Текст книги "Британия"

Майкл обиженно выпятил губу.

– Да ну… Ты же сам меня всему научишь.

Юэн действительно старался учить детей сам, по мере сил и возможностей.

– Если хочешь стать курьером – иначе никак.

Майкл задумчиво кивнул, отправил в рот полную ложку рагу и тут же заговорил снова.

– А можно…

– Майкл, не говори с полным ртом.

Мальчик проглотил пищу.

– А можно сейчас тут остаться?

– Нет, нельзя. Сейчас мы доедим и отправимся домой.

– Ну-у-у…

– Ты что, хочешь остаться тут один?

Майкл рассмотрел эту возможность и отчаянно замотал головой.

– Я так и думал, – ухмыльнулся Юэн.

Поев, они передали почту начальнику станции. На Сент-Джордж-Кросс была военная дисциплина, и начальник сам передавал письма по назначению.

– Пора домой, – сказал Юэн и повел сына обратно к туннелю, по которому они пришли.

– Юэн, погоди!

Майкл обернулся и увидел, что к ним подходит худая женщина с длинными темно-рыжими волосами, в куртке цвета хаки.

– Аня? – сказал Юэн.

– Привет! Извини, не сразу тебя заметила.

Щеки у нее раскраснелись, и она прижала ладонь к груди, делая вид, будто это от бега. Майкл смерил ее неодобрительным взглядом и принялся чистить подошвы о платформу.

– Перестань! – одернул его отец.

– Не хотите составить мне компанию? – спросила Аня, махнув рукой в сторону противоположного пути.

– Да, с удовольствием!

Майкл изумленно уставился на отца: ему было непонятно, откуда вдруг столько радости.

– Мы поедем на поезде, Майкл!

Вот теперь все стало ясно, и Майкл запрыгал от радости. Аня протянула ему руку, и мальчик, покосившись на отца, взялся за нее, а потом они все вместе пошли ко второму пути.

Метро в Глазго состояло из одной кольцевой линии, и с недавних пор один из двух путей был закрыт для ходоков: Аня и ее двоюродный брат установили работающий двигатель на дрезину, зачистили рельсы от препятствий и стали совершать рейсы по этому пути.

Двигатель был добыт на поверхности. За несколько лет, методом проб и ошибок, его удалось переделать так, чтобы он питался от водородных топливных элементов, спрятанных под днище. Дрезина ехала медленно, часто ломалась, зато могла перевозить крупные грузы и пассажиров с одной станции на другую.

Зрелище было так себе: двигатель громоздился впереди, закрепленный двумя скобами, припаянными к бортам. За ним, в два ряда лицом друг к другу, были установлены четыре сиденья. Рукоятка, которая раньше приводила дрезину в движение, осталась на месте: она могла пригодиться, если двигатель выходил из строя. Сзади к этому странному агрегату цеплялась небольшая вагонетка, в данный момент нагруженная деревянными ящиками.

– Садитесь, – сказала Аня. – Только оставьте мне правое сиденье, лицом вперед.

Майкл бросился к дрезине и прыгнул в левое сиденье рядом с Аниным, ерзая от нетерпения. Все его друзья мечтали прокатиться на этом поезде, и теперь они лопнут от зависти, когда он вернется домой королем, осуществив их общую мечту. Работа отца часто приносила мальчику неожиданные дивиденды: он получал такие подарки и сладости, о которых другие дети могли только мечтать. Впрочем, в пользу его характера надо отметить, что он делился с друзьями – во всяком случае, чаще всего.

Юэн залез на дрезину и сел напротив Майкла, положив рюкзак между ними.

– Ничего не видно! – возмутился сын.

– Чего тебе не видно?

– Не видно, куда мы едем! Ты все загородил!

– Ну и что? Там все равно темно.

Наконец появилась Аня, села на свое место рядом с мальчиком и подмигнула Юэну, который этого словно не заметил. Она заметно огорчилась и тут же занялась двигателем. Ключа зажигания не было: женщина щелкнула переключателем, который впрыскивал водород из топливных элементов в двигатель, потом оживила два аккумулятора. Затем приоткрыла клапан, выпускающий в двигатель этанол, и, нервно улыбнувшись, нажала большую зеленую кнопку с надписью «СТАРТ».

Сначала ничего не происходило, и Юэн подумал, что придется им до самого Сент-Инока гнать дрезину по старинке, руками, но потом движок закашлял, затарахтел, и Аня довольно выпрямилась.

– Хочешь порулить? – спросила она у Майкла.

Глаза у мальчика стали как два блюдца, а улыбка почти дотянулась до ушей. Между Аней и Майклом, из дыры в полу, торчал рычаг, а рядом, из другой дыры, – металлическая педаль сцепления. Нажав на педаль, Аня рукой Майкла переключила рычаг на первую скорость. Потом медленно отпустила сцепление, и маленький поезд, накренившись, поехал вперед.

Вопль радости отразился от потолка станции и стен туннеля, и не один человек на платформе встревоженно обернулся, прежде чем понял, что это Майкл кричал от счастья. Кто-то улыбнулся его детской непосредственности, кто-то неодобрительно покачал головой и вернулся к своим делам.

Когда их со всех сторон окутала тьма и стук мотора в тесном пространстве туннеля стал казаться оглушительно громким, Аня нажала еще один переключатель, и фара, закрепленная под движком, осветила рельсы перед ними.

Туннели всегда казались пыльными, хотя Майкл знал, что это не пыль, а грязь, за много лет намертво въевшаяся в стены и в рельсы. Ехать на дрезине ему нравилось гораздо больше, чем топать по этой грязи пешком. В глубине души он боялся, что сам станет курьером и будет обязан путешествовать тут в темноте.

– Пап, а как ты думаешь, когда я вырасту, таких поездов будет больше?

– Не знаю, Майк. Разве что Аня еще смастерит… – Он посмотрел на рыжую женщину, и та пожала плечами.

– Я могу помочь! – восторженно крикнул Майкл.

– Тогда зубри химию, механику и металлургию, – с улыбкой обнадежила его Аня.

– Я даже не знаю, что все это такое!

– Ну не волнуйся, без работы не останешься, – с издевкой сказал Юэн, и мальчик в ответ показал ему язык.

Вблизи Каукедденса Аня притормозила.

– Берегись! – громко крикнула она, хотя Юэн посчитал лишней эту предосторожность: шум мотора слышался издалека и все, кто хотел, давно ушли с рельсов.

Дрезина проехала мимо станции на черепашьей скорости, и Майкл снова обратил внимание, как жалко и потрепанно выглядят ее обитатели. Но вскоре все они остались позади, и теперь всего один перегон отделял дрезину от Бьюкенен-Стрит. Однако Аня не прибавила скорости, и они продолжали ехать так же медленно, как и на станции.

– Почему мы так медленно едем? – заволновался Майкл: теперь ему казалось, что пешком они с отцом шли быстрее.

– Здесь рельсы не очень хорошие, – объяснила женщина, сама же украдкой посмотрела на Юэна, который вглядывался в темноту перед ними. Майкл понял, что ей хотелось подольше побыть с отцом. Что ж, ничего удивительного: он нравился всем, кроме мамы.

Сытный обед и медленное покачивание дрезины сделали свое дело: мальчика потянуло в сон. Он изо всех сил боролся, протирал кулаками свинцовые веки и душераздирающе зевал, но не собирался упустить ни секунды их путешествия.

Вдруг двигатель захрипел, закашлялся и заглох. Свет фары стал тусклее: генератор тока перестал работать, и нагрузку взяли на себя аккумуляторы. Только что они ехали со страшным шумом, но теперь их со всех сторон внезапно обволокла тяжелая, удушающая тишина, и Майкл инстинктивно сжался в комок, боясь пошевелиться. Юэн дернул его за нос, чтобы слегка взбодрить, и улыбнулся Ане.

– Доездились?

Та фыркнула, поставила дрезину на ручник и соскочила на рельсы. Мужчина сел на ее место и посветил фонариком под днище. Аня проворно нырнула под дрезину и стала рыться в мудреной электрике.

– Бывает, где-то провод перегнется или контакт расшатается… – послышался снизу ее голос. Затем показалась рыжая голова и, посмотрев на Юэна, сказала:

– Выключи фару, не сажай аккумулятор.

Почтальон щелкнул переключателем, и луч света погас, погрузив туннель во мрак, который от тусклого света фонарика казался еще гуще.

– Па-ап? – дрожащим голосом позвал Майкл.

– Все в порядке, не бойся, – сказал Юэн, обнимая сына. – Посиди здесь, а я помогу Ане.

Он слез с дрезины и присел посмотреть, чем занята рыжая. Майкл тоже попытался заглянуть под днище, выгнувшись через папину голову, но следить за ремонтом быстро надоело, и он стал разглядывать темные стены туннеля. Мальчик подумал, что, если долго-долго смотреть в темноту, научишься видеть без света, и решил попробовать, уставившись вперед, куда не доставал луч папиного фонаря. Он смотрел и смотрел, напрягая зрение, и вдруг впереди мелькнули два зеленых огонька.

Сначала Майкл подумал, что ему показалось. Он поморгал – и огоньки действительно исчезли. Потом появились снова. Мальчик подался вперед, вцепившись в неостывший двигатель. Огоньки моргнули, и Майкла окатило волной тошнотворного страха: он понял, что это глаза.

– Пап… – сдавленно прошептал он.

Отец не слышал его, наполовину скрывшись под дрезиной, а в это время глаза приблизились. Майкл не мог понять, насколько они близко. До него вдруг дошло, что они могут быть далеко, и тогда это очень большие глаза.

– Папа…

Голос его осип от страха, но на этот раз Юэн услышал, выпрямился и машинально взял из-под сиденья автомат.

– Что такое, Майк?

Майкл обернулся к отцу, который внимательно всматривался назад, откуда они приехали. Он подергал отца за рукав и показал пальцем на зеленые огоньки. Потом, сообразив, что в темноте это бессмысленно, сказал:

– В другую сторону.

Юэн обернулся и сразу же увидел глаза. Он щелчком снял предохранитель с автомата и легонько пнул Аню. Затем, переступив через нее, медленно пошел вперед.

– Пап, не бросай меня! – в ужасе зашептал Майкл, и сердце Юэна замерло.

– Я тебя не бросаю, Майк. Но надо посмотреть, что там такое. Побудь пока с Аней, я скоро вернусь.

В руках женщины невесть откуда взялся дробовик. Она уселась в дрезину рядом с Майклом, который достал из кармана перочинный нож и раскрыл лезвие, но все равно не чувствовал себя спокойнее.

– Черт, вот я дура… – вдруг пробормотала Аня. – Юэн, свет!

Она включила фару, и в потоке света они увидели Юэна, прижавшегося к стене и выставившего вперед автомат. А прямо перед ними, на рельсах, стоял рыжий кот, растерянно моргая от слепящего света и панически прижав уши к черепу. Юэн бросился к нему, схватил за шкирку и засунул за пазуху.

– Только не бей его! – закричал Майкл.

Весь его страх куда-то улетучился, уступив место восторгу от встречи с давним товарищем человека по безрадостной подземной жизни.

– Вот еще, бить… Наверное, он заблудился.

Юэн вернулся к дрезине, и Аня, выдохнув с облегчением, приготовилась снова лезть под днище.

– Я как раз нашла, в чем проблема, – сказала она, присев на одно колено.

Внезапно кот вздыбился, выпустил когти и испустил пронзительный воинственно-испуганный клич. И в ту же секунду жилистое тело размером с небольшую собаку вырвалось из канализационного туннеля неподалеку, пружинисто оттолкнулось от плеча Ани и приземлилось на дрезине, прямо напротив Майкла. Мальчик с визгом попятился и упал на пол, отчаянно отбрыкиваясь от огромной крысы, верхняя часть тела которой была покрыта чешуйчатой броней.

– Твою мать! – крикнул Юэн, только больше напугав мальчика: дома отец никогда не ругался.

Охваченный паникой кот вцепился когтями Юэну в лицо, как будто только в этом было его спасение, и мужчина никак не мог его скинуть, чтобы прийти на помощь сыну. В это время с другой стороны на дрезину прыгнула вторая крыса, но Аня успела перехватить ее на лету. Юэн узнал этих тварей: он уже встречал их в туннелях – нападать на взрослых людей они боялись, а от станций, где жили дети, их приходилось все время отгонять.

Теперь же Майкл остался один на один с врагом. Остроконечная морда буравила его злыми красными глазами, пасть ощерилась тремя рядами клыков, загнутых внутрь. Чешуя начиналась с морды и покрывала передние лапы с хорошо развитыми хватательными пальцами. Эти пальцы цапнули Майкла за ногу, и мальчик почувствовал на себе крепкую когтистую хватку. Крыса прилично весила для своих небольших размеров, и мальчик понял, что не вырвется. От ужаса он сделал единственное, что могло остановить хищника, – воткнул ему в шею перочинный нож.

Крыса завизжала, схватилась за нож своей жуткой лапой, выдернула его из шеи и уставилась на Майкла бешеными глазами. И тут раздался оглушительный грохот, раскатом прокатившийся по туннелю и угасший далеко вдали. Крыса отлетела прочь, в темноту, вместе с эхом, и Майкл, обернувшись, увидел сбоку от себя дымящийся ствол автомата. Отец стоял рядом, а в двух метрах от них побледневшая Аня крепко держала за хвост вторую извивающуюся тварь.

– Я же сказал, что не брошу тебя, – произнес Юэн, не сводя глаз с лежащей на рельсах крысы.

Майкл облегченно посмотрел на отца, но тут же чуть не завопил от ужаса: куртка на груди Юэна зашевелилась, как будто что-то рвалось наружу из его тела.

В узкую щель между застегнутыми пуговицами просунулась кошачья морда и издала обиженное «мяу».

– Чертов кот! – сказал Юэн.

Майкл покатился со смеху.

Глава 17
Лондон

Только когда поезд остановился на севере Лондона, на бывшем вокзале Сент-Панкрас, полковник Мейзерс решил побеспокоить Юэна и Кейтлин и открыл дверь купе. Глаза девушки блеснули в темноте на манер кошачьих, и у полковника волосы встали дыбом, но длилось это всего какие-то доли секунды. Кейтлин моргнула, зевнула, гибко потянулась и снова посмотрела на военного. На этот раз, в свете, падавшем из коридора, ее глаза показались ему совершенно обычными.

– Приехали? – спросила девушка сонным голосом.

– Да.

Она встала с сиденья и потрясла Юэна за плечо.

– Я не сплю, – сказал тот и сел, протирая глаза.

– Пора, – заявил полковник. – На случай, если больше не свидимся, желаю вам обоим удачи!

– Спасибо. И вам того же, – ответил Юэн.

Кейтлин просто вежливо кивнула, и Мейзерс скрылся за дверью.

Из темного вагона они вышли под крышу здания, подобных которым Юэн не видел никогда. Вокзал пережил войну практически без разрушений, хотя многие соседние дома сгорели дотла: видимо, какая-то счастливая судьба хранила его.

Юэн и Кейтлин стояли под огромным сводом из металлических перекладин, уходящих далеко ввысь. Почтальон никогда еще не был в таком большом помещении. Он не мог даже разглядеть потолок: мешали клубы дыма из паровозной трубы. Юэн не знал, что стекла на крыше почти не осталось; дырки были залатаны кусками пластмассы, досками и всем, что под руку подвернулось. Но сам факт того, что крыша устояла, поражал воображение.

На станции был только один железнодорожный путь, на котором и стоял их поезд. Остальное пространство было заполнено грузовыми контейнерами, превращенными в офисы и служебные помещения. Между ними висели довольно ненадежного вида шаткие мостки, сделанные явно наспех и небрежной рукой.

В помещении не хватало света. Кое-где горели костры в бочках, коптили лампы, мелькали даже редкие электрические лампочки, но в целом станция была погружена во мрак.

Вокруг с озабоченным видом ходили люди, одни – в серой военной форме, другие – в старой заплатанной гражданской одежде и с красными лентами на рукавах. По их затравленному виду и покорному выражению лиц Юэн догадался, что это рабы.

Вслед за Кейтлин он пошел по проходам между ржавыми контейнерами прямо в небольшой кабинет, где девушку попросили предъявить документы и поручиться за благонадежность своего спутника, пока тот не найдет работы. До него вдруг дошло, что цель его долгого и трудного путешествия достигнута… Но теперь, дойдя до Лондона, он окончательно растерялся.

По количеству людей, снующих вокруг, сразу становилось понятно, что лондонские туннели спасли гораздо больше жизней, чем туннели в Глазго, и что даже в разрушенной столице нашлось достаточно ресурсов, чтобы за короткое время отстроить подобие цивилизации.

– Не пялься по сторонам, – тихо сказала Кейтлин за его спиной. – Тут повсюду бандиты, открыта охота на новичков. Не стоит привлекать к себе внимания.

– Я и не думал, что тут такие просторы…

– Это вокзал, армейский перевалочный пункт. А под землей люди живут в таких же станциях, как и в твоем Глазго.

– Зато тут больше людей. Ну и куда нам идти?

– Под землю, и как можно быстрее. Я хочу отвести тебя в безопасное место.

– Кейтлин, мне надо отыскать своих.

– Ну, отыщешь ты их, и дальше что? Как вы отсюда выберетесь? Как ты собираешься их спасать?

Юэн остолбенел: он действительно не загадывал так далеко. Так торопился найти семью, что не продумал последовательность дальнейших действий.

– Не знаю. Я как-то не думал…

– Зато я подумала, в поезде, – сказала девушка. – Я почему-то так и знала, что у тебя голова другим занята. У меня есть план на тот случай, если тебе удастся их найти, но тут нужна подготовка. Для начала встретимся в туннелях с моими друзьями. Я устрою так, что нас доставят до Оквуда по линии Пикадилли.

Юэн кивнул, не вполне представляя себе масштабы лондонской Подземки.

– Это в одиннадцати станциях к северу отсюда, зато там можно будет спокойно выйти на поверхность, если только доберемся.

Девушка провела Юэна через широкий вестибюль с низким потолком и вниз, по небольшой лестнице. Под землей пространство было поделено занавесками, за которыми спали люди. Пахло грязью, потом и страхом, и Юэна замутило. Из каждого угла веяло давящей безнадегой. Удивительно было, как вообще люди мирились с таким существованием.

Ощущение простора, охватившее мужчину на вокзале, под землей бесследно улетучилось. До войны здесь работала отлаженная система вентиляции, теперь же воздух двигался только за счет естественной конвекции: теплый воздух от туннелей и людского дыхания поднимался, а холодный, с поверхности, опускался.

Откуда-то снизу тянуло запахом кухни – огня, дыма и вареной еды. Смешиваясь с кислым запахом пота, он превращался в мерзкую вонь, от которой не было спасения нигде.

Кейтлин легонько толкнула Юэна в сторону, к занавескам, чтобы освободить проход группе солдат в серых мундирах. Солдаты были хорошо вооружены и не обращали внимания на окружающих, если те по глупости не загораживали им путь. Когда они исчезли за поворотом, Кейтлин повела Юэна дальше по плохо освещенным, закопченным коридорам и туннелям, мимо бывших служебных помещений и кладовых.

Навстречу им раб толкал тележку, на которой лежало тело другого раба. Сзади шел вооруженный конвоир. Кейтлин прижалась к стене, у самого выключателя, пропуская их. Юэн встал рядом, с любопытством наблюдая за рабом и конвоиром.

– Баба сдохла, – поделился с ними новостью конвоир, рассудив по их одежде, что перед ним не солдаты и не рабы, а гости столицы или свободные граждане.

Когда тележка поравнялась с ними, Юэн издал шипящий, клокочущий звук, как будто предсмертный хрип, застрявший в горле. Он шагнул вперед и вцепился в тележку дрожащими руками.

– Ты чего, дохлых шлюх не видел? Отойди с дороги, – сказал конвоир.

– Джулия! – страшно прохрипел Юэн и взялся ладонями за лицо мертвой женщины.

Кейтлин почувствовала, как складываются детали китайской головоломки. Она посмотрела на солдата, и время словно затормозилось, и каждое движение было отмечено ударом ее сердца.

– А ну пошел на хер с дороги! – прикрикнул конвоир. – Мне насрать, что она умела трахаться: теперь она сдохла.

Он начал обходить тележку; в это время раб в ужасе посмотрел на Кейтлин и дал деру. Солдат оттолкнул Юэна к стене.

– Ты чего творишь, а? Из-за тебя раб убежал! Ну и кто теперь будет толкать эту падаль?

– Это моя жена, – произнес Юэн, глядя на мертвое тело пустыми глазами. – Моя Джулия.

Солдат посмотрел на труп, потом опять на Юэна – и засмеялся.

– Что, лучше шлюхи не нашел? А эта как же? – спросил он, ткнув пальцем в Кейтлин.

Юэн отпихнул солдата, и тот выхватил из кобуры пистолет. Ни секунды не раздумывая, он нажал на спусковой крючок и непременно убил бы почтальона, если бы Кейтлин не ударила его по руке рюкзаком. Пуля ушла в сторону, но грохот выстрела в тесном коридоре был оглушительно громок, и из туннелей с разных сторон послышались крики.

Что-то в Юэне сломалось. Позже он не мог вспомнить, как именно все случилось. Впрочем, от кого-то он слышал, что в каждом из нас живет тьма, жаждущая крови и разрушений, но, как правило, человек способен ее обуздать, и так, создавая равновесие тьмы и света, мы и проходим по кругу бытия.

Юэн моргнул, и когда глаза его открылись, в них не было ничего человеческого – лишь чистое безумие сияло холодным яростным блеском. Лицо мужчины напугало Кейтлин, но еще больше напугала скорость и безжалостность его движений.

Казалось, клинки с криком разрезали воздух, вылетая из ножен. Мгновенно оказавшись в его руках, они прочертили несколько каллиграфически тонких линий на теле солдата. Первый удар пришелся на руку, перерезал бицепс и раздробил локоть. Но солдат не успел прокричать от боли, потому что второе лезвие перечеркнуло ему горло. От силы удара конвоир отлетел назад и упал на спину, уже мертвым: от шока сердце остановилось. На лице его так и застыло брезгливое презрение.

Юэн повернулся к Кейтлин, и по его бешеным, пустым глазам она поняла, что мужчина не узнает ее. Смертоносные клинки зловеще блестели в его руках. Не теряя ни мгновения, Кейтлин щелкнула выключателем на стене, и свет в коридоре погас. Пользуясь выигранными секундами, она нырнула за ближайшую занавеску и чуть не упала на испуганную женщину, прижавшую к груди ребенка.

С той стороны раздался грохот тяжелых сапог, лязг оружия и крики: «Сюда! Он здесь!» Кейтлин нащупала холодную металлическую ручку фонаря и, собравшись с духом, шагнула в коридор. Юэн стоял к ней спиной, повернувшись в сторону приближающихся шагов. Она размахнулась и изо всех сил обрушила фонарь ему на затылок.

Фонарь издал глухой стук, и рука Кейтлин неприятно загудела. Силой удара Юэна развернуло, он удивленно выпучил на девушку глаза и свалился на пол без сознания.

Тяжело дыша, Кейтлин стояла в темноте, пока из-за угла не показались солдаты. Их подствольные фонари осветили кровавую сцену: рядом с трупом их сослуживца и бесчувственным телом нападавшего стояла девочка-подросток, каким-то чудом отбившаяся от верной смерти.

Один солдат включил свет в коридоре, другой проверил пульс у Юэна и убитого конвоира. На тело Джулии никто даже не глянул. Занавеска за спиной Кейтлин робко отдернулась, и на свет выглянула перепуганная мать с ребенком.

– Она спасла мне жизнь, – дрожащим голосом сказала женщина, указывая на Кейтлин.

* * *

Вскоре после солдат явился полковник Мейзерс. Бросив один лишь взгляд на дрожащую Кейтлин, он отвел ее в сторону. Девушка рассказала ему, что случилось.

– Его будут судить, – сказал полковник, сперва убедившись, что солдаты с Юэном обращаются по-человечески.

Это Кейтлин и сама понимала.

– Ты осознаешь, что твоего друга, несомненно, признают виновным и отправят на виселицу?

– Да, – ответила Кейтлин: она успела наглядеться на то, как вершит дела подземное правосудие.

– Я вряд ли смогу помочь, но попытаюсь. До утра его продержат в камере наверху. Как только вынесут приговор – вытащат на поверхность, там и вздернут. – Мейзерс пригнулся и пристально посмотрел Кейтлин в глаза. – В три часа ночи охранникам приносят напитки. Девушки, которые это делают, вне подозрений.

На короткое мгновение он задержал взгляд на Кейтлин, как будто помогая ей усвоить смысл этих слов, затем выпрямился и громко произнес:

– Спасибо за помощь, мисс. Эй, вы, там! Только не переусердствуйте, доставьте его целым и невредимым. Я хочу, чтобы завтра он хорошо понимал, что с ним происходит.

Полковник повел солдат из туннеля, грозно приказав собравшимся зевакам немедленно разойтись по своим углам.

Откуда-то возникли четыре раба с ведрами горячей воды и швабрами. Женщина, которая вышла поблагодарить Кейтлин, откашлялась, привлекая ее внимание.

– Девочка, у тебя все в порядке? – заботливо спросила она.

– Не совсем, – отозвалась Кейтлин.

Четыре раба развернули грязное одеяло и накрыли им тело убитого солдата.

– Ты его знала? – спросила женщина.

– Он мой друг, – рассеянно ответила Кейтлин, размышляя над словами полковника.

– То есть, он был твоим другом? – сочувственно поправила женщина.

– Пока еще им и остался, – удивленно сказала Кейтлин, и только тут поняла, что женщина имеет в виду конвоира. Та тоже поняла свою ошибку и вытаращила глаза.

– То есть, ты ударила моим фонарем своего друга?

– Именно так.

– Зачем же ты это сделала?

– Чтобы его не застрелили, – машинально ответила девушка, все еще пытаясь проникнуть в смысл сказанного полковником.

– А… – сказала женщина не без сарказма. – Отлично ты придумала, просто замечательно. И впрямь, теперь беднягу не застрелят. Его повесят.

– Может быть, – немного рассеянно откликнулась Кейтлин, голова которой сейчас была занята иным. Но от женщины оказалось не так-то легко отвязаться.

– Он, кажется, говорил, что знает покойницу?

– Она была матерью его детей.

Один из рабов оторвался от швабры, которой он вытирал кровь на полу.

– Гвен и Майкл! Я их знаю, – сказал он. – Жалко ребят: завтра станут круглыми сиротами.

Сокрушенно покачав головой, он заметил что-то на полу и нагнулся, чтобы подобрать это.

– Вы знаете, где они сейчас? – спросила Кейтлин, почувствовав внезапный прилив надежды.

– Ну конечно, знаю. Они в лагере у поверхности, в боковых комнатах, вместе со всеми.

Он выпрямился, озадаченно разглядывая что-то в своей руке.

– Там ведь ужасно… – сказала девушка. – Всегда холодно, сыро, радиация проникает…

– Не говорите, мисс! Чистый ад! Совсем не место для детей.

Раб замолчал и протянул амулет, который подарила Юэну Цура, – маленькое серебряное колесо.

– Это ваше, мисс? – с плохо скрываемым любопытством спросил он.

– Нет, это амулет моего друга.

– Очень интересно, мисс.

Он переглянулся с другими рабами. Те побросали работу и тоже уставились на Кейтлин.

– Что там? – спросила женщина за ее спиной.

– Посмотри, Элис, – сказал мужчина, и амулет ярко заиграл под светом лампы.

– Ого… У него знак… – пробормотала та.

– Который понятно что означает.

– Не всем понятно, – сказала Кейтлин. – По крайней мере, мне. Объясните, пожалуйста.

– Мы должны помочь ему, если сможем, – ответила Элис.

– Почему?

Кейтлин не понимала, зачем рабам помогать незнакомому человеку: их жизнь и без того была горька, а такое благородство принесет лишь новые огорчения.

– Потому что раньше, мисс, пока нас не угнали сюда, мы были цыганами, – объяснил мужчина, нашедший амулет. Он положил серебряное колесо на ладонь и любовно погладил большим пальцем. – Мы застряли здесь крепко, но его постараемся вытащить, раз такое дело.

– Что же это за амулет? – спросила Кейтлин и подошла поближе, чтобы как следует его рассмотреть.

– Он означает, что женщина по имени Цура, которая помогла очень многим из наших, просит помочь этому человеку и считать это личной услугой ей. Надо только придумать, как вытащить его из камеры.

Кейтлин поняла, что детали головоломки продолжают складываться. И, может быть, на дне шкатулки действительно скрывалась надежда.

* * *

Элис долго вела Кейтлин по лабиринтам подземных переходов, пока они не вынырнули на поверхность в задней части огромного купола Сент-Панкраса. Дети и другие рабы жили в тесных комнатах, как сельди в бочке. Угол для готовки и отхожая яма располагались рядом. Кейтлин не могла понять, откуда вонь сильнее: из ямы или от человеческих тел, копошащихся на металлических койках. В комнатах было тихо, и даже дети были так запуганы, что старались жить как можно беззвучнее.

Рабы сбивались в группы, стараясь быть поближе к знакомым, похищенным из тех же мест. Кейтлин заметила знакомые лица: некоторые попали сюда не без ее участия. Хотя ее роль, как правило, заключалась в заботе о самых маленьких, девушка отчаянно желала, чтобы сейчас ее никто не узнал. К счастью, мало кто обращал внимание на двух женщин, идущих меж рядов коек, и они спокойно добрались до грязной двери в дальней стене комнаты. Элис открыла ее без стука и пропустила Кейтлин вперед.

В этой комнате было чище, и коек тут было меньше, но от вида ее обитателей у девушки замерло сердце. Три десятка детей разных возрастов повернули головы в сторону двери; самому младшему было от силы года полтора, его держала на руках девочка постарше.

Элис позвала по именам детей Юэна, но Кейтлин уже увидела их, сидящими в обнимку на одной кровати. У Майкла слезы лились ручьем, а на лице его сестры была спокойная решимость.

– Кейтлин! – вдруг закричала Гвен, узнав темноволосую девушку. – А мы думали, ты погибла!

– А мама умерла, – важно произнес Майкл и вдруг разрыдался.

Гвен обняла его, но сама чуть не расплакалась от отчаяния.

– Со мной все в порядке, – прошептала Кейтлин. – Меня спас один курьер и привел меня в Лондон, за вами.

Дети посмотрели на нее.

– Мой папа тоже курьер, – сказал Майкл.

Кейтлин улыбнулась и кивнула, с трудом удерживая слезы при виде того, как встрепенулись дети.

– А он не попал в рабство, как мы? – с надеждой спросил Майкл.

– Нет, малыш.

– Где он? Я хочу его видеть!

– Он сейчас занят, Майкл. Я скоро с ним встречусь, но пока надо вывести вас отсюда и спрятать так, чтобы никто не нашел.

– А это возможно? – спросила Гвен. – Нам сказали, что, если попытаемся бежать, одного из нас повесят.

Майкл молча кивнул, и глаза его покруглели от страха.

– Они не вешают детей, – успокоила их Кейтлин.

Гвен и Майкл переглянулись и сказали хором:

– Еще как вешают!

Элис положила руку девушке на плечо:

– Видать, давненько ты тут не была. С тех пор все изменилось к худшему.

Кейтлин не верила своим ушам. Английская Республика всегда отличалась жестокостью, но многие считали, что только так можно изменить ужасные условия жизни, в которых оказалось человечество. Теперь же Кейтлин стало окончательно ясно, что условия изменились лишь для избранной горстки людей, за счет всех остальных.

– Плевать, это не имеет значения, – сказала она. – Вы оба скоро будете спасены. Хватайте вещи и дуйте с нами.

Прошло несколько мгновений, во время которых дети молча смотрели на девушку. Наконец они схватили свой скарб и вскочили с койки. Элис взяла Майкла за руку и повела к выходу из рабского общежития, а Кейтлин улучила минуту, чтобы порасспросить Гвен.

– Что случилось с вашей матерью?

Гвен проглотила комок в горле и ответила спокойно и ровно:

– Помнишь, ее ударили по голове? В общем, так и не зажило. Еды здесь мало, холодно, грязно… Мама заболела.

Кейтлин пожала девочке плечо.

– Больными тут никто не занимается, и ее просто бросили умирать. – Гвен замолчала, и в глазах ее мелькнул злой блеск. – Я их всех ненавижу!

– Я тоже, – ответила Кейтлин.

Они снова оказались под землей, и больше всего Кейтлин удивляло, что их до сих пор никто не остановил. Старая платформа была уставлена ящиками, на каждом из которых была табличка с названием станции. С каждой стороны платформы, у чернеющего зева туннеля, стояли часовые, но они были слишком заняты болтовней и издевательством над рабами и за туннелями почти не следили.