Текст книги "Американец. Неравный бой"

– Старший сержант Иванов! – растягивая слова, гневно зарычал Аверьянов. – Следите за речью! Здесь девушки, пусть они и наши боевые товарищи, но такое слышать им ни к чему.

– Товарищ старший лейтенант, поверьте, мы с Ольгой категорически поддерживаем мнение товарища Иванова! – положа руку на сердце, вступилась за Юру Марина Седова.

– Все поддерживают мнение товарища Иванова! – дружно загомонили энкавэдэшники.

– Кхем… Ну, знаете ли!.. – недовольно покачал головой старлей и, ища поддержки, обернулся ко мне: – А ты что думаешь, товарищ Пауэлл?

– Думаю. Исключительно нецензурно. – Окружающие бойцы засмеялись. Только рейнджеры недоуменно пожимают плечами. Многие из моих подчиненных хоть и изучают русский язык уже почти месяц, но до понимания тонкостей шуток на русском им еще далеко. – Товарищ Аверьянов, на минутку…

– Что такое, Майкл? – настороженно спрашивает коллега, когда мы отходим на десяток шагов от основной компании бойцов.

– Сейчас нас здесь покормят, выгуляют маленько, а потом снова в путь. И через четырнадцать-пятнадцать часов мы прибудем на место.

– И?

– Ты про Сирию слышал? Знаешь, почему мы туда не полетели?

– Знаю. Товарищ Карпов рассказал.

– А вдруг тот, кто разыграл сирийскую карту, решит сыграть и в Марокко? Это меня сильно тревожит. Надо быть готовыми ко всему. Вдруг нас в аэропорту будут встречать не те, кто надо…

– Предложения? – Деловой тон собеседника мне нравится.

– Распаковать в полете оружие и снаряжение. Перед посадкой полностью экипироваться и уже из самолета выходить, будучи готовыми сразу вступить в бой. – От такого предложения глаза старлея лезут на лоб. А я ведь просто сказал что думал.

– Ты хоть подумал, как на нас смотреть будут?

– Леша, я не в показуху играть собираюсь. Я реально опасаюсь. Может же что-то пойти не так? Марокко – французская колония. Там кроме французов и местные жители имеются. Вдруг англичане или немцы решат устроить аналогичное восстание марокканских националистов? Или найдут в верхах Сражающейся Франции людей, склонных перейти на сторону режима Виши? А мы такие красивые выгрузимся из самолетов, и нас, почти безоружных и не готовых драться, повяжут. Охрана мы или где? На нас и на послов ведь откровенно охотятся. И чует моя пятая точка – в Марокко охота не прекратится.

– Не поспоришь даже. Все верно. Ох, только послы смотреть на нас будут как на идиотов, если все будет тихо-мирно. И иностранные представители свое мнение о нас сформируют… – скорее по привычке сопротивляется Леха.

– И опять-таки – мы кто вообще? Бойцы спецподразделений вроде бы. Нам по профилю работы положено быть отмороженными на всю голову вояками. Не до политеса и кривляний. Есть задача – выполняем ее, и плевать, как все это смотрится со стороны. – Все, добил. В глазах собеседника вижу четкое понимание и принятие всего сказанного прежде.

– Лады. Главное, летчиков не переполошить… И да! Товарища подполковника надо оповестить. – Мысль дельная, а то я все решил втихую провернуть. Но Карпова реально лучше оповестить.

– Оповестим… А сейчас пойдем вон поедим. – Как раз к месту, где столпились бойцы наших взводов, подъехал автобус, из которого вытащили пару раскладных столов, ящики с посудой и несколько здоровых бидонов с горячей пищей. Живем, ребятки!..

Интермедия

Марокко. Аэропорт в тридцати километрах от Касабланки.

Взлетно-посадочная полоса

Генерал Шарль де Голль и десяток военных и гражданских представителей Сражающейся Франции уверенно шагали вперед, к замершему на взлетной полосе самолету русско-американской делегации. Никого из них уже не тревожили внимательные взгляды русских и американских солдат, прибывших на двух самолетах за десять минут до прилета делегатов. Когда эти бойцы высадились из самолетов прямо напротив центрального здания аэропорта, среди людей, окружавших генерала, прошел стремительный вихрь страха – поразительная слаженность действий гостей, их ладно подогнанная экипировка и серьезное вооружение откровенно пугали свиту генерала. Но сам де Голль откровенно был рад видеть ТАКИХ солдат.

В один момент высокий американский офицер со шрамированным лицом, пересекшись взглядом с Шарлем, ухмыльнулся уголками губ и что-то коротко скомандовал. Через считаные мгновения его подчиненные, а следом и русские солдаты, последовавшие аналогичному приказу своего командира, успокоились и выстроились повзводно чуть в стороне от того места, куда позже приземлился самолет с послами.

– Мой генерал, вам не кажется, что русские чего-то серьезно опасаются? Зачем им эти… страшные люди здесь? – Поль Рейно, следовавший по правую руку от де Голля, подался чуть вперед. Его не на шутку тревожили стоящие в стороне бойцы спецподразделений.

– Их опасения мне понятны. Они далеко от своих родных земель, и здесь, как и там, идет война. Русские, да и американцы, сделали все правильно. Эти солдаты очень нужны им и нам. И не только для охраны… Их должны видеть англичане и их пронырливые шпионы. Пусть жадные и лживые островные лорды знают, с кем мы будем дружить, – не оборачиваясь, ответил генерал.

– Да, этих парней лимонники точно не проглядят… – согласился Рейно и умолк. Ответные слова на слова о дружбе политик приберег на потом, ибо даже ему не были известны возможные пути развития грядущих переговоров.

Шедшие слева и справа на расстоянии в пару метров от группы встречающих руководителей солдаты Французского иностранного легиона и облаченные в богато расшитые халаты марокканские гумьеры выстроили коридор от трапа в сторону здания аэропорта. Максимальное почтение и торжественность, что могли себе позволить покинувшие свою Родину люди, продолжившие сражаться с врагом.

– Господин генерал! – Крепкое рукопожатие советского посла Александра Богомолова было знакомо де Голлю. В таком близком, и все же далеком, одна тысяча девятьсот тридцать девятом году, еще будучи полковником, Шарль имел возможность пообщаться с русским дипломатом. Он знал, что это за человек, и отлично понимал, почему прибыл именно ЭТОТ человек. С ним, несомненно, можно и нужно работать, вдумчиво и спокойно находя компромиссы в самых сложных вопросах.

– Mister De Gaulle. – Американский посол Джефферсон Кэффери пожимал руку генерала с некоторой неуверенностью и опаской, словно боялся показаться излишне грубым. Но и это было понятно: отношения между Францией и США были в замороженном состоянии – со времен Великой войны в дипломатические контакты двух государств все время вмешивалась Англия. Сейчас появилась прекрасная возможность изменить сложившееся положение в лучшую сторону… И де Голль не собирался упускать такой чудесной возможности.

Короткое приветствие – и все вместе, встречающие и прибывшие, идут к ожидающим их автомобилям. Следом за ними, в сопровождении французских офицеров, быстро идут рейнджеры и бойцы НКВД.

Де Голль, перед тем как сесть в машину, на секунду оборачивается и смотрит на этих солдат.

Тревожные мысли терзали генерала не первый день. Он чувствовал приближение новых бед, не таких, как этот позорный ультиматум Англии, а вполне осязаемых, очень близких и… смертельно опасных для многих людей. Но отнюдь не русские с американцами были источниками этих угроз. Наоборот, в этих людях генерал видел решение и, быть может, спасение от многих и многих бед. Они уже прибыли, они здесь, и Англия просто так не сможет больше диктовать своих условий. Нет и не будет желания у трусливой Владычицы Морей наживать себе могущественных врагов. Пытаться укусить слабого – это Англия может. Но Советы и Штаты воистину могущественны, и это неоспоримо. Однако даже при таких условиях островитяне могут пойти на решительные меры и ударить в самое сердце, быстро, смертельно и без негативных последствий для себя. Ударить по Шарлю де Голлю, по руководству Сражающейся Франции, по прибывшим послам, – и драгоценная, хрустальная возможность французов окрепнуть и встать на ноги, сбросив с плеч ненавистных врагов, рухнет и разобьется на тысячи осколков. Если это случится, то будущее Франции, за которую больше никто не сможет сражаться, будет предрешено.

А ведь кроме тайных врагов есть и явные. И Германия никоим образом не собирается отступать от своих целей. Верхушка рейха не меньше англичан мечтает стереть в порошок «мерзких бандитов» и занять их колонии…

– Мой генерал, с вами все в порядке? – Рейно заметил, как скривилось лицо де Голля.

– Все в порядке, мой друг. Все будет в порядке… Нам, главное, надо устоять…

– Я заколебался таскать этот проклятый бронежилет… Слышишь, Лайлз? – лениво, исключительно из вредности бубнит себе под нос рядовой Саммерс.

– Слышу, только меня это совершенно не колышет. Я лично счастлив, что есть такая полезная штука – бронежилет. Жить мне хочется подольше. Так что заткнись и не порть мне нервы. Лучше следи за сектором… – Капрал Лайлз отшил своего напарника влет.

– Как скажешь, босс…

Хха! Молодцы, ребята, хорошо службу несут, особенно Лайлз, только болтают много. Хотя все этой «болезнью» страдают – скучно ведь. Я себе занятия ищу – например, обхожу посты на территории посольства да слушаю, о чем судачат рейнджеры. Хотя обходы делать должен Кинг, моя забота – всем руководить. Но не могу! Скукота заедает быстро! Всего неделю тут живем, а уже устали сиднем сидеть на территории посольства. Дипломаты и их окружение под охраной десятка рейнджеров день через день мотаются в центр города, в резиденцию де Голля. Про окружение дипломатов я хотел бы сказать еще кое-что – они не те, за кого себя выдают. Они смотрят, двигаются и взаимодействуют как какие-то разведчики – ничто и никто не проходит мимо них без должного внимания. Есть еще некоторые сомнения, но думается мне, что никакие они не коллеги посла, а самые настоящие телохранители. Последняя линия защиты. Аналогичные парни стерегут Богомолова. Не думаю, что нам, рейнджерам и бойцам Аверьянова, не верят или сомневаются в нашей силе, нет. Скорее боятся, что в нужный момент мы не окажемся поблизости. Лично я – за такую двойную перестраховку и никакой обиды из-за этого не держу. Хотя заинтересованные в моей реакции взгляды Карпова уже ловил. Пусть думает что хочет, и тут я не против.

– Сэр!.. – козыряет мне Лайлз. Заметил, чертяка, молодец!

– Как дела, капрал?

– Прекрасно. Море, пляж, теплое солнце – есть ли место для наблюдения лучше? – улыбаясь, отвечает солдат.

Да, место тут шикарное. Два близко расположенных больших двухэтажных здания с полусотней комнат в каждом, обнесенных с трех сторон мощным каменным, а со стороны моря – ажурным железным забором, изначально должны были стать корпусами отеля для приезжих. До моря не больше полутора сотен метров, широкий песчаный пляж прямо перед корпусами отеля. Но война внесла свои коррективы – до нашего приезда тут никто не жил. Вообще. На открытых площадках, мощенных гладким камнем, перед железным забором нет столиков и больших зонтов летнего кафе, вокруг не бегают суетливые официанты, по пляжу не прогуливаются вальяжные отдыхающие, не снуют вездесущие арабские торгаши-приставалы – никого из этих людей здесь нет. Только изредка из-за забора появляются патрули солдат, медленно обходящих охраняемую территорию.

– Ладно, продолжайте нести службу, рейнджеры. – И иду дальше…

Ах, как здесь хорошо! На дворе конец осени, а погода – шикарная! Днем по-весеннему тепло, иногда даже жарко (это в ноябре-то месяце!), вечерами, однако, довольно прохладно – и без курток никто не ходит. Да и дожди идут с завидной частотой. Но, в общем, климат очень приятный. И место тут замечательное – Касабланка город старинный, наполненный арабским колоритом и удивительной романтикой. Узкие улочки, скользящие между нависающими бесконечными аркадами домами, украшенные глазурованной керамикой четырехгранные минареты, шумные восточные базары с их несметными, яркими богатствами – и все это на берегу океана. Но французы кое-что смогли привнести в этот чудный уголок мира. Грубого, разрушающего местные устои вторжения европейских идей здесь почему-то не наблюдалось – в центре города предостаточно домов в европейском стиле. Асфальтированные дороги пронизывают город во всех направлениях. Множество автомашин и людей европейской наружности. Но ни один из этих элементов никоим образом не затмевает красоты города.

Стоя у центральных ворот отеля, я смотрел на виднеющиеся в стороне дома. Мимо, по широкому бульвару, гибкой лентой пролегающему вдоль моря, мимо нас, мимо порта, лежащего севернее и уходящего в сторону столицы Марокко – Рабата, неспешно едут местные жители. На повозках, запряженных крепкими лошадьми, возвышаются горы всяческих вещей, и возниц мало интересуют иностранные солдаты, пялящиеся на них из-за забора.

– В город бы сходить, посмотреть, какая там жизнь… – устало вздохнул энкавэдэшник, стоящий на посту у ворот. Рядом с ним стоит Юра, его глаза внимательно следят за проезжающими мимо повозками. – А то сидим тут без дела, пухнем от скуки, а вокруг – мирная жизнь проходит!..

– Лопатин, рот прикрой и выполняй поставленную задачу, – грозно рявкнул Иванов, когда последняя повозка скрылась из поля зрения. – Мирная жизнь, говоришь? Тут тоже война идет. Война незримая, скрытая от глаз несведущего. Шпионы и разведчики наших врагов и врагов Франции здесь повсюду. Выйдешь отсюда погулять в город – и тебя повяжут.

– Товарищ старший сержант, так чего с меня взять-то? Да и в руки так легко я никому не дамся!.. – насупился боец Лопатин.

– Ты знаешь расположение всех постов охраны посольств, сколько солдат вообще охраняют территорию, какое у нас вооружение – да ты просто кладезь информации для врага!

– Да знаю я, товарищ старший сержант… Чай, не дурак, в войсках НКВД служу… Но больно уж грустно тут сидеть взаперти-то!.. Товарищ первый лейтенант! Здравия желаю! – козыряет рядовой, заприметив меня. И тут народ глазастый, углядели меня за кустами.

– Вольно. Как тут дела? Спокойно все?

– Так точно! Тихо-мирно все. Местные жители время от времени по дороге проезжают, пару раз французы на грузовиках куда-то мотались. Следов наблюдения за нами не обнаружено, – рапортует Юра, встав со своего места под небольшим навесом. Ни дождь, ни зной часовым не страшны.

– И скучно?

– И скучно. Ладно бы только здесь, на посту, скучно было, так нет же: сменяешься – и сидишь себе в комнате, дурью маешься… – Стоящий рядом Лопатин улыбается, слушая откровения Юры.

– Хм… ну лады, посмотрим с товарищем Аверьяновым, что можно придумать. Служите, бойцы…

Мысли-то у меня уже были, даже оформленные в виде письменного плана. Как только народ загрустил, стал поглядывать за забор в поисках развлечений – в моем мозгу появились кое-какие идеи. Во-первых, скучающий солдат – плохой солдат. Военная служба должна утруждать и выматывать бойца, вынуждая его радоваться любым мелочам, дающим ему определенную свободу и отдых, – прием пищи, сон, чтение книг. Да что угодно, главное – это не тяжелая служба. Во-вторых, скука же до добра не доводит. Боец начинает придумывать что-то, лезть куда не надо, рваться за приключениями и так далее в том же духе. Итог – проблемы у солдата и его командира. А может, и еще кого зацепит выходкой заскучавшего солдатика. Мало ли что он может надумать!

Вот и пришлось на скорую руку искать выход из этой проблемы. Первое, что пришло на ум, – тренировки. Неделю сидим, охраняем территорию да послов, никуда не лезем, а вместе с тем и форму физическую теряем, да и концентрацию тоже. Значит, надо отдыхающие смены запрягать на всю катушку! Пусть бегают, прыгают, отжимаются, приемы рукопашного боя оттачивают до посинения. Или вот языки пущай изучают. Рейнджеры будут русский учить, а советские бойцы – английским займутся. И полезно, и время качественно убивается.

Вторым пунктом плана стала идея с изучением прилегающей к отелю-посольству местности. Мы имеем лишь поверхностное представление об окружающей местности, а это не есть гуд. Обложат нас враги, и как воевать будем, не зная, откуда ждать подлянки? Поэтому надо собрать небольшую группу из рейнджеров и энкавэдэшников, согласовать с нашим руководством и местными чинами выход в город, да и отправиться исследовать округу. А потом сменим состав групп – и опять выйдем на простор. Пущай все ребята посмотрят – где, что и как. Карту, может быть, составим – все польза. Не нам пригодится, так оставим тем парням, что прибудут на смену.

Третьим, и последним, пунктом была шальная идейка посмотреть на то, как и чем воюют с врагом французы. Все одно такая информация рано или поздно появится у послов и высшего руководства, сами же франки ею и поделятся. А как же иначе? Должны же союзники понимать возможности и потребности сотоварищей? Мы же считаемся опытными солдатами, следовательно, можем дать вполне объективную оценку вооружению, тактике и подготовке войск Сражающейся Франции.

Всеми этими мыслями я поделился на военном совете в посольстве. Я, Аверьянов и товарищ Карпов собрались в одной из пустующих комнат советского посольства. Стол и стулья тут были, так что расселись и приступили к обсуждению.

– Опять ты все руководство обскакал, Пауэлл!.. – прищурился Карпов, словно пытаясь заглянуть в глубины моих мыслей. Пока читал мою писанину – все хмыкал да на меня поглядывал. – Ну что сказать, идеи стоящие, но чтобы их в жизнь претворить, надо поддержкой послов заручаться и с французами договариваться.

– И на тренировки согласие требуется? – включаю дурачка.

– Да бегай вокруг посольства сколько хочешь! И с занятиями по изучению языков – все своими силами, никого, кроме посольских, оповещать не надо. Главное – никому особенно не мешать, тут народ занятой. – Аверьянов буркнул что-то вроде: «И мы тут не в игрушки играем», – но подполковник пропустил это мимо ушей. – Я про все остальное. По окрестностям да в город как намерен ходить?

– Группой по семь-девять человек. Один офицер – и по три-четыре солдата от моего взвода и взвода Аверьянова. Из оружия в группах будут только пистолеты. Офицеров на выбор немного – либо я, либо Алексей. – Леха кивает. – Кто будет свободен от дежурства, тот и поведет группу по округе.

– Я согласен с этим предложением. Но в группе понадобится переводчик со знанием английского. – Старший лейтенант подает дельную идею, и Карпов делает пометку в плане.

– Тогда уж треба иметь еще и знатока французского. Тут без этого не обойтись, – не отрываясь от записей, добавляет подполковник. – Ладно, с этим проблем, думаю, не будет. Товарищ Богомолов уже озвучивал похожую идею. Так что разберемся. А вот последний пункт… Ты что, вознамерился разведкой тут заняться? У потенциальных союзников секреты выведать решил?

– Товарищ подполковник! Да какие секреты? Что вы, я же из лучших побуждений!..

– Не кипятись, лейтенант. Спокойно. Просто ты и в этом кое-что предугадал. Генерал де Голль предложил нашим послам или их заместителям проехаться в сопровождении офицеров штаба СФ с инспекцией по войсковым частям, расположенным в округе Касабланки и Рабата. – Ах, хитрющий куратор! Ему уже сверху всю нужную информацию спустили, а он меня на предмет разведдеятельности расколоть вознамерился. – Предложение это с явным подтекстом: «Посмотрите, как у нас обстоят дела, и помогите чем можете». Понять это несложно, положение у французов очень непростое. Посему договориться мы сможем быстро. И поедете смотреть на войска генерала. Только учтите – доклады потом вам придется писать очень подробные…

За пару дней был решен вопрос с нашими «прогулками». Прислали двух офицеров для сопровождения – француза из Иностранного легиона и марокканца-гумьера. Француз – Дамиан Биссо, паренек лет двадцати, с удивительно серьезной и немногословной манерой речи и тяжелым взглядом. Открыто никто не спрашивал, но и без того было видно – парень успел пройти через огонь, воду и медные трубы. Его напарник – марокканец Ибрахим-Амин ибн Башир, улыбчивый мужик лет сорока в пыльной чалме, растрепанном потертом халате и видавших виды сандалиях. Облик этого воина заставлял думать, что он очень ленив и небрежен. Но это было очень обманчивое впечатление – двигался сей хитрован совершенно бесшумно, не совершая лишних шагов. Вроде и под ноги не смотрит, а ни разу не споткнулся. Мы по камням лазаем, ноги сбиваем, ругаемся, а он рядом скачет – раз-раз, и уже впереди всех. Ни на мгновение с лица его не сходит улыбка, а вот если присмотреться, то в глазах можно увидеть холодный, профессиональный расчет. Нарвешься на такого в бою – десять раз пожалеешь, что недооценил его.

И вот с таким занимательным сопровождением мы отправились изучать окрестности посольств. Прошлись по океанскому берегу в сторону порта. На подступах к основанию мола, прикрывающего порт, нас притормозили и попросили объяснить причину, по которой мы идем прямо на особо охраняемый объект. Двое бойцов не выглядели серьезной преградой на нашем пути. И даже пара замерших на молу часовых не помешала бы пройти нам к порту. Но вот два замаскированных пулеметных гнезда – один прямо в камнях у мола, второй метрах в пятидесяти от воды в еле заметном дзоте – представляли реальную угрозу для любого незваного гостя. Дамиан разобрался со своими соотечественниками, все им объяснил, и мы спокойненько утопали обратно. Потом, конечно, Карпов устроил всем нагоняй – французы позвонили в посольство и настучали на нас. Но это мелочи в сравнении с тем, что мы обнаружили в процессе обследования округи на третий день.

В городе нам повстречались очень интересные люди. Трое крепких парней европейской наружности сидели в кафе недалеко от порта и мирно потягивали кофеек. Мы же шли смотреть на старый форт Скала, построенный еще в восемнадцатом веке для защиты подходов к порту. И вот только мы появились в поле зрения этих «отдыхающих», как они незамедлительно оставили свой недопитый кофе и быстренько удалились по направлению к центру города. Лейтенанта Биссо такая резкая перемена поведения незнакомых людей насторожила. И он решил посмотреть, куда это направились беглецы. Ничего более разумного, кроме как последовать за французом, я с парнями не придумал, и количество преследователей резко возросло – с одного человека до одиннадцати. Пару кварталов мы не отставая топали за странными ребятами, не подававшими виду, что они нас заметили, но не сбавлявшими хода ни на секунду. В один прекрасный момент что-то пошло не так, и троица рванула врассыпную.

Погоня не принесла никаких результатов – неизвестные европейцы быстро затерялись в переулках. Но определенные выводы наша братия из происшествия сделала…

– Надо быть готовыми к возможному нападению, – сказал как отрезал Карпов. Его не меньше нашего взволновала эта непонятная ситуация с беглецами. – Не думаю, что это были обычные бандиты, пусть и европейской наружности. Какой преступник стал бы убегать при виде военного, а не жандарма?

– Быть может, это были дезертиры из рядов регулярных войск генерала де Голля? – предположил Леха, но за эту мысль он не очень цеплялся. Рядом забубнил на английском Сергей – он работал переводчиком для Кинга, Кейва и Пайса.

– Возможно, но маловероятно, это также дело жандармерии. Лейтенант Биссо или Ибрахим узнали кого-нибудь из этих людей?

– Нет. Никого из тех троих наши сопровождающие не узнали. Вдобавок в том же кафе, где сидела эта троица, пили кофе два французских офицера из числа только прибывших войск. Кто они и откуда прибыли – Биссо неизвестно.

– Спасибо, Пауэлл… – Задумчиво почесав подбородок, Карпов продолжил: – Значит, это не дезертиры. И испугались они не французских офицеров.

– Они испугались либо нас, либо рейнджеров, – включился в разговор Юра.

– Раз мы были для них угрозой, то и они могут быть угрозой для нас, – подтвердил Леха.

– Не нравится мне это! Кому мы могли здесь, в африканской стране, насолить за неполных две недели, товарищ подполковник?

– Англичанам, немцам, вишистам. Мы им сильно мешаем.

– Тогда они очень себя засветили. Мы ведь забеспокоимся, предпримем соответствующие меры. Да в конце концов – сообщим генералу де Голлю, и в городе станет тяжело любому шпиону! Французы не будут закрывать на это глаза.

– Алексей, как думаешь, французы готовились к нашему приезду? Делегация послов из СССР и США… Намечается серьезнейшая конференция… Масштабно, не правда ли? – В ответ на мой вопрос Леха утвердительно кивает. – Значит, в городе и без того затянуты все гайки. Де Голль сделает все, чтобы конференция не была сорвана. Но эти гаврики откуда-то все же вылезли и неожиданно для себя пересеклись с нами. Они не ждали нашего появления там. За нами и за посольствами, с высокой вероятностью, следят. И о наших выходах на прогулки по округе в последние два дня – тоже знают. Но при этом на свой страх и риск они все равно вышли в район порта и сели в кафе прямо напротив причалов. Почему?

Все задумались.

– Они кого-то ждали. – Куратор в очередной раз доказал свой высокий профессионализм.

– И этот кто-то должен был явиться из порта… Стоп, а что за офицеры в том кафе сидели? То, что это французы, – понятно. Но интересует иное – откуда они прибыли? – Похоже, Юра пришел к каким-то выводам.

– Хм, этого я не знаю… – Оп, а Карпов не всевидящий и всезнающий, как могло показаться раньше. – Пауэлл?

– На момент нашей встречи с неизвестной троицей в порту стояло два судна – пассажирский пароход и небольшой транспортник. Кто прибыл на пароходе – неизвестно, но вероятно, французские войска. А вот с транспортника краном сгружали какую-то технику.

– Trucks and light armored cars[67]67
  Грузовые и легкие бронированные автомобили (англ.).


[Закрыть]. – Значит, Кейв обратил внимание на процесс разгрузки. Молодец сержант! Переводить эти слова не пришлось – все сообразили, о чем идет речь.

– Вполне обычное пополнение… Ох, ладно, товарищи, заканчиваем с домыслами… Нам в этих вопросах разбираться – не с руки. Мы на территории чужого государства и лезть в дела местной контрразведки не будем. Предпримем шаги по усилению мер безопасности в посольствах, а все наши наработки по тем беглецам передадим генералу де Голлю…

Это решение не понравилось многим участникам совещания, в том числе и самому подполковнику Карпову. Но лезть в чужой монастырь со своим уставом очень некрасиво! Даже если добьемся положительных результатов, наше поведение будет выглядеть… неуважительно. Тут свои люди для решения таких задач есть, а какие-то приезжие охранники посольств (!) у этих людей хлеб отбирают. Нет, не надо нам такой славы… Мы негордые, потерпим.

В центр города и в район порта после случая с беглецами наши группы уже не ходили – не потому что испугались, а потому что нас попросили не тревожить злодеев, за которыми, если верить лейтенанту Биссо, местные контрики уже вовсю следят.

Посему наше исследование окрестностей ограничилось прогулками по прилегающей к посольствам территории. Скудно и опять-таки скучно, но зато все ямы, кусты, камни и прочие природные укрытия и пути подхода к посольствам, способные послужить врагам, были внимательно изучены, занесены на самодельную карту и взяты под особое наблюдение. Сами же посольства перешли на некое подобие осадного положения. Во всех комнатах, выходящих окнами на улицу, были навалены мешки с песком. На крышах обоих зданий выросли укрепленные теми же мешками позиции наблюдателей (а по сути, это были позиции для двух имеющихся у нас автоматических гранатометов Таубина, которые ждали своего часа в оружейных комнатах посольств). В просторных подвалах зданий оборудовали убежища с запасом провианта, медикаментов и боеприпасов. Кто знает, что тут может стрястись! Вдруг с моря корабли подойдут да начнут из пушек стрелять? Куда послов прятать?..

За все это «самодурство» и «маниакальный милитаризм» нам влетело и от Кэффери, и от Богомолова. Они очень и очень эмоционально восприняли наши нововведения. Им показалось, что французы могут просто не понять этих выходок и испугаться. Люди, от которых они ждали помощи, – строят укрепления! Любой союзник призадумается, если у него в тылу званые гости роют окопы и строят бункера. Неловко выглядит, согласитесь! Однако Карпов сумел убедить товарищей, что французы даже не узнают об укреплениях, – ведь снаружи посольства выглядят точно так же, как и до нашего заселения, исключением являются лишь выросшие на крышах позиции.

Вот так, в трудах и легком беспокойстве, шли дни нашего пребывания в Марокко. Послы мало-помалу договаривались с де Голлем (о чем можно договариваться несколько недель, мне неизвестно, но с каждым днем Кэффери и Богомолов выглядели все веселее и веселее), мы несли службу по охране посольств, французы все так же копошились в Касабланке, а враги и их прихвостни – затаились.

Ничего особенного не происходило вплоть до седьмого декабря. Этот день волею судеб стал одним из поворотных дней Второй мировой. Только мне тогда это было неизвестно…

Я, мой брат и друзья с раннего утра ждали плохих известий из США. Седьмое декабря – черный день календаря американского народа. День нападения на военно-морскую базу Перл-Харбор. Это однозначно не двадцать второе июня, несопоставимы жертвы и ужас. Но тьма войны – она что в Белоруссии, что на Гавайях, одинаковая.

– Чего ты такой хмурый, как туча прям! Что стряслось, друг? – Аверьянов, чутко следивший за моральным состоянием всех солдат охраны посольств, прочувствовал и мое состояние. За все те дни, что мы просидели здесь, в этих стенах, наши отношения с Аверьяновым стали по-настоящему дружескими.

– Ты ведь знаешь, откуда я пришел? – Вопрос ошеломил товарища старшего лейтенанта, и он почти минуту молчал, просто глядя мне в глаза.

– Знаю, – медленно, по буквам произнес Леха.

– Седьмого декабря одна тысяча девятьсот сорок первого года ранним утром силы морской авиации японского флота нанесли сокрушительный удар по военно-морской базе США – Перл-Харбор… – Друг вздрогнул. – Утоплены четыре линкора, десяток кораблей тяжело повреждены, на аэродромах базы уничтожены почти две сотни самолетов. На земле и воде погибли две с половиной тысячи американских военнослужащих…

И тишина. Я молчу, и Леха молчит. Прошло минуты две, прежде чем сидящий рядом товарищ смог вновь заговорить:

– Эмм… Этот ужас произошел у вас? Там?

– Да.

– Боишься, что подобное случится… – Короткий взгляд на часы, и секунда промедления. – Случилось здесь?

– Да.

– Майкл. Я, может, удивлю тебя, но… Тот самый Перл-Харбор по заказу американцев строили японцы. Это достоверная информация. Тебе известно, что мы и американцы активно торгуем с Японией? – Резкая перемена с угрюмо-подавленного состояния на бодрое меня удивила.

– Ну конечно… Кое-что мне об этом мире известно. Но все же я далек от точной информации о политических взаимоотношениях крупных держав.