Текст книги "Ночные сумасбродства"

Он отступил в сторону, чтобы пропустить ее вперед, но она, пораженная, замерла в дверях. Номер, несомненно, был класса люкс и состоял из нескольких комнат.

– Я бронировала не это, – выдохнула Мелоди. – Я бронировала обычный номер.

И даже он оказался для нее непомерно дорог.

– Категория повысилась, – ласково сказал Зик и провел ее в большую, роскошно обставленную комнату, где стояла настоящая рождественская ель.

Как только до Мелоди дошло, что происходит, она сердито обернулась к нему:

– Это твоя работа! – Она огляделась так настороженно, словно ждала, что сейчас посреди комнаты появится джинн из бутылки. – Я хочу попасть в мой номер. Тот, который заказывала я.

– Как я понял, он был занят сразу же, как только я, приехав в отель, перевел заказ на этот номер, – удовлетворенно заявил Зик. – Считай, что сделала доброе дело на Рождество. Те люди, вероятно, не могут себе позволить снять пентхаус, как мы, а это единственное свободное помещение.

Мелоди выругалась, чем шокировала их обоих. И тут истинное значение слов Зика дошло до нее.

– Что ты имеешь в виду, говоря «мы»?! – выкрикнула она яростно. – Это мой номер, я буду находиться в нем одна и заплачу за него. Как-нибудь.

– Все уже оплачено, – ответил Зик, не реагируя на ее гнев.

– Ну, это легко исправить.

– И создать проблемы для персонала отеля? Загрузить их лишней бумажной работой? – Зик сердито прищелкнул языком. – Прости, но тебе не хватает снисхождения к людям. Разве дух праздника не коснулся тебя?

Мелоди никогда не была так близка к тому, чтобы ударить кого-нибудь. Сжав зубы, она процедила:

– Я хочу, чтобы ты ушел, Зик. Немедленно.

Она предполагала, что он начнет спорить, и была ошарашена, когда Зик спокойно ответил:

– Как только ты окажешься в постели. И не думай, что я собираюсь последовать за тобой. Ты едва держишься на ногах, родная.

Это лишило ее способности сопротивляться. Испугавшись, что сейчас разрыдается, Мелоди пробормотала:

– Я иду в ванную.

Она затворила дверь ванной, на минуту остановилась и закрыла глаза. Ей потребовалось усилие, чтобы вновь открыть их и подойти к зеркалу. Увидев свое отражение, Мелоди застонала. Хотя долгие месяцы в больнице она продолжала ухаживать за собой, сегодня кожа выглядела сморщенной и серой от утомления, а зеленые глаза на бледном лице казались непомерно огромными. Не слишком вдохновляющее зрелище. Не удивительно, что Зик прервал ланч.

Мелоди разделась, оставив бюстгальтер и трусики, потом надела пушистый банный халат, висевший на двери. Она утонула в нем, но решила, что это хорошо, и туго затянула пояс на тонкой талии. Халат прикрывал все, что женщина хотела скрыть от острого взгляда черных глаз, а это было самое важное.

Когда она, босая, вошла в гостиную, Зик ждал ее там.

– Постель готова, так что можешь ложиться, – сказал он весело, осматривая ее с головы до ног. – Ты выглядишь более тонкой, чем обычно, в этом одеянии, – заметил он. – В больнице тебя плохо кормили?

Мелоди покачала головой:

– Просто у меня не было аппетита. Но, думаю, я скоро наберу вес.

– Маленькая, но прекрасная, – протянул он, и теперь его голос звучал хрипло. А лицо говорило то, чего не сказали слова. – Обворожительно прекрасная, если честно.

Она прошептала:

– Пожалуйста, Зик, я не могу. Пожалуйста, уходи.

– Я знаю, знаю. – Он взял ее за руки. – Тебе надо отдохнуть. Ты слишком много трудилась для первого дня.

Мелоди невольно улыбнулась.

– Ты говоришь так, будто меня только что выпустили из тюрьмы, – прошептала она. Честно говоря, она чувствовала себя именно так. Запах Зика, его тепло были необыкновенно родными. Мелоди захотелось почувствовать его губы у себя на губах, умолять забыть все, что она говорила, и крепко обнять ее. – Уходи, пожалуйста, – сказала она дрожащим голосом.

Зик поднял руку и убрал шелковую прядь с ее щеки. Мелоди решила, что он собирается поцеловать ее. Но Зик всего лишь провел губами по ее подбородку, и она ощутила жгучее разочарование.

– Приятных сновидений, – произнес он очень нежно. – И не забудь про чай и кексы в четыре часа.

Она кивнула, не веря, что Зик решил уйти, и смотрела, как он выходит в коридор, все время ожидая, что муж вот-вот вернется. Но он не вернулся.

Дверь закрылась. Мелоди осталась одна. Чего она, собственно, и добивалась.

Глава 5

Мелоди стояла, глядя на дверь и борясь с желанием побежать за Зиком, сказать ему… Что сказать? – беспомощно спросила она себя. Что она передумала уходить от него? Но это не так. Ее аргументы не утратили силу, наоборот, стали весомее за последние несколько часов. Мелоди любила Зика слишком сильно и в глубине души немного опасалась его власти над ней. Необходимо расстаться с ним. Иного пути нет.

Молодая женщина покачнулась. Она до того ослабла, что у нее не было сил стоять. Мелоди прошла в спальню, где лежал ее чемодан. Она скинула халат и забралась в постель с желанием подумать о себе и о Зике, утвердиться в своем решении, но ее мозг отказывался работать. Она не может думать. Не сейчас.

Падающий за окном снег наполнил комнату белыми сумерками, хотя было только начало второго, а постель казалась невероятно удобной после жесткой больничной койки. И через несколько секунд дыхание Мелоди стало спокойным и ровным. Она погрузилась в глубокий сон без сновидений.

И не слышала, как в спальню вошел широкоплечий мужчина. Зик стоял в дверях, пока не убедился, что она спит. Тогда он осторожно приблизился к кровати и несколько минут смотрел на жену, лаская взглядом нежное лицо и хрупкую фигуру под одеялом.

Затем он осторожно задернул занавески на окнах, чтобы отгородить Мелоди от снежного шторма, разыгравшегося на улице. Щеки его были влажными.

Мелоди не была уверена, что именно заставило ее вынырнуть из глубин сна. Она лежала, чувствуя себя удивительно, благословенно спокойно.

Она не сразу поняла, где находится, но потом события прошедших часов всплыли в памяти. И в тот же миг Мелоди услышала голоса. Мужские голоса.

Она не помнила, как задергивала занавески. Мелоди лежала и растерянно смотрела на окно, но, когда ее мозг зафиксировал знакомые низкие тона, села на кровати. Это был голос Зика. Она посмотрела на часы, но было слишком темно, и разобрать, который сейчас час, не удалось.

Мелоди отбросила одеяло, схватила халат и с судорожной поспешностью натянула его на себя. Включив настольную лампу, она вновь посмотрела на часы. Четыре часа. Чай с кексами. Но это еще не объясняет, почему Зик здесь. Если, конечно, ей это не показалось.

Когда она открыла дверь в гостиную, Зик стоял у дивана. В ее душе поднялась буря чувств, когда она увидела мужа одетым только в пижамные брюки. Зик никогда не носил пижаму.

Он явно пошел открывать дверь прямо из душа. Он даже не успел как следует вытереться, и его спина блестела, словно намазанная маслом, а в густых черных волосах сверкали капли воды. Зик был великолепен. Мелоди успела забыть, как он прекрасен, но теперь вспомнила – живо, ярко.

Женщина глотнула. Надо было что-то сказать. Хоть что-нибудь. Но она пребывала в растерянности.

– Привет! – Его улыбка была до смешного обыденной. – Тебя разбудил стук в дверь? Вот наши кексы и чай.

– Что ты тут делаешь? – взвизгнула она. – Ты давно должен был уйти.

На его лице появилось выражение несправедливо обиженной невинности, что было нелепо, если учесть отсутствие одежды. И прежде чем Зик успел придумать мало-мальски правдоподобное объяснение, Мелоди продолжила:

– И почему стол накрыт на двоих, если ты заказал чай и кексы несколько часов назад?

– Ну… – Он одарил ее сладкой улыбкой. – Это очень просто.

– Неужели? – Она не скрывала сарказма.

– Я не собирался оставлять тебя одну в канун Рождества. Поэтому решил, что немного побуду здесь. Вот и все.

Он провел рукой по волосам, и Мелоди вспомнила, как ей нравилось, когда его волосы немного отрастали, но тут же прогнала эту мысль.

– Я не приглашала тебя, – сказала она сердито. – И почему ты одет… – надо было бы сказать «не одет», – подобным образом?

Зик посмотрел на свои пижамные брюки, а потом встретил гневный взгляд жены так спокойно, что ее стресс усилился.

– Я принимал душ, когда официант принес чай и кексы, – терпеливо объяснил он.

Мелоди призвала на помощь все свое терпение.

– А почему ты принимал душ в моем номере? И почему тут оказалась твоя пижама?

– Я принимал душ в своей комнате. Разве ты не заметила, что в этом номере две спальни? – Он говорил с ней, словно с малолетним ребенком. – Пока ты спала, я купил пижаму и еще кое-какие мелочи. Я решил, что на мне должно быть что-нибудь надето в такой ситуации, как та, которая только что имела место, – добавил он таким рассудительным тоном, что Мелоди захотелось его ударить.

Сверкнув глазами, она спросила себя: как получилось, что она утратила контроль над ситуацией? Все было абсолютно ясно сегодня утром. Уехать из больницы. Добраться до отеля. Лечь в постель и забыть, что на дворе Рождество. А теперь она оказалась в смешном положении. Отвергнутый муж делит с ней номер и стоит в гостиной практически голый.

И выглядит при этом неотразимо.

Мелоди взяла себя в руки и ужесточила и сердце, и выражение лица.

– Ты же говорил, что уйдешь, – холодно заметила она, – и я надеялась, что ты сдержишь слово.

Он, усевшись на диванчик перед стеклянным столиком, на котором стояли чай и кексы, улыбнулся ей коварной улыбкой.

– Нет, – поправил ее Зик, – уходить я не собирался. Это я знаю точно, потому что никакая сила не способна вытащить меня отсюда. Я предпочел бы, чтобы мы поехали домой и там все обговорили, но это сорвалось. Увы! И, – он пожал мускулистым плечом, и во рту у Мелоди пересохло, – я приспособился к обстоятельствам.

– Поменял мой номер на трехкомнатный люкс?

– Ну да. Пусть, пока тянется эта неразбериха, нам, по крайней мере, будет комфортно. – Зик весело усмехнулся. – Кексы выглядят очень аппетитно. Я всегда был сластеной, а нам подали кексы с лимонной глазурью, если я не ошибаюсь. Мы отказались от десерта, так что иди сюда и отведай. – Говоря это, Зик разливал чай по чашкам.

Мелоди немного поколебалась. Она не желала сдавать позиции, и Зик ни в коем случае не должен остаться здесь на ночь. Но кексы действительно выглядели аппетитно, и, как ни странно, она во второй раз за этот день почувствовала, что голодна. Правда, Мелоди предпочла бы, чтобы Зик был полностью одет, но поскольку он проявляет больший интерес к кексам, чем к ней…

Она присела на диванчик напротив, с кивком благодарности приняла чашку чаю, которую он ей протянул, и выбрала маленький кекс, украшенный сахарными розочками.

А снаружи снег повалил еще гуще, и, когда Мелоди взглянула на окно, ее желудок сжался. Выгонять Зика поздно. Теперь ему уже не добраться до Ридинга. Что ж, может быть, он останется, но на ее условиях, первое из которых состоит в том, что каждый спит в своей спальне.

Она посмотрела на мужа из-под полуопущенных ресниц. Зик ел с заметным удовольствием и, когда она отказалась взять еще кекс, быстро справился со всем, что оставалось на тарелке. Этот человек просто невозможен. Совершенно невозможен!

Он поднял глаза, заметил, что Мелоди на него смотрит. Как всегда, когда Зик особым образом улыбался, ее кровь забурлила.

– Помнишь, как ты пекла кексы на Мадейре? – мечтательно спросил он. – Я никогда не пробовал ничего вкуснее – ни до, ни после. Ты обещала испечь такой же кекс, когда мы вернемся в Англию, но так и не собралась.

Мелоди вспомнила тот день на Мадейре. Это был их последний отпуск перед несчастным случаем. Они волшебно провели время. Катались верхом вдоль берега, ныряли с вышки, загорали, а теплые, напоенные экзотическими ароматами ночи проводили в объятиях друг друга. Они купили сочные мандарины на рынке недалеко от их виллы, и Мелоди воспользовалась рецептом, который дала ей Аида, приходящая помощница по хозяйству. Мелоди признавала, что повар из нее неважный, но кексы получились вкусные, и Зик рассыпался в похвалах.

«Хватит!» Это слово громко прозвучало у нее в голове. Тогда было тогда, а теперь – это теперь. Девочки, которая практически круглые сутки ходила в бикини, больше нет. Мелоди всегда была уверена в своем сильном, гибком теле танцовщицы, способном не затеряться среди людей, которые всегда окружали Зика. Что сказали бы они теперь?

Люди… Зеленые глаза Мелоди потемнели. Всегда люди. Молодой женщине казалось, что Зик никогда полностью ей не принадлежал. Где-то всегда были люди, которые предъявляли на него права. Даже на Мадейре к ним на обед или ланч приходили друзья – богатые, интересные, интеллигентные. Она твердила себе, что этого следовало ожидать. Зик привык к такой жизни и не собирался менять ее, женившись на Мелоди. Она не возражала… тогда.

– В чем дело? – Зик пристально смотрел на нее. – Что с тобой?

– Ничего, – быстро ответила Мелоди. – Просто задумалась.

– О чем бы ни задумалась, ты, судя по твоему лицу, не думала ни о чем хорошем. – Его глаза сузились. – Из чего я заключаю, что это касалось нас, – добавил он тихо, откидываясь на спинку дивана и глядя на жену блестящими черными глазами. – Я прав?

Она заметила, что Зик двигается очень грациозно, как пантера, и снова восхитилась его совершенным телом. Когда Мелоди впервые увидела Зика раздетым, она пришла в восторг от его красоты. И восторгалась ею и по сей день.

– Мелоди, – повторил он мягко, но при этом так, что она вынуждена была прислушаться. – Скажи мне.

И молодая женщина отбросила осторожность:

– Все время нашего брака, за исключением медового месяца, нас постоянно окружали люди, которым нужен был кусочек тебя. В рабочие дни и в выходные – всегда одно и то же. Оглядываясь назад, я иногда думаю, что просто была одной из тех, кто за тебя цеплялся.

Сказать, что Зик шокирован, значило не сказать ничего. Он надолго замолк.

– Ты никогда, никогда не была «еще одной». Как моя жена ты была со мной на равных. По крайней мере, мне так казалось. – Он сел прямо. – Очевидно, я ошибался.

Мелоди не собиралась позволить ему свалить все на нее.

– Зик, ты никогда не спрашивал меня, чего я хочу. Я признаю, что должна была бы высказываться сама, но я была подавлена. – «Тем, что мне невероятно повезло выйти за тебя замуж. Тем невозможным фактом, что ты полюбил меня». – Я не говорю, что не получала удовольствия. Но я никогда не чувствовала…

– Не чувствовала – чего?

– Что я вписываюсь. – Мелоди покачала головой и закусила губу. – Понимаешь, я как бы просочилась в твою жизнь, и тебе не пришлось ничего менять. Я не мешала тебе идти твоим путем. И если я опять исчезну, все останется так, как было. Ничего не изменится по большому счету. Я только чуть-чуть взволную воду, если уйду.

Зик смотрел на нее так, словно никогда раньше не видел.

– Ты не можешь говорить серьезно, – сказал он наконец, явно потрясенный. – Сколько раз я повторял, что люблю тебя? Или ты думаешь, я лгал?

Мелоди помолчала, прежде чем ответить. Она понимала, что выпустила джинна из бутылки, но отступать было поздно.

– Нет. Ты любил меня, – медленно произнесла она. – А почему бы и нет, если я делала все, что ты хотел? И это не только твоя вина. Мне нравилось, как ты живешь, нравилось быть частью твоего мира. Но… – Мелоди помолчала, стараясь найти нужное слово, чтобы объяснить то, чего объяснить нельзя. – Но есть и другой мир – настоящий. Мир без розовых очков.

– Что именно ты имеешь в виду? – мрачно спросил он.

Она пожала плечами:

– Вне мира Зика Джеймса люди трудятся по девять часов в сутки, чтобы оплачивать счета, чтобы сводить концы с концами, рвутся к настоящей жизни, и эта цель для них недостижима. Они не знают, что это – войти в магазин и купить то, что хочется, по любой цене. У них бывают скверные дни, они болеют, с ними… с ними происходят несчастные случаи.

Мелоди осеклась. Она говорит не то. То, что она пыталась высказать, не имело отношения к богатству. Это имело отношение к тому, что Зик принадлежал ей, а она – ему.

– Я не могу объяснить, – наконец жалобно призналась она.

– Ты обвиняешь меня в том, что я добился успеха? – холодно поинтересовался Зик. – Ты не дождешься от меня извинений за это. Я вытаскивал себя из грязи постепенно, дюйм за дюймом, и видел достаточно для того, чтобы поклясться: я скорее перережу себе горло, чем вернусь туда, откуда начал. Попробуй пожить с человеком, который вроде бы должен любить тебя и заботиться о тебе, но забывает о том, что ты существуешь. Мне приходилось спать в грязной постели, есть испорченные продукты, потому что иначе пришлось бы голодать, и никому до этого не было дела. Я не знал, что такое ванна, но понимал, что другие не воняют так, как я, моя мать и ее дружки. Но, оказавшись в приюте, я начал тосковать по этой жизни, как бы плоха она ни была, потому что другой у меня не было, и я был напуган до потери рассудка.

Будучи не в силах смотреть на Мелоди, он встал и глубоко вздохнул. С минуту его спина оставалась прямой, как палка, плечи были напряжены. Все говорило о том, что она глубоко ранила его.

Напуганная тем, что натворила, Мелоди прошептала:

– Зик, извини меня. Я не хотела… Прости.

– Не важно. – Он выглядел спокойным, но она знала, что творится у него в душе. – Все это было давно. Просто не говори, Ди, что я не знаю жизни. Я не вырос в мире, который ты называешь миром Зика Джеймса. Я оказался там, заплатив за это потом, слезами и кровью. И еще благодаря везению. Но я скажу тебе одну вещь. – Он подошел к Мелоди и заглянул ей в глаза. – Я мог бы завтра бросить все и уйти, ни разу не оглянувшись. Ты говоришь о моем мире, но я хочу, чтобы ты усвоила: я владею этим миром, а не он мной. Это разница. Огромная разница.

Мелоди хотелось верить Зику, но она не могла решиться. Впрочем, действительно ли это так важно? Ведь все относительно.

Он был так близко, что она ощутила запах мыла, исходивший от его тела и еще влажных волос, падавших на лоб. И почувствовала, что ее тянет к нему.

Зик протянул руку и накрутил на палец ее локон.

Мелоди знала, что за этим последует, и знала, что Зик даст ей возможность уйти, вырваться из-под власти его чар. Гостиную освещали только пара ламп и мигающие огоньки на рождественской елке. Здесь было спокойно, тепло и безопасно. Сила его чувственности обволокла Мелоди, и она отдалась колдовскому поцелую.

Язык Зика коснулся ее рта, и это было похоже на удар тока. Из горла женщины вырвался слабый стон, и Зик простонал в ответ, когда ее руки обвились вокруг его шеи и пальцы проникли в чащу его волос.

Рот мужчины был голодным, требовательным и удивительно – до боли – знакомым, возбуждая каждый нерв ее тела. Она отдалась наслаждению, не замечая, что полы халата распахнулись. И вдруг Мелоди ощутила пальцы Зика под тонкой тканью ее бюстгальтера и похолодела.

– Нет! – в панике выкрикнула она, отскакивая от него и быстро запахивая халат.

Зик дышал, как бегун на длинные дистанции, и не сразу смог заговорить.

– Все в порядке. – Он не отпустил ее совсем, только ослабил объятия. – Мы можем делать это медленно.

– Я вообще не хочу этого делать. – У нее во рту пересохло, она с трудом глотнула. – Мы не можем…

– Можем. – Зик опять поцеловал Мелоди, едва коснувшись губами ее губ. – Мы – муж и жена, Ди, и ты только что продемонстрировала, что хочешь меня так же страстно, как я тебя. – Он говорил не пылко, не с торжеством. Просто констатировал факт. – Мы с тобой – единое целое, и ты ничего не можешь с этим поделать.

Мелоди раздирало множество противоречивых эмоций. Если они займутся любовью, если Зик увидит ее шрамы, он непременно проникнется к ней отвращением. А она хотела, чтобы он помнил ее такой, какой она была прежде. Не только ради себя. Ради него. Когда они поженились, она была идеальной. Так зачем ему приспосабливаться к худшему? Нет. Она должна быть сильной. Слабость непозволительна.

– Нет, Зик, – прошептала Мелоди. – Мы больше не муж и жена.

– Я в это не верю. – Он все еще пытался удержать ее. – Ни секунды. Поэтому не трать зря силы на попытки меня убедить. Лучше пойди прими душ, накрась губы, припудрись, сделай все, что вы, женщины, делаете, когда выходите в свет. Я не собирался давать тебе скучать сегодня вечером и купил билеты в театр.

Мелоди с ужасом посмотрела на него:

– Я не пойду.

– Конечно, пойдешь. Мы не позволим паре снежинок остановить нас. Это все-таки Лондон, а не Северный полюс.

– Я не то имела в виду. Я останусь в отеле.

– Почему? – Его черные глаза смотрели на нее с вызовом.

Мелоди не хотела прибегать к старой, как мир, отговорке: «У меня болит голова».

– Мне нечего надеть, – сказала она.

Это была правда. В ее чемодане лежали только брюки и майки, которые она носила в больнице. Вечерние платья остались дома. Зик усмехнулся:

– Это не проблема.

Он отпустил Мелоди и подошел к елке. Она увидела, что под елкой лежат несколько пакетов в красивой обертке.

– Ты можешь заранее получить кое-что из твоих рождественских подарков, – весело сказал он, беря два пакета. – Я купил платья на размер меньше, чем ты носишь обычно, потому что ты похудела. Надеюсь, я не ошибся. Примерь их.

Пораженная Мелоди пробормотала:

– Где? Когда?

Зик молчал. Целая гамма эмоций – радость, смущение, неуверенность – пробегала по его лицу.

– Пока ты спала, я немного побродил по магазинам. Твои рождественские подарки остались дома. Я не думал, – он покачал головой, – что мы проведем рождественскую ночь в отеле.

– Зик, я не могу это принять. Ей казалось совершенным бесстыдством принимать от него что-либо в таких обстоятельствах.

– Почему нет? – спокойно спросил он.

– Просто не могу, – беспомощно проговорила Мелоди. – У меня нет ничего для тебя, например. Это… это было бы нечестно.

Зик бросил пакеты на диван, обнял ее и не отпустил, когда она попыталась вырваться. Одной рукой он осторожно взял жену за подбородок и поднял ее лицо так, чтобы она смотрела ему в глаза.

– Ты сегодня выписалась из больницы, и это лучший подарок для меня. Я был в ужасе после несчастного случая, я ничего не мог делать в первые дни. Такие события заставляют нас пересматривать жизненные приоритеты, поверь мне. Так что ты – мой подарок на это Рождество.

– Зик, – Мелоди отчаянно старалась не расплакаться, – я не могу…

– Я знаю, знаю. – Он быстро коснулся губами ее губ. – Ты не хочешь слушать, но это правда. Возьми подарки и стань еще красивее, если это возможно. Потому что мы обязательно пойдем сегодня в город. Даже если мне придется самому тебя одевать. – Зик улыбнулся, но Мелоди понимала, что он не шутит. – Если честно, я предпочел бы именно этот вариант.

Она не забывала, что надо быть сильной, но невольно таяла от таких приятных слов. И нашла отговорку. Может быть, выход в город – не так уж плохо. Совместная ночь в отеле опаснее, когда Зик в таком настроении.

Он, словно подтверждая ее страхи, опять поцеловал жену, словно не мог удержаться, и на минуту Мелоди овладел привычный восторг желания. Однако реальность остудила ее, как ведро холодной воды.

«Он не знает, как я выгляжу под халатом. Он не видел мои шрамы и изуродованную кожу».

Мелоди отшатнулась так порывисто, что Зик не смог ее удержать.

– Пожалуйста, не надо, – сказала она тоскливо. – Пожалуйста, Зик.

Молодая женщина подобрала пакеты и пошла к двери, но на пороге обернулась и спросила:

– В котором часу мне надо быть готовой? Его голос был глубоким, и теплым, и чувственным, когда он ответил:

– Я заказал коктейли в номер на семь часов.

Мелоди холодно кивнула, усилием воли сдерживая слезы. Она чувствовала, что никогда не любила Зика сильнее, чем сейчас. Он – все, чего она когда-либо желала, когда-либо будет желать. И она должна дать ему уйти. Осталось только заставить и его понять это, прежде чем рассудок изменит ей.