Текст книги "Время галактики"

Открыла глаза через несколько часов и обнаружила сидящего у своих ног Джека Робсона.

– Сколько времени? Почему не разбудили?

– Когда ты спишь – все гораздо спокойней, – признался Джек. Шет сладко потянулась.

– Что там?

– Бегают. Спорят. Ссорятся. Таль связался с «Обещанными встречами» – настаивал на организации погони. Лактионов его послал. Багрова позавтракала и спит. Сюда летит начальник штаба Южной базы и ваш Северцев с толпой помощников…

– Здорово, – сказала Виктория. – А вообще-то, конечно, кошмар.

– Кошмар, – согласился Робсон.

Внимательно посмотрел на девушку. Его рубашка была велика Шет размера на три. Веснушек спросонья не видно. Ну, почти не видно.

– Признайся! Карас, Денис Васильевич, Рид…. Они были «скитальцы», да? – вкрадчиво спросил Джек.

– Нет. Кто угодно, только не «скитальцы».

– Почему?

– «Скитальцев» я знаю. Они совершенно другие.

– Какие, скажи какие, – потребовал Джек.

– Они… такие маленькие, лысенькие человечки! – расхохоталась Виктория и протянула к нему руки.

Пластмассовая «кошечка» ревниво царапнула Робсону грудь.

Эпизод седьмой. Никогда не говори: «никогда!»

И падали листья, желтея в траве,

Как с прошлой войны похоронки.

Ника Трубецкая. Старуха береза…

Планета: СЕРВИТОР.

Связной объект– GS2116.

Спутник: цепочка ВАРВАНАЛ – НАРА

(звездная пара класса АМ)

Центральная трасса «Планетного Веретена».

Расстояние до Солнца: 26 световых лет.

Тип планеты: «Отзвук».

Открыта: в 77 году НВ

(Новое времяисчисление. Звездная эра).

Автор: Целевая экспедиция Северной секторальной базы под руководством Тома Макмара.

Парадигма: «Хочу все знать!»

Планетные разработки всей системы осуществляет Комплекс Авангардного Представительства Координационного отряда Разведанного Мира (АП КОРМ) в составе сорока специалистов группы «Соприкосновение» и двухсот человек экипажа сериоскафа «Норма».

Параметрические данные…

Сначала шужары съели почти всех людей в своем мире, на Бала. Несколько человек оставили, чтобы управлять космическими кораблями. На них шужары достигли Коррибро, Ставильтон и Сервитор и съели всех там. Потом они добрались до четвертого кольца и стали есть людей на тысяче ста сорока шести планетах внутренней стороны «Веретена».

А на одной из этих планет жила маленькая послушная девочка, которую мама оставила дома одну, потому что ушла на работу. Девочка сидела у окна и ждала ее домой. Стемнело. Мамы все не было. Девочка забралась на кровать. Вдруг за дверью кто-то завозился, начал царапаться…

– Что с тобой? Ленка, проснись!

Багрова взлетела с подушки и уселась на кровати, дико озираясь по сторонам.

Виктория Шет отскочила в сторону. Стукнулась спиной о стенку каюты.

– Ты кричала и плакала… Тебя что, насиловали во сне?

Какая интересная мысль – изнасиловать Командующего Второй экспедицией обермастера Елену Багрову.

– Меня там съели, – сказала Лена.

Представьте темный фон, а на нем расплывчатый зеленый круг. Рядом поставьте жирную красную точку. Так выглядит система двойной звезды, которую задолго до нашей эры открыли китайские астрономы и назвали ее «Хоровод друзей». Сначала было непонятно, как Древние вообще смогли разглядеть далее Варнавал, а уме заметить маленькую Нару… Хотя что мы знаем о Древних? Но вот что они точно не могли увидеть, так это целый рой вьющихся вокруг «Друзей» блестящих мошек – шесть с лишним тысяч планет. Расположившись на немыслимых в классической космогонии орбитах, планеты образовывали вокруг звезд нечто похожее на крылья. Наблюдавшему систему «Друзей» современному астроному даже показалось, что в космических просторах порхает красивая бабочка. Значительно позже на космо-навигационных картах сектора феномен обозначили термином «Планетное Веретено».

Начальник штаба Северной секторальной базы Самсон Ронсон не стал ничего рассказывать, предупреждать. Посадил Багрову и Шет напротив голографической площадки, включил изватор и отошел в сторону. Замерцали звездочки настраивающегося изображения. Когда оно появилось, женщины невольно вскрикнули.

Насаженные на острые колья, перед ними корчились от боли люди. Пробившие животы и грудные клетки вертикальные штыри отливали фиолетовым светом. Камера ловила искаженные от крика лица, выпученные глаза, вырванные кишки, лопнувшие жилы.

Сначала были видны несколько человек, потом десятки, сотни… Не просто гуманоидов – именно людей. Хорошо, что изватор не передает звука.

Мучительный полет робота-зонда над лесом фиолетовых пик длился и длился, казался бесконечным. В клубах голубого дыма лес пик шевелился, вытягивался к горизонту. Каждое «дерево» несло свой жуткий плод – человеческое тело. Бессильно замершее или еще шевелящееся, извивающееся посаженным на крючок червяком.

Пыточная роща – место безумной казни!

– Где это? – пытаясь оторвать взгляд от голографической площадки, неестественно тонким голосом спросила Шет.

– Зона «Планетного Веретена». Планетоид Сервитор, Третий каньон, пропасть Затмения, – ответил Ронсон. – Информации шестьдесят часов…

– Как они держатся? – удивилась Багрова. – Такие ранения приводят к быстрой смерти, а они…

– Их чем-то накачали, переменили… Видите – крови мало.

– Откуда на Сервиторе столько людей? – не поняла Шет. – Здесь тысяча человек.

– Есть только одно место в мире, где можно взять столько людей, – Ронсон не выдержал и сам отвернулся от голограммы. – Скорее всего, эти люди… попали на Сервитер давно…

Наконец разведочный зонд достиг конца каньона. Камера резко пошла вверх. Показала неуклюжую, похожую на вентилятор машину. Возле нее суетились знакомые остроносые существа.

Конечно, человечество давно стремилось ближе «познакомиться» с загадочными «Друзьями». Тем более, что чутьли не треть их планет соответствовали индексу «Отзвук» – имели подходящую для развития белковой жизни атмосферу. И многие действительно оказались обитаемы. Более того, некоторые представители «живого мира» этих планет имели поразительно близкие земные «прототипы». А вся огромная система принадлежала разумной и воинственной, но ограниченной в развитии расе – шужарам.

Предыдущие хозяева «Веретена» – таинственная цивилизация атлов – или погибли, или давно покинули область двойной звезды. На планетах атлы оставили атерфакты, приведшие в смятение все человечество. Они строили пирамиды! Гигантские пирамиды – увеличенные копии земных. Первые же исследования принесли сенсацию: конструкции объектов идентичны! Факт пребывания атлов на Земле молено было считать доказанным. Загадки древних китайских карт звездного неба разрешились сами собой. Дистанционные наблюдения не могли ничего добавить к тем «крупицам» информации, которую люди имели об атлах. Неизвестно было далее, как они выглядели…

Сначала ничего не было видно. Пришлось включать «пылесосы» и разгонять пыль. А самим ученым пришлось прятаться в кабину танкетки и ждать, пока осядет взбаламученное азотными струями пылевое облако. Потом надо было долго стирать застывшую грязевую корку. И наконец, все увидели вход. Большой – метров шесть высотой, но узкий, едва ли в размах человеческих рук. Проем закрывала массивная каменная плита. Над ней, ближе к верхней перекладине, проступила сложная, похожая на иероглифографическую надпись. Выпуклая.

– Ну как? – спросил Лонг.

– Устал я, – жалобно ответил Дрител. – Страшно мне почему-то. Знаете, ребята, как страшно?

– Гарантированно не дешифруется, – сообщил робот-Адъютант.

– Нужны мне твои гарантии, – вздохнул командир десантной группы Лонг Виктае. – Ты общий смысл этой «вывески» улавливаешь?

– Наименование? Запрет воздействия? Разъяснение? Нет, не улавливаю.

– А возраст?

– Вне программы.

– Подождите, – вмешался Ковалев. – Сейчас…

Он откинул купол танкетки и работал с измерительными приборами.

– Вот. Получается около пятнадцати тысяч лет.

– Немного, – сказал Дрител. – Но все равно страшно.

– Орбита, примите «пакет», – попросил Виктае. – И что-нибудь посоветуйте, что ли…

– Не смущайтесь, мальчишки, – подбодрил ученых оператор десанта Ченг Бо. – Я сам стесняюсь.

Он сидел на орбите Сервитора, в командной рубке экспедиционного крейсера «Солнечный луч».

В это время от пирамиды к танкетке вернулся Платонов.

– Бесполезно, – доложил он Лонгу. – Похоже, эта штука снаружи вообще не открывается. Принимайте решение.

– Слышали? – спросил Лонг. – Принимайте решение.

– Это ты мне говоришь? – уточнил Ченг Бо.

– Это он меня спрашивает, – догадался сидящий рядом с оператором Командующий экспедицией Том Макмара. – Адъютант десанта?

– Адъютант десанта, – ответил с планеты робот.

– Помоги.

– Место захоронения. Место хранения. Оборонительное сооружение. Храм…

– Да я не о том!

– Толщина плиты полтора метра, вес…

– Адъютант!

– Движения внутри не регистрирую. Пустоты составляют девяносто три процента объема сооружения. Био-активность отсутствует – регистрирую всего ноль сорок шесть баллов, термодинамические…

– Адъютант!

– Опасность силового противодействия не определена.

– Угадал, – признался Макмара. – Что рекомендуешь, Ченг?

– Я здесь, а не там, – напомнил оператор.

– Вы для меня этот цирк устраиваете? – спросил Лонг. – Я в скафандре-апплодировать неудобно.

Группа ученых была облачена в легкие «планетные» скафандры. Атмосфера Сервитора отличалась от земной. Не значительно, но отличалась.

– А мне понравилось, – похвалил Дритл робота – Адъютанта. – Столько узнали.

Инженер Ковалев вылез из кабины, оттолкнулся от гусеницы и спрыгнул вниз к Платонову. Огляделся.

Пылевой туман рассеялся, открыл заляпанные «кляксами» бурых рощиц пологие луга Сервитора. Их далекие, выгнутые края пропадали под сводами однотонного пепельного неба. Пустого, холодного. А в середине этой унылой, ничего не обещающей равнины инородным зубцом торчала высокая, равнобедренная пирамида.

– А где эти… местные?

– Рашш, рашш, рашш – говорят, – ответил Платонов. – И уходят. Ни одной стаи в округе не осталось.

Любимое, ничего не значащее слово шужар:

– Рашш, рашш, рашш… Скорее всего – просто эмоция.

– Боятся?

– Боятся, – согласился Платонов. – Видимо, есть чего…

– Видимо, есть.

– Просчет параметров окончен, – доложил робот-Адъютант. – Ситуация смоделирована и контролируется.

Макмара на орбите получил донесение. Прочитал.

– Осторожней там.

– Вашими молитвами, босс, – сказал Лонг. – Давай, Джим! Дритл вздохнул и включил теслер.

Изъеденная тысячелетней эрозией громадная плита задрожала, заскрипела, начала плавиться. Дрител аккуратно вырезал в ней ровный проход. Робот-Адъютант, утопая в пыльном ковре, подошел к пирамиде и уперся манипуляторами в камень. Вырезанный отрезок плиты стал медленно крошиться, потом рухнул внутрь сооружения, подняв очередное облако пыли.

Адъютант обернулся к машине и посмотрел на ученых.

Может, передумают? Еще не поздно.

Десантники, забравшись в танкетку, ждали продолжения.

– Трудись, трудись, – подбодрил робота Платонов.

Адъютант распрямился, словно вздохнул, и двинулся в образовавшийся темный проем. Включил смонтированный на груди камерный прожектор и тогда…

И тогда во дворик из-за плетеного заборчика заглянули шаловливые утренние лучики. Любопытные:

– Кто у нас тут живет? Какой симпатичный мальчик! Трубач-пилигрим зазвенел колокольчиками на деревенской улице. Собирает детей в лес, на праздник.

– Побежали за ним? – спрашивает задорная Веселая Дудочка. – Знаешь, как будет весело? – А давай наперегонки, до старого колодца… Не струсишь? Нет, нечестно – нельзя оборачиваться! Догоняй, догоняй!

Виктае среагировал не сразу. Вместе со всеми смотрел на дисплей, наблюдал за вошедшим в пирамиду роботом. Не видел, как Ковалев выбрался из танкетки и отправился вслед за Адъютантом.

– Что он делает? – испугался Лонг. – Куда идет? Собственный мысленный ответ поразил Виктае:

– Неужели… неужели он тоже слышит свирель? Поверил сказкам Веселой Дудочки? Но она же обманет его. Обманет! Ведь она ждет меня. Бедный парень, все перепутал – сошел с ума. Аркадий, назад, что ты делаешь?

Но остановить Ковалева Лонг не успел. Пришлось догонять, входить в пирамиду.

Платонов тоже хотел вылезти, но не смог – остался в машине. Не смог, потому что самый молодой из группы ученых – планетолог Джим Дритл – недавно работал оперативником и имел «внедренную» в психику программу «боевой защиты». Программы хватило ненадолго, но предельным усилием воли Дритл все же захлопнул и заблокировал кабину. И сразу разбил пульт управления рукояткой теслера. Уже теряя сознание, наблюдал, как Платонов равномерно бьется изнутри головой о купол машины. Еще Джим успел сообразить, что своим ударом прервал контакт с кораблем на орбите и провалился в небытие.

Через пару минут все кончилось. Перед черным провалом пирамиды застыла «безжизненная» танкетка. В кабине лежали два бесчувственных тела. И только где-то далеко, на серых холмах, шевелились шужары.

– Рашш, рашш, рашш… Рашш, рашш, рашш…

Командующий Первой целевой экспедицией супермастер Том Макмара принял решение вскрыть один из атерфактов атлов. Решено было сделать это на небольшой планете Сервитор, удобно расположенной с внешней стороны «Планетного Веретена». Крейсер приблизился к планетоиду, и исследовательская группа плумастера Лонга Виктае спустилась к пирамиде.

Связь с десантом прервалась, после того как Виктае и трое его коллег открыли замурованную тысячу лет назад дверь древнего сооружения. Матричный корабль экспедиции «Солнечный луч» немедленно сбросил под хмурые небеса Сервитора отряд вооруженных спасателей. В кабине полевой танкетки спасатели обнаружили двоих впавших в кому ученых. Судьба остальных оставалась неизвестна. Входить внутрь пирамиды Макмара категорически запретил. Спасатели доставили пострадавших исследователей на корабль.

Утром следующего дня случилось невероятное – «Солнечный луч» взорвался. Совершеннейшая машина, наделенная десятками систем безопасности и тысячами приборов аварийного предупреждения, распалась на атомы безо всяких видимых причин. Рядом с атмосферной «кофточкой» Сервитора вырос отвратительный оранжевый гриб. И чуть не сорвал маленькую планету с орбиты. Взрыв унес жизни шестидесяти семи человек.

Три оставшихся судна экспедиции выполнили отчаянную команду Северной секторальной Базы и сразу покинули систему «Веретена». Между Сервитером и ближайшим к нему Ставиль-тоном остался одиноко висеть облепленный кассетами автоматических зондов серебристый диск робота-Резидента. Остальные действия по «контактному» исследованию «Друзей» были на долгое время приостановлены.

Нет, не надоевшая командная рука! Не каюта, не палуба, даже не оранжерея – плавательный бассейн в спортивном зале сериоскафа. И Командующий Второй целевой экспедицией обермастер Елена Багрова сидит на краю этого бассейна в тоненьком купальнике. Красивая, стройная. Болтает ногами в воде.

А развед-директор экспедиции Степан Середа стоит перед ней и, отводя взгляд, говорит преувеличенно равнодушным голосом:

– Персональный доклад…

– Ладно, не скрытничайте, Степан.

– «Враль» требует новую «вывеску».

– Кто?

– Извините, робот-дешифратор продолжает настаивать на необходимости получения дополнительной информации. Ему нужны новые «входные вывески».

– Так получайте.

– Мы нашли похожую пирамиду на планете Оржерг – это, правда, далековато, но ближе свежих «вывесок» нет. Изменили маршрут наблюдательного зонда, скоро получим результаты.

– Отлично, – похвалила Командующий Середу. – Что дальше?

– Дальше: характеристика жилого отсека на платформе робота– Резидента, – продолжил развед-директор.

– Какая?

– Типовой автономный цикл. Отсек предназначался для ремонтников и так… на всякий случай. Активирован. На запросы не отвечает. Сам Резидент его не контролирует. Защита робота экранирует сканер-запросы. Кто там заперся, непонятно.

– На всякий случай… – повторила Лена. – На какой – всякий?

А Виктория Шет от Багровой взгляд не отводила. Стояла, прислонившись спиной к упругой стене спортивного зала, и молчала. «Реабилитационный смотритель» Комплекса отключился, и сейчас на прозрачный потолок бассейна «падал» Сервитер. Гигантский пурпурный шар.

На самом деле, конечно, никакого потолка не было. Просто аппаратура транслировала в зал наблюдаемую по курсу движения Комплекса панораму Пространства. Но иллюзия возникала полная. И Лена босыми ногами разбрызгивала отраженные в воде континенты близкой планеты.

Багрова «повесила» сериоскаф в зоне гравитационного равновесия, между почти соприкасающимися атмосферами внешних планет «Веретена» – Стамитоном и Сервитером. Приблизительно в том месте, где два десятка лет ждал возвращения хозяев оставленный Первой целевой экспедицией робот-Резидент землян. «Головастиков» – зондов планетной разведки – вокруг робота значительно поубавилось. Зато появился новый объект – пристыкованное к корпусу Резидента хвостатое ядро – «космическая лодка» шужар. И еще одно изменение – стакан шлюза жилого отсека был развернут – открыт.

В самом появлении шужар около робота ничего сверхъестественного не было. Примитивные кораблики шужар большие расстояния пересекать не могли, но давно освоили ближайший космос. Странным было другое. Робот-Резидент мог пристыковать чужой корабль, а тем более открыть дверь пара-шлюза в одном случае – если на корабле находится человек. Был хоть один землянин. У экипажа «Нормы» зародилось подозрение… надежда… Тревога.

Естественно, для расследования событий на Сервиторе создали специальную комиссию. Она начала работу с того, что версии о причастности шужар к трагедии отвергла как абсурдные. Их не допускал ни уровень развития цивилизации шужар, ни сами обстоятельства катастрофы.

Когда люди появились на планетах «Веретена», некоторые шужары их боялись и прятались. Но только некоторые. Большинству не было никакого дела до странных высоких существ, с непонятной целью появившихся в их мирах. Все свое внимание они посвящали другому важному занятию…

Дождитесь вечера – посмотрите на небо. Найдите Луну. Мысленно приблизьте ее к Земле. Так, так, ближе… Еще чуть-чуть ближе. Теперь, когда Луна занимает шестую часть неба, остановите ее. До спутника, кажется, можно дотянуться рукой. С такого расстояния, на другом космическом теле, невооруженным взглядом можно увидеть моря и горы, в подзорную трубу разглядеть извилистые дороги и города, в телескоп – четырехугольники крепостей и наперстки навесных замков. Можно увидеть, узнать, наконец, можно легко вообразить друг друга. И попытаться друг в друга выстрелить!

Близкое расположение «узелков Веретена» не требовало для межпланетных перелетов высоких технологий и облегчало космические войны шужар. А к войнам сводился весь смысл их короткой, нелепой жизни.

Известные людям цивилизации шужар, расположенные на внешней стороне «Веретена», были зеркально похожи друг на друга и выглядели как-то… незаконченно. У шужар отсутствовали приличествующие заданному уровню культуры предметы производства и быта. В зачаточном состоянии находились физика и химия. Практически не существовало искусство. Во всем, что прямо не касалось войны, ощущалась явная ограниченность. Несамостоятельность.

Но тем более странно, про атлов шужары ничего не знали. Или не хотели говорить. А может быть, люди просто не встретили тех, кто знал? Ведь как следует заняться шужарами Макмара не успел. Из нескольких сотен заселенных ими планет космонавты побывали всего лишь на четырех. Особое внимание проходчиков привлекла одна легенда шужар. Словно бы на каких-то других, самых далеких планетах живут их «предтечи» – Спасители Жизни. Нечто вроде земных богов.

Комиссия провела детальный анализ материалов, доставленных кораблями Первой экспедиции, но никаких дополнительных следов атлов на планетах «Веретена» не обнаружила. Присутствие в системе иного «сильного» разума тоже полностью исключалось. А подозрения на шужар, как уже говорилось, противоречили здравому смыслу.

А потом, через двадцать лет, зонд-разведчик прислал с планеты Сервитор свои страшные записи.

Прошло несколько часов, с тех пор как стереоскаф экспедиции «Норма» приблизился к роботу-Резиденту на минимальное расстояние. Все члены экипажа находились в состоянии повышенной готовности, места в рубках заняли командиры секций, а сменившиеся с «вахты» специалисты отказывались отправляться на отдых. Теперь они шумными группами слонялись между «мостиком» и зоной кают-компании, выспрашивая друг у друга хоть какие-нибудь новости. Новости сначала отсутствовали. Потом одна появилась: Командующий взяла купальник, полотенце и отправилась в бассейн.

Поныряла, теперь сидела, опустив ноги на «плавающий» в воде Сервитер, и не торопилась принимать решение.

– Ничего у тебя, Середа, не выйдет, – заверила развед-директора Виктория Шет. – Пока не расшифруют записи, не будет тебе никакой высадки на спутник, хоть ты на этой Багровой три раза женись.

– Я, Виктория Николаевна, никогда не женюсь. Вокруг меня женщин и так перебор.

Брякнули колокольчики внутренней связи. В зале зазвучал голос:

– Елена Александровна, второй Наблюдатель. Персональный доклад Командующему.

– Да, Андрей, я слушаю, слушаю, – мокрая обермастер рывком встала и пошла по краю бассейна. Середа машинально протянул ей полотенце.

– Там движение, Елена Александровна. В жилом отсеке… Там есть кто-то живой. Кто, не разберемся, защита «отбивает» сигналы, отсюда с ней не справишься. Но живой точно есть!

Багрова накинула полотенце на плечи. Повернулась к Шет. Середа физически почувствовал возникшее напряжение. Женщины смотрели друг на друга.

– Я, – молча, сказала Шет. – Одна я.

– Нет, – покачала головой Багрова. – И не мечтай.

– Все равно! Поединок взглядов.

– Никогда!

«Кажется, сейчас закипит вода в бассейне», – подумал Середа.

– Да ладно тебе, – успокоила Командующего Шет. – Подумаешь, шужары… Никогда не говори: «Никогда!»

Пообщались. Не сказав друг другу не слова.

– Пусть бездомные найдут пристанище, а безымянные созвездия получат свои имена, – серьезно проговорила Шет.

– Заткнись, – попросила Багрова. – Мне здесь неуютно. Шужары, атлы… Планеты, как горох рассыпанные. Неужели сама не чувствуешь?

– Помнишь, «я придумал столько женских имен, что для них не хватает звезд», – Виктория вызывающе смотрела в глаза Командующему. – Мой любимый поэт. А фамилии не помню. И уточнять не хочу. Какая разница, кто придумал…

– Да, конечно, – согласилась Лена. – Авторство – это пошло. Повернулась к Середе:

– Импульсный десант! Форсированный индивидуальный импульсный десант. Формата «полного боевого применения».

Шет поморгала. Зло тряхнула головой, повернулась, ушла.

«Полный» формат ее участия не предусматривал. Она могла действовать лишь в крайнем случае, а Багрова «крайний случай» признать отказалась. Это только называется так грозно: «боевое применение». На самом деле – обычная операция. Командующий приказала слетать на спутник и посмотреть, что там случилось.

– А вы чего уставились, генерал?! – вдруг закричала Багрова на опешившего от неожиданности Середу. – Быстрей!

Развед-директор не сразу понял. Потом опрометью бросился к выходу. А Багрова осталась одна. Рассуждать о том, что такова она – человеческая мораль. О том, что лучше один, чем двести. Да, одному опасней, одному трудней, одному одиноко, даже если он одиночества не боится. Но все-таки один – он и есть – один. Хочешь сохранить двести – реши, что одним можно пожертвовать. Математика проходчиков.

– И лучше я, чем другие, – подумала Лена. – Лучше решение приму я, чем другие.

Степан Середа отправился на спутник в одиночку. Одел универсальный боевой скафандр. Приготовил оружие. Прилетел. Вошел в пара-шлюз. Связь с ним прервалась.

Прекратилась и все. А защита спутника продолжала надежно экранировать сигналы сканеров.

Скафандр Середы имел несколько систем сообщения с «Норма». Даже теоретически они все, одновременно, отказать не могли. Невероятно, но получалось, что Середа отключил связь сам!

Робот-Резидент уверенно отвечал на запросы Комплекса и четко выполнял все «общие» команды. Но ни одной дополнительной характеристики собственного жилого отсека не предоставил. Запросы на эту тему не принимал – просто не слышал. Кто-то изменил ему базовую программу. Замкнул ее на панель внутреннего управления. Дело это, в общем, не сложное. Для человека.

Багрова успела вернуться в каюту. Переоделась в форменный комбинезон. Выслушала тревожные доклады операторов. Включила настенный изватор. На расстоянии ста двадцати километров от Комплекса медленно вращался безжизненный с виду спутник. Близкий – рукой подать…

Что же там происходит?

Никогда не говори: «Никогда!»

Только в самом-самом, самом крайнем случае…

– Видишь, видишь – все равно я! – сказала Виктория Шет.

Ученым, работающим с материалами Первой экспедиции, не давало покоя одно обстоятельство. Они не могли прочитать так называемые «входные вывески» артефактов – надписи над воротами пирамид. Не могли, хотя использовали самую совершенную вычислительную технику. Переданные в помощь ученым машины просчитывали маршруты движения космических кораблей в подпространстве, то есть совершали операции неимоверно высокого математического порядка. А вот прочитать «входные вывески» не удавалось.

Но ведь люди уже успешно расшифровали десять инопланетных языков. Чужих! Совсем чужих. А текст надписи на пирамидах «Веретена» был мучительно знаком.

Вероятно, решение могли подсказать новые «вывески», но Резиденту они доставались с трудом. Удаленное роботом тахионное управление создавало большие сложности.

Для кого были написаны тексты? Предположим, для атлов. Маловероятно – слишком «скудная» энергетика письменной речи при моделируемо высокоразвитой цивилизации. Для шужар? У них совсем другой принцип языкового общения, а значит и построение письменности. Для людей? Ну, хорошо – допустим, для людей, почему тогда ничего не понятно? Итак, не атлам, не шужарам, не людям. Кому-то еще?

Пусть Первая экспедиция наделала ошибок, но не заметить какой-то третий разум в системе «Друзей» она не могла в принципе.

Да, разум бывает разным, но… Прежде всего, разум – это самоосознание, а значит, давление на ПАЛЕ-поле. Какой угодно разум – гуманоидный, гретоноидный, рекротивный. Да хоть мыслящая вода, хоть разумная полевая субстанция, если, конечно, где-то в мире такие есть. И чем разум совершенней, тем давление на ПАЛЕ-поле значительнее. Но ни один датчик «Солнечного луча» неопознанных форм ПАЛЕ-давления не зафиксировал. Правда, в самом конце похода, в день катастрофы, измерители ПАЛЕ-полярного натяжения на всех четырех кораблях эскадры «выдали перл». С их экранов на долю секунды исчезла зеленая полоса. То есть измерители показали отсутствие у «Планетного Веретена»… самих людей! Вообще всех людей, несмотря на то что кроме шести с лишним десятков человек «Солнечного луча» в системе присутствовали еще сто двадцать космонавтов – экипажи других судов экспедиции. Поведению приборов нашли объяснение – наличие неизученных до сих пор свойств ПАЛЕ-поля. В самом деле, нельзя же допустить, что люди каким-то чудом на мгновение исчезли из системы «Друзей» и сами при этом ничего не заметили! И ничего не заметили роботы? «Ослепла» вся многочисленная аппаратура?

Багровой выделили лучшего в секторе робота-дешифратора. Он обладал уникальными программами и архивами, но заодно и непомерным своеобразием.

Бывало, пускался в пространные рассуждения или, наоборот, торопился с выводами. И кличку сразу получил соответственную – «Великий враль».

Пламя двигателей уходящего к сериоскафу шатла удалилось, сжалось в фитилек догорающей свечи. Шет стояла одна на открытой верхней палубе четырехэтажного корпуса робота-Резидента. Перед ней была раскрытая шлюзовая камера лифта, ведущего вниз, в жилой отсек. Стояла себе и стояла. Рассматривала незнакомый красивый космос. Любовалась соцветием красок «Планетного Веретена». Разгадывала пантомиму «небесных сфер». Интересно, о чем сейчас пытаются предупредить ее звезды?

Необъяснимые события: пропажа проходчиков, спешка, общая нервозность, даже беспокойство Багровой – не сумели бы выбить Шет из колеи. Из необъяснимого и опасного состояла вся ее жизнь, и Виктория настолько, насколько возможно, разучилась бояться смерти. Но когда дело касалось жизни, нормальной человеческой жизни, Шет трусила. Да, она являлась лучшим специалистом АП КОРМ по Контакту и хорошо умела работать с инопланетянами. Но жить-то ей приходилось с людьми. А для овладения этой специальностью у Шет не осталось сил. Только горькое понимание «несложившейся личной жизни» и изуродованной работой психики. Когда ты нужен не одному человеку, а всем – перестаешь быть в числе людей. Будто сам превращаешься в инопланетянина.

У проходчиков этот «комплекс» назывался «Слезами русалки» и был широко распространен. Обойтись без него в целевых походах удавалось редко. «Русалкам» трудно среди людей. А больше деваться некуда.

И здесь, в пустоте, между звезд, на берегу «бесконечной» планетной реки, Шет почувствовала такую удушающую боль одиночества, какую не испытывала даже на Земле. Потому что там, на Земле, просто не надо было никому верить. А это куда легче, чем не верить самой себе.

Виктории захотелось по-детски баловаться и капризничать, а потом по-детски, наивно и слезно, просить у кого-то прощения. Все равно у кого. Все равно за что. Лишь бы только простили.

Еще она подумала, что все дело в возрасте, а не в щекочущем грудь «вокзальном» чувстве расставания. Ведь она и раньше не раз заливалась «русалочьими слезами». Но вот теперь… теперь она почему-то никак не могла их унять.

Хотя стоит ли жизнь таких глубоких переживаний? Такого расстройства? Даже если и стоит, то настоящую цену себе уж точно не знает. Так давайте ее обманем? Давайте ее «задешево»…

Шет поежилась и шагнула в темноту открытого пара-шлюза.

Как будто вошла в склеп.

Каждый догоняющий Вторую экспедицию луч связи приносил пакет догадок и обобщений ученых. «Враль» догадки «обдумывал» и иногда делился ими с людьми. Но космонавты быстро перестали воспринимать версии всерьез. Все равно ни подтвердить, ни опровергнуть их было пока невозможно.

Зато Багрову робот не раздражал. Она проводила в беседах с ним много времени и возлагала на дешифратор особые надежды. Снова и снова проверяла отчеты комиссии, расследовавшей трагедию «Солнечного луча». Ведь роботы не устают и могут работать часами, днями, неделями. Лена надеялась, что, может, однажды, пусть даже в самую последнюю секунду… Почему-то думала: только б успеть!

Командующий еще раз тоскливо посмотрела на спутник. Потом опустилась за столик каюты и вызвала неутомимого собеседника. Вспыхнул экран.

– Здравствуйте, Ком, – приветствовал Лену робот.

Он мог здороваться помногу раз в день, всегда, когда его вызывали.