Текст книги "Тайна Царствия Божия, или Забытый путь истинного Богопознания"

Глава XVI
Непрестанная молитва стяжевается частым призыванием имени Божия. Плоды правильной и неправильной молитвы. Благодатное действие «умной молитвы» на всего человека

Молитва устная Иисусова поначалу переходит в частую и по непривычности для нас еще не может быть непрестанной. А частая молитва вытекает сама собой из нашего молитвенного опыта.

Внимательно относясь к своей жизни, мы начинаем замечать, что все, что нами сделано без молитвы, – сделано плохо и с плохими последствиями, а что сделано с молитвой, хотя бы и с самой краткой, например: «Господи Иисусе Христе, благослови мя», «Господи, Иисусе Христе, помоги мне», «Господи, Иисусе Христе, сохрани мя», – имеет благословение Божие. Отсюда наш живой опыт учит нас частой молитве, чтобы мы все начинали молитвой; всякое дело сопровождали молитвой; и все наши дела заканчивали молитвой благодарения.

Из такого отношения к своей жизни и рождается частая молитва, или частое призывание имени Божия. А частая «умная молитва» приводит ко внимательной; внимательная – к молитве умной и непрестанной. Посему частота молитвы и есть верный и кратчайший путь ко вкушению дара благодати молитвенной – к обретению молитвы непрестанной. Частая молитва – благодатный ключ к молитве непрестанной, сердечной.

Святитель Игнатий Брянчанинов об этом так и говорит: «Кто не приучится к частой молитве, тот никогда не получит непрестанной. Непрестанная же молитва есть дар Божий испытанному в верности рабу и служителю Его». Частая молитва избавляет душу от бесплодного кружения в пути и приводит к вратам Царствия, то есть к внутренней молитве сердца.

Количество, или частая молитва, рождает качество молитвы. А качество молитвы и есть благоговейное, внимательное предстояние души перед Богом, не развлекаемое посторонними помышлениями, что и есть «вхождение в недоступные сокровенности ума, – как говорит святой Филипп Филадельфийский, – где душа зрит Невидимого и Единому наедине служит в разумных излияниях любви», вкушая благодатное блаженство, исходящее от блаженного Бога. И к сему «качеству молитвы, исходящей от блаженного Бога, приводит количество», – говорит преподобный Мелетий Исповедник. Ибо богоугодная молитва состоит из качества и количества. А качество не бывает без количества.

Качество молитвы есть внимание, благоговение, страх, теплота сердечная и умиление, а это все принадлежит Богу. А количество принадлежит человеку и его усердию. Потому нашей природе и дана заповедь только о количестве: Непрестанно молитесь.[91]91
  1 Фес. 5, 17.


[Закрыть]

Непрестанность и частость принадлежат человеческому усердию, благой воле человека. Бог требует от человека только количества, непрестанности, частоты молитвы; непрестанность в молитве, количество молитвы при благом усердии человека обязательно приведут Божиим содействием к качеству, то есть к благим плодам молитвы.

Частая и правильно совершаемая молитва вначале полна рассеяния и невнимательности, сухости и холодности. Внимание, теплоту и усиление этого дара Божия Бог подает в свое время душе, трудящейся в частой молитве. Мы должны обратить наше внимание и приложить заботу стяжать количество, то есть молиться часто, молиться на всяком месте, во всякое время и во всякой обстановке, держать свой ум в словах молитвы и «не носиться в вихре вредительных помыслов», как говорит преподобный Симеон Новый Богослов. Не давать уму погружаться в смрадную тину мечтаний и пустомыслия, ибо, по учению святых отцов, ум наш, при отсутствии всегдашнего памятования о Боге, погруженный в сию тину мечтаний, грязнится, сквернится, и в душу входит всякая нечистота.

Так, преподобный Ефрем Сирин говорит: «При всегдашнем памятовании о Господе удаляются от души гнусные страсти, через это устрояется Святому Духу чистое жилище. Но где нет памятования о Боге, там господствует мрак и зловоние. Там совершается всякое негодное дело».

Частое, почти непрерывное призывание святого имени Божия вначале, хотя и рассеянное (ибо оно и не может быть иным поначалу, но этим смущаться не следует), может привести ко вниманию и теплоте сердечной, по слову святых, и к непрестанной молитве сердца, то есть к ангельскому житию, к благим плодам.

Сия благая попечительность о благих плодах должна быть у нас постоянной. Совершая великое делание священной молитвы, мы должны стараться совершать его в страхе Божием, а отсюда у нас должна быть неустанная забота о болезнующем сердце, об обнаружении и искоренении плевелов, бурно произрастающих на грешней земле нашего сердца наряду с добрыми насаждениями. И здесь наш святой труд – всеусильно искоренять их в слезной молитве. Сему слезному труду будет содействовать благодать весьма ощутительно для нас. Такое делание молитвы будет правое, безопасное, непрелестное и для нас спасительное.

Если же наша молитва будет совершаться неправильно, то есть небрежно, невнимательно, неблагоговейно и не будет у нас заботы об искоренении плевелов, не будет заботы о благих плодах, а будет произрастать в нас раздражение, гневливость, обидчивость, нетерпеливость, досадование на ближнего, осуждение и прочие побеги плевелов нашей гордости, тщеславия, самолюбия, спокойно произрастающих под лиственной сенью нашей молитвы, – то таковое наше молитвенное делание находится в опасности: оно на неправильном пути.

Это путь богомольного постника-фарисея, которому противится Бог и которого Он Сам осудил Своими пречистыми устами.[92]92
  См. Лк. 18, 10–14.


[Закрыть] Это зеленеющая бесплодная смоковница, подлежащая грозному Суду Божию.[93]93
  См. Мф. 21, 19.


[Закрыть]

Здесь подобное молитвенное делание попало на недобрый путь, на путь гордости. А всякое делание, в сокровенной основе которого лежит гордость, – богомерзко, хотя бы оно имело и световидность ангельскую.

Если же мы право перед Богом пребываем в молитве: зазираем себя, смиряемся перед ближним, не осуждаем его и пребываем в постоянном чувстве сокрушения перед Богом, то что бы ни последовало во время молитвы, как учат отцы, «легкость ли, тяжесть ли, – все хорошо». Никакая молитва – ни хорошая, ни худая – не пропадает перед Богом.

Легкость, теплота и сладость во время молитвы показуют, что Бог награждает и утешает за сей подвиг. А тягость, мрачность, сухость означает, что Бог очищает, исцеляет и укрепляет душу, и сим полезным терпением спасает ее, приуготовляет ее, приуготовляет нас смирением ко вкушению будущей благодатной сладости.

И чтобы ни последовало в жизни нашей: болезни, скорби, потрясения, – благодать спасительная, пребывающая в призываемом имени Божием, действительно понесет за нас все наши скорби.

При такой внутренней молитвенной настроенности частое призывание имени Божия действенно потребляет в нас всякую скверну и наши немощи, какие мы будем оплакивать втайне перед Богом. Сие благодатное непрестанное призывание будет исцелять наши неисцельные язвы – и ума, и сердца, и тела. Ум будет пребывать в божественных помышлениях и в памятовании сладчайшего имени, чувства умиряются к ближнему, а тело начнет входить в ощущения духовные, для него неведомые, непостижимые.

Тело будет соучаствовать в устремлении духа, и тогда всего человека объемлет сладость божественного радования: «Тогда и все кости рекут: Господи! Господи! Кто подобен тебе!?» – как говорили святые.

Но сие блаженство приходит не вдруг. А это и есть Царствие Божие, внутри нас сущее, данное нашему естеству благодатью Господа нашего Иисуса Христа, в которое мы и входим «умным житием» при содействии Божием. Нужно трудиться в поте лица в частом призывании имени Божия, трудиться в сей славной и божественной, дивной и непостижимой молитве Иисусовой.

Глава XVII
«Умная» частая молитва приводит ко внимательной, внимательная – к «умной» и непрестанной. Основа внимания – страх Божий и неспешность в молитве

Это заботливое попечение о сем частом призывании устами имени Божия должно простираться вперед и устремляться от внешнего к внутреннему, то есть к молитве внимательной, которая и приведет к «умной молитве», к «умному житию» святого богообщения. Так как человек не только телесно-словесное творение, но и «умное», то и следует приступить к научению молитве сего «умного бестелесного скитальца» – нашего ума.

Ибо, по существу, он и есть тот блудный сын, который оставил свойственное себе, то есть сладостное богообщение, и удалился в страну дальнюю и чужую, расточил свое душевное имение – светлые и божественные помышления и ощущения, – живя с распутными демонами и скитаясь, стал питаться от голода душевного горькими рожцами из корыта мысленных свиней-бесов: питаться их помыслами, вожделениями, ощущениями, не свойственными своей природе и достоинству. Сего-то «грешного скитальца» и нужно приучить ко внимательной молитве. Нужно удерживать его во время молитвы в словах молитвенных и не давать ему скитаться, понуждать его внимательно слышать слова молитвы, чтобы он увидел свой грех перед Богом, пришел в чувство и возопил: Согреших, Отче, на небо и пред Тобою.[94]94
  Ср. Лк. 15, 18.


[Закрыть] Страх Божий и внимательная молитва и рождают это чувство «зрения своих согрешений».

А зрение своих согрешений рождает сей «умный» вопль, «умную молитву» покаяния. «Страх Божий есть родитель внимания», – по слову святых.

Душа зрит свою некрасоту благодатным вниманием. Только вниманием можно узреть свою некрасоту, свою греховность перед Богом. Без внимания не может быть ни сокрушения, ни молитвы покаяния. Потому святые отцы в основу «умного делания» ставят внимание, – внимание к себе, говорят они; то есть истинная духовная, внутренняя жизнь начинается с внимания. «Внешнего человека легко научить молиться, но не мал труд научить внутреннего», – говорит святой Исихий.

Вот и необходимо употребить труд и приучить к внимательной молитве этого нашего «внутреннего скитальца», необходимо понуждать его ко вниманию. А сему нашему понуждению будет весьма содействовать Божия благодать, которая и уврачует его от блудной болезни скитания. «Удерживать бестелесного скитальца в пределах дома телесного» – это и есть подвиг, приводящий ко вниманию, к «умной молитве». И удерживать ум в словах молитвы нужно в страхе Божием, помня, перед Кем предстоим и с Кем ведем молитвенную беседу. Потому святой пророк и сказал: Работайте Господеви со страхом.[95]95
  Пс. 2, 11.


[Закрыть]

Молитва устная частая, творимая со вниманием, в страхе Божием, становится «умной» и переходит в молитву сердечную, так учат отцы. А молиться со вниманием – это значит:

читая слова молитвы, внимать этим словам, слушать их с неотступным вниманием – это путь к внимательной молитве;

если же не будешь себе внимать, то напрасно трудишься во внешнем.

Рассеянный блуждающий ум со временем окрепнет в этом труде внимания и, при содействии Божием, будет молиться со вниманием.

Для обретения внимательной молитвы нужно держаться богомудрого совета преподобного Иоанна Лествичника, который говорит: «Старайся всегда возвращать к себе уклоняющуюся твою мысль или, лучше сказать, заключай ее в словах молитвы. Если она по младенчественности своей утомится и впадет в развлечение, то опять введи в слова молитвы. Ибо непостоянство свойственно нашему уму. Но Тот, Кто силен все утвердить, может и уму нашему дать постоянство» (Слово 28-е).

Этот способ превосходнейший для стяжания внимательной молитвы и совет для всех весьма спасительный и богомудрый; для всех, трудящихся в «умном труде». Лучшего совета у святых отцов и нет.

Говорить сию молитву следует негромко, себе вслух, когда никого нет. А если на людях, то говорить в уме, языком внимая словам.

Читая слова молитвы, внимай им – вот путь ко вниманию.

При этом отцы дают еще один весьма полезный совет в этом делании: «Надо молиться неспешно».

Основа внимания – страх Божий и неспешность в молитве. Посему следует читать сию молитву благоговейно, со страхом, неспешно, протяженно, делая после каждой молитовки пождание, остановку; не вдруг изрекать следующую, чтобы ум [как бы] закостеневал в словах молитвы.

Так учит о сем святитель Игнатий Брянчанинов и другие отцы. Это весьма важный и мудрый совет опытных делателей сего священного дела. Они говорят, что быстрое произнесение слов молитвы способствует рассеянию ума, укрепляет его рассеянность, а это самое и мешает ему войти в чувство благоговейного внимательного призывания. А молящийся неспешно входит во внимание и вводится содействующей благодатью Божией в «таинство потрясающего благоговеинства», по слову святого Каллиста.

И наш Кронштадтский молитвенник о. Иоанн из своего благодатного молитвенного опыта говорит весьма выразительно о том же такими словами: «Не стяжавшим сердечной молитвы надо молиться неспешно».

Ревнующим о молитве следует обратить на это самое серьезное внимание. Так устроен наш душевный механизм, что наше внимание воспринимает и сильней, и глубже, и насыщенней все, что происходит перед ним (мысленно) не торопясь. Быстро пролетающие слова и звуки скользят по поверхности и сознания, и чувства и не кладут должного отпечатка. Таким образом и молитвенный труд требует разумной выдержки.

Через сие маленькое внешнее делание, для душевного разума непонятное, при содействии благодати Божией, пробудившаяся душа, возжаждавшая покаяния, обретает благодатную внимательную молитву, которая и поучает, как беречь ум, и вводит молящегося в непрестанное сердечное молитвенное действие. А молитвенное действие есть, как говорит о сем святой Симеон Солунский, «иметь Христа Спасителя в себе; носить Его в уме и сердце; непрестанно о Нем помнить и помышлять; и гореть к Нему любовью, как Серафимы; зреть Его всегда, как Херувимы; и в сердце Его иметь упокоевающимся».

И чем мы отторглись от Бога, тем и должны возвращаться к Нему: потеряли внимание к возникающим мыслям и чувствам, и свой ум и сердце предали в плен своим мысленным поработителям – лукавым помышлениям и ощущениям, – теперь должны встать на путь подвига и обрести внимание к своим помыслам и ощущениям.

Ибо весь труд душевный совершается внутри – во внимании к помыслам. Без этого внутреннего одно внешнее благочестие не сильно спасти нас от мысленного потопления в бездне греховной. Так преподобный Варсонофий Великий и говорит: «Если внутреннее делание по Богу не поможет человеку, то напрасно он трудится во внешнем».

Вот к этому внутреннему и нужно стремиться, то есть, молясь внешней, наружной молитвой, нужно стараться молиться со вниманием. Произнося неспешно слова молитвы, нужно внимать умом, вслушиваться в них и не позволять уму размышлять в это время о чем-либо ином, хотя бы и добром, кое размышление оскверняет молитву.

Святые отцы говорят: когда предстоишь в молитве перед Великим Небесным Богом, – сознавай, перед Кем ты стоишь, сознавай, с Кем ведешь молитвенную беседу, и не позволяй своему уму отвлекаться и вести в это время беседу с пришедшими к тебе лукавыми помыслами; пусть они стучатся у дверей твоего ума, пусть там шумно глаголят, а ты не отвечай, будь глух и нем.

Всякое наше отвлечение от молитвенного предстояния Богу оскорбляет Божие величие.

Но в начале нашего молитвенного пути, по непривычности к внимательной молитве, мы невольно будем отвлекаться, и это неизбежно. Но как только осознаем свое отвлечение, немедленно припадем со своей немощью перед Божией благостью, прося смиренно прощения, и снова станем к Богу со вниманием. Внимание же не сразу приходит. Здесь нужно терпение и постоянный труд нашего молитвенного жития.

Если наше ежедневное житие будет протекать в страхе Божием, во внимании, тогда и молитва будет крепнуть во внимании и будет укреплять наше житие в Боге.

Душа же молитвы и всего жития по Богу есть внимание в страхе Божием, как говорят отцы. Без внимания не бывает ни молитвы, ни Божия жития. Внимание к молитве и к своему житию и есть то внутреннее делание по Богу, которое и приводит содействующей благодатью ко внимательной молитве.

А внимательная молитва приведет к «умной» и сердечной. Так святитель Игнатий Брянчанинов и говорит: «Хочешь ли преуспеть в «умной» и сердечной молитве? Научись внимать в устной и гласной, внимательная устная молитва сама собою переходит в «умную» и сердечную» (Аскетические опыты. Т. II).

Глава XVIII
«Умная молитва» – тайна, сокрытая от веков. Душа – «умная херувимская колесница», носящая эту тайну слова во всех твоих трех природах: в телесной, «умной» и духовной; и это дело – райское

Итак, взявшись со смирением и верою за сие святое делание внимательной молитвы, мы узрим в свое время Богу ведомое.

Узрим благое на земле живых,[96]96
  Ср. Пс. 26, 13.


[Закрыть] – по псалмопевца слову; узрим в очищенном чувстве сердца на этой Божией земле, где змий, сей «мысленный растлитель», со своим «многомыслием» уже не будет пресмыкаться, не будет растлевать нас своим мысленным растлением; узрим тайну, сокрытую от веков и родов, ныне же открытую святым Его, которая есть – Христос в нас, по апостольскому слову.[97]97
  Ср. Кол. 1, 27.


[Закрыть]

Опытно познаем, что ум наш есть престол Божества, а душа – «умная херувимская колесница», носящая тайну Слова, по таинственному изъяснению Макария Великого, ибо носить со вниманием непрестанно в уме не «пустомыслие», а великое и святое имя Божие, – значит быть «умной колесницей херувимской», где восседает Бог Слово (Беседа 1-я, 1–3).

Носить святое имя Святого Бога – значит самому освящаться и быть освященным Его именем.

Носить имя Бога Бессмертного и Блаженного – и самому приобщаться Божию бессмертию и блаженству.

И сей дивный дар нашей природе дарован Христом Иисусом, Господом нашим, в таинстве Его Святого Боговоплощения. Наша природа, воспринявшая через посредство «Честнейшей Херувим» – Пресвятой Девы Богоматери – полноту Божества, сама сделалась богоносной.

Господь в Своем воплощении в наше естество воспринял наше человечество, чем и даровал по благодати великий дар чести и славы, дар сроднения с Божеским естеством, воспринятие в себя Его Божества через Святое Таинство Причастия и «умное ношение» в себе с любовью Его святейшего имени, на нас назнаменованного.

Сие и есть «тайна Христова», скрывавшаяся от вечности в Боге.[98]98
  См. Еф. 3, 4–5, 16–17.


[Закрыть]

Пребывать в «умном делании» – значит благоговейно, со страхом и любовью, во внимании носить в себе Его Святыню – Его святое и Божественное имя, а через сие обоживаться и быть богоносным.

Дар это великий и благословенный, славный и божественный, дар превыше разумения и человеческого, и ангельского. Ибо и Ангелы желают вникнуть в Божественную необъятность этого дара. А обретается сей дар «умным нуждением» – внимательной молитвой, ибо только нуждницы, по слову Господа,[99]99
  Мф. 11, 12.


[Закрыть] восхищают сей дар Царства благодати Божией, которое внутри нас, то есть нашей природы с Господом Иисусом Христом, потому Он и есть «внутри нас Сущий».

И вслед за Господом Иисусом повторяли это слово и все отцы, великие опытники, опытом своей труднической жизни познавшие эту божественную тайну. «Воистину, – сказали они, – Царство Божие душой обретается здесь, на земле; воистину обретается дивное изменение всей человеческой природы, но на пути молитвенного внимания, на пути трудничества, на «умном» пути многослезного покаянного жития».

Как вся «умная» человеческая природа подпала греху, так и исцеление подается всей природе. Виновница грехопадения – душа (наша «умная природа»), она ввергла всю свою тричастную природу в болезнь греха: и тело, и ум, и дух; и теперь, призываемая милосердием Божиим, должна потрудиться, положить начало для будущей своей загробной деятельности – неизъяснимо и непостижимо славной, величественной и божественной. Должна усвоить «умным трудом», внимательным нуждением над собой; усвоить всей своей природой – телом, умом и духом – усвоить то, чего лишилась; усвоить новое бытие, дарованное Господом Иисусом во Святом Крещении. Усвоить благодатной божественной жизнью, приступить к богоношению и соделаться уже здесь богоносной для беспредельной вечности.

Посему святые отцы и говорят, что начало «умного делания» полагается в том, чтобы усваивать имя Божие в начале устами, потом умом, затем духом, или сердцем, ибо человек состоит из трех мер, из трех природ: телесной – уста, умной – ум и духовной – дух, или сердце.

О сем таинстве усвоения душой Царства Божия Господь изрек сокровенную притчу, сказав, что Царство Божие подобно закваске, которую женщина, взяв, положила в три меры муки, доколе не вскисло все.[100]100
  Лк. 13, 21.


[Закрыть]

Благоразумная и усердствующая душа (женщина) берет эту святую закваску «умного делания» и заквашивает ею сначала свою телесную природу – уста, то есть творит молитву сначала устами, доколе они «насытятся»; потом заквашивает «умную» – ум («творит умом» со вниманием); и, наконец, духовную – дух, или сердце. Это уже высшая духовная степень, когда молитва внимательная переходит в сердце и охватывает человека как пламень, и тогда человек бывает устремлен к Богу весь, становится богоносным. Тогда душа бывает «умной колесницей херувимской», носящей «тайну Слова» во всей природе телесной, «умной» и духовной.

«Молитва, творимая устами со вниманием, сама внутрь сердца входит, – говорит преподобный Георгий Афонский, – без всяких механических пособий».

В свое время, Богу ведомое, трудолюбивая душа вкусит живым чувством сердца от сего плода молитвенного и тогда поймет, что молитва есть дело райское, как говорит о сем великий делатель «умной молитвы» Паисий Величковский, приводя слова о сем преподобного Дорофея, что «первозданный человек, помещенный Богом в раю, пребывал в молитве». «Из сих слов явствует, – продолжает Паисий, – что Бог, создав человека по образу Своему и подобию, ввел его в рай сладости делать сады бессмертные, то есть мысли божественные, чистейшие, высочайшие и совершенные, по святому Григорию Богослову. И это есть ни что иное, как только то, чтобы он, как чистый душою и сердцем, пребывал в зрительной, одним умом священнодействуемой, благодатной молитве, то есть в сладчайшем видении Бога, и мужественно, как зеницу ока, хранил ее как дело райское, чтобы она никогда в душе и сердце не умалялась.

Велика поэтому слава священной и божественной «умной молитвы», которой «край» и «верх», то есть начало и совершенство, даны Богом человеку в раю, откуда она имеет свое начало» (преподобный Паисий Величковский. Об «умной молитве»). Вот к этой божественной непрестанной молитве и призывают нас отцы, ибо непрестанная молитва к Богу и есть высшее выражение нашей любви к Нему.

По мысли святых отцов, Бог наш есть Огнь[101]101
  Ср. Евр. 12, 29.


[Закрыть] и Любовь,[102]102
  Ср. Ин. 4, 8.


[Закрыть] и если вложить в свой ум помысл непрестанного призывания Его святого имени, то вначале он, согревшись, охватывается печалью сокрушения сердечного и телесного, а потом, накалившись, воспламеняется от этого Огня и сам становится пылающими божественным огнем любви к Нему, исполняясь тишины и веселия ангельского.

Преподобный Макарий Великий несколько подробнее говорит о сем же, но только иными словами: «Если не обольстишься, – говорит святой, – и не дашь у себя пажитей бесчинным порочным помыслам, но волей своей привлечешь ум, понуждая помыслы устремляться ко Господу, то, без сомнения, Господь Своей волей приидет к нам и действенно соберет нас в Себе. Потому что все богоугождение и служение зависит от помышлений. Посему старайся угождать Господу, всегда ожидая Его внутренне, взыскуя Его в помышлениях, побуждая и принуждая волю свою и произволение свое к Нему непрестанно устремляться. И смотри, как Он приходит к тебе и творит у тебя обитель. Ибо в какой мере собираешь ты ум свой к исканию Его, в такой, и еще в большей мере понуждается Он Собственным Своим благоутробием и благостью Своею прийти к тебе и успокоить тебя. Стоит Он и рассматривает твой ум, помышления и движения мыслей, назирает, как ищешь Его – от всей ли души твоей, не с леностью ли, не с нерадением ли. И когда увидит рачительность твою в искании Его, тогда явится и откроется тебе, подаст помощь Свою и уготовит тебе победу, избавляя тебя от врагов твоих.

Ибо, рассмотрев прежде твое стремление к Нему, и то, как все чаяние твое непрестанно к Нему обращено, Он научит тебя и даст тебе истинную молитву, истинную любовь, а это – Он Сам, Который соделовается в тебе всем и есть для тебя Рай, и Древо жизни, и Вода живая, и всяческая во всех Христос» (Беседа 31-я).