Текст книги "Прекрасная глупая попытка"

Миранда

Я перестала ждать ответа из «Альтуса» и погрузилась в рутину. В рабочие дни я каждое утро покидала свою неоправданно дорогую квартиру в центре Беркли и шла в лабораторию. Днем возвращалась домой. Вечерами совершала пробежку.

Думаю, я бегала, чтобы забыться. Мне нравилось слушать вдохи и выдохи, биение сердца и гулкий стук подошв. Хотя бы на время отключать разум.

В лаборатории я возилась с Томасами, распределяла атомы, стимулировала нервные узлы, а временами ставила безуспешные опыты над камнями, присланными Майей. Когда компьютер запускал симуляцию или обрабатывал данные, я листала «Твиттер». Иногда читала новые записи, но чаще, по дурацкой привычке, возвращалась к старым. Я находила твиты Эйприл, написанные год назад, и вспоминала, какие чудесные были времена. Простые и понятные. Не то что теперь.

Я как раз зависала в «Твиттере», когда на экране высветился незнакомый номер.

– Алло?

– Миранда, это доктор Эверетт Сили из «Альтуса». Мы с вами созванивались две недели назад. – Его голос звучал спокойно и уверенно, словно он каждый день обзванивал кандидатов.

– Помню! Здравствуйте! Рада вас слышать!

У меня мгновенно вспотели подмышки.

– Мы хотели бы пригласить вас на финальное собеседование. Сможете приехать?

– Куда?

– Сюда, в Пуэрто-Рико. Перелет мы оплатим.

– Значит, мы побеседуем, я улечу домой, а потом вы позвоните, если примете меня на работу?

– Это не так уж сложно. Вам даже паспорт не понадобится.

Я уже успела посмотреть на компьютере рейсы в Сан-Хуан. Лететь предстояло часов десять.

– Честно говоря, я не знаю, где именно находится ваша лаборатория, – сказала я.

– Об этом не волнуйтесь, мы все устроим. Если готовы, завтра посадим вас на самолет.

– Как – завтра? – вырвалось у меня.

– Знаю, немного неожиданно, но мы тут работаем в двух режимах: либо стоим на месте, либо бежим сломя голову. Мы забронировали вам рейс из Сан-Франциско в Майами. Там и встретимся.

– А почему в Майами?

– Наш кампус расположен далеко от аэропорта в Сан-Хуане, поэтому мы с вами и парочкой других кандидатов полетим чартерным рейсом из Майами. Как только подтвердите готовность, мы вышлем вам на почту необходимые сведения.

– А если меня не отпустят с работы?

– Ну… – протянул доктор Сили, – думаю, ради нас стоит пропустить рабочий день.

Я промолчала, и он добавил:

– Значит, увидимся завтра?

– Да. – Я сглотнула комок в горле.

Первым делом я направилась к доктору Лундгрен.

– Они хотят, чтобы я завтра же летела в Пуэрто-Рико!

– Неудивительно. Типичные засранцы. Я ходила на множество собеседований. Их либо проводят честно и открыто, либо обставляют, как волшебный трюк. Эти ребята явно из «фокусников». Сперва они сбивают тебя с толку, затем – пускают пыль в глаза. И наконец, ничего толком не рассказав, отправляют домой – ждать дурацкого звонка.

– Как, по-вашему, я смогу раскопать что-то важное?

– На собеседовании? Вряд ли. Оно будет стандартным. Оценят твою квалификацию, навыки общения и «соответствие корпоративной культуре».

Если вам когда-нибудь попадется такой же здравомыслящий наставник, как Констанция Лундгрен – хватайте его и никуда не отпускайте!

– Сдается мне, я вряд ли найду с ними общий язык.

– Если поймешь, что им нужно – всегда можешь притвориться. – В глазах профессора блеснул незнакомый огонек. – И вот еще что. Как только прилетишь, у тебя заберут мобильный. Они не идиоты, Миранда. Так что раздобудь предоплаченный телефон и скинь мне номер – на случай, если захочешь прислать фото или задать вопрос. Иначе окажешься в полной изоляции.

В главном аэропорту Майами меня встретил мужчина с табличкой «Беквит». На его автомобиле мы доехали до другого, крошечного аэропорта, который затерялся под боком у большого. Там давали бесплатный кофе и печенье, висели большие телевизоры, стояли удобные кожаные кресла. Пронумерованных выходов не было – лишь пара раздвижных стеклянных дверей, за которыми виднелась взлетная полоса.

Я покатила чемодан по плиточному полу, разглядывая горстку людей в зале ожидания: семью с двумя детьми, пилотов со стаканчиками кофе, пару мужчин в деловых костюмах и двух парней не старше тридцати, громко обсуждавших новости по кабельному. Предположив, что эти двое тоже летят в «Альтус», я направилась к ним.

И тут из-за угла показалась лысая голова доктора Сили. Он поймал мой взгляд и расплылся в улыбке.

– Все в сборе! Миранда, это Сид. – Он указал на крепкого симпатичного азиата. – А это – Пэкстон. – Он кивнул в сторону щуплого белого парня в серой вязаной шапочке, из-под которой выбивались каштановые волосы.

Мы все обменялись рукопожатиями, и доктор Сили, сияя, как рождественская елка, провозгласил:

– Не будем же терять время! За мной!

Пилоты, допивавшие кофе, встали из-за столика и поздоровались со мной. С остальными, видимо, они познакомились раньше. Один из пилотов предупредил:

– Если вам нужно в уборную – сейчас самое время. На борту кабинка довольно неудобная.

Я воспользовалась предоставленным временем, чтобы сполоснуть лицо, а затем наша маленькая компания вышла через стеклянные двери… к частному самолету.

К частному, мать его, самолету!

Пришлось дожидаться, пока охранник меня досмотрит, но это сущая мелочь. Главное – мы летели одни! Я оглянулась на Сида и Пэкстона. Оба восхищенно глазели на самолет. Доктор Сили, чья лысина блестела на солнце, с улыбкой за нами наблюдал. Похоже, он искренне хотел нас порадовать. Впрочем, он мог улыбаться и тому, что план нас впечатлить сработал.

Вообще-то частные самолеты похожи на обычные, просто меньше размером. Расстояние между креслами шире, а еще полно бесплатных закусок. Два кресла были развернуты к носу самолета, два – к хвосту, поэтому мы весь полет глядели друг на друга. Нас как будто вынуждали общаться. К счастью, доктор Сили не дал воцариться неловкому молчанию.

Перво-наперво он попросил нас рассказать о своей работе. Парень в серой шапочке – Пэкстон – создавал алгоритмы машинного обучения. Красавчик Сид разрабатывал пользовательские интерфейсы. Если вкратце, он решал, как будет выглядеть меню программы и как помочь людям эту программу освоить.

Выяснилось, что на борту я самая младшая.

– А теперь, – произнес доктор Сили, когда я закончила рассказ о своем исследовании, – как вы считаете, чем занимается «Альтус»?

– Я думала, вы не хотите, чтобы мы обсуждали это друг с другом, – заметила я.

– Почему? Ведь вы наверняка размышляли, куда летите. Да, это секрет. Но если дать умным людям набор ингредиентов, получится несколько разных версий. И хотя они не будут в полной мере правдивы, каждая выйдет по-своему ценной. Ну что, каковы предположения?

Первым заговорил Сид:

– Мы все понимаем, что «Альтус» разрабатывает нейрокомпьютерный интерфейс. Так ведь?

Мы с Пэкстоном кивнули.

– Устойчивым сетям подобного типа можно найти уйму применений. Какое выбрали в «Альтусе»? Не знаю. Возможно, несколько. Любопытно, что им требуется так много программистов. Предположу, что пропускная способность новой сети очень высока и кроме очевидного применения возможно кардинально новое.

– Очевидное применение – это лечение болезней? – уточнила я.

– Да, в первую очередь – медицина. А еще, вероятно, развлечения. Люди хотят вернуться в «Сон». Вдруг «Альтус» им поможет?

Глаза доктора Сили удивленно расширились, однако комментировать он не стал, обратившись к Пэкстону:

– А вы что думаете?

Тот помолчал, а затем произнес:

– Честно говоря, я рассуждал в противоположном ключе.

– То есть?

Мы с Сидом навострили уши.

– Самое очевидное – что машины как-то улучшат человеческий мозг. Но учитывая огромный список вакансий, я задумался, не будут ли, наоборот, наши мозги помогать машинам?

А это мысль! Даже мурашки побежали по спине.

– Любопытно, – протянул доктор Сили. – И как, по-вашему, мы этого добьемся?

– Ну, если у вас есть сеть с высокой пропускной способностью, как предположил Сид, это поможет людям делать то, что у них плохо получается – или стало плохо получаться из-за ранения или болезни. В экономическом плане это очень выгодно. А самое ценное применение технологии, мне кажется, будет таким: люди помогут компьютерам делать то, что плохо получается у машин. Творчество, юмор, узнавание объектов, асинхронный режим работы… Компьютер, напрямую связанный с мозгом и непрерывно получающий от него сигналы – это почти полноценный искусственный интеллект! Роботы научатся мыслить, как люди!

– Идея пока неосуществимая, – возразил Сид. – Нельзя настроить настолько точный обмен данными между человеком и машиной. Это технология даже не нового поколения – нового тысячелетия!

Тут у меня в мозгу что-то щелкнуло, и я, не думая о последствиях, ляпнула:

– Эта технология уже существует!

– Что? – прищурился доктор Сили.

– Да?! – хором воскликнули Сид и Пэкстон.

Я уже пожалела, что открыла свой дурацкий рот, но сказанного не вернешь.

– Вы – сотрудники «Альтуса» – не создавали эту технологию. Вы ее открыли. Ее внедрил нам в мозг Карл. И она никуда не исчезла.

– Черт! – воскликнул Сид.

– Твою ж мать! – добавил Пэкстон.

Доктор Сили просто улыбнулся.

Мы провели в воздухе больше трех часов. Либо мое представление о Пуэрто-Рико не совпадало с реальностью, либо мы по какой-то причине летали кругами. Когда мы все-таки начали снижаться, я увидела в иллюминаторе лишь несколько крошечных островов. На одном из них располагалась посадочная полоса. Она шла перпендикулярно береговой линии и оканчивалась прямо у воды, так что возникло чувство, что мы приземляемся в море. Перед тем, как шасси коснулись асфальта, я увидела огромную, похожую на вулкан, гору, покрытую буйной растительностью.

– Если хотите кому-то написать – вперед. На выходе из самолета я заберу у вас телефоны, – предупредил доктор Сили. – Это не значит, что мы не доверяем именно вам. Мы вообще никому не доверяем.

Я отправила сообщение Энди:

Выхожу из самолета в Пуэрто-Рико. У меня забирают телефон – боятся шпионов. Скоро выйду на связь. Через пару дней максимум.

Затем я отчиталась перед доктором Лундгрен:

Прилетели в Пуэрто-Рико. Вы были правы, они отберут телефон! Напишу, как только смогу.

Мы с Сидом и Пэкстоном отдали мобильники доктору Сили. На моем телефоне красовался чехол с нарисованным Майей котом-коммунистом, держащим табличку: «Установим максимальный размер оплаты труда!» Доктор Сили заметил и усмехнулся краешком губ. Зря я не оставила чехол дома.

Снаружи было тепло и влажно, солнце низко висело над горизонтом.

– Добро пожаловать в Вальверде[28]28
  Вальверде (исп. «Зеленая долина») – вымышленная страна, в которую голливудский сценарист Стивен де Суза, а за ним и другие создатели фильмов, книг и компьютерных игр переносили действие, когда требовалось показать некую южно– или центральноамериканскую страну. Таким образом авторы избегали юридических и дипломатических недоразумений, которые могут возникнуть при упоминании реальной страны. В мире данной книги Вальверде, безусловно, существует на самом деле.


[Закрыть], – объявил доктор Сили, как только мы спустились с трапа.

– Вальверде? – опешил Сид. – Я думал, лаборатория в Пуэрто-Рико!

Сили ухмыльнулся.

– Это лишь первый из секретов, которые вы сегодня узнаете. Прессе мы говорим, что находимся в Пуэрто-Рико, там у нас даже есть филиал. Все-таки Пуэрто-Рико – часть США, и гораздо ближе к головному офису, чем Флорида. Но основное действо происходит здесь.

Я где-то слышала про Вальверде, однако даже не помнила, отдельное ли это государство. Только то, что расположена местность в Карибском бассейне. Без телефона уточнить в интернете я не могла, поэтому чувствовала себя идиоткой.

– Пуэрто-Рико вообще не рядом! – потрясенно прошептал Сид.

– Ну, это как посмотреть, – возразил доктор Сили. – Хотя, пожалуй, да. Мы сейчас ближе к Венесуэле, чем к Пуэрто-Рико. Тут все по-другому, и дело не только в точке на карте. Пуэрто-Рико – по сути, штат США, просто без официального статуса. Законы там те же, а жители – граждане Штатов. Вальверде же – отдельная страна с собственным правительством и валютой. Правда, страна небольшая и находится на отшибе. Многие и не знают, где именно, – в отличие от Сида.

– В шестом классе я победил в окружной олимпиаде по географии, – похвастался тот.

И он не шутил!

Доктор Сили провел нас в новенький аэропорт, а оттуда – сразу в кампус лаборатории.

– Сид, несомненно, в курсе, что Вальверде переживает непростые времена. Вон та гора – на самом деле вулкан. Последнее извержение произошло в восьмидесятых, погубив значительную часть населения. Затем последовало несколько разрушительных ураганов, после которых страна не оправилась до сих пор. Основатели «Альтуса» искали место, где можно сохранить разработки в тайне и заодно помочь населению. С тех пор как мы сюда перебрались, экономика Вальверде выросла на восемьдесят процентов.

Пэкстон задал вопрос, который беспокоил и меня:

– Выходит, этот вулкан… активен?

– Да, гора Билэйн – действующий вулкан, на обширной территории вокруг него запрещено строить дома, да и туризм строго регулируется. И хотя на скорое извержение ничто не указывает, мы держим ухо востро.

Пожалуй, скажу вам сразу: извержения в этой книге не будет. Кажется, что я к этому веду, но нет. Главное, чтобы вы понимали: до «Альтуса» экономика Вальверде дышала на ладан.

Первой остановкой стало общежитие, где меня поселили в отдельную комнату, а Сид с Пэкстоном обнаружили, что им придется жить вдвоем. Женщинам в плане удобств повезло больше. У мужчин была общая душевая, тогда как нам выделяли немногочисленные отсеки с ванной комнатой. Так сложилось только потому, что женщин в «Альтусе» работало немного. Я в этом скоро убедилась.

У меня есть два брата, поэтому в детстве я больше времени проводила с мальчишками, чем с девчонками. Учась в средней школе, я даже в какой-то момент оказалась единственной в классе пацанкой, которая терпеть не могла девчачьи компании. К счастью, я быстро переросла этот период, но уже задолго до того, как вступить на научную стезю, привыкла к преобладанию мужчин в коллективе.

Оставив чемоданы в общежитии, мы направились через двор к главному зданию. В большом, в два этажа высотой, вестибюле висел ряд экранов с цветастыми графиками, смысл которых я не понимала.

На ковре красовался узор из шестиугольников в корпоративных цветах «Альтуса» – сером и красном. За стойкой администрации я увидела двух женщин, очевидно местных. На стене у них над головами висел огромный логотип «Альтуса», изготовленный из плавника[29]29
  Плавник – упавшие деревья или ветки, какое-то время плававшие в воде, а затем выброшенные на берег.


[Закрыть]. Мы подошли к администраторам, чтобы получить электронные пропуска и бейджики посетителей. Больше женщин в холле я не увидела.

Когда доктор Сили показывал нам столовую, где давали рис с курицей (на вид вполне съедобные, они не дотягивали до блюд, которыми потчевали стартаперов в Сан-Франциско), я пересчитала присутствовавших по головам. На одну женщину приходилось примерно десять мужчин. Я никогда с таким не сталкивалась. Такое чувство, что нас перенесли на сорок лет назад.

Прежде чем приступить к личным собеседованиям, доктор Сили отвел нас троих в лабораторию, и я… потеряла дар речи.

В моей лаборатории в Беркли имелось все необходимое, вот только основана она была еще в шестидесятых. Нужды ученых с тех пор неоднократно менялись. Появились персональные компьютеры, старые лабораторные столы то и дело оснащали новым оборудованием. Там, где что-то падало, на плиточном полу возникали сколы. А однажды мне любезно поведали, откуда взялись красные брызги на потолке: химик перепутал колбу, и его аппарат для вакуумной дистилляции взорвался.

В общем, мое рабочее место, захламленное и неважно организованное, выглядело на свой почтенный возраст. А лаборатория «Альтуса» была модульной. С потолка свисали провода с разъемами; мониторы стояли на движущейся ленте, причем каждый экран мог закрепляться на разных уровнях – в зависимости от того, сидит человек или стоит. Двери кабинетов были выкрашены в корпоративный красный, а столы из фенольной смолы – в корпоративный серый. Практически все оборудование перемещалось на колесиках. Белые цементные полы сияли. Вращались центрифуги, тихо шумели вытяжки, и у каждого прибора трудились ученые (насколько я заметила, мужчины). Я удивилась: на часах уже семь вечера, а народу – пруд пруди. Лаборатории обычно закрываются раньше. Впрочем, для стартапов и сорокачасовая рабочая неделя – не редкость. Да и я, бывало, засиживалась за исследованием допоздна.

Окна лаборатории выходили на лес. За стеклянной стеной виднелись другие кабинеты с новейшим оборудованием. Я заметила огромный, высотой футов двадцать, электронный микроскоп и, глотая слюни, бросилась к нему. Сид с Пэкстоном моих восторгов не разделили – они понятия не имели, что это за штука. Как бы мне хотелось посмотреть через этот микроскоп на свои образцы!

– У нас есть микроскопы и с куда бóльшим разрешением, – поведал доктор Сили. – Хотя приборы «Хитачи» сейчас достать непросто. К тому же они ощутимо бьют по островной системе энергоснабжения.

Затем мы прошли через зал с вычислительной техникой, где предстояло работать Пэкстону, и наконец, настало время собеседований.

К доктору Сили я уже привыкла, так что расслабилась.

– Ну что ж, – произнес он, – для начала скажите: вам у нас понравилось?

– Я под впечатлением! А можно задать пару вопросов? Если не возражаете.

– Спрашивайте, конечно.

Мы сидели в кабинете доктора Сили – угловой комнате со множеством окон. Уютное и практичное помещение, ничуть не походившее на модные офисы-стекляшки.

– Во-первых, над чем вы тут работаете?

– Сейчас я вам сказать не могу. К сожалению, таковы правила. Ваши догадки мне понравились, но если вы нам не подойдете, пусть они так и останутся догадками.

– Что ж, я предвидела такой ответ. А второй вопрос… Конечно, среди химиков и программистов мужчин обычно больше, чем женщин. Но здесь… – Я решила, что продолжать излишне.

Доктор Сили поскреб подбородок.

– Верное наблюдение. Да, это проблема, и мы пока не знаем, как ее решить. Дело в том, что кандидаты-мужчины пишут нам гораздо чаще, чем женщины. Полагаю, на то есть много причин. Во-первых, аудитория основателя «Альтуса» – в основном мужчины. Во-вторых, работа выглядит рискованной, а женщины менее склонны к авантюрам и реже стремятся изменить мир. – Видя, что я нахмурилась, доктор Сили добавил: – Это всего лишь статистика, а не истина в последней инстанции. Вы же здесь, с нами – и уже успели принять участие в передовых исследованиях. В любом случае, из всех кандидатов мы выбираем лучших. Пол или раса неважны – да и с чего бы нам отбирать по этим признакам? В первую очередь мы ищем таланты, а ваш талант впечатляет, как ни посмотри.

Его слова меня совсем не успокоили. Люди, которым «не важны пол или раса», обычно нанимают в штат исключительно белых мужчин, как будто при отборе только на пол с расой и ориентируются. Вслух я так, конечно, не сказала и попыталась подыскать менее дерзкие аргументы.

– А вас не тревожит, что ваш продукт подойдет только мужчинам, если над ним будут работать одни мужчины? Или что вы поспособствуете враждебному отношению к другим группам населения? Или что проект провалится из-за однобокого взгляда на его разработку?

– Ваши опасения резонны, Миранда. Буду честен: сейчас для нас главное – скорость. У нас есть задача, которую необходимо выполнить.

– Хорошо, – кивнула я. – Теперь, наверное, ваша очередь спрашивать?

Начались вопросы. Я ответила на все. Через полчаса доктор Сили пригласил Тома – кадровика, который помогал ему во время нашей беседы по «Скайпу». Тот рассказал о политике компании, конфиденциальности и о том, что в «Альтусе» не боятся хакерских атак, ведь здешняя работа почти не связана с интернетом.

В общем, дела шли неплохо.

И тут появился Питер Петравики.

– Миранда Беквит!

Его улыбка выглядела теплой и абсолютно искренней – под стать стильно взъерошенным волосам. На Питере были брюки цвета хаки и белая хлопковая рубашка с короткими рукавами. Загорелый, он выглядел сильнее и крепче, чем по телевизору. Его глаза, впрочем, не улыбались, и я почувствовала, как мои планы устроиться в «Альтус» летят к чертям.

– Я крайне редко беседую с кандидатами на данном этапе, однако для вас я делаю исключение. Понимаете почему?

Я не ответила – так безопаснее. К тому же я не знала, что сказать.

– Должен признаться: я сожалею. Я вел себя как подонок. Подонок и кретин. Я был в корне неправ и принес людям много вреда, тогда как ваша подруга стремилась сделать мир лучше.

Продолжая молчать, я ощущала что-то вроде вины. Слова, приходившие мне в голову, казались либо дерзкими, либо подобострастными.

Доктор Сили и Том, судя по виду, сидели как на иголках. По крайней мере, я была не одинока.

– Хочу вас спросить, – продолжил Петравики, – вы сильно меня ненавидите?

Как только у меня в голове оформилась мысль, я ее озвучила:

– Я плохо умею ненавидеть. Мой мозг склонен оправдывать людей, искать причины для прощения.

Я поняла, что избегаю его взгляда, поэтому посмотрела ему в глаза. Они были бледно-голубыми. Я даже загуглила драгоценные камни, чтобы описать вам этот цвет – цвет отполированного голубого берилла.

Зря я не замолчала. Я дала хороший ответ – честный и вполне безобидный. Но потом…

– Я думала, вы хотите внимания, вот и нашли способ его получить. По-моему, вам было плевать на свои слова – вы слишком умны, чтобы всерьез в них верить. Я видела в вас потаенную грусть, из-за которой вы и жаждали одобрения.

Мой мозг вопил: «ЗАТКНИСЬ НА ХРЕН!», но я все-таки добавила:

– Мне по-прежнему так кажется.

Питер выглядел спокойным, словно мы беседовали о погоде; Том и доктор Сили, напротив, заметно нервничали.

– А затем все полетело к чертям, – продолжила я, – Эйприл погибла, а вы… ну… исчезли из поля зрения. Это походило на раскаяние, поэтому я не смогла вас возненавидеть. Так что ненависти нет. Раньше я вас жалела, но больше не буду, потому что теперь вы делаете что-то стоящее.

Я постаралась выдержать его взгляд. К счастью, он первым отвел глаза, и я, вздохнув, откинулась на спинку стула. Я даже не заметила, как перед этим наклонилась вперед.

Питер бегло оглядел комнату, затем отъехал от стола на крутящемся кресле и, не проронив ни слова, вышел.

Я взглянула на доктора Сили.

– Простите, что зря потратила ваше время. Я решила, что лучше сказать начистоту.

Мы с доктором пересекли хорошо освещенный, но не очень ухоженный дворик. Америкой здесь и не пахло, вокруг витал дух приключений. Похоже, в «Альтусе» и это продумали заранее. Доктор Сили довел меня до дверей общежития и попрощался в вежливо-грустном ключе.

Заглянув в комнату отдыха с диванами и большой общей кухней, я сразу заметила Сида с Пэкстоном – они болтали с ребятами из «Альтуса». Похоже, веселились вовсю. Я проскользнула мимо, надеясь, что меня не заметят.

Я уже готовилась ко сну, когда в мой маленький номер постучали.

Глазка не было, поэтому я впопыхах переоделась, отперла дверь… и увидела Питера Петравики.

– Можно войти?

– М-м… – Я не горела желанием его впускать, но и отказывать было неудобно.

– Ладно, я понял. Не стоило мне приходить. – Он развернулся и ушел.

Я закрыла дверь.

Не прошло и минуты, как ко мне снова постучали. Я устало поплелась открывать.

В коридоре, изумленно таращась, стояли Сид с Пэкстоном.

– Привет, – обреченно буркнула я и посторонилась, пропуская их в комнату.

– Мы видели Питера Петравики! – не выдержал Сид. – С ума сойти! Зачем он приходил?

– Не знаю, честное слово. Он не сказал. – Я села на кровать. – Возможно, хотел продолжить разговор, который начал на собеседовании.

– Петравики был у тебя на собеседовании? – тихо спросил Пэкстон, прислонившись спиной к столу.

– Вы вообще знаете, кто я такая? – сама себе удивляясь, спросила я.

– Миранда, – пожал плечами Сид. – Работаешь с биоматериалами.

– Да. А еще я подруга Эйприл Мэй. Та, что основала «Сом» и до недавних пор им управляла.

На мгновение повисла тишина.

– Охрене-е-еть! – воскликнул Сид и плюхнулся на стул.

– И почему ты захотела тут работать? – удивился Пэкстон.

– А ты? – спросила я с нажимом.

– Здесь меняют мир. – Сид явно меня понимал. – Все хотят к этому приобщиться. Представляю, Миранда, как сложно тебе далось это решение.

– Что ты сказала Питеру на собеседовании? – поинтересовался Пэкстон.

– Он спросил, сильно ли я его ненавижу, – ответила я, проигрывая в памяти злосчастный разговор.

– А ты?

– Призналась, что мне его жалко. Что считаю его грустным малым, а его прежние взгляды – скорее скучными, нежели дерзкими.

Парни изумленно уставились на меня.

– Я не ожидала его увидеть. Не успела подготовиться. Он выпрыгнул как черт из табакерки! Да, я не могу спокойно с ним общаться! – Я повысила голос. – Может, я и правда его ненавижу! Не исключено! Особенно сейчас, когда он все испортил, сунув свой нос, куда не звали! И зачем он только приперся?

Пэкстон и Сид – хорошие, в общем-то, ребята – явно не понимали, как успокоить внезапно разозлившуюся малознакомую девушку. Как бы то ни было, я сказала правду. Я не испытывала ненависти к Питеру Петравики, пока он не вторгся в мой мир. Идеологические споры меня не волновали. Я видела, как он досаждал Эйприл, но не могла его за это презирать – в моих глазах он был чем-то вроде стихийного бедствия. Вы же не станете презирать бурю, из-за которой отложили запуск ракеты?

Я даже не думала о Петравики как о человеке. История с «Альтусом» сделала его реальным – не только потому, что он постучал ко мне в дверь, а затем безропотно удалился, но и потому, что он растоптал мои планы. Как бы я себя ни убеждала, стремилась я в «Альтус» не только ради шпионажа. Я видела здесь свое будущее. А теперь все пропало, потому что из миллиардов людей на Земле «Альтусом» управлял именно Петравики!

В конце концов я убедила парней, что все в порядке. Мол, в Беркли меня дожидается работа, к которой я с радостью вернусь. Мы обнялись, и я проводила ребят в коридор.

Перед тем, как забыться сном, я достала из сумки предоплаченный телефон. Хотела написать профессору Лундгрен. Или даже позвонить. Как выяснилось, я не могла сделать ни того, ни другого. В дыре под названием Вальверде не ловила мобильная сеть.