Текст книги "Путешествия Христофора Колумба"

Жители этого острова сражаются при помощи заостренных палиц, кидая их из пращей, подобно тому как это делают мальчики в Кастилии, которые мечут маленькие палочки и при этом попадают в цель на большом расстоянии. Несомненно, этим оружием можно нанести достаточный урон людям безоружным. Индеец сказал нам, что ранен Каонабо и его людьми, которые также сожгли дом Гуаканагари. Таким образом, плохо понимая индейцев, мы все были настолько сбиты с толку их двусмысленными сообщениями, что до сих пор не в состоянии постичь подлинную причину гибели наших людей.

В бухте, куда мы заходили, не удалось найти достаточно здорового места для поселения. Адмирал решил возвратиться к тому берегу острова, к которому мы причалили, когда шли сюда из Кастилии, потому что, по слухам, именно там было золото.

Все время дули противные ветры, и поэтому нас гораздо больше измучил путь в тридцать лиг, который мы прошли в обратном направлении, чем переход от Кастилии к этому острову. Ведь целых три месяца мы затратили на этот переход при противных ветрах, прежде чем высадились вновь на берег. Богу угодно было, чтобы из-за противных ветров, которые не позволили нам плыть дальше, нам удалось найти место, лучшее по своему положению из всех, какие можно было только выбрать, где была и хорошая гавань, и богатая рыбная ловля, а в рыбе мы испытывали большую нужду из-за нехватки мяса. Рыба здесь особенная, более питательная, чем в Испании. Правда, здешний климат жаркий и влажный, не позволяющий хранить рыбу до второго дня; мясные и рыбные продукты здесь быстро портятся. Земля здесь очень богатая. Тут протекает большая река и вблизи нее другая, немалой величины, с превосходной водой. На берегу одной реки строится город Марта{*}  Место, выбранное для постройки города, находилось в 10 лигах к востоку от Монте-Кристи в бухте Пуэрто-де-лас-Грасиас. Город назван был не Мартой, как указывал Чанка, а Изабеллой, в честь кастильской королевы. Два года спустя резиденция Колумба была перенесена во вновь основанный город Санто-Доминго, которому суждено было стать на долгое время главным административным центром Эспаньолы.


[Закрыть]. Часть города окружена водой, текущей в ущелье с обрывистыми берегами, так что для защиты его не требуется никаких укреплений, другая часть города окаймлена таким густым лесом, что вряд ли даже кролик сможет пробраться через него. Лес этот такой зеленый, что никакому огню не спалить его. Уже начаты работы по отводу канала. Наши мастера говорят, что проведут его через город и построят на нем водяные мельницы, лесопилки и все то, что может работать с помощью воды. Посеяли много всевозможных полезных растений, и истинная правда, что они прибавляют в росте за восемь дней больше, чем в Испании за двадцать.

Сюда постоянно приходят индейцы, а с ними и их касики, которые у них считаются начальниками, а также много индианок. Все они приходят нагруженные «ахе»; превосходный плод этот похож на нашу репу, и из него мы готовим здесь множество самых разнообразных блюд. Нас очень утешало это кушанье, и после стольких неслыханных лишений, которые мы претерпели, плавая по морям, оно оказалось тем более необходимым, что мы не знали, какая погода и какие ветры нас ожидают впереди и сколько времени Господь задержит нас в пути. Мы поступили разумно, урезывая выдачу пищи, потому что благодаря этому нам удалось в течение всего этого времени сохранить жизнь.

Золото и съестные припасы и все, что приносят индейцы, они выменивают на наконечники поясов, четки, булавки, осколки разбитых чашек и блюдец. «Ахе» карибы называют «наби», а индейцы – «хахе».

Все эти люди ходят (об этом уже говорилось раньше) в чем мать родила. Только женщины прикрывают стыд передниками, и у одних они состоят из куска хлопчатой ткани, завязанного на бедрах, у других – из трав и древесных листьев. У мужчин и женщин нет лучшего украшения, чем яркая раскраска. Одни раскрашивают себя черной, другие – белой или красной краской, и оттого у них такие рожи, что смех разбирает, когда глядишь на них. Головы у них в некоторых местах бритые, в других украшены такими замысловатыми пучками, что и описать невозможно. Одним словом, все, чем в нашей Испании могла бы быть украшена голова умалишенного, у этих людей в величайшей чести.

Мы находимся сейчас в местности, где много золотых рудников, и, судя по тому, что говорят индейцы, эти рудники лежат не дальше чем в 20–25 лигах от нас. Одни говорят, что они расположены в Нити, где правит тот самый Каонабо, который убил христиан; другие же называют местность, которая находится в другой стороне и называется Сибао. Эти рудники, если будет на то Господня воля, мы найдем и осмотрим через несколько дней, так как теперь все мы только и заняты, что заготовкой припасов, да и то людей не хватает, ибо за три-четыре дня захворала третья часть их, и я думаю, что главные причины недуга – это напряженный труд и перемена местожительства. Но уповаю на Бога и верю, что все недужные вновь обретут здоровье. Судя по всему, эти люди [индейцы] все обратятся в христианство, как только мы научимся понимать друг друга; они подражают нам во всем, и так же, как и мы, становятся на колени перед алтарем, и повторяют слова «Ave Maria», и совершают церковные обряды, крестятся и твердят, что желают стать христианами, хотя теперь они настоящие идолопоклонники, потому что в своих домах хранят изображения различных видов. Когда я спросил их, что это за изображения, они отвечали мне, что то «турей», – турей же на их языке означает небо. Я сделал движение, как будто собирался бросить их идолов в огонь, но этим причинил им такое горе, что довел их до слез. Они думают, что все, что мы приносим им, имеет небесное происхождение, и поэтому называют наши вещи «турей», то есть небо.

День, в который я первый раз ночевал на суше, был первым днем Господа нашего. То малое время, что мы провели на этой земле, затрачено было скорее для приведения в порядок места для поселения и на поиски всего необходимого для жизни, чем на ознакомление с богатствами здешней страны. Но хоть и немного пришлось нам увидеть, все же то, что мы нашли и встретили здесь, вызывает немалое удивление.

Мы видели деревья, которые дают шерсть, и довольно тонкую, так что сведущие в ткацком деле говорят, что из этой шерсти можно изготовлять хорошие ткани. И этих деревьев так много, что шерстью можно грузить каравеллы, хотя нелегко собирать ее, потому что на этих деревьях много колючек; но можно найти средства для того, чтобы облегчить сбор шерсти. Здесь множество хлопка на вечнозеленых деревьях, высотою не уступающих персиковым.

Есть также деревья, дающие воск, и этот воск обладает приятным запахом и цветом и горит так же хорошо, как пчелиный, мало чем отличаясь от него. Немало имеется здесь деревьев, дающих терпентин редкостного качества и очень чистый. Тут много смолы точно так же очень хорошего качества.

Есть деревья, которые, как я полагаю, в пору созревания плодов несут мускатные орехи. Сейчас они без плодов, но кора их обладает таким же запахом, как и кора мускатного дерева.

На шее у одного индейца я видел имбирный корень. Немало тут, кроме того, алоэ, и хотя здешние его плоды отличаются от наших, я полагаю, что они относятся именно к тем видам, которыми мы, лекари, пользуемся при врачевании. Найдена также была корица. Правда, она не так хороша, как та, что у нас в Испании. Мы не знаем, чем объясняется подобное различие – быть может, она была собрана здесь не в должное время, быть может, она хуже из-за свойств почвы.

Найден был также плод желтого мирроносного дерева (Mirabolan). Он лежал под деревом, в сырости, ибо земля здесь очень сырая, и начал гнить. Плоды эти горьки на вкус, и думаю я, потому, что они подгнили, но во всем остальном они таковы, как настоящие плоды мирроносного дерева. Есть здесь также благовонная смола{*}  Деревья, дающие шерсть, вероятно, Ceiba pentandra, «восковые деревья» – это так называемый «свечной мирт» – Myrica cerifera, а терпентиновую смолу выделяют «терпентиновые деревья» Bursera simaruba Sarg. Видимо, и «благовонные смолы» давали деревья этого вида. Алоэ на Эспаньоле не произрастало. Должно быть, спутникам Колумба встретилась американская агава. Точно так же не было на Эспаньоле и мирроносных деревьев и деревьев, дающих мускатные орехи.


[Закрыть].

На этих островах все люди, которых нам приходилось встречать, до сих пор не имеют железа. Но у них много различных орудий [труда], например, топоры и секиры, сделанные из камня так тонко и умело, что приходится удивляться, как эти люди могут их изготовлять без железа.

Питаются они хлебом, приготовляемым из корней растения, которое является чем-то средним между травой и деревом, и из «ахе», о котором я уже говорил, что оно похоже на репу и представляет собою превосходную пищу. В качестве приправы и как пряность индейцы употребляют «ахи» – растение, которое они едят с рыбой и птицей; птиц же здесь множество и самых разнообразных пород. Они также употребляют плоды, похожие на орехи, очень приятные на вкус.

Они едят змей, ящериц, пауков и любых червей, которых можно найти в земле. Именно поэтому мне кажется, что находятся они в более диком состоянии, чем любое животное в мире.

После того как адмирал твердо решил отложить поиски золотых рудников до той поры, пока не будут отправлены люди, предназначенные для возвращения в Кастилию (так как многие наши люди страдали от болезней), он послал в глубь страны две партии, во главе которых поставлены были капитаны: одна направилась в Сибао, другая – в Нити, где находился тот самый Каонабо, о котором я уже говорил. Одна из них вернулась в двадцатый день января, другая – в двадцать первый день того же месяца.

Капитан, побывавший в Сибао, нашел золото в столь многих местах, что невозможно об этом передать человеческими словами. Золото было найдено более чем в пятидесяти ручьях и реках, немало нашли его и на суше. Во всей этой области, как говорил капитан, где захочешь, там найдешь золото. Он принес много образцов, и были среди них извлеченные из речных песков и из ручьев, что текут по этой земле. Можно думать, что, когда мы перекопаем землю так, как мы это умеем делать, то найдем еще большие куски золота. Индейцы же не знают, каким образом можно рыть землю на большую глубину; они только и могут, что вскопать ее не более чем на четверть вглубь.

Второй капитан, побывавший в Нити, принес вести, что в том краю много золота имеется в трех или четырех местах, и также принес образцы{*}  Колумб послал две партии на поиски золота. Во главе первой из упомянутых у доктора Чанки поставлен был Алонсо де Охеда, человек, имя которого часто встречается в летописях великих открытий и конкисты. Второй партией командовал Хинес де Горвалан, вернувшийся в 1494 году в Испанию с кораблями Антонио де Торреса. Несомненно, сообщения Охеды о бесчисленных золотых россыпях внутри страны были преувеличены, что не помешало, однако, Колумбу, заинтересованному в активной поддержке своего предприятия короной, подтвердить эти сообщения в мемориале, отправленном через Торреса Изабелле и Фердинанду.


[Закрыть]. Таким образом, нет сомнения в том, что короли, наши государи, отныне могут считать себя самыми богатыми владыками на свете, потому что до сих пор ничего подобного люди не видывали и об этом не читали.

И разумеется, когда корабли во второй раз будут отправляться в Кастилию, они смогут забрать с собою такое количество золота, которое приведет в изумление всякого, кто об этом узнает.

На этом, мне кажется, будет уместно прервать мой рассказ. Полагаю, что тот, кто меня не знает, проведав обо всем том, что здесь написано, сочтет меня человеком многословным и склонным к преувеличениям. Но – Бог свидетель – я ни на йоту не уклонился от истины.

Андрес Бернальдес
Отрывок из «Истории католических королей»
[открытие южного берега Кубы и Ямайки]{*}Отрывок из истории католических королей
Андреса Бернальдеса
  Перевод выполнен по тексту, напечатанному в сборнике: Hakluyt Society, v.65, Select Documents Illustrating the Four Voyages of C.Columbus, v.I, p. 114–168, London, 1929.
  Открытие земель описывает Андрес Бернальдес (дата рождения неизвестна, умер около 1514 года), который с 1488-го по 1513 год был приходским священником в селении Лос-Паласьос, близ Севильи. Одновременно он был капелланом известного своей жестокостью Великого инквизитора и архиепископа севильского, Диего де Десы, ближайшего советника королевы Изабеллы.
  Бернальдес, оставаясь скромным приходским священником, имел обширный круг знакомств, поскольку он был тесно связан с непосредственным окружением Диего де Десы, а от великого инквизитора тянулись нити и ко двору королей, и к шумной севильской гавани, и к университетским кафедрам.
  Бернальдес лично знал Колумба, который посетил Лос-Паласьос в 1496 году. Он был другом Хуана де Фонсеки и нередко принимал его у себя. Через руки Бернальдеса прошло множество всевозможных документов, имеющих прямое отношение к предприятиям Колумба.
  Последние годы своей жизни Бернальдес был занят составлением «Истории католических королей» – летописи, доведенной им до 1513 года. 18 глав «Истории» посвящены плаваниям Колумба.
  «История католических королей» Бернальдеса, очевидца событий, о которых идет речь в его книге, – ценный исторический источник. Бернальдес – простодушный и наивный летописец – был, однако, превосходным наблюдателем. Он обладал способностью из массы фактов отобрать все наиболее существенное и важное. К тому же в его «Истории» используются материалы, которые не были известны другим хронистам, а былые встречи с Колумбом и участниками его плаваний обогащают летопись красочными деталями, придающими всему повествованию большую живость.
  В настоящем сборнике приводятся главы 122–131 «Истории католических королей», в которых излагается история плавания Колумба у берегов Кубы и Ямайки в 1494 году.
  В приведенном выше письме Чанки хроника событий второго путешествия доведена лишь до начала 1494 года. Бернальдес восполняет пробел истории второго путешествия, и, что особенно ценно, его описание основывается на сообщениях самого Колумба и спутников адмирала во втором плавании.
  Публикуемый отрывок из «Истории католических королей» интересен также и потому, что он дает ясное представление о том, как воспринимали вести о великих открытиях их современники. У Бернальдеса открытия в «Индиях» ассоциируются с легендами о великом хане и пресвитере Иоанне. В его уме средневековые мифы и античные сказания причудливо переплетаются с былями нового времени – сообщениями о недавно обретенных заморских землях. Географические концепции Бернальдеса отражают любопытные особенности мировоззрения людей среднего уровня той эпохи со всеми заблуждениями, которые были им свойственны. Интересно, однако, что у Бернальдеса шарообразность земли не вызывает никаких сомнений.


[Закрыть]

Адмирал отправился открывать материковую землю Индий в двадцать четвертый день апреля месяца 1494 года и оставил в городе, в качестве правителей, своего брата{*}  …своего брата… – Речь идет о младшем брате Христофора Колумба – Диего (1466–1515).


[Закрыть] и монаха по имени Бениль{*}  Бениль. – Бернальдес имеет в виду монаха Буйля. Управление Эспаньолой Колумб поручил совету из пяти членов и во главе этого совета поставил своего брата Диего. Членами совета были Буйль, Перо Эрнандес Коронель – главный альгвасил, Алонсо Санчес де Карвахаль и Хуан де Лухан.


[Закрыть], распорядившись, что каждому из них надлежало делать.

Он вышел на трех каравеллах с косыми парусами{*}  …на трех каравеллах с косыми парусами… – Каравеллы «Нинья» – известная по первому плаванию, «Сан-Хуан» и «Кардера». «Нинья» в первом путешествии шла под прямыми парусами. Не вполне ясно, по каким причинам Колумб решил (если только сообщение Бернальдеса соответствует истине) выйти в плавание под косыми парусами. Очевидно, он предполагал держаться близ берега, не совершая больших переходов в открытом море. В этом случае удобнее было пользоваться косыми парусами.


[Закрыть] и спустя короткое время прибыл в исключительно удобную гавань Сан-Николао, расположенную на том же острове Эспаньола, неподалеку от мыса Альфы и Омеги{*}  Мыс Альфы и Омеги (начала и конца) – крайняя восточная оконечность острова Куба, названная так Колумбом, который полагал, что именно здесь лежит предел землям Востока; ныне носит название мыса Маиси. Об очертаниях Кубы у Бернальдеса, как и у всех его современников, имеются весьма превратные представления, – предполагая, что Куба часть азиатского материка, Бернальдес считает, что земля эта расширяется к северу.


[Закрыть], что на Хуане (Кубе). Хуану адмирал считал островом, в действительности же она – материковая земля, край и предел Индий на востоке. Направившись к этому мысу, адмирал достиг его, но не проследовал вдоль северного берега (Хуаны), как это имело место в первом плавании, а пошел на запад, придерживаясь южного берега.

И северный и южный берег простираются в западном направлении, причем южный берег постепенно отклоняется от Северного полюса, а северный приближается к нему, ибо земля (Хуана), суживаясь на востоке, далее, к западу, расширяется и уходит на север.

Таким образом, адмирал, следуя с востока и оставив землю Хуаны по правую руку, двинулся в путь, предполагая обогнуть ее, а затем отправиться дальше, чтобы увидеть предмет своих желаний, а желал он отыскать область и город Катай. Он утверждал, что Катай – владение великого хана и что найти эту страну можно в той стороне [куда он направился].

Это богатейший край на свете, о чем можно прочесть у Хуана де Мандевиля{*}  Мандевиль Джон (умер в 1371 году) – автор, выпустивший в 60-х годах XIV столетия пространное и полное небылиц описание своих путешествий в страны Востока. Мандевиль беззастенчиво использовал оригинальные европейские источники – описания путешествий Одорика Порденоне, Плано Карпини и др., но на этой канве создал совершенно фантастические изображения экзотических стран далекой Азии. Книга его была написана блестяще. В XV столетии она оставалась излюбленным чтением просвещенных людей Западной Европы, а так как сведения о землях Востока были в ту пору скудны и туманны, то вымыслам Мандевиля, даже его «сообщениям» о людях, которые носят за плечами свою собственную голову, долгое время верили безусловно. Бернальдес считает Мандевиля непререкаемым авторитетом и почтительно ссылается на него, когда совершает свои экскурсы в географию стран Востока.


[Закрыть] и других, видевших эту страну; золото и серебро там имеется в величайшем изобилии, так же как и всяческие металлы и шелк. Но все жители Катая – язычники и чернокнижники, люди тонкого ума, сведущие во всех ремеслах, и рыцарственные. О них написано многое достойное удивления, судя по рассказу благородного английского кавалера Хуана де Мандевиля, который поехал туда, видел великого хана и некоторое время пробыл в его владениях. А кто пожелает доподлинно узнать все это, пусть прочтет о том в его книге, в 85, 87 и 88-й главах, и он убедится, что город Катай очень богат и знаменит и что вся область называется так же. А город Катай и область Катай – это часть Азии, что лежит поблизости от земель пресвитера Иоанна Индийского{*}  Иоанн Индийский. – Легенда о пресвитере (священнике) Иоанне, владыке восточного христианского царства, была весьма популярна в XV веке. В основе ее лежали предания о миссионерской деятельности в Азии последователей главы еретической секты Нестория. В VI–VII веках в этих странах было создано много несторианских общин, причем некоторые из них основаны даже в Китае и северной Индии.
  В эпоху Крестовых походов возникает миф о священнике Иоанне, правителе великого христианского государства, которое европейские летописцы помещали то в Средней Азии, то в Эфиопии, то в Индии и Китае. Пресвитером считали Чингисхана; однако после того, как Плано Карпини и Рубрук посетили монгольскую державу, эту версию легенды пришлось отвергнуть. Плано Карпини полагал, что царство пресвитера Иоанна находится в Индии, а Рубрук считал его государем разгромленных Чингисханом кара-киданей. Марко Поло обнаружил христиан несторианского толка среди монгольских племен, кочующих в Ордосе, в области Тян-дзе. Эти сообщения возбудили всеобщий интерес к легендарной личности пресвитера Иоанна, однако поиски великого христианского царства на Востоке оказались безуспешными. В 1487 году португальский король Жуан II отправил в Эфиопию Педру Ковильяна и Аффонсо Пайву, преследуя двойную цель – во-первых, проверить истинность слухов о христианской державе в Восточной Африке и, во-вторых, собрать необходимые сведения о еще неведомом португальцам отрезке морского пути от мыса Доброй Надежды до Индии. Ковильян нашел в Абиссинии христианское царство, вести о котором возбудили воображение всех европейских искателей земель пресвитера Иоанна. Бернальдес искренне верит в существование мифического пресвитера и полагает, что владения его лежат неподалеку от Китая.


[Закрыть], в той стороне, которая господствует на севере и к северу обращена. И именно поэтому адмирал искал ее на севере.

Итак, потребовалось немало времени, чтобы найти эту страну, потому что великий хан в древности был властелином татар. А великая Татария находится на окраинах Рушии и Бахии{*}  Бахия. – Здесь речь идет о монгольской державе, созданной в XIII веке Чингисханом и его потомками. Рушия – это Русь. Неизвестно, однако, какая страна носит у Бернальдеса название «Бахия». Быть может, это Бактрия – область древней Персии, вошедшая в монархию Александра Македонского. Сведения о монголах у Бернальдеса явно устарели. В конце XV века от державы «великих ханов» не осталось уже камня на камне. До Венгрии же монголы доходили, но было это за 250 лет до того времени, когда Бернальдес писал свою «Историю».


[Закрыть], и мы можем сказать, что великая Татария начинается от Венгрии и что если смотреть из Андалусии, земли ее будут располагаться в том направлении, где восходит солнце в месяце с наиболее долгими днями в году, и таким путем (на восток) обычно ходят в ту землю купцы.

Я полагал, что в том направлении, которым он следовал, адмирал не смог бы дойти до Катая, даже если бы он прошел еще 1200 лиг разными морями и землями.

Я говорил ему, убеждая его в том еще в 1496 году, когда адмирал вернулся в Кастилию впервые после того, как он отправился открывать [новые земли]. И тогда, будучи моим гостем, он мне передал в присутствии сеньора дона Хуана де Фонсеки некоторые свои записи, из коих я извлек [эти сведения], сличив их с другими записями, сделанными рукой достопочтенного сеньора доктора Анка или Очанка{*}  …Анка или Очанка… – Речь идет о докторе Чанки, сообщение которого о втором путешествии Бернальдес использовал в своей «Истории».


[Закрыть], и свидетельствами других знатных кавалеров, которые сопутствовали адмиралу в упомянутых уже плаваниях и описывали все, что видели. И я из всего этого почерпнул необходимые сведения и написал об Индиях, ибо чудесны и ни с чем не сравнимы деяния, которыми Господь Бог прославил благословенное царствование короля дона Фердинанда и королевы Изабеллы, его первой супруги.

Итак, полагая, что Хуана – остров, адмирал прошел большое расстояние вдоль берега этой земли. Он расспрашивал индейцев, остров ли Хуана или материковая земля. Но, будучи людьми дикими и считая, что весь мир – остров, и не зная также, что такое материк, и не имея письменности, ни древних преданий, не ведая никаких других удовольствий, кроме пищи и женщин, они говорили адмиралу, что Хуана – остров, хотя находились и такие, которые утверждали, что хотя Хуана остров, но его за сорок лун нельзя пройти из конца в конец. И по мере того, как адмирал продвигался вдоль берега, все дальше и дальше к югу уводила его земля.

Сообразно с этим адмирал решил покинуть Хуану и направиться сперва на запад, а затем на север, где он думал найти знатный город и богатейший край Катай.

Поэтому необходимость заставила его направиться новым путем, который уводил его дальше от земли, и на этом пути он открыл остров Ямайка, после чего снова вернулся к Хуане. 70 дней он шел вдоль берега материковой земли до тех пор, пока не подошел на близкое расстояние к Золотому Херсонесу{*}  Золотой Херсонес. – Подразумевается Малаккский полуостров.


[Закрыть].

Тут он повернул обратно, опасаясь изменения погоды, длительного плавания и нехватки припасов.

Адмиралу пришло на ум, что если бы счастье ему благоприятствовало, он бы попытался возвратиться в Испанию восточным путем, достигнув Ганга и оттуда проследовав через Аравийский залив в Эфиопию. Из Эфиопии уже сушей можно было пройти к Иерусалиму, из Иерусалима в Яффу, а в Яффе сесть на корабль и, перейдя Средиземное море, прибыть в Кадис. Этим путем можно было совершить подобное путешествие, но переход по суше чреват опасностями из-за мавров, которые населяют земли между Эфиопией и Иерусалимом.

Впрочем, адмирал мог бы идти и морем от тех мест, где он находился, до Каликута – города, открытого португальцами, – и чтобы, не передвигаясь по суше, все время следовать водою, он должен был в этом случае возвратиться тем же морем-океаном, вокруг Ливии – земли негров, по пути, которым ходят португальцы с пряностями Каликута.

Достаточно сказать, однако, что адмирал, пройдя от мыса Альфы и Омеги в этом направлении 322 лиги, по 4 мили каждая, как то принято считать на море, возвратился тем же путем, которым он шел. На мысе Альфы и Омеги, что лежит в начале земли Хуаны, он водрузил кресты, приняв эту землю во владение от имени их высочеств{*}  …приняв эту землю во владение от имени их высочеств. – Вопрос о том, была ли Куба (Хуана) островом или материком, чрезвычайно волновал Колумба во время плавания 1494 года. Если бы Колумбу удалось твердо установить, что Куба является частью континента, – а по воззрениям того времени, таким континентом могла быть только Азия, – все предприятие адмирала сразу же было бы оправдано в глазах «католических королей». Ведь тогда Кастилия получила бы доступ к сокровищам Китая, Золотого Херсонеса и Индии и ее корабли стали бы совершать регулярные рейсы между Севильей и «Индиями» по кратчайшему из всех возможных путей. Именно поэтому Колумб, пройдя вдоль берега Кубы 322 лиги и не видя конца и края этой земле, склонен был признать ее частью материка.
  Трудно сказать, насколько Колумб действительно был убежден в этом, но ради успеха своего предприятия он готов был убедить себя и других в том, что Куба – неотъемлемая часть Азии. И, приняв решение возвратиться на Эспаньолу, он велел нотариусу флотилии Фернанду Пересу де Луне взять у экипажей всех трех кораблей форменное свидетельство, в котором все спутники Колумба заверяли Колумба, что Куба не может быть островом.


[Закрыть]. И так и следовало поступить, ибо то были последний мыс и последняя гавань на крайней оконечности материка. На западе таким же пунктом является мыс Сан-Висенти, в Португалии, и между этими двумя мысами живет все население мира, так что всякий, кто отправится сушей от Сан-Висенти, может дойти до мыса Альфы и Омеги, нигде не пересекая моря-океана. И точно так же тот, кому поможет в его путешествии Бог, доберется по материку, следуя в противоположном направлении от мыса Альфы и Омеги до Сан-Висенти.

Возвращаясь к более подробному описанию островов, земель и морей, которые открыл адмирал в этом путешествии, упомянем, что он шел морем, оставляя по правую руку материковую землю, вплоть до замечательнейшей гавани, которую он назвал Большой гаванью (Puerto Grande).

В той стороне деревья и травы приносят плоды дважды в год. Это известно, и правдивость этого доказана, а тончайший аромат, который распространяют эти травы и деревья, разносятся в море на большом расстоянии от берега.

На берегах этой бухты нет поселений, но когда в нее вошли, то увидели по правую руку много огней, совсем близко от берега, собаку и две постели. Людей, однако, здесь не было.

Высадившись на берег, нашли более четырех кинталов жареной рыбы, четырех кроликов и двух змей. Тут же поблизости много змей было найдено под деревьями, у самых корней. Змей же здесь множество, и ничего более отвратительного и безобразного человеческие глаза еще не видели. У этих змей узкие пасти, а цветом они напоминают сухое дерево. Кожа у них сморщенная, особенно на голове, и складками ниспадает на глаза. Они ядовитые и страшные и покрыты очень твердой чешуей, похожей на рыбью. От головы до кончика хвоста тянутся у них посреди спины острые, как грани алмаза, высокие и уродливые шипы – выступы чешуи.

Адмирал приказал наловить рыбы, чтобы люди получили свежую пищу. Затем, во время осмотра бухты, моряки увидели с лодки на вершине одного холма толпу нагих, по тамошнему обычаю, индейцев. Когда им дали знак приблизиться, подошел один человек, и с ним заговорил индеец из числа тех, что побывали с адмиралом в Кастилии. Адмирал держал его в качестве толмача, потому что он уже достаточно хорошо понимал кастильский язык. Чужой индеец говорил с вершины скалы. Он успокоился, как только понял, о чем говорил ему индеец-толмач, и позвал других, а было их около семидесяти. Они сказали, что охотились в этих местах по велению своего касика, делая приготовления к празднику.

Адмирал приказал дать этим индейцам погремушки и другие безделушки и поручил передать им извинения за то, что он взял у них рыбу, добавив при этом, что, кроме рыбы, ничего больше не взято.

Индейцы весьма обрадовались, узнав, что у них не были взяты змеи, и ответили, что потеря рыбы их не беспокоит, так как ночью они собираются рыбачить.

На следующий день адмирал еще до восхода солнца отправился из бухты и проследовал вдоль берега к западу. Видно было, что земля была густо населена и прекрасна. Жители ее, заметив столь необычные корабли, толпами выбегали на берег. Были среди них и малые дети, и взрослые индейцы, и приносили они с собой хлеб и разную пищу. Они показывали хлеб и тыквы с водой и кричали: «Ешьте, пейте это! О люди, пришедшие с неба!» Индейцы просили моряков высадиться на берег и посетить их жилища, и с этой целью многие из них подходили на своих каноэ к кораблям.

Адмирал продолжал плавание, пока не дошел до одного залива, на берегу которого было множество селений. И такие здесь были земли и поля, что казались они прекраснейшим в мире садом. Страна же эта была высокая и гористая. Тут корабли стали на якорь, и тотчас же пришли люди из этой местности и принесли хлеб, воду и рыбу. На следующий же день на рассвете адмирал отправился дальше и, дойдя до одного мыса, решил переменить избранный им курс и покинуть берега этой земли, и корабли поплыли на юг в поисках острова Ямайка.

Прошло два дня и две ночи, и с добрым попутным ветром корабли приблизились к Ямайке и подошли к средней ее части. Была же Ямайка прекраснее всего, что человеческие очи до сих пор видели. Она не гориста, но кажется, будто земли ее подымаются к небу; по величине она больше Сицилии{*}  …по величине она больше Сицилии… – В оценке величины острова Ямайка Бернальдес – со слов Колумба – допускает значительное преувеличение. В действительности остров Сицилия, по крайней мере, в два раза больше Ямайки. С другой стороны, в этом месте Бернальдес пишет, что протяженность берегов Ямайки составляет восемьсот лиг, причем он особо оговаривает, что лига эта равна 1 миле. Между тем морская испанская лига содержит в себе 4 мили. И у Колумба, и у его современников при оценке сухопутных дистанций очень часто под лигой подразумевается мера длины, равная 1 миле, что вызывает порой серьезные недоразумения.


[Закрыть] и в окружности имеет 800 лиг – я имею в виду мили, – и много на этом острове долин, полей и равнин. Он в высшей степени удобен для обороны и населен сверх всякой меры: повсеместно вдоль берега и в глубине острова имеется множество поселений, и притом очень больших и расположенных на близком расстоянии одно от другого (не более 4 лиг).

У жителей Ямайки больше каноэ, чем у индейцев других островов, и при этом по величине они превосходят все каноэ, которые нашим людям приходилось видеть раньше. А делается каноэ, как уже говорилось, из цельного древесного ствола; каждый касик в той стороне имеет одно большое каноэ, и он хвалится им на манер нашего знатного кавальеро, который гордится, имея большой и красивый корабль. Нос и корма каноэ украшены на диво изящными узорами и рисунками. Одно из больших каноэ, измеренных адмиралом, оказалось 96 футов в длину и 8 футов в ширину.

Когда адмирал приблизился к берегу Ямайки, навстречу ему вышло по крайней мере 70 каноэ, переполненных вооруженными людьми. Индейцы отдалились от берега на расстояние одной лиги. Казалось, что они находятся в боевой готовности. Но адмирал со своими тремя каравеллами и людьми, не обращая внимание на индейцев, продолжал продвигаться к берегу, и когда индейцы увидели это, они испугались и обратились в бегство. Адмирал же, с помощью своего толмача, вступил с индейцами в переговоры, и они выслали вперед одно каноэ, которое и подошло к кораблям. Он роздал индейцам одежду и множество других вещей, которые у них необычайно высоко ценятся, и разрешил им уйти.

Затем он направился дальше и бросил якорь в месте, которое им названо было Санта-Глория [Святая Слава], ибо в высшей степени прекрасна была эта славная земля; ни сады Валенсии, ни иные места не могут сравниться с ней по красоте. И такова вся эта страна. В этом месте провели ночь.

На другой день на рассвете отправились на поиски укрытой бухты для починки кораблей. Пройдя на запад четыре лиги, нашли замечательную бухту, и адмирал отправил для осмотра прохода в нее людей на лодке. Навстречу ей вышли два каноэ с индейцами, которые стали кидать в наших людей дротики. Но индейцы бежали, как только им было оказано сопротивление, причем далеко не так быстро, чтобы не быть наказанными.

Адмирал вошел в бухту и бросил там якорь. На берегах ее наши люди увидели столько индейцев, что казалось, будто вся земля покрыта ими. Они раскрашены были в разные цвета, но большей частью в черный цвет, и все до одного нагие, по своему обычаю. На голове они носили султаны из перьев самого различного вида. Грудь и живот покрыты были пальмовыми листьями. Они оглашали воздух криками, подобных которым не услыхать в целом мире, и кидали дротики, не долетавшие, однако, до кораблей.

На кораблях нуждались в воде и дровах. Да и, кроме того, необходимо было провести ремонтные работы. И поэтому адмирал решил, что было бы неразумно оставить безнаказанной дерзость, проявленную индейцами, чтобы на подобное в другой раз они не отважились. Он приказал снарядить в бой все три корабельные лодки, потому что каравеллы из-за мелей не могли добраться до того места, где находились индейцы. Чтобы ознакомить индейцев с кастильским оружием, наши люди на лодках подошли вплотную к берегу и выстрелили в них из арбалетов. И когда им хорошенько задали, их обуял страх. А люди наши высадились, продолжая стрельбу, и индейцы, видя, каким языком говорят с ними кастильцы, обратились в бегство; бежали мужчины и женщины безостановочно, и вслед им выпустили с корабля собаку, которая кусала их и причиняла большой урон, ибо против индейцев один пес стоит десяти человек{*}  …против индейцев один пес стоит десяти человек. – Христианин Бернальдес, описывая травлю индейцев собаками, с удовольствием пишет о том, что «против индейцев один пес стоит десяти человек». Это место в «Истории» Бернальдеса – первое по времени свидетельство о применении собак в борьбе с индейцами.
  Больших собак, специально обученных для травли людей, испанцы вывезли с Канарских островов, и на Эспаньоле, Кубе и Пуэрто-Рико в особых питомниках продолжалось разведение собак этой породы. Их применяли при карательных экспедициях, при набегах на Багамские острова, откуда вывозились на Эспаньолу рабы для ловли жемчуга и для работ на золотых рудниках и плантациях. Были собаки-людоеды, имена которых знала вся испанская Америка. Лас Касас в «Истории Индий» рассказывает про пса Бесерильо, который загрыз десятки индейцев. Не менее жуткую репутацию стяжал сын пса Бесерильо – Леониско, принадлежавший Бальбоа, первому испанцу, достигшему «южного моря» (Тихого океана).


[Закрыть].

На следующий день перед восходом солнца на берегу появились шесть индейцев из числа тех, что были вчера, и, вызвав адмирала, сказали ему, что все здешние касики просят его не уходить отсюда, ибо желают его видеть и принести хлеб, рыбу и плоды. Адмирал был очень обрадован этим посольством, они же заверяли его в своей дружбе и обещали, что он будет в полной безопасности. Затем прибыли касики, а с ними множество индейцев; они принесли разные съестные припасы, которые явились желанным подспорьем для наших людей. Все время, пока корабли находились здесь, люди наши все имели в изобилии. Индейцы же остались довольны, получив от адмирала различные подарки. И после того, как исправлены были корабли и люди отдохнули, адмирал отправился дальше.

Со своими каравеллами он оставил Ямайку и проплыл 34 лиги на запад до залива Хорошей погоды (Buen Tiempo). Но тут корабли настигли противные ветры, которые не давали возможности следовать дальше вдоль берега Ямайки. А к тому времени выяснилось, что на этом острове нет ни золота, ни иных металлов, хотя во всех прочих отношениях он казался раем и привлекал к себе людей даже больше, чем могло привлечь золото.

Использовав в своих целях противные ветры, адмирал возвратился к материковой земле Хуане и проследовал вдоль ее берега, который в свое время он покинул, чтобы убедиться, на самом ли деле Хуана – материковая земля. И он прибыл в цветущий край, который называется «Макака», и бросил якорь у очень большого селения, касик которого уже знал адмирала и его каравеллы по встречам в предыдущем путешествии.

Когда адмирал явился впервые на этих берегах, весть о нем дошла до всех касиков, а вся страна и острова были возбуждены столь необычной новостью и видом кораблей, и индейцы говорили, что к ним явились люди с неба. И эта весть разнеслась быстро и дошла до южного берега, несмотря на то что адмирал шел вдоль северного.

Прибыв сюда, адмирал послал подарки упомянутому касику, отправив ему вещи, которые очень ценились в этих местах. В ответ на это касик послал ему провизию и передал, что здесь, по слухам, знают о наших людях и об адмирале, а также и об отце Симона, индейца, которого адмирал увез в Кастилию и подарил принцу дону Хуану.

Адмирал высадился на берег и стал расспрашивать этого касика и других местных индейцев, является ли эта страна островом или материковой землей. И касик, а с ним и все прочие ответили, что земля эта бесконечна и никто не видел предела ее, но что она все-таки остров.

Люди здесь очень мирные и лишены дурных помыслов, заметно большое различие между ними и жителями соседних островов. И птицы на Хуане иные, чем на прочих островах, и в других отношениях он отличается от них, хотя все эти земли хороши и приветливы.

На следующий день адмирал отправился отсюда на север, отклоняясь к северо-западу и следуя вдоль берега земли. В сумерках издали замечено было, что берег отходит к западу, и адмирал принял западный курс, оставив землю по правую руку, чтобы спрямить путь.

На следующий день на восходе солнца с вершины мачты увидели, что во всех направлениях море усеяно зелеными лесистыми островами, и ничего на свете не могло быть прекраснее их. Адмирал пожелал было пойти к югу, оставив их по правую руку, но вспомнил, что читал, будто все это море полно островов и что Хуан Мандевиль говорит о 5000 островов в Индиях. И поэтому он решил идти дальше, не теряя из виду берега материковой земли Хуаны, чтобы доподлинно убедиться, остров она или нет. И чем дальше он шел, тем больше открывал островов, и за день насчитал 164 острова.

Погода была все время, по милости Божьей, благоприятна для плавания в проходах между этими островами, и казалось, что корабли не плывут, а летят по морю.

А в день Троицы 1494 года корабли подошли к берегу материковой земли в безлюдном месте. Безлюдным же оно было не по воле неба и не потому, что бесплодна была здесь почва. Росли здесь на самом берегу моря, в пальмовой роще, деревья, которые, казалось, достигали неба своими верхушками. А из земли под берегом били два ключа, и таких мощных, что в щели, из которых они выбивались, можно было бы вложить по большому апельсину. Вода же била в этих ключах с большой силой. Когда прилив нарастал, она становилась такой холодной и вкусной, как ни одна вода в мире, причем холод этот не был вредным для желудка, как это бывает у других источников, а поистине целебнейшим.

Все люди расположились на отдых в траве у этих источников, вдыхая аромат цветов, который казался чудесным. И так сладко пели белоснежные птицы и так величественны и прекрасны были пальмы, дававшие благодатную тень, что наслаждением было видеть все это. Здесь не было видно людей, хотя имелись следы их пребывания – срезанные ветви пальм.

Отсюда адмирал отправился на лодке осматривать реку, которая протекала к востоку от этого места на расстоянии лиги от него. Вода в этой реке оказалась настолько горячей, что обжигала руку. Адмирал прошел две лиги вверх по течению и не встретил нигде ни людей, ни жилищ. Земли же повсюду были прекрасны, а поля зелены, и росло здесь множество деревьев с плодами ярко-красного цвета. И повсеместно разносился аромат цветов, и слышалось нежное пение птиц, и так было на всех этих островах. И так как нельзя было каждому из них дать свое, особое имя, адмирал дал им общее название – «Сад королевы»{*}  «Сад королевы» – большая группа островков и рифов к югу от Кубы. Современное название – Кайас-де-лас-Легуас.


[Закрыть] («Jardin de la reina»).

На следующий день, когда адмирал сгорал от желания захватить языка, приблизилось каноэ, которое вышло на «охоту» за рыбой. Рыбную ловлю индейцы называют охотой, потому что охотятся с помощью одних рыб за другими, а гончих рыб спускают в воду, привязывая к их хвостам бечевки. Рыбы же эти величиной с угря, и пасть у них очень широкая, с множеством присосков, как у каракатиц; они очень дерзкие, как наши хорьки. Когда их бросают в воду, они сразу же присасываются к любой рыбе, а затем уже не отпускают ее, и можно оторвать этих рыб от своей жертвы, только вытащив их из воды, а будучи в воде, они выпускают добычу только мертвые. Эта рыба очень легкая, и ее, как только она присосется, тянут за бечевку, привязанную к ее хвосту, и вытаскивают на поверхность, отбирая здесь добычу{*}  …отбирая здесь добычу. – Этот способ рыбной ловли широко применялся индейцами прибрежных областей Кубы, Ямайки и Эспаньолы. См. о ловле этим способом в «Описании второго путешествия».


[Закрыть].

Охотники за рыбой шли в стороне от каравелл, и адмирал направил лодки с вооруженными людьми им наперерез, с тем чтобы зайти между каноэ и берегом. Когда же наши люди приблизились к ним, эти охотники вступили с ними в переговоры и вели себя при этом как ласковые ягнята, без малейшей хитрости, будто уже не раз видели пришельцев. Они задержались до прихода лодок, потому что одна из рыб, о которых уже шла речь, присосалась на дне моря к большой черепахе и оторвалась от нее только тогда, когда ее втащили в каноэ вместе с ее добычей. Наши люди захватили каноэ и нашли в нем четырех черепах, и каждая из них в длину имела три локтя. Этих черепах принесли адмиралу на корабль.