Текст книги "Избранное"

 
Покаяться?!
Ха-ха-ха-ха-а!!!
А лучшего ты придумать не мог?
Я поклоняться вовек не стану
Творцу твоему – злодею, тирану,
Знай, я нашёл божество другое, —
Вот друг мой верный – этот клинок!
 

(Размахивая сверкающей саблей, поспешно уходит.)

Адам

(порывается вслед ему, потом возвращается)

 
Клинок?!
В Книге судеб, на самой грозной странице,
Видел я, знак этот страшный таится…
 

Голос

 
Этот клинок, проклятый клинок
Весь мир потопит в чёрной крови.
Этот клинок – враг милосердья, любви!..
 

Адам

(воздев руки, падает на колени)

 
О Творец! Моего Кабиля останови!..
 

Занавес.

Явление пятое

Ночь. Вулканы беспрерывно извергают пламя. Занавес открывается под раскаты грома, при ярких вспышках молний. Заливая весь мир багровым светом, словно потоками крови, на землю впервые нисходит Азраил – вестник Смерти. Его глаза ужасают, облик его величественен.

Азраил

 
Я с нынешней ночи и навсегда
Землю-планету во власть возьму:
Кровь беспощадно начну проливать я,
Души людские начну забирать я, —
Так на коленях я клялся Творцу моему!
Дрожа-трепеща, летописцы неба,
Головы в страхе склонив свои,
Огнём написали на вещих страницах,
И в Книге судеб мой клич сохранится:
«Я – вечный враг Милосердия и любви!..»
 

(Со злой насмешкой повторяет.)

 
Огнём написали на вещих страницах:
«Я – вечный враг
Милосердия и любви!..»
 

(Сурово и горестно продолжает.)

 
Теперь человеческой крови ручьи
Моим питьём опьяняющим станут,
Тысячи тёмных, холодных могил
Приютом моим ужасающим станут,
Горы, хребты из людских черепов
Престолом моим устрашающим станут!
 

(Обращаясь к земле.)

 
Жгучих скорбей беспощадный огонь,
О грудь земли, опалит тебя!..
В сердце твоё чёрно-красная кровь
Впитается и обагрит тебя…
На белых от вешних цветов лугах,
На подобной раю груди твоей
Буду безжалостно резать, казнить
Изгнанников неба – твоих сыновей!..
 

(В тяжком, мучительном раздумье.)

 
Что за судьба?!
Почему так тоскует грудь?..
 

Могучий удар грома. Азраил, преклонив колени, воздевает руки к небу.

 
О Тенгри-владыка! Милостив будь!
Я верен останусь великой клятве,
Помню тобой предначертанный путь!..
 

(Быстро покидает сцену.)

Невдалеке слышно завывание тигров, львов, других диких зверей. Входит похожая на безумную Аклима.

Аклима

 
Разбудили меня голоса
В ночной немой тишине:
«Твой милый, любимый Кабиль
Умер!..» – шепнули мне.
 

(Глядя на горы.)

 
Ночные горы, скажите:
Не знаете, где он теперь?
Он жив? Где бродит в ночи
Одиноко, как дикий зверь?..
 

Молчание.

 
Почему неподвижно стоите вы?
Почему отвечать не хотите вы?..
 

Молчание.

 
Злые! Злые!..
 

(Озираясь вокруг.)

 
Где он? Где его отыскать смогу?
Темным-темно… Я в безлюдном краю…
Страшная ночь! Зачем так нежданно
Ты скрыла Кабиля – любовь мою?
Зачем ты от взоров моих так коварно
Его стережёшь – найти не даёшь?
Жадна ты, как самый жадный скупец,
Черна ты, как самая чёрная ложь!
Мой клад золотой, мой бесценный клад
Где прячешь, где бережёшь?..
 

(С мольбой взывает.)

 
О месяц! Владыка ночи, взойди!
Взойди, разорви этих туч края!
Открой мне путь! Взгляни с поднебесья:
Руки к тебе простираю, моля, —
Ответь, где любовь моя?..
 

Тишина.

 
Молчишь? Ты тоже молчишь?..
Какая зловещая тишь!..
 

Молчание.

 
Все молчат – и звёзды, и горы ночные…
Злые! Злые!..
Кто ведает? Ах, кто же ведает, где
Сейчас мой желанный, мой золотой?
Где бродит он этой страшной ночью,
Томимый холодом и темнотой?..
 

(Бросается вперёд. И вдруг отступает, охвачена безумьем.)

 
Что?.. Это он?.. Один, среди скал,
В горах уснул он… Вижу: вон там
Он спит… А вокруг – голодные тигры
Прячутся по густым кустам…
Завывают, близятся, окружают…
Окружают… Зубы вонзают!..
Ах!.. Набросились и терзают…
Терзают его, загрызают его!!!
 

Бездыханная Аклима падает на землю. Тишина. Таинственная музыка. Из-за гор с пением выходят ангелы. Продолжая петь, они медленно кружатся возле распростёртой на земле Аклимы.

Песня ангелов

 
Зачем на земле, о Тенгри-владыка,
Ты сделал любовь беспощадной такой?
Зачем источать кровавые слёзы
В мученьях заставил ты род людской?
Зачем любовь ты создал, Творец?
Зачем, раскаляя всё злей, горячей,
Огнём её сделал – и в жгучий огонь
Зачем повергать ты начал людей?
Зачем эту землю, просторную землю
Ты в райский сад превращать не стал?
Зачем эту землю, Творец всемогущий,
Милостью ты одарять не стал?
Очисти от мук эту землю, Аллах,
Спаси людей, от скорбей спаси,
Дай к счастью им отыскать пути,
В адских печах огни погаси!..
 

Тяжкий удар грома. Ангелы молятся, затем с пением удаляются.

 
Да, Тенгри-владыка, нам не дано
Проникнуть в святые тайны твои,
Не нам, ничтожным твоим рабам,
Постичь вековые тайны твои…
Лишь хором ночным над простором земным
Мы прославляем веленья твои,
И стягами славы, каган[6]6
  Каган (татар.) – один из синонимов божества, творца.


[Закрыть] великий,
Мы осеняем владенья твои!..
 

Недолгое молчание. Издалека доносится хор детей Адама.

Хор

 
Ночь темна, ночь страхов полна.
Как в могиле, мрачна тишина…
Нет ни звука… О как черна,
Как страшна темнота, страшна!..
 

(Хор приближается.)

 
В эту ночь, угрюмую ночь,
Где вокруг тишина и тьма,
Почему ты покинула нас,
Аклима? Ты где, Аклима?!
 

Дети Адама выходят на сцену. Впереди Абиль.

 
Ночь темна, ночь страхов полна,
Как в могиле, мрачна тишина…
Нет ни звука… О как черна,
Как страшна темнота, страшна!..
 

Абиль

(заметив распростёртую Аклиму)

 
Стойте!.. Кто там на земле
Лежит неподвижный, безгласный?..
 

Двое маленьких детей Адама испуганно восклицают.

Первый

 
Это тигр!
 

Второй

 
Это хищник опасный!..
 

Абиль

(приблизясь к лежащему телу)

 
Ах, Аклима!.. Аклима!..
 

Дети Адама окружают лежащую Аклиму.

Xава

(склонившись над ней)

 
Этой грудью – белым её молоком —
Я вспоила тебя, твоя старая мать,
А теперь на коленях молю: очнись!
Встань, очнись, дитя моё, хватит спать!..
Ах, открой глаза! Почему ты молчишь,
Ясный лик почему так поблёк, угас?
Отчего так крепко, будто навек,
Ты закрыла веки горячих глаз?
 

(Плачет навзрыд.)

 
О почему не желаешь ты слушать
Наши рыданья, моленья, крики?
Иль, бросив нас, ушла ты навеки
В свой край любимый – к Тенгри-владыке?..
 

Адам

(обращаясь к небесам)

 
Да есть ли предел?!
 

Пауза.

Внезапно он падает на колени перед толпой своих детей.

 
О мои злосчастные сыновья!
Дети мои!.. Это я, это я
Все муки и беды на землю принёс,
Это я – исток ваших слёз!
Я гнев заслужил всемогущих сил,
К вашему счастью пути закрыл…
Если осталась ещё хоть искра
Добра, состраданья в ваших сердцах, —
Простите!.. Иль старика-отца
Топчите без жалости, без конца,
Пока не затопчете в прах!..
 

(Рыдая, уходит со сцены.)

Среди детей Адама растёт волнение. Большинство спешит за отцом.

Дети Адама

 
Отец! Отец!..
 

Плачущие голоса.

Xава

(вставая)

 
Пусть не лежит в пыли…
Поднимите её с земли!
 

Дети Адама, подняв бездыханную Аклиму, медленно удаляются. Неподвижно стоит лишь Абиль.

Дети Адама

(хор)

 
О, не ввергай нас, Тенгри-владыка,
В новое горе, в новые муки,
Живём мы и так в нужде и печалях,
С мольбою к тебе простираем руки!
 

(Исчезают со сцены.)

Абиль, оставшись один, простирает руки к небу.

Абиль

 
Тебя умоляю, бог ночи и дня:
Направь милосердный взор на меня!
Смотри: с незапятнанной верной душой,
Гонимый судьбой, опять пред тобой
Склоняюсь с мольбой – и не в первый раз
Слёзы кровавые лью из глаз,
Чистый, безгрешный, я чёрную землю
Целую, взывая: помилуй нас!
 

(Склоняется, молится. Снова поднимает голову.)

 
Смотришь ли ты на меня с высоты?
Моленья смиренные выслушай ты:
Не мсти, мой Тенгри, прости Кабиля —
Месть не нужна твоей славе и силе!
Возьми, если нужно, возьми мою жизнь,
Возьми, мой Аллах, навсегда можешь взять, —
В адских печах мою душу мучай,
Не надо, не надо Кабиля терзать!
Не ставь меня, о Тенгри-владыка,
Преградой меж двух влюблённых сердец, —
Их юной любви, дороге их счастья
Не понуждай положить конец…
Возьми мою жизнь! Возьми с их дороги,
Возьми, унеси далеко от земли!
Рабу, что послушен любой твоей воле,
Дозволь пребывать в небесной дали,
Чтоб я вместе с ангелами молился,
Чтоб вечно мы славить тебя могли!..
 

В глубине сцены появляется Кабиль. Не замечая своего брата Абиля, он говорит, стоя в тени деревьев.

Кабиль

 
Один лишь приказ его, – и мгновенно
Адский прислужник, усердный злодей
Явился – и бросил огонь беспощадный
В чертог драгоценной любви моей.
Бросил огонь!.. О, сотни проклятий!
Всю мою жизнь погубили они,
Изверги, неба покорные слуги,
Мою Аклиму схватили они,
А чтобы отнять, украсть мою радость,
Сердце моё разрубили они!..
Отняли, украли её, швырнули
Тигру в объятья, в пасть…
А мне оставалось голодным волком
С бешеным воем, тоскливым, долгим,
Стоять в стороне, истекая кровью,
Да извергов подлых клясть…
Эй, бог тамугов[7]7
  Тамуг (араб.) – ад.


[Закрыть] – адских печей!
Клянусь я сияньем рассветных лучей,
Клянусь горящими в вечном аду
Несчастными душами грешных людей:
Пожар в чертогах любви моей
Я не водой погасить поспешу —
Кровью из горла родного брата
Этот огонь погашу!
 

(Подходит ближе. Заметив Абиля, снова осторожно отступает.)

 
Постой-ка… Кто там в темноте, один?..
Чу!.. Абиль… Бедняга, меня будто ждёт…
 

(Обнажает свою саблю.)

 
Жизни твоей последний миг настаёт!
В глубине сцены появляется Азраил.
Этим холодным клинком моим
Исполню свой приговор,
Рассечёт он проклятые кандалы —
Опутавший душу позор,
Разобьёт он кагана жестокий закон,
Что тяжелей всех гор!!!
 

(Клинком закалывает Абиля.)

Азраил протягивает в сторону Кабиля своё кровавое знамя, а затем исчезает. С неба на землю с тяжким грохотом начинают сыпаться камни. Охваченный смятением, Кабиль отступает. Шатаясь, бродит он по сцене, протянув руки, как слепой, тщетно ищущий дорогу. В наступившей тишине слышен протяжный хор тоскливых голосов.

Голоса

 
А-а-а-а-а-а-а-а-а-а!..
 

Кабиль

 
Что совершил я?
 

(Повторяет, как безумный.)

 
О, что совершил я, что?!
 

Тишина.

 
Всё пропало… В ночи потерял я пути…
Что случилось со мною, не знаю сам…
Кровь, зловещая кровь на моих руках,
А тянулись они к прекрасным мечтам.
Предо мною – бездна… Сзади – огонь…
Слева – горы… Справа – убитый Абиль…
Где же светлый путь? Где мои мечтанья?
Где хоть отблеск волшебного их сверканья?..
Всё погасло… Всё превратилось в пыль…
Всё в крови потонуло… Темным-темно…
Погибаю… Попал я в большую беду!..
 

(Протянув руки к телу убитого брата.)

 
Встань, Абиль! Поднимись, мне руку подай!
Я стою – твоего приговора жду.
Злое небо велело, чтоб ты, мой брат,
На пути моём встал… Я не мог стерпеть…
Чтоб отмстить небесам, я тебя убил!..
Мой Абиль!.. Простишь ли меня, ответь?!
 

Кабиль бросается на окровавленное тело своего брата. Снова слышна таинственная музыка. Сцена освещается, в облаках становятся видны летящие ангелы. Они несут Аклиму к небесам.

Песня ангелов

 
Не вставай, заря! Солнце, нам не свети!
Блеск лучей не кидай по горам, по земле!
Испугаешься ты, испугаешься ты —
Страшно стало, ах, страшно там, на земле!
На вершине горы – окровавленный труп,
Человеческий сын безгрешный убит.
С дня творения в первый раз человек,
Испустив в мученьях свой дух, лежит.
Не вставай, заря! Солнце, нам не свети!
Блеск лучей не кидай по горам, по земле!
Испугаешься ты, испугаешься ты —
Страшно стало, ах, страшно там, на земле…
Первый в мире меч обнажил Кабиль —
Всеблагого нарушил извечный приказ,
В первый раз растоптал он дружбу, родство
И цветок добра вырвал в первый раз.
Этот мир навсегда лишился лучей,
Навсегда воцарилась тьма и тоска…
Ах, глубокую рану каждой душе
Нанесла кровавая эта рука!..
Не вставай, заря! Солнце, нам не свети!
Блеск лучей не кидай по горам, по земле!
Испугаешься ты, испугаешься ты —
Страшно, страшно там, на земле!..
 

Из круга ангелов слышен голос Аклимы.

Аклима

 
Убери свои крылья, святой Микаил,
Чтоб ещё хоть разок я могла
Взор печальный бросить —
Прощальный взор
На землю, где я жила.
Там остался ангел любимый мой,
Свет очей моих, мой самый родной, —
Остался вдали, одиноко страдая,
Остался там, где цветёт, сияя,
Наш край, наш простор земной…
Убери свои крылья, святой Микаил,
Чтоб ещё хоть разок я могла
Бросить взор на желанного, на золотого,
Чьей милою я была…
 

Небесный посланец Микаил раздвигает свои крылья. Среди ангелов видна Аклима, волосы её развеваются, словно чёрные облака. Глядя на землю, она продолжает горестно говорить.

 
Кто ответит? Ах! Кто ответит,
Где мой милый, где мой золотой
Терпит гнёт этой ночи страшной —
Злую стужу и мрак густой?..
Ветер ночной! К моему Кабилю
Донесись, по кудрям погладь,
Передай: «Сиротой я осталась,
Буду милого вечно ждать!..»
 

Микаил

 
Что за слёзы, Тенгри-владыка,
Мне на руки упали – и жгут?
Так печальны её страданья,
Что моё замёрзшее сердце
Заставляют в груди отогреться,
Болью режут, вздохнуть не дают…
 

(Указывая Аклиме на землю.)

 
Приоткрой глаза, дочь земная,
Скорбь-тоску свою пересиль!
Вон планета, где ты обитала,
А вон там, смотри: твой Кабиль!
 

Аклима

(протянув руки)

 
Кабиль, мой Кабиль любимый!
Пробудись, вознесись ко мне!
Дай в последний раз поцелую,
Чтоб свою Аклиму дорогую
Вспоминал ты в слезах и в огне,
Вспоминал наяву и во сне…
 

Ангелы удаляются. Издалека доносится голос Аклимы.

 
Разлука!.. Увы, разлука!..
 

Песня ангелов

 
Не вставай, заря! Солнце, нам не свети!
Блеск лучей не кидай по горам, по земле!
Испугаешься ты, испугаешься ты —
Страшно, страшно там, на земле!..
 

Лежавший ничком Кабиль приподнимается, прислушивается.

Кабиль

 
Что за таинственной песни звучанья?
С какой из планет они донеслись?
Какие там духи поют? Чьи зовы
Летят, оглашая ночную высь?
 

(Встаёт.)

 
Всё громче звучат голоса надо мною,
«Ты стал безумцем, Кабиль!» – твердят…
Кто они, эй! Что им надо, проклятым,
Какую мне тайну открыть хотят?
 

(Устремляет взор к небу, внезапно отступает.)

 
Постой!.. Что там в облаках искрится,
Блестит всё таинственней, всё ясней?
Что в небе ночном так бурлит волшебно,
Играя волнами огней и теней?
 

(Узнав свою любимую.)

 
Что?.. Ах, я схожу с ума!
 

(Протянув руки к небу, бросается в сторону гор.)

 
Аклима! Аклима!..
 

Снова тяжко гремит гром. С неба снова начинают низвергаться камни. Из темноты с разных сторон тянутся к Кабилю обнажённые руки. Сверкают сабли. Грозный Джабраил – горделивый вестник небесного Закона – появляется и преграждает Кабилю дорогу.

Джабраил

(величественно)

 
Не простирай обагрённые руки
Туда, где сияет небесный свод,
Не простирай, – с твоих грязных ладоней
Капает кровь, ручьями течёт!
Проклятый гордец, за твоё преступленье
Владыка-Тенгри тебя повелел
Навеки бросить в адские печи,
И знай: то поистине страшный удел!
Нет избавленья: каждый твой путь
Огнём безжалостным преграждён,
Воинством грозным настигнут ты —
Азраилами окружён!..
 

Со всех сторон на сцену выходят скелеты.

Кабиль

(с безумным смехом)

 
Ха-ха-ха-ха-а!..
Ну и грозное войско!..
И впрямь азраилами я окружён!..
 

(Размахивая саблей, ходит по сцене, презрительно озирая врагов.)

 
Рабы злосчастные!.. Эх, бохадыры[8]8
  Бохадыр (татар.) – богатырь, силач.


[Закрыть]!..
На обещанья пустые польстясь,
Явились вы, чтоб связать мне руки,
Втоптать мою душу в грязь?
Аллаху – надменному, злому тирану —
Вся ваша мерзкая рать нанялась!..
Но я, хоть и в рабстве земном родился,
Рабом не остался небесных сил,
Знайте же: я не напрасно бился,
Пришла моя радость – я победил!
Смотрите все: по собственной воле
Клинок я в сердце своё вонзил!..
 

Небеса

(громко смеются)

 
Ха-ха-ха-ха-а!..
По собственной воле
Клинком он сердце своё пронзил!..
 

Под раскаты мощного насмешливого хохота занавес закрывается.

Явление шестое

Эпилог

Когда занавес открывается, возле недвижимо лежащего Кабиля стоит могучий Газазил – лучезарный вестник Идеи. Сначала он долго молчит, простирая руку над мёртвым телом Кабиля.

Газазил

 
Умер он… Умер… Но не заглохнут
Проклятья и гнев, и любовь его,
В песок не впитаются, не просохнут
Ни жгучие слёзы, ни кровь его.
Расскажут свободные ветры-скитальцы
Всем людям про муки его и мечты,
А там, где разбрызгалась кровь страдальца,
Ярко-багряные вспыхнут цветы.
 

(Обращаясь к мёртвому Кабилю.)

 
Спокоен будь! Над могилой твоею,
Что станет святыней всех гордых сердец,
Всё ярче зажжётся святая Идея —
Насилью и злу положить конец!
 

(Могучим, угрожающим голосом.)

 
Не кончится время борьбы кровавой,
Хоть будет бунтарь в земле погребён,
Огонь не погаснет мечты величавой,
В муках погиб, но не сдался он!
Всех смелых душой соберу я вместе,
Пойдём на небесных слуг-палачей,
А здесь, на земле, ради правой мести
Зажгу я громады адских печей!
День близок, – я стяг моей правды и силы
Взовью до небес, а мои храбрецы
Разрушат весь мир этот рабский, постылый —
Все троны, престолы, темницы, дворцы!
Придётся пред мощной моею славой
Всем духам и ангелам пасть с мольбой!
Пусть в небесах есть владыка кровавый,
Здесь, на земле, есть владыка другой!
 

(Быстрыми шагами покидает сцену.)

Занавес

Дочь зари

 
Пери[9]9
  Пери (татар.) – в смысле «красивая», «прекрасная».


[Закрыть] стройная дочь! Ты зачем на путях моих
Встала вдруг с огнекрасным букетом в руках молодых?
Мне цветы эти бросив, лишь раз улыбнувшись мне,
Ты куда исчезла – сокрылась в лучах золотых?
Я верхом одиноко вдоль тёмных лесов проезжал,
Конь бежал, я же в тайных мечтах витать продолжал.
Шелковистую гриву блестевшего потом коня
Я играючи то заплетал, то опять расплетал.
Пери нежная дочь! Ты зачем на путях моих
Встала с адским цветком, пылавшим в руках молодых?
Мне глазами стрельнув в глаза, ты зачем меня,
Засмеявшись, оставила в адских печах огневых?
И когда, молодой и отважный, в лучах заревых
Счастье я искал, скитаясь в краях родных,
Дочь зари, о юная Гуль, ты зачем на путях моих
Счастья алый цветок протянула в руках молодых
И, губами коснувшись лба, исчезла в огнях золотых?
А когда я клинок наточил, сражаться решил,
Оседлав коня, на врагов помчаться решил,
Перед самым рассветом, из тёмного леса, тайком,
Чтоб внезапно напасть, во вражеский стан спешил,
Дочь зари, о юная Гуль, ты зачем на путях моих
Появилась с тонким кинжалом в руках молодых,
И, вонзив прямо в сердце мне колдовской кинжал,
Ты куда сокрылась – исчезла в лучах золотых?
И заря взошла. И луна ушла. И в мечтах о ней
Неподвижно жду, задержав коня на краю степей.
Жду: придёшь ты, волшебница зорь, утешишь меня,
Свой кинжал извлечёшь из кровавой груди моей.
 

Забытая клятва

 
Перед самой-самой зарёй, резвясь в тишине,
Ветерки прилетели, в окно постучали мне:
«Ты всё грезишь, безумец?» —
Шепнули они, смеясь,
И в степях исчезли, в рассветной их пелене.
 

I

 
На подушку из белого шёлка локоть кладу,
Сквозь окно с тахты гляжу на цветы в саду,
Стали вянуть цветы: качаясь туда-сюда,
Ждут осенних бурь, что им принесут беду.
И опять перед самой зарёй, резвясь в тишине,
Ветерки прилетели, в окно постучали мне:
«Ты всё грезишь, безумец?» —
Опять засмеялись тайком
И всё так же исчезли в степной золотой пелене.
 

II

 
Сторож ночи – месяц давно в синеве исчез,
Алый полог зари поднялся над краем небес.
Одинокий, всё думаю-думаю: что ж в эту ночь
Я утратил из самых заветных моих чудес?
Словно ту любовь, что в святилище сердца берёг,
Дал я пери коварной украсть – уберечь не смог,
Словно птицу счастья, бредя сквозь туман густой,
Потерял я, забыл на распутьях земных дорог.
 

III

 
Но постой! Кто тихонько ложится рядом со мной?
Чья коса, как змея, струится рядом со мной?
Что за дева чужая, ничуть не боясь, не стыдясь,
Мне по жаркой груди провела рукой ледяной?
Кто она?.. Ах, с ума схожу…
Это – мрака ночного дочь!
Имя ей – Галия… То не джинна ли злого дочь?
Как она сумела проникнуть в спальню мою?
Почему я молчу, почему не гоню её прочь?
Как же, стыд позабыв, неразумной своей головой
Я склонился к ногам этой дочери пери злой?..
 

IV

 
Ветры мчатся, всё громче в окошко стучатся мне:
«Почему, почему изменил ты своей весне?..» —
И, вздыхая, крутясь, друг за другом с воем гонясь,
Исчезают вдали, в степях, в ночной тишине.
А на ранней заре, как неслышная стройная тень,
В покрывале из алых цветов
Кто-то в комнату входит мою
И указывает белоснежной, как мрамор, рукой
На беспечно спящую рядом со мной Галию:
«Позабыл меня!» – говорит.
Что отвечу ей?
И, взмахнув, будто крыльями,
Лёгкою тканью своей,
«Я любовью была, любовью твоей, джигит!» —
Восклицает она – и с ветрами вдаль летит.
Но вдали ещё долго голос её звучал:
«Вспомни, милый,
Как шёл ты за счастьем – искал меня,
Как в долине любви, где царила я – Файруза,
Повторяя клятвы, в лицо целовал меня,
Целовал меня!
Как любил ты, ласкал меня!
Обещал вернуться, ушёл ты, не взял меня…
А!.. Не взял меня!..»
Улетела она… И напрасно в порыве тоски
Руки я в окно простирал —
Не коснулась моей руки.
Файруза моя!
Заплутал я… Где счастье найти?..
В прошлом… В прошлом навек затерялись его пути…
 

V

 
Шёлк волос терзая, всю ночь по проулкам брожу,
Как безумец, взываю – ответа не нахожу:
– Люди, люди! Скажите, где путь, что меня вернёт
В тот волшебный край, где долина любви цветёт?..
 

1922

Тени

I

 
Опять… опять лишают сна…
Кто там всю ночь стучится в дверь, в стекло окна?
За что измучили вконец, отняв покой,
Что нужно этим злыдням от меня?
Открываю, кто-то входит. Тянет руки.
Стройный стан в одеждах белых, рост высокий,
Волос долгий, плечи, груди прикрывая,
Смоляной волной спускается на ноги.
Тороплюсь и вопрошаю: «Кто ты?!»
Лик она свой закрывает,
Спотыкается, тихонько отступает,
Вдруг, двумя руками голову прикрыв,
Быстро-быстро от меня прочь убегает.
 

II

 
– Красавица! Постой! Ах! Почему
Закрыла от меня лицо, потупив взгляд,
Задумалась? Ты отчего бежишь во тьму,
Неужто слова мои горьки, как яд?
Пойми, меня которую уж ночь подряд
Мучительно терзают думы про ад;
А тут, ну как назло, гремят, грохочут,
Под окнами бардак – поют, орут, галдят;
От мыслей отвлекают. И ты одна из них,
Подумал, грешным делом, я, но вижу:
Скорбь в деве непорочной, боль, ты извини…
Откройся: зачем пришла? Я не обижу,
Коль плачешь с горя ты, тогда расплачусь сам
И смою слёзные следы с твоей груди,
Поглажу нежно по роскошным волосам,
Открой прелестное лицо! Не уходи! —
Колени преклоняю.
Стремительно
Она ладонь мою сжимает, говорит:
– Мой брат! В глазах небесно-изумительных
Огонь зари, той самой, до сих пор горит.
«Открой глаза!» – почти приказывает мне.
– Ты погляди, что открывается в окне,
Царь-голод,
Трупы, трупы
Мужчин повсюду;
Он и меня до смерти заморил, иуда;
Ты узнаёшь меня? Вглядись, —
И тут
С лица срывает белоснежную фату…
– Файруза?!
И руку мёртвую кладёт
На грудь мою и бездыханным телом льнёт.
Я прижимаю нежно-ласково, но… Чу!
Скелет в объятьях превратился вдруг в труху.
Файруза моя!.. Моя Файруза!..
Где ж ты, где? Я проглядел все глаза…
Дали дальние в ответ мне твердят:
«Умерла я, умерла я, мой брат…»
………………………….
 

III

 
Мерно качается зыбка, но я не сплю,
Под колыбельную мамы тихо соплю;
Вижу, что старые бабушки тоже не спят,
Сели вкруг папы и чётки свои теребят.
Спит безмятежно отец… Смежил веки и я;
Но отчего-то знобит под копной одеял,
Нет, я не хнычу… пытаюсь уснуть, но никак,
Будто свернулась в клубок под подушкой змея.
Я в люльке вскакиваю, вижу, что отцу
Рубаху шьют старушки, бязи полосу
На нарах раскатав, кроят куски, а мама
То приоткроет, то прикроет папино лицо.
Мулла пожаловал и с ним пяток мужчин;
Все расступились, перед ними важный чин;
С молитвой взяли незнакомцы те рубаху
И облачили папу в белый палантин.
Надели споро
И одёрнули наряд —
И что же слышу я?
Ты умер, говорят…
 

IV

 
Рассветный ветер, ты лети в далёку даль,
Погладь сестрёнку Файрузу по волосам
И передай, что брат всю ночь по ней рыдал…
 

V

 
В недоумении мечусь в избе ночной,
Машу руками, нету мысли ни одной:
Царь-голод, будто разгадав моё смятенье,
Уже пожаловал ко мне, глядит в окно.
Кого прижал к своей груди он? Малыша.
Глядит малыш в моё окно, едва дыша:
– Мой старший брат! – и ручки вытянул ко мне,
– Спаси, молю, убьёт меня Голод-патша!
– Царь-голод! Изверг и тиран! Зачем украл
Любимого братишку моего?
Тот убежал…
Я кинулся к окну. Протёр стекло, но в память мне
Зловещий образ тени намертво запал…
 

VI

 
Ну вот опять… Опять раскрылись двери,
Одна… вторая… крадучись заходят тени.
Заходят, окружают в полной тишине,
Одна… приблизившись, кладёт на плечи мне
Две спичечных руки.
Смахнув кровинки слёз:
– Забыл ты нас!..
Сынок… – призрак произнёс.
 

VII

 
Коня мне дайте! Кто там, эй?! Я поскачу!
Ты есть ли, чудо? Дай мне крылья, полечу!
Не буду жить в стране продажной и порочной,
Там гибнет Родина, вернуться к ней хочу.
 

VIII

 
Я в раздумьях… Даль подкрашена зарёй,
Предстаёт вдруг предо мной дворец резной;
Весь в жемчужинах и в россыпях огней
Тот дворец из человеческих костей.
Кто здесь? Один взошёл на эшафот сейчас,
На шее вязанка из человечьих глаз.
Кто он? – Исчадье ада?
Чу!.. Лежат вповалку
Мужчины хворые и слушают приказ.
Вокруг дворца снаружи непрерывно
Мне неизвестные туда-сюда снуют.
Снуют, снуют… Вдруг остановятся, ревут.
Потом друг друга в белый саван завернут…
Что за странный люд?
 

IX

 
– Постой? Ты кто? В твоих руках шальной кинжал?
– Бросай его!
– Что происходит?
– Отец… Отец…
– Что натворил ты, что ты натворил?
– Не двигаешься?
– А это кто, весь окровавленный, лежит здесь?!