Текст книги "Заблудшая душа. Демонолог"

Где-то на уровне груди, на четырех из полутора десятков панелей имелся большой иероглиф в квадратной рамке. Под ним шел ряд маленьких закорючек, обрамленных линиями, при внимательном осмотре оказавшихся прорезями в камне.

Да это же кнопки! Попытки потыкать пальцами в эти псевдокнопки результата не дали, впрочем, этому можно было скорее обрадоваться, чем огорчиться, потому что результат бывает разным.

Интуиция подсказывала, что я на верном пути, но явно что-то упускаю. И это следовало обдумать.

Присев рядом с Карном и заодно осмотрев раненого, я принялся напрягать мозг. Вот только о чем здесь думать – проходы явно открывались кодовой комбинацией, а кодов я не знаю. Тыкать наугад не хотелось, но, похоже, придется.

Уже вставая на ноги, я зацепился взглядом за яркую тряпку в груде снятых с Карна частей доспеха. Это была та злополучная накидка, из-за которой мы здесь оказались. Падая, кронаец намотал ее на руку и так, вместе с локтевым сегментом, я ее и снял. Мое внимание привлекли не яркие цвета, а то, что было изображено на накидке. Издали она напоминала шахматное поле с желтыми и синими клетками. И вот на этих клетках имелись уже знакомые мне иероглифы, а под ними три маленьких закорючки.

Надежда вызвала резкий всплеск адреналина, подбросившего меня на ноги словно катапультой.

На ближайшей панели со знаками был изображен иероглиф, напоминавший покореженную букву «з» с горизонтальной палочкой. Судорожный осмотр накидки привел к нахождению похожего знака. Три закорюки на желтом квадрате накидки соответствовали трем из восьми мелких знаков под иероглифом. Я тут же нажал на первый, затем на второй и… резко отдернул руку от третьего. Только в этот момент вспомнились слова профессора о цветовых обозначениях древней цивилизации.

Желтый – значит опасно. Увы, остановить разыгравшееся любопытство не получилось, и палец все же ткнул третью каменную кнопку. Хорошо, хоть сместился немного в сторону.

Панель провернулась вокруг своей оси, и из открывшегося проема с противным свистом вылетели уже знакомые мне иглы. От противоположной стены полетела каменная крошка.

Вот идиот, а ведь там мог быть газ или что похуже!

Любопытство забилось в дальний уголок сознания и сделало вид, что оно здесь ни при чем.

Фонарь на игольнике начал тускнеть, так что нужно поторапливаться. На следующей панели имелся иероглиф, аналог которого нашелся и на накидке, причем в синем квадрате. Три нажатия открыли проход, в котором имелась лестница вниз.

Нет уж, пока что мы отложим этот выход на крайний случай.

Аналога знака на третьей панели на накидке не было, и осознание этого факта обдало меня холодом. К счастью, иероглиф на последней, четвертой панели нашелся на клетчатой материи и тоже в синем квадрате. Открывшийся проход вел вверх. Так что проблема выбора отпадала сама собой.

Тащить на себе вторую броню я не собирался, поэтому оставил дорогущую серую «чешую» в пыточной комнате. Нательная рубаха Карна послужила сумкой для «саркофага», а не такой уж легкий коротышка был взвален на мои многострадальные плечи.

Вниз мы летели долго, так что меня ждал немаленький подъем.

Фонарик постепенно тускнел и окончательно погас, когда я прошел третьи двери. Так что дальше пришлось идти на ощупь. Пока необходимости выбирать между разными проходами не было, а выбранный мною путь вел вверх, что не могло не радовать.

Спину безбожно ломило, и Карн становился с каждым шагом все тяжелее, но я старался не останавливаться до последнего – просто боялся, что больше не встану. Для прохождения очередной двери тело Карна пришлось положить на пол, точнее, свалить его, как мешок с картошкой. Не знаю, что ощутил моряк, но от подобного обращения он пришел в себя.

– Где мы? – прохрипел кронаец, подслеповато щурясь на летевшие с огнива искры, с помощью которых я пытался рассмотреть знак на каменной перемычке поперек коридора.

– Даже не знаю, как тебе ответить без грязных слов, – сказал я, наконец-то рассмотрев иероглиф.

– Почему ты меня не бросил?

– Не задавай идиотских вопросов, – тихо ответил я. Его слова скользнули лишь по краю моего внимания, потому что мне никак не удавалось найти иероглиф на клетчатой накидке. Внутри все похолодело.

– Зачем ты меня тащишь?! – как заводной, повторил кронаец, и этот действительно тупой вопрос загнал меня в истерику.

– Да потому что так должен поступить любой нормальный человек!!! И тебе, придурок, этого не понять! Закрой пасть и молчи! Благодарности от тебя я не жду, поэтому просто заткнись!

В темноте повисла звенящая тишина, и совершенно неожиданно для меня в ней прозвучали слова, абсолютно немыслимые для самоуверенного Карна:

– Ван, извини. И не только за это. Я злился на тебя за Яну, которую любил, за Лована, которого уважал больше всех на свете, а ты пришел и вдруг встал между нами. Извини.

Кронаец замолчал и тяжело вздохнул. Мне стало стыдно, но извиняться я не собирался. Эта довольно дикая сцена вернула мне самообладание, и в голову пришла простая мысль – если знака нет на накидке, это еще не значит, что нужной комбинации не существует.

Буквально вскарабкавшись по стене, я ударил кинжалом по палочке огнива и понял, что действительно неправильно запомнил знак.

– Ван, в аптечке есть эликсир на спирте, можно сделать факел. – Карн говорил это осторожно, явно опасаясь вновь вывести меня из равновесия.

Я зло скрипнул зубами, но злясь не на него, а на себя. Хотя, с другой стороны, мне не было надобности нюхать колбочки с лекарствами. Интересно, зачем это делал Карн?

Намотанная на кончик извлеченного из наспинных ножен «младшего» тряпка была полита зеленоватой жидкостью из флакона, и импровизированный факел весело занялся красноватым огнем.

Знаки на накидке нашлись сразу, и мы продолжили путь. Теперь идти было легче, точнее, удобнее – Карн сидел у меня на закорках, одной рукой обхватив шею, а второй удерживая наш «факел», – но легче он от этого не стал.

Минут через десять мы добрались до первой развилки. Коридор выходил в небольшой тамбур, в котором имелись три панели с садистскими фресками. Я осмотрел центральную панель и, найдя на накидке нужный код, быстро набрал его. Проход не открылся, зато пол под ногами ощутимо вздрогнул.

Увы, усталость и неверный свет факела сыграли со мной злую шутку.

– Желтый, – озвучил мои мысли голос Карна над ухом.

За нашими спинами что-то громко треснуло. Я резко развернулся и увидел, что стены коридора начали сходиться целыми сегментами.

– Другой проход! – заорал в ухо кронаец, чем вывел меня из ступора.

Руки тряслись вместе с накидкой, но мне все же удалось рассмотреть нужную комбинацию и даже заметить, что она изображена на синем квадрате. Три кнопки на панели я нажал практически одновременно и тут же скакнул в открывшийся проход.

Прыжок получился неудачным – за проходом находилась лестница вверх. Благо на мне была «чешуя» и щиколотки не пострадали. Так же как и локти. А вот шишка на лбу получилось изрядная – умный Ван решил прицепить шлем к поясу.

Последний сегмент стен сошелся прямо перед лестницей, предварительно расколов повернутую панель и забросав нас каменной крошкой. На этом хорошие новости закончились. Карн вновь потерял сознание от болевого шока, а факел окончательно прогорел. Клинок вернулся в ножны: все равно я не смог бы использовать его, удерживая тело кронайца не плече.

Что я там успел возненавидеть? Горы? Так вот, к ним присоединяются все лестницы вселенной. Этот подъем во тьме по бесконечным ступеням еще долго будет преследовать меня по ночам. Я несколько раз падал, впадал в короткие припадки бессильной ярости, даже, кажется, плакал, хотя и не хочется этого признавать. В итоге я встретил финиш монотонного подъема, стукнувшись уже пострадавшим лбом в очередную перемычку. Шлем по-прежнему висел на поясе, потому что рассмотреть что-то в неверном свете искр, да еще и сквозь прорези шлема, было невозможно.

Все, заказываю себе шлем с откидывающимся забралом, и плевать на безопасность!

Если за панелью окажется еще одна лестница, я просто сдохну. Процесс открывания «двери» я проводил буквально с трепетом и облегченно выдохнул, увидев за провернувшейся панелью темное пространство с ровным полом!!!

Через очередной проход Карн был протащен волоком, а его носильщик моментально лег рядом.

Минут через десять я встал на колени с решительным намерением избавиться от «чешуи». Гори она синим пламенем! А ведь когда-то я считал ее очень легкой!

Процесс снятия брони замер на третьей защелке у шеи. Сначала я подумал, что маленькое пятно света – это засветка глаз, от искорок, которыми я освещал знаки на панели, но затем пятно вдруг вытянулось и стало понятно, что это луч фонаря.

– Эй! Сюда!!! – не задумываясь о последствиях, крикнул я и тут же вспомнил анекдот о медведе, который вышел на вопли заблудившегося в лесу человека.

«Чего кричишь?» – спросил медведь.

«Может, услышит кто-нибудь» – ответил человек.

«Ну, я услышал. Тебе что, легче стало?»

Количество черточек-лучей моментально увеличилось, и послышался топот десятка ног. Только теперь я понял, что нахожусь в тронном зале, – эхо моего крика еще гуляло в вышине пирамидального помещения.

Лучи наствольников больно ударили по отвыкшим от света глазам, а крик резанул уши.

– Ван, скотина ты такая, жив!!! – Профессор полез обниматься, но, увидев мое состояние, отпустил мою многострадальную тушку и начал копаться в своей сумке.

Жидкость из пузатого флакона, кстати, довольно вкусная – даже странно, – вернула меня в мир живых, и мне было абсолютно наплевать, из чего и как было сделано это чудесное средство.

«Ящеры» окружили меня, и хотя за жуткими лицевыми пластинами не было видно их эмоций, в том, что они рады, можно было не сомневаться – как минимум тому, что отпала необходимость обшаривать всю пирамиду в поисках провалившегося в тартарары командира.

Четверка кронайцев обступила Карна, моряки даже начали его тормошить.

– Проф, займись Карном, у него сильно пробиты ноги. Только быстро, нам пора убираться отсюда.

– А «саркофаг»?

– Посмотри в рубашке Карна.

Рука профессора дернулась к сброшенному на пол узлу, но он быстро опомнился и занялся раненым. Впрочем, все медицинские процедуры заняли меньше пяти минут – кронаец был разбужен местным аналогом нашатыря и напоен жидкостями из трех пузырьков.

И уже после этого ученый коршуном накинулся на мою поклажу, разрывая новую рубашку кронайца. Карну это наверняка не понравится.

– Это он! – воскликнул Урген.

– А то я не знаю. Потом налюбуешься, пора убираться отсюда на солнышко.

Я и сам не подозревал, как соскучился по дневному свету. Уж лучше жара, чем такая вот прохлада.

– А откуда вы взялись? – Урген наконец-то оторвал взгляд от «саркофага» и задал вполне закономерный вопрос.

Я уже хотел начать объяснения, но, посмотрев на стену, осекся. Наствольные фонари и «посох» профессора давали достаточно света, чтобы не оставить сомнений: проход исчез. Имелась кладка из огромных каменных блоков, и проход был явно за одним из них, но за каким именно, определить не удавалось. На камне не было никаких знаков – только однотонная серая поверхность.

Мысль тащить кронайца на себе, а не оставлять его на месте, чтобы вернуться потом, оказалась очень правильной. Теперь же нам был доступен только один путь в пыточную камеру – через ловушку, но повторять полет как-то не хотелось, как и посылать кого-то другого. Так что кронаец остался бы там, а я получил бы бунт абордажной команды.

Что бы там ни говорили циники, благородство всегда окупается – если не сразу, то в ближайшей перспективе.

– Все, уходим, – приказал я, нахлобучивая шлем на голову.

Эхо моего голоса еще не стихло, а команда пришла в движение – похоже, им тоже надоело пребывание в пирамиде. Грифон и Змей подхватили меня под руки. Два кронайца сделали то же самое с Карном. Шип пошел в авангарде, а оставшаяся парочка абордажников прикрывала артефакторов.

Обратный путь был веселее и намного быстрее.

Светлое пятно выхода наполнило душу радостью, но, увы, эта радость тут же пропала, как только мы разглядели, что творится снаружи.

– Что здесь происходит? – высказал мой вопрос Урген.

Сердце кольнуло жалостью и страхом. Все наши кони, как и прежде, были привязаны к невысоким столбцам, но теперь они лежали на каменной поверхности, не подавая признаков жизни.

Повинуясь знаку Шипа, «носильщики» тут же притормозили. Змей даже придержал рванувшегося вперед Ургена.

Шип в сопровождении двух кронайцев осторожно пошел вперед. Солнечные лучи упали на затянутые в «чешую» фигуры, и тут что-то звякнуло по черному шлему. Троица мгновенно развернулась.

Шип резко мотнул головой, и от лобной пластины забрала отскочила маленькая стрелка. Увы, один из кронайцев не сумел вовремя воспользоваться нужным навыком и получил стрелку в смотровую щель. Он тут же завалился на спину, и затянутое в серую броню тело задергалось в судорогах. Второй кронаец тут же вскинул арбалет и выстрелил.

К этому времени Шип уже опустошил свой игломет.

– Работаем, периметр, – тихо приказал я «ящерам» и, удобнее перехватив игломет, бросился наружу.

Убедившись, что по фронту угрозы нет, мы тут же развернулись на сто восемьдесят градусов.

Твою же морхскую мать! Ведь знал же, что этим тварям верить нельзя. На втором ярусе пирамиды, на трехметровых статуях висели наши проводники. Там было только четверо, но, осмотревшись, я увидел еще двоих со следами волчьих зубов на горле. Троица повисших на статуях была мертва, а вот мелкий гаденыш Хыраг еще дышал. Морх цеплялся слабеющими пальцами за голову изваяния «старшего» дари, но надолго это не затянется – выпущенные Шипом иглы наверняка задели что-то важное в его теле.

Поняв, что угрозы больше нет, я позволил себе вспомнить о неприятных вещах. Профессор уже снял с головы кронайца шлем и, посмотрев на меня, отрицательно покачал головой. Это мог быть только яд.

Блин, ведь подозревал же, что эти трубки не просто так!

Четверка кронайцев разбежалась к телам своих товарищей, которые оставались на охране лагеря. Моряков подвела самонадеянность – оставшись без начальства, они сняли шлемы. Похоже, морхи подобрались ко входу в пирамиду по второму ярусу и использовали свои трубки. Кронайцы погибли моментально. Затем морхов одолела жадность, и парочка людоедов полезла за арбалетами, – вот здесь их нашли волки. Пара трупов и царапины от когтей на стене под насестом морхов позволили мне дополнить картину прошедшей схватки.

Достать нелюдей волки не смогли и убрались подальше – тел Хана и Дымки поблизости не видно. После этого людоеды расстреляли привязанных коней, как в тире, и стали ждать нашего возвращения.

Эту неприятную, даже болезненную, мысль я отгонял сколько мог.

Черныш.

Вздохнув, я повернулся и быстро осмотрел тела лошадей. Среди гнедых тел вороного не наблюдалось, и это внушало слабую надежду.

– Черныш! – Кажется, мой голос даже дрогнул.

Прошла одна секунда, вторая – и вдруг вдали прозвучало тихое ржание.

Через пару минут раздался топот копыт, и из-за угла пирамиды появился Черныш в сопровождении волков. Вороной красавец подскакал ближе и ткнулся носом в забрало моего шлема. Я обнял его за шею.

– Черт, старик, как я рад тебя видеть.

Хан с виноватым видом сидел чуть в отдалении. Похоже, волк, поняв, что достать морхов не сможет, а вот заполучить ядовитый дротик в нос или глаз – вполне, убрался подальше. Но перед этим перегрыз привязь Черныша: об этом говорили следы зубов на кожаном ремешке поводьев. Увы, спасти еще пару лошадок волк не догадался.

– Хан, все в порядке, ты молодец, – поспешил я успокоить волчью совесть.

Пепельный хищник в ответ только небрежно фыркнул, но было видно, что мои слова ему понравились.

– Командир, у нас проблемы, – мрачно сказал Шип, подойдя ближе.

– А то я не знаю, – проворчал я в ответ. Но, как оказалось, все происшедшее было цветочками.

Ягодки проявили себя в дюжине дымных столбов на горизонте. Только сейчас я заметил, что возле угла пирамиды на втором ярусе был разожжен дымный костер, явно сигнального характера.

– Твою же мать! Змей, сними этого урода и уничтожь костер!

Бывший казак только подбегал к подножию пирамиды, а два кронайца уже выполнили приказ. Один встал у стены, опираясь в нее спиной и сложив руки у пояса, а второй с разбегу буквально пробежал по товарищу и в прыжке зацепился за кромку второго яруса. Моряки были ловкими, как обезьяны, и через секунду Хыраг шлепнулся на камни, я даже обеспокоился здоровьем этого урода. Он бы нужен мне живым. Как минимум на пару минут.

Пока кронаец, огибая статуи, бегал по второму ярусу пирамиды и пинками разбрасывал костер, мы занялись пленником.

Средство профессора подействовало и на людоеда. От резкого запаха морх задергался и чихнул. Без лишних затей я всадил ему кинжал в ногу и, глядя в глаза, спросил:

– Почему?

– Ты – борадрахва.

– Почему только сейчас? – вновь спросил я и с неприятным для самого себя удовольствием провернул кинжал в ране.

Морх завизжал и, поняв по моим глазам, что молчать нельзя, захлебываясь, заговорил:

– Раньше ты был рахва! Ты ходить дом… – Хыраг вновь не смог найти слов для обозначения демона. – Ты борадрахва.

– Зачем дымы?

– Большой морхррр идти. Большой морхррр уважать Хыраг.

Я резко выдернул кинжал из раны. Морх облегченно вздохнул и тут же захлебнулся хлынувшей в легкие кровью. Зная, что у морхов два сердца, я ударил еще раз. Смуглое тело задергалось в агонии.

– Тупая тварь, – процедил я сквозь зубы ругательство, хотя прекрасно понимал, кто из нас двоих больший дурак.

Если раньше наше время можно было оценивать по золотому в час, сейчас каждая секунда была на вес бриллиантового империала. Так что на рефлексию времени не осталось.

– Всем внимание! Быстро собираемся. Кронайцам оставить броню здесь, берем только один серый комплект. Готовьте из копий морхов носилки и берите Карна. С собой только мечи, арбалеты и запас болтов.

– Наши погибшие товарищи… – угрюмо заявил моряк, снимая шлем и демонстрируя шикарные седые бакенбарды.

– У нас нет времени…

Кронаец стал еще мрачнее:

– Их съедят.

– Хорошо, тогда занесите тела в пирамиду. Морхи туда не сунутся.

Это решение позволило моряку пойти на компромисс со своей совестью.

– Урген, Еж, броню долой. Проф, грузите в седельные сумки только добро Пожирателя и минимум медикаментов.

– Свитки, – заикнулся профессор. Все словно сговорились усложнять мне задачу.

– Ты их уже прочитал?

– Да, но…

– Вспомнишь, если нужно, возьми только то, что касается демонов. – Урген выглядел жалко. Казалось, он сейчас заплачет. Я подошел ближе и положил руку на пока еще бронированное плечо. – Проф, так нужно. Забрось все в пирамиду, обещаю, мы сюда еще вернемся.

– Я понимаю. – Ученый нашел в себе силы успокоиться и пошел собираться.

– Теперь «ящеры». Броню грузим на Черныша. Туда же все иглы. Из припасов только пеммикан и воду. Все остальное бросаем. Быстро!!!

Все сборы закончились буквально за пять минут, задержали только кронайцы с носилками – перенос тел товарищей внутрь пирамиды проходил слишком медленно, я их вполне понимал.

Трое кронайцев и Грифон взялись за носилки с Карном, Шип и Змей выдвинулись в авангард, а самая слабая часть отряда – я и Урген с учеником – ухватилась за седельные ремни плотно нагруженного Черныша. Мой скакун в этот раз не капризничал, явно прочувствовав общее настроение.

«Дорога в тысячу ли начинается с одного шага». Не помню, кто сказал, что как только подумаю о том, сколько нам предстоит пробежать на своих двоих, становится дурно.

Если верить карте Пожирателя, то до бухты Скарда оставалось почти двести километров. Верхом это заняло бы два дневных перехода, а если поднапрячь коней, то к вечеру следующего дня были бы у кораблей. Увы, все лошади, кроме Черныша, остались у пирамиды, да и неизвестно, успела ли «Веселая Устрица» добраться до нужной бухты.

Не особо тренированный турист с рюкзаком может пройти около тридцати километров в день, подготовленный боец вдвое больше. Сбросим десяток километров на никчемную подготовку некоторых членов отряда – и имеем сроки в четыре дневных перехода.

Что-то мне подсказывало, что через пару дней такой нагрузки под палящим солнцем мы будем счастливы встретиться с погоней морхов.

От пирамиды в нужную нам сторону шла узкая дорога, которая через пару часов закончилась маленькой площадкой перед «станцией». Быстро наполнив все имеющиеся емкости водой, мы выбежали на дикие просторы саванны, в которой, несмотря на ровный вид, хватало разных бугорков и канав. А вот чего там не было – так это ручьев, что внушало определенные опасения.

До заката мы бежали довольно резво, иногда по приказу Шипа переходя на шаг или вообще останавливаясь на привал. Конечно, бывшие «медведи» наверняка смогли бы лучше справиться с расчетом ритма марш-броска, но они были далеко.

Ближе к концу дня стало понятно, что идея с носилками была не очень разумной – несмотря на помощь «ящеров», кронайцы вымотались даже больше профессора. О себе я скромно умолчу, хотя на каждом привале буквально валился с ног.

Хорошую идею подал Змей, и утром мы прицепили переднюю часть носилок к Чернышу. Если нагрузка на лошадь и увеличилась, то ненамного, зато кронайцам стало значительно легче.

Второй день бега под палящим солнцем, с одной стороны, сделал нас всех еще несчастней, а с другой – мы даже как-то начали втягиваться. Черныш бежал мелкой рысью, почти не уставая, а по ночам на привалах он отъедался на местном разнотравье. Он хоть как-то утолял жажду сочной травой и листьями с деревьев, так что не приходилось отдавать ему львиную часть воды. В общем, мы шли довольно бодро, только постоянно увеличивающееся количество дымных костров на горизонте давило на психику. Единственное, что радовало, – отсутствие дымов впереди.

Вместе с дневным переходом закончились и наши запасы воды – последний бурдюк поделили, запивая порции сухого пеммикана. Вокруг расстилалась казавшаяся безбрежной дикая равнина, так что встретить колодец нам вряд ли суждено. Был шанс наткнуться на лужу с дождевой водой, да только непонятно, стоит ли пользоваться этой довольно сомнительной возможностью.

Ночью к нам в гости пожаловали местные гиены, но наткнулись на «радушный» прием озлобленных на весь мир бойцов. Пять туш то ли падальщиков, то ли хищников остались на съедение родственникам, а мы передвинулись немного дальше, причем «ящеры» не побрезговали и раскололи черепа дохлым тварям, доставая оттуда свои иглы.

Третий день побега мы встретили с радостью от того, что половина пути пройдена, и, надеждой на то, что вторая половина пройдет так же успешно. Увы, радовались мы напрасно – неприятности приходят именно в такие моменты.

Ближе к полудню впереди показалось знакомое по затерянному в джунглях городу строение. Конус высокого, издали похожего на иглу здания вонзался в голубое небо, маня нас, как маяк. Пришлось даже немного сойти с маршрута, потому что жажда уже начала одолевать даже самых выносливых.

Еще час усиленного бега – и мы оказались у подножия высокого, не меньше ста метров в высоту, конуса. Увы, колодца у здания не оказалось, мало того – непонятно было, как можно попасть внутрь. Казалось, сам конус не имеет внутренних полостей, а подняться на верхнюю площадку можно было только по пологой спирали пандуса. Время от времени спиральная тропинка расширялась в ровные площадки своеобразных балконов без перил, но и там не было видно никаких проходов внутрь.

Последний рывок выпил силы из всех, но, как ни странно, я остался на ногах, как и Шип. Моряки, за компанию с прирожденными всадниками Змеем и Грифоном, вымотались окончательно. Что уж там говорить об артефакторах.

Иглой башня выглядела только издалека, а вблизи она оказалась значительно массивнее – у основания около тридцати метров в диаметре.

– Шип, давай поднимемся наверх и осмотримся.

Тратить последние силы на подъем не хотелось, но чувство тревоги все больше охватывало меня, и его нужно было либо развеять, либо убедиться в том, что это не паранойя.

На верхнюю площадку, имевшую не меньше чем двадцать метров в диаметре, Шип буквально заволок меня, и некоторое время мы сидели, подперев друг друга спинами, пытаясь отдышаться. Круговой подъем оставил после себя дезориентацию и легкую тошноту, но я все же заставил себя подняться на ноги.

Стоило поднести к глазам подзорную трубу, как забылись и усталость и апатия.

Все, добегались.

Даже накатило какое-то облегчение – больше не будет изнурительного бега и страданий. Километрах в пяти от башни я заметил два отряда морхов, целеустремленно шедших по нашим следам.

И если идущий чуть впереди отряд мы могли бы перестрелять издалека, то справиться с парой сотен морхов, следующих позади авангарда, нам не суждено.

– Спускаемся, – тихо сказал я Шипу.

– Что там?

В ответ я молча протянул «ящеру» подзорную трубу.

Обсуждать здесь было нечего, поэтому мы молча спустились к остальным.

– Друзья, у нас есть два варианта, – мрачно обратился я к своим соратникам. По моему виду они сразу поняли, что все плохо, но мне не суждено было увидеть на их лицах ни растерянности, ни страха, только мрачную решимость. – Морхи будут здесь через полчаса. Если мы пойдем дальше, через пару часов они догонят нас и перебьют. Мы можем остаться здесь и продержаться дольше, но все равно это верная смерть. Мне нравится второй вариант, и все же решать будем вместе. Перед смертью все равны.

– Есть третий вариант, – с мрачной решительностью сказал Урген.

– Не понял?

– Ты забираешь вещи Пожирателя и садишься на Черныша.

– Нет, – задавив вдруг неимоверно возбудившуюся надежду, ответил я.

– Да, – возразил за Ургена Шип. – Мы отправились в этот поход, чтобы спасти людей в империи. Мне плевать на богатеев из Золотого Города и на простых людей в принципе тоже, но я не могу допустить, чтобы моя смерть была бессмысленной.

– Тогда лучше отправим Ургена: он знает о демонах больше всех нас, вместе взятых.

– То, что касается этого дела, знания у нас одинаковые, а воевать с демонами у тебя лучше получится, – грустно улыбнулся мой старый друг. – Ван, хватит юлить, ты мог ускакать на Черныше еще двое суток назад, и никто бы не упрекнул тебя даже мысленно.

Самым гнусным в этой ситуации было то, что в душе бушевали два чувства: желание жить и понимание того, что, если оставлю своих людей умирать, мне до конца жизни не удастся посмотреть в зеркало без омерзения. Но как бы то ни было, Урген был прав.

Меня еще терзали сомнения, а Шип с Грифоном уже разгружали Черныша. Урген лично проверил наличие в переметных сумах вещей Пожирателя и его заметок о демонах. Змей молча принес мою «чешую» и помог ее надеть.

– Все, – тихо сказал профессор, подойдя ко мне вплотную. – Не рви душу ни нам, ни себе. Просто уезжай.

И все же старый друг не удержался, чтобы не обнять меня на прощание. Бойцы смотрели угрюмо, а у Ежа дрожали губы.

Перехватив мой взгляд, Урген добавил:

– Даже не думай. Я готов отдать все на свете, чтобы спасти ученика, но он точно не замена тебе.

Я осмотрел всех доверившихся мне людей, стараясь запомнить их лица, и, скрипнув зубами, вскочил в седло.

– Хан, – позвал я волка, – уводи Дымку домой.

Волк посмотрел мне в глаза, резко развернулся и не спеша направился на северо-запад, а меня ждал путь немного в другую сторону.

Черныш сорвался с места как торпеда и поскакал по извилистым прогалинам между массивами высокой травы. Удары сердца гулко отдавались в ушах, а ветер не мог остудить жара на лице.

Что, Ваня, пытаешься чувством долга подавить совесть? Ну-ну.

Увлекшись душевными терзаниями, я тупо пропустил появление смуглых тел в зарослях высокой травы. И только когда тяжелое копье вскользь задело шлем, мне наконец-то удалось осмыслить происходящее.

То ли этот отряд морхов только сейчас столкнулся с нами на встречном движении, то ли они шли перед нами, дожидаясь подхода сородичей, но так уж случилось, что встреча с врагом произошла в самый неудачный для меня момент. Из травы справа по курсу нашего движения выскочила троица морхов.

Черныш с разбега ударил грудью рослого морха. «Старший» клинок выскользнул из ножен у седла и расколол череп прыгнувшего справа людоеда, как арбуз.

Мне уже казалось, что мы прорвалась, когда Черныш вдруг присел на задние ноги и жалобно заржал. Взгляд назад показал, что, пока я рубил противника справа, еще один морх успел допрыгнуть до коня и всадить костяной кинжал ему в круп.

«Старший» мелькнул в воздухе восьмеркой и одним ударом перерубил вцепившиеся в кинжал когтистые лапы, но, увы, это уже ничего не меняло.

Черныш начал заваливаться на бок, и мне пришлось оперативно выпрыгивать из седла. Уроки Курата не прошли даром, и я довольно успешно перевел падение в перекат.

Первым желанием было броситься назад, чтобы не дать добить коня, но через секунду пришло понимание того, что лучше увести морхов за собой, к тому же нужно было срочно разрывать дистанцию.

Чуть вильнув в сторону, я пробежал мимо рванувшего мне навстречу здоровенного морха. Его большое копье ткнулось мне в плечо, но бессильно скользнуло по чешуйкам брони, а вот мой «старший» клинок глубоко засел в его брюхе. Оставив слишком неудобный для пешего боя меч в ране – при этом изрядно проворачивая его, – я выхватил из-за спины «младшего». Единым движением клинок вылетел из ножен и тут же пропорол глубокую борозду на груди следующего морха.

Все, я вырвался из группы атакующих. Резкий разворот на месте, щиток на правом колене ударился о землю, а «младший» тут же втыкается в сухую почву рядом. Высвободившаяся рука хватает «пистоль».

После двух сухих щелчков пара почти добежавших до меня морхов завалилась на землю. Правда, удачно попал я только раз, пробив толстый череп людоеда. Второй получил иглу в горло. Впрочем, ему и этого хватило.

Двуствольный «коротыш» подарил мне пару секунд на то, чтобы перетащить шестиствольный игломет со спины на грудь. Приклад уперся в плечо, и без малейшей отдачи оружие начало свою работу.

Выстрел – голова ближайшего морха дергается, и двухметровый гигант валится как подкошенный, пропахав в сухом грунте саванны изрядную борозду.

Щелк-щелк – еще два морха умирают до того, как их тела достигают земли. Дистанция была плевой, поэтому все зависело от хладнокровия. Злость за проваленное дело и рану Черныша затопила мозг холодной яростью, так что проблем со стрельбой не было.

Три последних выстрела пришлось делать практически в упор. Опустевший шестиствольник упал на ремень, и я, ухватившись за рукоять меча, рванулся вперед с низкого старта. На ногах оставались еще два здоровенных морха, которые в честном бою могли тупо забить меня кулаками, несмотря на броню. Так что играть с ними честно никто не собирался.