Текст книги "Бурный рай"

С возрастом он научился разбираться в людях и теперь не сомневался, что правильно читает между строк.

Блэр опять стала подниматься по лестнице, не заметив хитрой усмешки отца, но вдруг остановилась.

– Папа! А как же бригада? Мои друзья, наверное, ужасно волнуются. У тебя нет никаких каналов, по которым я могла бы с ними быстро связаться? Я…

– Они не волнуются, – перебил ее отец, – им известно почти столько же, сколько тебе.

– В самом деле? Ах, ну конечно. Брэд Ширер – тоже дипломат, верно? – Как же она сразу не догадалась! Бригада помощи голодающим могла бы считать себя невероятно везучей, если бы за год в ее ряды вступил хотя бы один такой «бычок», как называла Кейт Крэга и Брэда. А тут сразу двое за месяц! Воистину надо быть слепой, чтобы не понять, что дело нечисто.

– Нет, – ровным тоном сообщил Эндрю Хантингтон, – Брэд – не дипломат.

– Не дипломат?

– Нет. Брэд Ширер – военный разведчик.

– Ах, понятно! – насмешливо сказала Блэр. – Всего лишь военный разведчик.

Она допила третий бокал мартини и отправилась принимать горячую ванну.

Эндрю Хантингтон, сев перед окном, лениво закинул ноги на кофейный столик и радостно вздохнул. Он должен был рассердиться – ведь отцу положено сердиться, узнав о том, что его дочь скомпрометирована. Но он ничуть не сердился, а напротив, чувствовал, что расплывается в улыбке, как чеширский кот. Оказывается, из плохой ситуации иногда можно извлечь что-то хорошее. Жаль только, что это случается не часто…

Блэр была занята целыми днями – встречалась со старыми вашингтонскими друзьями, бродила по паркам и магазинам. Она так распределила свое время, чтобы как можно чаще бывать с отцом.

Она старалась заполнить каждую минуту и только в пятницу утром, в день вечеринки у Меррилов, заставила себя остановиться и задуматься. В конце концов она призналась себе, что ее сумасшедший график имел одну цель – притупить жуткое чувство одиночества.

Ей очень хотелось возненавидеть Крэга. Он сделал из нее полную дуру. То, что он изображал террориста, само по себе отвратительно, но ложь насчет тюремного заключения – это уже удар ниже пояса. Причем он знал, что она его любит, она сама призналась ему в любви. Боже, как же горько теперь об этом вспоминать!

Распоряжения, приказы… Он был послан к ней по приказу. По приказу же с ней подружился, приглядывал за ней, а потом забрал из лагеря и держал в плену.

Тейлор не просто неукоснительно выполнил все приказы, но и весьма изобретательно их дополнил. Хотя почему бы и нет? Почему бы мужчине не утолить свое сексуальное желание с женщиной, которая охотно ложится к нему в постель?

Блэр покраснела от стыда, сердце ее заныло. Она так сильно полюбила этого человека, что готова была вынести все, даже самое долгое ожидание. Но их отношения – сплошной обман. Крэг Тейлор не испытывал к ней никаких чувств. Он исполнял приказы, и только.

Она в сотый раз пообещала себе, что сделает все, чтобы больше никогда с ним не видеться. Но теперь даже в толпе ее душило одиночество, которого она не чувствовала в плену, на лодке, когда была в обществе одного-единственного человека.

Блэр любила этого человека, вот в чем дело. Кем бы он ни был – другом, любовником, незнакомцем, предателем, – она все равно его любила. Но ей нужно как-то перебороть свою любовь. Мистер Крэг Тейлор, отделавшись от обязанностей няньки и вернувшись к любимой работе, наверняка уже уехал на очередное задание.

А она больше не хочет ежесекундно тревожиться за дорогого человека. Крэг Тейлор ходит по лезвию ножа, таков его выбор. Она потеряла Рэя и после этой чудовищной трагедии уже никогда не сможет любить мужчину, который каждый день подвергает себя смертельной опасности.

– А какое, собственно, это имеет значение? – раздраженно спросила она себя. – Он вволю позабавился со мной и уехал играть в шпионов в другое место.

Крэг навсегда ушел из ее жизни, и это к лучшему, с горечью сознавала Блэр. Мысли об одиночестве заставили ее лучше понять отца. Она всей душой ему сочувствовала. Он проводил свои дни в заботах о благе государства, но если говорить о личной жизни, то у него никого не было, кроме нее.

Она так его любит! Он очень добрый человек, благородный и преданный. Как Крэг.

«Все, прекрати! Выброси Крэга из головы! Думай о папе», – приказала она себе. Сегодня вечером они идут к Меррилам, и она сделает все возможное, чтобы порадовать отца. Он должен ею гордиться.

Приняв это решение, Блэр провела целый день дома, вкушая все прелести цивилизации, которыми до сих пор пренебрегала. Она сделала маникюр и педикюр, уложила волосы и даже испробовала новую грязевую маску для лица.

– Ну, это я могла бы сделать и в джунглях! – Она усмехнулась, глядя на свое смешное отражение в зеркале.

Интересно, назвал бы ее Крэг «маленькой принцессой», если бы увидел в таком виде?

Сердито дернув плечом, Блэр смыла маску и начала одеваться на вечеринку. Она выбрала длинное, до пола, зеленое бархатное платье с узкими рукавами, открытым лифом и пышной юбкой. Это платье очень нравилось отцу. Оно и впрямь шло ей больше других. Зеленый цвет красиво оттенял волосы и подчеркивал глаза.

После долгого пребывания в джунглях и на лодке ей странно было видеть себя в нарядном платье, словно ее настоящая жизнь была там, в джунглях, а это платье – лишь театральный костюм.

Блэр собрала волосы в свободный пучок на макушке и скрепила маленькой тиарой, доставшейся ей от матери. Когда туалет был закончен, она едва узнала себя.

– Ну вот, Тейлор, – сообщила она зеркалу, – теперь я настоящая принцесса.

Насмешливо фыркнув, она крепко зажмурилась, чтобы не видеть своего отражения. «Ты становишься ехидной, Блэр, – мысленно укорила она себя. – Ты же знаешь, что никакая ты не принцесса, а самостоятельная и ответственная женщина…»

Самое ценное – уметь находить счастье в себе самой.

«Нет! – протестовало ее сердце. – Гораздо ценнее делить свои чувства и мечты с близким человеком».

Она открыла глаза и невидящим взглядом уставилась в зеркало, потом изобразила на губах веселую улыбку и спустилась к отцу.

На приеме собрался весь цвет столичного общества. Огромный танцзал «Хилтона» сверкал люстрами, хрустальной посудой, изящными вазами с экзотическими цветами и, конечно, нарядной публикой.

Это была разношерстная толпа. Меррил прожил в Вашингтоне столько же, сколько и ее отец, поэтому среди его гостей были политики всех рангов и мастей: сенаторы, конгрессмены, члены правительства, ожидали даже президента, а это означало армию дополнительной охраны.

Блэр узнала в толпе немало старых политиков и госслужащих, таких же, как ее отец. Но мелькали и новые лица. Ее не было в стране почти два года, за это время по воле и прихоти избирателей сменились многие чиновники.

Несмотря на неважное настроение, Блэр очень старалась быть веселой – ради отца. Опершись на его руку и ослепительно улыбаясь, она приветствовала знакомых и знакомилась с новыми людьми. Хозяин вечера, Джордж Меррил, был погрузней ее отца, но вид имел такой же благородный. Девушка обняла его, поцеловала и от души пожелала ему еще много радостных дней рождения. Ответив ей поцелуем, Меррил внимательно оглядел Блэр, и тут только до нее дошло, что этот человек всю жизнь занимался секретными делами. Он знал, что она совсем недавно вернулась из опасного странствия…

Шеф! Это слово всплыло в ее сознании, и Блэр чуть не вскрикнула, запоздало раскаявшись в собственной глупости. Меррила всегда называли «шефом», и, похоже, именно его имел в виду Крэг, говоря о каком-то таинственном «шефе».

Ну конечно! Как же она сразу не догадалась? Меррил – начальник Крэга. А поскольку, по словам ее отца, Крэг – правая рука Меррила, то вполне логично увидеть его на этой вечеринке – если, конечно, он еще не уехал из страны.

Нет, он не уехал.

Она не знала, каким образом ощутила его присутствие: может, услышала голос – низкий, спокойный и уверенный, а может, уловила запах – неповторимый, навеки оставшийся в ее подсознании и вызвавший к жизни череду воспоминаний.

А может, это было какое-то шестое чувство. Или все сразу. Но она вдруг совершенно точно поняла, что Крэг где-то рядом.

– Крэг! Я рад, что ты пришел, мой мальчик! – радостно воскликнул Джордж Меррил.

Крэг, который беседовал с симпатичной блондинкой, извинился перед собеседницей и подошел к ним. Он обращался к своему шефу, но смотрел на Блэр. В знакомых желтых глазах плясали насмешливые искорки, не вязавшиеся с его серьезным лицом.

– Как я мог пропустить такое событие, сэр? – вежливо спросил Крэг, пожимая руку начальнику и кивая Эндрю Хантингтону. – Добрый вечер, сэр.

– Добрый вечер, Тейлор, – живо отозвался Хантингтон, протягивая руку.

– Добрый вечер, Блэр… – произнес Крэг и, не успела она опомниться, галантно поднес ее руку к своим губам, явив великолепный пример светской учтивости.

– Мистер Тейлор, – холодно отозвалась она, с трудом сдерживая дрожь в голосе и стараясь придать своему ответу такую же спокойную и легкую учтивость.

Это было совсем не просто, ибо рядом с этим мужчиной она не могла даже ровно дышать, а кожа на руке, которую он поцеловал, горела, точно до нее дотронулись раскаленным железом.

– Рад вас видеть, – сказал Крэг, не выпуская ее руки. Даже для проформы Блэр не могла ответить ему тем же самым. Эта встреча не была для нее радостной, а если и была, то радость смешивалась с невыразимой мукой. Она изобразила холодную улыбку, явившуюся исключительно результатом работы лицевых мышц.

– Не ожидала вас увидеть, мистер Тейлор, – сказала Блэр. – Я думала, вы уехали на очередное дипломатическое задание.

Что это: в его глазах промелькнула боль? Нет, наверное, показалось. Он с усмешкой взглянул на шефа.

– Мое последнее задание было очень опасным, и сейчас мне надо немного расслабиться.

Блэр раздраженно поморщилась, но сумела остаться спокойной и сделала вид, что не заметила веселых взглядов, которыми обменялись ее отец и Меррил.

Она решила, что пора отделиться от этого кружка, подойти к другому и включиться в нейтральный разговор, который не касался Крэга.

– Простите… – начала Блэр.

– Простите нас, – перебил Крэг, уверенно обняв ее за талию, – я слышу звуки вальса и хочу на время увести вашу даму, мистер Хантингтон, если вы, конечно, позволите.

– Идите, идите, – милостиво отпустил их Эндрю Хантингтон. – В компании с шефом я могу весь вечер вспоминать старые, или, лучше сказать, древние времена.

– Папа… – возразила Блэр, бросив на него умоляющий взгляд, который он предпочел не заметить.

Больше она ничего не успела сказать. Крэг повел, вернее, потащил ее к танцплощадке, и ей ничего не оставалось, как только идти за ним. Даже если бы она упала на пол, он бы наверняка поднял ее, с присущей ему вежливостью извинился перед окружающими и спокойно продолжил свой путь.

– Ты невероятный наглец! – прошипела Блэр, когда он закружил ее по залу. – Неужели трудно было догадаться, что я не желаю больше тебя видеть и говорить с тобой?

«Какая же я лгунья!» – подумала она, стискивая зубы и зажмуриваясь, когда ее щека задела плотную ткань его смокинга. Он уже подчинил себе ее чувства, околдовал своими прикосновениями, и Блэр отдалась во власть его сильных рук, которые уверенно и властно вели ее в старинном вальсе.

Сегодня Крэг был другим. В джунглях, в потрепанном рабочем костюме, он казался грубоватым, но привлекательным. Изысканный смокинг придал ему блеск. Сшитый на заказ, он облегал его стройную мускулистую фигуру, подчеркивая широкие плечи и узкие бедра. Он, безусловно, вселял трепет в сердца всех присутствовавших здесь женщин. Его очевидную мужественность не скрыл бы ни один наряд, и даже изысканная кремовая рубашка отнюдь не умаляла бесшабашной удали этого искателя приключений.

Задумавшись о наряде Крэга, Блэр чуть было не прослушала, что он ей говорил.

– Что верно, то верно: наглости мне не занимать, – мягко сказал он и обхватил ее талию, так что она вынуждена была поднять глаза и встретиться с его взглядом.

В золотисто-желтых глазах сверкали усмешка и решимость. Блэр судорожно сжала его плечо.

– Я хочу с тобой поговорить, – твердо заявил он.

– Нам не о чем говорить! – моментально возразила она. Голос ее чуть дрогнул, потому что на самом-то деле ей так много нужно было сказать ему, но она еще была сердита и растеряна, а потому боялась, что из этого разговора не выйдет ничего хорошего. Блэр знала, что Крэг к ней равнодушен. Он просто выполнял приказы. А если допустить – всего на минуту! – что он ее все-таки любит, то это не сулит ничего, кроме страданий. Крэг мрачно улыбнулся.

– Плохо дело, принцесса, – сказал он, пожав плечами, – потому что тебе придется со мной поговорить независимо от того, хочешь ты этого или нет.

Он, все так же кружа Блэр в танце, вывел ее на террасу.

Крэг тянул се за собой до тех пор, пока не нашел уединенную скамью. Тут он силой усадил девушку, отпустил ее локоть и сунул руки в карманы, но перекрыл путь к отступлению, поставив перед ней согнутую в колене ногу и нависнув всем телом над скамьей.

Блэр была в ярости.

– Ладно, Тейлор, – прошипела она, разумно рассудив, что ее шансы на спасение равны нулю. – Ты хотел поговорить? Говори.

– Чудесная вечеринка, не правда ли? – протянул он, насмешливо вскинув бровь.

– Да, – огрызнулась она. – Это все? Я могу идти?

– Нет, не все, – возразил он, и насмешка в его глазах сменилась бушующим огнем. – Ты говорила, что любишь меня, Блэр. – Он мрачно усмехнулся. – И даже обещала ждать меня из тюрьмы. Что же случилось? Ты хотела исправить террориста, а государственного служащего, значит, любить не можешь? В чем дело? Тебе не удалось поиграть в филантропию? Ты не можешь жить без самоотречения?

– Что?! – воскликнула Блэр, ошеломленная этим выпадом.

Она начала подниматься, но он опустил руку ей на плечо. Она стряхнула ее, снова села, вся кипя от злости, и разразилась потоком слов:

– Ты ненормальный, Тейлор. Я ничего не имею против твоей работы. Можешь играть в Джеймса Бонда, сколько влезет, пока тебя не убьют. Я даже пришлю цветы на твои похороны. Но твоя персона не стоит особого внимания. Мне известно, кто ты такой – послушный исполнитель чужих приказов. Я презираю тебя, Тейлор! Ты сделал из меня дуру, использовал меня, обманул…

– Нет, постой! – взревел Крэг, упершись локтем в колено и вплотную приблизив к ней свое суровое лицо. – Я не мог сказать тебе правду, Блэр, и ты это прекрасно знаешь, черт возьми!

– Потому что ты – жалкий исполнитель! – Она не была уверена в разумности собственных доводов, но ее сердце разрывалось от самых противоречивых чувств и она страшилась даже думать о том, что у них могут возникнуть серьезные отношения. – Ладно, ты работал на моего отца, но ты все-таки мог успокоить меня, намекнуть на то, кто ты есть на самом деле. Вместо этого ты водил меня за нос. Я вела себя как идиотка, а ты смотрел и забавлялся.

– Я вовсе не забавлялся, Блэр, я…

– Выполнял приказы! – крикнула она. Она чувствовала себя заведенной, как механизм сломанных часов, которые не остановятся до тех пор, пока не раскрутится пружина. – А тебе никогда не приходило в голову, что эти приказы могут быть неправильными? Или ты настолько привык действовать по указке свыше, что уже не имеешь собственного мнения?

– Да! – взорвался Крэг. – Да, миссис Тейл, иногда я бываю не согласен с директивами начальства. И вы правы, миссис Тейл, я работаю на правительство, а мои начальники иногда допускают ошибки. Эта система несовершенна. Но я далеко не новичок, миссис Тейл, и знаю, что, при всем своем несовершенстве, система работает. Я всегда довожу свое мнение до руководства, а когда ко мне приходят мои подчиненные, выслушиваю их мнение. Но я нахожусь на этой должности, потому что у меня есть опыт и я умею принимать правильные решения. А твой отец и Меррил занимают свои посты, потому что разбираются в своей работе, и это далось им годами упорного труда. Ты не можешь не признать, принцесса, что на сей раз они провели операцию безукоризненно: ни с чьей головы не упал ни один волосок, а стоило чуть оступиться – и мог разгореться международный скандал.

Блэр замолчала. Он прав, тысячу раз прав. Но она не могла заставить себя это признать. Крэг опять назвал ее принцессой, и в тоне его сквозило презрение. Он заявил, что она должна его любить, а сам даже словом не обмолвился о своих чувствах.

Они были так близко друг к другу, что дыхание их смешивалось. Блэр смотрела ему в глаза и хотела лишь одного: забыть и обман прошлого, и страх перед будущим, прижать свои губы к его губам, растворившись в пламени поцелуя. «Нет, – умоляла она себя, – пожалуйста, не поддавайся ему!»

– Тейлор, – резко сказала она, – тебе совсем не обязательно было так со мной поступать. Ты позволил мне думать, что я нахожусь в руках у террориста, а потом… – Она задохнулась, не в силах напомнить ему о том, что он держал ее в своих объятиях, а она была так влюблена, что отдавалась своему похитителю. – Ладно, это не важно! Оставь меня в покое и отправляйся на очередное задание, Джеймс Бонд. Я не хочу быть рядом с тобой.

Крэг все так же внимательно смотрел на нее, но внезапно в глазах его погасли искры гнева и зажглись веселые огоньки.

– Ты все еще любишь меня, – произнес он, и если бы она не знала его лучше, то могла бы подумать, что в его насмешливом тоне промелькнула радость.

– Нет!

– Ты любила меня. Ты сама мне об этом говорила.

– Я была ослеплена, – возразила Блэр, чувствуя, как гулко бьется сердце в груди, и надеясь, что он не прочтет ее мысли своими львиными глазами, которые видели ее насквозь. – Я быстро влюбилась в тебя и так же быстро разлюбила, Тейлор. Это было сексуальное влечение, – холодно бросила она, горько улыбнувшись. – Я не сомневаюсь, что для тебя я всего лишь одна из многих.

– Вот как? – В лице Крэга не осталось и следа злости. Казалось, его забавляет этот разговор. Он отстранился от девушки и, вновь упершись локтем в согнутое колено, загадочно ухмыльнулся. – Продолжайте, миссис Тейл, – попросил он, – я еще никогда не слышал, как мой характер анализирует психолог.

Раздраженная его внезапной переменой и уверенная, что он над ней насмехается, Блэр заморгала, лихорадочно подыскивая подходящий ответ.

– Не надо быть психологом, чтобы назвать твое поведение бессовестным обманом, Тейлор.

– Конечно, мэм, – сказал Крэг смиренно, но в глазах его все так же плясали веселые огоньки.

«Он опять издевается!» – в гневе подумала Блэр.

– Ты лживый притворщик. И мне плевать, что ты работаешь на правительство! – воскликнула она.

– Конечно, мэм, – повторил Крэг.

Ухмылка его стала шире, лицо повеселело. Он уже не сомневался в исходе их отношений. Однако сейчас он не мог ничего предлагать и обещать, потому что завтра ему предстояло уехать. Сегодня вечером он мог лишь брать, умолять и говорить. Впервые в жизни он боялся не вернуться с задания. При мысли об этом его бросало в дрожь. Он так сильно хотел связать жизнь со своей принцессой – с женщиной, которая сейчас смотрела на него, возмущаясь его поведением. Она и впрямь была сегодня принцессой – американской принцессой, облаченной в королевское бархатное платье. Ее грудь слегка вздымалась от волнения, сводя его с ума. Ее тонкие черты были нежны и прекрасны, как хрусталь, но в отличие от хрусталя светились теплом и живым умом. «Забудь про завтрашний день, возьми все, что можешь, сегодня. Заставь ее ждать тебя».

– Я не люблю тебя, Тейлор. Ты мне безразличен. И всегда был безразличен. Дойдет это до тебя когда-нибудь? – спросила она.

– Разумеется, мэм! – подхватил Крэг. Для начала надо было ее успокоить. – Ты совершенно права, любовь моя.

– Я не твоя любовь, – огрызнулась Блэр, – и больше не собираюсь тебя потешать.

– И не потешай, – сказал Крэг. Голос его стал серьезным, на лице появилась задумчивая, совсем не насмешливая улыбка.

– Что? – проговорила Блэр, вновь растерявшись.

– Не потешай, – тихо повторил Крэг, опять нагнувшись к девушке. – Возбуждай меня, дразни, мучай… целуй.

Его хрипловатый бархатный баритон ласкал ее слух, теплое дыхание касалось лица. Она не могла оторвать взгляда от этих золотистых глаз, похожих на два ослепительных солнышка. Он нагнулся еще ниже, Блэр не шелохнулась – ее точно парализовало. Но тут он приник губами к ее губам, и холод растаял, растворился в жаркой волне огня. Этот поцелуй был легким, как дуновение ветра. Его язык медленно прошелся по контуру ее губ, смакуя их сладкий нектар. Так ценитель вин задерживает первый глоток во рту, чтобы прочувствовать тонкий букет, прежде чем сполна насладиться напитком.

Сначала Блэр была слишком ошеломлена, чтобы сопротивляться. Он застиг ее врасплох и покорил так же легко, как охотники захватывают лесную косулю, ослепленную огнями фар. А потом она уже не могла ни обдумать свое положение, ни возмутиться, ни высказать какие-то разумные доводы, которые спасли бы ее от страданий и самобичевания в будущем.

Как только он к ней прикоснулся, она унеслась в волшебный мир, где нет ни времени, ни пространства и где нет нужды в здравых мыслях. Это был их мир, она попадала в него, только оказавшись в объятиях Крэга. Ее словно окутывало облако блаженства, и она уже не считала зазорным уступить его ласкам, потому что это было единственно верное решение. Она должна быть с ним, наслаждаться его властно-необузданным, волнующим кровь присутствием.

Его поцелуй, все такой же медленный и чувственный, стал более страстным. Он приподнял ее лицо. Блэр вздрогнула, почувствовав его язык, и раскрыла влажные теплые губы, покоряясь и приглашая. Она почти не сознавала, что ее руки пылко обнимают его за шею, а тело льнет к нему в мучительно-сладком томлении. Поцелуй становился все глубже, пьянил, заставлял забыться и забыть обо всем. Время будто остановилось. Блэр ничего не слышала, кроме шуршания бархата, ничего не чувствовала, кроме игры литых мускулов у себя под пальцами, и не ощущала в ночном воздухе никаких ароматов, кроме восхитительного мужского запаха.

– Они, наверное, на террасе.

Знакомый голос отца вывел Блэр из забытья. Вернувшись в реальное время и пространство, она со стыдом поняла, что все повторилось: он опять одержал над ней верх!

Поспешно убрав руки с плеч Крэга, она вырвалась из его объятий.

– Черт бы тебя побрал, Тейлор! – яростно прошептала она, зная, что ее отец и Джордж Меррил уже выходят на террасу. – Больше никогда так не делай! Я же сказала, что не желаю иметь с тобой ничего общего! Иди рискуй жизнью, а меня оставь в покое!

Блэр дрожала, обуреваемая самыми разными эмоциями. Сердце ее колотилось и ныло от жестокой боли, но она сумела взять себя в руки.

– Привет, пап! – Она весело помахала, стряхнув со своего локтя руку Крэга и не обращая внимания на гнев, закипавший в его глазах. Он начал резко отвечать, но Блэр не слушала. Устремившись вперед, она подошла к Эндрю Хантингтону и подхватила его под руку.

– Мы с Крэгом вышли немножко подышать свежим воздухом, но я уже начала замерзать.

– Вот и отлично, – сказал Меррил и зычно расхохотался, в то время как Хантингтон разглядывал дочь, прищурившись. – Скоро будут зажигать свечи на моем торте. Подумать только – нашли столько свечек! По-моему, это просто бестактно. А ты как считаешь, Эндрю? Но я хочу, чтобы вы оба присутствовали.

– Прекрасно! – радостно воскликнула Блэр, натянуто улыбаясь. – Идемте!

– Да, идемте, – язвительно сказал Крэг из-за спины девушки, но на пороге танцзала схватил ее за руку, удерживая на месте. – Я еще не все сказал, – быстро шепнул он на ухо Блэр.

Она выдернула руку и поспешно ушла с террасы, стараясь держаться поближе к Меррилу и отцу. «Нет, ты все сказал! – думала она, мучаясь от боли и гнева. – И я не желаю с тобой видеться».

У нее было такое чувство, будто она теряет часть себя самой, но она твердо решила держаться от него подальше.

Однако Крэг не привык отступать от задуманного.

Не успел Меррил задуть на своем торте шестьдесят с лишним свечек, как Блэр почувствовала, что Крэг опять у нее за спиной. Он небрежно взял ее под руку, словно считал своей собственностью, и обратился к ее отцу:

– Мистер Хантингтон, шеф желает поговорить с вами наедине, когда закончится вечеринка. – Он понизил голос, но тон его остался таким же беспечным.

– Прибыл президент, сэр, так что разговор будет серьезным. Я с удовольствием отвезу Блэр домой.

– Замечательно! – кивнул Эндрю, не успела Блэр и рта раскрыть.

Хантингтон улыбнулся Крэгу, не догадываясь или делая вид, будто не догадывается, что родная дочь готова заткнуть ему рот кляпом, лишь бы он замолчал. Что он с ней делает? Зачем бросает на съедение этому льву? И тут она поняла: папа думает, что она любит Крэга, потому и стремится свести их. Ведь он ее отец и готов весь мир положить к ее ногам.

– Нет, папа. – Она пыталась настоять на своем, не поднимая лишнего шума. – Я тебя подожду. Мы вместе пришли, вместе и уйдем. Ничего страшного, если мне придется немного прогуляться…

– Спасибо, милая, – возразил Хантингтон, – но это ни к чему. Поезжай с Крэгом. Ах да, можешь не волноваться. – Глаза его лукаво блеснули. – Я не буду тебя ждать.

– Папа… – взмолилась Блэр, но Эндрю уже отошел, Ничего-то он не понял! Ему казалось, что она просто сердится и что им с Крэгом нужно выяснить отношения. Да, конечно, она сердилась. Но дело совсем не в этом. На любимого человека трудно долго держать обиду. Любовь включает в себя многое, в том числе и способность прощать. И Блэр уже почти простила Крэга, не без улыбки признавшись себе, что он весьма профессионально обвел ее вокруг пальца.

Но она не смела позволить себе смеяться, как не смела позволить себе любить. Она жила в постоянном страхе, не в силах от него избавиться, но отец этого не понимал.

– Даже если бы твой отец согласился тебя отвезти, я все равно не позволил бы тебе спрятаться у него за спиной, Блэр.

Отвлекшись от своих мыслей по воле того человека, который и был их причиной, Блэр осторожно попыталась высвободить локоть из его руки, но он не дал ей этого сделать.

– Пусти меня, Тейлор, – тихо сказала она, – я возьму такси. Я не хочу, чтобы ты отвозил меня домой…

– Вот и прекрасно, – буркнул он в ответ, – потому что я и не собирался везти тебя домой.

Он дернул ее за локоть и повлек к выходу из танцзала.

Что ей оставалось делать? Разве что устроить маленький скандал. Но она терпеть не могла обращать на себя внимание. К тому же не было никакой гарантии, что скандал ей что-то даст.

И Блэр не стала сопротивляться. Крепко сжав губы, она позволила Крэгу усадить себя в серебристо-серый «порше», который служащий подал к подъезду отеля.

«Ладно, Тейлор, – думала она устало, – сегодня мы поговорим. Я даже признаю все, что ты захочешь. Но это ровным счетом ничего не изменит».