему:

– То есть вы признаете, что выбрались одни за территорию кампуса? Ночью?

Мы были вынуждены кивнуть.

– И понимаете, что грубо нарушили правила? – продолжала настоятельница. – И могли погибнуть?

– У меня было видение, – вступила в беседу Алешина. – У князя Святогорова тоже. Мы должны были поговорить с котом.

– Чернова вызволила из плена своего предка, – перебил ее я. – Кащея. Он на свободе. И может быть уже где угодно!

– Кащея нет на территории Лихолесья, – холодно процедила Марья. – Его темница надежно спрятана вдали отсюда. И где она, не знает даже глава Синода. Сдается мне, вы просто хотите оболгать Василису.

– Но зачем нам это? – удивился я.

– Идемте за мной, – холодно бросила Марья.

Она развернулась и направилась к корпусу. Мы переглянулись и последовали за ней.

– Теперь точно отчислят, – пробормотал Микулин. – Ох, и влетит же мне дома.

В голосе Василия слышалось плохо скрытое разочарование. Еще бы. Его отец наверняка прочил сыну большую карьеру. А княжич вылетит с первого курса. И покроет позором род.

– А ведут нас куда? – уточнила Муромцева. В отличие от Микулина, она была спокойна.

– В комнаты, – не оборачиваясь, ответила Марья. – Завтра состоится преподавательский совет.

– Судилище? – вырвалось у меня.

Настоятельница не ответила. Вошла в общежитие и проводила каждого до комнаты.

Меня она отправила в комнату последним.

– До завтра, мастер Святогоров, – сухо попрощалась Марья, и дверь за ней закрылась.

Я вздохнул и сел на край кровати. Ну, вот и все. Карьера бесоборца закончилась, так и не начавшись. Завтра я вернусь домой, и любимая сестра еще долго будет злорадно припоминать мне, что я опозорил семью.

Я зевнул и лег на кровати. И едва веки сомкнулись, как я провалился в тяжелый сон без сновидений.

Глава 24
Судилище

Предыдущий день, вечер и большая часть ночи выдались такими утомительными, что разбудить меня смог только колокол. Я зевнул, потянулся. Сел на кровати. Потер ладонями лицо, прогоняя остатки сна. Но помогало это слабо. И покинуть кровать мне удалось с великим трудом.

Кое-как я поставил чайник и добрался до ванной. Из крана полилась холодная вода, только она смогла привести меня в чувство.

Сегодня я не торопился. Голова была тяжелой, и тело словно налилось свинцом. Я неспешно оделся, подошел к окну с кружкой и принялся пить чай. Садовник торопливо убирал с площадки скошенную траву, возле пищеблока собрались сотрудники, и одна из поварих размахивала руками. Думаю, что наш визит не остался незамеченным, как и исчезновение мяса из хранилища.

Перед выходом я осмотрел себя в узкое зеркало в двери шкафа и убедился, что выгляжу достойно. Думаю, дворецкий семьи Святогоровых был бы доволен моим видом. Хотя вряд ли Матвея обрадует новость о том, что меня отчислили. Зато сестра будет рада. Я даже представил ее довольный вид и поморщился. Замотал головой, отгоняя морок. И шагнул к двери.

Когда я вышел в коридор, на втором этаже уже не было ни души. Только где-то на лестнице слышались голоса кадетов, которые опаздывали на построение.

Оказался в холле, когда кадеты уже стояли в ряд. Заметив меня, Марья недовольно поджала губы и молча указала на строй. Я прошел к своему месту. Краем глаза отметив, что Чернова с невозмутимым видом стоит в ряду. Заметив мой взгляд, она криво усмехнулась. Всего на долю секунды я увидел мрачное торжество в ее глазах. А затем на милом личике застыла маска бесстрастия.

Всю перекличку я ждал, что Марья прикажет нам выйти из строя. При всех кадетах зачитает обвинение и отправит на совет. Но настоятельница вела себя так, будто вчера ничего из ряда вон выходящего не произошло. И лишь когда кадеты направились в столовую, Марья остановила нас, жестом приказав остаться в холле.

Мы переглянулись. И Микулин зябко поежился. На секунду мне показалось, что княжич боится.

– Идемте за мной, – холодно отчеканила Марья, когда все кадеты покинули холл. И мы поплелись за ней.

Совет должен был проходить в здании рядом с библиотекой. В приемной была установлена статуя из белого мрамора. Девушка в сарафане с поднятыми к небу руками. Она смотрела в потолок, словно пытаясь рассмотреть небо через толстые перекрытия. Голову девушки украшал венок из полевых цветов. Лицо было преисполнено света и спокойной красоты.

– Веста, – шепнул мне Микулин. – Покровительница весны и мудрости.

Я невольно подумал, что большую часть жизни ничего не знал о существовании нечисти и борцов с нею. И ведь остальная Империя живет спокойно, не подозревая о сумеречном мире, который совсем близко – только руку протяни. Хотя, наверное, за нее тебя и укусит голодный упырь.

Марья провела нас по длинному темному коридору к высоким двустворчатым дверям зала. Открыла перед нами створки и торжественно произнесла:

– Прошу, кадеты.

Мы оказались в просторном зале. У стены стоял длинный стол, за которым было двое людей. Напротив стола располагалась узкая, не самая удобная скамья. За столом сидел несколько бледный Сокол, который о чем-то переговаривался с женщиной средних лет. Та была невыразительной, среднего роста, полноватая, с небольшим узлом серых волос на затылке. На незнакомке был дорожный костюм грязноватого розового цвета, который оттенял неуместный белый кружевной воротник. На руках были сетчатые перчатки, поверх которых сверкали тяжелые перстни.

Но едва за нами захлопнулись входные двери, как в зале наступила тишина. И «судьи» уставились на нас. Я смог рассмотреть лицо женщины и с трудом сумел не поморщиться. Официально в империи были не в чести пластические операции. Но на практике их делали, и довольно часто. Просто не признавали этот факт. А судя по украшениям, незнакомка была вполне обеспеченной. Да и перстень с гербом семьи есть. Однако что-то помешало ей исправить широкую переносицу, которая делала ее похожей на лягушку. Красоты не добавлял широкий рот, обведенный ядовито-лиловой помадой. Глаза прятались за очками в толстой роговой оправе леопардовой расцветки. Однако тонкие выщипанные брови выступали высоко над ними, норовя заползти еще выше на лоб.

– Наталья Долгорукая, – едва слышно шепнула мне Алешина. – Директор нашего факультета.

– Но…

– Она редко появляется на территории. В основном проводит время в городе. Все дела от ее имени ведет Марья.

Я только кивнул и продолжил осматриваться.

Справа от стола стояла горгулья. Она протягивала в нашу сторону сложенные лодочкой ладони, в которых горел белый огонь.

– Детектор лжи, – пояснила Алешина. – Если человек лжет, цвет огня меняется.

– Позеры, – едва слышно фыркнула Виктория.

Поначалу я думал, что ей меньше всех нужна эта учеба. А потом в голову пришла мысль, что княгине жизненно необходимо стать своей в среде аристократов. Тяжело быть бастардом, унаследовавшим титул. Мне ли не знать? Муромцева казалась непривычно напряженной и стискивала носовой платок, который позабыла положить в карман.

Марья прошла к столу и заняла пустующее кресло справа от женщины. Молча указала нам на лавку. Мы послушно сели, отчего доски под нами тревожно скрипнули. Настоятельница откашлялась и начала заседание.

– Начинается дисциплинарное слушание по делу о нарушениях правил в кадетском корпусе номер восемь, – произнесла она ровным голосом. – Кадеты Микулин, Алешина, Муромцева и Святогоров были замечены на территории корпуса после отбоя. После беседы с ними выяснилось, что кадеты покидали территорию и уходили в Лихолесье ночью. И сделали это без сопровождения старших преподавателей.

Сокол и Долгорукая переглянулись.

– Вы покидали территорию кампуса вчера ночью? – уточнила директор, поправив очки.

– Так точно, – в один голос ответили мы.

– Могу ли я узнать… причину? – ее голос звучал на редкость неприятно. Было в нем что-то искусственное, будто с тобой говорила нейросеть.

– Нам нужно было поговорить с Баюном, – поспешно ответил я. Все тотчас покосились на огонек в ладонях горгульи. Цвета он не изменил.

– Вы пришли к Баюну, и он вас не съел? – осторожно уточнил Сокол. – Да еще и стал с вами разговаривать?

– Он сказал, что его предупредили о нашем приходе, – честно ответил я. – И…

– Кто предупредил? – живо спросила настоятельница.

– Велес.

Члены комиссии удивленно переглянулись.

– Баюн сказал мне, что… – начал было я, но настоятельница снова меня перебила.

– Почему вы решили действовать сами, а не обратились к преподавателям?

– У меня было видение, – поспешно вставила Ксения.

– И что же вы видели? – настаивала Марья.

– Образы были смутными. Но князь Святогоров сказал, что половина кадетов не увидят зиму.

Марья обернулась ко мне.

– Вот как? Мастер Святогоров, у вас есть склонности к мистицизму?

– Да, – ответил я коротко и тут же продолжил. – И Баюн мне сказал, что…

Но Марья не стала меня слушать:

– И какое видение явилось вам?

Я открыл было рот, но покосился на горгулью. Она не мигая смотрела на меня, ожидая ответа.

– Видение было не моим. Мне сказал другой человек.

– Кто же?

– Я не могу сказать. Я дал слово, – ответил я.

– То есть вы не сможете назвать имя человека, чтобы мы могли с ним поговорить? – вкрадчиво спросила настоятельница. – Подумайте, мастер Святогоров. От этого зависит ваше дальнейшее нахождение в стенах корпуса. И дальнейшая учеба в рядах бесоборцев.

Я поджал губы и промолчал. И Марья удовлетворенно кивнула:

– Значит, имя оракула установить не удалось. И подтвердить эту информацию никто не сможет.

– А как же Баюн? – прямо спросил я.

Но все промолчали. Склонились к столу и принялись вполголоса о чем-то совещаться. Затем слово взяла директор факультета.

– Настоятельница общежития сказала, что это не первое ваше нарушение, мастер Святогоров. И что она неоднократно выносила вам предупреждения. Это так?

Она уставилась на меня, ожидая ответа. Я кивнул.

– Вслух, юноша, – грубовато приказала она.

– Так точно.

– И среди нарушений имеется прогулка в Лихолесье в первый день занятий. А также систематическое употребление спиртного на территории и кража куртки полевой формы из хозяйственного блока, – продолжала дама.

Алешина и Муромцева удивленно переглянулись. Я же кивнул, подтверждая слова дамы. А Марья хитра. Интересно, откуда она знает обо всем, что происходит на территории?

– С кем воровали? – хитро уточнила директор.

– Не помню, – буркнул я. И огонь в руках горгульи правда изменил цвет с белого на красный.

Долгорукая неспешно кивнула.

– Вы были вправе не отвечать на этот вопрос. Но выбрали путь лжи.

Судьи за столом снова склонились и принялись совещаться. Затем, дама обернулась к нам.

– Комиссия посовещалась и вынесла решение. Княжна Виктория Муромцева и княжна Ксения Алешина остаются в рядах кадетов с испытательным сроком на полгода. Княжич Василий Микулин остается в рядах кадетов с испытательным сроком восемь месяцев. Князь Никита Святогоров…

Она ненадолго замолчала, переводя дух. Но мне показалось, что она наслаждалась моментом моего напряжения. Все замерли в ожидании вердикта. Я заметил, как Ксения сжала кулачки так, что побелели костяшки пальцев. Микулин и Муромцева нахмурились. В зале наступила тишина.

Дама взяла со стола стакан с водой, сделала неспешный глоток, затем поправила свои чудовищные очки и продолжила чтение.

– За систематические нарушения распорядка отчислен из рядов кадетов и должен покинуть территорию корпуса до заката. Микулин, Муромцева и Алешина, прошу вас покинуть зал заседания и вернуться на занятия.

Друзья разом поднялись с лавки. В глазах Ксении стояли слезы. Виктория коротко мне кивнула, а Микулин хлопнул по плечу. И они потянулись к выходу.

Ну все, терять больше нечего. И я расстегнул куртку и выпалил:

– Баюн сказал, что Чернова освободила Кащея!

Все посмотрели на ладони горгульи. Но цвет огня не изменился.

– Но такого просто не может быть, – ахнула очкастая дама и расправила на груди воротник. – Еще скажите, что девочка-первокурсница убила Лешего. Или освободила Лихо.

– Скажу, – ответил я. – Она сделала и то, и другое.

– Это абсурд!

– Так сказал Баюн.

– Выходит, Баюн обманул вас, мастер Святогоров, – сухо ответила Марья. – Ученый кот склонен ко лжи и обману. Просто так, для развлечения. Ему редко удается с кем-то поговорить.

– Тогда вызовите Чернову и допросите ее при статуе, – парировал я.

Марья недовольно поджала губы. Видимо, настоятельница не привыкла, что ей дерзят. Она открыла было рот, чтобы ответить, но директор не дала ей договорить.

– Марья Моревна, вызовите, пожалуйста, Чернову. В конце концов, сам князь требует справедливости. Если же он лжет – семья Черновых будет вправе решить вопрос со Святогоровым… на свое усмотрение.

Последние слова она произнесла с плохо скрываемой злобой. Словно пыталась на меня надавить. Но я только равнодушно пожал плечами:

– Как им будет угодно.

– Чернова сейчас на занятиях, – ответила настоятельница. – И…

– Ничего страшного, если Василиса пропустит половину пары, – перебила ее директор и слащаво улыбнулась. – Мы ведь тут все равно собрались.

Марья встала из-за стола и вышла из комнаты.

– Вряд ли это как-то повлияет на принятое решение, – продолжила председательница и демонстративно зевнула.

Я только кивнул.

– Понимаю. Но все же я должен был сообщить, что Кащей бежал.

Сокол и директор снова покосились на горгулью. Затем Долгорукая нехотя ответила:

– Видите ли, в чем дело… Вы не лжете, но Кащей заточен в другом месте. За сотни километров отсюда. Никто не стал бы подвергать опасности учеников и создавать на территории корпуса тюрьму для самого опасного из существ. Это недопустимо.

Я лишь пожал плечами:

– Я говорю то, о чем сказал мне Баюн. Он еще сказал мне, что Лихо вернется. Чтобы покончить с бесоборцами.

Я заметил, как напрягся при этих словах Сокол. Председатель открыла было рот, чтобы ответить мне, но в этот момент дверь в зал распахнулась. И на пороге появилась запыхавшаяся Марья.

– Иванушка увел группу в Лихолесье, – тяжело дыша, с трудом произнесла она и вытерла испарину со лба. Видимо, болезнь все же ослабила ее больше, чем показалось на первый взгляд.

И в этот момент где-то за стенами преподавательской гулко ударил колокол. И мне отчего-то показалось, что этот звон предвещал беду.