Текст книги "Мужчины – о себе"

В какие-то моменты казалось, что вся наша вера поставлена в зависимость от того, удастся ли нам в конце концов обуздать свои фантазии. Мне вспоминаются мои великие переживания всякий раз, когда нас вновь и вновь спрашивали, готовы ли мы посвятить (в моде было выражение вверить) свою жизнь Богу, миссионерскому служению – тому, что может захотеть от нас Бог. Чем, спрашивали мы себя, можем мы быть полезны Богу, когда в нашем разуме гнездятся такие помыслы?

Иногда нам, мальчишкам, доводилось слышать, что, если чаще стоять под холодным душем, больше участвовать в песнопениях и избегать уединения, можно справиться с этой проблемой. Но подобные средства никогда не давали должного эффекта.

Один студент колледжа оставил в моем почтовом ящике такую записку:

«Я очень хочу быть человеком, который „по сердцу Богу“. Но я терплю сокрушительное поражение. Я обнаружил, что не в силах держать свое воображение под контролем в вопросах секса, и сексуальные фантазии обуревают меня практически в любое время дня и ночи. А хуже всего – осознавать, что ты не властен над своими мыслями даже во время молитвы. Я снова и снова просил Бога избавить меня от этих искушений, но они не прекращаются, а только усиливаются. Не извращение ли это? Не знаете ли вы, может ли мне что-то помочь?»

Есть одно известие, от которого ему должно сразу стать легче, а именно – что он не одинок. Еще шестнадцать столетий назад Иероним писал:

«В самых дальних уголках дикой каменистой пустыни, обожженной лучами палящего солнца так, что она пугает даже живущих в ней монахов, я представлял себя находящимся в гуще людей, среди наслаждений Рима… Много раз в воображении я явственно видел танцы римских прелестниц, словно был среди них… Я смирял свою плоть, постясь целыми неделями. Я не стыжусь рассказывать о своих искушениях».

Одним из самых знаменитых миссионеров XX века был Джим Эллиот, который в январе 1956 года оказался в числе пяти человек, убитых при нападении индейцев племени аука в Эквадоре. Поговорите с теми, кто знал этого современного мученика веры, и вы услышите общее мнение, что вряд ли когда-либо был другой человек, который так же любил бы Бога, стремился к служению и послушанию Ему, как Джим Эллиот.

Именно поэтому для любого мужчины может послужить утешением чтение дневника Эллиота и открытие, что этот человек тоже не избежал сексуальных соблазнов. Он сохранил верность и преданность Богу и своей невесте Элизабет. Но тоже боролся с искушениями в часы одиночества в джунглях, где нес служение Богу среди индейцев. В момент особого одиночества он написал:

«Как я говорил, я хочу женщину – просто женщину, чтобы обнимать ее и прижимать к себе, ощущать и ласкать ее губами и пальцами. Отвратительно то, что это могла быть любая женщина, так как я, видимо, не способен твердо удерживать в воображении ее [его невесты Элизабет] образ, и меня снедает просто желание женщины [!], жажда близости с кем-нибудь».

В другом случае он писал:

«Вчера, возвращаясь от Ангу, где я делал укол Августно (он, слава Богу, поправляется после почти смертельного воспаления легких), я оказался один в прохладных сумрачных зарослях, прекрасно осознавая, что именно сейчас я особенно доступен для плотского искушения. Но все равно я мечтал о том, как мне встретится одинокая индианка на тропе. О Боже, какая свирепая вещь сексуальное желание, и как часто оно меня теперь посещает».

Как представляется, в большинстве фантазий доминируют два мотива. Первый из них – стремление к контролю. В своем воображении фантазер властен над любыми обстоятельствами, распоряжаясь ими соответственно своим желаниям и мечтам. Это альтернатива его реальному миру, в котором он не ощущает себя хозяином положения. С людьми, которыми он восхищается, он не может встретиться. В те ситуации, в которых ему хотелось бы оказаться, он не попадает.

Второй мотив – это поиски близости. Фантазии – первый признак того, что мальчик или мужчина чувствует себя одиноко, отчужденно. Удовлетворяя сильнейшую потребность в общении, воображение создает иллюзию близости, коль скоро ее не удается обрести в реальных условиях.

Студент, приславший мне письмо, находится в гуще жизни университетского городка. И все же в разговоре, скорее всего, выявилось бы, что ему мучительно недостает близости. Он нуждается в общении и человеческом участии, но ему не удается найти этого в необходимом для его души количестве. Поэтому его воображение, кооперируясь с половым влечением, использует сексуальные метафоры и мысленные образы для создания альтернативной жизни внутри сознания. Если близости нет в реальном пространстве и времени, воображение склонно создавать ее в мире вымысла.

В своей замечательной книге «Иисус, Которого я не знал» («The Jesus I Never Knew») Филипп Янсей приводит наблюдение, впервые сделанное Франсуа Мориаком, о фантазиях пожилых людей (о чем многие молодые люди узнают с изумлением, поскольку существует мнение, будто с возрастом люди избавляются от эротических фантазий): «Старость грозит обернуться порой удвоенных искушений, потому что воображение старика неистово возмещает ему все, в чем ему отказывает природа». Проще говоря: что не дает природа, то создает воображение. Мне хотелось бы обобщить мысль Мориака и сказать так: что природа или обычаи, или обстоятельства не предоставляют или запрещают, то склонно создавать воображение. Вожделения и фантазии, бурное воображение дают возможность мужчинам (женщинам тоже?) получить во внутреннем мире то, чего нет в мире внешнем.

Мастурбация

Вторая проблема в жизни формирующегося мужчины связана с сексуальной самостимуляцией, онанизмом. Вероятно, не будет большой ошибки в предположении, что почти каждый мужчина раньше или позже имел опыт мастурбации, и уже давно ведутся разговоры о значении этих действий для психического и духовного здоровья. Разумеется, опасения относительно физического здоровья (ты ослепнешь; твои гениталии могут отвалиться; ты утратишь половую потенцию) остались уже в прошлом. Однако в мире христианской сексуальной этики не удастся, вероятно, найти никого, кто оправдывал бы онанизм, хотя некоторые психологи и консультанты как будто причислили эту практику к вполне естественным отправлениям. Их предостережения связаны, в первую очередь, с проявляющейся в некоторых случаях тенденцией к привыканию.

Как и фантазии, мастурбация, вероятно, служит сигналом, свидетельствующим о чувстве одиночества и неудовлетворенной потребности в близости. Позыв к мастурбации может быть обусловлен сексуальными фантазиями, доступом к сексуально возбуждающим зрелищам (в кино и по телевизору) или ощущением социальной неприспособленности и изоляции. Не умея установить удовлетворительные взаимоотношения с окружающими, мужчина находит более легким сдаться и создавать ощущение близости в своем собственном замкнутом мире.

Растущее стремление к близости – в сочетании с растущей активностью половых желез – превращает мастурбацию (в определенный период жизни подростков) почти в неизбежность. И не следует удивляться, что немало взрослых и женатых мужчин, даже вполне благополучных в своей сексуальной жизни, эпизодически поддаются соблазну заняться онанизмом. В зрелые годы это также является серьезным признаком ощущения одиночества и отчуждения.

Порнография

Порнография – третий ответ на нехватку близости. Большинство женщин находят употребление порнографической продукции омерзительным. Большинство мужчин разделяют это чувство. Однако мужчины, тем не менее, проявят чуточку больше понимания, так как немалая их часть прошла через такой период в своей жизни, когда та или иная форма порнографии была настолько любопытной, что в конце концов они не выдерживали и уступали искушению.

Многие из нас познакомились с порнографией, будучи подростками. Если мальчик растет в доме, где нагота считается постыдной, можно почти наверняка предсказать, что порнография станет для него сильным соблазном. Журналы, кино и видео легко открывают доступ к самому главному – к тайнам. К тайнам женского тела; к тайне того, что мужчина и женщина делают за закрытыми дверями. А тайна и близость друг с другом связаны.

Если подлинная близость – то, что происходит, когда люди открывают друг перед другом свои души, то близость сексуальная становится своего рода заменой этому. Сексуальная близость супругов представляет собой подмостки, на которых исполняют свои роли разные формы близости. Но когда это недоступно, мужчину будет тянуть к тому, что он может получить. И это как раз то, что, по всей видимости, предлагает ему порнография.

Что происходит в душе мужчины, покупающего журнал, берущего видеокассету или посещающего книжные магазины для взрослых? Он ищет близости, хотя она может быть такого рода, что другому человеку этого не понять.

Он жаждет установить связь с другим человеческим существом, но по каким-то причинам не может этого сделать. Он хочет узнать тайны женского сердца, и нагота женщины служит символом этих тайн. С помощью некоего трюка разум приходит к выводу, что узнать что-нибудь о наготе женщины, оказаться в ситуации, когда она обнажается самым сексуальным или даже непристойным способом – значит получить контроль над женщиной, должным образом узнать ее. Наблюдение за реакцией женщины в интимных условиях сексуальных взаимоотношений удовлетворит мужское любопытство. Но лишь на короткое время. Затем старое любопытство проснется вновь.

Поговорите с любым мужчиной, который увлекался порнографией, и он признает, что удовольствие от этого каждый раз длилось лишь очень короткое время. Каждое путешествие по страницам журнала или просмотр видеокассеты обещает принести с собой окончательную разгадку. Но этого никогда не происходит. Возникает лишь потребность продолжать.

Сексуальная распущенность или сексуальные «запои»

Четвертый путь к суррогатам близости – это сексуальная распущенность. Если дефицит близости достаточно велик, мужчина начинает свой поиск родства душ, перемещаясь в сексуальных отношениях от одной женщины к другой, стремясь к тому, что считает последним пределом, который сразу развеет его сердечную тоску и докажет, что он – настоящий мужчина. Неосознанно он считает, что воротами к человеческому общению служат половые отношения и в многообразии любовниц кроется счастье для одинокого сердца. Где-то на этом пути, когда он уже духовно опален, ожесточился в своем цинизме, он, к своему ужасу, обнаруживает, что та малая способность к близости, которая была у него изначально, совсем уменьшилась или исчезла.

Я уверен, что мы должны пройти долгий путь, прежде чем полностью поймем душу мужчины, который сексуально невоздержан или приобрел пристрастие к сексу (в смысле патологической тяги). Как нам известно, тяга эта настолько сильна, что с ней очень трудно справиться.

Вот что рассказал один пришедший ко мне на прием пастор:

«Самым худшим, что я когда-либо совершил, было подключение моего дома к сети кабельного телевидения. Я выяснил, что, после того как мы с женой ложимся спать и она засыпает, мне ничего не стоит спуститься в холл. Я смотрел такие передачи, где было много обнаженных тел и сексуальных игр. Все это будило во мне старые чувства, от которых, как я думал, я уже избавился, когда женился. Однажды днем я сидел в своем кабинете, вспоминая то, что видел прошлой ночью. Это навело меня на мысль об одном квартале в нашем городе, где было множество специальных книжных магазинов для взрослых. Вскоре я решил прокатиться по этим местам на машине. На следующий день я вернулся, припарковал машину и прошелся по улице. На третий день я снова вернулся, припарковался, прошелся и на секунду заглянул в один-два магазина. На четвертый день побывал в одном из них, полистал журналы, посмотрел в кабинке видео, распаляя свое воображение.

Потом я начал думать о себе очень, очень скверно, и наступил момент, когда я решил со всем этим покончить. И почувствовал замечательную свободу. В ближайшее воскресенье я прочел проповедь о грехе, и большинство слушателей сказали, что я выглядел, как грозный пророк. Я думал, что наконец преодолел это искушение.

Но через пару месяцев оказалось, что я вернулся к старому и повторяю тот же цикл. Так продолжалось несколько лет. Уступка соблазну, затем борьба с ним, потом снова уступка».

Это слова человека, у которого возникло нездоровое сексуальное пристрастие. Не раскрывшись для такого глубокого, серьезного разговора с опытным, сочувственно настроенным собеседником, он вряд ли мог преодолеть свою пагубную привычку.

Кстати говоря, я отнюдь не удивлен, что подобный рассказ услышал от пастора. Для любого человека, работа которого связана с заботой о людях, с поддержкой людей, с помощью людям, сильны искушения греха, обусловленного проблемами близости. Как политика одолевают соблазны злоупотребления властью, делового человека – стремление к обогащению любым способом, а интеллектуала – искус своеобразного невежества, так «специалистов по людям» могут одолевать искушения греха, связанного с проблемами близости.

Насилие

Существует пятая, самая трагическая (если здесь уместно сравнивать) возможность в жизни человека, который не знает, как установить отношения близости. Это отвратительные случаи домогательств и физического насилия. Мы с ужасом думаем о мужчине, который пристает к маленьким девочкам (как в своей семье, так и к незнакомым) и принуждает их к сексуальным действиям, способным на всю жизнь посеять в их душах хаос и разрушить их психическое здоровье. Мы шокированы всякий раз, когда слышим о мужчине, который в приступе ярости избил (или даже убил) свою жену или подругу.

До последних нескольких лет почти никто из нас не имел ни малейшего представления о количестве женщин, которые подверглись сексуальному насилию со стороны своих отцов или других мужчин (членов семьи или друзей семьи), имевших возможность злоупотреблять своей властью или влиянием. Наше потрясение лишь усиливается, когда мы узнаем, что некоторые из этих мужчин были признанными христианами и занимали видное положение в своей церковной общине.

Никогда не должно удивлять нас лишь то, сколько упорства и изощренности черпает у сил зла человеческий разум, пытаясь объяснить и оправдать поступки, приведшие к катастрофическим последствиям.

Многие формы насилия обусловлены, возможно, детскими разочарованиями в сфере близости. Близости отвергнутой, высмеянной, преданной. В уме и сердце мужчины возникает ожесточение, и он начинает думать, что единственный для него способ вступить в отношения с противоположным полом – домогаться девочек и женщин, которые не в силах себя защитить.

Ни тема этой книги, ни квалификация ее автора не позволяют исследовать корни сексуального насилия. Но сейчас пришло время остановиться и обратиться к мужчинам, обуреваемым сексуальными желаниями и готовым на насилие по отношению к женщинам, которые их любят и доверяют им. Время объявить таким мужчинам, что они должны искать помощь. И нужно ли напоминать, что на чаше весов могут быть жизнь и благополучие маленькой девочки, жены и всей семьи.

Потребность мужчины в дружбе с мужчинами

Последние несколько страниц написать было нелегко. Чаще всего мы стремимся любым способом уклониться от признания того, что эти битвы сексуальности тождественны проблеме греха. Человек создан своим Творцом не для того, чтобы жить побежденным в таких битвах.

Нет ничего хорошего в том, что мужчина, размышляя о той или иной форме сексуальных отклонений в своей жизни, извиняет себя как какую-то жертву. Писание призывает его покончить с таким поведением (и я уже слышу, как некоторые мужчины говорят: «Это легче сказать, чем сделать»). Однако когда-то это надо сделать, если человек хочет жить в согласии с Богом и быть хорошим партнером во всех своих взаимоотношениях.

Он начинает с отказа от своего поведения (с раскаяния). Никакие изменения невозможны, если нет внутренней убежденности в том, что происходящее неправильно в нравственном и духовном отношении. Никаких оправданий; никаких смягчающих обстоятельств. Только раскаяние.

И к чему он должен стремиться после этого? Прежде чем я предложу несколько возможных направлений, позвольте мне резюмировать, к чему мы пришли. Мы установили, что:

• мужчины крайне нуждаются в близости (связи) на протяжении всей своей жизни;

• близость подразумевает связь на уровне тела, ума и души;

• когда душа и разум замкнуты, сексуальная близость может остаться единственным, что привлекает мужчин;

• когда мужчинам недоступны разные формы близости, они склонны поддаваться таким искушениям, как фантазии, мастурбация, порнография, разврат и насилие.

Мужчин почти всегда удивляет мое заявление, что в качестве одного из ключевых факторов успешности контроля над сексуальными искушениями выступает наличие тесной дружбы с мужчинами. В каком-то смысле это просто. Если ваша потребность в близости сосредоточена исключительно на женском поле, готовьтесь, по меньшей мере, к вспышке борьбы с фантазиями и вожделением.

Вы, мой друг, существо общественное; вам необходима близость. Бог создал вас для связи с великим множеством людей, а не только с вашей женой. Вы предназначены для того, чтобы жить в общении с другими мужчинами, с которыми вы работаете, участвуете в жизненных передрягах и открываете мир. В этом смысл дружбы – идти по жизни вместе с братьями, поддерживая друг друга, соревнуясь друг с другом и помогая друг другу. Когда мы от этого отходим, духовно и эмоционально отгораживаемся от людей своего «племени», мы обрекаем себя на все битвы сексуальности.

Каждый, кто когда-либо размышлял о грехе прелюбодеяния Давида в ветхозаветной Книге Царств, отмечает, что пора искушений приходила для него, когда он оставался в одиночестве в своем дворце, а не тогда, когда он был в гуще жизни, со своим войском во времена сражений.

Писание не говорит об этом явно, однако вполне разумным кажется предположение, что для Давида характерны по меньшей мере две особенности. Во-первых, выработанное им в себе ощущение мужественности было неустойчивым, когда он находился там, где не было мужчин. Поэтому ему приходилось утверждаться иным способом, сексуальным. Во-вторых, он не в силах был устоять перед красотой (а для Давида дело было в красоте) обнаженной женщины.

Возвратимся к тому, с чего началась эта глава. Я стою на сцене, куда вышли мужчины, откликнувшиеся на мое приглашение в духе Билли Грэма. Десятки мужчин решают в своем духовном путешествии ключевые проблемы. Многие из них молятся. Этот зал видел много слез – таких слез, какие не часто увидишь у мужчин, но только тогда, когда по-настоящему затронуты какие-то глубокие чувства. Этот зал видел много любви – такой любви, которую можно увидеть на спортивном состязании, на поле боя, там, где встречаются два старых друга.

Я думаю о том, насколько же нас, мужчин, обделяют предписания нашей культуры, наши страхи перед женственностью внутри нас. Но позвольте мужчине заняться обустройством своей души, и начнут происходить вещи необыкновенные и чудесные. Одна из них – установление такой близости, которая поможет мужчине действительно стать мужчиной.

Глава 5
Обретение отца

В ходе мужских раздумий «про себя» тема отца, вероятно, будет затрагиваться чрезвычайно часто. Трудно представить себе другого человека, у которого было бы больше шансов заполнить мысленный кругозор мужчины. Так бывает не всегда, но достаточно часто, чтобы сделать подобное заявление.

Некоторые люди в своих сокровенных мыслях вспоминают отца с восхищением и благодарностью, как Мэтью Арнольд, написавший о своем отце в одной из самых любимых моих поэм «Часовня в Рагби» («Rugby Chapel»):

 
Когда на путях этого мира
Камни ранили ноги тебе,
Тяжесть и скорбь ложились
На душу, мы не знали о том
Ничего – для нас ты по-прежнему был
Приветливым, добрым и твердым!
 

Другие мужчины думают о своих отцах с большей горечью. Как Франц Кафка, писавший в своих «Письмах к отцу»: «Меня для тебя просто не существовало… в твоем присутствии я терял всю свою уверенность в себе, вытесненную нескончаемым ощущением вины».

Есть у меня друг, который то и дело вспоминает истории о своем отце. «Отец мне однажды сказал, что…» – начинает он, или: «Помнится, как-то раз батя попросил меня…», или: «А знаете, у моего отца была привычка…» Я люблю слушать истории о его отце. В них всегда есть зерно мудрости. Но более того, они напоминают мне о связи, которая должна существовать между поколениями, связи, характеризующейся любовью, пониманием, надежностью, связи наставника с учеником. Думаю, вряд ли найдется человек, который отказался бы от багажа позитивных воспоминаний об отце в качестве своего наследия.

По моим наблюдениям, людей с такими позитивными воспоминаниями меньшинство. Признаюсь, в большинстве рассказов об отце, которые мне довелось слышать, звучали, главным образом, сожаления и обиды: «Я никогда по-настоящему не знал своего отца» или «Моего отца в нужный момент никогда не было рядом», или «Мой отец ни разу не дал мне понять, что рад быть моим отцом, что одобряет во мне хоть что-то».

Я сижу за завтраком со своим приятелем, страдающим от депрессии. Его меланхолия меня озадачивает, поскольку все в его жизни отмечено редкостным благополучием. В сущности, я не могу обнаружить в его жизни на данный момент ни одного обстоятельства, которое помогло бы мне понять его состояние. Наоборот, он только что завершил у себя на фирме крупный проект, который очень выгоден и для фирмы, и для него самого. Я более или менее в курсе его отношений с женой; там все прекрасно. Я знаю его детей; они очень славные. И со здоровьем проблем нет. Так чем же объяснить это уныние?

В ходе беседы я задал несколько вопросов о его прошлом, и один из них звучал так:

– Каким был твой отец?

За мрачной ответной улыбкой последовала долгая пауза в разговоре, во время которой мой приятель механически помешивал свой кофе. Затем он произнес:

– Здесь много рассказывать не о чем. Он был неприятным; вот и все. Не важно, как хорошо ты сделал чтото, он хотел, чтобы в следующий раз это было сделано лучше. Твои отметки всегда могли бы быть выше. То, как ты подмел пол в подвале, можно было бы сделать намного лучше. И в футбольном матче ты мог бы сыграть получше.

Я понимал, что его воспоминания еще не кончились.

– Ты когда-нибудь видел, как прыгуны в высоту встречают новичка? – спросил он.

Как бывший спортсмен и легкоатлет, я кивнул.

– Ты понял, что они делают с этим бедолагой? Он берет высоту, и что они тогда сразу же делают? Прежде всего, что?

– Они поднимают планку, – ответил я.

– Точно. И они продолжают поднимать, пока он ее не собьет. Пока не проиграет! Новичок не может вернуться в раздевалку и считать себя принятым, пока не проиграет, – мой приятель с ожесточением хлопал ладонью по столу одновременно с каждым словом в этой фразе: пока (удар) не (удар) проиграет (удар). – Именно это мне, главным образом, и вспоминается о моем отце. Он всегда поднимал планку.

Я понял, какая тут связь.

– И это не дает тебе покоя сегодня? – спросил я. – Ты сделал удачный «прыжок» на работе, и внутри у тебя появилось ощущение, что кто-нибудь, твой босс, например, намерен снова поднять планку? И в твоей душе возродилась печаль прошлых дней, когда отец так нажимал на тебя?

Мой друг ответил:

– Дай мне немножко об этом подумать.

В поисках одобрения

Наши отцы. Иногда это очень странные люди. Странными и загадочными бывают и наши отношения с ними.

Я прохожу через толпу мужчин, и все они для меня безликие. Меня мало заботит, кто они такие и что они думают. Если бы они стали меня осуждать, это вряд ли задело бы меня. Но если бы одним из этих мужчин был мой отец, его одобрение или осуждение глубоко повлияло бы на меня. Это стало бы причиной радости или душевной боли в моих тайных мыслях. Если бы один из них был моим отцом, я бы, наверное, все отдал за то, чтобы услышать, что он мною гордится.

Отец Уинстона Черчилля Рэндольф Черчилль представляет собой особый случай в негативных рассказах об отцах. В число биографов сэра Уинстона входит Уильям Манчестер, посвятивший много страниц своей книги «Последний лев» («The Last Lion») взаимоотношениям Черчилля с отцом. «Рэндольф, в сущности, не любил своего сына», – отмечает Манчестер на одной из страниц, описывая разнообразные способы, которыми отец обижал мальчика. И все-таки, как ни странно, мальчик сохранял неизменную преданность своему отцу и очень хотел надеяться, что настанет день, когда между ними установится взаимопонимание. Оглядываясь на свое детство и свои нелегкие отношения с отцом, Черчилль сказал:

«Гораздо лучше было бы, если бы меня отдали в подмастерья к каменщику или если бы я был мальчиком на побегушках, или помогал своему отцу оформлять витрину бакалейной лавки. Это было бы нечто реальное; это было бы нечто естественное; это большему меня научило бы; и я лучше узнал бы своего отца, что сделало бы меня счастливым».

Позже, когда сэр Уинстон наконец признал, что взаимопонимания у них никогда не было, его взгляд на отца изменился. Манчестер приводит беседу с Фрэнком Харрисом, в которой Черчилль рассказал, что «когда бы он ни пытался начать серьезный разговор со своим отцом, тот всегда безжалостно осаживал его». Черчилль вспоминает:

«[Мой отец] меня не выслушивал и не придавал значения ничему, что я говорил. С ним невозможно было установить контакт, а я так старался сделать это. Он был настолько эгоцентричен, что для него никого не существовало… Он обращался со мной словно с дурачком; рявкал на меня, с чем бы я ни обратился к нему. Я всем обязан своей матери; своему отцу – ничем».

Еще позднее, в причудливом повороте своих размышлений Черчилль напишет (по свидетельству Манчестера):

«Великие люди обычно – результат несчастливого детства. Жесткое давление обстоятельств, превратности судьбы, кнут пренебрежения и насмешек в юные годы необходимы, чтобы пробудить ту безжалостную сосредоточенность на цели и ту интеллектуальную хватку, без которых редко совершаются великие дела».

Так что же это за загадочная связь, которую мы, к счастью или к несчастью, стремимся установить со своим отцом, а через него и с другими мужчинами нашего мира?

В поисках любви

И снова о процессе обретения близости. В первые годы жизни маленького мальчика наступает пора (как я уже говорил, примерно на третьем-четвертом году жизни), когда нечто – настолько загадочное, что мы не умеем назвать его словом, скрытое в самых глубинах его существа (так глубоко, что мы не можем определить где) – наполняет ребенка острым любопытством. Это понимание того, что существует иной род близости, который он должен найти, чтобы его жизнь была полной. Найти эту близость – означает совершить что-то вроде путешествия, и притом путешествия, чреватого риском. Оно начинается с установления некоторой дистанции между собой и матерью, чтобы найти точку равновесия между материнской и отцовской любовью.

Именно отец покажет мальчику путь к мужественности, к тому, каким мальчик должен стать. Его мать к этому не приспособлена и не может этого сделать. Когда мальчик осознает присутствие отца и необходимость той связи, которая должна установиться между ними, тогда начинается его путешествие к мужественности.

Любовь матери давала ему защиту, пищу и утешение – все то, что требовалось ему для выживания. Но, как со слишком жирной пищей, приходит момент, когда избыток этой любви, не уравновешенной любовью иного рода, становится гнетущим, и тяга ребенка к любовным объятиям матери заметно уменьшается. Ему предстоит вступить на путь проб и ошибок, уводящий его из рук матери в поисках не рук другой женщины, а руки его отца и рук друзей его отца. В другую эпоху мы назвали бы друзей его отца «людьми племени».

Мальчик раньше знал любовь в утробе. Но неуравновешенная утробная любовь (или утробная энергия, как называют это Ричард Рор и другие) душит его. Сама по себе она не способна превратить мальчика в мужчину. Теперь ему нужна фаллическая любовь (и опять же в числе других о фаллической энергии говорит Рор). Это плодотворный, питающий энергией род любви, побуждающей мальчика двигаться вперед, исследовать мир, изменяться. Она призывает его подвергаться опасностям, переносить трудности, бороться с обстоятельствами. Ее энергия выплескивается наружу, кипучая, творческая, новаторская, неуемная. В своем полном значении это та самая оплодотворяющая и порождающая энергия, которая характеризует сущность мужчины. Если утробная любовь питает жизнь, фаллическая любовь ее оплодотворяет. Она служит первоисточником. Нам, мужчинам и женщинам наравне, необходима и та, и другая любовь. И в конечном счете мы (мужчины и женщины наравне) должны давать и ту, и другую любовь. Фаллическая любовь дополняет любовь утробную.

Фаллическая любовь отца и его друзей призывает мальчика присоединиться к ним, встать на их путь.

У многих мальчиков и многих мужчин доступ к фаллической любви и к фаллической энергии недостаточен. Они плохо понимают, что такая любовь может исходить только от других мужчин и что это тот род духовной связи, который превращает мальчика в мужчину. Не имея об этом представления, многие представители мужского пола продолжают тянуться (в чисто сексуальном смысле) к утробной любви женщины, надеясь обрести свою мужественность. Один мой знакомый признался, что в свою студенческую пору как-то под Новый год принял решение, что в наступающем году будет каждую ночь спать с новой женщиной. Он утверждает, что продержался до апреля. Я никогда не понимал, преувеличивает ли он или говорит правду. Но он может послужить яркой иллюстрацией для моего тезиса.

Попробуйте найти свою мужественность в объятиях женщины или в звуках ее голоса, и вас ждет жестокое разочарование. Ваши поиски будут продолжаться и продолжаться, пока вы не выдохнетесь. Хотя вы сможете добиться немного удовольствия и мимолетного утешения, ощущение уверенности в своей мужественности так и останется недостижимым.

Пока мы этого не поймем, мы ни за что не сможем полностью разобраться, почему мужчины выставляют себя такими клиническими идиотами, реагируя на чары женщин определенного типа, которые пользуются приманками секретов утробной любви (грудь, голос, глаза, запах), чтобы соткать паутину обольщения и получить свой «приз». Мы никогда не осознаем, что нередко мужчины и женщины – в ложных поисках безопасного пристанища – слепо манипулируют друг другом: первые – чтобы обмануться ощущением своей нужности, вторые – чтобы найти для себя убежище, где близость в ее сексуальной форме, может, и проявляется, но остается неполноценной для души.