Текст книги "Черное сердце"

Глава девятая

Если вам по какой-нибудь идиотской причине приспичило устроить тайную встречу, то тут все ровно так же, как с торговлей недвижимостью: самое главное правильно выбрать место.

Нужно контролировать ситуацию, а раз так, то и территорию тоже. Чтобы не было сюрпризов. Никаких зданий, деревьев, темных углов, где может притаиться враг. Только такие темные углы, где караулят твои собственные люди. И место должно быть не очень открытое – чтобы случайный прохожий ничего не увидел. Это же тайная встреча, в конце концов.

Бейсбольная поле – неплохой вариант. До домов далеко, спрятаться можно только в примыкающем леске, а он не очень-то близко. И время выбрано удачно: в шесть утра почти все ученики спят, но уже можно без опаски выходить из общежития. Мине не придется нарушать правила и выбираться тайком. Можно завершить сделку перед началом занятий. Шантажист успеет получить деньги; потирая ручки, куда-нибудь их припрятать, а потом еще и на завтрак явиться.

С другой стороны, девчонки, замыслившие розыгрыш, вряд ли способны в шесть утра вылезти из кровати. Скорее, они будут прямо в пижамах выглядывать из окошек общежития и потешаться над Миной, когда она несолоно хлебавши вернется с бейсбольного поля. Если я прав, все так и будет. И вот тогда начнутся настоящие переговоры, ведь нужно вернуть фотик и снимки. Тогда-то мы и выясним, что действительно происходит.

Сэмов будильник срабатывает в полпятого. Завывает как сирена. Очень надеюсь, что мне больше никогда не придется просыпаться в такое время суток.

Смахиваю на пол собственный телефон, чтобы заткнулся наконец, и только потом до меня доходит: звонит-то не он.

– Вставай, – я бросаю подушку в сторону Сэма.

– План твой – сплошной треш, – бормочет сосед, вылезая из кровати.

– Это точно, – тихонько говорю я сам себе, когда он уходит в душ. – Сейчас у меня вся жизнь – сплошной треш.

Слишком рано, и в кофеварку в общей комнате еще не залили воду. Я стою, тупо уставившись на нее, а Сэм хватает банку с растворимом кофе.

– Не надо.

Но он сует полную ложку (да еще и с горочкой) прямо в рот. Порошок ужасно хрустит на зубах.

– Сухой какой, – хрипит Сэм, выпучив глаза. – Язык… усох.

– Он же дегидрированный. Туда же воду нужно добавлять. Хорошо, что ты по большей части и состоишь из воды.

Сэм что-то мямлит в ответ, кофе сыплется ему на рубашку.

– А этот еще и без кофеина.

Сосед бежит к раковине и выплевывает все туда. Я ухмыляюсь: наблюдать за чужими мучениями – что может быть забавнее.

К моменту выхода на улицу я уже почти проснулся. Такая рань, что над травой висит утренний туман. Роса кристаллизовалась на голых ветках деревьев и палой листве, превратившись в белесый иней.

Бежим к бейсбольному полю, под ногами хлюпает – ботинки намокли. На поле никого, но в этом-то вся и соль. Совсем не дело являться на тайную встречу последним.

– А теперь что? – спрашивает Сэм.

Я машу рукой в сторону леска. Не самое удобное место, но оттуда мы точно увидим, если кто-то подойдет. Я загнал мастера смерти, так что наверняка и школьника смогу, если приспичит, поймать.

Земля ледяная. Мы садимся на хрустящую подмерзшую траву. Я встаю и еще раз проверяю наше укрытие, смотрю с разных точек. Да – нас точно не видно.

Через пятнадцать минут приходит Мина, Сэм к тому времени уже весь извертелся. Она прижимает к груди бумажный пакет, вид у нее взволнованный.

– Вы тут? – спрашивает она, подойдя к леску.

– Тут, – отвечаю я, – не волнуйся. Иди на середину, встань справа от первой базы, и повернись так, чтобы мы тебя видели.

– Хорошо, – голос у нее дрожит. – Простите, что втянула вас в это, но…

– Не надо. Просто иди туда и жди.

Сэм картинно вздыхает.

– Она ведь и правда очень напугана.

– Знаю, – киваю я. – Просто не знал, как… Нет у нас на это времени.

– Ты, наверное, худший на свете бойфренд, – шепчет Сэм.

– Вполне возможно.

Сосед смеется.

Ждать всегда очень тяжело. Это скучно, и чем скучнее становится, тем больше хочется закрыть глаза и вздремнуть. Или вытащить телефон и сыграть в игру. Поболтать. Тело ноет. Затекшую ногу колет, как иголками. Может, никто и не придет. Может, тебя уже заметили. Может, ты где-то не досмотрел. Страшно хочется под любым предлогом покинуть свой пост и пойти выпить кофе или вздремнуть в собственной кровати. Время ползет медленно, рывками, словно муравей по спине.

Когда один раз вытерпел подобное, во второй раз проще поверить, что все это когда-нибудь закончится. Сэм ерзает. Бледная Мина меряет шагами поле. Я одним глазом смотрю на нее, чтобы не пропустить шантажиста, а сам прокручиваю в голове, что сказать Лиле.

«Даника мне не поверит. Пожалуйста, расскажи ей, что сделал Баррон».

На этом мысль останавливается. Не могу представить, что́ она ответит. Какое у нее будет лицо. Вспоминаю, как Лила отвернулась от на меня после того, как я признался ей в любви. Не поверила. Потом я вспоминаю вкус ее губ, как она смотрела на меня снизу вверх, когда мы валялись здесь же на траве, только было тепло, и Лила была такая теплая, и имя мое произнесла так, будто ничего важнее этого на свете нет.

Массирую веки затянутыми в перчатки пальцами, чтобы избавиться от навязчивой картинки.

Рядом дергается Сэм, и я медленно опускаю руки. Мина застыла в напряженной позе, смотрит на кого-то. В моей крови вскипает адреналин, сердце так и колотится в груди. Теперь главное не спешить и не запороть все сгоряча. Нужно дождаться, когда шантажист встанет к нам спиной, а потом действовать как можно тише.

Мина чуть разворачивается. Кто-то шагает к ней по бейсбольному полю. Она делает точно так, как я ее просил, только зачем-то глядит в сторону леска. Наши взгляды встречаются, и я корчу страшную рожу: мол, ни в коем случае не смотри больше сюда.

Потом шантажист подходит к ней.

Понятия не имею, кого я ожидал увидеть, но точно не долговязого, нескладного восьмиклассника на взводе. При виде него меня сразу отпускает. Может, он нашел фотик и решил по-быстрому срубить денег. Может, думает, что в старшей школе понравившуюся девчонку принято не дергать за косички, а шантажировать. Не знаю. Но одно знаю точно: для такой игры у него кишка тонка.

Наскакивать на него жестоко, поэтому я проделываю самый идиотский в мире фокус: когда парень поворачивается ко мне спиной, сую руку в карман куртки и выставляю средний и указательный пальцы так, будто у меня там пистолет.

Быстро подхожу. Когда, заслышав мои шаги, он оглядывается, я уже совсем рядом.

– Стоять.

При виде меня пацан издает весьма комичный звук – взвизгивает на неимоверно высокой ноте. Даже Мина, кажется, обалдела.

– Да это же Алекс Декарло, – констатирует подошедший Сэм, грозно нависая над восьмиклассником. – Мы вместе ходим в шахматный клуб. Что он здесь забыл?

– Да уж, – я наставляю из кармана свои два пальца на Алекса. – Так зачем тебе понадобились пять тысяч баксов?

– Нет, – лицо у парня покраснело. – Я не хотел… – оглянувшись на Мину, он испуганно втягивает воздух. – Ничего не знаю ни про какие пять тысяч. Мне просто велели принести это. Это… он мне дал. Мы с Миной дружим, и я бы никогда…

Вранье, сплошное вранье. Все вокруг врут. Я определяю это по голосу. Вижу, когда выражение лица расходится со смыслом слов. Есть десятки незаметных подсказок.

Но и я врать умею.

– Если не скажешь правду, я тебе мозги вышибу.

– Прости, – пищит восьмиклассник. – Прости, Мина, но ты не сказала, что у него пистолет.

Вид у Алекса такой, будто он сейчас блеванет на собственные ботинки.

– Алекс, – голос у Мины резкий, она будто предупреждает.

– Эй, все будет… – Сэм делает шаг по направлению к ней.

– Она сказала… – Алекс, дрожа, набирает в грудь побольше воздуха. – Сказала, что мне только надо будет прийти сюда и все вам рассказать, но я не хочу умирать. Пожалуйста, не стреляй. Я никому не скажу…

– Мина? – я поворачиваюсь к девчонке и, вытащив руку из кармана, вырываю у Алекса пакет. – Дай-ка взглянуть.

– Эй! – мальчишка вскрикивает. Я разрываю пакет, а до него наконец доходит: – Погоди, так это был не настоящий пистолет? У тебя нет пистолета?

– Есть-есть, – встревает Сэм.

– Не надо! – просит Мина, пытаясь выхватить у меня пакет. – Пожалуйста!

В пакете нет ни негативов, ни карты памяти, ни фотика – только фотографии.

Три снимка: на всех трех Мина стоит вполоборота, по ее плечам рассыпались темные волосы. Она не голая. На ней форма Веллингфорда. Но у нее обнажена правая рука.

Ею девушка касается ключицы стоящего перед ней человека. Это наш завуч Уортон. Верхние пуговицы на белой рубашке расстегнуты. Глаза закрыты, может, от ужаса, а может, от удовольствия.

Я разжимаю пальцы, и фотографии сухими листьями падают на траву.

– Ты все испортил, – вид у Мины дикий. – Я это сделала, чтобы ты мне поверил. Мне нужно было тебя убедить.

Нагнувшись, Сэм поднимает один из снимков. Озадаченно смотрит на него, пытаясь, как и я, осмыслить увиденное.

– Ну-ка давай еще раз, – уточняю я. – Ты нам врала, чтобы мы тебе поверили?

– Если бы вы с самого начала знали, что происходит, что тут замешан завуч, то не согласились бы помогать.

Мина переводит взгляд с меня на Сэма, потом на Алекса, словно высчитывая, кто из нас поведется на ее мольбы. В глазах у нее стоят слезы.

– Наверное, этого мы так и не узнаем, – говорю я.

– Пожалуйста. Ты же понимаешь теперь, почему я не хотела… Почему я была так напугана.

– Нет, не понимаю. Ты так отчаянно врала, что теперь я понятия не имею, почему ты напугана.

– Пожалуйста, – умоляет Мина трагическим голосом.

Несмотря ни на что, в глубине души я действительно ей сочувствую. Я был на ее месте – пытался манипулировать людьми, потому что боялся. Был абсолютно уверен, что они ни за что не станут помогать мне просто так, если я их не облапошу.

– Лжецу второй раз никто не поверит, – говорю я как можно более строгим голосом.

– Теперь ты меня ненавидишь, – сокрушается Мина, прикрыв лицо тонкой ручкой в перчатке. – Ненавидишь.

– Нет, – со вздохом отвечаю я. – Конечно, нет. Просто на этот раз мне нужна вся правда, расскажешь?

– Честное слово, – Мина торопливо кивает, вытирая глаза. – Все расскажу.

– Для начала расскажи про волосы.

Она со смущенным видом поднимает руку и запускает пальцы в густые черные пряди.

– Что?

Я тяну за локон. Парик чуть сползает на сторону. Мина вскидывает руки, чтобы его поправить, и смотрит на меня, разинув рот. У Алекса тоже челюсть отвисла.

– Так это парик? – Сэм будто никак не может поверить в увиденное.

– Я просила тебя помочь, – покрасневшая Мина отступает на шаг. – Мне нужна была твоя помощь! – она захлебывается. Из носа у нее течет. Потом она внезапно всхлипывает, и на этот раз я уверен, что это не притворство. – Я просто хотела…

Она разворачивается и бежит к общежитию.

– Мина! – кричу я ей вслед, но она не оборачивается.

Сэм предлагает поехать куда-нибудь позавтракать – что толку торчать посреди бейсбольного поля и морозить себе задницы, когда можно обсудить то, что мы узнали от Алекса, в закусочной. Начало седьмого, а занятия только в восемь. Я бы не отказался от оладий.

Усаживаюсь на пассажирское сидение Сэмова катафалка и, откинув голову, закрываю глаза. Кажется, прошло мгновение, но вот уже сосед трясет меня за плечо. Он успел припарковаться около «Синешейки».

– Просыпайся давай. Никому не позволено спать в моей тачке, разве что мертвецам.

– Прости, пожалуйста, – я, зевая, выбираюсь из машины.

Интересно, то, что я узнал сегодня, пригодится мне, когда начну обучаться в программе Юликовой весной после выпуска? Там меня научат ловить настоящих шантажистов. Не таких, как Алекс Декарло. Не таких, которые пугаются, если направить на них два пальца в кармане куртки.

А таких, которые взаправду кого-то шантажируют.

Внутри нас встречает пожилая официантка. На вид ей не меньше семидесяти, щеки нарумянены, как у куклы. Она показывает нам столик и выдает меню. Сэм заказывает кофе на всех.

– Добавка кофе бесплатно, – сообщает старушка, нахмурившись.

Надеется, видимо, что мы не из тех, кто бесконечно просит бесплатно доливать кофе. Но мы именно из тех.

Сэм со вздохом открывает меню и заказывает еду.

Через три минуты я уже пью вторую чашку, прихватив оладью из наваленной на тарелке горки. Сэм мажет крем-чизом половинку бейгла и кладет сверху ломтик лосося и каперсы.

– Как это я не заметил ее парик, – сокрушается он, наставив на себя тупой столовый нож. – Я же специалист по спецэффектам. Должен был заметить.

– Да очень просто. Я и сам не знаю, как разглядел. К тому же, понятия не имею, что это значит. Скажи мне, Сэм, зачем девчонке парик?

– Моя бабушка носит, чтобы голова не мерзла, – сосед, пожав плечами, приканчивает очередную чашку кофе. – Думаешь у Мины тоже голова мерзнет?

– Может, – ухмыляюсь я. – Кто знает? Если бы она лечилась от чего-то серьезного, мы бы узнали. Она бы пропускала много занятий.

– Волосы же выпадают от стресса? Может, у нее стресс от вранья. Мина не такой профессионал в этом деле, как ты.

– А некоторые волосы сами выдирают, – снова ухмыляюсь я. – В одном реалити-шоу показывали поздно вечером. А потом едят. У них еще в животе такой жуткий клубок образуется – безоар.

– Трихотилломания, – Сэм явно горд, что знает это слово. – А может быть, отдача.

Я киваю. Видимо, мы оба пришли к одинаковым выводам.

– Думаешь, на этих фото заснято, как Мина работает над Уортоном? Мне тоже так кажется. Вопрос первый: зачем? Вопрос второй: зачем отдавать фото нам? И вопрос третий: если она над ним работает, то как именно?

– В смысле «Зачем отдавать фото нам»? Она и не отдавала. Ты их вырвал у Алекса, – Сэм поднимает чашку, подавая знак официантке, что ему нужна добавка. – Она явно не хотела, чтобы мы их увидели.

– Нет, хотела. Иначе зачем всучила их Алексу? Зачем вообще их сняла? А расстроилось она из-за того, что мы их увидели раньше, чем услышали ее объяснение.

– Погоди, думаешь Мина сама сделала эти фотографии? И нет никакого шантажиста? – на лице у Сэма такое изумление, будто я ему сообщил, что Мина – робот из будущего, присланный погубить наш мир.

– Думаю, шантажист – это она сама.

Когда Мина сбежала, мы вытрясли из Алекса ту историю, которую она просила его рассказать: якобы ее шантажировал Стюарт, требовал пять тысяч долларов и грозился погубить карьеру Уортона и репутацию Мины. Передал через Алекса, что она должна достать деньги. Иначе он выполнит угрозу.

В прошлом году я учился у Стюарта. Противный преподаватель. Такие радуются, когда ученики проваливают контрольные. Мне всегда казалось, что он обожает правила, искренне верит, что, если ты их не соблюдаешь, то и поделом тебе.

На преступника Стюарт не очень похож.

В истории Мины еще кое-что не сходится. Во-первых, никто в здравом уме не стал бы посылать Алекса. Если Стюарт действительно не хотел светиться и собирался с помощью Мины тайком шантажировать Уортона, он бы точно так не сглупил. Зачем посылать восьмиклассника, которому совершенно нечего терять и который точно проговорится?

– Не понимаю, – сокрушается Сэм.

– Я тоже. Не до конца. Она на стипендии?

– Возможно, – пожимает плечами сосед.

– Нужно выяснить, она работает над Уортоном или на Уортона. Он ей платит, или она его заставляет… Ну не знаю, что-то для себя делать.

– Он ей платит. В противном случае Мина не захотела бы оставлять документальное подтверждение, правильно? Не стала бы показывать нам эти фотки. Не отдала бы их Алексу. Вообще не стала бы привлекать к себе внимание. Если ты прав, то это Уортон нанял Мину.

Я беру один из снимков и кладу посреди стола. Сэм сдвигает в сторону кружки и тарелки. Мы смотрим на голые пальцы Мины, на Уортона, который чуть отвернулся, словно ему стыдно. Фигуры не в центре, на снимке плохо с композицией, как будто фотографию делал не человек. Можно запрограммировать даже мобильник – чтобы фотографировал каждые несколько минут. Тогда Мине просто нужно было, чтобы Уортон встал на определенное место.

– Она тебе нравится? – вдруг спрашивает Сэм.

– Что? – вскидываюсь я.

– Да ничего. Может, она мастер удачи. А он, например, крупно проигрался.

– А может, она мастер физической силы, как Филип, хотя у него волосы и не выпадали.

Я пытаюсь обдумать версию Сэма, но в голову упорно лезет неприятная мысль: неужели он заинтересовался Миной? Вот так всегда и бывает с девушкой в беде – очень хочется ее спасти. А если тебя перед этим бросила другая, то еще хочется отыграться.

– Может, она мастер физической силы и лечит Уортона от облысения, – говорит Сэм, и мы оба смеемся. – Но если серьезно, что ты думаешь? Чего добивалась Мина?

– Ей нужны деньги, – пожимаю я плечами. – Значит, она думала, что мы поможем ей их раздобыть. Решила, что мы как-нибудь выманим их у Стюарта. Или поможем шантажировать Уортона, а потом свалим вину на Стюарта.

Официантка приносит счет и собирает наши грязные тарелки. Мы молча ждем, когда она уйдет. Интересно, где сейчас Лила?

– Но зачем Мине эти пять тысяч? – Сэм одной рукой выуживает из кармана бумажник, а вторую тянет к в очередной раз наполненной кружке.

Я усилием воли возвращаюсь к нашей беседе.

– Все дело в деньгах. Мало ли на что – может, просто так. Допустим, Уортон ей платил за колдовство, а потом решил завязать. Предел мечтаний для всех мошенников – большой куш.

– Большой куш? – с улыбкой переспрашивает Сэм, будто подначивая.

– Именно. Такой, чтобы жить безбедно до конца дней. Стать легендой. Чтобы дело назвали твоим именем. Признаю, пять тысяч – не очень большая сумма, но для старшеклассницы вполне хватит. Если он решил больше ей не платить, почему бы не попытаться?

Я бросаю на стол десять баксов. Сэм следует моему примеру, и мы выходим на улицу.

– Потому что ее могут поймать, – говорит он.

– Именно поэтому большой куш – это миф. Сказочка. Ведь никто не бросит это дело, если афера удалась. Наоборот, начинаешь глупить, действовать необдуманно, считаешь, что теперь-то ты неуязвим. Убеждаешь себя рискнуть еще раз, самый распоследний разочек. А потом еще один, ведь если не выгорело, нужно попробовать снова, чтобы компенсировать неудачу. А если прошло на ура, хочется опять испытать это чувство.

– И с тобой то же?

– Нет, – я удивленно смотрю на Сэма. – Я же на крючке у федералов.

– Дедушка пару раз брал меня с собой на рыбалку, – сосед открывает свой катафалк. – У меня не очень хорошо получалось. Никак не удавалось в конце подсечь рыбу. Может, и с тобой будет так же.

Мне хочется пошутить в ответ, но слова застревают в горле.

На урок я не иду – иду в женское общежитие к Лиле. Я придумал, что сказать про Данику, но все слова спутались в голове, все перебивает сумасшедшее желание увидеть Лилу.

Думал, у меня лучше получится. Думал, я уже привык, что девчонка, которую я люблю, меня презирает. Но нет. В какой-то момент я, сам того не ведая, заключил страшную сделку со вселенной – согласился, что если мне позволено будет хотя бы видеть Лилу, даже если при этом мы не будем разговаривать, то я смогу с этим жить. И вот целую неделю я ее не видел, и все рациональные доводы полетели к черту.

Чувствую себя наркоманом, которому позарез нужна доза, но не понятно, удастся ли ее добыть.

Может, Лила завтракает в своей комнате, убеждаю я сам себя.

Это логичная, нормальная мысль. Поймаю ее перед занятиями. Она и не заметит, насколько для меня это важно.

Взбегаю по ступенькам Гилберт-Хауса, протискиваюсь мимо двух восьмиклассниц. Они хихикают.

– Тебе не положено здесь находиться, – с притворной строгостью говорит одна. – Это женское общежитие.

Притормозив на мгновение, улыбаюсь ей своей самой заговорщицкой улыбкой. Я ее перед зеркалом тренирую – она сулит всевозможные порочные удовольствия.

– Хорошо, что ты меня не выдашь.

Девчонка улыбается в ответ, щеки у нее порозовели.

На верхней площадке я придерживаюсь дверь, из которой как раз выходит Джилл Пирсон-Уайт. У нее на плече болтается рюкзак, она на ходу дожевывает энергетический батончик и, не обращая на меня внимания, бежит вниз, перескакивая через две ступеньки.

Прохожу по коридору. Нужно торопиться – если застукает комендантша, мне точно конец. Дергаю дверь Лилиной комнаты. Заперто. Времени нет долго возиться с замком. Достаю из бумажника банковскую карточку и провожу ей между дверью и косяком. Свою комнату я так открывал, вот и сейчас повезло – открылось.

Я думал, Лила будет сидеть на кровати, зашнуровывая ботинки, или доставать перчатки, или распечатывать второпях сочинение. Но ее нет.

Но мгновение мне вообще кажется, что я ошибся дверью.

На стене нет постеров. Нет шкафа, чемодана, трюмо, запрещенного электрического чайника. На кровати один голый матрас. Вообще никаких вещей.

Лила уехала.

Прохожу внутрь, и дверь захлопывается у меня за спиной. Время будто замедлилось, вокруг сгустилась темнота. Ужасающая реальность ударяет меня прямо под дых – я ее потерял. Лилы нет. Нет, и я ничего не могу с этим поделать.

Взгляд падает на окно, там какая-то странная тень – на подоконнике стоит прислоненный к стеклу конверт.

На нем выведено мое имя. Интересно, сколько он уже здесь лежит? Представляю, как Лила упаковывала вещи в коробки, как спускалась с ними по ступенькам, а Захаров ей помогал, как самый обыкновенный папаша. А ему, в свою очередь, помогали двое громил с заткнутыми за пояс пистолетами.

От такой картинки впору улыбнуться, но я не улыбаюсь.

Оседаю на пол, прижимая к груди конверт. Опускаю голову на деревянный пол. Где-то вдалеке звенит звонок.

Вставать мне совершенно незачем, вот я и не встаю.