Текст книги "Тайна Царствия Божия, или Забытый путь истинного Богопознания"

У меня дома хранится свидетельство о Крещении, написанное рукой настоятеля Рижской Скорбященской церкви протоиерея Иоанна Журавского. А по рассказам ныне покойной матери я знаю, что 23 августа 1946 года в маминой квартире совершено было Таинство Крещения, при котором мне дано было имя Веры – вместо Екатерины. Этим именем хотел назвать меня отец. Так светлый образ этого удивительного старца вошел в мою жизнь. И еще дома хранится его фотография с дарственной надписью: «Золотой Верочке на молитвенную память», и дата рождения – 17 июля 1946 года. Дома хранятся и другие вещи – молитвенники, книги, подписанные отцом Иоанном Журавским.

Он был утешителем и наставником моей матери, Надежды Александровны Бартошевской, и ее сестры, моей тети, Лидии Александровны. В детстве меня часто водили в церковь, и он так и запомнился – уже совсем седой, с добрыми голубыми глазами. Мое внимание обратили на то, что батюшка читает все без очков, хотя в молодости носил очки, и у маминых знакомых я видела фотографии его в молодости с очками. Несмотря на юный возраст, два рассказа батюшки мне запомнились четко. В одном речь шла о человеке, который много пил и умер от пьянки, но жена его очень скорбела и просила батюшку за него помолиться. «Вскоре, – рассказывает отец Иоанн, – он мне приснился голый, в мрачной темной комнате. Прошло десять лет. И вот он снова снится, уже одетый, но с босыми ногами. Проходят еще годы. И вот снова явился весь светлый с благодарностью за освобождение из мира тьмы». Может быть, я ошибаюсь, но у меня осталось в памяти, что батюшка молился за него в течение 40 лет. И эта сила молитвы священника, возможность спасти грешника уже после его смерти, оставила колоссальное впечатление в моей душе.

Вторая история произошла уже с самим батюшкой. Однажды что-то случилось у него с ногой. Состояние батюшки было настолько серьезно, что его поместили в больницу, и ему грозила ампутация ноги. Накануне операции батюшка молился всю ночь, скорбя, что с одной ногой он не сможет священствовать. И молитва его была услышана. Когда на другое утро врач пришел за ним, то не только операции уже не нужно было, но его можно было сразу выписать из больницы.

На долю о. Иоанна Журавского выпадали и скорби, и испытания. Дома мне рассказывали, что семья его, то есть его матушка и дочь не понимали его, не заботились о нем, не пускали к нему прихожан. Моя тетя рассказывала, что ей зачем-то очень нужен был батюшка, и она пошла к нему домой. А дома застала такую картину: батюшка с перекинутым полотенцем моет посуду и готовит себе еду. Он и тете предложил овсяной каши, которой сам питался и о которой часто вспоминал в проповедях, завещая прихожанам для их же здоровья чаще использовать в своем рационе геркулесовую кашу.

И еще дома рассказывали о том, что батюшка помогал заключенным в тюрьмах и какой благодарностью и любовью платили ему заключенные, иногда своими руками старались что-то сделать ему: или крест вырезать, или коробку, или еще что-то. К сожалению, время, наверное, стерло какие-то и другие воспоминания, но для меня он на всю жизнь остался как мой крестный отец.

Вера Куртовна Бартошевская.

Однажды я встретил на могилке о. Иоанна одну женщину, которая заливалась слезами (это было через 4 года после его смерти). И еще мне сказала, что плачет потому (как не плакать?), что она не могла ходить, ее к нему принесли на руках, а ныне она ходит.

Как-то о. Иоанн говорит дочери Марии: «Иди к ним, трое стоят у дверей». Мария отвечает: «Не может быть, я только что смотрела – там никого нет». – «Нет, иди, открой». Открывает, смотрит – действительно, стоят трое: владыка Никон, Иван Александрович и еще кто-то третий.

О. Иоанн говорил: «Пока я тут служу, церковь (Скорбященскую) не снесут». А после его смерти – снесли.

Однажды я сказал о. Иоанну, что у меня нет Евангелия, а он мне говорит: «Ты помолись, и будет у тебя Евангелие, и не одно», – и действительно, через некоторое время мне подарили четыре Евангелия.

Однажды он меня спросил, чем я занимаюсь. Я был портной: и в армии, и в Сибири шапки, куртки шил. «Шапки ты будешь и здесь шить, духовные шапки ты будешь шить. Дай, Мария (дочь его), митру мою. – Вот такие ты будешь шить!» И правда, пришло время, и я стал митры шить.

Один человек купил машину и хотел ехать в пустыньку, пришел за благословением к о. Иоанну. А о. Иоанн говорит ему: «Не езди, получишь аварию на 9-м километре от Риги». Он не послушался и, действительно, попал в аварию, в машину въехал самосвал.

О. Иоанн говорил мне, что многого сказать он не может, сейчас некому говорить, люди не то чтобы не хотят понять, но нет Божия призвания.

Все те, за кого батюшка молился, – все они при церкви и по сей день.

У батюшки был друг Гриша, он был на фронте, у него было две сестры – Наталия и Вера. Однажды Наталия заболела. Батюшке снится, что Наталия заболела и просит его причастить. Батюшка отстоял службу, взял запасные Святые Дары и пошел на улицу Набережную, 28–20. Стучит. Выходит Вера: «А мы Вас не звали». – «Как не звали, у вас Наталия больная». И причастил Наташу.

Мария Г., когда была больна, просила батюшку молиться Богу и дала ему 500 руб. Он отдал их сразу Надежде, вышедшей из тюрьмы – мученице Христовой. Мария еще батюшке 200 руб. принесла. Но он не взял, сказал: «Тебе самой нужны будут». Она, действительно, в Преображенской церкви стала старостой, и деньги ей нужны стали. Она дала обет, что если выздоровеет, то церковь всю вымоет (церковь внутри была вся черная). Так оно и случилось.

Иподиакон Владимир Алексеевич Алексеев.

О. Иоанн по просьбе моих братьев, в основном брата Валентина, вымолил меня, безбожника, в конце 1959 г. Я до 29–30 лет жил безбожником – хулиганом, искал правду всю жизнь, но сильно выпивал.

О. Иоанн нам рассказывал, как до революции, бывало, в Петербурге и в Москве, где ни подходил к святым мощам, везде раки открывались, из них выходили святые и беседовали с ним, а окружающие ничего не видели. А когда подходил к раке святителя Алексия, сошел святитель Алексий, снимает с батюшки очки и говорит: «Отец Иоанн, ты молодой батюшка, а носишь очки – как некрасиво», – и заходит в раку. И батюшка стал хорошо видеть, видел до смерти хорошо. И нам говорил: «Обращайтесь со зрением к Алексию, митрополиту Московскому. Он Небесный глазной врач».

Однажды в 1961 г. о. Иоанн говорил проповедь и чуть не плакал: «Ай-ай! Бабу поставили епископом! Ай-ай! 80 лет назад мне было 14 лет, на открытие собора приезжал в Ригу император Александр III с архиереем, а я пел в хоре. Мы идем сзади, император Александр III перерезает ленту, и было освящение храма». Действительно, через неделю после проповеди приезжает в Ригу Фурцева, министр культуры СССР, вызывает епископа И. и предлагает закрыть собор, он согласился по малодушию, и собор перевели на кр. Барона [так в тексте]. Потом о. Иоанн говорит: «Время придет, вам отдадут собор».

Еще говорил о. Иоанн: «Придет время, Латвия отойдет от СССР, латыши станут гнать вас из Латвии, но вы не уезжайте».

О. Иоанн учил: «Когда идете в храм, по сторонам не смотрите, читайте какую-нибудь молитву. По ночам молитесь кратко, по нескольку раз за ночь. Как проснетесь, не задерживайтесь ни на секунду – на коленки и молитесь».

Несколько выражений, которые запомнил:

«Встречайте скорби приветливо, давайте им святое целование, и они вручат вам Небесный дар, посланный от великой и богатой Любви Божией нашей бедности».

«Молитва – высшая добродетель, а всякая добродетель – мать печали, пребывающий в молитве без печали, пребывает в обольщении».

«Чтобы христианину получить спасение, нужно гордость заменить на смирение, для этого христианину нужно пройти сквозь чудо».

«Мы – бесчувственные камни. Лики святых – Небесные Цветы, возросшие на почве «умного делания», на почве трезвения, на почве непрестанной молитвы, вспаханной скорбями и орошаемой тайными слезами покаяния; только такая почва приносит плод в 30, в 60 и во 100 крат. Эти Небесные Цветы – святые Николай, Мария Египетская, Сергий Радонежский, Серафим Саровский, и им нет числа, они облагоухали всю вселенную и до сих пор благоухают». Я книгу ту [о непрестанной молитве] переписывал, но у меня ее украли.

Монах Алексий Н.

Известно, что когда матушка о. Иоанна за что-то ругала, то он уходил: «Я как воды в рот наберу и уйду».

Когда батюшку спрашивали, как он прожил почти 100 лет, то он отвечал так: «Надо питаться умеренно». Любил он овсяночку и чаек с молочком, пирожки с капустой.

Службу совершал батюшка целиком и полностью, неспешно. На жертвеннике у него всегда стоял образ о. Иоанна Кронштадтского, который совершал в той же Скорбященской церкви молебен во время проезда через Ригу. При отце Иоанне Журавском очень много людей посещало церковь.

Однажды отец Иоанн говорил проповедь. До этого ему один человек пожаловался, что его сын попал за растрату в тюрьму. «А кто он был?» – спросил батюшка. – «Начальник базы, коммунист». – «Как коммунист – так вор», – сказал батюшка. А в проповеди сказал: «Атеист – существо страшнее всякого скота несмысленного!»

Иподиакон Иоанн Карпушин.

Как-то на Пасху совершали крестный ход в Скорбященской церкви. Рядом было ПТУ. Мальчишки-учащиеся имели обыкновение бросать в верующих разными предметами. Я спросила батюшку – не опасно ли идти? Но отец Иоанн благословил, и ни одному ничего не попало в голову.

Галина Карпушина.

Когда о. Иоанн служил в богадельне, я думал: а с чего он живет? Ведь треб нет. Решил, что он дотации получает в Синоде, там я его встретил как-то: все с большим уважением к нему относились. Был у нас кафедральный иподиакон о. Илия (Лифшиц), который любил задавать всем каверзные вопросы. Илия как-то спросил о. Иоанна: «А где же Ваш крест?» У о. Иоанна висел на груди из простой лучины сделанный крест, вернее, перекрестие. «Матушка отняла, – ответил о. Иоанн, – я евреев крещу, а матушка не велит». Это было в 1941 году.

Он почтительно относился ко всякому человеку. Отец Иоанн предсказал смерть о. Евгения Свинцова, который похоронен справа от крыльца Всехсвятской церкви. Они

служили вместе некоторое время. Однажды о. Иоанн служил службу и всю службу чувствовал присутствие и сослужение ему отца Евгения. На следующий день о. Евгений умер. Отец Иоанн Журавский был несколько похож на о. Иоанна Кронштадтского по своей деятельности и даже внешне.

Отца Иоанна Кронштадтского засыпали деньгами: в карету пакеты с деньгами купцы клали, и в рясу тоже. На эти пожертвования о. Иоанн Кронштадтский построил несколько Домов трудолюбия. Туда устраивали погибших – потерявших цель жизни, свихнувшихся грешников. Все, кто там жил и работал, молились за о. Иоанна Кронштадтского. Отец Иоанн Журавский тоже заботился о людях, которые потерялись и были арестантами, которые «свихнулись» наподобие подопечных о. Иоанна Кронштадтского. Разница в том, что о. Иоанн Кронштадтский мог осуществить это дело на практике, а отец Иоанн Журавский мог помогать им только молитвой.

Протоиерей Иаков Начис.

Отец Иоанн Журавский объединял людей сомневающихся, жаждущих высоты духовной. Мыслил он очень современно, несмотря на старинное воспитание и обучение.

Протоиерей Серафим Шенрок.

В 1959 году как-то присутствовала на Литургии в церкви «Всех Скорбящих Радосте». За несколько дней до этого зашла в Кафедральный Христорождественский собор, и оттуда выходят пять богомольцев-паломников из Сибири и спрашивают меня: «Где у вас тут служит «золотой батюшка»?» Он был действительно «золотой». В 1959 году ему было 92 года, но вялости и дряблости в нем не было никакой, он весь был собран.

Проповеди у о. Иоанна были прямые, обличительные. Сейчас так никто не говорит. Однажды он в проповеди прямо упомянул имя и фамилию и адрес одного полковника, который притеснял бедную женщину.

Валерия Витальевна Смирнова (Илуксте).

Батюшка был строгий молитвенник, очень спокойный, при нем все обретали это спокойствие.

Батюшка обслуживал тюрьму, и мы ходили туда в довоенные годы, помогали петь. Помню, все собирались в тюремной церкви: заключенные в полосатых одеждах, мы. Многие во время Литургии причащались Святых Христовых Таин.

Однажды был такой случай. Поскольку о. Иоанн обслуживал тюремных, то уголовный мир хорошо знал его. Рассказывают, однажды двое уголовников напали на него в надежде поживиться. Вдруг третий, стоявший поодаль, узнал батюшку и закричал: «Что вы делаете? Не трогайте его, это наш любимый батюшка!»

Я курил. Однажды прихожу к о. Иоанну, а он мне очень спокойно говорит: «Хоть это и Божия травка, но лучше не курить». Через некоторое время курить я бросил.

Иподиакон Михаил Васильевич.

У некоей Марии был сын, он очень плохо учился в 10-м классе, и она сокрушалась, что он не поступит в институт и так и останется неучем. Мария пришла к отцу Иоанну. «А ты, матушка, пришли ко мне колечко самое дешевое, какое сможешь, я его освящу, и пусть сын твой, когда пойдет на экзамен, наденет это колечко». Она так и сделала. А сын ее поступил в университет.

Прошел на вступительных экзаменах очень легко.

* * *

Прихожане Скорбященской церкви со скорбью приходили к батюшке и говорили: «Что же мы будем делать, когда Вас не станет!»

Батюшка отвечал: «Вот как вы ко мне живому приходите, так приходите на могилку и разговаривайте со мной, как с живым».

Прихожане Рижской церкви святого Архангела Михаила.

Однажды к о. Иоанну пришла женщина со своим горем: мужа из тюрьмы собирались посылать в Сибирь. Батюшка ей: «Радуйся!» И действительно, через некоторое время ее мужа вообще освободили и отпустили домой.

У одной женщины очень болели зубы, и она пошла к о. Иоанну за помощью. И не успела она подойти к батюшке, как он коснулся ее щеки и спросил: «Скажи мне, какой зуб у тебя болит?» Женщина не могла вспомнить, боль тут же прекратилась.

После прихода советской власти в Латвии из тюрьмы, которую так часто окормлял о. Иоанн, были освобождены политзаключенные, многие из них быстро стали местными рижскими начальниками. Они всегда здоровались с о. Иоанном: «Здравствуйте, батюшка!»

Зинаида Алексеевна Соковенина.

Я познакомился с батюшкой в Риге у могилы настоятеля Вознесенской латышской церкви протоиерея Блодона. Стою, вдруг подходит о. Иоанн: «Вы откуда?» – «Из Виндавы». – «Я там служил, это чудесно. Зеленое море и синий лес; Вы приходите ко мне, я дам Вам книги». Во время эвакуации в 1915 года батюшка спас книги Виндавской церкви, вывез их к себе. В 60-х годах одна прихожанка, Мария Васильевна Пименова, подошла к батюшке к целованию креста, плачет и говорит батюшке, что будет война (тогда ходили такие усиленные слухи). А батюшка ей говорит: «Войны не будет, не плачь».

О. Иоанн отслужил в церкви 71 год, это небывалый случай в нашей епархии.

В 1961– 62 годах его уже привозили в Скорбященскую церковь на такси. Когда он выходил из церкви, его обступала толпа богомольцев, пока он шел к машине. В эти годы, помню, голос у него был, как у молодого, читал он без очков. Отец Иоанн обладал видением невидимого мира.

Протоиерей Георгий Тайлов.

Однажды одна женщина просила у батюшки, чтобы он дал ей благословение на паломничество. У нее и дети были, несколько. Батюшка не стал сразу давать ответ и вышел из комнаты. Смотрит женщина из любопытства в замочную скважину, что делает батюшка, а он стоит перед образами и молится… Вышел к ней и благословил: «Бог благословит». Приходит к нему другая женщина: «Батюшка, и меня благословите, и я хочу странствовать». Он ей сказал: «У тебя не получится». Первая же, кажется, и по сей день странничает с деточками… Богу служит. Когда батюшка был молод, поехал в Печоры в монастырь. В дороге села к нему, уж не помню – в купе или карету, – девушка. Обменялись словами: «Вы куда, в Печоры?» – «Да». Потом долго молчали. На подъезде к месту батюшка оглянулся – нет девушки. Спрыгнуть и выйти тихо не могла незамеченной. Кто же это был? «Это был мой Ангел-хранитель», – говорил батюшка. Интересно, что Ангел явился к о. Иоанну и в раннем детстве (как это было у о. Иоанна Кронштадтского), и во время принудительных работ, кажется, в 1919 году.

Великим Постом он ходил по больницам, тюрьмам и богадельням и причащал всех православных христиан, немощных, слабых, забытых, угнетенных. И вот в Садовниковой богадельне, что на ул. Садовникова, было три этажа, а на каждом этаже множество комнат. И в каждую дверь входил батюшка и всех-всех стариков и старушечек, бывало, причащал. Исполнял так он заповедь Христа. И за это, веруем, что над ним исполнилось то, о чем сказал Господь: «Над всем имением поставил Он его» – во Царствии Своем.[137]137
  См. Мф. 24, 47.


[Закрыть]

Есть в этом же Евангелии и предостережение «злым рабам»,[138]138
  См. Мф. 24, 48–51.


[Закрыть] но об этом не хочется и говорить.

Батюшка жил с матушкой Верой. Бывало, ему доставалось от матушки. Вот, однажды подхожу я к батюшке… А батюшка мне и говорит: «Матушка меня ругает, ругает». – «За что же ругает?» – Оказывается, за столовое серебро. Батюшка, бывало, раз – да и отнесет мастеру, а тот из него крестики выльет, батюшка их подарит. А матушка его ругала за это.

На второй день Рождества Христова, кажется, в 1961 году, по обычаю положено было петь батюшке в храме «Многая лета». Приходит батюшка домой и говорит: «Я больше служить не буду. Мне не спели «Многая лета»». И, действительно, с этого времени батюшка начал болеть и перестал служить до самой светлой кончины своей.

Когда батюшка заболел, горько спрашивали мы у него: «Что же мы будем делать без Вас?» – Батюшка всегда говорит то же, что и святой Серафим: «Приходите ко мне на могилку помолиться, цветов не нужно, а свечечку и только молитву. Приходите, когда служба отошла, – на службе я в церкви».

Не было случая, чтобы батюшка отказал в прошении. О. Иоанн очень любил церковное пение. Называл церковных певцов светильниками «дома Божия», лампадочками. В 1900 году им было издано «Последование церковных служб» с нотами на латышском языке. В годы войны он подготовил к изданию три трехголосых «Песнослова» с нотами, карманного размера (1/4 формата) – Всенощное бдение, Литургия, Великий Пост, но из-за военных событий они были утеряны.

Валентина Былинская, Татьяна Московец, Параскева Глушаченкова, Елена Богданова.

В 1944 году арестовали моего мужа, Ивана Дмитриевича Р., фольклориста, и отправили в Мордовские лагеря.

В 1945 году арестовали в феврале сына, ученика средней школы. Осудили на 15 лет каторги. Увезли в Казахскую ССР, и я осталась с дочерью – ученицей средней школы. В таком положении у меня была надежда только на Господа Бога, на Его милость. Вот отец Иоанн был для меня моральной поддержкой и часто утешал в тяжелые минуты. Нет писем, – иду к нему, он говорит так уверенно: не беспокойся, получишь. И на сердце станет легче. Его молитвы и мои сохранили моих узников. После смерти Сталина они вернулись. Муж издал две книги фольклора, плод 50-ти лет труда. Сын женился, он доктор-хирург, имеет двоих детей. Живут отдельно. Сын мне – опора в старости. Муж умер в 1975 году, в ноябре.

Перед приходом наших все, кто мог и хотел, уезжали из Риги. Жена о. Иоанна настаивала, чтобы уехать, так как дочь была за границей, и даже бурно требовала и боялась оставаться в Риге. Но батюшка мне говорил, что икона Божией Матери Казанская, которая находится в алтаре, отрицательно качает головой, и они не уехали. Получилось очень хорошо, вернулась дочь, они сохранили квартиру.

Одна знакомая, очень немолодая, очень верующая, доктор-хирург, стояла в церкви. Батюшка кадил, проходил мимо и говорит: «Что же у тебя нет крестика? Подойди, я дам». Она хирург, ей надо было снимать одежду, потому и не носила креста, а батюшка это провидел!

Отец Иоанн говорил мне, что с сорока лет стал жить с супругой как брат с сестрой. За три дня он предсказал о своей смерти.

М. Е. Фридрих.

В то время нас здесь было три брата: Вениамин, Алексей и Валентин. Я (Вениамин) и Валентин в церковь ходим молиться, а средний брат (Алексей) ходил только на Пасху и то, может быть, в нетрезвом состоянии. Я и Валентин обратились к батюшке с обидой на брата, что он не ходит в церковь. Отец Иоанн записал наши имена, а меня похлопал по плечу и сказал: «Будет ходить, будет ходить!» После разговоров с батюшкой он стал постепенно ходить в церковь и даже ездить в женский Троице-Сергиев монастырь. В конце концов он решил служить Богу и стал проситься, чтобы ему дали рекомендацию из Рижского монастыря для переселения его в мужской монастырь в город Печоры. На работе все были встревожены таким решением брата. Его уговаривали остаться здесь. Но он не согласился ни на какие уговоры и советы. И вот, он уехал в монастырь. Там живут все за одного, один за всех. Таким образом брат Алексей превзошел нас всех. По молитвам отца Иоанна Журавского.

Примерно 33 года тому назад, то есть в 1958-59 годах я обратился за помощью к протоиерею Иоанну. У меня болело правое ухо, из него текло. Я целый год, живя здесь, в Риге, регулярно лечился в 9-й поликлинике у одного врача (врач была латышка, а сестра русская). Но лечение мне на пользу не шло. Тогда врач предложила мне сделать операцию. И вот, я разговорился в храме Троице-Задвинском с Анной Ивановной Новиковой. Она мне посоветовала обратиться в Скорбященскую церковь к батюшке Иоанну Журавскому и дала адрес этой церкви. И я обратился к нему за советом. Он записал мое имя и дал благословение делать операцию. Но после этого, когда я пришел на очередной прием ко врачу, то мне предложили новый метод лечения, стали делать припудривание порошком из белого стрептоцида. Когда я пришел в третий раз, то врач сказала, что ухо лечить больше нечего. После этого я опять пошел к батюшке и сказал, что меня вылечили без операции. А он мне ответил: «Я за вас молюсь».

Иподиакон Вениамин Нордквист.