Текст книги "Живой ум. Преодоление ментальных, эмоциональных и профессиональных ограничений"

С этой главой лучше всего работать в два этапа.

На первом – определить те занятия, что успокаивают вас и дают ощущение плавной текучести. Для того чтобы вычислить их, во-первых, нужно понять, что значит «текучесть». Вы наверняка испытывали это чувство или состояние бытия и раньше, когда вас занимали некая задача или проект, которые целиком и полностью поглощали вас и заставляли сосредоточиться на их решении до такой степени, что вы даже не замечали хода времени. Когда вас увлекает поток, возникает внутреннее чувство ясности, покоя и безмятежности. Вы знаете, что и как нужно делать; растворившись, вы можете «потерять» себя за этим занятием, забыв о бытовых проблемах и беспокойствах. Сама природа подталкивает вас заниматься тем, что порождает текучесть. Вы занимаетесь этим не потому, что кто-то от вас этого требует, а из-за удовольствия, которое вы получаете от этих увлечений, будь то садоводство, писательство, бег, пение, посещение музеев или любая другая из бесчисленных возможностей – являющихся для нас наградой.

Второй этап включает в себя создание и изучение источников энергии – поиск дополнительных увлечений, близких к тому, что вы уже определили. Другими словами, мы ищем способ предать вашей жизни еще больше текучести, увеличивая число областей, где ее вероятнее всего найти. Как в разноцветном колесе, дополнительные занятия сначала кажутся одинаковыми, хотя это может быть и не так, и на первый взгляд между ними нет никакой связи. В этом сущность создания энергетической сети перекрестных тренировок.

Когда вы полностью поглощены чем-то или увлечены, вы забываете о том, что вас окружает, забываете о времени. Именно такая поглощенность тем, что вы делаете, высвобождает ваше бессознательное и дает волю вашему творческому воображению.

Ролло Мэй (1909–1994), психолог-экзистенциалист

Например, если обычно вы с головой уходите в рукоделие, вы можете обнаружить, что испытываете чувство потока, когда заняты другими делами, между которыми нет очевидной связи, например, играя в шахматы или раздавая бесплатный суп. Дело в том, что второстепенные занятия, которые вы для себя выбрали, например, шахматы – оттачивают такие навыки, как умение думать на несколько ходов вперед, которые, как это ни покажется странным, могут пригодиться для вашего основного занятия, когда вы будете продумывать, скажем, части рисунка для будущей аппликации. В результате этого процесса вы получите уникальную перекрестно-тренировочную мозаику.

Следует отметить, что интуиция занимает особое место в жизни большинства гармонично развитых людей. Мы с радостью принимаем «счастливые случайности» как подарки Вселенной. Как говорится, одно к одному – то есть одно приводит к другому, особенно, когда ваша жизнь наполнена богатым содержанием. Кто-то может обнаружить нераскрытый талант к механике, страстно увлекшись ездой на горном велосипеде. Одна женщина не знала, что у нее есть дизайнерский талант, пока не построила хижину в лесу. Подобные склонности могли и не дать о себе знать, если бы люди попытались обнаружить их специально.

Истина в том, что в нас зашифровано столько потенциалов, что мы и представить себе не можем. Но эта глава поможет вам расширить любые сжатые и отрывочные представления о возможностях, доступных и достижимых для вас в этом огромном мире.

Настаивайте на своем; никогда не подражайте… Каждый великий человек уникален.

Ральф Уолдо Эмерсон (1803–1882), эссеист и поэт

Недавно ушедший из жизни Стивен Джей Гулд (1941–2002), единственный в своем роде эволюционный биолог, однажды решил заделать трещину, проходящую между наукой и гуманитарными дисциплинами. То, как каждый из нас интерпретирует эту линию Мажино, уникально и раскрывает нечто очень индивидуальное в нашем мировоззрении и основополагающих принципах, которые мы используем, встречаясь с трудной задачей.

Отдавая должное Императиву Индивидуальности, рассмотрим очаровательный дуализм, к которому обращается Гулд: в чем разница между лисой и ежом? Пока вы будете читать, задумайтесь о том, что составляет основу вашего жизненного подхода, кто из них двоих вам ближе. Лиса разрабатывает множество стратегий; еж сосредотачивает свои силы на одной, самой эффективной. Гулд использовал эту аналогию с животными, чтобы разъяснить свое понимание истинных взаимоотношений между точной наукой и гуманитарными дисциплинами, которые представляют «плодотворный союз двух великих способов познания». Ученые клюнули на приманку и с тех пор без конца играют в академическую интеллектуальную игру «Ежи и лисы». Они именуют своих коллег ежами за то упорство, с которым те отстаивают одну-единственную идею или подход, или лисами – за желание охватить как можно больше разнообразных стратегий или философий. В нашем случае, лисы – это, конечно же, универсалы, которые бесконечно увлекаются разнообразными экспериментами, вместо того чтобы свести все к одному простому решению. Ежи же – специалисты; они смотрят на мир сквозь призму одной определенной идеи. Вот, например, кого из великих мыслителей можно было бы считать лисами: Шекспир, Геродот, Аристотель, Монтень, Эразм, Мольер, Гете, Пушкин, Пикассо, Бальзак и Джойс; тогда как Данте, Платон, Лукреций, Паскаль, Гегель, Достоевский, Ницше, Ибсен и Пруст были бы, полагаю, ежами.

Развивая аналогию лиса – еж, Гулд объяснял, что все мы от природы склонны «разнообразить и приукрашивать» или «сосредотачивать и приглушать». По мнению Гулда, лисы обязаны своей репутацией «тонкой прослойке настоящих гениев, которая присутствует во множестве областей научной деятельности и распространяется все дальше, чтобы посеять новые семена на поле совершенно иного рода», в то время как ежи «обнаруживают одну жизненно важную золотую жилу, по сравнению с которой их частные и действительно специфические таланты ничего не значат. Возле нее они и остаются на всю жизнь, копая все глубже и глубже».

Мне интересно, что бы сделал Гулд с моей, возможно, и маниакальной системой перекрестного тренинга, за которую я борюсь в программе «Живой ум». Подыскал бы мне место среди ежей, упрямо отстаивающих одно мировоззрение, потому что я – знаток свободных искусств и именую себя женщиной Возрождения? Или бы он охарактеризовал меня как пронырливую лису, которая мечется от одной дисциплины к другой – одним глазом все время высматривает что-нибудь новое, никогда не копает глубоко, довольствуется тем, что скользит по поверхности? Мы, неисправимые универсалы, похоже, генетически не способны копать слишком глубоко и при этом испытываем уважение и восхищение к тем, кто способен. Так что получается, что мы лисы. Хотя, может быть, и не такие симпатичные. Даже использование кайдзен предполагает одну-единственную перспективу, одно направление действия. Как бы я хотела, чтобы сам Гулд был сейчас здесь, чтобы это обсудить. Мы бы славно поболтали!

Аналогия с лисами и ежами – это модель того, как математики и гуманитарии должны взаимодействовать друг с другом; она очень хорошо согласуется с моей рекомендацией: сочетать роль специалиста в профессиональной жизни с modus operandi вашей личной жизни. Для достижения человеческой целостности нужно «все», даже когда универсалы и специалисты вечно вздорят друг с другом, как лисы с ежами, как искусство и наука. Ах, это вечное противоречие! И кому оно нужно?

Я предлагаю вам придумать ваш уникальный способ перекрестной тренировки, несмотря на вечное противоречие. Вы не замечаете, что в вашем увлечении искусством нет места науке (или наоборот)? Чувствуете ли вы себя в одних ситуациях лисой, а в других – ежом? В любом случае, попробуйте сделать что-то иначе, способствуя тем самым строительству мозговых клеток!

Когда шансы на успех падают in extremis[39]39
  У последней черты (лат.)


[Закрыть], мы испытываем стресс, переживая кризис своего истинного «Я», будь оно хоть лисой, хоть ежом, хоть универсалом, хоть специалистом, художником или ученым.

О Гулде, конечно, чаще говорили как об ученом. И все-таки как писатель он был еще и гуманистом. Он «стоял одной ногой в двух каноэ» – вот бы и нам всем так! В конце концов, после всех этих вперед-назад, за и против, спор о лисе и еже может быть разрешен, только если аккуратно смешать эти парные противоположности. То, как вы решаете этот спор, может многое сказать об интеллектуальной структуре вашей индивидуальности, и именно этот вид интуитивного самопознания станет бесценным результатом ваших перекрестных тренировок.

Не существует единого способа развивать интеллектуальное воображение, взаимодействовать с жизнью. Каждый из нас сплетает свой собственный узор, даже когда мы пытаемся кому-то подражать. Такова упрямая природа индивидуальности. Те из нас, кто хочет на деле познать силу своего разума, всеми силами стремятся избегать любых стереотипов, кроме людей Возрождения. Мы не признаем ограничений. Мы – единственные в своем роде. Мы – это идеопатическая идиосинкразия в человеческом обличии. Это вдохновляет. В самом деле, императив индивидуальности подталкивает вас к парадоксу: полностью быть самим собой и в то же время полностью быть тем, кем вы не являетесь, когда изучаете мир за пределами вашего привычного измерения.

Привлекательный пример любознательных людей, которые прокладывают свои собственные интеллектуальные пути – члены Рыцарского братства Уоллеса из Мичиганского университета, профессиональные журналисты, которых выбрали для получения солидной стипендии в пятьдесят пять тысяч долларов. И вдобавок они получили возможность, которая выпадает один раз в жизни, – снова окунуться в студенческую жизнь, но на этот раз уже умудренными опытом. Какая красота: программа этого общества – оплаченный годичный отпуск, посвященный учебе и размышлениям, специально созданный, чтобы расширить перспективы участников, стимулировать их интеллектуальный рост, чтобы вдохновить их пережить персональную трансформацию. Этим счастливым избранникам дается шанс самим придумать собственный индивидуальный план обучения, они свободны выбирать из всего разнообразия университетских курсов, разложенных перед ними, как леденцы в кондитерской. Члены братства могут выбрать занятия, непосредственно связанные с журналистикой, или выбрать что-то абсолютно отличающееся и внешне с ней не связанное, или же они могут выстроить программу, которая будет своего рода гибридом, что является более распространенной и настоятельно рекомендуемой моделью. А именно – вот несколько недавних примеров слияния: мультипликатор, совместивший общую анатомию на медицинском факультете с литографией на факультете искусств; журналист, пишущий о науке и самостоятельно спроектировавший и построивший механическую рыбу; парламентский репортер, очарованный Китаем и изучающий мандаринский диалект; журналист отдела новостей, написавший книгу, получившую Пулитцеровскую премию; спортивный комментатор, изучавший азиатскую политику и международный бизнес и ставший главой дальневосточного корпункта.

Другой пример щедрости во имя взаимопроникновения и объединения дисциплин: настоящий земельный магнат Морт Цукерман вложил десять миллионов долларов, чтобы каждые пять лет гарантировать междисциплинарную аспирантуру в Гарварде для двадцати пяти избранных студентов. Среди них кандидаты в магистры делового администрирования, изучающие государственное администрирование в школе Кеннеди, и будущие доктора наук, изучающие право. Цель такого щедрого финансирования перекрестных тренировок – подготовка всесторонне образованных руководителей.

Пути Господни неисповедимы. Вы можете полагать, что глава фармацевтической корпорации мечтает, чтобы его ученые сотрудники только и занимались наукой, но изобретатель Эли Лилли и президент компании Рэндалл Тобиас выбрали другой путь.

Тобиас не хотел, чтобы его коллектив неизменно выступал в одной и той же роли, и говорил: «Мы располагаем данными, которые доказывают, что люди, работающие в области математики и науки, обладают повышенной предрасположенностью к музыке. Так что если фирма хочет набрать ученых мирового класса для работы в научно-исследовательских лабораториях в Индианаполисе, такие ученые наверняка будут спрашивать о гораздо большем, чем план предоставления отпусков и пенсионное обеспечение». «Я сужу по многим людям, работающим здесь», – соглашается кандидат на докторскую степень в лаборатории Колд-Спринг-Харбор (Лонг-Айленд) Кэти Кормиер (она занимается исследованиями рака и в совершенстве владеет игрой на фортепиано и на гобое, а потому мгновенно «вычисляет» музыкантов – скрипачей, флейтистов, саксофонистов и певцов среди своих ученых собратьев).

Склонность к музыке у аспирантов, работающих в лаборатории, положила начало разговорам о том, чтобы собрать собственный квинтет деревянных духовых инструментов, где Кормиер играла бы на гобое. Что же общего у ее разносторонне одаренных сотрудников? «Аналитическая способность, которую они применяют и в науке, и в музыке, – уверяет Кормиер в интервью корреспонденту газеты „Ньюсдэй“, – вам необходимо уметь творить, чтобы быть ученым».

Диана Дабби подрабатывала пианисткой, чтобы оплачивать учебу на инженерном факультете; сейчас она – ассистент профессора электротехники и музыки в колледже инженерных специальностей в Нидхэме (штат Массачусетс). «Что привлекало меня в каждой из этих сфер, так это богатство их языка. В нем всегда была какая-то тайна, – объяснила она корреспонденту „Сиэтл Таймс“, – каждая настолько неизмерима, что вы всегда сможете продолжать расти. И в каждой есть богатый набор символов».

Пионер виртуальной реальности Джарон Ланьер имеет способности как к компьютерной науке, так и к музыке. Он сочиняет и записывает музыку различных стилей и жанров, играет на фортепиано и еще на нескольких редких и необычных инструментах. В 1994 году он выпустил альбом классической музыки «Инструменты перемен» и сейчас работает над музыкальным альбомом «Доказательство сознания».

Увлечение параллельными науками или математикой и музыкой является куда более распространенным явлением, чем можно себе представить, согласно статье Кэтлин Роунтри «Посвящается всем музыкантам, избравшим другие профессии», опубликованной в журнале «American Music Teacher». Студенты колледжей нередко выбирают двойную специальность – математику и музыку.

Именно такое сочетание встречается так часто, что кажется почти что закономерным. Незыблемый диктат музыкального размера, где все определяют числа, создает ритм, который неким образом согласуется с алгоритмами науки и математики. Может быть, одно предпочтение имеет нечто общее с другим?

Можно сказать, что Алан Гринспен, бывший председатель Совета управляющих Федеральной резервной системы, однажды сыграл в экономике роль первой скрипки. Мало известен тот факт, что он действительно играл на кларнете, когда изучал музыку в престижной Джульярдовской школе. Те, кто пишет о годах жизни Гринспена, посвященных джазу, характеризуют его как «хорошего оркестранта», надежного и заслуживающего доверия, подразумевая под этим, что звездой он не был. Примерно в то же время, согласно его биографу, Гринспен начал проявлять «скрытые и давно сдерживаемые способности экономиста».

Несколько слов о нейробиологии

Исследования неврологов указывают на существование областей мозга, отвечающих одновременно и за способности к математике, и за способности к языку. Научно доказано: эта особая зона мозга у детей, изучающих тональные языки, развивается не так, как у детей, изучающих нетональные. Интонационные модели различных языков широко варьируются. Для англоговорящих людей, например, характерно делать ударение на одном слоге в каждом слове; франкоязычные народности такое акцентирование в разговорной речи не используют. Турецкая речь отличается восходящей интонацией на последнем слоге. В некоторых африканских языках изменение интонации используется в грамматических целях – для обозначения прошедшего времени. По причине сложности тональных языков и типов неврологических изменений, происходящих по мере их изучения, специфическое развитие языкового центра мозга также может способствовать тому, что ребенок легче овладеет математическими навыками. Конечно, это всего лишь предрасположенность, и ей могут препятствовать другие биологические факторы и окружающая среда. Поэтому дети, изучающие тональный язык в раннем возрасте, могут иметь преимущество в изучении математики в более позднем возрасте. Примечательно, что та же самая часть мозга участвует и в развитии музыкальных способностей.

Как бывший музыкант, Гринспен оказался в хорошей компании. Альберт Эйнштейн, которого называли «гением среди гениев», был известен тем, что временами играл на скрипке. Имя Эйнштейна, конечно, связано с наиболее важными научными открытиями всех времен, включая теорию Большого взрыва, ядерное деление, квантовую физику и электронику. Наверное, мы можем поблагодарить его мать, которая в детстве настояла на том, чтобы он учился играть на скрипке. Вдохновитесь блестящей самобытностью этих разносторонних личностей, достигших многого. Их разнообразные увлечения как будто питают друг друга. Да, кажется, что музыка и наука часто оказываются в одной связке, но у вас может быть свое уникальное сочетание.

Я большой фанат музыки и думаю, она придает особую силу всему остальному в нашей жизни. Однако помните: не существует универсальной рекомендации для тех, кто хочет создать живой ум. Вы выбираете свою палитру занятий, которая подходят именно вам. Таково послание этой главы.

Заключительный пример выдающегося человека, который знает о музыке все, – это бывший государственный секретарь США Кондолиза Райс. Райс – подлинный прототип разносторонне образованной женщины эпохи нового Возрождения. Ее мать была пианисткой и представляла, что в будущем ее дочь тоже станет профессиональным музыкантом; даже имя, которое она дала своему ребенку, происходит от музыкального термина con dolcezza, что означает «с нежностью».

В детстве Райс изучала французский, занималась фигурным катанием и балетом, но в подростковом возрасте твердо решила, что будет концертмейстером. О стремлениях, связанных с музыкой, она рассказала корреспонденту журнала «National Review»: «Я строила свою жизнь так, чтобы стать оркестранткой. Это единственное, чем мне хотелось заниматься. Но все пошло прахом». Вместо карьеры музыканта она начала делать карьеру в сфере международных отношений и отличилась не только особой индивидуальностью, но и выдающимися достижениями – в Вашингтоне.

Сосредоточиться над поиском ответа на вопрос о том, кто ты и для чего пришел в этот мир – вот настоящее дело жизни. Это тяжелый, непрерывный труд. Казалось бы, что тут сложного, раз каждый из нас от рождения обладает всем необходимым, чтобы чувствовать свою ценность и уникальность. Это как стандартный заводской набор оборудования. Но жизнь шлифует нас, и наше чувство самоуважения постепенно, слой за слоем, стирается. «Мы приходим в этот мир, обладая дарами, принадлежащими нам по праву рождения, затем полжизни мы их растрачиваем или позволяем другим вводить нас в заблуждение по их поводу, – пишет Паркер Палмер в своей книге „Позвольте вашей жизни говорить“. – Когда мы молоды, мы полны ожиданий, имеющих мало общего с тем, кто мы есть на самом деле, и тем, что ожидают от нас люди в своем стремлении загнать нас в какие-то узкие рамки. Всю первую половину жизни нас вводят в заблуждение о нашей изначальной одаренности. Потом, если мы пробуждены, осознанны и способны признать свою потерю, вторую половину жизни мы проводим, пытаясь наверстать упущенное и возвратить себе дар, которым когда-то обладали».

Танцовщица Айседора Дункан (1877–1927) замечала, что большинство женщин тратит впустую двадцать пять-тридцать лет жизни, прежде чем им удается разрушить общепринятую ложь, в которой они сами себя уверили, особенно, если речь идет о том, что им нужно для счастья. Это остро прочувствованное замечание заставляет меня содрогнуться от ощущения его печальной правды. Эта разрушительная сила, которая терзает всех нас – назовите ее энтропией индивидуальности, – в каждом своем проявлении так же упряма, какими должны быть и мы, создавая противоборствующую силу – кайдзен.

Наша ежедневная работа состоит в том, чтобы вернуть сегодня то, что было отнято у нас вчера, вернуть утраченное чувство прекрасного лебедя. Помните сказку: выросший среди уток лебедь считался чужаком – гадким утенком – из-за своей длинной шеи. Никогда не видевший существа, похожего на него, лебедь верил, что он хуже всех, ибо не знал, что ему было предназначено – стать прекрасным лебедем.

У Шекспира есть прекрасная фраза: «Будь верен сам себе». Популярный автор и вдохновенный рассказчик Лоурэнс Болдт переиначил ее в своей книге «Дзен и искусство заработать на жизнь»: «Следовать за счастьем – значит исполнять наивысший долг перед самим собой». Болдт утверждает, что наивысший долг перед обществом состоит в том, чтобы внести наиболее полный вклад в его благосостояние. Эти обязательства – долг каждого перед самим собой и перед обществом. Пересекаясь, они составляют дело вашей жизни. «Любовь – это не категория, не часть жизни, не связанная с трудом, – писал Болдт, – она проникает повсюду. Труд – это форма, в которую мы облекаем жизненную субстанцию любви». Фрейд назвал основными условиями человеческого существования любовь и труд. Настоящий жизненный труд разбивает любые барьеры, которые мы возводим, чтобы разделить эти два понятия. Фрейд действительно был прав: любовь и труд – главные составляющие человеческой жизни. Наша задача, согласно Болдту, – это окунуться в «бесконечный океан счастья и каким-то образом выразить свою энергию в форме и во времени. Пока мы занимаемся трудом жизни, можно сказать, что мы востребованы – нас привлекают не внешние награды, а внутренняя радость самовыражения и служения человечеству». Вот что я называю «быть в жизни божественным еретиком»: неординарный и безупречный подход, который приводит к успеху в обеих сферах – и в личной, и в общественной.