Текст книги "Заблудшая душа. Демонолог"

– Они с перепугу вернули все на место.

– Точно, – снисходительно улыбнулся профессор, по-прежнему рассматривая кристалл. – Когда кто-то из этих криворуких исследователей вскрывал крышку, то отколол кусок, что я и заметил. Та-ак, а что тут у нас? А если так?

Под руками профессора что-то щелкнуло, и кристалл налился тусклым, чуть синеватым светом. В воздухе разлился едва слышимый гул.

– Что ты сделал?!

– Помнишь, как мы извлекли из стен трубки для иглометов? Там имелось два пусковых устройства – магическое и механическое. Так и здесь. К счастью, эти придурки ничего не повредили.

– И оно работает?

– А ты посмотри сам, – снисходительно сказал профессор и ткнул пальцем в участок пола, который очистил перед вскрытием крышки.

– Твою ж мать! – По моей спине пробежал холодок.

То, что поначалу показалось коррозией, оказалось «осьминогами». Как только заработал артефакт, вся эта масса пришла в движение. Да их же здесь тысячи!

Первый страх прошел, когда я понял, что точки движутся к низу сферы, где были сконцентрированные странные гроздья.

Повернув голову, я посмотрел на Шипа. Теперь буду не просто верить его интуиции, а воспринимать ее как руководство к действию.

Нам в очередной раз повезло – «осьминоги» явно не расценивали «фонарь» как охраняемый объект, поэтому напали только те, что оказались в непосредственной близости.

Что-то мне стало здесь неуютно.

– Проф, ты все?

– Д-да, – с натугой ответил Урген, выворачивая кристалл из креплений.

– Ты что творишь? – напрягся я, увидев сквозь пыльное стекло, как оттесненные к «гроздьям» «осьминоги» побежали по ажурным конструкциям в нашу сторону.

– Спокойно, – отмахнулся профессор. – Это самозаряжающийся артефакт. Сейчас я отделил его от усилителей. Так что «осьминоги» до нас не доберутся.

И действительно, не добежав где-то метров семьдесят, синие монстры остановились.

– Вот, – удовлетворенно сказал профессор. – Опытным путем мы получаем цифру семьдесят метров радиуса действия кристалла без усилителей. Теперь можно заглянуть в жилище Пожирателя Демонов. Ведь не придется тратить времени на разведку, так что управимся быстро.

Ну, лезть без разведки в похожее на растоптанную башню с квадратными «зубцами» здание я все же не стал.

«Ящеры», разбившись на двойки – я шел с Шипом, – проверили сравнительно небольшое трехэтажное здание и быстро обнаружили покои Крандола Пожирателя. Ничего похожего на библиотеку мы не нашли, зато имелось подобие сейфа из того же напоминавшего кость материала. Минут десять Урген ковырялся в этой «тумбочке», когда Змей не выдержал и пнул ее сапогом. Встречи со стенкой материал сейфа не перенес, и его поверхность покрылась трещинами.

Надувшийся Урген доломал этот странный предмет мебели и вытащил оттуда какие-то побрякушки, а также три тоненькие тетрадки, размером со школьные.

Да уж, негусто.

Профессор попытался тут же заняться чтением, но я решил заканчивать с вылазкой – солнце клонилось к закату, а у нас, на секундочку, еще армия хтаров над головой висит. Только сейчас пришло в голову, что понятия не имею о сроках ультиматума со стороны хтарского великого хана. В том, что Жох принес именно ультиматум, сомнений не было.

Мысленно обозвав себя идиотом, я ускорил нашу эвакуацию, и отряд бегом отправился обратно. Притом что многие казаки выглядели как вьючные лошади. Барсук все же не утерпел и самовольно организовал конфискацию казны древнего Пастуха. В принципе я не возражал.

Лагерь встретил нас в том же состоянии, в котором мы его покинули: война пока еще не началась, но могла начаться в любой момент. Так что первым моим вопросом к сидящему в обнимку с Яной Жоху было:

– Сколько времени нам дал великий хан?

– На рассвете вы должны оставить в лагере все оружие и броню, а сами выйти в поле и встать на колени. Иначе хан сровняет лагерь с землей и вырежет всех до единого.

– Вот это он раскатал губу. Ладно, будем думать. Так, Жох, что ты скажешь по поводу этого? – спросил я, доставая из мешка чалму и плащ Пастуха.

– О, Небесная чалма! – выдохнул хтар и потянулся дрожащими руками к чалме, имевшей так и не выцветший за века синий цвет.

– Так, спокойно, я сам знаю, что это чалма. – Пришлось убрать предмет подальше от разнервничавшегося хтара. – Вопрос был не об этом.

Превентивные меры оказались лишними – Яна уже положила ладошки на бронированные плечи любимого, да и он сам успокоился.

– Любой великий хан станет Пастухом, если наденет на себя Небесную чалму и Снежный плащ.

– А если мы оденем во все это, скажем, тебя?

– Не получится, хан Ур объявит меня святотатцем и прикажет убить, а реликвии заберет себе.

– А если он вдруг скончается?

Хтар на секунду застыл, а затем осторожно сказал:

– Я достаточно родовит, чтобы занять место великого хана, но одних реликвий будет мало, нужна еще серьезная поддержка, а у меня только два батыра, остальные простые воины.

– Ну, думаю, три десятка батыров мы тебе обеспечим.

– Нет, – тряхнув головой, Жох отогнал видение мечты. – Вам не убить хана. Охрана не пустит к нему ни шпионов, ни воинов.

– А вот это уже не твоя забота. Сейчас отправишь Уру гонца, пусть сообщит, что мы усиленно думаем о том, чтобы сдаться, потому что нам очень хочется жить. Мы же в действительности будем думать, как достать этого хана. Только ты должен понимать, что все это, – я тряхнул чалмой, – не просто так.

– Понимаю, любой приказ Черного Ящера отныне будет для меня законом.

Ух ты, а мальчик неглуп, быстро сложил два и два. Также сюрпризом стало то, что слава обо мне докатилась до степей. Честно говоря, не знаю – плюс это или минус.

– Так, занимайся своими делами. Нашего решения подождешь в шатре Яны.

Блин, да что же это творится?! Хтарка покраснела, как институтка, – это при ее-то опыте и навыках!

Молодые вышли, а я позвал Шипа и Охто. Отправляясь в вылазку, мне пришлось оставить старого хтара у шатра, чтобы послушать откровения влюбленных.

– Мелочи мне неинтересны. Было что-то важное? – спросил я у хмурого хтара. Старику, похоже, не нравилось подслушивать интимные разговоры.

– Молодой хан звать Яну в жены. Обещал отослать двух жен, с которыми уже жить сейчас. Яна говорить, что она нечиста для него. Глупости говорить.

– Сам знаю, что глупости. Он не пытался настроить ее против меня?

– Нет, хозяин. Хан понимать, что ты сильный.

– Ладно, можешь идти. Извини, что заставил тебя подслушивать, но это было важно.

В ответ старый хтар только поклонился и вышел из шатра, а мы с Шипом принялись разрабатывать операцию по ликвидации хана.

За планами нас застали сумерки, а общее обсуждение с «ящерами» и разработка схемы затянулась до полуночи. Дело было очень рискованным – против нас такие же «чешуйчатые» батыры и полное незнание обстановки. За нас – фактор неожиданности, иглометы и навыки подобных операций. Так что пятьдесят на пятьдесят. Ввиду этого Шип был категорически против моего участия. Да я и сам понимал, что на нашем пути риска будет еще много и подставляться в самом начале попросту глупо. Конечно, была надежда, что без меня операцию по уничтожению демона сможет потянуть Шип, да и то с большими сомнениями. Впрочем, эти сомнения не помешали мне запретить участие в ночной вылазке и бывшему убийце.

В лагерь хтаров готовились пойти две пары: Грифон – Змей и Сом – Барсук. Парни понимали, что это практически самоубийство, но и важность всей операции они тоже осознавали, поэтому согласились без возражений.

Для надежности я планировал привлечь обоих батыров Жоха в качестве проводников и «переговорщиков». В их надежности сомнений не было – еще в прошлом году, изучая традиции хтаров, я узнал, что они хранят верность не родине, а своему роду и хану, на дальних родственников им плевать с высокой горки.

Грифон предлагал привлечь к делу кронайцев, но затем сам согласился, что точечная операция хорошо подготовленными малыми силами имеет больше шансов на успех.

Отправив парней готовиться и спать, я пошел к Ургену, который, развесив по своему шатру светильники, занимался чтением текстов. Когда я вошел во временное жилище профессора, он читал один из древних «рулонов», ползая по нему, как по ковровой дорожке.

– Есть что-то интересное?

– О-о-о! Ты не представляешь! Мы сейчас находимся возле совершенно фантастического места. Это при рабских бунтах оно стало резиденцией Госпожи Грозы, а до этого здесь располагался лабораторный комплекс повелителей плоти. Они создавали здесь удивительных животных. А знаешь, кто такие «осьминоги»? – Ответа Урген не ждал, он не дал мне вставить ни звука. И вообще профессор выглядел как умалишенный. – Это специальные «кормильцы». Они перерабатывают любую органику и подпитывают зародыши в инкубаторе, а те в свою очередь…

– Проф.

– Они…

– Урген, мать твою!

– А? – немного пришел в себя ошалевший от свалившегося на него объема информации ученый.

– Что по дневникам Пожирателя?

– Дневники?

– Ты что, их не читал?!

– Да что там читать, – отмахнулся Урген. – Он оказался простым рабом-убийцей одного из Господ, а когда его хозяина достал соседний демон, Крандол стал вольным охотником. Знаешь, почему его назвали Пожирателем?

– Это не так уж важно, но ты все же скажи, – решил я не накалять обстановку. Впрочем, мне было действительно интересно.

– Когда демон чувствует, что смерть близка, он закрывается в капсуле-саркофаге. Да-да, такой же, что лежит в подвалах Золотого Города. Так вот, при капсулировании на поверхности «саркофага» образуется налет слизи. В свежем виде эта дрянь имеет такую энергетическую насыщенность, что может заживлять любые раны хоть физического, хоть магического свойства, а также серьезно продлевает жизнь. Кто-то из хтаров застал нашего Пожирателя за процессом употребления этой субстанции и дал ему такую кличку – Пожиратель.

– Проф, с тобой все в порядке? – спросил я, присаживаясь рядом на ковер и с беспокойством вглядываясь в красные глаза друга.

– Да, что-то я перевозбудился. Ван, они обладали таким могуществом – и во что превратились?! Неужели людям нельзя давать никаких знаний? Неужели мы можем только копаться в грязи и жрать червей, потому что едва сделаем шаг к настоящему могуществу – тут же превращаемся в зверей, даже хуже, в кровожадных монстров!

– Успокойся. Среди людей всегда было и будет значительно больше добряков, чем безумных маньяков. Другое дело, что эти самые маньяки по определению являются более активными в достижении своих целей, чем самый умный интеллигент или ученый. Конечно, еще имеется фактор толпы, в составе которой даже самый добрый человек может впасть в помешательство, к счастью, временного характера. То же самое случилось и с древней цивилизацией магов. Любознательные энтузиасты открывали все новые горизонты магии, а корыстные и продуманные управленцы создали рабовладельческое государство. А в это время в принципе неплохая и при этом подавляющая часть населения древней страны – наверняка хороших людей – молчала. Скорее всего, бездействовали они больше из лени и инертности мышления, нежели от безразличия.

Беда случилась, когда рабы научились думать и возмущаться. Вместо того чтобы пойти на компромисс, масса инертных людей под руководством продуманных негодяев родила демонов. Мне даже кажется, что это были не самые сильные маги, просто крепкие практики с небольшим изъяном в психике, впрочем, как у любого честолюбивого человека. Впоследствии этот изъян был усугублен чувством могущества от эманаций страха окружающих. Поверь, нечто подобное рано или поздно произойдет с любым человеческим сообществом, даже если в руках у честолюбивых экземпляров будут только заостренные колья. Так что, теперь мастеру, создавшему копье для защиты от зверя, – вешать на себя вину за смерть всех, кого воин заколол его творением? Может, туда же приписать мужа, убитого ревнивой женой с помощью очень полезной в хозяйстве сковородки?

Довольно объемная речь с философскими элементами и юмористическим финалом немного заворожила профессора, позволив ему прийти в себя. Так что можно было возобновить конструктивный разговор.

– У тебя есть хоть что-нибудь из хороших новостей?

– Конечно же есть, – вновь оживился профессор, но это было уже не лихорадочное возбуждение от передозировки информацией, а его обычная манера поведения. – Решение нашей проблемы в принципе имеется, но, честно говоря, не знаю, как мы этим сможем воспользоваться.

– А подробнее?

– Чтобы уничтожить «саркофаг», нам нужен «поводок». Этот артефакт разработал хозяин Пожирателя. Это такой пояс, который надевается на «саркофаг» с демоном. По сигналу специального артефакта «поводок» сначала пробуждает демона, а затем, оказавшись внутри его новой плоти, по еще одному сигналу убивает.

– Неплохо, – осторожно подметил я, чувствуя, что упускаю какой-то важный момент.

– Конечно, неплохо, но этот «поводок» еще нужно донести до артефакта, а в нашем случае это невозможно. Демон начал пробуждаться, и к его «саркофагу» не подойдет ни один смертный.

– Это все, что удалось узнать?

– Я понимаю, что ты хотел увидеть четкие инструкции по предельно простому уничтожению демонов, – немного обиделся профессор. – Но уверяю тебя, нам очень повезло, что Крандол был немного тщеславен. Найденные тетрадки – это лишь обращение к потомкам, так сказать, след в истории.

Профессор замолк в интригующей паузе, так что пришлось уточнять:

– И я должен этому радоваться?

– Должен, потому что у такого тщеславного человека, как Пожиратель, не может не быть личного дневника…

– Блин, проф, не морочь мне голову!

– В общем, нужно искать тело Крандола, – поскучнел Урген, видя мое нежелание играть в отгадки. – Там мы найдем дополнительную информацию и те самые артефакты-«поводки».

– И находятся они… – поторопил я профессора.

– И находятся они в замке Вихря. По крайней мере, так говорится в том самом растрескавшемся свитке хтарского летописца.

– Кстати, все хотел тебя спросить. Откуда ты знаешь хтарский?

– С чего ты взял, что я его знаю?

– Ты же прочитал хроники Пастуха, а писал их наверняка хтар!

– Все очень просто. У степняков нет своей письменности, и все шаманы используют древний язык, он же у них применялся для профессионального общения друг с другом. Так что все просто.

Закончив с важной информацией, разошедшийся профессор принялся засорять мне мозг деталями жизни одного из научных центров древних магов. Несмотря на то что я решил послушать его из вежливости, тема оказалась интересной. Что бы там о себе ни думали дари, они оказались всего лишь видоизмененными людьми. Маги создавали работников, пригодных для жизни в лесах. Не знаю, по какой причине они сделали их не вегетарианцами, а хищниками, но именно этот нюанс позволил впоследствии переделать часть дари в надсмотрщиков и охотников на взбунтовавшихся рабов. Они стали первыми помощниками господ-демонов. Вот, оказывается, откуда растут корни их тщеславия – раньше обычные люди трепетали перед ними, а сейчас считают сказочными персонажами.

Новейшая информация немного проясняла мотивы нашего врага, но в данный момент пользы от этого было чуть. Ночь перевалила за середину, а значит, пора готовиться к операции по устранению великого хана. После совещания с «ящерами» я собрался будить наших невольных союзников и направился к шатру Яны.

Подданные Жоха оказались неплохими воинами. Только половина из них спала, а остальные бдели, окружив шатер хтарки.

При моем появлении постовые разбудили обоих батыров хана.

– Чего великий хан хотеть? – коряво, но вполне понятно осведомился батыр в серой «чешуе».

– Великий хан «хотеть» видеть твоего хана, – непроизвольно начал я коверкать имперскую речь.

– Ждать, – коротко поклонился батыр и нырнул за полог шатра.

Через секунду он выскочил обратно и, бешено вращая глазами, заорал что-то на хтарском.

Я невольно сделал пару шагов назад. Из темноты тут же выскочил Карн в сопровождении трех кронайцев. Через несколько секунд появилась остальная абордажная команда. Все были в полной экипировке. Судя по всему, четверка кронайцев изначально следовала за мной незримой тенью.

– Не стрелять! – крикнул я кронайцам, увидев, как те направили арбалеты на ощетинившихся кинжалами хтаров. Другого оружия у степняков не было. – Охто, сюда. Быстро. Быстро!

Заспанный хтар появился только через пару минут.

– Переводи.

– Они говорят, что твоя женщина убить их хозяина.

– Жох мертв? – напрягся я. – Что с Яной?

– Ее нет.

– Скажи батыру, что я хочу видеть тело Жоха. – Батыры хоть и говорили на имперском, но в стрессовой ситуации все знания явно покинули их горячие головы.

В ответ на слова Охто батыр разразился громкой и явно бранной речью.

Не дождавшись перевода, я заявил:

– Мы можем пойти вместе посмотреть на Жоха, ему-то от этого точно хуже не будет. Или же мы расстреляем всех и все равно пойдем смотреть, но уже без них. Переводи.

Пока Охто доносил мои мысли до хтаров, я позвал целителя.

Как и ожидалось, степняки немного поостыли и под давлением неоспоримых доводов в виде кронайских арбалетов пропустили нас с целителем в шатер Яны.

Никаких следов борьбы внутри не наблюдалось, как и Яны. Жох лежал на походной постели без малейших признаков одежды, впрочем, как и следов насильственной смерти. Он даже был заботливо укрыт одеялом.

Целитель колобком подкатился к телу хтара. После недолгих манипуляций врач оглянулся.

– Он просто спит. Похоже, его кто-то кольнул иголкой, смазанной соком степного крутокорня. Это растение знает любой хтарский шаман.

– Твою ж мать! – Злость буквально душила меня. Утро уже близко, и все наши планы шли прахом. – Вы можете разбудить его?

– Легко.

– Делайте.

Через пару секунд Жох глубоко вздохнул и открыл глаза.

– Яна!

– Ее здесь нет, – уже спокойно сказал я и замолчал, понимая, что хтар и сам все расскажет.

– Она ушла убивать великого хана.

– Вот идиотка! – От досады я бессильно сжал кулаки.

Хтар залопотал по-своему, явно соглашаясь со мной.

– Ее нужно вытаскивать! – тут же вскочил хтар, забыв про наготу.

– А то я не знаю! Но сначала нужно включить мозги.

Оставив хтара облачаться в броню, я вышел под звездное небо.

Так, в принципе поступок Яны имел смысл – каждый хан берет с собой в поход по несколько женщин для вполне понятных надобностей. Так что любая хтарка легко пройдет через степной стан, тем более такая, как Яна. Блин, но это не значит, что нужно лезть в пекло без разрешения и, что самое главное, без плана и силовой поддержки.

Жох выскочил из шатра с серой «чешуей» на теле и желанием в глазах мчаться на выручку любимой. Я разделял его стремление, но понимал, что впопыхах можно нарубить дров, пустив насмарку все то, что мы уже сделали.

– Стой, – остановил я хтара. Юноша попытался вырваться, но тут же был обездвижен подтянувшимися «ящерами».

– Ее там убивают! – захрипел Жох. Я даже увидел в его глазах слезы.

– Сейчас ее либо уже убили, либо ждут восхода, чтобы повесить.

Дожидаясь прихода хтаров на степной границе, я узнал от Охто и пленников много интересного об обычаях степного народа. Нужная информация всплыла моментально, как только я допустил, что Яну могли схватить живой. Хтары вообще очень трепетно относятся к ночи. Конечно, они могли кого-то убить в ночном бою, а вот казнить ночью даже самого ненавистного врага не сможет ни один хтар. Ведь они абсолютно уверены, что высвобожденная таким образом душа будет искать своего обидчика. А блуждающих и злобных духов дети степей боялись больше смерти. Так что спешить нам некуда. А вот дождаться утра было просто необходимо. Уже готовый план по продвижению Жоха на должность Пастуха начал трансформироваться в моей голове, как только я вышел из шатра Яны.

Когда предрассветные сумерки принялись выдавливать прозрачный мрак ночи на запад, заставляя тускнеть звезды, из нашего лагеря выехал отряд из трех десятков батыров в серой «чешуе» и двух десятков обычных воинов-хтаров. Впереди на белом коне восседал Жох в синей чалме на голове и с белым плащом на плечах. Именно для того, чтобы встречные хтары смогли рассмотреть его лицо под Небесной чалмой, я и ждал рассвета.

Рядовые хтары в оцеплении степного лагеря, едва рассмотрев одежку Пастуха, падали ниц. Батыры и простые ханы склонялись в глубоком поклоне, но только после того, как узнавали Жоха. Подобное поведение могло говорить только о том, что великий хан Ур отправился в иной мир. В принципе я зря раздевал одного из кронайцев, беспокоясь о том, чтобы черная броня на батыре бедного хана не резала взгляда окружающих. Похожий на меня комплекцией кронаец расставался с броней, а главное – местом в отряде молча, но с хмурой миной на лице. А вот Шип добывал себе обновку с руганью. Зато теперь по бокам меня прикрывали Шип и Карн.

Степняки расположились с комфортом, заняв три холма и без малейшего порядка разбросав по степи свои похожие на вигвамы шатры. Какое-то охранение имелось только со стороны проклятого города и нашего лагеря. Так что если бы «ящеры» обошли степной стан по дуге, операция прошла бы успешно. Конечно, могли возникнуть проблемы с отходом, но это все равно не оправдывало риска для Яны.

В полосе заслона, которую заняли младшие ханы, Жоха знали хорошо. Так что процесс пропуска нашей кавалькады в глубь лагеря прошел спокойно. Мало того, многие из младших ханов последовали за ним, желая узнать, во что выльется появление претендента на должность Пастуха перед именитыми ханами.

А вот местные богатеи и олигархи пребывали в некотором шоке. До них уже дошла весть, что Ура зарезала женщина. Мало того, многие знали, что это была его несостоявшаяся невеста.

Мы успели – жутко возбужденные родственники Ура уже соорудили рядом с ханским шатром нечто похожее на высокую треногу. С помощью этой конструкции они и собирались повесить избитую девушку. Обнаженное тело хтарки лежало рядом. Царапины и синяки на смуглом теле вызвали у меня зубовный скрежет, а Жох громко зарычал.

Он быстро спешился и попытался пробиться к любимой, но был остановлен родственниками покойного хана, которые по неизвестным мне причинам решили наплевать на все регалии Пастуха. Кронайцы ждали только моего кивка.

Почти три десятка арбалетных болтов и стрел нашли свои цели. В следующую секунду кронайцы с видимым наслаждением покинули седла и в капусту изрубили оставшихся приближенных Ура.

Жох наконец-то смог обнять любимую. Более сообразительный Карн помог ему разрезать веревки, а кронайцы взяли так и не пригодившуюся палачам виселицу-треногу в круговую оборону. Шип толкнул меня в бок, намекая, что мы остались без прикрытия. Черныш оказался догадливее своего всадника и быстро вошел в охранный периметр без малейшего понукания. Оба батыра и простые воины Жоха подобрали брошенных лошадей и образовали второй пояс обороны. Постепенно ставка бывшего великого хана начала обрастать воинами Жоха и сочувствующих ему ханов.

За полчаса многотысячный стан степняков разделился на два лагеря. Так как сторонники потенциального Пастуха заняли ближнюю к городу часть степного стана, я забрал кронайцев и беспрепятственно отбыл в собственный лагерь, увозя с собой израненную Яну.

Как только мы оказались в безопасности, девушка была отослана к целителю, а в лагерь степняков отправились всадники, увозящие мешки с добытым в городе золотом. Что-то мне подсказывало, что в данном случае одна небольшая сумка с золотом заменит тысячу воинов поддержки.

Так оно и оказалось – уже к вечеру лагерь степняков отмечал появление в степи нового Пастуха. Конечно, они предварительно выбрали Жоха великим ханом, уравняв его с девятью главными предводителями степняков, проживавших дальше к северу. А после этого великий хан, теперь уже по праву, надел Небесную чалму и Снежный плащ Пастуха.

Советникам Лары объединение степи явно не понравится, но пока на троне Жох, агрессии хтаров можно не бояться. К тому же имелся еще один фактор влияния на высший свет степного государства.

– Ну и зачем ты туда полезла? – спросил я закутанную в покрывало Яну.

На виду девушка оставила лишь синюю припухлость на переносице. Она бы и это скрыла, но тогда пришлось бы придумывать неизвестную в этом мире паранджу. Помогать местным шовинистам в этом вандализме я не собирался – нечего скрывать от взглядов ценителей женскую красоту, даже такую, чуть помятую. Целитель срастил переломы и слишком глубокие раны, а вот сводить синяки отказался ввиду незначительности их влияния на функционирование организма. Яна ругалась и угрожала, так что добродушный толстяк вынужден был применить единственное доступное ему орудие убеждения – вызвал меня.

– Я задал тебе вопрос.

– Это было разумнее, чем отправлять туда «ящеров», – ворчливо ответила Яна.

– Ну да, а то, что ты не могла остаться рядом с любимым и не могла жить без него, не считается?

– Он рассказал тебе? – зло сверкнули глаза девушка.

Ну что ты будешь делать – то любит, то готова убить!

– Думаешь, ты общалась с потенциальным врагом без лишних ушей? Яна, я считал тебя умнее. Нет, я, конечно, знаю, что, когда женщину захлестывают эмоции, взывать к ее благоразумию бесполезно. Но ты же «камышовая кошка»! – Мне осталось лишь искренне развести руками в недоумении.

– Ван, я устала быть умной. Устала думать наперед. На моих руках кровь, а тело опозорено другими мужчинами. Мне нечего делать рядом с Пастухом, а без Жоха мне незачем жить. Отпусти.

– Куда, на тот свет? Банан! – не выдержал я и изобразил неприличный жест. Жест не входил ни в одну из местных систем знаков, но девушка все поняла. Мука в ее глазах сменилась злостью, а слезы высохли. – Девочка, никогда не решай за других. И не считай себя самой умной.

В этот момент, словно дождавшись своего часа, в шатер влетел свежеиспеченный Пастух.

– Яна!

– Уходи. – Девушка закрыла лицо ладонями.

– Да чтоб вас, идиоты! – ругнулся я, увидев, как поникли плечи Жоха и он развернулся к выходу. – Эй, Пастух, иди сюда.

Жох покорно подошел ближе. Он пока еще не осознал себя повелителем сотен тысяч воинов, но даже когда осознает, мое отношение к нему не поменяется.

– Яна, ты любишь этого идиота? – Так как девушка не собиралась отвечать на вопрос, я ответил сам, глядя Жоху в глаза. – Пару минут назад она мне сказала, что любит и жить без тебя не может. Теперь вопрос к тебе. Она убивала ударами в спину, травила людей ядом, ложилась по приказу под других мужчин. Она тебе омерзительна?

– Что вы, ваша милость, я обожаю Яну, и никакая грязь не сможет замарать ее образ в моих глазах.

– Хорошо сказал, молодец! Обещаешь никогда не вспоминать об ее прошлом?

Вместо ответа Жох уже становящимся привычным жестом откинул полы Снежного плаща, встал на колени и стащил с головы Небесную чалму. Вслед за этим он начал монотонно говорить на хтарском языке. Для меня это действо не имело смысла, а вот Яна точно знала, что происходит. Сначала она убрала ладошки от лица, а затем ее глаза широко распахнулись.

Похоже, здесь приносили какую-то жутко важную клятву.

Жох замолк, зато заговорила Яна. Она, больше не стесняясь синяков, встала на колени и тоже разразилась длинной речью на хтарском.

Так как влюбленные не видели никого, кроме друг друга, я тихо выбрался из шатра на свежий воздух.

Вход охраняли «ящеры» в шлемах. Причем один был чуть ближе ко входу, чем это было нужно. Своих бойцов я узнавал и в броне.

– Барсук, скажи Морофу, что мы сворачиваем лагерь.

– А на свадьбу не останемся?

– Валат, блин, тебе никто не говорил, что подслушивать вредно для здоровья?

– Буду знать, – пробурчал из-под шлема Барсук и быстро отправился передавать мой приказ воеводе.

На свадьбу мы все же попали. Утром, когда все шатры и палатки были уже собраны, от галдящей массы гуляющих хтаров отделилась группа всадников. Впереди ехала парочка в белоснежных одеяниях. У Жоха, точнее, Пастуха по имени Ж имелась только одна синяя деталь – чалма. Белоснежный плащ был наброшен на серебристую «чешую».

Кстати, почему у меня до сих пор нет такой фишки?

Яна также была одета в белоснежный костюм из воздушных шаровар и длинной рубахи с вырезами по бокам. И по шароварам, и по рубашке ветвилась серебристая вышивка. Волосы девушки были скрыты под белым платком. На таком фоне смуглое лицо Яны стало еще темнее, но ничуть не менее привлекательным – правду говорят, некрасивых невест не бывает.

Молодых сопровождали полсотни знатных степняков, среди которых только с десяток был в серой броне, остальные красовались в черных доспехах.

Что-то многовато здесь собралось ханов. Оказывается, ночью подошли еще шестьдесят тысяч хтаров и даже два великих хана. Вот было бы «весело», если бы мы не успели провернуть нашу аферу с вещичками Пастуха.

Ж – прости господи, ну и имечко – подъехал ближе и склонил голову.

– Я не забуду о том, что вы сделали, ваша милость, и клятв своих тоже не забуду.

– Если нарушишь клятву, данную мне, я обижусь и, возможно, даже накажу, а если не исполнишь того, что обещал Яне, – боюсь, что моего расстройства кое-кто просто не переживет.

Губы Пастуха чуть дернулись, но он сумел обуздать себя и еще раз склонил голову.

Теперь пришла пора прощаться с Яной. Вместе мы прошли через многое, и ни разу у меня не было повода плохо относиться или не верить этой девушке. Я всегда восхищался ее красотой и умом. И вот она уходит в прошлое. Возможно, мы еще встретимся, но шанс на это был исчезающе малым.

– Ну что, давай прощаться, красавица.

До этих слов девушка держалась, но, услышав мой голос, вдруг свела брови вместе, ее губы задрожали, а на веках набухли слезы.

– Ван, – Яна подвела свою кобылку вплотную к Чернышу и обняла меня. – Ван, как же так?

– Все хорошо. Я буду знать, что ты счастлива, и моя жизнь от этого будет чуточку лучше.

– Я вас бросаю в такой момент.

– Нет, ты получаешь заслуженную награду за все, что уже сделала. Все, хватит нежностей, если не хочешь, чтобы я расплакался. Иди вон с Карном попрощайся, а то он делает вид, что его все это не касается.

– Я никогда тебя не забуду.

– А тебя, даже если захочешь, не забудешь.

Девушка дурашливо ткнула меня кулаком в плечо. Под броней я ничего не почувствовал, но по руке прошелся холодок и засел тупой иглой где-то под сердцем.

Привык я к ней. Черт, что-то у меня глаза слезятся – от ветра, наверное.

Ткнув пятками в лошадиные бока, Яна подъехала к Карну. Я знал, что кронаец всегда любил ее, тихо и безответно, поэтому сейчас ему во сто крат хуже, чем мне. Крепыш снял шлем, за которым до этого прятал свои эмоции. Они что-то прошептали друг другу. Яна обняла кронайца, а он дернул поводья, и движение коня разорвало объятье девичьих рук. Урген прощался с Яной шумно и с десятикратным целованием, чем даже вызвал недовольную гримасу жениха.

И вот, под аккомпанемент стука лошадиных копыт, белоснежные фигурки растворились в зелени степи.