Текст книги "Вчерашние розы"

Глава 27

Заходящее солнце светило сквозь витражи окон, развертывая полосы разноцветного света через кафедру Ассеншн Табернакла, Это была новая церковь, огромная по размерам и величественная в своем готическом блеске. Хелли посещала ее уже несколько месяцев, и каждый раз, когда она приходила сюда, у нее дух захватывало от великолепия этого сооружения.

Но сегодня Хелли не удостоила окружающее даже взглядом.

– Мариус!

Она постучала в дверь его кабинета, прежде чем открыла ее и вошла. Как и остальная церковь, помещение было пусто. Еле сдерживая возмущение, Хелли подошла к конторке, надеясь понять, где бы мог находиться проповедник.

По всей вероятности, он ушел в спешке. Бутылочка с чернилами была не закрыта, перо лежало рядом с рукописью, частично покрытой его аккуратным почерком. Хелли подняла бумагу и быстро пробежала написанное.

«И слабый падет, и могучий будет унижен».

Наброски проповеди. По-видимому, темой ее будет смирение. Пожав плечами, Хелли выронила страничку.

Она с легким шелестом перелетела через край конторки и опустилась на ковер с другой стороны. Хелли нагнулась, чтобы подобрать листок, но ее широкая юбка вздулась сзади колоколом и опрокинула стоящую рядом с конторкой корзину для мусора.

Бах! Хлоп! Мусор разлетелся повсюду. Проклиная непрактичность кринолинов, Хелли опустилась на колени и стала собирать мусор. Когда она клала обрывки бумаг обратно в корзину, из них выскользнул яркий кусок ткани. Хелли потянулась за ним и застыла. Рука ее повисла в воздухе.

Это была… о Боже… алая шелковая перчатка, жесткая и потемневшая от засохшей крови. Хелли подняла ее дрожащей рукой, схватив двумя пальцами за неизмазанный кусочек. На запястье мерцали два фальшивых бриллианта, и Хелли видела маленькую дырочку в ткани там, где был оторван третий.

Когда Хелли начала понимать, что это значит, она чуть не задохнулась от ужаса. Теперь все приобретало зловещий смысл. Общим для всех убитых женщин был их интерес к преподобному Де Янгу. Сирена и Арабелла обе проводили с ним много времени, возглавляя какой-нибудь комитет или создавая новый фонд, а проститутки открыто обожали его самого.

Кому понадобилось обвинить Де Янга в убийстве женщин? Это оставалось для Хелли полной загадкой. Она покачала головой и поспешно сунула перчатку в свой ридикюль. Возможно, это выяснит полиция.

Хелли собралась встать на ноги, но услышала скрип прямо позади себя, а за ним легкое шарканье. С замиранием сердца она обернулась, но прежде чем смогла распознать склонившуюся над ней темную фигуру, почувствовала внезапную боль в голове. Затем все потемнело.

Когда Хелли снова пришла в сознание, она обнаружила, что лежит лицом вниз на твердом полу. Крепко связанные на спине руки онемели, и уголки рта болели от слишком тугого кляпа.

Хелли со стопами перевернулась на бок и попыталась оглядеться. Кроме небольшого проблеска света под дверью кругом царила кромешная тьма. Повсюду знакомый мускусный запах, и, когда глаза свыклись с темнотой, она смогла различить вокруг себя груды каких-то плоских предметов, сложенных в штабеля.

Хелли вздохнула. Она не имела представления о том, где находится. Все, что она знала, это – ей холодно, она не может пошевелиться, и у нее болят ноги. Постанывая, Хелли вытянула связанные ноги, чтобы уменьшить судороги. Но в результате она только обрушила один из штабелей.

«Книги», – подумала она, морщась при падении на нее каждого нового тома. Она лежала полупогребенной под тем, что казалось ей целым литературным собранием Сан-Францисской библиотеки. Наконец она сообразила, где находится. Это маленькая комнатушка за алтарем, где хранятся запасные молитвенники и декорации для различных церковных праздников.

– Хелли!

При звуках едва доносящегося собственного имени у Хелли перехватило дыхание.

– Хелли!

На этот раз голос был громче и… ближе. Она негромко всхлипнула.

– Хелли!

«Джейк». Хелли облегченно вздохнула. Он как-то сам выбрался из тюрьмы и сообразил прийти за ней. Она отчаянно пыталась ответить ему, позвать, но кляп глушил ее голос.

– Хелли?

Голос Джейка, казалось, начал удаляться. «Она должна что-то сделать… дать ему знак… насторожить его».

В панике Хелли толкнула ногой ближайший к ней штабель книг. Он обрушился, как Иерехонская стена, и падающие книги погребли ее под собой. Оглушенная их ушибами, Хелли не могла пошевельнуться. К тому же каждое движение вызывало нестерпимую боль. Она лежала и прислушивалась.

Послышались шаги по алтарным ступенькам, затем скрип двери.

– Любимая?

Хелли из последних сил толкнула ногой упавшие на нее книги, за что была вознаграждена сильным стуком.

– Отодвинься от двери и лежи на полу, я собираюсь выбить замок.

Хелли постаралась сделать, как ей было велено. Она свернулась калачиком, тщательно прижимая подбородок к груди. Спустя время она услышала выстрел, и замок слетел.

Навалившись на дверь всей тяжестью, Джейк влетел в комнатушку. В поисках жены он дико озирал небольшой чуланчик, и когда нашел ее, с губ его слетел крик боли и отчаяния.

В полосе света, идущего из открытой двери, лежала его несчастная жена. Кроме длинных ярких волос и куска смятой юбки, она была почти полностью погребена под грудой книг. Джейк упал на колени и начал разгребать книги, боясь, что она сильно пострадала.

– Любимая…

Он нежно тронул ее плечо. К его радости, Хелли подняла голову и посмотрела на мужа. По лицу ее текли слезы.

– Не плачь, леди Миссионерка. Я здесь.

Джейк ловко вынул у нее изо рта грязную тряпку, откинул в сторону остатки требников и посадил Хелли к себе на колени.

– Где болит?

– Болит везде, – прошептала она. – Но со мной все в порядке.

Джейк прижал жену к груди и простонал:

– Боже! Я никогда не был так напуган, как вернувшись домой из тюрьмы и не найдя тебя там.

– Но не так сильно, как я, когда тебя арестовали. Как ты выбрался из тюрьмы?

– Повар Арабеллы сказал полиции, что разговаривал с ней вскоре после того, как я от нее ушел. Горничная это подтвердила. Им ничего не оставалось, как отпустить меня.

Джейк перевернул Хелли на живот и начал развязывать веревки у нее на руках. Сначала они поддавались с трудом.

– Когда я пришел домой, то застал там Корали Ля Флюм. Избитая проститутка пришла в сознание и смогла назвать того, кто на нее напал.

Джейк наконец развязал последний узел.

– Это был Мариус.

Несколько секунд Хелли молчала, переваривая новости.

– Я нашла вторую перчатку Арабеллы в мусорной корзине Мариуса, но, прежде чем я смогла отнести ее в полицию, кто-то ударил меня сзади по голове. – Она показала ему рану. – Я потеряла сознание. А когда пришла в себя, оказалась связанной в этом чулане.

– Бедненькая ты моя, – прошептал Джейк, целуя ее лицо. – Хо и Корали пошли за полицией. После того, как ты с ними поговоришь, я намерен взять тебя домой, уложить в постель и приставить грелку к ногам.

Теперь Джейк принялся развязывать ей ноги.

– Я предпочла бы, чтобы меня согрел ты, – пробормотала Хелли и закрыла глаза.

– Что я с радостью сделаю, – ответил он, снова привлекая ее к себе.

Он наклонился к ней и жадно ее поцеловал, чувствуя облегчение, что она в безопасности и снова в его объятиях. Хелли с готовностью возвратила ему поцелуй, который, по ее мнению, был слишком краток.

Нежно улыбаясь разочарованному виду жены, Джейк пояснил:

– Мариус сбежал, и мне надо помочь полиции найти его. Я не хочу, чтобы у него был шанс еще раз навредить тебе.

Хелли свернулась калачиком на коленях у Джейка и положила голову ему на плечо. Ей было тепло, и она чувствовала себя в безопасности рядом с этим сильным мужским телом.

– Никто не может мне повредить, пока я в твоих объятиях. Она вздохнула и еще больше прижалась к Джейку.

– Какое трогательное проявление веры, – заметил Мариус, направляя дуло пистолета на обнимающуюся пару.

От него не ускользнуло то, как Джейк обнял жену. «Отлично. Значит, молва не врет. Джейк Парриш безумно влюблен в свою жену».

Мариус удовлетворенно улыбнулся. «Для Джейка будет очень мучительно, просто убийственно видеть, как она умирает».

– Откуда ты взялся, Де Янг? – огрызнулся Джейк, оглядываясь вокруг, чтобы найти свое оружие. – Я тщательно обыскал всю церковь.

Проклятие! Он оставил свой пистолет у двери, когда нашел Хелли, и теперь до него нельзя было дотянуться.

– Очевидно, недостаточно тщательно, – холодно возразил Мариус.

– Но в чем дело, Мариус? – прошептала Хелли, уставившись на человека, которого всегда считала образцом порядочности и доброты. – Я думала, мы друзья.

– Иногда друзья сходятся на узкой дорожке. Пытаясь приблизиться к своему пистолету, Джейк слегка сдвинул Хелли у себя на коленях. Ее объемистые юбки скрывали его движения, и он возблагодарил Господа за кринолины.

– Чего ты хочешь, Де Янг? – прорычал Джейк, толкнув Хелли в бок. Она, кажется, поняла его намерение и двигалась соответственно.

– И отдастся жизнь за жизнь, глаз за глаз, зуб за зуб, рука за руку, нога за ногу, пожаром за пожар, раной за рану…

– Перестань говорить загадками.

– Вряд ли это загадка. Но, конечно, если бы ты больше бывал в церкви и меньше принюхивался к юбкам доктора Гардинер, то сразу понял бы значение моих слов.

Проповедник сделал шаг вперед.

– Отгадка весьма проста: мщение. Я должен свалить тебя, наказать, заставить страдать за грехи твоей крови.

– И что же такое я сделал, что заслужил наказание?

– И падут на тебя грехи отца твоего, – процитировал Мариус, лениво постукивая по курку пистолета. – Разве ты не сын Рида Парриша?

– А при чем здесь мой отец? – Под прикрытием юбок Джейк просунул руку, пытаясь достать свое оружие.

– Твой отец… и мой тоже. Джейк был в замешательстве.

Мариус рассмеялся шокированному выражению лица Джейка.

– О да. Это правда… брат. Хотя отец никогда не признавал меня. Он даже не знал о моем существовании.

Слова его так и сочились ядом.

– В конце концов моя мать была всего лишь прислугой, а я не более чем неудачным результатом юношеской опрометчивости.

Хелли открыла было рот, но тотчас закрыла его, почувствовав, как Джейк предупреждающе сжал ей руку. Ее приводило в ужас то, как Мариус размахивал перед ними пистолетом.

– Наш дед послал своего похотливого отпрыска в большой тур по Европе. Таково было наказание за его неосмотрительность.

Проповедник скрежетал зубами, красивое лицо его превратилось в маску горечи и злобы.

– Что же касается моей матери, то ее просто вышвырнули, не дав даже рекомендации.

Голос преподобного начал повышаться, приобретая те качества, которыми он пользовался во время своих самых вдохновенных проповедей.

– Я родился в нью-йоркских трущобах от матери, которая была вынуждена заниматься проституцией, чтобы иметь кусок хлеба. Ты – в роскошном доме от матери из богатой семьи.

Мариус с ненавистью рассматривал своего единокровного брата.

– Я часто видел, как ты ездил в экипаже со своими родителями. Ты унаследовал красоту своей матери и высокомерие нашего отца. Как же я тебя ненавидел!

Теперь голос его звучал мягко, пугающе мягко.

– У могущественного наследника Парришей… сына того самого Парриша было все. Пока ты проводил юные годы в любви и холе, я жил в конуре, пытаясь стать невидимым, чтобы моя мать могла развлекать своих друзей. Вид матери, ублажающей этих мужиков, ее рук, вечно одетых в алые шелковые перчатки, неизгладимо врезался в мою память. Самые темные и мрачные сцены, наполненные ужасом и унижением, были заперты в ее самых глубочайших подвалах. Эти воспоминания были спрятаны и заперты, но не забыты. Они теснились в моем подсознании, как мой вечный стыд. К семи годам я знал все сексуальные извращения и даже частично испытал их на себе, поскольку не которые предпочитают молоденьких мальчиков.

Хелли глотнула воздух:

– И твоя мать разрешала им это?

– Весьма охотно, – огрызнулся Мариус. – В конце концов цена за молоденького мальчишку намного превышала ту, что платили потасканным шлюхам. Денег, которые она получала от какого-нибудь старого распутника за то, что он меня использовал, хватало ей, чтобы целый месяц удовлетворять свое пристрастие к опиуму.

Он перевел взгляд с исполненного состраданием лица Хелли на свой пистолет.

– Когда мне было девять, мать была убита. Задушена неудовлетворенным посетителем. Я ничего не почувствовал, когда нашел ее, К восьми годам я привык бродить по городу, иногда по нескольку дней не бывая дома. Ее убили в самое жаркое время года, и она лежала уже несколько дней… – Мариус чуть не задохнулся при воспоминании о запахе разлагающегося тела. – Лицо матери раздулось до неузнаваемости, шелушащаяся кожа стала багрово-красной, на руках остались красные перчатки с фальшивыми бриллиантами. Это был подарок отца.

«Это была его мать, и он ничего не чувствовал».

– После смерти матери меня взял к себе единственный живой родственник, странствующий уличный проповедник по имени Урия Де Янг. Последующие восемь лет я таскался из города в город, проводя дни в слушании, как дядя проповедует нераскаявшимся грешникам геенну огненную и спасение. Я быстро усвоил, что слово «ад» – синоним ночи, ибо именно тогда Урия обратил внимание на спасение души племянника. Души настолько испачканной, что она была почти недоступна спасению из-за его незаконнорожденного происхождения.

«Во грехе был зачат ты матерью твоей! И лишь, пострадав во плоти, избавишься от греха!»

На теле моем до сих пор сохранились следы дядиной плетки. Когда мне исполнилось восемнадцать, я убил дядю и вернулся в Нью-Йорк. Именно тогда у меня появился интерес к мщению могущественному семейству Парришей, желание заставить их страдать, как страдал я. Особенно Джейка – их любимого сына.

– Отлично, – огрызнулся Джейк. – Ты считаешь, что имеешь причины ненавидеть меня. – Он уже был близок к рукоятке пистолета. – Но зачем было убивать Сирену и Арабеллу?

Он опять сделал движение, чтобы завладеть оружием, но на этот раз ему не удалось избежать шаркающего звука о пол. Этого было достаточно, чтобы привлечь внимание Мариуса.

Со злобным криком он нажал курок. Звук выстрела потряс святилище, заглушив крик Джейка.

– Джейк! – вскрикнула Хелли, почувствовав, как он дернулся от попавшей в него пули. С быстротой молнии Мариус схватил пистолет Джейка. Прежде, чем Хелли успела отреагировать, проповедник притянул ее к себе и лишил возможности двигаться, приставив пистолет Джейка к ее виску.

– К. черту, Мариус! – заорал Джейк, хватаясь за плечо и стараясь встать на колени. К счастью, пуля лишь царапнула его. – Это дело касается только нас двоих, и Хелли тут ни при чем. Оставь ее.

– Но она часть тебя, как были твои родители, как была Сирена.

Проповедник склонил голову набок и спазматически похлопывал пальцем по курку.

– Я никогда не собирался убивать тебя сразу. Это было бы слишком легким наказанием. Я хотел, чтобы ты помучился. Сначала я собирался лишить тебя друзей и семьи, а затем обесчестить. Я начал свою месть, убив твоих родителей… своего отца.

Джейк почувствовал, будто ему вонзили кинжал и медленно, медленно поворачивают. Его милая мать и весельчак отец были убиты из-за неправильного понимания Мариусом мести.

– Я воспользовался динамитом, чтобы сжечь Миссию. Хелли должна была погибнуть в пламени.

Мариус посмотрел на женщину, которую держал в своих руках, и с сожалением покачал головой.

– Мне очень жаль убивать вас, моя дорогая. Право же, я очень к вам привязался. Но вы сделали неверный выбор, полюбив Джейка и получив его взаимность, и поэтому должны умереть. Я даже стукнул вас по голове, чтобы быть уверенным, что вы не убежите. Я рассчитывал на героизм вашего возлюбленного.

– Но вы могли убить всех в Миссии.

– Все они шлюхи, – пожал плечами Мариус.

– Как и те две, которых ты избил и оставил умирать? – спросил Джейк, пытаясь выиграть время, чтобы придумать хоть что-нибудь.

Ему надо отобрать у Мариуса пистолет. Он знал, что у него очень легкий спуск и, учитывая манеру проповедника постукивать по курку пальцем, выстрел – секундное дело.

Мариус холодно улыбнулся:

– Сисси была дура. Она не знала, как удовлетворить мои, можно сказать, уникальные сексуальные вкусы, и должна была быть наказанной. Что касается другой, то она узнала мой голос и пыталась шантажировать. Жадная сучка сказала, что разболтает всем о моем пристрастии к алым перчаткам и… другим вещам, если я ей не заплачу. Ее я решил убить.

– Алые перчатки? Такие, как были у Сирены и Арабеллы?

Джейк тщательно присматривался к Мариусу. Возможно, он мог бы повалить этого подонка и вырвать у него Хелли, но он отбросил эту идею – Мариус слишком плотно держал палец на курке, чтобы можно было рисковать.

– Ах да. Сладкая Арабелла. Вот она-то уж знала, как меня ублажить, как и всякого другого.

На мгновение Мариус закрыл глаза, припоминая, как удивительно ловка она была в любовных вопросах.

– Но ты-то об этом ничего не знаешь, так ведь?

У Хелли сперло дыхание.

– Это верно, дорогая моя.

Проповедник кивнул.

– Вашего мужа Арабелла учила танцевать. Он хотел сделать вам сюрприз.

Сердце Хелли наполнилось нежностью, и вопреки тяжести ситуации она улыбнулась Джейку, мысленно говоря ему: «Я люблю тебя».

Джейк кивнул, кончики его губ при виде ее молчаливого признания поднялись кверху. «Он тоже ее любит и так сильно, что не позволит, чтобы она умерла от рук Мариуса».

– Мне очень жаль Арабеллу, – вздохнул проповедник и снова переключил внимание на Джейка. – Но разве трудно понять? Я должен был убить ее. Все знали, что ты ее посещаешь, и предположили, что у вас какая-то связь. Мне представилась прекрасная возможность унизить тебя. Я постарался придать всему вид любовной ссоры и того, что это ты убил ее. Тебя бы, несомненно, повесили. Какое удовольствие думать, что могущественный наследник Парришей придет к столь постыдному концу. – С противным смешком он еще крепче сжал Хелли. – А знаешь, что в моей мести доставило мне больше всего удовольствия? – Не получив ответа, он рассмеялся вновь. – Сделать Сирене ребенка. Во время одного из своих наркотических опьянений она призналась, как предотвращала зачатие твоего. Я знал, что ты считаешь свое семя бесплодным, а когда ты обнаружил, что она беременна от другого, наслаждался твоим унижением.

– Будь ты проклят, Де Янг! – воскликнул Джейк, автоматически сжимая кулаки. Если бы не пистолет, приставленный к виску Хелли, он убил бы проповедника голыми руками. – Полагаю, это ты приучил Сирену к опиуму?

– И к морфину тоже, – мерзко хихикнул Мариус. – Я приучил ее действовать, как самую низкую шлюху, чтобы зарабатывать свой опиум. Она стала большой энтузиасткой в удовлетворении моих особых потребностей.

Джейк заметил, что увлекшись своим бахвальством, Мариус отвел дуло от головы Хелли.

– Ты убил Сирену, – спокойным тоном констатировал Джейк. А сам весь напрягся, готовясь к прыжку.

– Сначала я расстроил ее ум, а потом убил ее. В своем полоумном состоянии она становилась опасной. Слишком уж свободно она болтала. А теперь ты увидишь, как умрет Хелли.

Со страшным воплем Джейк бросился вперед, заслонив собой жену. В ту секунду, когда она упала на пол, в церкви прогремел выстрел.

– Джейк! – закричала Хелли.

Кровь брызнула в разные стороны. Одним отчаянным движением Хелли перевернулась на спину и обнаружила, что лежит под Мариусом. Какое-то мгновение она смотрела на него, боясь пошевелиться. Потом где-то в глубине ее что-то щелкнуло, и она стала безумно вопить.

Из раны, зияющей в центре лба проповедника, фонтаном била кровь. Ее потоки заливали белые осколки костей. Рот Мариуса сложился в искаженную улыбку и открывался, словно он пытался что-то сказать. Его исполненный злобой взгляд долго впивался в Хелли. Затем глаза его закатились, и тело с глухим стуком свалилось с нее к алтарным ступенькам.

– Шш… любимая, – прошептал Джейк, привлекая Хелли к себе.

Он морщился от боли в плече, но никакая боль не помешала бы ему освободить Хелли.

Теперь он сосредоточил внимание на человеке, стоящем у основании ступенек. Он, казалось, застыл на месте, потом перевел исполненный грусти взгляд с трупа на Джейка. Оба молчали.

«Глаза Сирены», – подумал Джейк, отмечая яркий небесно-голубой оттенок глаз этого человека. Бедная Сирена! Она была орудием мести Мариуса, жертвой, которую надо пожалеть и простить, А в своем сердце он давно уже это сделал.

Джейк медленно кивнул в знак благодарности отцу Сирены.

– Мы обязаны тебе жизнью, Кинг.

– Вес эти месяцы я ненавидел тебя… вынашивая план, как больнее отомстить за смерть дочери. Я шел, чтобы убить тебя. И вот…

С рыданием Сайрус бросил пистолет и закрыл лицо руками.

– Боже правый! Я чуть не убил невинного человека.

– Теперь все это в прошлом. Все кончено, – проговорил Джейк.

Сайрус достал какую-то грубую тряпку и вытер глаза.

– Да, кончено, – повторил он, скорбно качая головой. – Когда я думаю, как растратил последние годы… ненавидя тебя… и заставляя Сирену ненавидеть тоже.

Сайрус перевел взгляд на проповедника.

– Наверное, если бы я не настроил ее против тебя, она бы не стала жертвой Де Янга. Наверное…

– Наверное, – мягко перебил его Джейк. – Тебе стоит начать жить сначала. Я это сделал.

Джейк многозначительно кивнул на Хелли, которая деловито склонилась над его плечом.

– Но как? Цель моей жизни была в заботе о Сирене. После того как она была задушена, этой целью стало убить тебя. А теперь у меня ничего не осталось.

– У тебя есть внучка. Она очень похожа на Сирену.

– Да. Я видел ее. – Взгляд у Сайруса стал отсутствующим. – Она прекрасна. Как бы мне хотелось понянчить ее у себя на коленях.

– Так почему же нет?

У Сайруса отвисла челюсть.

– И ты мне позволишь?

– Ариель просто ненасытна на внимание, – усмехнулся его зять. – Я уверен, что ей понравится, как ее нянчит дедушка. И, если ты мне позволишь, я помогу тебе начать новую жизнь. Я думаю, мы обязаны это сделать ради внучки и в память о Сирене.