Текст книги "Прекрасная глупая попытка"

Энди

Когда я направил Миранду в «Альтус», меня замучила совесть. В душе я был абсолютно, категорически против! Миранде стоило остаться в Беркли, где тихо и спокойно. Мои друзья и без того слишком часто поступали опрометчиво. Если бы не книга, я бы точно сделал по-другому. Одно дело – рисковать деньгами, и совсем другое – судьба Миранды. Увы, теперь книга диктовала мне, как быть. Может, я сам этого хотел?

Выполнив оба задания, я наконец-то перевернул страницу.

Ты не заглянул сюда сразу! Хвалю! Впрочем, это было предсказуемо. Точнее, предсказано. Иначе как бы здесь появился этот текст? Ладно, не бери в голову – есть и более насущные дела. Ты заработал миллион долларов. Ну что, теперь мне можно доверять?

Как я уже говорил, полным доверием тут и не пахло. Я всеми силами пытался мыслить трезво, хотя и понимал, что книга захватила надо мной власть. Мне хотелось выяснить, что ей нужно.

Теперь пора вложить полученные деньги в транспортную компанию «Постхайкер». Ее акции продаются на бирже около года. По мнению большинства, дела у ребят идут не очень. Не волнуйся, грядущий финансовый квартал станет для них на редкость удачным. Почитай про «Постхайкер» в «Твиттере» – сейчас они на слуху. Работают как часы, помогая одним людям делать деньги, а другим – экономить. Акции этой компании взлетят в цене на тридцать два процента.

Знаю, ты не хочешь рисковать, но скоро тебе понадобится много денег. Ты возразишь, что их и так много, однако потребуется больше. После «Постхайкера» ты вложишь все свои активы в компанию «Алфабет», чтобы доходы выросли еще на шесть процентов, затем – в корпорацию «Эмерсон», которая успешно осваивает китайский рынок…

Советы по поводу инвестиций занимали страницы полторы. На протяжении двух недель мне почти ежедневно полагалось что-то делать. Четкий план меня поневоле обрадовал. Раньше я с трудом понимал, куда девать деньги, а теперь точно знал, как ими распорядиться. Мысль, что скоро я стану еще богаче, грела душу. С другой стороны, я с опаской гадал, для чего эта прорва денег может понадобиться.

По моим расчетам, в итоге ты скопишь около ста двадцати пяти миллионов. Тебе, конечно, захочется узнать, куда пойдут эти деньги в дальнейшем, но постарайся не переживать.

Ты спросишь: «Почему бы просто не поехать в Вегас, а книга подскажет, на красное или черное поставить в рулетке, какие вычеркнуть номера в лотерейном билете и на какую спортивную команду обратить внимание? Увы, дела обстоят так, что везение в азартных играх случайно. А вот успех отдельных компаний предугадать легче легкого. Все нужные сведения доступны любому. Что-то знают люди, что-то хранится на компьютерах. Участники торгов по большей части весьма предсказуемы, ведь многие из этих субъектов – простейшие компьютерные программы.

Теперь ты, конечно, задаешься вопросом, легальна ли наша затея. Вообще-то нет. Ты продаешь и покупаешь акции, опираясь на инсайдерские сведения. Я эти сведения краду и в сжатом виде передаю тебе. Так что, увы, наше занятие нелегально. И все же в данном случае, поверь, не происходит ничего дурного. Ты совершишь много чего незаконного, но я никогда не попрошу тебя поступить плохо.

Вернемся к ста двадцати пяти миллионам долларов. Если за день твой инвестиционный портфель вырастет на один процент, то твой чистый капитал увеличится на одну целую и двадцать пять сотых миллиона. Скоро ты начнешь ежедневно получать и терять столько денег, сколько многие не накопят за всю жизнь. И разумеется, получишь ты больше, чем потеряешь.

Благодаря инвестициям ты сколотишь огромное состояние, какое никогда не удалось бы заработать. И это хорошо, ведь, по-моему, ты работаешь не ради наживы. Хотя порой – ради нее, и с этим советую завязывать. Только визитку не теряй.

Я не сразу сообразил, что книга имеет в виду визитку, которую дал мне в Каннах Стюарт Патрик.

В течение следующих трех недель больше думай, чем действуй. И лучше слушай, нежели говори. Происходят важные события, и у тебя есть уникальная возможность их увидеть.

Позвони Бекс, познакомь ее с Джейсоном. Устройте вечеринку. А дальше – посмотрим.

Похоже, напутствие подходило к концу – а про Эйприл по-прежнему ни строчки!

Только не трать время на подкасты и сериалы. С кем-нибудь поговори, не замыкайся в себе. Например, позвони Майе. В последнее время она тоже о многом размышляет.

И вообще, напиши старым друзьям. Просто спроси, как дела. У тебя есть пара недель, прежде чем история возобновится. Переверни страницу ровно через четырнадцать дней. И помни: обо мне никому ни слова! Иначе славные времена не наступят.

Меня охватило дикое желание перевернуть страницу. Узнать, где Эйприл и что вообще происходит.

И я перевернул.

Энди, ты что, не понимаешь с первого раза? У Эйприл все будет хорошо. Просто иногда нужно немного подождать.

Я швырнул книгу в дальнюю стену; от удара с полки посыпались пластиковые стаканчики.

– Ты чего бузишь? – крикнул из соседней комнаты Джейсон.

– Пытаюсь прихлопнуть таракана!

Я схватил книгу и затолкал ее под матрас. Джейсон обычно ко мне не заходил, поэтому я спрятал ее не столько от него, сколько от самого себя.

Итак, я свыкался с мыслью, что Эйприл жива, а книги умеют предсказывать будущее. Мне стоило нечеловеческих усилий не рассказать об этом Робину. Меня не просто тянуло излить душу (хотя и это тоже) – я считал несправедливым, что друг тоскует, в то время как я обрел надежду. С другой стороны, я не верил книге на все сто, а попусту тревожить Робина было бы жестоко. Когда волшебная книга из мусорки намекает, что твоя подруга жива, – это еще не повод делиться догадками с другими.

Я хотел последовать совету книги и посвятить время раздумьям, однако все равно психовал и запоем смотрел ролики на «Ютьюбе». Джейсон, конечно, почувствовал неладное.

– Не пойми меня неправильно, чувак, но ты стал каким-то странным. С тех пор как повстречал эту девчонку из «Сабвея».

– Не называй ее так! – возмутился я.

– Я всегда ее так называл, – пожал плечами Джейсон.

– Сегодня она придет к нам в гости, и, если ты ляпнешь при ней «девчонка из “Сабвея”, она прирежет тебя, а заодно и меня. Так что зови ее Бекки, Ребекка или Бекс.

– Окей, – кивнул Джейсон и снова завел свою шарманку: – С тех пор как ты встретил… Бекки, ты сам на себя не похож.

– Дело не в ней! Это все… деньги. – Я решил солгать лишь частично. – Из-за денег мне как-то не по себе.

– Оттого, что ты богат как черт, и вопрос пропитания тебя больше не волнует?

К слову, его этот вопрос тоже не волновал. За счет рекламы наш подкаст приносил неплохой доход, а еще у Джейсона имелась постоянная работа – проектировка баз данных для интернет-магазина.

– Вообще-то, богачи тоже беспокоятся из-за денег. Просто иначе.

Если честно, я не стал бы об этом говорить никому, кроме Джейсона, с которым мы делили прибыль от подкаста – около тридцати тысяч долларов ежемесячно.

– Ты можешь купить пентхаус в Мидтауне безо всякой ипотеки! – фыркнул он.

– А стоит? Не лучше ли открыть бизнес? Или вложиться в ценные бумаги? Выбор огромный. Как думаешь, почему я до сих пор живу здесь, с тобой?

– Потому что не умеешь принимать решения?

– Нет, Джейсон. Я тут живу, потому что так хочу. Не нужна мне квартира в Мидтауне. И яхта не нужна. Робин следит, чтобы я хорошо зарабатывал, но какой в этом смысл? Я даже боюсь вести девушку в дорогой ресторан – вдруг она решит, что я понтуюсь? И зачем тогда деньги? Может, раздать их тем, кто нуждается?

– Боже, Энди! Тебя хлебом не корми – дай побороться с системой. Греби бабки лопатой, пока можешь! Купи крутые кеды и успокойся. А потом, когда уже не будешь так занят зарабатыванием денег, решишь, куда вложиться. Главное – не угрохай все сразу на какую-нибудь фигню, хотя, по-моему, ты по натуре на такое не способен. Столько девушек мог бы закадрить своим богатством, а нашел такую, которой деньги по барабану!

– Бекс – не моя девушка! – огрызнулся я.

– Не важно, я про твою глобальную проблему с девушками.

– Ладно, сдаюсь. Но меня правда волнует, верно ли я распоряжаюсь финансами.

– Хорошо, прослежу, чтобы ты не напортачил. И учти, тебе чертовски повезло с таким другом, как я. Кто еще терпел бы твое нытье? «О-ох, как трудно быть богачом-понторезом!»

– Окей, я богач-понторез, – улыбнулся я.

– Разве не круто?

– Пожалуй. Иногда мне кажется, что я эти деньги заработал. Что я их достоин, сам всего добился. Чушь собачья! Эти деньги – заслуга Эйприл, а я просто получаю дивиденды.

– Господи, ну и бред!

– Ладно, поправлюсь: иногда мне кажется, что эти деньги – заслуга Эйприл, а я просто получаю дивиденды.

– Уже лучше. Но все равно бред.

Я всегда неплохо создавал видимость, что моя жизнь течет как по маслу, хотя на самом деле тратил уйму времени на сомнения. А теперь появилась книга, которая говорила, как поступать – разве не об этом мечтает каждый? Свобода воли весьма утомительна.

По совету книги я пригласил Бекс в гости, и мы отлично повеселились. Сперва я волновался, поладит ли она с Джейсоном, но Бекс, похоже, легко находила общий язык с кем угодно.

Мы сыграли в игру, которой в детстве меня научили родители. Выбираешь длинное слово, делишь на несколько коротких, – и загадываешь по частям. Игра эта бывает довольно заковыристой. К примеру, загадывая слово «сороконожка», вы говорите: «Сначала меня сметают веником, затем я – глаз, и наконец, я – часть стола». Первый, кто назовет «сор», «око», «ножка», – выигрывает. Бекс немного изменила правила и загадала: «Сперва я существовал, затем вскрикнул, затем я – ноутбук сокращенно, и наконец, я – Лютор». Узнав ответ – «жил-ой комп-лекс», – мы с Джейсоном хором признали ее гением.

Речь зашла о том, почему жилье подскочило в цене, и мы с Джейсоном стали наперебой сыпать цитатами из роликов Треда. Разглагольствовали минут пять, пока не вклинилась Бекс:

– Вы, конечно, офигенно умные, но, по-моему, я где-то это уже слышала.

– Уделала она тебя! – хохотнул Джейсон.

– Тебя тоже! – заметил я.

– Она твоя подруга и серьезно задеть меня не может по определению! И кстати, я же говорил: не только белые парни смотрят Треда!

– Я и не утверждал, что только они! – возразил я, с одной стороны радуясь, что мы отошли от темы интеллектуального плагиата, а с другой – волнуясь, как бы обсуждение рас никого не задело. – Я сказал: «в основном».

– В основном белые парни и смотрят, – согласилась Бекс. – А что касается меня… Поймите, ребята, в этой стране полезно следить за тем, что замышляют белые мужчины.

Мы дружно рассмеялись.

Джейсон придумал новое задание для нашей игры – «диск-рим-и-нация».

Мы отлично провели вечер, и под конец я поневоле вспомнил «Книгу о славных временах», которая, похоже, намекала на что-то большее между мной и Бекс. Джейсон многозначительно мне подмигнул.

– Ну, я, пожалуй, спать! – объявил он и удалился в свою комнату, плотно закрыв дверь.

Я взглянул на Бекс, попытавшись улыбкой скрыть смущение.

– Джейсон неисправим.

– По-моему, он клевый!

– Рад, что вы поладили. А то я боялся… Он не самый тактичный парень на свете.

Она махнула рукой – не бери в голову – а затем добавила:

– Вы странные ребята, но с вами весело. Спасибо, что пригласил!

Бекс встала с дивана, и я вскочил следом.

– Я провожу тебя до метро?

– Не надо. – Она шагнула ближе и положила руки мне на плечи. – Я не против поцелуя на прощание.

Каждая нервная клеточка моего тела заискрила, как у неопытного школьника. Я обнял Бекс за талию, и мы поцеловались.

Миранда

– Рады вас видеть, Миранда!

Меня позвали на собеседование. Для этого мне пришлось установить специальную программу для видеоконференций. Я нанесла побольше макияжа, а самое узнаваемое – огненно-рыжие волосы – затянула в хвост и убрала за спину. Я едва их не перекрасила – потом решила, что это слишком бросится в глаза.

– И вам спасибо, что пригласили. Я заинтригована.

– Я – доктор Эверетт Сили, а это – мой коллега Том. Я работаю в лаборатории, он – в отделе кадров.

Помните, что моих подопытных крыс звали Томасами? Этот Том их совсем не напоминал. Передо мной сидел красивый мужчина лет тридцати пяти с кудрявыми темными волосами. А вот голова доктора Сили была гладко выбрита – там, где еще не облысела естественным путем.

– Мы очень рады, что вы откликнулись на вакансию, – заговорил Том. – Нам как раз нужен специалист с подобным опытом. Расскажите, пожалуйста, чем вас заинтересовала наша компания?

Судя по моему резюме, я вовсю готовилась к защите докторской. Я не упомянула, что брала перерыв на год. Формально я не солгала. Я довольно быстро наверстала упущенное, и защита действительно была не за горами. Я всего лишь умолчала о том, что на время ушла из лаборатории и вписалась в стартап вместе с парочкой известных личностей. Эта строчка украсила бы любое резюме, но только не в данном случае.

– Ну… – слегка волнуясь, начала я, – по списку вакансий я сразу поняла, в какой области вы ведете исследования. Я тружусь примерно над тем же, просто вы – на несколько шагов впереди. Что именно вы предприняли на этом пути, могу только догадываться, однако ваша работа мне так интересна, что я слегка разочаровалась в своей.

Кортизол – гормон стресса – уже действовал вовсю: сердце забилось быстрее, под мышками выступил пот, внезапно захотелось в туалет. Секрет хорошей лжи – говорить правду – мне явно помогал, вот только страх никуда не делся. С этими людьми шутить не стоило.

– Думаю, ваша лаборатория сейчас на самом острие науки, – подытожила я.

– А как же ваша диссертация? – заметил доктор Сили.

– Я сделаю перерыв. Мой научный руководитель уже в курсе.

Вот здесь я солгала.

– А как он к этому отнесся? – спросил Том.

– Доктор Лундгрен считает, что это отличная возможность. Я готова рискнуть. Пусть даже не смогу потом вернуться к диссертации. Я чувствую: работа у вас – перспективнее.

– Вы в курсе, что мы предлагали Констанции должность? – Доктор Сили назвал профессора Лундгрен по имени. – Она прекрасный ученый, но… – Он запнулся.

– Она отказалась, – лаконично закончил Том.

Насколько я знала, она не просто отказалась, а послала их куда подальше. Похоже, от меня ждали каких-то комментариев. Лучше бы я не упоминала ни доктора Лундгрен, ни диссертацию. Поборов ступор, я выдала заранее подготовленный аргумент:

– Мне неизвестны нюансы работы в «Альтусе». Поэтому я хочу посоветоваться с вами, как лучше поступить. Что бы вы посоветовали молодому ученому – защитить диссертацию или устроиться к вам в лабораторию?

– Я бы посоветовал «Альтус», – ответил доктор Сили.

– Дабы внести ясность, – тут же заметил Том, – наша работа крайне деликатна и держится в строгой тайне. Так что вынужден задать вопрос: нет ли у вас каких-то скрытых мотивов?

Я оцепенела. Он что, выясняет, не собираюсь ли я шпионить? Похоже, меня раскусили! И на что я надеялсь?

Затем я услышала свой собственный, спокойный голос:

– Я размышляла всю ночь и поняла, что просто обязана трудиться над чем-то важным. Это моя мечта.

Я-таки нашла правду, которую можно озвучить.

В остальном разговор прошел стандартно. Я рассказала, как решались конфликты у нас в лаборатории, о студенческих годах и преподавании, о своем исследовании в Беркли. Думаю, я смогла впечатлить собеседников, а они, если честно, впечатлили меня: оба – знатоки своего дела с успешной карьерой, да и язык подвешен. И если Том временами вел себя как типичный технарь, то с доктором Сили я бы точно поладила в рабочей обстановке. Он произвел впечатление человека тактичного и вдумчивого, с отличным чувством юмора. В общем, эти двое меня совсем не испугали.

На собеседовании бывает полезно позадавать вопросы самому. Так вы покажете, что не готовы тратить время зря и ненадолго перехватите инициативу. Главное не переборщить. Достаточно намекнуть, что не станете хвататься за любую соломинку.

– Не поймите меня превратно… на сколько процентов вы уверены, что ваш бизнес останется на плаву лет через пять-десять? – поинтересовалась я ближе к концу отведенного времени.

Мои собеседники рассмеялись.

– На все сто, – ответил Том.

Я ждала, что скажет доктор Сили.

– Ну, конечно, не на сто процентов, – наконец произнес он. – Ни в чем нельзя быть абсолютно уверенным. Однако в нашем случае вероятность фиаско ничтожно мала. Так что, возможно, у нас вы получите работу на всю жизнь.

– Очень рада это слышать. – Думаю, я не лукавила.

После собеседования мне предстояло поговорить с доктором Лундгрен: хотелось выяснить, что станет с моим исследованием. Я отправила ей сообщение, попросив в свободное зайти в лабораторию для важного разговора. Лучше, чтобы беседа прошла на моей территории.

Пару часов спустя профессор Лундгрен постучала по моему рабочему столу. Так мы предупреждали друг друга о появлении, чтобы не пугать.

– Все хорошо, Миранда?

Проще выложить все сразу, поэтому я расправила плечи, взглянула наставнице в глаза и призналась:

– Сегодня я проходила собеседование в «Альтус».

– Тогда скажу им все, как есть.

Я замерла.

– Скажу им, – продолжила доктор Лундгрен, – что считаю тебя прекрасной коллегой и выдающимся ученым. Что ты всегда упорно, увлеченно трудилась и быстро решала любые задачи. Впрочем, какие-то вещи упоминать не стану. К примеру, твою ненависть к Петравики и его прихвостням.

В ее глазах читалось беспокойство, но она не стала меня отговаривать. На такую поддержку я и не надеялась!

– Спасибо, доктор Лундгрен! – Я облегченно вздохнула. – Спасибо вам огромное!

– Теперь рассказывай, что задумала.

– Мне нужно в Пуэрто-Рико. Я не могу не поехать.

– Мы ведь недавно обсуждали «Альтус» и, кажется, сошлись на том, что эти люди – мерзавцы?

– Да.

– Твое мнение не поменялось?

– Боюсь, если не поеду, они натворят еще больше зла.

Профессор Лундгрен выдвинула себе табурет и села.

– Я не стану указывать тебе, что делать, и всячески поддержу, только сперва объясни, зачем тебе это нужно.

– Что бы в «Альтусе» ни замышляли, они своего добьются – со мной или без меня. Но, возможно, благодаря моему вмешательству они меньше навредят людям. А если повлиять на них не выйдет, или я увижу что-то совсем ужасное, – расскажу обо всем общественности.

Повисло долгое молчание.

– Миранда, ты требуешь от себя слишком многого. Я помню, какой была в твоем возрасте, так что отговаривать не стану. Просто предупрежу: бороться с ними будет сложно, а вот попасть под их влияние – проще простого. Однако еще сильнее меня беспокоит другое: что будет, если тебя разоблачат? На кону большие деньги. Очень большие. Я не знаю, на что способны эти люди. Они могут так очернить тебя в научных кругах, что ты больше ни дня не проработаешь по специальности. Могут публично тебя унизить, оклеветать, или того хуже…

Я мысленно вернулась к собеседованию. Эти двое не походили на бандитов, которые готовы убить за разглашение корпоративной тайны. Впрочем, бандитов я еще ни разу не встречала.

– Миранда?

Я вынырнула из раздумий.

– Мне все равно, – солгала я.

– Ладно. – Во взгляде профессора Лундрен мелькнула озорная искорка.

– Как думаете, меня возьмут?

Мне с трудом в это верилось. Соискателей море, и когда в «Альтусе» поймут, что я подруга Эйприл, меня сразу отсеют. Профессор Лундгрен, похоже, моих сомнений не разделяла.

– Конечно, возьмут, и ты должна согласиться. А я сохраню за тобой место в лаборатории.

– А если я не вернусь?

– Я чувствую, что вернешься. Хотя тебе придется нелегко. Возможно, тяжелее, чем ты думаешь.

Внезапно я поняла, что Констанция Лундгрен не просто поддерживает мое решение, с которым не факт, что согласна. Она призывает бороться. И цель показалась мне вполне достижимой.

– Я еще в раздумьях…

– Да все ты уже решила! – перебила меня наставница. – Просто не знаешь, что так и принимаются решения.

– Говорят, в «Альтусе» все засекречено. Ну и пусть. Я все равно хочу рассказывать вам о своей работе. Вы не против?

– Это будет серьезным нарушением контракта, но вообще-то да, лучше держать меня в курсе.

– Даже если я не найду ничего подозрительного?

– Миранда, – профессор Лундгрен наклонилась ко мне, – эти типы опасны. Они слишком быстро продвигают свой бизнес. Вероятно, проводят испытания на людях без надлежащей подготовки. Должно быть, они сделали важное открытие. Если я кому и поручила бы такую ответственную задачу – то человеку вроде тебя, а уж никак не Питеру Петравики. «Альтусу» нужны специалисты по нейроуправлению, а их в мире не так уж много. Полагаю, только мы в силах что-то изменить.

– Затея может стоить нам карьеры. Вы же сами говорили, насколько это опасно.

– Я готова рискнуть. Просто хотела убедиться, что ты понимаешь, на что идешь.

Я знала Констанцию Лундгрен почти шесть лет, но такой решимости не ожидала.

– Все в порядке, профессор?

– Тебе, наверное, кажется, что я сама не своя? Может, и так. А может, я раньше была чересчур осторожной. Великие дела не вершатся людьми, которые ждут у моря погоды.

– Мы с вами ничего не вершим – просто пытаемся помешать людям из «Альтуса» свершить это великое слишком быстро.

Моя наставница схватила меня за руку.

– Вот! – воскликнула она громче, чем предполагала беседа, а затем подалась ближе. – Вот она! Самая вредная на свете мысль! Внутренний голос шепчет тебе, что достижение – это если твой подвиг огромный, яркий и принадлежит тебе одной. Не слушай этот голос!

Если честно, я немного испугалась.

– Одержимость захватит тебя, словно инфекция, и станет еще хуже. В «Альтусе» этому только обрадуются. Ты должна поехать в Пуэрто-Рико, чтобы защитить нас от самих себя. Как думаешь, что я считаю величайшим достижением человечества? Нет, не оружие, которое мы создали, и уж точно не то, которое применяли. Это оружие, которым мы не пользовались! Идиоты вроде Питера Петравики постоянно бахвалятся силой воли: мол, какое тяжкое бремя – менять мир! Вся их энергия направлена вовнутрь. Они хотят быть голосом, лицом и мозгом перемен. На самом деле никакой силы воли у них нет. Они – рабы своих амбиций и жажды одобрения. Тогда как истинная сила – в заботе о ближнем.

– Чьи это слова? – Я подумала, что она кого-то процитировала.

– Ты понимаешь, о чем я толкую?

– Думаю, да.

– Я лишь хотела сказать, что подчас важнее сдерживать свои силы, нежели действовать. Пойми, Миранда, это потрясающе! Ведь ты сама – потрясающий ученый! Так что вперед – собирай вещи. Ты летишь в Пуэрто-Рико!

Пока я ждала ответа из «Альтуса», внезапно подвернулась еще одна задачка. Я получила посылку от Майи.

Привет, Миранда! В тот день, когда я прислала тебе фотку в платье (которое, к слову, купила), я обнаружила странные камни. Высылаю один тебе, еще три остались у меня. Про материал ничего не знаю – возможно, это пластик для масок на Хэллоуин. Но у меня есть причина думать, что камни важны. Если хоть что-то про них поймешь – сразу пиши. Надеюсь, у вас в Калифорнии все хорошо!

Майя.

Из конверта, обклеенного изнутри пупырчатой пленкой, я извлекла великолепный образчик твердого вещества с низкой плотностью и высокой теплопроводностью, что уже само по себе необычно. Однако главная странность заключалась в том, что вещество было очень твердым.

Быстро проделав несколько опытов, я определила его примерное место на шкале: не такой твердый, как алмаз (и, слава богу, иначе пришлось бы писать новую диссертацию), но значительно тверже стали. Материал напоминал машиностроительную керамику. Повозившись с образцом всего полчаса, я уже многое могла бы рассказать Майе, но предпочла продолжить опыты. Еще через полчаса я поняла, что просто побаиваюсь ей писать.

Я так и не решила, что именно значила ночь, проведенная с Эйприл. С одной стороны, мы поддались порыву, а с другой… вдруг это переросло бы во что-то большее? Мы с ней… черт! Мне неловко рассказывать о личном в книге, которая посвящена таким вещам, как спасение человечества. В общем, это был мой первый раз с женщиной. Вот почему та ночь стала для меня событием – ну и потому, что я переспала с самой Эйприл Мэй. Я так и не свыклась с ее всемирной известностью. Для Эйприл, скорее всего, наша связь ничего не значила. Тем не менее меня почему-то угнетало, что мы до сих пор не обсудили это с Майей. А Майя отнюдь не горела желанием говорить со мной по душам – да и, думаю, никогда не стремилась со мной подружиться.

Вздохнув, я все-таки ей отправила ей сообщение.

Твой камень и правда странный, даже слишком. Не видела ничего подобного со времен Карлов.

Продолжу изучать образец.

Но только ради интереса. Что-то полезное я вряд ли обнаружу.

Через несколько минут Майя ответила.

Спасибо. Попробую выяснить, откуда камни взялись.

Я уставилась на эти слова, стараясь понять, нет ли в них скрытого смысла. И чем дольше я глядела, тем отчетливее видела неприязнь. Спустя целую вечность я отважилась написать:

Хорошо. Кстати, я тут устраиваюсь на работу в лабораторию Петравики, так что если вдруг пропаду – я в Пуэрто-Рико.

Тут же зазвонил телефон. Майя. Сердце у меня гулко забилось. Даже во время собеседования мне не было так страшно.

– Алло? – пискнула я.

– Рассказывай.

Я как можно подробнее изложила свой план – хотя местами довольно бессвязно.

– Ты хорошо подумала? – спросила Майя. – Или это попытка сыграть в Эйприл Мэй?

Черт, а ведь доля правды тут была!

– Это мое решение.

– Сомневаюсь.

– Но ведь на кону – будущее науки? – Мои слова поневоле прозвучали вопросительно.

– Ты ввязалась в эту авантюру из-за Эйприл. Я не осуждаю, просто хочу, чтобы ты призналась.

– Ладно, дело не только в науке. Прослежу за говнюком Петравики и, если получится, выведу его на чистую воду. А заодно постараюсь понять саму себя и то, каким стал мир без Эйприл.

Немного помолчав, Майя сказала:

– Мы все пытаемся понять, кем без нее стали.

– Прости, – вырвалось у меня.

– За что?

О боже… С чего бы начать?

– За то, что я не смогла ее защитить… А еще я с ней переспала.

– Ты трахалась с Эйприл?

Мой мозг уже орал мне: «ТУПАЯ ТЫ ИДИОТКА!», но я зачем-то тихо прибавила:

– Я думала, ты в курсе.

Она рассмеялась.

– Так вот почему ты меня сторонилась! Я-то думала, что просто тебе не нравлюсь.

Я потрясенно молчала.

– Миранда, – продолжила Майя, – если бы в колледже я не общалась ни с кем из бывших пассий Эйприл, то с друзьями у меня было бы совсем туго. Я тебя не осуждаю. Эйприл красивая, а мы с ней тогда даже не были вместе… Скажи, у тебя остались к ней чувства?

– Нет! – выпалила я. – То есть мне ее, конечно, не хватает… Черт, Майя, я запуталась. – Мои мысли не поспевали за языком. – Ты-то хорошо себя понимаешь, а я даже не уверена, лесбиянка ли я. Может, би? Как можно не знать о себе такого в двадцать пять?

Когда она заговорила – не сразу, спустя какое-то время, – ее голос был таким ласковым, словно я слушала совсем другого человека:

– Жаль, что ты сейчас далеко. Обняла бы тебя крепко-крепко. Не переживай, каждый движется в своем темпе.

Уже сквозь слезы я спросила:

– Почему ты так добра ко мне?

– А ну прекрати, Миранда Беквит! Я к тебе добра, потому что ты мне нравишься, ты хороший человек и моя подруга, а еще мы обе… скучаем по Эйприл. – Теперь, похоже, плакала и она.

– И что мы, в самом деле? – пробормотала я. – Я ведь просто хотела рассказать про «Альтус».

– Да, «Альтус»… Послушай, Питер всегда стремился влиять на умы. Шайка, в которой он заделался главарем, никуда не исчезла – просто ушла в подполье. Люди по-прежнему убивают друг друга из-за глупых убеждений. Петравики – подонок, который наладил сеть приспешников и извлек из этого выгоду. И честно говоря, не вижу, как ты сумеешь ему помешать.

– Я все равно поеду в Пуэрто-Рико. Я должна. Правда, не факт, что получится. Меня могут не взять.

– Возьмут. – Похоже, все, кроме меня, в этом не сомневались. – Только помни: ты не Эйприл. Не надо бездумно рисковать.

Майя, похоже, обо мне волновалась, отчего я воспряла духом. И тут же почувствовала себя глупо: тоже мне, повод для радости!

– Да, я не Эйприл. И не стану рисковать, как она. – Лгать у меня получалось все лучше.