Текст книги "Особенная семья"

Лайам, благодарный за возможность хоть как-то занять себя, согласился.

– Хочешь чего-нибудь выпить?

– Кажется, тетя Бетти приготовила лимонад. – Анна не стала дожидаться, когда Лайам сам принесет напиток, а прошла на кухню и налила им обоим по стакану.

Когда они уже сидели на террасе с лимонадом, мимо пробежала группа джоггеров. Анна улыбнулась и помахала рукой, а потом счастливо вздохнула:

– Все-таки мне очень нравится твоя терраса!

– Завидуешь, да? – рассмеялся он. Надо сказать, последние дни он постоянно вспоминал слова Анны о скромных и немасштабных мечтах. Если подумать, что делает счастливым его самого?

Анна.

В этот момент, сидя с ней на собственной террасе со стаканом лимонада в руках, Лайам был очень счастлив.

О чем же он мечтает? Этого он пока не решил.

У соседней калитки из машины вылез Патрик. Он заковылял к дому, споро переставляя свои ходунки, и на повороте к крыльцу заметил на террасе Анну и Лайама.

– Привет, Лай, Анна. Какой вечер сегодня! Красота просто, а не вечер.

Анна помахала ему и крикнула в ответ:

– Да. Прекрасный вечер! – Она снова опустилась в кресло и испустила еще один удовлетворенный вздох. – Мне нравятся твои соседи, правда. Патрик, например, очень интересный человек. Однажды он поймал меня на выходе и сказал, что мое имя означает «благодать». А затем поведал, что картофель «Анна» – это классическое французское картофельное блюдо, очень вкусное. К тому моменту, как он закончил рассказ, я знала о происхождении своего имени гораздо больше, чем нужно.

– Наверное, это я вдохновил Патрика на такой рассказ. Мне он тоже много рассказывал о моем имени. – Лайам припомнил тот разговор. Воин? Никогда не чувствовал себя воином. Как он рассказывал Анне, он никогда в жизни ни о чем не мечтал… просто шел и шел, шаг за шагом. Никакой борьбы, никаких сражений, просто шаг за шагом… вперед и вперед.

– Не томи, – сказала Анна. – Что означает твое имя?

– Лайам значит «воин», Колм – «голубок».

Она улыбнулась и кивнула, соглашаясь.

– Как ты думаешь, ваша мама знала об этом, когда называла вас?

– Нет. Нас назвали в честь ее отца и его брата, маминого дяди. Они вместе приехали сюда из Ирландии и вместе купили ферму в округе Кроуфорд. Дядя Колм так никогда и не женился. Он жил в небольшой хибаре позади главного дома и всю сознательную жизнь работал вместе с дедушкой. Мне кажется, мама его даже больше любила. Он всегда находил время, чтобы что-нибудь ей рассказать. Когда мы были маленькие, мама пересказывала нам с Колмом его истории.

– Мне нравятся имена, которые что-то значат.

– А ты? Почему родители назвали тебя Анной?

Она не спеша отхлебнула лимонада и лишь затем ответила:

– Моего папу звали Антонио. Антонио Чепел. У мамы во время беременности было множество всяких осложнений, и какое-то время врачи даже опасались за нашу жизнь, мою и мамину. Отец был в ужасе. Он поклялся, что больше детей не будет. Мама пыталась с ним спорить, но он ничего не хотел слушать. Поэтому она назвала меня в его честь. Мое настоящее им Антония, но я всегда была Анной. Мне нравится, что папа оставил мне такой вот крохотный кусочек себя.

Мимо прошла молодая пара с коляской. Анна весело окликнула их:

– Привет! – и они вместе с Лайамом помахали молодым людям. – Ужасно люблю!

Лайам понял, что она хочет сменить тему, и не стал настаивать. Она поделилась с ним глубоко личными воспоминаниями, и теперь ей необходимо было немножко отойти от них. Поэтому он просто сказал:

– Что именно любишь?

– Может, я и упоминала об этом раньше, не помню. – Анна рассмеялась негромким звенящим смехом. – Люблю сидеть на террасе и наблюдать за тем, что происходит снаружи, во внешнем мире. Просто обожаю. – Она издала еще один счастливый звук, немного напоминавший вздох. На самом же деле этот звук свидетельствовал об абсолютном покое и удовольствии.

Такой пустяк – и такое абсолютное счастье!

– Ты счастлива, когда можешь наблюдать за внешним миром. – Это прозвучало не как вопрос. Лайаму незачем было спрашивать, он и так знал, что все обстоит именно так.

– У меня есть подруги, которые всегда работают ради очередной крупной цели, которая вроде бы необходима им для счастья. Продвижение по службе. Дорогая новая машина. Дом у моря. Отпуск в какой-нибудь далекой экзотической стране. Мне, честно говоря, не важно, новая у меня машина или нет. Шикарный дом и дорогой отдых тоже не слишком интересуют.

– Драгоценности? – поддразнил он.

Анна подняла в воздух свои полностью лишенные украшений руки.

– Не-а.

– Зато интересуют вещи вроде открытых террас перед домом. – Это снова был не вопрос, а утверждение. Лайам все лучше и лучше понимал ее.

Она кивнула.

– Еще закаты на острове Преск. И чайки.

Ему вдруг захотелось немного завести Анну, поэтому он сказал:

– Чайки – все равно что летающие крысы.

– Что ты! – Он заметил момент, когда она поняла, что ее дразнят, и слегка ухмыльнулась. – Они вовсе не летающие крысы. Они очень красивые. Я люблю слушать, как они кричат. Не представляю, как бы я жила в той части страны, где нет чаек.

– Они едят все, что угодно! В точности как крысы.

– Вы с Колмом тоже едите что угодно, но я же не обвиняю вас в этом! – пошутила Анна и сама же рассмеялась над собой.

Лайам не удержался и присоединился к ней.

– Значит, террасы и другие скромные вещи? – В этот момент Лайам полностью ее понимал, ведь и сам он был счастлив, потому что сидел вдвоем с Анной на старой террасе. Абсолютно счастлив. Кому-то другому вся ситуация могла бы показаться пустяковой и ничего не значащей, но не ему. Он чувствовал, что происходит нечто важное.

Анна повернулась и изучающе посмотрела на него. Кудряшки воспользовались случаем и упруго заскакали по плечам. На этот раз Лайам даже не пытался сопротивляться. Он протянул руку и намотал одну из прядок на палец.

Анна застыла.

– Если говорить о пустяках и скромных маленьких желаниях, то твои волосы заворожили меня с первого дня знакомства.

– Это вовсе не пустяк! Это воронье гнездо какое-то! Я не в состоянии с ними справиться. Я пыталась стричься коротко, но получается еще хуже. Так они, по крайней мере, потяжелее и не стоят дыбом.

– Я рад, что ты их снова отрастила.

– Я…

На подъездную дорожку свернул потрепанный фургончик. Из него вылез подросток с большим бумажным пакетом.

– Китайскую еду вы заказывали?

Лайам выпустил локон и потянулся за кошельком. Спускаясь по лесенке, он обернулся к Анне:

– Мы могли бы поесть прямо здесь, если тебе так нравится наблюдать за происходящим вокруг.

– Нет, на сегодня с меня довольно. Я бы хотела провести какое-то время с тобой… только ты и я. – Одной рукой она взяла у Лайама пакет, другой взяла его за руку и повела в дом. Анна закрыла дверь и, остановившись в прихожей, не спеша поцеловала его. – Мне не нужны никакие обещания, Лайам. Я не ищу вечной любви. Я только знаю, что сейчас, в настоящий момент, хочу тебя. И думаю, что ты тоже меня хочешь.

Из всех преуменьшений в мире это, наверное, могло бы установить рекорд. Лайам перехватил у нее из рук пакет с едой, пристроил его поверх стопки с неразобранной почтой и повел Анну вверх по лестнице.

При этом он понимал, что, попроси Анна вечной любви, он развернулся бы и ушел, потому что знал: вечность он может обещать только одному человеку на земле – Колму. Заботиться о брате – вот его вечная судьба. Но она попросила у него только сейчас… только одно мгновение. А это он в состоянии дать ей.

Мгновение он в состоянии дать и самому себе.

Может быть, Лайам вел себя эгоистично, но впервые за долгое-долгое время он собирался что-то сделать ради себя самого.

Всего одно мгновение для себя и Анны.

На следующее утро Анна проснулась в шесть в постели Лайама и не сразу поняла, где находится.

Она провела у него ночь.

Прежде с ней никогда такого не случалось, и она не знала, как поступить. Может быть, предполагается, что она останется на месте, пока Лайам не проснется? Или наоборот, соберет вещички и на цыпочках удалится, постаравшись его не потревожить? Или спустится вниз и приготовит им обоим кофе?

Вчера она сказала Лайаму, что любит всякие мелочи, вроде как сидеть по вечерам на террасе.

Ну так вот, свои отношения она любит выстраивать примерно по такому же принципу. Скромно. Ничего большого и ошеломляющего. Всякие отношения работают до тех пор… ну, пока работают. Анна не стремилась ни к чему, что заставило бы ее потерять себя в отношениях с мужчиной, как делала раз за разом ее мать. И частью ее стратегии был принцип никогда не оставаться на ночь в доме мужчины.

До вчерашнего дня.

Она перевела взгляд на мужчину, спящего рядом. Растрепанные русые волосы, расслабленное лицо… Так он выглядел значительно моложе. Анне ужасно хотелось протянуть руку и откинуть с его лица волосы. Но она этого не сделала.

Не может же она валяться здесь весь день, наблюдая за спящим Лайамом Франклином!

Анна медленно и осторожно откатилась от Лайама, выскользнула из постели и осмотрелась в поисках одежды. Трусики отыскались рядом с кроватью, джинсы висели на стуле, а лифчик почему-то свисал с люстры. Рубашки она не увидела и решила, что она, наверное, валяется с другой стороны кровати – или в холле. Она надела найденные вещи и отправилась искать рубашку.

– Ты уходишь? – лениво спросил Лайам из постели.

Анна остановилась как вкопанная и почувствовала себя беззащитной без рубашки. Она понимала, что это нелепо, что ночью Лайам видел ее во всех видах и вовсе без одежды, но оказалось, что знать и чувствовать – совершенно разные вещи.

– Я не хочу, чтобы тетя Бетти и Колм вернулись и увидели меня в той же одежде, что и вчера.

– Как хочется, чтобы тебе не надо было уходить!

– Но мы оба знаем, что надо. Мы же не хотим возбудить у кого-то из них неоправданные ожидания.

– Что касается этого…

Она наклонилась и поцеловала его.

– У меня тоже нет неоправданных ожиданий, Лайам. Произошло то, что произошло. Два человека. Одна ночь. Я всегда считала, что отношения должны развиваться своим чередом. В данный момент все прекрасно и правильно. Но когда перестанет быть прекрасно, то все закончится. Никаких сожалений. Никаких упреков. Просто все закончится.

– Я не хочу тебя обманывать. У меня Колм. Это значит, что я никогда не смогу поставить отношения с женщиной на первое место. Большинству женщин это не нравится. – Он помолчал и добавил: – Тетя Бетти предупреждала меня и просила тебя не обижать.

Она поцеловала его еще раз и вдруг поняла, что ничего так не хочет, как скинуть одежду и снова забраться к нему в постель. Но она говорила вполне серьезно, она действительно не хотела, чтобы пришел Колм и застал их вместе. Она чувствовала себя подростком, вынужденным скрываться от родителей.

– Тете Бетти не стоит беспокоиться. Я большая девочка и пришла вчера в твою комнату, точно зная, что меня ждет. Ты меня не обманываешь. Помнишь, вчера вечером я сказала, что люблю приятные мелочи?

Лайам закашлялся и лишь через некоторое время, чуть отдышавшись, смог выговорить:

– Надеюсь, ты не хочешь сказать, что добавляешь меня к списку приятных мелочей?

Несмотря на проведенную с ним ночь, Анна почувствовала, что краснеет.

– Нет, ну что ты! Нет! Я имела в виду, что не ищу эпической любви из серии «они жили счастливо и умерли в один день». Я ищу отношений, которые сделали бы меня счастливой сейчас. Когда я перестану ощущать это счастье, отношения закончатся.

– А сейчас?

– Ты делаешь меня очень счастливой! – Она посмотрела на часы. – Но мне все равно надо уйти прежде, чем кто-нибудь нас поймает.

Он рассмеялся:

– Но позже ты вернешься позаниматься с Колмом?

– Да. Позже.

Она обнаружила свою рубашку в холле за углом, в стороне от двери в спальню Лайама. Носки отыскались на лестнице. Анна не собиралась гадать, почему именно носки она вчера сняла первыми. Вчера вечером ей в этом, должно быть, виделся какой-то смысл, но сегодня утром такая последовательность показалась ей странной.

Наконец с одеванием покончено. Она готова к выходу. Но сначала надо добраться до машины, которая всю ночь простояла на подъездной дорожке. Это означало, что все соседи в курсе: Анна провела здесь ночь. При мысли об этом она почувствовала себя неловко. Опять же она прекрасно понимала нелепость этого ощущения. Она взрослая женщина и имеет полное право ночевать, где захочет. И все-таки она надеялась, что никто не увидит, как она тайком пробирается к своей машине.

Она уже протянула руку, чтобы открыть дверцу машины, когда Патрик Ю окликнул ее по имени и помахал рукой. Он стоял на своей террасе с газетой в руке.

– Доброе утро, Анна!

Она с трудом заставила себя тоже махнуть в ответ:

– Доброе утро, Патрик.

Она открыла дверцу и скользнула за руль. Ей хотелось только добраться до дома и залезть под душ.

Ей совсем не хотелось рассуждать о том, почему, уходя таким образом, она испытывает сильное чувство вины.

Путь стыда. Ей приходилось читать статьи на эту тему. О женщинах, которые выходили на следующее утро после свидания из дома мужчины в той же одежде, в которой пришли вчера.

Вообще Анна старалась никогда не смешивать работу и личные дела, но сейчас, вместо того чтобы обдумать и взвесить собственные поступки, она решила отдаться своему счастью. Потому что в данный момент она была очень-очень счастлива.

Глава 6

Две недели спустя Анна и Колм стояли на парковке у рынка Келлера. Ей с трудом верилось, что наступила середина июня и что она занимается с Колмом уже целых два месяца. Внутри ощущалась нервная дрожь – как всегда, когда очередной клиент начинал самостоятельно передвигаться по городу.

Она пыталась успокоить себя. Говорила, что подготовила Колма, насколько это вообще возможно. Последнее время они часто пользовались автобусом, а уже две недели ежедневно ездили за продуктами для дома на рынок Келлера. Колм прекрасно знал маршрут и понимал, что если вдруг запутается, то сможет спросить у водителя.

Она могла повторить свои инструкции еще десять раз, но беспокойство от этого не уменьшилось бы. Такое бывало уже не раз. Но в этот раз она тревожилась даже сильнее, чем обычно, потому что Колм давно уже перестал быть для нее просто клиентом.

Теперь он был Анне другом. Родственной душой. Человеком, с которым ей по-настоящему приятно было общаться; она уважала его и даже иногда училась у него. Колм оказался необычным, особенным человеком, и Анна это прекрасно понимала.

Не стоило этого допускать, но теперь предпринимать какие-то меры было уже поздно. Дело сделано. Она уже не смогла бы вычеркнуть Колма из сердца – не больше, чем оттолкнуть Лайама.

Братья Франклин обладали своей, какой-то особой неотразимостью.

– Так, проверим еще раз. Сотовый телефон при тебе? – спросила она.

Колм похлопал по левому карману джинсов:

– Можешь проверить.

– А деньги на проезд?

На этот раз он похлопал по правому карману:

– Ага.

– И ты помнишь, что собираешься сделать?

– Я еду до Мэйн-стрит, где мы сходили, когда ездили на пикник, там пересаживаюсь на другой автобус и еду домой.

– Правильно. А адрес помнишь?

Он послушно повторил свой адрес, затем добавил:

– А еще я не должен разговаривать с незнакомыми. Не должен выходить из автобуса нигде и ни с кем, только на своей остановке.

– Правильно.

– Потому что большинство людей хорошие, – продолжал он, – но иногда попадаются и плохие, и никто не может сказать по внешности, хороший человек или плохой. Важно то, что внутри. Важно, какое у них сердце – большое, как у меня, или маленькое, как у этого типа Бартла, который побил Лайама.

Лайам вряд ли понимает, подумала Анна, как растревожил в свое время Колма тот давний инцидент. Каждый раз, когда они с Анной садились в автобус, Колм вспоминал и начинал говорить о нем. И каждый раз фамилия Бартл в устах Колма звучала как ругательство, совершенно чуждое его мягкой натуре и легкому характеру.

– Правильно, по внешнему виду невозможно опре делить, у кого большое сердце, – согласилась она.

Колм протянул руки и обнял ее.

– Не беспокойся, Анна. Ты хорошо меня научила. Я поеду на этом автобусе, потому что если я смогу научиться орити… – Он приостановился.

– Ориентироваться, – подсказала она.

Он энергично кивнул:

– Да, ориентироваться, то я смогу делать что угодно, например получить работу, правильно?

Анна уже начала подбирать для Колма подходящую работу и с неделю назад успела поговорить об этом с Заком Келлером, владельцем рынка Келлера. Зак сумел сделать семейный бакалейный магазинчик важной частью сообщества, и не только как место покупки продуктов. Зак давно хотел взять на работу кого-нибудь из клиентов «Рассвета», и Анна подумала, что Колм окажется здесь на своем месте. Он сможет выполнять поручения, которые окажутся ему по плечу, и одновременно получит возможность общаться с людьми. Именно поэтому первой самостоятельной поездкой Колма должна была стать поездка от рынка Келлера.

– Правильно. Когда ты сможешь самостоятельно ездить на автобусе, придет время подумать и о работе – после того как мы поговорим с Лайамом, конечно.

Улыбка Колма испарилась как по волшебству, сменившись озабоченным выражением.

– А Лайам мне разрешит?

Ей хотелось уверенно сказать, что Лайам разрешит. Она и правда так думала. Но пока они об этом не говорили. У них в последнее время сложились такие прекрасные отношения, что ей очень не хотелось раскачивать лодку. С этим новым Лайамом – возлюбленным – Анна чувствовала себя дома, но боялась рисковать. Ей казалось, что стоит сделать хоть шаг назад, подтолкнуть в неверном направлении – и можно разбудить в нем того мужчину, который впервые пришел тогда в «Рассвет».

Этот страх сделал ее совершенной трусихой.

Анна смотрела, как Колм готовится сделать новый гигантский шаг к независимости, и остро ощущала свою трусость. Сегодня, когда они все вместе будут отмечать успех Колма, она должна собраться с силами и поднять вопрос о работе для Колма.

На стоянку возле продуктового магазина с улицы свернул ведонский городской автобус.

– О’кей, я поехал, Анна. – Колм буквально излучал радостное возбуждение.

Нервная дрожь усилилась.

– Давай, Колм, и помни все, о чем мы говорили. Я буду ждать у вас дома. Если возникнут проблемы, у тебя есть сотовый…

– Позвонить тебе. Я знаю, Анна.

Автобус подкатил к остановке, дверь открылась. Колм взобрался по ступенькам, пошарил в кармане, вытащил деньги и бросил их в кассу, как будто занимался этим всю жизнь, а не последние пару недель. После этого он уселся на первое же свободное место и помахал ей через стекло. Автобус отъехал.

Анна постояла на остановке еще несколько минут, наблюдая, как автобус уходит все дальше и дальше по улице, затем направилась к собственной машине, спеша побыстрее добраться до дома Лайама. Колм не должен был добраться до дома раньше ее, и рисковать она не собиралась.

Подъехав к дому, она с удивлением заметила на дорожке машину Лайама и припарковала свою машину следом. Вроде бы Лайам говорил, что у него на сегодня назначена встреча.

Когда она вышла из машины и захлопнула дверцу, на террасе появился и сам Лайам. Он заметил Анну и улыбнулся медленной непринужденной улыбкой, от которой у нее сильнее забилось сердце.

Лайам перевел взгляд на машину, и его улыбка чуть померкла. Он снова, уже вопросительно, посмотрел на Анну:

– Где Колм?

Анна ощутила приступ нервического страха.

– Должен вот-вот появиться. Он едет на автобусе.

– Один? – От улыбки на лице Лайама не осталось и следа, ее сменил откровенно хмурый взгляд.

Анна выдавила из себя улыбку и кивнула:

– Да. Мы практиковались несколько недель. Он знает, что и как делать. – Она попыталась произнести все это так, будто в мире не было ничего более естественного, чем самостоятельная поездка Колма на автобусе.

Но Лайам не купился на ее уловку.

– Как можно практиковаться в общении с хулиганами? Если кто-то пристанет, Колма некому будет защитить. И что, если он потеряется?

Анна не раз представляла мысленно, как Колм рассказывает о своем достижении брату. Но сцена, возникавшая перед ее мысленным взором, выглядела совсем иначе! Там Лайам сиял от гордости за брата, а не сердился на них. Она совершенно не ожидала от Лайама такой реакции и теперь не знала, что делать. Ей уже давно не приходилось иметь дело с таким Лайамом. Да, она ожидала сопротивления в связи с работой для Колма, но не в этом. Или, если быть совершенно честной, может быть, как раз ожидала и втайне боялась именно такой реакции и поэтому хотела представить Лайаму самостоятельную поездку Колма как свершившийся факт.

– Я…

– Я доверял тебе, Анна!

– Лайам, остановись на минутку. Обо всем этом было написано в тех бумагах, которые я дала тебе в самом начале. Мы даже обсуждали эти вопросы. Цель «Рассвета», моя цель – помочь Колму стать настолько независимым, насколько это возможно. Существует набор критериев, которым должен удовлетворять клиент при переходе на следующую ступень. Колм вполне удовлетворял всем критериям для самостоятельного пользования автобусом. Он может это делать. Именно для этого я здесь, чтобы помочь ему освоить…

– Ты здесь не затем, чтобы подвергать его опасности!

– Я здесь затем, чтобы помочь ему освоить как можно больше навыков. Нужно лишь дать ему шанс! – Ей хотелось добавить к этому еще одну просьбу: дать шанс ей, но она сдержалась. Сейчас разговор о Колме. Он должен идти только о Колме.

Тот факт, что она встречалась с Лайамом, уже не в первый раз размывал границы и сбивал ее ориентиры. Анна сомневалась, что с ее стороны было разумно вступать в близкие отношения с опекуном клиента. Вернее, нет! Не сомневалась! Анна была совершенно уверена, что ни к чему хорошему это не приведет.

Раньше ей казалось, что можно отделить привязанность к Лайаму от наставнической работы с Колмом, но теперь вся ее уверенность куда-то пропала. Работая с другим клиентом, она, скорее всего, сообщила бы его близким, что пора сделать следующий шаг. Но поскольку с Лайамом у нее возникли близкие отношения, она старалась поменьше рассказывать ему о том, чем они занимались с Колмом. Не всегда можно было с уверенностью сказать, как воспримет Лайам новый уровень независимости Колма и готов ли он к этому.

Факт остается фактом: Анна не хотела воевать с Лайамом, и точка. Это нежелание делало ее наивной и трусливой.

– Давай присядем, – предложила она и первая двинулась к террасе.

Лайам бросил сердитый взгляд, но все же подошел и уселся в одно из кресел.

Анна села в другое. Она понимала, что должна извиниться перед Лайамом и все объяснить.

– Пока мы ждем, я хотела бы объяснить…

– Анна, мне не нужны объяснения и оправдания, и я не хочу сейчас вести светские разговоры. Я хочу ждать брата.

Анна не знала, что можно на это сказать, поэтому ответила только:

– Хорошо.

Они сидели в полном молчании и ждали.

Анна постоянно смотрела на часы. Надо было точно заметить, сколько времени должна занимать у Колма такая поездка. Ведон – не такой уж большой город, и Анне казалось, что пора бы Колму уже быть на месте.

Тем не менее она не позволит себе заразиться тревогой Лайама. Колм наверняка скоро появится… или позвонит.

– Где он? – взорвался наконец Лайам.

Она повторила вслух то, что не раз уже думала про себя.

– Появится. Он в полной безопасности, Лайам. Это же Ведон. Не какой-нибудь мегаполис. Даже не среднего размера город, вроде Эри. Это крошечный городок, который автомобилисты по трассе проскакивают в две секунды, с единственным светофором, установленным для пущей важности на центральном перекрестке. С Колмом все в порядке. Мы много практиковались, и у него есть сотовый телефон…

– Я позвоню ему. – Лайам вытащил из кармана свой телефон. – Какой номер?

– Нет, – твердо ответила она.

– Нет?! Ты серьезно отказываешься дать мне его номер?

Анна не поняла, что воплощал брошенный на нее взгляд: гнев или удивление. Сам Лайам, кажется, тоже до конца этого не понимал.

Анна решила, что в нем хватает и того и другого.

Лайам сказал:

– Что, если с ним что-нибудь случилось? Ты не можешь отказать мне в этом, Анна! Ну да, мы с тобой встречаемся, но это не дает тебе никаких прав на моего брата. В конечном итоге за Колма отвечаю именно я.

– Лайам, мне тоже ужасно тяжело ждать. Но Колму необходимо сделать это самостоятельно. Если ты настаиваешь, я дам тебе номер, но я считаю, что звонить так рано было бы серьезной ошибкой с нашей стороны. Колму необходимо научиться полагаться на себя самого. Он очень в этом нуждается! Он имеет право делать ошибки и должен научиться сам исправлять их. Он знает, что должен позвонить мне, если возникнут проблемы.

Лайам посмотрел на часы.

– Прошло слишком много времени. Должно быть, у него возникла проблема.

– Может быть. Даже вероятно. Но не спеши вмешиваться. Он был так возбужден своим новым опытом, так радовался! И он взрослый человек, Лайам! Много лет никто, кажется, об этом не вспоминал. Да, может быть, он функционирует не на том уровне, что большинство людей, но ему необходимо что-то делать самостоятельно. В том числе делать ошибки. Я же не предлагаю научить его водить машину! Не думаю, что это возможно. Но общественный транспорт он вполне может освоить. Он способен ориентироваться в Ведоне. Он может научиться очень многому, Лайам, и делать очень многое сам. Ты должен дать ему шанс. – Анна понимала, что на самом деле говорит о другом – просит Лайама довериться ей как компетентному преподавателю, который знает, что делает.

По крайней мере, она надеялась, что знает.

Она подавила желание в очередной раз посмотреть на часы.

– Колм может и будет учиться. – Голос Лайама звучал напряженно, как будто он изо всех сил старался сохранить самообладание. Его руки на подлокотниках кресла напряглись так, что костяшки побелели. – Нужным вещам, таким как стелить постель или готовить. Вот безопасные шаги к независимости! Может быть, моя семья все эти годы поступала неверно, мы слишком много за него делали, слишком его оберегали. Но ты не знаешь, каково было нам в школе. Ребята…

Она посмотрела на него, такого рассерженного на нее и одновременно такого расстроенного. Он все еще остро переживал жестокость школьников по отношению к Колму в те далекие годы.

– Лайам, Колм может это сделать. И ему нужно сделать это самостоятельно. Если он делает ошибку, он должен сам исправить ее. Ему это необходимо. Он не в школе сейчас. Ну да, конечно, у него есть кое-какие ограничения, но они есть у всех нас, разные, но есть. Положись на него, он справится.

Они замолчали. На террасе вновь воцарилось напряженное ожидание.

Анне казалось, что внутри у нее тикают какие-то громадные часы.

Где же Колм? Она ни за что не призналась бы в этом Лайаму, но ей самой тоже страшно хотелось позвонить ему. Но она сдерживалась. Ему действительно необходимо разобраться самому.

Здесь все-таки далеко не мегаполис, здесь Ведон.

В Ведоне всего несколько автобусных маршрутов. Но среди них есть длинные, так что если Колм проехал нужную остановку и не сразу это понял…

Это вполне могло бы объяснить такую задержку по времени.

Лайам посмотрел на часы.

– Анна!

– Еще несколько минут, Лайам!..

Как по сигналу, зазвонил ее сотовый телефон. Анна вытащила аппарат из кармана:

– Алло?

– Анна, это я, Колм. Я все испортил, Анна! Я здорово напортачил!

Его голос не показался ей испуганным. Скорее сердитым. Сердитым на себя за какую-то ошибку.

– Послушай, каждый может ошибиться! Если разлил…

– Вытри. – Улыбка Колма явственно звучала в трубке.

На лице Лайама улыбки не было. Он протянул руку за телефоном, показывая, что хочет говорить с Колмом. Она покачала головой и отодвинулась подальше от него – настолько далеко, насколько позволяло кресло.

– Итак, где ты находишься, Колм?

– Не знаю. Я вышел из автобуса, но это не тот кирпичный дом. Может быть, я сел не на тот автобус, когда делал пересадку. Может, я заблудился. Может…

Она оборвала его на полуслове. Главное, не дать Колму запаниковать.

– Ты все еще на автобусной остановке?

– Ну да.

– Давай разберемся. Как по-твоему, что тебе следует сейчас сделать?

Колм довольно долго молчал, но в конце концов ответил:

– Я мог бы подождать здесь и спросить у водителя следующего автобуса?

– Правильно! Свой адрес помнишь?

Он повторил адрес.

– Правильно! Если ты назовешь водителю следующего автобуса свой адрес…

– Он сможет сказать мне, на какой автобус сесть! Он сможет помочь мне, потому что водители автобусов хорошие люди. Вот почему я всегда сажусь впереди, потому что водитель никому не позволит пристать к человеку.

– Водители автобусов хорошие люди.

– Хорошо, я подожду здесь, Анна. Это всего лишь небольшая путаница, правда?

– Всего лишь небольшая путаница.

– Ну да, – повторил он уже без всяких следов раздражения в голосе. – Если делаешь ошибку, надо все исправить. Если пролил молоко, надо вытереть.

– Все в порядке, Колм. Всего лишь небольшая путаница.

– О’кей, Анна. Я буду ждать следующего автобуса прямо здесь. И я никуда больше не пойду, не буду разговаривать с незнакомыми людьми, и вообще. Я напутал, поэтому я должен привести все в порядок. Я все исправлю.

– Конечно, Колм. Я в этом уверена.

– И я правда могу попросить помощи у водителя, да? – В голосе Колма вновь прозвучала неуверенность.

– Да, Колм. Время от времени каждому из нас требуется помощь. Помнишь, как на днях Лайам не мог найти свой телефон?

– А я нашел его для Лайама, потому что ему потребовалась моя помощь. Каждому нужна помощь.

Особенно когда все автобусы перепутались. – Он помолчал долю секунды и спросил: – А ты меня ждешь?

– Да. Я никуда не уйду, пока ты не будешь дома. Я сижу здесь на террасе и жду тебя.

– Я так и знал, Анна! Ты меня дождешься, – сказал он с абсолютной уверенностью в голосе. – О’кей, скоро увидимся.

– Увидимся, Колм.

– Эй, Анна! – прокричал он, пока она не успела нажать на кнопку отключения. – Я люблю тебя!

Анна ощутила огромный ком в горле; ее захлестнули эмоции.

– Я тоже люблю тебя, Колм!

Он отключился.

– Ну как? – спросил Лайам. Не то чтобы просто спросил. Точнее было бы сказать, что он прорычал эти слова.

– Да так. Он слишком долго ехал в автобусе и вышел не там. Но он по-прежнему находится на автобусной остановке, ждет следующего автобуса, чтобы попросить помощи у водителя.

– Мы могли бы поехать забрать его.

– Да, могли бы, но на самом деле нам следует подождать Колма здесь. Он не был испуган, Лайам, – добавила она, пытаясь успокоить и ободрить его. – Он был сердит на самого себя за ошибку. Ему нужна уверенность в том, что каждый человек может совершить ошибку и что в этом нет ничего страшного. Совершив ошибку, ты исправляешь ее сам или просишь помощи у других, если нужно. Так или иначе, ошибку надо исправить.

Не сказав ни слова, Лайам развернулся и принялся вышагивать по террасе – туда и обратно, туда и обратно. За двадцать минут он не произнес ни слова. А может быть, времени прошло даже больше. Анна не хотела, чтобы Лайам видел, как она смотрит на часы, поэтому сидела в кресле и неотрывно смотрела на улицу, надеясь, что Колм вот-вот появится из-за ближайшего угла.