Текст книги "Мужчины – о себе"

Мой вывод: Кристи живет вполне нормальной жизнью. Но ей не хватает важного навигационного инструмента, который большинству из нас достался от рождения. То, как хорошо она приспособилась к жизни, свидетельствует, что она научилась компенсировать свой недостаток с помощью других чувств, которые иначе, наверное, не были бы для нее так важны.

В ином, более важном смысле, если у человека не задействована полная гамма чувств, это серьезный изъян, препятствующий здоровой и полноценной жизни. Как раз сейчас я думаю о разговоре, состоявшемся у меня несколько дней назад с женщиной, муж которой занимает чрезвычайно высокое положение в мире бизнеса. Если бы я назвал его имя, его бы узнали многие.

Его жена говорила о напряжении, которое он испытывает на работе. Каждая черта в его поведении указывает на опасения, что он не справляется, на изнуренность непомерными требованиями и ярость, оттого что не все в его жизни ему подвластно. Однако он не способен самостоятельно признать существование этих проблем. Подобно водителю, который в приступе раздражения из-за показаний приборов и лампочек на приборной доске вырывает проводки, соединяющие их с двигателем, этот человек абстрагировался от всех своих эмоций. Он отказывается признавать их правомерность. И теперь у него осталась только одна эмоция – злость. Его ярость могут вызвать самые простые вещи, хотя он остается безучастным в делах гораздо более важных. И он не понимает, да и не хочет понимать, что происходит в его внутреннем мире.

Его внутренний тахометр показывает, что он, как говорится, «пошел вразнос». Двигатели сгорают, если стрелка слишком далеко уходит за красную черту. То же происходит и с людьми.

Мы думаем, что наши чувства, если достаточно долго игнорировать или подавлять их, исчезнут. Небезынтересно, что так, вроде бы, и выходит. Гнев, беспокойство и меланхолия действительно пропадают. Однако чувства не растворяются в воздухе. Они оседают на дно нашей внутренней жизни. Там с ними происходит то же самое, что пресс делает с мусором. Они спрессовываются вместе с другими чувствами. Они просто лежат там, иногда годами.

А потом они вдруг взрываются, нередко – с силой, во много раз превышающей первоначальную. Со многими мужчинами это происходит в середине жизни. Как сказал кто-то, «в середине жизни мы начинаем платить наши эмоциональные долги», подразумевая, что подавленные, спрессованные чувства способны дать о себе знать в тот период жизни, когда у нас уже нет того неисчерпаемого запаса энергии, с помощью которого мы когда-то скрывали от себя и подчиняли себе свои чувства.

Гнев, некогда проигнорированный, теперь опять вспыхивает, уже в новых ситуациях. Страхи, когда-то не развеянные, появляются в ином качестве – как новые, взрослые страхи. Обиды, оставшиеся в прошлом, возвращаются и находят себе мишени в следующем поколении взаимоотношений. Чувства не исчезают; с ними необходимо разбираться, никогда нельзя подавлять их или пренебрегать ими.

Если мы отказываемся выслушивать сообщения наших чувств, они проявляются в других ситуациях, когда мы менее осмотрительны. Мы, например, обнаруживаем, что сердимся на других водителей на улице, которые волей-неволей причиняют нам неудобство. Почему наша ярость непропорциональна вызвавшей ее причине? Возможно, потому, что мы выпускаем пар с незнакомыми, в то время как не позволили бы себе сделать это с супругой, другом, боссом.

А иногда наши чувства настойчиво ищут выхода своей энергии внутри нас, нашего организма. Язвы, сердечные заболевания, головные боли – вот излюбленные способы, которыми оставленные в пренебрежении чувства мстят нам. Это духовная часть нашего существа заявляет: «Меня нельзя игнорировать. Энергия чувств должна иметь какой-то выход».

Третий способ, которым подавленные чувства выражают себя – это разрушение всей жизненной системы личности. Назовем это депрессией. Оглядываясь вокруг себя, я прихожу к выводу, что значительная доля мужчин страдает от слабой формы депрессии. Они глухи ко многому из того, что происходит в жизни. Они отказались от инициативы и просто проявляют ответные реакции на предложения окружающих их людей. Они оставили попытки внести в свою жизнь что-то новое. То, что они когда-то мечтали совершить, больше не стоит усилий. Они утратили интерес к развитию, к самосовершенствованию.

Роберт Кипнесс говорит в «Рыцарях без брони» («Knights Without Armor») о таком виде оцепенения и цитирует одного своего друга: «Когда я прихожу домой с работы, мне не хочется даже разговаривать о чем-либо с домашними. Я направляюсь к холодильнику за пивом и – к креслу перед телевизором… Я люблю свою жену и обожаю свою маленькую дочь. Что за [опустим. – Г. М.] произошла со мной, что я превратился в динамомашину на работе и в зомби дома?»

Кипнесс, пишущий о мужчинах и их чувствах, отмечает также, что мужчина, который отказывается прислушиваться к собственным чувствам, нередко приходит в итоге к тому, что действует согласно чувствам других людей. Он может получать такие подсказки от своей супруги, если женат, и поступать соответственно, основываясь на эмоциональной структуре личности другого человека. Жена недовольна, и он недоволен. На работе он может полагаться на чувства, эмоциональную структуру начальника или коллеги.

Давайте вернемся к указателям на приборной доске. Когда я водил машину в молодости, у меня, помнится, была привычка немного превышать дозволенную скорость. Моя жена Гейл следила за спидометром (один из этих указателей) и комментировала мои бесчинства. Поскольку я давно уже так не поступаю, могу сейчас признаться, что при случае украдкой нажимал выключатель, который гасит подсветку приборной панели. Жена не могла видеть, что показывает спидометр, и темнота приборной панели могла бы освободить ее мысли от подобных забот.

Но чаще она меня ловила и говорила строгим голосом: «Включи свет. Пусть мы оба видим, с какой скоростью ты едешь».

И это подходящая идея для мужчин, которые всю свою жизнь боролись с чувствами. Включите свет! Посмотрите, куда вы направляетесь, с какой скоростью и как идут дела под капотом.

Как обращаться с чувствами

Чтобы чувства могли стать приоритетом в вашей жизни, прежде всего вам надо разобраться с этим «хозяйством», узнать, что хранится в ваших сокровищницах.

Какие чувства хранятся в архивах вашей памяти? У каждого из нас глубоко внутри есть некий архив. На его полках и в его ящиках собраны миллионы историй из вашей жизни. В архивах многих мужчин хранится невообразимое число историй, концовка которых еще не написана. Каждая история лежит, как открытая, но забытая книга. И в результате в архиве царит хаос некаталогизированных чувств и воспоминаний.

Для меня это отнюдь не досужая и бессмысленная метафора. В первые двадцать пять лет своей жизни я более или менее твердо решил, что мои собственные чувства не имеют значения. Гораздо важнее разбираться в чувствах других и пользоваться ими в качестве подсказки. Хорошо то, что я редко обижал кого-нибудь. Ни с кем не спорил; замалчивал суровую правду, когда ее необходимо было высказать. Готов был из кожи лезть, лишь бы не омрачить чье-нибудь счастье, даже если это делало несчастным меня самого. Я подвел под свое поведение целую идеологию. Говорил себе, что придерживаюсь христианского пути, пути любви.

Увы, это было не так. Это было не так до тех пор, пока моя жена Гейл не вошла в мою жизнь и не призвала меня «опустить перископ», чтобы я мог выяснить, какие из своих чувств я отказываюсь признать. Каждый раз, как перископ опускался, обнаруживались свидетельства гнева, разочарования и, может быть, даже какого-то горя, которые оставались непроявленными, загнанными внутрь.

Опуская перископ, я стал вспоминать старые истории, которые оставались незаконченными, потому что я никогда не давал себе возможности разобраться с происшедшими событиями и моей ролью в них. Таким образом я научился анализировать истории своей жизни и доводить каждую до соответствующей концовки: когда нужно – простить; когда есть за что – отдать дань благодарности; а некоторые неразрешимые проблемы похоронить с миром.

Когда мы отказываемся признать свой гнев, он может в конце концов взорваться и отомстить нам, став духовным источником ложных решений, гордыни, обид, которые выводят нас из строя.

Следующий этап – надо научиться давать имена своим чувствам. В той ситуации я испытывал… А сейчас я чувствую… Половина успеха в обращении с вашими чувствами в том, чтобы не бояться сказать, в чем их суть.

С самых разных сторон мне твердили, что христианин никогда не поддается гневу. Поэтому моим жизненным правилом было никогда не показывать и не признавать гнев. Я только не знал, что гнев и ярость, тем не менее, никуда не исчезают. Они скрываются глубоко в архивах, бурлят или дают нагноение, независимо от того, что я решил не признавать их и не называть своими именами.

Поскольку гнев не находит себе выхода в виде естественных проявлений – резких слов, повышенного тона, энергичных действий, – он ищет для себя другие пути. Я, к своему смущению, обнаружил, что у меня появился испепеляющий взгляд. Выражение моего лица говорило больше, чем могли бы сказать слова. Иногда, разгневавшись, я погружался в молчание и наказывал собеседника тем, что заставлял его теряться в догадках, чем он провинился. Я вымещал злость на безопасных мишенях, таких, как собака, неуклюжий водитель на улице, лицо на экране телевизора – на тех, кто не мог ответить или даже не слышал меня.

Поэтому мне, да и многим другим, необходимо научиться говорить: «Я этим просто возмущен. И вот почему!»

С вашей стороны не так уж глупо будет почаще останавливаться и спрашивать себя: какое чувство овладело мной в данный момент? Почему энтузиазм, который я чувствовал с утра, к концу дня угас? Что беспокоит меня в этом решении? В этом человеке? Чем вызвано мое волнение, мое нетерпение, моя симпатия к тому или иному человеку? Отчего у меня холодеет под ложечкой?

На самых первых страницах Книги Бытие приведен недвусмысленный разговор между Богом и Каином, сыном Адама. Каин негодует оттого, что Бог, видимо, предпочел его жертве жертвоприношение его брата Авеля. И Бог спрашивает: «Почему ты огорчился? и отчего поникло лице твое?» (Быт. 4:6).

Индикаторы души Каина работают на пределе. Можно сказать, что предупредительные лампочки не просто светятся; они вспыхивают, как прожектора. Но Каина это не интересует. Он предпочитает отрицать свои чувства, игнорируя их и тем самым открывая дверь для губительных решений и поступков.

Еще один аспект жизни души состоит в том, чтобы научиться прислушиваться к чувствам других. Слишком часто человек, который на протяжении всей жизни подавлял свои чувства, приходит к ошибочному заключению, что чувств нет ни у кого. Ему не приходит в голову, что окружающие могут испытывать глубокое разочарование, лелеять светлые мечты, замирать в радостном ожидании, чувствовать себя одинокими и нуждаться в дружеском участии. Но когда он научится задавать правильные вопросы, его, наверно, удивит, как часто он будет открывать для себя внутренний мир других людей. Тот мир, о существовании которого мог бы никогда не узнать.

Некоторые из нас помнят зимний день, когда сенатор Эдмунд Маски стоял на ступеньках газетного издательства в Манчестере, штат Нью-Гэмпшир, и выражал свой протест против заявлений средств массовой информации, порочащих его жену. Его речь была настолько прочувствованной, что он начал плакать. Политические прорицатели сошлись во мнении, что эти слезы стоили ему выдвижения кандидатом в президенты Соединенных Штатов. Проявление глубоких и искренних чувств стало его падением. И это неправильно.

Мужчина должен научиться правильно обращаться со своими чувствами. Люди, которые соразмеряют свою жизнь с Библией, уверены, что в сфере чувств выдающимся примером является Иисус. Они полагают, что в повествованиях о жизни Иисуса встречается множество проявлений чувств.

Иисус выражал нежность, когда пригласил к Себе детей, униженных и отверженных, людей, которые стыдились своей ничтожности. Он был добр по отношению к сомневающемуся Фоме, которого просто не было с остальными учениками, когда к ним пришла весть о Воскресении. Позже Иисус, явившись Фоме, не укорял его за сомнения. Фома сказал, что должен увидеть раны от гвоздей на руках Иисуса, чтобы поверить. И именно это сделал для него Иисус. Иисус понимал его чувства и состояние.

Иисусу был знаком гнев, когда приходилось иметь дело с фарисейской самоправедностью, прикрывавшейся лозунгами официальной религии. Его слова были резкими и язвительными. Они были нацелены пробить панцирь самонадеянности этих людей. И пробивали его.

Иисус знал сострадание. Видя огромные толпы людей, которые просто не давали Ему прохода, «Он сжалился над ними, что они были изнурены и рассеяны, как овцы, не имеющие пастыря» (Мф. 9:36). Матфей и Марк отмечают участливость Господа. Движимый сочувствием, Он совершил одно из самых показательных Своих чудес, превратив скромный обед для одного человека в трапезу для пятитысячной толпы.

Иисусу довелось пережить также чувства отчаяния и боли. Стоя на окраине Иерусалима, Он ощутил зло, владеющее городом. Его чувства вырвались наружу и заставили Его воскликнуть: «Иерусалим, Иерусалим…» (Мф. 23:37). Эта страстность свидетельствовала о глубоком волнении сердца. Чувство должно быть выражено; оно должно найти выход.

Знакомо было Иисусу и чувство любви. По моему мнению, чувства этого рода видны в Иисусе на берегу моря Тивериадского тем утром, когда Господь встретился с учениками, уставшими после ночного лова рыбы. Он выразил Свою любовь к ним и Свое понимание их чувств – Он развел костер и приготовил пищу, чтобы накормить и согреть их.

Я знаю многих мужчин, которые в критические моменты выражают сильные чувства. Здоровое это выражение чувств? Или не слишком здоровое? Вам решать!

Я знаю, например, профессионального футболиста, который был таким хорошим игроком, что входил в «команду мечты» на протяжении нескольких лет подряд. Никогда не забуду, с каким эмоциональным напряжением он готовился, сосредоточиваясь перед матчем. Он умел использовать силу чувств и знал, как заставить их служить себе.

Я видел всплеск чувств одного афроамериканца, выражавшего свое негодование в связи с положением чернокожих в городе. Однажды, рассказывая, как ужасно видеть, как один за другим гибнут на улице под пулями чернокожие юноши, он уткнулся лицом в мое плечо и начал плакать. Потом простонал: «Мой народ вымирает; мой народ вымирает». Я поддерживал его, содрогающегося от мучительных рыданий, которые свидетельствовали о глубине его чувств.

Я помню горе двух братьев, фермеров, которые всего за час до этого стали свидетелями того, как их престарелый отец осел на пол в кухне, и дух его отошел к Богу. Когда мы сидели вместе с ними в гостиной, где на кровати под покрывалом лежало тело их отца, слезы были бы лишними. Глубочайшее горе царило в этой комнате. И сыновья сумели найти ему достойное выражение. Один из них сказал: «Папа умер, зная, что мы горячо любим его. Между нами не осталось недосказанностей; не осталось обид. Мы можем проститься с ним». Это было глубокое чувство, охватившее сидевших в комнате мужчин.

Я знаю мужчину, страстно стремящегося к праведности. Юный проповедник сидел со мной за столиком в кафе, уставший от нескончаемых переездов, от необходимости день за днем выкладываться. Каждый день он встречался с насмешками и терпел их. «Что заставляет вас делать это?» – спросил я. В его ответе прозвучала сила, непреклонность, питаемая глубоким чувством. «Я ненавижу грех; ненавижу», – сказал он.

Все еще не в контакте

Несколько лет назад производители автомобилей в Америке начали заменять приборы на приборной доске указателями, которые получили название «лампочки для идиотов». Упало давление масла – загорается красная лампочка. Превышена температура – загорается еще одна. Красные лампочки говорят о серьезных проблемах; желтые предостерегают; а синие лампочки напоминают о таких вещах, как включенный дальний свет фар. Какое-то время покупатели принимали новшество с восторгом. Отсутствие старомодных стрелок казалось еще одним признаком современного технического прогресса.

Но потом стали замечать, что на спортивных моделях автомобилей приборов больше. Точно так же в пилотских кабинах самолетов. И в космических кораблях. Большинство из нас почувствовало себя обделенными, ведь стрелочные приборы свидетельствуют нам, что мы сохраняем контакт с машиной. И настоящие мужчины, которые водят спортивные автомобили и пилотируют самолеты, смотрят на приборы. Вскоре многие стали за дополнительную плату устанавливать на панели множество приборов, которые давали столько информации о состоянии машины, сколько было уже и не нужно.

Нам нравятся приборы, так как благодаря им мы ощущаем, что принадлежим к породе людей, которые стремятся сохранить максимальный контакт с системами, дающими жизнь их машине. Если бы мы теперь усвоили тот же урок по отношению к эмоциональным «системам», которыми снабдил нас Создатель…

Глава 7
В поисках дружбы

Тема близости включает в себя тему дружбы. В кладовой мужских «мыслей про себя» можно найти большое отделение, зарезервированное для тех случаев, когда мужчина задается вопросом: кто мои друзья?

Вопросы такого рода начинают возникать, когда жизнь становится слишком тяжелой, чтобы продолжать жить в одиночестве. Кого я знаю по-настоящему? Есть ли в моем мире человек, который найдет время выслушать меня, когда мне понадобится поговорить о каких-то тягостных проблемах? Кто останется со мной, если у меня начнутся серьезные неприятности? Существуют ли другие люди, которые считают, что я могу что-то предложить или что-то дать им?

Мы задаем себе подобные вопросы, когда видим по телевизору рекламу пива, где встречается компания друзей, вместе выбравшихся на природу, сидящих с удочками или играющих в пляжный футбол. Когда я в последний раз веселился в такой дружеской компании? Почему мне уже не хватает времени на то, чтобы просто подурачиться с друзьями? Как получилось, что я стал таким замкнутым? (Вы сомневаетесь в искренности такой дружбы, когда приятель, истосковавшись по пиву, говорит, что в восторге от встречи с вами.)

Очевидно, подобные мысли посещают достаточное количество мужчин, коль скоро один бизнесмен из Атланты решил, что может на этом подзаработать. На первой странице «Дневника Уолл-стрит» («Wall Street Journal») появилась заметка:

«Атланта: Майк Коррелл, 54-летний предприниматель, открыл здесь неплохой бизнес, основанный на своеобразной, но, по-видимому, практичной идее: у преуспевающих людей не хватает времени обзавестись друзьями – зато хватает денег, чтобы покупать их.

Идея себя оправдала; за плату, доходящую до 1200 долларов, м-р Коррелл отправится искать вам приятеля. Не просто любого приятеля; и не для всякого. М-р Коррелл специализируется на координационных услугах: знакомит между собой руководителей высшего звена, которые считают, что у них нет времени, чтобы обзавестись близкими друзьями.

„В этом тяжело признаваться, – сказал Джон Хейги, крупный местный менеджер в области недвижимости, обратившийся к мру Корреллу, – но людям бывает так трудно установить взаимоотношения с другими людьми вне работы“. Он помолчал и вздохнул: „Все уже не так, как в студенческие годы“».

Прошлые привязанности

У большинства из нас хранятся воспоминания о чудесных привязанностях прошлого. О прошлом, которое спаяло двух или нескольких человек воедино, оставляя неизгладимые впечатления. Те мальчишеские выходки, когда мы подталкивали друг друга на «смелость». Припоминаете примерно такие разговоры в свои юные годы?

«Ладно, когда я подожгу мешок с собачьим дерьмом, ты позвонишь в дверной звонок; а потом мы спрячемся там, в кустах. Старик Джонсон выйдет на крыльцо, увидит огонь и станет топтать мешок».

«Послушай, просто возьми телефон и позвони ей; покончи с этим; ты прекрасно знаешь, что она согласится. Ну, что может быть в самом худшем случае?»

«Я говорил со своим двоюродным братом, и он хочет на семестр расстаться с колледжем, чтобы побродить по Европе. Он подыскивает себе одного-двух парней в компанию, и я подумал, что мы…»

Когда я был мальчиком, у меня были замечательные друзья. Я мог бы назвать, по меньшей мере, дюжину. А когда я смотрю на школьные фотографии, скажем, за пятый-шестой класс, удивительно, как много имен я могу вспомнить. Вместе мы строили крепости, играли на улице в бейсбол и футбол, собирали проволочные вешалки, чтобы сдавать их назад в химчистку (пять штук за цент). Мы вместе ходили в походы, оберегали свои секреты от родителей, обменивались разрозненными (и невообразимо искаженными) открытиями в области секса.

В подростковом возрасте у меня тоже было множество друзей. Вместе мы ходили в Колорадские горы, учились стрелять из винтовки, подрабатывали грузчиками в супермаркете. Мы продолжали летом ходить в походы и оберегать свои секреты от родителей; мы усилили свое любопытство к вопросам секса. Растущий интерес к миру девочек, конечно же, повлиял на характер нашей мужской дружбы, но она все равно оставалась крепкой.

Хорошие друзья были у меня и в студенческие годы (и, наверное, были бы в армии, если бы меня призвали). Вместе мы ходили в походы, участвовали в межуниверситетских и домашних соревнованиях, а в оставшееся время вместе искали работу грузчиков, чтобы оплатить расходы на колледж. Секс оставался важной (нет, доминирующей) темой разговоров, как и женитьба, карьера, политика, та неопределенность будущего, которая могла разрешиться призывом в армию и отправкой во Вьетнам. Дружба была крепкой и надежной.

Я вспоминаю все периоды и обстоятельства своей жизни в качестве мальчика, подростка и юноши, поскольку намерен сообщить, какие драматические изменения произошли, когда я женился. Неожиданно мужская дружба (какой я ее знавал когда-то) словно бы со скрипом затормозила. Знакомые? Люди, встречающиеся на работе, в церкви, живущие по соседству? Разумеется, и во множестве. Но дружба, какой я ее знавал когда-то? Чего нет, того нет. Это словно отрубило.

То, чего я тогда не понимал, можно было бы назвать доктриной дружбы: дружеские отношения не возникают сами собой. К ним нужно стремиться; их нужно устанавливать; их нужно поддерживать. Дружба не случайна; она не бессмертна. Ее нужно культивировать, почти как растение, за которым заботливо ухаживают от ростка до цветения.

Так что же сказалось на моих отношениях с друзьями? Оглядываясь на свои первые дни после женитьбы, я понимаю, что был слишком увлечен установлением отношений нового рода – с женой. Я стремился стать «идеальным» (с легким ироническим оттенком) мужем. Мы все будем делать вместе, говорили мы, и в разгаре нашей деловой жизни, почти лишавшей нас свободного времени, приоритет отдавался построению прочного брака. Если оставалось какое-то время на общение, оно посвящалось взаимоотношениям, важным для моей работы. Наша семья увеличилась на двух детей, и пришло время стать «идеальным» (снова иронический оттенок) отцом. И, подобно многим мужчинам, я многое для этого делал.

Я стоял на боковой линии в каждом соревновании, в котором участвовали наши сын или дочь. Высиживал на вечерах декламации, спектаклях и концертах. Посещал школьные родительские собрания. В большинстве случаев вечером я был дома. Мы уделяли много внимания семейным занятиям: отдых, духовное развитие, образование. Без хвастовства могу сказать, что все отдавал детям и, оглядываясь назад, ни о чем не жалею. Однако за это пришлось расплачиваться, по крайней мере, в моем случае. И ценой стала утрата доброй мужской дружбы. Я да и множество моих приятелей просто потеряли друг друга из виду.

В течение долгих лет, вплоть до недавнего времени, мне и в голову не приходило, что в моих воззрениях может содержаться серьезная ошибка. Что я мог бы быть лучшим мужем, лучшим отцом и просто лучшим человеком, если бы сохранил старую дружбу. Или, по крайней мере, стремился бы дополнительно установить новые дружеские отношения.

Карл Юнг однажды написал эссе «Полдень жизни», где утверждает, что каждой человеческой личности присущи черты, которые он назвал мужественными и женственными. Мужественные черты, отмечает он, тяготеют к функциональности, к тому, что мы делаем. И почти все аспекты жизни мужчины побуждают его к ярко выраженному проявлению этих качеств. Мужское чувство собственного достоинства, его ощущение своего «я» и его главные решения ориентированы на достижение чего-либо.

А женственные черты связаны со взаимоотношениями, отмечает далее Юнг. Здесь уже речь идет о взаимосвязи и заботе, общности и помощи. Интересно, как бы Юнг отреагировал на новый мир, в котором живем мы? Какое впечатление произвел бы на него тот факт, что многие женщины начали предпочитать мужественную сторону человеческой личности – достижения и функциональность – ее женственной стороне?

В своем эссе Юнг говорит, что в возрасте около сорока лет, который он называет «полднем жизни», может начаться изменение мироощущения. Мужчина, который всеми силами старался реализовать свои маскулинные стремления (к достижениям), понемногу осознает, что он, можно сказать, обделяет свою женственную сторону (связанную со взаимоотношениями), и начинает сожалеть об исключении этого аспекта из своей жизни. Такие сожаления – признак появления чувства одиночества.

Ощущение одиночества выражается в вопросе: кого я знаю по-настоящему?

«Пастор Мак, Ваша беседа о мужчинах и мужской дружбе прозвучала для меня как призыв к пробуждению. Я женат вот уже одиннадцать лет и не могу вспомнить, когда в последний раз я делал что-нибудь с друзьями. Моими лучшими друзьями были ребята из гребной команды колледжа. На протяжении четырех лет мы работали в одной упряжке чуть ли не семь дней в неделю. Мы ездили на соревнования. Вместе выигрывали и вместе проигрывали, вместе испытывали торжество или отчаяние. Мы стояли друг за друга, когда случались травмы, и помогали друг другу в трудностях учебы. Не было практически ничего, что каждый из нас не сделал бы для товарища по команде. Но однажды все это кончилось. Мы получили свои дипломы. Это было подобно всеобщей смерти. И, не считая того, что в следующие несколько лет мы побывали друг у друга на свадьбах, мы, в сущности, больше не встречались. Я тоже женился, начал работать, растить детей. И точно, как Вы сказали, никогда не встречал другого человека (или людей), с которым у меня были бы такие же взаимоотношения.

Все эти годы я разочаровывался практически в каждом человеке, с которым знакомился. Невозможно сосчитать, сколько раз я погружался в мечты о том, как сажусь в свою машину и возвращаюсь назад в университетский городок с надеждой, что все мы сможем собраться и возродить прошлое. Каждый раз, когда намечалась встреча выпускников, я хотел поехать. Я думал, что меня тянет в прошлое, к былым дням великой дружбы. А теперь я осознал, что со мной происходило – я сравнивал все и вся с тем, как это было в студенческие годы».

Похожие строки могли бы быть написаны мужчинами, которые вспоминают свое боевое прошлое или любой другой период жизни, когда в силу обстоятельств они были вынуждены жить и работать вместе. В дальнейшем такое почти невозможно повторить, если только не настроиться на это самым решительным образом.

Дружба – это разновидность близости, но заговорите о ней в таком контексте, и большинство из нас сразу подумает о взаимоотношениях между мужчиной и женщиной. А нам бы не следовало так думать. Мы, мужчины, затрудняемся понять именно то, что существует не единственный вид близости, что установки нашей культуры поощряют разрушение тех ключевых взаимоотношений, в которых так отчаянно нуждается каждый мужчина. Он нуждается в дружбе (глубокой и личной) с другими мужчинами.

Мужская дружба – реальные трудности

Позвольте мне высказать соображение, что наша современная система бытия превращает мужчин в конкурентов. Поскольку ощущение собственной мужественности у нас не утверждается посредством традиционного обряда инициации, мы испытываем некоторое искушение утвердиться, доказав, что мы лучше, чем кто-то другой. Подсознательно мы рассматриваем других мужчин как соперников.

Это приводит нас к выводу, что мужчина не должен ни с кем делиться своими мыслями «про себя», так как эту информацию могут обратить против него. Если, например, я признаю свой страх, усталость или неосведомленность, я тем самым даю «конкуренту» шанс вырваться вперед. Что-то внутри меня подсказывает мне, что нужно хранить эту информацию в тайне.

Как я уже отмечал, для мужчин моего поколения было трудно поддерживать дружеские отношения, потому что брак мы считали высшей и исключительной формой человеческих взаимоотношений. Особенно это характерно для христиан, поскольку в христианской среде толкование Писания зачастую сосредоточено на вопросах жизни семейной пары. Многие мужчины по наивности, как говорится, складывают все яйца в одну корзину, корзину отношений с женщиной. Не задумываясь о последствиях, мы считаем свою жену источником всей той энергии взаимоотношений, в которой нуждаемся. «Моя жена – мой лучший друг», – говорит мужчина. И это звучит прекрасно и вполне уместно.

Но, делая жену лучшим другом мужа, мы оказываем плохую услугу обоим партнерам брачного союза. Необходимо, наверное, признать, что некоторые вещи женщина не способна дать мужчине. Точно так же, как мужчина не способен предложить женщине все, в чем она нуждается. Сегодня у меня и моей жены Гейл нет серьезных секретов друг от друга. Однако это не значит, что она до конца понимает образ моих мыслей. Не значит это и что я полностью понимаю, какие ощущения она, как женщина, испытывает в некоторых случаях.

Наш брак не страдает от того, что несколько моих друзей-мужчин понимают мои мужские воззрения лучше, чем жена. И для меня не содержится никакой угрозы в том факте, что некоторые женщины лучше, чем я, понимают женские взгляды Гейл.

Когда в Библии говорится о семье, речь идет о чем-то весьма далеком от того, что мы себе представляем сегодня. Это семья, больше похожая на клан, на целый род, в который входят все дяди и тети, дедушки и бабушки, двоюродные и троюродные родственники. Библейская семья живет в тесном взаимодействии: мужчины и женщины вместе работают, постоянно общаются, помогают друг другу. Брачные узы могут быть средоточием взаимоотношений в этой большой семье, однако это не те единственные взаимоотношения, в которые мы склонны превращать брак в наше время.