Текст книги "Британия"

Глава 11
Цыгане

В фургоне было так натоплено, что Юэн, ворвавшийся с мороза, почувствовал, как у него горит лицо.

– Меня звать Джорджем, а для своих – Джорди, – сказал здоровяк. – Одежку снимай, запаришься.

Юэн начал выбираться из стоящего колом плаща.

– Юэн, – представился он и кивнул в сторону девушки, привалившейся к стене. – А это Кейтлин.

Джорди скрылся в дальней части фургона, отгороженной занавеской. Юэн успел понять, что запах еды исходит из кастрюли, бурлящей на железной печке. Рядом стояла женщина лет двадцати с чем-то, которая помешивала варево в кастрюле и с любопытством разглядывала незваных гостей.

Без лишних церемоний сбросив плащ прямо на пол, Юэн содрал с себя шарф и шляпу и нагнулся над Кейтлин. Девушка была без сознания, но на ее щеках уже выступил румянец. Он аккуратно снял с нее плащ, шарф и перчатки и присел рядом, гладя ее по волосам и одновременно – с любопытством глядя по сторонам. Неожиданно Юэн понял, что фургон очень похож на тот, в котором они с Кейтлин ночевали на границе с Шотландией. Только этот, конечно, был обжит и обустроен: деревянная мебель отполирована до блеска, всякая полезная утварь лежала на полках и висела на стенах, а на приподнятой платформе у дальней стенки стояла мягкая кровать с подушками и одеялами.

– Твоя милашка? – вдруг спросила женщина, без тени улыбки.

Юэн улыбнулся, даже не зная, как ответить на этот вопрос, и помотал головой.

– Ой, что-то ты не уверен, – едко произнесла женщина.

– Она – мой друг.

– Как скажешь, – недоверчиво бросила та и отвернулась к кастрюле. – Меня зовут Лайла, я – жена Джорди.

Юэн кивнул. Хотя здоровяк был как минимум лет на двадцать старше Лайлы, таким союзам уже давно никто не удивлялся. В отличие от довоенных лет, выбирать особо не приходилось.

– Согреваться будем? – весело воскликнул Джорди, выходя из-за ширмы с двумя жестяными кружками в руках. Одну из них он протянул Юэну: – До костей проберет!

– Что это? – спросил Юэн.

– Попробуй, гаджо.

Юэн задумался, что означает слово «гаджо», но спрашивать не стал. Он взял в руки кружку, принюхался и мгновенно узнал запах. Залпом осушив кружку, мужчина задержал драгоценный напиток на языке, наслаждаясь вкусом, и только потом проглотил. Тепло тут же растеклось по всем его внутренностям. Вкус был мягкий и богатый и не шел ни в какое сравнение с тем самогоном, что пили в Глазго.

– Ну, что скажешь? – здоровяк ухмыльнулся во весь рот, явно довольный произведенным эффектом.

– Довоенный, что ли?

– Спрашиваешь! – Джорди улыбнулся, довольный произведенным эффектом. – Лучший в мире шампань-коньяк!

– Это ж за сколько ты его купил? – удивился Юэн, все еще поглаживая Кейтлин по волосам.

– Ай, где купил! Нашел! – объяснил хозяин. – Вот продаю – задорого.

Джорди подмигнул Юэну и протянул ему вторую кружку.

– Раклю свою угости, – сказал он, кивнув на Кейтлин.

Посмотрев на девушку, Юэн увидел, что она очнулась и тихо смотрит на него. И от этого взгляда по его спине побежали мурашки снова. Кейтлин улыбнулась уголками губ, взяла в руки кружку, немного отхлебнула и скривилась.

– Фу! – сказала она, а потом решительно выпила все до дна и тут же выпучила глаза и закашлялась.

– Ты раньше коньяк не пила? – удивился Джорди.

– Ага, каждый день пила, – с трудом проговорила девушка, давясь от кашля. – Больше уже не могу.

Джорди засмеялся, и Лайла за его спиной тоже улыбнулась, впервые с момента их появления.

– Ужин скоро будет. Твоим новым друзьям тоже хватит, – сказала она мужу.

Кейтлин принюхалась к запаху, висевшему в воздухе, и даже Юэн услышал, как бурчит у нее в животе. Девушка хихикнула от удовольствия и попыталась встать, опираясь на спутника.

Лайла снова выглянула из-за плеча Джорди и улыбнулась при виде Кейтлин:

– Ай, красавица!

Кейтлин покраснела и украдкой взглянула на Юэна. Тот сделал вид, что не заметил ее смущения, откашлялся и повернулся к Джорди, чем возмутил ее до предела.

– Как же вы тут живете? В чистом поле, вдали от людей…

– Никак, – улыбнулся хозяин фургона. – Мы здесь только бурю пережидаем. Завтра кончится – уедем.

– Совсем как цыганский табор, – сказала Кейтлин, и Лайла хмыкнула, услышав эти слова.

– Не совсем как, – значительно произнес Джорди. – Он самый и есть.

* * *

Ужин, поданный на колотой, но чистой эмалированной посуде, с ложками из нержавейки, оказался вкусным до умопомрачения. Юэну казалось, что он никогда не ел такого сочного мяса; он словно парил в окружении запахов и вкусов, половины которых не мог распознать.

Ели молча. Кейтлин прикончила свою порцию первой и расплылась в широкой детской улыбке, когда Лайла положила ей добавки.

– Не стыдно тебе? Девочка совсем голодный, – упрекнула хозяйка Юэна, но тот лишь промычал в ответ, увлеченный едой. А потом внезапно понял, чем Джорди и его жена отличались от других людей, живших на поверхности: у них не было этого общего для всех голодного взгляда. И теперь Юэн знал, почему.

– Очуметь, как вкусно! – похвалила Кейтлин. – А что это?

– Рагу, – ответила Лайла, не вдаваясь в подробности.

– Это понятно, а что в нем?

– Мясо, травы, грибы – их Джорди нашел. Картошку у Дерби накопали.

– Свежее мясо? – удивился Юэн.

– Очень свежий, только повисел немножко, еще лучше стал, – ответил цыган, и Юэн тут же забеспокоился насчет происхождения этого мяса. Должно быть, его лицо выдали эти мысли.

– Что ты, брат, не волнуйся, это свинина, – успокоил его Джорди. – Это гаджо все подряд готовы кушать, но не рома! Нам это зачем?

– Да, вокруг еда много, ты только ехай! – улыбаясь, сказала Лайла.

– Выходит, вы все время переезжаете? – спросила Кейтлин.

– Это самый хороший жизнь сейчас, – сказал Джорди, и Лайла согласно кивнула. – Лучше нас никто не кушает.

– Вы исследуете пустые города и деревни? – сказал Юэн.

– Ну а как же! – начал объяснять Джорди, точно малому ребенку. – Там столько добра лежит, никому не надо! А мы возьмем – и никто не обидится.

– Здорово! – оценил Юэн. – Вы нигде не подъедаете все до конца, потому что кочуете с места на место. Отлично придумано!

– Очень давно придумано, – вставила Лайла. – Рома кочуют, сколько живут.

Джорди покивал, улыбаясь.

– Значит, вы тут все дороги знаете? – Юэн был рад возможности выяснить, куда его занесло.

– А как же! Но об этом утром, – ответил Джорди. – Твой девушка сейчас уснет.

Юэн оглянулся на Кейтлин, и та встретила его довольной и сонной улыбкой. Он снова повернулся лицом к Джорди и Лайле и неожиданно для себя сказал:

– Спасибо.

– Не за что, брат. В такую погоду как не помочь человеку! – сказал цыган.

– Вы лучше спать ложитесь, – добавила его жена. – Джорди, огонь притуши.

Она встала, подошла к кровати, опустилась на колени и достала снизу скрученный валиком матрас.

– Хотите, спите в своих мешках, хотите – под одеялом. Одеяла теплые, в теплом фургоне лежали.

– Спасибо, нам бы два одеяла, – сказал Юэн.

– Два нет, только одно лишнее.

Впрочем, Юэн был на все согласен. В конце концов, какая разница, на чем спать, если спишь в тепле и под надежной крышей? Матрас, набитый хлопком и перьями, был тугим и теплым, а пуховое одеяло, как показалось Юэну, пахло лавандой, хотя он не мог понять, где цыгане ее раздобыли.

– Только все с себя снимите, пусть одежда высохнет, – сказала Лайла и затушила лампу, стоящую у печки.

Фургон погрузился в темноту, которую нарушали только отблески пламени из закрытой печки. В них можно было разглядеть смутные очертания предметов, но не больше.

Лайла задернула занавеску, отгородив кровать от той части фургона, где устроились Юэн и Кейтлин. Юэн услышал, как супруги раздеваются и залезают под одеяло. Он повернулся, чтобы перекинуться парой слов с Кейтлин, но девушка, к его удивлению, уже свернулась клубочком под одеялом, а ее грязная и мокрая одежда висела на приоткрытой двери стенного шкафа.

Казалось, что она уже спит, поэтому Юэн тоже разделся, оставив на себе лишь длинные кальсоны – необходимую вещь в условиях такого климата. На таком мягком ложе он не спал с тех пор, как покинул Глазго, и сон пришел почти мгновенно.

* * *

Юэн парил над дорогой и смотрел вниз – туда, где ехали три избитых, поцарапанных, но все еще крепких грузовика, обшитые железными листами, на которых белая краска местами была изъедена ржавчиной. Казалось, машины излучают страх и боль людей, сидевших внутри, – людей, оторванных от своих семей, лишившихся дома, увезенных черт знает куда и черт знает зачем.

Они почти достигли конечной остановки; Юэн уже видел впереди длинное приземистое здание с толстыми бетонными стенами, испещренными колючей проволокой. Его охраняли хорошо вооруженные люди.

Грузовики затормозили у огромных ржавых железных ворот; охранники обогатились на несколько бутылок самогона, и ворота с дьявольским скрипом открылись. За ними располагалась пустая сортировочная станция. Мерцающий флуоресцентный свет отражался в рельсах.

Первыми из грузовиков вышли охранники в противогазах. Прикладами автоматов они распахнули задние двери кузовов, и оттуда высыпали перепуганные люди. В их толпе Юэн разглядел знакомые лица: женщину, девочку и мальчика, дрожащих от холода. Дети казались напуганными, их лица осунулись; у Джулии был синяк на щеке, а один глаз заплыл.

Мужчина хотел дотянуться до близких, дотронуться, дать понять, что он рядом и скоро спасет их, но что-то держало его, не давая пошевелиться, а слова застревали в горле.

Пока пленники толклись на морозе, по рельсам, задним ходом подъехал поезд, в голове которого изрыгал дым и искры бронированный паровоз. Железные вагоны были выкрашены в черный цвет, на крыше каждого, в укрепленном гнезде, сидел вооруженный охранник.

Рабов, словно скот, затолкали в тесные вагоны, где не было ни тепла, ни света, ни воды, и даже воздуха, казалось, хватит не на всех. При виде стен, перепачканных кровью и мочой прошлых пассажиров, дети начали плакать. Тех, кто мешкал на пороге, охранники безжалостно поторапливали прикладами. Большинство из них прятали лица за противогазами, в холодных глазах остальных не было ни следа сочувствия.

Пленники из всех трех грузовиков набились в один вагон. От тесноты негде было присесть, все стояли, упершись друг в друга. Потом железные двери закрылись, и скрип петель потонул в криках ужаса: оживший поезд медленно тронулся с места, похожий на огнедышащее чудовище, пожирающее рельсы перед собой.

Юэн рванулся вперед, пытаясь освободиться от невидимой силы, приковавшей его к месту, – но напрасно. Все, на что он был способен: зависнув в воздухе, извернуться и посмотреть, что его держит. И то, что казалось бесформенной могучей массой, вдруг преобразилось в хрупкий силуэт. На мужчину в упор смотрела Кейтлин, и хотя он был и больше, и сильнее, Юэн не мог сдвинуть ее с места. Девушка буравила его глазами, ярко-голубыми на бледном лице, и, когда она заговорила, по всему телу мужчины побежали мурашки:

– Я – не то, чем кажусь!

Юэн проснулся в панике, запутавшись в одеяле, и не сразу понял, где находится; понял только, что не может пошевелиться.

– Тихо, тихо, – сказал знакомый голос. – Все в порядке, ты в безопасности.

Юэн заставил себя успокоиться, и тут же кто-то распутал коварное одеяло. Точеная ножка легла на бедро мужчины, тонкие руки нежно обняли его за плечи, и все вокруг заполнил запах Кейтлин.

Образы из сна еще были живы в его воображении, и вызванный ими гнев еще не унялся, но он вдруг почувствовал, что рядом с ним лежит женщина. Что-то заныло внизу живота, и он обернулся к девушке, но в тусклом мерцании огня из печки увидел только контур ее головы на своем плече. Юэн хотел что-то сказать, но Кейтлин положила палец ему на губы.

– Тихо. Спи. Сейчас не время, – мягко сказала она.

Юэн закрыл рот, и мысли его снова закрутились вокруг тайны этой то ли женщины, то ли ребенка. А она все перебирала пальцами его волосы, прогоняя этой немудреной лаской муку, принесенную сном.

В душе Юэна было так пусто, а Кейтлин была так близко… Он потянулся к ней, но девушка отодвинулась, и он скорее догадался, чем увидел, что на губах ее снова играет таинственная улыбка.

– Спи, Юэн. Только на этот раз – без снов, – сказала она, и мужчина провалился в забытье.

* * *

Юэн проснулся от звука закрывшейся двери и сразу почувствовал аромат еды. От всего, что случилось ночью, остались какие-то смутные обрывки воспоминаний, и копаться в них ему не хотелось.

Кейтлин, погруженная в свои мысли, стояла у железной печки и помешивала что-то скворчащее на сковородке. Лайла сидела на кровати, полностью одетая, и натягивала ботинки. Джорди, очевидно, только что вышел из фургона.

Юэн потянулся, чем сразу привлек внимание женщин.

– Доброе утро, соня! – весело сказала Кейтлин и хитро подмигнула ему.

– Как спалось? – спросила Лайла.

– Доброе утро, – ответил Юэн и сел. – Снилось что-то странное…

– Да, это мы поняли, – ответила цыганка. – Так кричал, что мы даже проснулись и…

Тут Кейтлин приподняла брови и выпучила глаза; Лайла заметно смутилась и сменила тему.

– Сегодня покажем вас людям, – сказала она, завязывая шнурки.

– Разве тут есть еще люди? – спросил Юэн.

Лайла удивленно уставилась на него:

– А ты думаешь, мы ехаем одни? Что мы, глупые?

Юэн растерянно посмотрел на Кейтлин, почувствовав в этих словах намек, но девушка сделала вид, что ничего не заметила, и вывалила содержимое сковородки на большое блюдо.

– Завтрак! – радостно объявила она.

– Э, Джорди так не услышит, – сказала цыганка и заорала: – Джорди, жрать!

Юэн встал и проворно оделся, пока женщины раскладывали по тарелкам жареные грибы, лук и свинину. Потом наполнил свою тарелку и уже поднес вилку ко рту, когда дверь распахнулась и на пороге появился Джорди, обдав помещение волной холода. Все вздрогнули.

– Джорди, мать твою, закрой дверь! – огрызнулась Лайла.

Цыган подчинился, снял сапоги и красноречиво посмотрел сначала на гостей, а потом – на разложенный матрас. Вздохнув, Юэн отложил тарелку, быстро свернул матрас и сложил одеяло. Вернувшись к еде, он проглотил все в один присест, затем, повинуясь внезапному импульсу, порылся в рюкзаке и протянул Лайле пачку мятного чая.

Женщина улыбнулась.

– Это что же такое? – спросила она. Открыла пачку, понюхала и одобрительно покивала.

– Мятный чай, – сказал Юэн.

– Несколько лет мяту не видела.

Цыганка вынула из шкафа чайник, налила в него воды из пластиковой баклашки и поставила на печку. Затем она сняла с крючка под крышей алюминиевый заварочный чайничек, бросила туда несколько листьев и села на кровать в ожидании, когда вода закипит.

– Цура ждет, – сказал Джорди, присев рядом с женой.

– Мог бы и раньше сказать, – недовольно пробурчала та. – Помой посуду, пока нас не будет.

Она повернулась к Кейтлин:

– Цура хочет тебя видеть, Кейтлин. Зачем – не знаю, у нее спроси.

– Цура – это кто?

– Она у нас главная, – ответил Джорди, собирая тарелки.

– А… – сказала Кейтлин. – Ну, тогда ладно.

Она оделась и вышла вслед за Лайлой на мороз, а Юэн остался мыть посуду, потому что Джорди явно не собирался делать это сам.

* * *

За ночь буран стих, но шесть фургонов, выстроенные кругом, были наполовину занесены снегом. Фургон Цуры стоял прямо напротив, с другой стороны круга, и Кейтлин пошла по следам Лайлы, чтобы не замочить ноги.

Дверь фургона распахнулась навстречу, и пожилая, но крепкая женщина приветливо обратилась к ним:

– Доброе утро, девочки!

– Доброе утро, Цура! – отозвалась Лайла.

Кейтлин молча улыбнулась. Когда они дошли до двери, Лайла развернулась и пошла к себе. Цура хитро улыбнулась Кейтлин и протянула руку, чтобы помочь ей забраться в фургон.

– Ей тут не нравится, – доверительно прошептала она.

– Почему? – удивилась Кейтлин: она не заметила в старухе ничего страшного или неприятного.

– Не любит Лайла слышать правду-матку, – ответила та.

Она говорила гораздо правильнее, чем Джорди и Лайла, и почти без акцента.

– А… – протянула Кейтлин и подумала, что мало кто на свете любит слышать «правду-матку», но вслух ничего не сказала.

Цура снова улыбнулась:

– А ты – девочка себе на уме, я смотрю.

Она подмигнула Кейтлин и закрыла за ней дверь.

Внутри фургон сильно отличался от того, где жили Лайла и Джорди. Стены были расписаны пейзажами: рассветы, закаты, зеленые поля и осенний лес. На полу лежал роскошный зеленый ковер, кровать пряталась за синей бархатной занавеской, а в воздухе был разлит аромат масел и трав. У стены напротив печки возвышался большой стол с железными бортами, уставленный склянками, горшками и коробками; у отодвинутого стула стояла маленькая ступа с пестиком внутри. Рядом, у целого набора мензурок, обретались разделочная доска, несколько ножей и небольшая спиртовка.

– Вы что, ученый? – подозрительно спросила Кейтлин.

– Вроде того, – ответила старуха. – Училась в Эдинбурге на травника, лет пятьдесят назад. Очень пригодилось, когда медицины не стало.

– Вот как… – протянула Кейтлин. – А что такое «травник»?

– Тот, кто делает лекарства из природных ингредиентов: растений, минералов и тому подобного. Никакой синтетики. Чаю хочешь?

– Спасибо, я выпила в фургоне у Лайлы.

– По-нашему будет вардо, – сказала старуха. – И все-таки выпей, я настаиваю.

Она уже наполнила две чашки из чайника. Передав одну Кейтлин, старуха отошла к кровати, отодвинула занавеску, кинула на пол две подушки и села, жестом пригласив девушку устраиваться рядом.

Кейтлин была немного смущена такой заботой и непривычным комфортом, в котором жили эти вечные странники. На языке вертелся вопрос, но она никак не могла подобрать верные слова.

– Как же вы…

– Не берем лишнего, все время передвигаемся, исследуем развалины и торгуем, – перебила Цура.

Кейтлин удивленно моргнула.

– Как вы поняли, о чем я хочу спросить?

– Я вижу людей насквозь, а это был один из двух очевидных вопросов.

– Какой же второй? – улыбнулась девушка.

– Почему я захотела говорить с тобой наедине. Откуда идем? – спросила Цура.

– Э-э… Из Карлайла.

– Правда? – спокойно поинтересовалась старуха.

– Да, мы пришли оттуда.

– Я не про вас двоих спросила, а про тебя.

Цура улыбнулась девушке и отхлебнула чаю, ожидая ответа. Кейтлин запаниковала: старая цыганка снова застала ее врасплох. Впредь надо быть осторожнее.

– Не хочу говорить об этом, – сказала она и уставилась в свою чашку.

– Я так и думала, – ответила старуха все тем же невозмутимым тоном.

Кейтлин подняла взгляд и прищурилась.

– Почему это вы так думали? – спросила она с вызовом.

Цура снова улыбнулась и кивнула:

– Ага, значит, есть-таки жало у нашей пчелки!

Кейтлин привстала. Теперь ей уже было неуютно. Девушка не понимала, почему чутье не подсказало ей, что опасность так близко, и от этого нервничала еще больше.

– Ой, да расслабься! – махнула рукой старуха. – Я не хочу тебе зла. Просто я любопытная.

Кейтлин замерла, но сесть не торопилась.

– Сядь, тебе говорят! – в голосе Цуры зазвучали стальные нотки. – Если б я хотела, я бы уже тебя отравила.

Кейтлин посмотрела на свой недопитый чай и скривилась: Цура была права, но спокойнее от этого не стало.

– Вот именно. Так что сядь, и давай поговорим.

– Я видела ночью, как ты пришла, – объявила старуха, когда девушка вновь устроилась напротив нее. – Да, это было странное зрелище.

– Как вы могли видеть? Ведь был жуткий буран… – не поняла Кейтлин.

– Как раз в тот момент наступило затишье, – улыбнулась Цура.

– Но что вас заставило выглянуть в окно?

– А-а-а, вот это самое интересное, – сказала старуха. – Понимаешь, я тебя ждала.

Кейтлин открыла было рот, но тут же и захлопнула его.

– Я думаю, ты – такая же, как и я, – с довольной улыбкой сказала Цура. – У тебя хорошее чутье. Порой ты знаешь то, чего знать не должна бы. Так?

Девушка осторожно кивнула.

– И я такая же. С детства была такой. Я жила в прекрасное время, в самые веселые и тучные годы человечества.

– Самые слепые и эгоистичные годы, – качнула головой Кейтлин. – Ваше поколение оставило нам от мира одни руины.

– Это верно, но какая красивая была жизнь! – мечтательно произнесла Цура. – Воздух пел на тысячи голосов, и каждый верил, что у него есть судьба и право на жизнь.

– А разве это не так?

– Конечно нет. Верить можно, во что угодно, но у большинства людей нет никакой особой судьбы.

Старуха снова отхлебнула чаю.

– Но ведь у каждого своя жизнь, – заспорила девушка. – Разве это не есть судьба?

– Не путай судьбу с обычной жизнью. Просто жить может каждый.

– Так… – Кейтлин явно слегка запуталась.

– Судьба рождается двумя путями, и они редко пересекаются, – произнесла Цура, удобно откинувшись на подушку. – Либо ты сам творишь свою судьбу, живя в полную силу, осознавая каждый свой шаг и всегда действуя по собственной воле, либо все происходит иначе. Гораздо печальнее.

– То есть?

– То есть, твою судьбу решает кто-то другой, – сказала старуха, беззаботно пожав плечами.

Кейтлин задумалась:

– Кто-то или что-то?

– Ой, только не выдумывай за меня! Я говорю не про бога и не про какие-то мистические силы. Кто-то – то есть, другие люди или, порой, обстоятельства – они тоже могут определять судьбу человека.

Девушка подумала и нехотя согласилась:

– Похоже на правду.

Цура одобрительно кивнула, и Кейтлин вдруг осенило.

– Так вы думаете, что у меня есть судьба?

– Правильно, доча моя. Мало того: я думаю, что твой случай – особенный. Твоя судьба определена другими, но при этом ты сама ее вершишь.

Кейтлин вдруг съежилась, словно кошка перед прыжком. Глаза Цуры победно заблестели.

– Угадала, да?

– Может быть. Не знаю!

– Пожалуйста, Кейтлин, расскажи, как ты нашла нас.

Девушка вздохнула и решила, что таиться нет смысла.

– Иногда я заранее знаю, что будет. То есть, это не совсем я: какая-то часть меня, до которой я не могу дотянуться…

Цура понимающе кивнула.

– Предчувствие?

– Типа того. Приходит непонятно откуда.

– И ты никогда не ошибаешься, так?

Кейтлин долго молчала, потом покачала головой. Цура восхищенно присвистнула:

– Редкий случай!

Неизвестно почему, Кейтлин снова съежилась.

– Не волнуйся, доча. Я не так сильна, как ты. Бывает, что-то чувствую или знаю, где опасно, но моих людей это не очень тревожит.

Девушке было трудно в это поверить. Она привыкла не распространяться о своем даре, потому что люди шарахались от нее, и бывало так, что страх толкал их на неприятные поступки.

– Цыгане давно привыкли иметь дело с провидцами и мистиками, – продолжала старуха как ни в чем не бывало. – У них таким людям почет и уважение. Они меня подобрали вскоре после войны, когда я была моложе.

– Из-за вашего дара?

– Нет, из-за того, что я умею готовить лекарства. В нашем дивном новом мире это бесценное умение, – объяснила Цура. – А когда они поняли, что я чувствую, куда не стоит заходить, а где, наоборот, есть чем поживиться, это только прибавило мне популярности.

– Ничего себе! То есть, им нравится, что вы знаете и видите больше, чем они?

– Не то чтобы нравится, нет. Но они это ценят.

– Типа, это удобно?

– Да. Я же не использую свои способности им во вред – да и вообще никому, если на то пошло. За то и ценят.

Девушка мечтательно улыбнулась, но почти сразу же на ее лице отразилась решимость.

– Я знаю, что ты хочешь сказать, Кейтлин: твой путь лежит с Юэном, а не с нами.

Кейтлин кивнула.

– Что он ищет?

– Свою семью.

– Он потерял их до войны?

– Нет, их похитили недавно, в Глазго.

– Ах, вот оно что…

Кейтлин вопросительно подняла брови.

– Вы что-то знаете об этом?

– Конкретно про Юэна – нет. Хотя могла бы и догадаться, что городского потянет в пустоши только большая беда…

Цура долила себе чаю и вздохнула:

– Я знаю, что людей похищают. Это происходит по всей стране с тех пор, как зима ослабила хватку.

– Много таких банд?

– Немного, но хватает. И всегда одна и та же история: прячут лица, приезжают на трех грузовиках.

– Знакомая картина.

Цура покивала.

– Что будешь делать, когда он найдет семью?

Кейтлин отвела взгляд.

– Так-так, – произнесла старуха. – А ты не думаешь, что он староват для тебя? Нет, конечно же: кого и когда это останавливало?

Кейтлин удивленно посмотрела на нее.

– И все-таки, мой вопрос остается в силе. Что ты будешь делать?

– Не знаю. Наверное, что подскажет…

– …чутье? – перебила Цура.

Кейтлин кивнула.

– А что оно сейчас тебе подсказывает, доча?

– Что я должна быть рядом с ним. Что настанет момент, когда я буду нужна ему.

Цура помолчала, изучающе разглядывая девушку, а потом спросила:

– Но это ведь не все, так?

Кейтлин таинственно улыбнулась, и от этой улыбки по спине Цуры вдруг побежали мурашки.

– Да. Почему-то я знаю, что мне он будет нужен гораздо больше, чем я ему.

Цура не могла избавиться от странного чувства, что в словах гостьи скрывается какой-то подвох.

– Ты же не сделаешь его семье ничего плохого, правда? – осторожно спросила она.

От возмущения Кейтлин чуть не опрокинула свою чашку.

– Нет, что вы! Никогда!

Цура поверила ей, но ее странное чувство никуда не делось.

– Я думаю, ты идешь кривой дорогой, Кейтлин, и я тебе не завидую. У самой-то семья есть?

Девушка пожала плечами.

– Никогда их не видела, – просто ответила она.

– Обычное дело в наши времена. Так откуда ты?

На лбу Кейтлин, между бровями, пролегла морщинка.

– А что?

– Я пытаюсь понять тебя, доча. Такие, как мы с тобой, встречаются редко.

Но Кейтлин не спешила отвечать.

– Наверное, друзей у тебя было мало? – сделала еще одну наводящую попытку старуха.

Девушка покачала головой и, наконец, честно призналась:

– Я и сама не знаю, откуда я. Помню, что жила под землей, где было светло и тепло, но тогда я была совсем маленькой и не помню деталей. Помню только, что потерялась.

Цура придвинулась и вновь наполнила опустевшую чашку Кейтлин до краев.

– Потерялась?

– Да. Большую часть жизни я провела в лондонской Подземке, а тамошние туннели ни светом, ни теплом похвастаться не могут.

– Никогда не была в Лондоне, – покачав головой, сказала Цура.

– Ну и правильно. В этом городе полно кошмарных тварей, да и радиация прет отовсюду…

– Как же тебя занесло в Карлайл? – спросила старуха.

– Об этом я никому не рассказывала, – неохотно ответила Кейтлин.

– Мне тоже можешь не рассказывать, если не хочешь. Это не так важно. – И Цура ободряюще улыбнулась девушке.

Кейтлин молчала.

– Ладно, – засмеялась старуха, – храни свои секреты! Пожалуй, ты мне все-таки нравишься, Кейтлин. И дело не в том, что ты рассказала, – из тебя ничего клещами не вытянешь, а в том, чего не сказала.

– В смысле?

– Ты никому не желаешь зла, так ведь? – с теплотой в голосе произнесла старуха.

– Конечно нет, – согласилась Кейтлин, удивляясь, что об этом вообще надо говорить.

– Этого мне вполне хватит, доча.

Кейтлин задумалась, не объяснить ли все-таки Цуре, как из Лондона она попала в Карлайл, и тут в дверь постучали. Хозяйка слегка раздраженно цокнула языком и встала, жестом попросив девушку оставаться на месте.

Холодный воздух и мелкие снежинки ворвались в вардо, и Кейтлин охватил озноб.

– В чем дело? – спросила Цура.

– Да опять непогода, – послышался голос Джорди.

Кейтлин увидела, как старуха кивает кому-то.

– А ты, должно быть, Юэн? – спросила она. – Не стой на пороге, проходи.

Она отошла в сторону, открыла дверь пошире, и двое мужчин зашли в фургон, отчего он слегка покачнулся.

– Есть еще плохие новости, – мрачно произнес Джорди, явно упиваясь моментом.

– Ты собираешься поведать мне о них или так и будешь стоять, пока нас всех не заморозишь?

Мужчина сдулся, как проколотый воздушный шарик, и обиженно выпятил нижнюю губу.

– Теперь ты похож на Сэмюэла, – сказала старуха и повернулась к Кейтлин: – Сэмюэлу семь лет.

Девушка фыркнула и от неожиданности прикрыла рот рукой. Джорди выпятил грудь в наигранном возмущении.

– Ну, если тебе не интересно… – сказал он, повесив фразу в воздухе.

– Говори уже. Похоже, дело важное.

– Темные псы, – сказал цыган.

– Ах ты, черт!.. Близко?

– Мы с Юэном нашли следы. Они шли за ними ночью и теперь ходят вокруг кругами.

– Все понятно. Твари любят легкую добычу, а самая легкая – это те, кто ходят пешком. – Цура неодобрительно посмотрела на Юэна, и тот согласно кивнул:

– У меня не было выбора.

– У тебя-то, может, и не было: девочка рассказала мне про твою семью. Но раз уж ты потащил ее с собой, мог бы и позаботиться немного о том, чтобы бедняжку не съели! – с укором сказала старуха.

Джорди немного воспрял от того, что внимание старухи переключилось на другого, и, выглянув из-за ее плеча, помахал Кейтлин.

– Хватит! – сказала старуха и шутливо ткнула цыгана в живот. – Ладно, сегодня останемся здесь. Скажи людям, пусть готовятся: ночь будет жаркой. А ты, Юэн, останься. Я хочу побольше узнать о твоих приключениях, – велела Цура.

– Я пойду с тобой! – неожиданно сказала Кейтлин. Она вскочила и натянула плащ и ботинки.

Юэн заметил, как Джорди вопросительно посмотрел на Цуру и та кивнула в ответ. Авторитет этой старухи среди цыган явно был очень высок.

Когда Джорди и Кейтлин вышли в снежную мглу, Цура с улыбкой повернулась к Юэну:

– Что ж, добро пожаловать в мое вардо.

– Спасибо, – ответил мужчина, разглядывая роскошный интерьер, склянки, колбочки и пучки трав. – Вы – врач?

– Да, в каком-то смысле. Я – травница.

– А-а, у нас в Глазго есть такой человек. Учился до войны в университете, теперь потихоньку передает знания.

– Правда? – спросила Цура. – Не знала, что кто-то еще практикует, кроме меня.

– Его зовут Иоганн, – сказал Юэн. – Он немец, хотя сейчас по нему уже не скажешь.

– А поточнее? Что за тип?

– Сложно сказать, он кочует со станции на станцию. Говорят, где-то у него есть склад запасов, и там же он готовит лекарства, но где именно, я не знаю.

– Надо бы как-нибудь наведаться в Глазго.

– Берегитесь этих… Как вы их называете? Темных псов.

– Да, темных псов. Большие твари, которые выходят по ночам.

– Они гнались за нами от Карлайла до Йорка, – сказал Юэн.

– Они повсюду, Юэн. Обычное дело.

– Жуткие создания.

– Особенно если идешь пешком и в темноте, – спокойно сказала Цура и угостила Юэна чаем. – Ну что ж, расскажи о себе, пока Джорди и остальные готовятся к веселой ночке.

* * *

Кейтлин шла за Джорди, который обходил фургоны, за ночь занесенные снегом. Цыган стучал в каждую дверь и всем говорил одно и то же:

– Остаемся на ночь. Сдвигайте фургон.

Фургонов было шесть, и в каждом, кроме тех, где жили Цура и Джорди с Лайлой, были семьи с детьми. Предупредив одну семью, они шли к следующей, а в это время кто-то выбирался из фургона и пересаживался в кабину.

Вардо были большими: два метра в ширину и шесть в высоту, на ходовой части от дальнобойных фур. Внешне они выглядели очень по-разному: всевозможных цветов, одни обшиты простыми железными листами, другие украшены резными панелями; разумеется, самая богатая резьба, с цветочным орнаментом, была на жилище Цуры. Из каждого фургона торчала труба дымоотвода, а в передней части располагалась кабина, укрепленная стальными листами и железной сеткой. Посмотрев на колеса, Кейтлин с изумлением увидела шины, но, приглядевшись, поняла, что они из цельной резины.