Текст книги "Вчерашние розы"

Джейк немного помолчал, черпая силу из любящего взгляда Хелли.

– Изо дня в день сталкиваясь со смертью, человек начинает ценить превыше всего любовь своей женщины, тишину и спокойствие дома. И именно эта вера удержала меня в живых, когда я был ранен. Понимаешь теперь, как я был доволен, когда Сирена попыталась меня соблазнить в первые дни моего возвращения.

Джейк представил себе Сирену так живо, словно она стояла с ним рядом, В ту ночь она была обнаженной, если не считать серебристой вуали ее волос. Кожа у нее была смертельно бледной, как у призрака, и почти прозрачной, с едва видной сеточкой голубых вен.

Джейк потряс головой, отгоняя незваное видение.

– Когда она заманила меня сюда, отчаянно желая заняться со мной любовью, чтобы возложить чужого ребенка на меня, она натерлась розовым маслом, так как знала, как я его когда-то любил. Поначалу все шло хорошо… до того момента, когда она меня поцеловала. Вместо чистоты я почувствовал вкус опиума и сквозь аромат роз густой запах зелья, впитавшийся в ее кожу. Она, очевидно, приняла изрядную дозу, чтобы переварить мое прикосновение.

Джейк крепче прижал Хелли к сердцу.

– У меня все опало… и стало безжизненным, хотя она всячески старалась поднять мое желание. Когда она наконец решила воспользоваться ртом, зная, как мне это нравилось когда-то, стало еще хуже. Я ненавидел ее за это, ненавидел за ее настойчивость.

На мгновение Джейк зарылся лицом в волосы Хелли. Полузадушенным голосом он признался:

– Когда стало ясно, что ничего не получится, она стала насмехаться надо мной и называть меня импотентом и полумужчиной.

С губ Джейка слетело рыдание:

– Она была права, после того как у меня ничего не получилось, несмотря на все ее старания. Даже когда Сет отвел меня к Корали и угостил лучшей шлюхой. Я не осмелился попробовать еще раз после того, как у меня и с ней ничего не вышло. Я слишком боялся себя.

– С этим все кончено, милый, – прошептала Хелли, целуя его грудь там, где билось сердце.

Если бы Сирена была жива, Хелли задушила бы ее за причиненную Джейку боль.

– Ты права. С этим покончено.

Джейк потерся щекой о волосы Хелли. Сидя, он не ощущал больше запаха роз. А только Хелли. Свежую женственную Хелли.

Успокоенный знакомым запахом, Джейк признался:

– Все началось с самого первого момента, как я тебя встретил. Ты была честной и доброй, и я хотел тебя. Ты показала мне свою заботу, и я нуждался в тебе. А своей любовью ты исцелила раны моего стыда. Ты вернула мне мое мужское достоинство.

– Я люблю тебя, Джейк Парриш, – прошептала Хелли. От его слов у нее чуть не перехватило дыхание. – И это теперь все, что имеет значение. У нас целая жизнь, чтобы создать наши собственные воспоминания, и я намереваюсь сделать их достойными и счастливыми.

Джейк простонал и прижал ее к своей груди.

– Боже правый! Я тоже люблю тебя!

И в подтверждение своих слов он слился с ней в поцелуе. Хелли ответила ему тем же. И поцелуй ее был целителен. Он прогнал преследующий Джейка призрак Сирены, а вместе с ним и болезненные разрушительные воспоминания туда, где им и положено было быть, – в прошлое.

Хелли скользнула рукой вниз. Джейк чуть не задохнулся – его чресла тотчас же пронзило пламя страсти.

– Нет, Хелли, – пробормотал он, отталкивая ее и вставая с кровати. – Не здесь. Я хочу, чтобы наши новые воспоминания были свободны от призраков прошлого.

Он подхватил Хелли на руки. Впервые после войны нога у него была достаточно крепка, чтобы позволить ему перенести любимую леди Миссионерку в свою постель.

Глава 25

Хелли сидела на полу, скрестив ноги, и тщательно разбирала нижний ящик туалетного столика Сирены. За месяцы, последовавшие после смерти первой миссис Парриш, никто не подумал разобрать ее личные вещи, и комната осталась практически нетронутой.

Даже Хелли, которая пользовалась этой спальней, чтобы раздеться по возвращении домой со срочных ночных вызовов, никогда не задумывалась о Розовой комнате.

Но так было до предыдущей ночи, когда она узнала, как дурно влияют на Джейка связанные с ней воспоминания. И рано утром, когда он наконец заснул, Хелли поклялась вымести боль прошлого и превратить эту украшенную розами комнату в гавань, где ее любовь обретет наконец мир и покой.

Подняв последние пожитки Сирены, эти остатки потраченной впустую молодой жизни, Хелли поймала отблески жизни некогда счастливой беззаботной девушки.

На первый взгляд незначительные вещицы, такие, как связки пожелтевших писем, обтрепанные танцевальные карточки и выцветшие ленты, красноречиво свидетельствовали о бережно хранимом прошлом. С волной нахлынувшей горечи Хелли подумала о том, как это должно быть, когда есть детство, воспоминания о котором стоит сохранять и лелеять.

– Миссис Парриш?

Хелли глянула на лакеев, которые привезли в комнату старую кровать на роликах и остановились в ожидании указаний.

– Сюда. – Хелли указала на огромное окно-дверь в противоположной стене.

Кровать Сирены стояла с другой стороны у камина, а Хелли хотелось, чтобы все в комнате выглядело по возможности иначе, чем прежде.

Удовлетворенно кивнув, она быстро вынула остатки вещей из ящика. Когда-нибудь Ариель поинтересуется о матери, которую она никогда не видела, и эти мелочи смогут дать ей некоторое представление о Сирене.

– Вы можете перенести этот туалетный столик на чердак, – сказала Хелли лакеям.

Она попыталась закрыть ящик, но у нее ничего не получилось. Она толкнула его еще раз, но он все еще отказывался закрываться. Хелли раздраженно вздохнула и вынула его, чтобы найти, что же мешает. Шаря в глубине, она натолкнулась на что-то мягкое.

Вынув находку, Хелли удивленно уставилась на нее. Это был завернутый в один из носовых платков Сирены пессарий. Хелли нахмурила лоб. Если Сирена пользовалась пессарием…

Сердце ее наполнила бурная и ликующая радость. «Джейк не бесплоден. Сирена использовала это приспособление, чтобы предотвратить зачатие». Хелли поздравила себя. Она не могла дождаться, когда увидит его счастливое лицо при этой новости.

Хотя Джейк редко говорил об этом, Хелли знала, как его ранит сознание собственной бесплодности. Однажды, когда Джейк и Хелли лежали в объятиях друг друга, они поделились своими сокровеннейшими желаниями. Джейк мечтал о многочисленной семье, и у Хелли сердце разрывалось, так как она знала, что это неосуществимо.

В ту ночь она молилась о чуде – ребенке, который унаследовал бы его потрясающую внешность и его характер. И теперь, когда она обнаружила этот пессарий, у нее возникла надежда, что чудо, возможно, произойдет.

Хелли со вздохом пощупала свой живот. Может быть, его ребенок уже там. Эта мысль наполнила ее желанием.

Весь день и вечер Хелли трудилась, уничтожая следы пребывания Сирены и приспосабливая комнату к своим более простым вкусам.

Найденная на чердаке мебель в стиле ампир была весьма популярна в начале века. Простая кровать красного дерева так же, как и остальные предметы, была отполирована Селиной и Хелли до зеркального блеска. Простенькие миткалевые занавески с сине-желтым рисунком сменили плиссированные розовые.

Кровать теперь была накрыта заурядным покрывалом из желтого ситца. А на пол положили мягкий синий ковер с желтым узором. Эти цвета напоминали Хелли солнечные блики в заливе в весенний день.

Когда она стояла, расставляя в вазе ромашки и ландыши, останавливаясь время от времени, чтобы удовлетворенно осмотреть результаты своего труда, дверь отворилась.

Джейк замер в дверях, внимательно разглядывая каждую деталь преображенного интерьера, и с удовольствием отметил ее выбор. Это была мебель его матери, и, хотя Сирена отправила ее на чердак, объявив старомодной, она ему всегда нравилась. Джейк как будто видел свою красивую мать, поворачивающуюся к нему от туалетного зеркала и протягивающую навстречу руки.

Джейк посмотрел туда, где стояла с охапкой цветов Хелли, и пробормотал:

– Мне нравится.

Нравилось ему и то, как выглядела сама Хелли. В приятном светло-зеленом платье из индийского хлопка, с зачесанными назад и перехваченными лентой в тон платья волосами, Хелли представляла самое восхитительное зрелище, которое ОН когда-либо видел.

Их взгляды встретились, и они поспешили друг другу навстречу. Хотя нога у него все еще была не в порядке, Джейк теперь ходил с уверенностью, которой ему прежде не хватало.

Джейк остановился перед Хелли, и она подумала, что никогда не видела, чтобы он выглядел так восхитительно. Он провел день на пристани, осматривая свои корабли, и лицо его приобрело легкий загар, который она находила неотразимым.

Джейк нежно взял цветы из рук Хелли и вдохнул их аромат, пожирая одновременно жену взглядом.

– Я слышал, что ландыши символизируют возврат к счастью, – тихо сказал Джейк. – И они очень подходят тебе, так как ты вернула мне счастье.

Когда Джейк смотрел на жену, сердце его переполнялось счастьем. Она была для него всем, она заставляла его ждать нового дня и ценить ночи, которые до нее он так боялся и которые несли ему лишь кошмары. А теперь она превращала это унылое пристанище действительно в дом.

Джейк нежно поцеловал ее.

– Благодарю, – прошептал он, указывая на комнату.

– Я рада, что ты одобряешь.

Хелли прижалась к его груди. Он много ездил сегодня верхом, и Хелли чувствовала мускусный запах пота. Она глубоко вдыхала его, находя, что этот мужской запах столь же обольстителен, как и какое-нибудь средство для возбуждения.

– Хочешь посмотреть, насколько я это одобряю? – засмеялся Джейк и начал расстегивать крючки на спине ее платья.

Хелли взялась за его галстук и заявила:

– Только если ты дашь мне показать, как я люблю тебя в свою очередь.

– Ты это уже сделала, и теперь моя очередь платить долги, – возразил Джейк, помогая ей снять с него сюртук.

Хелли шаловливо улыбнулась и стянула с него рубашку.

– Я соберу долги попозже. А сейчас у меня другие планы, мистер Парриш.

Она наклонилась и покрыла его поцелуями от шрама на горле до пупка, останавливаясь, только чтобы подразнить его соски зубами.

Джейк со стоном развязал завязки ее рубашки.

– Тебе хорошо? – пробормотал он, захватывая губами один сосок и обводя его языком. Он попеременно то посасывал его, то облизывал до тех пор, пока она не была совсем захвачена страстью.

Хелли дрожала и прижималась тазом к бедрам Джейка. – Просто восхитительно! – с придыханием заявила она, почувствовав его желание.

Постанывая от нарастающей страсти, Джейк одним движением расстегнул Хелли юбки. Они упали на ковер к ее ногам, а она осталась в одних почти прозрачных панталонах и шелковых чулках.

– Джейк! – вскрикнула Хелли, когда он начал ласкать через тонкую ткань ее разгоряченную плоть.

О! Как он ее дразнит, мучает.

На губах Джейка появилась предвкушающая улыбка.

– Тебе нравится, когда я трогаю здесь? – прошептал он, запустив пальцы во влажные складки ее женственности.

– Да! – еле слышно простонала Хелли.

Джейк гладил ее со сводящей с ума нежностью. Умелые руки порхали по самым чувствительным местам, пока она не начала стонать от настоятельной потребности.

– Джейк! Мне надо…

Хелли еще больше усилила темп вращения своих бедер вокруг его руки.

– Скажи мне, чего тебе надо, леди Миссионерка, – промурлыкал Джейк.

Боже! Как ему нравилось ощущать ее, такую нежную и податливую! Ему требовалась вся сила воли, чтобы тотчас не погрузиться в ее манящую плоть.

– Рай! Возьми меня туда!

Джейк подхватил Хелли на руки и отнес на кровать. На этот раз он победил последних демонов прошлого.

– Хелли? – Джейк сонно открыл глаза. – Я уже не надеялся когда-нибудь получить подобное удовольствие. Но мне нравится, как это делаешь ты.

– И мне нравится делать это тебе.

Хелли посмотрела на мужа. Хоть это и кажется невероятным, но за месяцы после того, как они поженились, он еще более похорошел и расцвел.

Она погладила его грудь, и он улыбнулся в ответ, прильнув к ней.

Хелли удовлетворенно устроилась рядом.

– Я родился в этой кровати. Она осталась от моей матери, – пояснил Джейк. – Эта мебель – одно из немногого, что осталось как память о ней. Мама отдала ее мне, когда я поехал в Калифорнию, сказав, что мне потребуется подходящая кровать, если я найду здесь себе невесту. Большинство наших памятных подарков сгорело при пожаре в Нью-Йорке. Во время этого пожара погибли и мои родители.

Сердце Хелли наполнилось жалостью. Она знала, как тяжело все потерять, и сказала ему об этом.

– Бедная леди Миссионерка, – пробормотал Джейк, целуя ее в затылок. – Ты действительно потеряла все, что напоминало тебе мать. У меня, по крайней мере, остались мебель матери и часы отца.

– Музыкальные часы?

– Да.

Умиротворенно улыбаясь, Джейк прильнул щекой к волосам Хелли.

– Во время своего свадебного путешествия в Вену родители были очарованы садами, где танцевали вальс. Они утверждали, что все ночи танцевали там под звездами. И их любимым вальсом был «Приглашение к танцам». Поэтому в первую годовщину свадьбы мать приобрела часы, которые играли эту мелодию. Она говорила, что всякий раз, когда отец открывал их, он напоминал ей об этом времени.

– Они, вероятно, очень любили друг друга, – прошептала Хелли, глядя на красивое лицо мужа.

Судя по выражению его лица, он был где-то далеко-далеко.

– Да. У моих родителей был очень удачный брак. Отец часто открывал часы, и они танцевали под их мелодию. Помню, когда я подрос, я стал надеяться, что и мне удастся найти такое счастье с женщиной.

Он посмотрел на вытянувшееся лицо Хелли.

– И на этот раз, мне кажется, это удалось.

– Мы вместе нашли нашу радость, – заявила Хелли, целуя его в губы.

Когда Джейк возвращал поцелуй, его выражение стало нежнее.

– А как насчет тебя, любимая? Уверен, что у тебя есть какие-то приятные воспоминания.

Хелли вздрогнула и отвернулась от его жаждущего взгляда.

– Очень мало. Всякий раз, как мама пыталась сделать мне что-нибудь особенное, отец разрушал это.

– Не могу себе представить, что заставило твою мать выйти замуж за такое бесчувственное животное. Я помню ее как весьма разумную женщину.

– Он был красив, а моя мать была неравнодушна к красивым мужчинам. И я предполагаю, он был довольно очарователен, пока ухаживал за ней. В конце концов, у него не было за душой ни гроша, а мать была богатой наследницей.

Хелли вздохнула.

– Он возненавидел меня с самого начала. Говорил, что у меня бледное лицо и он будет всю жизнь мучиться со мной. Он заставил меня чувствовать себя ничего не стоящей, недостойной любви, единственная причина, почему он позволил мне поступить в медицинскую школу, была в том, что это был шанс избавиться от меня.

– Подлая тварь! У меня руки чешутся поехать в Филадельфию и свернуть ему шею.

– Но он и есть подлая тварь. Однако он прав в том, что я некрасива. Я сама вижу это в зеркале.

Джейк удивленно поднял брови.

– И что же ты видишь?

– У меня слишком длинный нос.

– Смешно, – запротестовал Джейк. – Он как раз… – Джейк поцеловал ей нос, – …на три поцелуя. На мой взгляд, нос трехпоцелуйной длины – само совершенство.

Хелли улыбнулась смешной реплике.

– У меня слишком рыжие и курчавые волосы. Джейк провел по волосам рукой и серьезным взглядом окинул их.

– Они напоминают мне осенние листья, теплые и трепещущие. К тому же… – он понюхал волосы, – они хороша пахнут.

– Челюсти у меня чересчур квадратные.

– Упрямые, возможно. Но я люблю женщин, у которых есть собственное мнение.

– Рот у меня слишком широк.

– У тебя восхитительный рот, и ты это совсем недавно доказала. И он очень красив и вкусен. Мне просто чертовски повезло, что у моей жены такой прекрасный рот.

Хелли, смеясь, покачала головой:

– Теперь-то уж я знаю, что ты дразнишь меня. Отличный рот, вот уж право!

– Посмотри-ка на меня, любимая. Разве я не поразил тебя, как человек, настроенный на все самое наилучшее?

Это правда, Джейк во всем придерживался высокого стандарта.

– Да, но…

– Никаких «но», – прервал ее Джейк. – Ты самая лучшая, и я счастлив, что ты у меня есть. Разве ты не знаешь, что у меня дух захватывает всякий раз, когда я на тебя смотрю? Что я поражен твоей красотой? Твоя доброта согревает меня, а твой разум радует. Ты самая достойная женщина в мире, и я рад, что ты моя жена.

– Но не так сильно, как я тому, что ты мой муж, – прошептала Хелли, крепко обнимая Джейка. – Я почти рада, что мой отец оказался такой дрянью. Если бы он не притащил в дом моей матери любовницу, я никогда бы не ответила на объявление Давинии, а если бы я не приехала в Сан-Франциско, то никогда бы не встретила тебя. Не могу представить, что за жизнь у меня была бы без твоей любви.

Джейк прижал Хелли к себе и поцеловал в макушку. Он довольно долго просто держал ее, радуясь близости. Джейк тоже не мог представить своей жизни без ее любви. Наконец он спросил:

– Тебе хотелось бы что-нибудь получить из своего дома в Филадельфии? Есть что-нибудь особенное, оставшееся там?

Обдумывая его вопрос, Хелли играла волосками на его груди.

– Мое приданое, – ответила она наконец. – Сразу же, как мы поженились, я написала адвокату отца и сообщила ему об этом, потребовав свое приданое. – Хелли покачала головой. – Как раз сегодня утром я получила ответ. По-видимому, отец сказал ему, что меня убили здесь, в Сан-Франциско, и объявил Синклер-Майнз своей собственностью.

– Синклер-Майнз – твое приданое? – чуть не задохнулся Джейк.

Если это так, то он женился на очень богатой наследнице, Хелли кивнула.

– И металлургические заводы тоже. Моя прапрабабушка Джейн Синклер, которая основала эти предприятия, установила, что они должны переходить в наследство только по женской линии. Она считала, что каждая женщина заслуживает иметь что-то свое, что обеспечивало бы ей ее независимость.

– Она была свободомыслящей женщиной! – засмеялся Джейк.

– Как и отличной прабабушкой. Как и все женщины в моем роду, – проказливо заявила Хелли. – И все мы любили эти рудники. Что же касается меня, то, поскольку мама умерла такой молодой, рудники и заводы должны были перейти ко мне после того, как я выйду замуж или достигну тридцати лет, в зависимости от того, что произойдет раньше. Все это указано в завещании. К несчастью, у моего отца были другие планы. Понимаешь, моя мама была, как и я, единственным ребенком и если бы я умерла, все досталось бы моему отцу. И так как никто не видел меня уже почти год, все поверили его утверждению.

– Любимая, я рад был жениться на тебе с рудниками или без них.

Это было правдой, так как Хелли являлась его самым большим сокровищем. Джейк пристально посмотрел в глаза жены. У них был цвет лучшего коньяка, только светящаяся в них любовь согревала его больше, чем этот вкуснейший напиток.

– Денег у меня достаточно на нас обоих, и мне доставляет радость заботиться о тебе. Однако, учитывая, как много эти рудники значат для тебя, я позабочусь, чтобы ты получила свое наследство. Все эти деньги будут твоими, чтобы ты могла тратить их по своему разумению.

– Я люблю тебя, Джейк Парриш! – воскликнула Хелли, покрывая его лицо поцелуями. – Спасибо! Эти рудники были о семье три поколения, и у меня сердце разрывалось от того, что они попадут в недостойные руки человека, которому на них наплевать.

Джейк взял ее лицо в ладони и внимательно рассматривал его.

– Извини, что я не могу дать тебе дочь, которая унаследовала бы их.

– Как знать, может, тебе это и удастся.

Джейк смотрел на нее с несчастным видом. Как ему хотелось, чтобы это оказалось правдой! Не проходило дня, когда бы он ни винил себя за то, что не может дать ей ребенка. Временами, когда он видел, как Хелли нянчилась с Ариель, он думал, честно ли он поступил, женившись на ней. Его глубоко ранило сознание того, чем она для него пожертвовала.

С тяжелым вздохом Джейк отвернулся.

– Ты ведь знаешь, что я не…

– …Вполне возможно, что это не так, – прервала его Хелли.

Глаза ее зажглись от приятного предчувствия. Она достала из-под подушки пессарий и объяснила его назначение.

Джейк взял у нее противозачаточное средство и какое-то время рассматривал. В его душе боролись разные чувства. Грубо выругавшись, он отбросил пессарий прочь.

– Будь она проклята! Все эти годы я ненавидел себя за свою неспособность, чувствуя, будто я кастрирован…

Джейк вскочил с кровати и начал нервно ходить по комнате. Мускулы его ходили под кожей, как у беспокойной пантеры, готовой к прыжку.

– Как же она ненавидела меня, – прорычал он. – И каким же я был дураком! Ведь когда-то я верил, что она любит меня и хочет от меня ребенка.

Джейк саданул по мраморной плитке камина, больно разбив себе кулак. Глотнув воздуха, он зарылся лицом в ладонях.

– Но она любила тебя, – прошептала Хелли, подходя к нему. Обняв его за талию и притянув к себе, она добавила: – Разве ты не понимаешь, как трудно тебя не любить?

– Я вряд ли поверю, что все произошло от того; что я недостаточно откликался на ее любовь, – хмыкнул Джейк. – Ты не понимаешь, как подрывало мою веру в себя думать, что мое семя ни на что не годится? Что я почти что и не мужчина вовсе?

– Бедняжка. Конечно же, это было ужасно, – успокаивала Хелли своего любимого, стараясь смягчить его гнев. – Но я не думаю, что она хотела предотвратить зачатие из злобы.

Поначалу нет.

– Правда? – снова фыркнул Джейк. – Так какова же твоя теория, скажи мне на милость.

– Она боялась.

– Чего, ради Бога?

– Умереть при родах.

Хелли почувствовала, что мускулы Джейка чуть расслабились. Она стала успокаивающе гладить его по спине.

– Как-то во время своего очередного припадка безумия Сирена вновь почувствовала себя ребенком. Она свернулась в постели, плакала, прижимала руки к ушам и просила, чтобы я заставила ее мать прекратить вопли. Когда она вновь обрела разум, то объяснила, что ее мать умерла, пытаясь родить мертвого ребенка. И сказала также, что всегда боялась родов, так как думала, что тоже умрет от них.

Джейк отошел от Хелли к окну. Он молча смотрел на удлиняющиеся тени ночи. Наконец он проговорил:

– Если бы она только поведала мне свои страхи. Я бы понял. Я знал, как умерла ее мать, но когда я завел речь о том, что хочу ребенка, она, казалось, была этим довольна.

– Мне кажется, она действительно хотела от тебя ребенка, но боялась. – Хелли снова подошла к мужу. Она взяла его руки и прошептала: – Возможно, со временем она и решилась бы зачать «ли, по крайней мере, созналась бы в своих страхах.

Джейк пожал ее руки и, пристально глядя в глаза, спросил:

– А у тебя нет таких страхов?

– У меня только один страх, что ты как-нибудь меня разлюбишь.

– Никогда! – запальчиво воскликнул Джейк.

– Вот и отлично, – прошептала Хелли. – А я больше всего хочу дать тебе детей. Минимум дюжину, что поможет вдохнуть жизнь в этот огромный дом.

– И я буду рад каждому из них, – рассмеялся Джейк, целуя ее в нос.

Хелли оседлала его, обвила его шею руками и прошептала:

– Я люблю тебя, Джейк.

Джейк уставился в ее глаза, загипнотизированный чувством, которое таилось в их глубине.

– А ты, несомненно, женщина моего сердца.

Он жарко поцеловал ее.

…Его ласки с каждым мгновением становились все настойчивее, движения более интимными и волнующими.

– Что… ты уже снова хочешь меня? – страстно сама желая этого, прошептала Хелли.

– Я думаю, нам следует поторопиться, если мы решили завести дюжину детей.