Текст книги "Ночные сумасбродства"

Глава 11

– Через пару минут после того, как Зик предложил ей высказаться, принесли кофе и круассаны.

Мелоди не хотелось ни пить, ни есть, однако она перекусила, чтобы получить еще пару драгоценных минут на обдумывание.

Ее сердце билось беспокойно, в ушах стучало. Перед ней стояла трудная задача: заставить Зика понять, почему она после несчастного случая наделала столько ошибок. Когда Мелоди очнулась на больничной кровати, прошлое проплыло у нее перед глазами, и с той минуты она пребывала в каком-то вакууме, каком-то круговороте безнадежности.

Она прокашлялась:

– В последнее время я не могла думать ясно.

Надо отдать ему справедливость, он не поднял брови, не посмотрел на нее ехидно, не стал задавать провокационные вопросы. Зик просто слушал. Мелоди не знала, лучше ей от этого или хуже.

– Я поняла, что мое глупое поведение в больнице, требование развода и все такое… это потому… – Она с трудом сглотнула. – Я боялась, что ты бросишь меня из-за того, что я теперь изуродована. Нет, ты не сделал и не сказал ничего, что заставило бы меня так думать. Мейбл, женщина, с которой я познакомилась сегодня, объяснила, что я позволила страху управлять собой, и она права. Больше всего ты ценишь грацию и красоту. Может быть, из-за твоего прошлого. В этом нет ничего плохого. Но я никогда больше не буду танцевать. Я… Я стала другой.

– Родная, твои ноги пострадали. Я знаю, как тебе тяжело, потому что ты жила танцем. Но я помогу тебе приспособиться. Твой фантастический дар остался с тобой. Его надо только перенаправить. У меня есть пара идей на этот счет, но они подождут. Сейчас я должен убедить тебя, что твои грация и красота никогда не ограничивались танцами. Они видны в твоей манере разговаривать, в твоих словах, движениях. Грузовик не мог отнять у тебя все это, ведь так? Ты моя нежная, благородная, несравненная девочка, моя драгоценность, и я люблю тебя.

В ее душе словно плотина прорвалась, слезы залили глаза. И когда Зик обнял Мелоди, она прижалась к нему, потому что ей как никогда требовались его уверенность и сила. И она рыдала, приникнув к груди мужа.

– Что? – Зик наклонился, пытаясь разобрать ее бессвязное бормотание. – Что ты сейчас сказала?

– Я… я… – Мелоди с колоссальным усилием выпрямилась и отерла слезы платком, который он дал ей. – Неужели ты так обо мне думаешь? Как будто говоришь о ком-то другом.

– Значит, ты должна просто верить, пока я не смогу предъявить тебе доказательства, – ответил он с улыбкой. – Ты моя, Ди, и точно так же я твой. Ты – единственная, с кем я мог бы создать семью. Если бы мы не встретились, я жил бы один, как прежде, вполне довольный собой, но с тайником в сердце, который так никогда и не открылся бы. Ты спасла меня.

Зик прежде не говорил ей это. Теперь Мелоди поняла, что его отношение к ней с самого начала демонстрировало его любовь. Она робко улыбнулась и тряхнула головой, откидывая волосы с мокрого от слез лица, а потом поднесла дрожащую руку к лицу Зика.

– Я всегда любила тебя и всегда буду любить. Для меня не существует никого, кроме тебя.

Он одарил ее особо привлекательной улыбкой:

– Значит, на свете нет ничего, что я не смог бы преодолеть.

Мелоди кивнула и прислонилась к мужу. Но в глубине души она по-прежнему опасалась того, что ждало впереди. Ненавидела себя за это и все-таки опасалась.

Зик стал целовать ее с такой страстью, что она немедленно ответила. Он не прервал поцелуя даже тогда, когда взял Мелоди на руки и понес в свою спальню. Он положил жену на кровать и лег рядом, но не стал сразу ни раздеваться, ни раздевать ее. Сначала он обнял Мелоди, желая ее успокоить, и снова поцеловал.

Поцелуй стал таким жарким, что желание растеклось по ее телу, как расплавленный мед. Мелоди застонала от наслаждения и прильнула к мужу, мечтая раствориться в нем, слиться с ним в единое целое. Зик на секунду прервал поцелуй, вдохнул воздух, а потом чувственный пир начался снова. Он погрузил руку в волосы Мелоди и возобновил волшебный поцелуй. Его губы коснулись ее лба, век, щек, снова вернулись к губам.

Он целовал жену очень долго, а его руки скользили по ее телу поверх одежды, ласкали грудь так, что соски стали твердыми и упругими. Лучи зимнего солнца проникли в высокое окно. Но глаза Мелоди были закрыты. Женщина погрузилась в мир ощущений.

Она чувствовала, как Зик снимает одежду с себя и с нее, не прерывая поцелуя. Его губы коснулись шелковистой кожи на ее ключице, потом полной груди. Мелоди снова тихонько простонала.

– Совершенство, – прошептал Зик. – Такая полная, шелковая грудь. У тебя вкус сахара и роз, ты об этом знаешь? Сладкая, ароматная и сказочно прекрасная. Я хочу тебя съесть. Я не могу насытиться тобой.

Он продолжал услаждать жену словами и поцелуями, пока она не впилась пальцами в его мускулистые плечи, шепча что-то, чего сама не могла разобрать.

– Я хочу поцеловать каждый дюйм твоего тела, – продолжал Зик, и на секунду его губы вернулись к ее губам.

Она похолодела, почувствовав, что он отстранился. Но Зик снял с нее чулки и тут же опять обнял и прижал к себе. Трение его груди о грудь Мелоди должно было бы наполнить ее восторгом, но реальность заставила женщину напрячься. Как скрыть от Зика свое уродство? Ею овладела паника.

Он еще раз поцеловал Мелоди, а потом сказал:

– Ди, посмотри на меня. Открой глаза и посмотри на меня, родная.

Мелоди не смогла. Она была слишком напугана тем, что могла прочитать на его лице. Снисхождение и жалость куда хуже отвращения.

– Пожалуйста, милая. – Зик погладил ее шелковистые волосы. – Посмотри на меня.

Очень медленно Мелоди заставила себя открыть глаза. Он улыбался. Странно, в ночных кошмарах она не видела его улыбки.

– Самое страшное позади, – сказал он. В его глазах светилась любовь. – Ты повернулась лицом к своим страхам, и они ушли. Трудно поверить, но ты стала еще красивее, еще желаннее, чем прежде. Твои шрамы не кажутся мне уродством, дорогая. Они напомнили мне, что я – самый счастливый человек на свете, потому что едва не потерял тебя, но судьба не допустила этого. Без тебя я не мог бы жить.

Мелоди внимательно смотрела на его лицо, на черные бархатные глаза, линию губ, резко очерченный нос. Она искала малейшие признаки отвращения. Но не нашла. Рядом с ней был ее Зик, ее малыш. Она всегда так называла его, хотя не знала почему.

Зик намотал на палец длинную прядь русых волос жены, отклонил ее голову назад, поцеловал губы. Каждое его движение усиливало ее желание, отзывалось во всем теле радостью сексуального предвкушения. Но теперь уже не надо было бороться с любовью, подавлять страсть. Мелоди могла свободно отдаться этим глубинным чувствам.

Она закрыла глаза, прижалась к крепкому мужскому телу и вздохнула от восторга, улетая в благословенный край.

Глава 12

Мелоди потянулась, осознавая сквозь туман сна, что лежит в теплом коконе. Сильная мускулистая рука обнимала ее талию. И вдруг она проснулась, как от удара, и открыла глаза.

– Привет! – послышался голос Зика. Поцелуй был медленным и долгим. Ее зеленые глаза посмотрели в его глаза, черные, как угли.

– Я заснула.

 Он усмехнулся, по-видимому, не смущенный этим обстоятельством.

– Именно так, – подтвердил он. – В моей практике такое случается впервые.

Мелоди не знала, куда деваться. После стольких волнений, мучений, сомнений она заснула посреди любовных ласк. Она этого не хотела. Женщина помнила, как он целовал ее, как раздел, как ободрял, а потом…

– Я, должно быть, устала сильнее, чем думала. Он улыбнулся и сказал ласково:

– Ты немного вздремнула. – И обнял ее нежно и жадно. Его пальцы скользнули по ее плечам и спине, ниже, к бедрам, губы коснулись уха. – И спала ты недолго. Уверен, кофе в кофейнике еще не остыл.

Они не стали это проверять. Супруги исследовали друг друга, отдавались друг другу с жадностью, без малейшего намека на робость и сдержанность. И даже когда руки Зика коснулись ее бедер, она не вздрогнула, только обхватила ладонями его лицо и привлекла к себе для поцелуя, дикого и нежного одновременно.

Кровь в ее жилах разогрелась, кожа стала розовой, как розовые лепестки. Мелоди не смогла удержать вскрик желания, когда Зик резко вошел в нее, вошел глубоко, стремясь к обладанию и единению. И она с радостью приняла его.

Ритм их взаимной страсти ускорялся, и Мелоди с каждым движением чувствовала, что они подтверждают данные два года назад обеты, но с новым – особым – смыслом. Казалось, самые их души сливались. Они были равны и равно черпали силу друг в друге. И их тела сплетались способом сладким и древним, как время.

Зик целиком наполнил ее, и Мелоди казалось, что она вот-вот вырвется из телесной оболочки и улетит куда-то за пределы времени и пространства. Неистовость кульминации выбросила их обоих за грань реальности. Никогда еще за все время их брака развязка не была такой бурной. И она не сомневалась, что Зик ощущает то же самое. Он крепко прижимал жену к себе, и его тело содрогалось в отголосках любовных ласк.

– Я люблю тебя. – Его голос был глубоким, теплым и очень чувственным. – Люблю больше жизни.

– И я люблю тебя, – прошептала в ответ Мелоди.

Он поискал что-то в глубине ее зеленых глаз, потом поцеловал в кончик носа.

– Ты меня опьяняешь, тебе это известно? Когда я собирался забрать тебя из больницы, то обещал себе, что приму все спокойно и легко. Просто буду рядом с тобой, не буду торопить. Пусть все идет медленно – так, как ты сочтешь нужным. Но в течение нескольких часов мы трижды занимались любовью. Единственное разумное объяснение – я так тосковал по тебе, что просто сходил с ума. – Зик соскользнул с жены, однако продолжал сжимать ее в объятиях. – Когда я утром проснулся и увидел, что тебя нет…

Мелоди крепко поцеловала его.

– Извини меня, – нежно сказала она. – Я больше не буду так делать. Обещаю. Теперь я здесь.

В ответ Зик поцеловал ее еще крепче и крепче прижал к себе.

– Душой и телом? – спросил он тихо. – И не старайся меня успокоить. Я должен знать, что ты чувствуешь, если мы собираемся бороться за нас.

В ответ Мелоди обвила его ногами, наслаждаясь тем, как хорошо они подходят друг другу.

– Я здесь, – твердо повторила она.

Она погладила мужа по спине, провела пальцами по плоскому животу, ниже, ниже, пока не добралась до великолепного символа его мужественности.

На сей раз любовная услада была медленной, долгой и удивительно успокаивающей. Мелоди лежала в объятиях супруга, и ее тело расслабилось настолько, что Зику казалось, что в нем нет костей. События прошедших суток, да и предрождественские недели тоски и безнадежности утомили ее, но теперь она не заснула. Ей просто надо было быть с Зиком, ощущать его близость, смотреть на него, прикасаться к нему. Мелоди чувствовала себя так, словно вернулась домой из долгого опасного путешествия. Она прошептала еле слышно:

– Ты говорил, у тебя есть какие-то идеи по поводу того, чем я смогу заняться в будущем? Расскажи мне.

Зик прижал жену к себе, целовал крепко и долго и снова не выпустил ее из объятий, прервав поцелуй.

– Верно, – согласился он. – Что, если я встану, принесу нам что-нибудь попить? В холодильнике есть вино. А потом мы поговорим.

Мелоди улыбнулась:

– Немного рано для вина. Утро еще не кончилось.

– Обычные правила не действуют на Рождество. Кроме того, вино прибавит тебе аппетита для ланча, который я предлагаю съесть в постели. Вообще, зачем нам сегодня вставать?

Мелоди нежно посмотрела на мужа и мысленно возблагодарила Бога за то, что рождественское чудо свершилось, и она пришла в себя.

– Совершенно не обязательно, – подхватила молодая женщина.

Вино было очень холодное и очень вкусное. Зик принес бутылку и бокалы в постель вместе с рождественскими подарками, которые не успел вручить жене: ее любимые духи, золотые часики и тонкую, как паутинка, ночную рубашку. Но она смотрела на кольцо у себя на пальце, и чувства переполняли ее настолько, что она не могла говорить. Зик купил это кольцо в тот момент, когда Мелоди отвергла его, пренебрегла его любовью и отказалась выслушать. Однако он искренне любил ее и был готов бороться за то, чтобы их любовь длилась вечно. Так и будет.

– Прежде чем я начну излагать тебе планы на будущее, должен предупредить, что построил их так, чтобы ты могла иметь детей. Не возражаешь? – спросил Зик, когда она вновь укрылась в его объятиях.

Дети Зика. Теперь Мелоди искренне верила, что они появятся на свет. Она улыбнулась мужу такой счастливой улыбкой, какой он прежде никогда не видел.

– Это может случиться раньше, чем ты думаешь, – заметила она. – Мы четырежды сходились в середине моего цикла, а я не принимала таблетки, пока лежала в больнице. Так что…

– Ты не возражаешь? – повторил он с тревогой.

Она погладила его по лицу:

– А ты?

– Дождаться не могу этого часа, – сказал Зик удовлетворенно. – И это соответствует переменам, которые я недавно произвел в своей жизни.

Мелоди нахмурилась и вопросительно посмотрела на мужа, а он улыбнулся и поцеловал ее. Потом взял свой бокал и высоко поднял:

– За нового владельца «Медиа интерпрайзез», Дэвида Эллингтона.

Она смотрела на него, потрясенная:

– Ты продал свой бизнес?

– Договор подписан, и с плеч долой, – весело произнес Зик и отпил глоток вина. – Я должен был встретиться с тобой в тот день, когда произошел несчастный случай, а не решать очередные проблемы. Это было знамение. Ужасное знамение. И я поклялся в ту ночь, если ты выкарабкаешься, пересмотреть свою систему ценностей. И пересмотрел. Это оказалось не так трудно.

Мелоди была в ужасе. Свою империю Зик возводил потом и кровью, кирпичик за кирпичиком и очень гордился тем, чего достиг.

– Ты не должен был это делать, – прошептала она. – Ты можешь отменить продажу?

– Поздно. – Зик улыбнулся жене. – И это именно то, что я должен был сделать. Ты сама подтвердила это вчера. Ты сказала, что должна построить жизнь заново, вдали от индустрии развлечений, без слишком большого количества приемов и прочих мероприятий, которые отнимали у нас массу времени. Я, независимо от тебя, пришел к тому же выводу. Это все равно произошло бы рано или поздно, коль скоро мы решили завести детей. Несчастный случай просто ускорил дело. Ты была права, когда говорила, что слишком многие чего-то хотят от меня, но ошибалась, причисляя к этим людям себя. Это не так, что бы там тебе ни казалось. Вчера не стоило говорить тебе о продаже, сначала надо было разобраться с другими проблемами. Бизнес, связи, влияние никогда не были моим миром. По крайней мере, после того, как я встретил тебя. Мой мир – ты, Ди. Мы говорили о семье, но даже если у нас по той или иной причине не будет детей, я все равно буду считать себя счастливцем. Ты – мое солнце, луна, звезды. Центр моей вселенной. – Он погладил ее удивленное лицо. – Я рад, что сделал это, Ди. Честно. В шоу-бизнесе мне было хорошо какое-то время, но теперь я хочу продолжать свой путь с тобой. Эта сделка, кстати, принесла нам огромные деньги, – добавил он с гордостью. – Мы можем всю жизнь делать только то, что захотим.

Мелоди все-таки не могла осознать, что Зик расстался со своей империей. Но если бы он сказал ей, что собирается продавать бизнес, она начала бы его отговаривать. Может быть, он именно поэтому сообщил ей о свершившемся факте? Иначе она чувствовала бы себя виноватой, считала бы, что Зик делает это только ради нее, старалась бы убедить его, что они должны продолжать жить так, как жили. Похоже, он знает ее лучше, чем она сама. Если подумать серьезно, дело обстоит именно так.

– Спасибо, – сказала Мелоди очень тихо.

Ей вдруг показалось, что огромная тяжесть свалилась с ее плеч. Больше никаких премьер, красных ковровых дорожек, бесконечных приемов, на которых нельзя появиться дважды в одном и том же платье, или вам воткнут нож в спину, никакого круговорота спектаклей и шоу. Конечно, на некоторых официальных мероприятиях, которые посещали они с Зиком, было интересно, и Мелоди получала удовольствие, когда шла под руку с мужем. Но несчастный случай изменил в ней что-то. Она не хотела опять запрыгнуть на эту карусель. Но какую цену заплатил за это Зик…

– И чем же ты собираешься заниматься? – спросила она робко, не зная, хочется ей смеяться или плакать. Зик не из тех людей, которые способны жить, не делая ничего.

– Опять-таки, дай мне расставить приоритеты, – попросил он, обнимая жену. – Все должно вписаться в то, что я считаю главным своим делом – быть мужем и отцом, так? – Он подождал, пока Мелоди не кивнула, потом добавил: – У меня есть пара идей, и их можно осуществлять одновременно с программой реабилитации, которую я для тебя составил. Она некоторое время будет занимать один день в неделю, но месяцев через шесть может привести к практически полному выздоровлению и прекрасным перспективам в дальнейшем. Есть швейцарский врач – я познакомился с ним за границей, – который специализируется на лечении именно таких травм. С ним никто не сравнится, даже в Штатах, и он уверен, что через год ты будешь ходить нормально.

Мелоди приподнялась на локте и от всей души поцеловала Зика. Если он готов бороться вместе с ней, это самое главное, и не важно, вернет она то, что потеряла, или нет.

Зик откинул волосы с ее лица, поцеловал в ответ так же крепко, а потом чмокнул в кончик носа и чуть отодвинулся.

– Первая моя идея, – продолжал он так, будто говорил о чем-то незначительном, – найти подходящее место и открыть театральную школу для нуждающихся детей. Это будет полноценная школа для ребятишек лет девяти-десяти и старше, так что нам понадобятся преподаватели общих дисциплин, а не только специалисты в области драматического искусства, танца и так далее. Для тех, кому это потребуется – детей из приютов или инвалидов, – наша школа, при их желании, будет интернатом. Дети смогут жить там триста шестьдесят пять дней в году. Мы будем учить их играть на сцене, петь, танцевать. Они смогут оставаться с нами, сколько захотят. Пансион при школе должен стать именно домом. Местом, где дети будут чувствовать себя уверенно, где им будут помогать независимо ни от чего.

«О таком месте он, наверное, мечтал, когда был заброшенным, никому не нужным мальчишкой», – подумала Мелоди. О, Зик, Зик!

– Ты, конечно, займешься театральной частью – приглашением преподавателей и так далее. А может, сама будешь давать уроки хореографии? Нам потребуется большое имение с территорией для бассейна, теннисных кортов и прочего. Кроме того, понадобится отдельный дом для нас самих, что имеет первостепенное значение. Я не очень представляю себе, как все это осуществить, но знаю людей, которые помогут нам при наличии нужного финансирования.

– И мы можем себе это позволить? – спросила Мелоди.

Зик улыбнулся:

– Дважды, и трижды, и четырежды. – Он поднес бокал к ее губам, отпил глоток из своего бокала, потом продолжил: – Конечно, есть и другие возможности. Например, тебе захочется попутешествовать год-другой, когда закончится лечение. Кругосветка с остановками в самых интересных местах или там, где ты захочешь задержаться. Мы можем открыть свой собственный театр. Или ты захочешь возглавить школу классического и народного танца.

Мелоди ухватилась за идею, которая распалила ее воображение.

– Театральная школа – не слишком ли это глобально? Сможем ли мы все сделать как следует?

– Глобально, – согласился Зик. – Обучение должно включать хореографию, режиссуру, историю искусств, эстетику, музыку, композицию, театральный менеджмент, театроведение, ну и, конечно, актерское мастерство. Драматургия и постановочная часть тоже не помешают.

Он замолчал, переводя дыхание. Мелоди смотрела на мужа с восторженным удивлением:

– Ты действительно все очень тщательно обдумал.

Зик кивнул:

– Это совершенно изменит нашу жизнь, Ди. Но изменит так, что у нас будет нормальная семья, если мы воплотим все в жизнь. Мы сможем нанять для ребятишек лучших преподавателей, наших единомышленников. И я подумал… – Он вдруг замолчал, и Мелоди увидела, как его челюсть напряглась.

– Что ты подумал? – спросила она тихо.

– Мы сможем изменить их судьбу. Не всех детей, конечно. Я реалист. Но стремиться к этому – благородное дело. Впрочем, это только идеи.

Мелоди на минуту уткнулась лицом в его шею, потрясенная поворотом в жизни. Это замечательно. Просто замечательно. Только Зик способен придумать такое.

– Ди? – В его голосе слышалась тревога. – Ты не обязана соглашаться, пока не обдумаешь все, как следует. Это огромное начинание…

Она остановила его, обняв за талию.

– Я люблю тебя, люблю, – повторяла Мелоди снова и снова. – И не могу придумать ничего лучше. Только представь, Зик. Детям, лишенным всего, мы дадим фундамент, стартовую площадку, и они смогут раскрыть свои таланты, реализовать себя. Ты думаешь, нам это удастся? Дать им дом и надежду?

– Конечно. – Он сказал это твердо, словно сделал заявление, и она поняла, что Зик непременно осуществит свой план.

Она приподнялась и начала целовать его в губы. Мелоди не часто брала на себя инициативу, и реакция Зика была мгновенной и страстной. Он целовал жену долго и жадно, с силой, которая проникла в самую ее глубину.

Иногда они произносили какие-то слова, черпая силу друг в друге.

– Я справлюсь со всем, если ты со мной, – говорил он, – но без тебя я – ничто. Никогда не оставляй меня, как сегодня утром. Я думал, что пропал. Ты нужна мне, родная. Ты даже не представляешь, насколько ты мне нужна.

– Поверь, представляю, потому что ты нужен мне точно так же, – прошептала она в ответ. – Мне было плохо. Не из-за несчастного случая, не потому, что я больше не могу танцевать, а потому, что я решила, что потеряла тебя. Ты – мой мир, моя жизнь.

Зик засмеялся:

– Значит, мы оба старались порвать друг с другом, потому что любили?

Мелоди робко улыбнулась.

– Наверное, мы не самые умные детки на свете, – призналась она.

Радость растекалась по ее телу, как теплый мед. Она могла доверять Зику. Долгие недели ее мучил страх, что Зик найдет себе другую женщину. Но он не таков, как ее отец или дед. Он – необыкновенный, и он принадлежит ей. Ее муж, ее любовь, ее жизнь.

Они долго держали друг друга в объятиях, пока их эмоции не стали более контролируемы. После долгого-долгого поцелуя Мелоди опустила голову ему на грудь.

– Я снимала номер в отеле на несколько дней, – сказала она чуть слышно. – Мы могли бы провести это время в постели. Заказывать еду сюда.

Она чувствовала, что Зик улыбается. Улыбка слышалась в его голосе, когда он ответил:

– Конечно. Нам требуется время, чтобы наверстать упущенное, и лучшего места для этого я не могу придумать. Много сна, много движений – самых полезных, – хорошее питание. Что еще нужно? Никто не знает, что мы здесь. Телефон не будет звонить, а мобильник я отключил. Никто не будет стучать к нам в дверь, кроме официанта.

– Ох!

Рай на земле. Мелоди закрыла глаза. Она чувствовала, что постепенно засыпает. Дыхание Зика стало спокойным и ровным, и молодая женщина поняла, что он уснул. Но одной рукой муж продолжал обнимать ее за талию. Ему важно было знать, что она рядом.

Мелоди вспомнила о снежном семействе во дворе. Прошедшая ночь была волшебной, но теперь надо смотреть вперед. Они переворачивали страницу, открывали новую главу, в которой дети – дети ее и Зика – узнают такую любовь, которой ни она, ни ее муж не знали в детстве.

Зик слегка шевельнулся, притянул жену ближе к себе и во сне прошептал ее имя.

Сон потихоньку подступал к Мелоди, и, засыпая, она подумала о Мейбл. Надо обязательно навестить старую леди и на сей раз взять Зика с собой. Мелоди чувствовала, что они подружатся, что одиночество, которое она уловила во взгляде женщины, можно уменьшить. Дети любят бабушек. Мелоди представляла себе Мейбл в их школе играющей с детьми, утешающей их – точно так же, как они будут утешать ее.

И она заснула. Супруги спали в объятиях друг друга, и их сердца бились в унисон, души слились воедино. Их связывали самые крепкие узы – узы любви.

Они прошли через страшные испытания. Но теперь они дома.