Текст книги "Вчерашние розы"

– Правила есть правила, – возразил Бредли. – И я всегда следую им. Она никуда не пойдет.

– Но девочка. – В отчаянии Хелли показала на распростертую на койке фигурку. – Она умирает. Освободите хотя бы ее. Она никому не может принести вреда.

– Правила есть правила.

– Гром и молния! – прорычала Давиния, возмущенно вздымая руки к небу. – Мариус?

Она отвела проповедника в сторону, и они стали шепотом о чем-то совещаться. Через несколько минут Мариус повернулся и вышел.

С видом выполненного долга Давиния обратилась к полицейскому.

– Хорошо, Бредли, раз уж вы не можете отпустить доктора Гардинер, то по крайней мере пропустите меня к ней, чтобы я могла чем-нибудь помочь ей и ее пациентке. Вы знаете, что я говорю по-китайски?

Бредли покачал головой.

– Эта женщина опасна. После того, что она сделала с Ником… – При этой мысли он побледнел и замолчал.

– Так как у меня нет этих легкоранимых частей тела, я, полагаю, буду в безопасности. – Давиния не без ехидства ухмыльнулась и добавила: – Если вы, конечно, не боитесь открыть дверь…

Полицейский с видом оскорбленного достоинства вытянулся во весь рост.

– Офицер Бредли боится? Женщины? Ха! Просто я хочу защитить вас, мэм. Однако если вы настаиваете на том, чтобы войти к арестованной, хорошо. Будь по-вашему. Но не говорите, что я вас не предупреждал.

– Ну наконец-то, дорогая. – Давиния заключила Хелли в объятия и дружески похлопала по спине. – Ты сделала все, что могла.

Хелли, сдерживая рыдания, покачала головой:

– Н-н… но все это так жестоко! Я ми… не могла даже представить… кто-то сделал девочке насильственный а-а…борт и заставил ее обслуживать мужчин в тот же самый день!

Прошло по крайней мере два часа с тех пор, как Давиния проникла в камеру и узнала страшную историю Туберозы.

Оказалось, что юная проститутка, обнаружив свою беременность, доложила об этом хозяйке борделя. Хозяйка заставила ее сделать аборт, а через несколько часов появился Ник Конноли и потребовал свою любимую проститутку Туберозу. Когда же она стала возражать, мадам побоями принудила ее к послушанию и передала в грубые руки Ника, который уже воспользовался ею несколько раз перед тем, как она налетела на Хелли.

Глядя на несчастную умершую девочку, покрытую перепачканным кровью одеялом, Хелли хлюпнула носом и проговорила:

– Она так боялась меня. А я ведь только хотела помочь ей, но она не…

– Я знаю, – прошептала Давиния, гладя Хелли по волосам.

– Но почему?

– Это ужасная ситуация. Хозяйки борделей рассказывают своим проституткам жуткие истории о леди из Миссии. Самая страшная из них, что мы варим молодых китаянок и едим их на обед. Идет слушок, что мы предпочитаем их раз варенными и, конечно же, выцарапываем им глаза и вырываем ногти, прежде чем закинуть их в котел.

Хелли недоверчиво смотрела на Давинию.

– Но не могут же они серить в такую чушь.

– Представь себе, верят. А также в то, что мы заканчиваем спои каннибальские пиршества бокалом коньяка, смешанного с их кровью.

Давиния сняла очки и протерла их подолом. Она нахмурилась, увидев особо неподатливое пятно.

– Конечно же, когда они попадают ко мне в руки, я быстро отучаю их от этой чепухи.

– А как же с теми, которые не попадают? Ведь таких много.

Давиния со вздохом водрузила очки на переносицу.

– Многие умирают. Другие прозябают в грязи. Мы делаем что можем, но…

– … но этого недостаточно, – закончила Хелли.

Давиния говорила правду, так как на каждую спасенную ими проститутку приходилась сотня выстрадавших ужасную судьбу.

– Как я ненавижу этот город! – воскликнула Хелли. – Грубый и жестокий. Я не испытала в нем ничего, кроме неприятностей!

– У тебя было плохое начало. Но, несомненно, если ты наберешься терпения, осе уладится.

– Нет, мое терпение кончилось. Пожалуйста, простите меня, Давиния. Как только повидаюсь с судьей, я первым же пароходом уеду в Филадельфию. Здесь меня, кроме несчастий, ничего не ждет.

– Что, доктор Гардинер все еще здесь?

Обе женщины разом повернулись, и Хелли побелела, встретившись со сверкающим зеленым взглядом Джейка Парриша.

Глава 15

– Джейк Парриш! Вы не очень-то спешите, могу я заметить, – выбранила его Давиния, вскакивая на ноги.

Джейк оторвал глаза от сидящей в тени Хелли и спокойно встретился с раздраженным взглядом Давинии.

– Рад вас видеть, Давиния, – проговорил он, приподнимая шляпу в несколько насмешливом приветствии. – Но не очень спешу? Я получил ваше послание… – он сверился с часами, – ровно сорок две минуты назад и появился как только смог.

Часы Джейка сыграли свою мелодию, и Хелли вспомнила «Приглашение к танцу». Когда же Джейк закрыл крышку и мелодия прелестного вальса смолкла, девушка почти опечалилась. Странно, она постоянно пыталась воскресить в памяти эту мелодию, и после стольких старании ей удалось это именно сейчас.

– Тебе прекрасно известно, что я имею в виду под «поспешил», – отчитывала Давиния Джейка, словно он был малолеткой в ее воскресном классе по Библии. – Бедняжка находится в этой вонючей дыре уже много часов, и, насколько я понимаю, весь инцидент произошел по твоей вине. Я была шокирована, услышав кое-что о тебе.

Джейк вопросительно посмотрел на Хелли, раздумывая, как много она рассказала старушке об их любовном приключении. Но рассерженная женщина не обращала на него никакого внимания и сосредоточенно, словно там можно было найти ответы на то, в чем заключается смысл жизни, изучала надписи на стенах. Джейк раздраженно хмыкнул и отвернулся.

Он был дураком, когда считал, что Хелли нуждается в его помощи. А он-то рвался сюда как безумно влюбленный рыцарь, чтобы спасти свою прекрасную леди. Но леди вовсе и не жаждала спасения. Во всяком случае, от него.

При этой мысли настроение Джейка крайне испортилось, и, сверля Давинию взглядом, он гаркнул:

– Так в чем же заключается моя вина?

– Сегодня меня посетила Лавиния и порассказала много нового о моральном облике нашего нового доктора. Она, я так поняла, заскочив сегодня утром к тебе домой по-соседски, застала вас с Хелли в довольно… как бы это сказать… неудачный момент.

– Ну? – нетерпеливо перебил ее Джейк.

– Ну и, если это не было бы для нее нежелательным развлечением, навязанным тобою, она никогда бы не стала бродить по улицам в таком непотребном виде.

– Нежелательное развлечение? – пробормотал Джейк, делая Бредли нетерпеливый жест. – Интересная точка зрения.

Хелли поежилась при таком отзыве о ее распутном поведении. Конечно же, он прав. Это вовсе не было для нее совсем нежелательным. Она отступила еще глубже в тень. Как она посмеет смотреть ему в глаза. Да никогда в жизни!

Резко кивнув головой, Джейк скомандовал:

– Откройте дверь!

– Но, сэр…

Кадык у полицейского начал отчаянно двигаться то вверх, то вниз, а сам он смотрел на могущественного мистера Парриша с отчаянием.

– Открывайте!

– Но…

– Я, кажется, ясно сказал, офицер Бредли? – Джейк вопросительно выгнул бровь и посмотрел на него так, как ему удавалось усмирять даже самых строптивых. Бредли был настолько взволнован пронзительностью этих зеленых глаз, что чуть не задохнулся. Судя по слухам, ссориться с Джейком Парришем весьма неблагоразумно.

Полицейский растерянно переводил взгляд с женщин в камере на стоящего перед ним мощно сложенного мужчину. Пожав плечами, он взялся за связку ключей. Кто-кто, а мистер Парриш, несомненно, может справиться с этой рыжей дьяволицей. К тому же этот человек всегда был сверхщедр на пожертвования в различные полицейские фонды, что в немалой степени повлияло на решение Бредли.

Хелли молча наблюдала за этой перепалкой, скрывая лицо за плотным занавесом своих волос. «Не слишком ли эта противная жаба Бредли раболепствует перед Его Королевским Высочеством? И не стал ли воздух слишком плотным?» – думалось ей, и у нее чуть не перехватило дыхание, когда одетый в вечерний костюм Джейк направился к ней в камеру. От его присутствия и без того маленькое пространство сжалось до катастрофических размеров.

На Давинию, однако, близость Джейка не оказала никакого воздействия. Уперев руки в бока и сверля его взглядом, она поинтересовалась:

– Так что ты намерен предпринять в связи с этим фиаско, милейший мистер Парриш?

– Сначала я должен узнать, что же все-таки случилось? И опершись на свою трость, он обратился к Хелли:

– Объясните же мне, доктор Гардинер.

Обуздав желание продемонстрировать, что именно привело ее к этому тупику, Хелли спокойно посмотрела на него и, пожав плечами, ответила:

– Некий бедняга избил меня и пытался изнасиловать. Но, будучи отъявленной негодяйкой, я пыталась защититься. Право же, мистер Парриш, я стала ужасной преступницей и заслужила свое заключение.

В мгновение ока Джейк покрыл разделяющее их расстояние. Свободной рукой он схватил Хелли за плечо и повернул к свету. Увидев синяки на лице, он выдохнул:

– И это ему удалось?

– Что касается побоев, то, как видите, он преуспел, – с горестной усмешкой сказала Хелли.

– А если говорить об изнасиловании? Из глаз ее скатилось несколько слезинок.

– В этом ему посчастливилось не больше, чем вам. Джейк поежился от прозвучавшей в ее словах нотки осуждения. Неужели она действительно так расценивает то, что случилось в гостиной? Попытка изнасилования? Он был готов поклясться, что до того, как эта ужасная пара Донахью ввязалась в их встречу, Хелли была воспламенена не менее его самого. Он был не прав относительно готовности, с которой она растаяла в его объятиях, и того, насколько охотно она возвращала его поцелуи? Неужели он так долго был без женщин, что перестал различать, охотно ли они ему уступают?

Джейк нахмурился, поднял руку и смахнул с лица Хелли слезинку, потом легонько погладил синяк на щеке.

– Я имел в виду акт любви, а не насилия, леди Миссионерка, – прошептал он. – Вероятно, я ошибался. Обещаю никогда больше не сосредоточивать на вас своего внимания. Вы простите меня?

Хелли глубоко вздохнула, медленно взяла его руку, только что ласкавшую ей щеку, и начала ее гладить. Затем утвердительно кивнула.

– Хелли…

В голосе его чувствовались такие отчаяние и боль, что Хелли удивленно посмотрела на него. Когда их взгляды встретились, нежности в его взоре было достаточно, чтобы прорвать плотину, сдерживающую ее чувства. Хелли позволила им выплеснуться наружу и упала бы на колени, не подхвати ее Джейк, который прижал девушку к успокоительному теплу своей груди.

Душераздирающие рыдания сотрясали Хелли, и слезы катились столь же обильно, как капли дождя на окно, а он все держал ее в своих объятиях. Почувствовав нежные поглаживания Джейка, Хелли зарылась лицом в его рубашку, не заботясь о том, что пачкает и мнет его безупречный наряд. Сейчас она жаждала одного: чтобы он, ее любимый, утешил ее.

Не проронив ни звука, Джейк обнимал Хелли, мысленно обзывая себя последним дураком. Черт подери! Почему у него всегда неудачи с теми, кого он любит? Сначала с Сиреной, теперь с Хелли. Обе не нашли с ним ничего, кроме разочарований, обе поняли, что он не достоин их любви и не является полноценным мужчиной.

Джейк обнял ее еще сильнее. Хуже всего, что ему не удается защитить их. При мысли о том подонке, который причинил ей боль и попытался…

Со стоном Джейк зарылся в огненно рыжие волосы. Он непременно найдет обидчика, и этот мерзавец уже никогда не посмеет и пальцем ее тронуть. Он сделает все, чтобы никто никогда не посмел причинить ей боль. Сделает что угодно, только бы Хелли дала ему шанс оправдаться.

– Верьте мне, Хелли. Ради Бога разрешите мне быть вашим защитником, – наконец выдавил он из себя.

Но его мольбы, которые были едва громче вздоха, терялись в щемящих звуках ее отчаяния и таяли в воздухе неотвеченными.

Постепенно буря слез у Хелли утихла. Поцеловав в голову, Джейк неохотно отпустил девушку, вложив ей в руку носовой платок.

Перед тем как прижать его к носу и высморкаться, Хелли ответила ему дрожащей улыбкой благодарности. Все, кажется, улаживалось. Джейк здесь. Она нашла сухой кусочек платка и промокнула им слезы, рассеянно заметив на нем монограмму JVP. V? Она вздохнула и окончательно высморкалась. JVP – ее восхитительный Джейк. Она в безопасности. Джейк здесь.

Хелли постепенно приходила в себя, и вниманием Джейка завладел Бредли, нервозно смотрящий на происходящее.

Когда полицейский вошел в камеру, Джейк сквозь стиснутые зубы спросил:

– В чем, собственно, обвиняется леди?

Бредли ответил:

– Воровка и шлюха, и к тому же опасная!

Хелли мысленно простонала: «Ну вот. Все начинается сначала». У Джейка от злости потемнели глаза. Едва сдерживаясь, чтобы не схватить полицейского за грудки, принудив просить прощения, он прорычал:

– И кто же выдвинул против нее эти гнусные обвинения?

– Ник Конноли. – Бредли мотнул головой в сторону Хелли. – Она лягнула беднягу прямо в пах.

Хелли возмущенно вскрикнула. Но прежде чем она успела запротестовать, Джейк прервал ее:

– Прямо в пах, говорите вы?

Не услышала ли она у него и голосе нотку удовлетворения? Хелли удивленно посмотрела на Джейка и увидела, что он с нежностью смотрит на нее.

Покровительственно обняв девушку за талию, Джейк наклонился к ее уху и прошептал:

– Отлично, леди Миссионерка. Надеюсь, вы лягнули его точно и сильно.

Хелли крепче прижалась к нему и утвердительно кивнула. Бредли, от которого ускользнул этот обмен словами и жестами, замотав головой, проговорил:

– Скажу по секрету. Ник действительно очень плох. Доктора говорят, что он вышел из строя надолго, если не на всю жизнь!

– Трагедия, – проговорил Джейк, подмигивая Хелли. – Мне кажется, вам попалась отчаянная особа. А я-то и понятия не имел, что моя невеста имеет столь дикий характер.

– Невеста! – хором вскричали Давиния и Бредли, тогда как Хелли только смотрела на него, разинув рот.

Джейк нежно взял ее за подбородок и осторожно закрыл его.

– Да. Не понимаю, почему мисс, или, точнее сказать, доктор Гардинер, не сообщила вам столь приятную новость. Видели бы вы лицо судьи Дорнера, когда я оповестил его об этом. Он так хотел встретиться сегодня с моей невестой на его рождественском вечере. – Джейк чуть нахмурился. – Представляю, что бы он сказал, если бы я сообщил ему, что невеста не может его посетить, так как его полицейские заперли ее в тюрьме.

Бредли заметно побледнел.

– Я и понятия не имел, что она выходит за вас замуж. Но понимаете, она ударила Ника…

– Я уже слышал, куда она его ударила, – раздраженно прервал его Джейк. – Если у моей невесты ноги не как у мула, что явно, то весьма сомневаюсь, будто Ник едва жив и навеки искалечен.

– Но Ник сказал, что она…

– Шлюха? – проревел Джейк. Выражение его лица стало угрожающим. – Вы хотите сказать, что моя невеста – шлюха? Да, Бредли?

Полицейский чуть не задохнулся и беспомощно развел руками:

– Но…

Джейк прервал его жестким, как удар хлыста, замечанием:

– На вашем месте я был бы осторожнее, выдвигая подобные обвинения. Я становлюсь все более и более чувствительным ко всему, что касается доктора Гардинер, и нетерпеливым относительно этого эпизода. Ну хватит, я требую освободить девушку под мою ответственность.

– Но ее нельзя отпустить, она должна предстать перед судьей.

– Отлично. Тогда я вынужден вызвать судью Дорнера сюда.

От этого предложения Бредли зашипел:

– Н-н-но…

– Судья очень хотел встретиться с моей, о да, он назвал ее «счастливейшей женщиной Сан-Франциско».

Стоявшая немым свидетелем на протяжении всей этой сцены, Давиния Лумис вдруг нетерпеливо вступила в разговор:

– Гром и молнии, Бредли! Не будь круглым идиотом. Мы все знаем, что эта женщина не шлюха, как знаем и то, кем может быть этот козел Ник Конноли.

– Но…

– Никаких но! – крикнула Давиния. – Подумай. Ты что, действительно, хочешь сообщить судье Дорнеру, что по ошибка арестовал нареченную Джейка Парриша?

При этой мысли у Бредли опять заработал кадык, а лицо приобрело угрожающе красный оттенок.

– Хорошо, учитывая, что мистер Парриш такой большой друг судьи Дорнера, я освобожу ее. Но только, если он обещает не выпускать ее из виду до того, как она побывает в суде.

Джейк обласкал Хелли взглядом.

– Это я вам обещаю. Я буду очень внимателен к доктору Гардинер.

– Что же касается Ника Коннели…

– Оставьте это мне, – бросил Джейк. – Будьте уверены, он свое получит сполна.

Давиния усмехнулась, услышав в его голосе угрозу.

– Ударом кулака по носу по крайней мере, – прошептала она Хелли на ухо. – Не хотела бы я быть на месте Ника Коннели, когда Джейк примется за него. У меня весьма не христианское чувство, что он получит то, что заслуживает!

Когда экипаж Джейка остановился, Хелли нагнулась, чтобы выглянуть из окна. Наконец-то резиденция Миссии. Никогда это старое обшарпанное здание не было столь желанным, как в данный момент. Окна еще не были зашторены, и их теплый свет лился на улицу, отчего капельки дождя сверкали, как бриллианты.

– Ну вот мы и дома, – проговорила Давиния, нарушая неловкую тишину, царившую большую часть дороги из тюрьмы. – Не знаю, как нам тебя благодарить, мой мальчик. Ты больше чем выполнил свой рождественский долг, заплатив за похороны несчастной китаянки.

И, нагнувшись, Давиния с материнским одобрением погладила Джейка по щеке.

– Вы же знаете, что я всегда рад помочь. Надо только попросить.

– Ты согласна со мной, Хелли? Ты ведь всегда утверждала, что в Джейке Паррише есть что-то, кроме греховно красивого лица и миловидной задницы.

– Давиния! – едва выдохнула Хелли, действительно шокированная упоминанием об этой части тела. Джейк же откинулся назад и залился неудержимым смехом.

– Готова на Библии присягнуть, что это чистейшая правда, – настаивала старушка, озорно подмигивая Джейку. Он же только смеялся в ответ. – Никогда не терпела тех, кто всячески виляет вокруг таких общеизвестных фактов, как, например, то, что у Джейка отличная задница. Леди из Миссии время от времени детально обсуждают этот предмет, и мне помнится, что ты, Хелли, тоже принимала в этом участие.

Хелли поглубже закуталась в пальто Джейка, которое он накинул ей на плечи. «Боже! Разверзни, пожалуйста, землю и дай мне провалиться…»

Но, хотя земля под ногами осталась твердой и нерушимой, Господь, по-видимому, был в благодушном настроении, и Хелли была спасена от ответа кучером, который выбрал этот момент, чтобы открыть дверь.

Схватив Джейка за руки, Давиния проговорила:

– Ну, еще раз спасибо и счастливого Рождества. Можешь быть уверен, я включу тебя в мои сегодняшние молитвы. Человеческой душе никогда не повредит слишком много молитв, поданных за нее.

Когда Давиния нырнула за дверцу экипажа, Джейк усмехнулся:

– Уверен, что она помянет и мою задницу тоже. По-видимому, это одна из немногих привлекательных черт, которые у меня теперь остались. И – счастливого вам Рождества также.

Хелли неуклюже снимала пальто, а Давиния помогала вознице. Избегая взгляда Джейка, Хелли пробормотала:

– Благодарю. Вы были крайне добры.

Сложив пальто, она протянула его Джейку и встала.

– До встречи послезавтра и суде. Ровно в девять.

– Ну уж нет. Помните, что вы у меня на поруках. Он ласково подтолкнул Хелли.

– Пока вы не увидитесь с судьей Дорнером, вы будете у меня дома.

– Вы серьезно? У меня пациенты, и утром у нас в Миссии празднество. Я обещала играть на фортепьяно.

– Я не знал, что вы играете.

– Играет – это сильно сказано, но, кроме нее, у нас никого нет, – вставила Давиния, заглядывая в экипаж. – Что это ты сболтнул насчет того, что Хелли останется у тебя в доме?

– Она у меня на поруках до послезавтра. И как ее попечитель, я считаю, что она нуждается в еде, ванне и хорошем сне. Сомневаюсь, что она получит здесь последнее.

Давиния обдумала его слова и пожала плечами.

– Вероятно, ты прав. Несомненно, кто-нибудь пошлет за ней среди ночи, и она понесется спасать. К тому же мы не можем нарушать закон. Не так ли?

– Я не могу… – начала было Хелли, но Джейк сразу же прервал ее.

– Можете и поедете. Я законный попечитель и настаиваю, чтобы вы надели пальто, иначе получите воспаление легких. – Джейк оглядел девушку. – Ваш вид не захватывает дыхания, имейте это в виду.

Хелли опустила глаза и в ужасе обнаружила, что было причиной таких его слов. Разорванный лиф обнажал большую часть груди. Накинув пальто, она бросила:

– Перестаньте глазеть на меня, словно неоперившийся школьник! Если вы джентльмен, то отвели бы глаза.

На губах Джейка появилась понимающая улыбка. Он рассмеялся, и от его смеха у Хелли по спине поползли мурашки.

– Но я не школьник и в данной ситуации не джентльмен, а просто мужчина, который наслаждается красивой женщиной. Особенно когда она представляет взору такое.

Возмущенно вздохнув, Хелли запахнула пальто поплотнее. Давиния снова просунула галопу в экипаж.

– Уверена, что ты привезешь Хелли утром, чтобы она нам сыграла.

– Уж этого я никак не упущу, – рассмеялся он, подавая сигнал кучеру. – Надеюсь, это будет занимательно.

Набрав шаг, лошади дробно застучали копытами по мостовой. И только тогда едущие в экипаже заговорили снова.

– Ну и как вам понравилась моя задница? – серьезно спросил Джейк.

Хелли закатила глаза к небу. Неужели Джейку Парришу не о чем больше говорить, как на эту непристойную тему? И что должна она отвечать? Лгать бесполезно. Давиния уже дала понять, что она рассмотрела эту часть его тела. Так что пришлось сказать правду.

– О-он-на очень мила.

– С точки зрения врача пли женщины?

Хелли раздраженно вздохнула. Она ведь ответила ему. Почему же он никак не может отказаться от продолжения обсуждения этой темы?

– Как врача меня в первую очередь интересовало, на сколько она хороша для измерения температуры или возможности поставить клизму. Конечно, если у вас нет раздражения в этой области, что, несомненно, пришлось бы лечить. Я усидела, что лихорадки нет, и клизма не нужна, и вас не мучают фурункулы. Я не ошиблась?

– Рад, что у меня еще осталось хоть что-то привлекательное, и вы не находите меня полностью отталкивающим.

Хелли была потрясена его словами и еще больше горечью, с которой они были сказаны. Отталкивающим? О Боже! Неужели он не понимает, что она очарована каждой частичкой его тела?

Док в замешательстве покачала головой.

– Что, скажите на милость, заставляет вас думать, что я нахожу вас отталкивающим?

– Но я же неглуп. Сегодня утром вы совершенно ясно показали, что ко мне чувствуете, Я достаточно повидал, чтобы знать, когда женщина меня не хочет.

Ну вот, он наконец объяснился и чувствовал себя теперь так, словно кто-то ударил его в живот.

– Н-не хочу вас? – Хелли сидела как громом пораженная. Как ему d голову могло прийти такое? Особенно сейчас, после всего, что было между ними. Неужели он не понимает, что больше всего на свете она хочет быть в его объятиях? Наверное, Джейк опять дразнит се?

Взглянув на его лицо, хорошо освещенное фонарем экипажа, она увидела выражение непрекрытой ранимости и отчаянного желания и наконец поняла правду. Он ее хотел. Прекрасный Джейк Парриш жаждал простенькой Хелли Гардинер. Невероятно, но это так.

– Джейк, я…

Слова застряли у нее в горле. Как много ночей она лежала без сна, мучимая видениями его прекрасного лица! А когда она наконец засыпала, сколько раз в этих неспокойных снах она желала, чтобы Джейк любил ее так же сильно, как она его. Действительно, с тех пор как они встретились, ночью ли, днем ли, он постоянно занимал ее мысли. И теперь, когда эти мечты становились реальностью, она вдруг онемела, как дебютантка во время своего первого выхода в свет.

Джейк со вздохом отвернулся, и лицо его оказалось в тени. Как хорошо, что Хелли столь деликатна.

– Все верно, – наконец проговорил он, пытаясь спасти ее от замешательства опровержений, а себя от боли услышать горькую правду. – Я понимаю и не могу винить вас за то, что вы не хотели быть оседланной вздорным калекой. Женщина заслуживает полноценного мужчину, который смог бы предложить ей любовь, не измаранную горьким прошлым, и полный дом ребятишек, которых, вы знаете, я вам дать не могу.

Тихое достоинство его голоса терзало Хелли душу. Как он не может понять, что все, чего она хочет, – это его. Наконец она обрела голос и выдохнула:

– Джейк…

– Нет. Ничего не говорите. Но помните, что я всегда буду ценить вашу дружбу и…

Но прежде чем он закончил фразу, Хелли бросилась к нему через узкое пространство, разделявшее их, и обвила его шею руками. Не говоря ни слова, она приникла своими губами к его.

– Я же люблю тебя, глупый ты человек. Люблю сильнее, чем могу выразить словами.

Джейк со стоном обхватил ее вокруг талии и посадил себе на колени.

– Но не так сильно, как я тебя, леди Миссионерка.

И когда их взгляды встретились в неясном мерцании фонаря, он нашел спасение в любящей нежности ее глаз. Никогда еще в жизни он не был так полон надежды, и ее заронила в бесплодной пустыне его сердца Хелли Гардинер и ее любовь. Они были подобны теплому весеннему солнцу, побуждающему все вокруг расти и цвести. Снова после долгих месяцев простого существования Джейк позволил себе мечтать о счастливом будущем.

– Я люблю тебя, – повторяла Хелли, гладя его лицо своей дрожащей ладонью.

Она все еще никак не могла поверить. Он был действительно ее Джейком, которого она может любить и о ком может заботиться. Она может целовать его, когда ей заблагорассудится… как это было, например, сейчас.

И, словно читая ее мысли, Джейк слился с ней устами, вызвав у нее легкую дрожь. Но на этот раз Хелли не ощущала ни вины, пи стыда за свое желание.

Вместо этого она беззаботно возвратила его поцелуй, инстинктивно раздвинув губы навстречу его ищущему языку. По мере того как поцелуи проникали все дальше и дальше, она отвечала на них с возрастающей жадностью, которая соответствовала страсти, ошеломляющей ее чувства. Если бы она считала это греховным, то с радостью обрекла бы себя на вечную погибель.

Джейк опустил Хелли на мягкое сиденье, прикрыл ее своим телом и только теперь прервал затяжной поцелуй. Хелли промурлыкала от разочарования, а он улыбнулся – его чопорная миссионерка оказывалась, к его великой радости, очень страстной.

Приподнявшись на локте, Джейк разглядывал раскрасневшееся лицо Хелли и груди, едва прикрытые остатками лифа. Они вздымались при каждом вдохе и казались большими сочными персиками. Джейк невольно тотчас же прореагировал на это аппетитное зрелище.

Он сдавленно простонал – вскоре его накопившаяся страсть станет его проклятием. С тех пор как он встретил Хелли Гардинер, этот участок его тела хронически воспламенялся. Вероятно, ему следует испытать ее знаменитое лечение льдом или лучше попробовать добавку селитры в пищу.

Джейк заерзал на месте – брюки вдруг стали тесными, и эта проклятая штука испытывала боль. И, что еще хуже, она была словно динамитная шашка, а Хелли – зажженной спичкой. Одного прикосновения достаточно, чтобы эта штука взорвалась. Не очень-то приятно, особенно если учесть то, что произошло утром.

Собрав последние остатки поли, которой было уже совсем мало, Джейк заставил себя оторваться от соблазнов обольстительного тела Хелли.

«Боже! Уже одного этого достаточно, чтобы поставить под сомнение мое психическое здоровье», – думал он, вожделенно уставившись на свою спутницу. Хелли лежала во всем своем полунагом великолепии, а в глазах ее было столько соблазна и обещаний, что их хватило бы на совращение самого папы римского.

Для такого же слабого человека, как Джейк Парриш, этого было больше чем достаточно. Дрожащими от вожделения руками он поспешно прикрыл грудь Хелли пальто.

– Джейк, – прошептала она, неприятно пораженная внезапностью, с которой он отпрянул от нее.

Неужели ее неопытность столь очевидна, а поцелуи холодны или лишены привлекательности, что он нашел ее действия неприятными? Ведь он единственный, с кем она когда-либо целовалась. По крайней мере так целовалась. А у него, конечно же, был огромный опыт.

Склонив голову, чтобы скрыть свое разочарование, она пробормотала:

– Извините, если я сделала что-нибудь не так.

– Не так, леди Миссионерка? – Джейк обнял ее за талию и прижал к своей груди. – Ты сделала все слишком хорошо. Еще несколько минут – и мои брюки снова были бы запачканы, а мне и так пришлось долго объяснять Хо Яну, откуда это пятно.

Хелли почувствовала, как у нее от интимности этой беседы зарделись щеки. Все так неприлично… и снова…

Поцеловав девушку в макушку, Джейк прислонил голову к ее плечу и проворковал:

– Неужели вы не знаете, что делаете с мужчинами, любимая? Наверняка у тебя были поклонники?

– Нет.

Джейк недоверчиво мотнул головой:

– Ты просто меня дразнишь.

– Конечно же, нет, – огрызнулась Хелли, указывая на себя рукой. – Ты только посмотри на меня!

– Что я и делаю. – Теплый тон голоса не оставлял сомнения в значении его слов.

– Тогда, если ты не видишь почему, я думаю, тебе следует завести очки.

– С моим зрением все в порядке, леди Миссионерка. Это ты нуждаешься в очках, если не можешь рассмотреть себя в зеркале.

Он взял ее за подбородок и, нахмурившись, спросил: – Что заставляет тебя думать, будто ты некрасива? Хелли хохотнула:

– Я похожа на мать. Так говорили в Филадельфии все, а отец повторял, что никогда не видел такой бледной парочки, как я и моя мама.

– Тогда твой отец либо слепой дурак, либо подонок, заслуживающий пули в лоб.

Хелли пожала плечами и отвернулась. Но Джейк заставил ее снова повернуться к нему.

– Ты никогда не рассказывала мне о своей семье.

Хелли вздохнула:

– А что рассказывать. Я единственный ребенок. Мать в прошлом году умерла от желтой лихорадки, а отец и сейчас живет в Филадельфии.

– Что за человек твой отец, если он позволил тебе поехать в Сан-Фраициско без денег и без друзей?

Хелли отвернулась. Как больно! Она впервые заговорила об этом с чужим человеком. Но ведь это Джейк Парриш – человек, которого она любит и надеется, что он поймет ее чувства.

– Нет, он не слепой дурак. Он был рад избавиться от меня.

Хелли старалась говорить спокойно, но ей не удавалось избежать горьких ноток.

– Понимаешь ли, моя мама заразилась летом 1864-го. В то ужасное время умерли многие наши друзья и соседи. Я только окончила медицинский колледж и честно верила, что могу всех их спасти. Я считала, что могу сыграть роль Бога.

Она прильнула к груди Джейка. Он услышал в ее словах боль и крепче прижал к себе девушку. Хелли же закрыла глаза и продолжала:

– Все было ужасно… так много людей умерло. А в то время, что я помогала другим, мне сказали, что мама умерла совершенно одна. – Хелли всхлипнула. – И это было хуже всего, я должна была быть с ней. Никто не должен умирать в одиночестве.

Ей было больно вспоминать смерть матери. Так больно, что она впервые говорила об этом кому-либо. Но лежа в его объятиях, Хелли нашла в себе силы высказать все, что накопилось у нее на душе. Она и сама не понимала почему, но была уверена, что Джейк поймет ее правильно.