Текст книги "Путешествия Христофора Колумба"

И адмирал, жалея касика, его дочь, сыновей и жену, воспротивился намерению индейца, ибо видел, как невинен и простодушен этот человек. И он сказал касику, что принимает его как вассала короля Испании и королевы, и предложил касику остаться здесь, на этой земле, потому что ему, адмиралу, предстоит открыть еще много стран. А желание свое касик сможет осуществить в другое время, когда корабли снова появятся в этих местах. И они скрепили дружбу, и касик вынужден был остаться со всеми своими людьми и двором.

Адмирал отправился отсюда на юг и на восток, направляясь меж островов, населенных нагими людьми, как то явствует из его описаний, которые я позволяю себе опустить, чтобы не удлинять своего рассказа{*}  От Ямайки Колумб направился прямо к мысу Сан-Мигель на строве Эспаньола и, следуя вдоль его южного берега, 29 сентября 1494 года прибыл в Изабеллу. «Меж островов, населенных нагими людьми», Колумб, совершая переход от Ямайки, не плавал.


[Закрыть]. Достаточно уже того, что написано, так как все эти люди подобны тем, о которых уже шла речь. Когда же адмирал возвратился на Эспаньолу, откуда он в свое время отправился в путь, он прошел среди островов, населенных карибами, недалеко от тех мест, где уже плавал во время своего второго путешествия.

Бартоломе Лас Касас
Описание второго путешествия
Из «Истории Индий»
[переход через Атлантический океан]{*}Описание второго путешествия
Из «Истории Индий»
Бартоломе Лас Касаса
  Перевод выполнен по тексту документа, напечатанного в сборнике: Raccolta di documenti e studi publicati dalla Reale Commissione Colombiana, parte I, vol.I, p. 139–296, Roma, 1892.
  Во второе плавание вышло семнадцать кораблей, и в этой флотилии были три крупных корабля (naos). Самым большим судном был флагманский корабль «Санта-Мария» («Санта-Мария-Галанте». Его водоизмещение составляло около двухсот тонн, и, таким образом, по размерам и вместимости флагман превосходил одноименный корабль, который погиб в первом плавании.
  Из четырнадцати каравелл двенадцать были оснащены прямыми парусами. При этом Колумб, учитывая, что плавание в изобилующих мелями водах Эспаньолы и Кубы сопряжено с опасностями, отобрал очень небольшие и легкие каравеллы с незначительной осадкой.
  Платежные списки экипажей утеряны, и восстановить состав экипажей невозможно. Известно, что на кораблях снова вышли в путь братья Ниньо, известный пилот Хуан де ла Коса, будущий открыватель Флориды Хуан Понсе де Леон, Диего Веласкес, впоследствии стяжавший себе дурную славу на острове Куба. Вооруженными силами флотилии командовал Франсиско де Пеньялоса, дядя Лас Касаса, чей отец также вышел в плавание на одном из кораблей.
  Флотилия перевезла на Эспаньолу 1500 человек. То были знатные и незнатные авантюристы, чье воображение воспламенилось слухами о несметных богатствах новооткрытых земель. Придворные, разорившиеся рыцари – идальго, готовые идти на край света в поисках золота и драгоценных камней, писцы из королевских канцелярий, моряки, солдаты, проходимцы, бегущие за океан от кредиторов и королевских альгвасилов, – все они посажены были в Кадисе на корабли, которые 25 сентября 1493 года вышли в путь. В то время, когда снаряжалась флотилия, крайне напряженными были испано-португальские отношения. Папские буллы, которые даровали Испании земли и моря к западу от «демаркационной линии», намеченной в ста лигах к западу от островов Зеленого Мыса, не были признаны португальским королем.
  Фердинанд и Изабелла опасались (и не без основания), что португальцы захватят земли, открытые Колумбом. Переговоры между Испанией и Португалией о разграничении только еще начинались, и неизвестно было, чем они закончатся. Именно поэтому королевская чета так торопила Колумба со снаряжением экспедиции, а сам Колумб, отправляясь из Кадиса, стремился держаться как можно дальше от португальских берегов.


[Закрыть]

В среду, в двадцать пятый день сентября 1493 года, перед восходом солнца, адмирал приказал поднять паруса, и все 17 кораблей вышли из Кадисской бухты{*}  Колумб, отправляясь от Канарских островов к Эспаньоле, решил следовать курсом, который намечен им был к югу от маршрута первого плавания. Бернальдес в «Истории католических королей» указывает, что путь этот избрал Колумб потому, что в первом путешествии он получил у индейцев сведения об островах, лежащих к юго-востоку от Эспаньолы и расположенных ближе к Испании. Вероятно, адмирал принял решение держаться более южных широт еще и для того, чтобы избежать нежелательных встреч с португальскими кораблями. Трасса пути, избранного во втором плавании от Канарских островов к Карибскому морю, оказалась удивительно удачной. Это не только кратчайший, но и наиболее удобный путь в «Индии», так как корабли под этими широтами пересекают Атлантику, пользуясь попутными северо-восточными пассатами. Этот маршрут (Кадис – Иерро – Доминика – Эспаньола) был принят затем всеми испанскими кораблями, идущими к берегам Нового Света.


[Закрыть].

Адмирал приказал направить корабли на юго-запад, к Канарским островам. В следующую среду, то есть 2 октября, он бросил якорь у Гран-Канарии, главном из всех семи островов Канарского архипелага. Но он не пожелал остаться здесь и поэтому в полночь велел снова поднять паруса и в субботу, 5 октября, пришел к острову Гомера, где пробыл два дня. Эти дни он использовал для того, чтобы возможно быстрее добыть для флотилии скот, который закупали люди, посланные на берег, и сам адмирал. Приобретали же они телят, коз и овец.

И люди его, кроме того, купили восемь свиней по цене в 70 мараведи за каждую…[30]30
  Пропуск в тексте. (Прим. перев.)


[Закрыть] и это были те семена, которые дали начало всем кастильским культурам, что здесь ныне имеются, а также и огурцам, лимонам, апельсинам и прочим видам овощей и фруктов. На Гомере запаслись водой, дровами и свежей провизией для всей флотилии. Здесь же адмирал вручил всем пилотам запечатанные инструкции, в которых указаны были маршруты плавания к земле короля Гуаканагари, где в крепости, заложенной адмиралом, осталось 38 христиан.

Адмирал приказал пилотам ни при каких обстоятельствах не распечатывать инструкцию. Только в том случае, если из-за дурной погоды их корабли отстали бы от флотилии, пилоты получали право распечатывать инструкцию, чтобы узнать, каким путем следует им плыть дальше. Но при любых других обстоятельствах подобное не дозволялось, потому что адмирал не желал, чтобы кто-нибудь узнал об этом пути, опасаясь, как бы не проведал о том португальский король.

В понедельник, 6 октября, адмирал приказал всей флотилии поднять паруса. Он прошел мимо острова Иерро, который расположен близ Гомеры и является самым западным среди Канарских островов. Направившись оттуда своим путем, он отклонился к югу больше, чем во время первого путешествия, когда шел открывать [новые земли]. До 24 числа того же месяца адмирал, по его предположению, прошел 450 лиг.

Однажды на корабль залетел жаворонок (golondrina), и немного спустя [небо] стало покрываться тучами и начались ливни. Адмирал предположил, что подобное изменение [погоды] могло произойти только потому, что где-то вблизи есть земля. И поэтому он приказал убрать некоторые паруса, а всем, отбывающим вахту, быть в ночную пору особенно бдительными.

[ОТКРЫТИЕ МАЛЫХ АНТИЛЬСКИХ ОСТРОВОВ И ПУЭРТО-РИКО]

В воскресенье, 3 ноября, когда рассвело, вся флотилия увидела землю. И так велика была всеобщая радость, как будто перед моряками разверзлись небеса; земля эта была островом, который адмирал назвал Доминикой, потому что открыл он ее в воскресный день.

Затем справа от Доминики замечен был еще один остров, и показались во множестве и другие острова{*}  …и другие острова. – Остров, замеченный Колумбом справа от Доминики, был назван Мари-Галант по имени флагманского корабля. К северу от Мари-Галант расположены остров Гваделупа и мелкие островки, которые рассеяны между Гваделупой, Монтсерратом и Мари-Галант.


[Закрыть]. Все возблагодарили Бога и пропели «Salve Regina», затем…[31]31
  Пропуск в тексте. (Прим. перев.)


[Закрыть] стал доноситься с берега аромат цветов, которым все восхищались. Люди на кораблях видели бесчисленное множество зеленых попугаев, которые летали стаями, как дрозды в определенное время года, и, как обычно, попугаи оглашали воздух громкими криками.

Полагали, что от Гомеры до Доминики за 21 день пройдено было 750 лиг или лишь немногим больше{*}  …или лишь немногим больше. – Бернальдес в «Истории католических королей» пишет: «В тот день одни пилоты оценивали расстояние, пройденное от острова Иерро до первой открытой земли, в 800 лиг, другие 780 лиг».


[Закрыть].

Казалось, что на восточном берегу Доминики не было удобной гавани, и поэтому адмирал направился к другому острову, второму по счету, которому он дал имя Мари-Галанте, потому что так назывался корабль, на котором он плыл{*}  …корабль, на котором он плыл. – У Бернальдеса это место изложено иначе: «Не найдя здесь гавани, адмирал решил направиться к другому острову, который показался по правую руку, на расстоянии четырех или пяти лиг от этого острова. У берегов последнего он оставил один корабль, и весь день этот корабль провел в поисках гавани, дабы в случае необходимости можно было войти в нее. Удобная гавань была найдена, и на берегах ее видели дома и людей. Затем упомянутый корабль присоединился к флотилии, и было это ночью, в гавани другого острова, где адмирал высадился с большим количеством людей».


[Закрыть]. Адмирал высадился на берег и от имени королей Леона и Кастилии принял эти земли в формальное владение, скрепив акт подписью нотариуса{*}  …скрепив акт подписью нотариуса. – Бернальдес отмечает: «Земля эта была безлюдна, и росли на ней во множестве никому не ведомые деревья, все было зелено. Здесь нашли дерево, листва которого благоухала, источая тончайший аромат гвоздики, и было это невиданное дерево подобно лавру, хотя и меньшим по величине. Здесь было множество диких плодов различных видов, и плоды эти некоторые неискушенные люди пытались попробовать…»


[Закрыть].

Адмирал отправился оттуда на следующий день, в понедельник, и увидел другой большой остров, которому дал имя Гвадалупе{*}  Гвадалупе. – Петр Мартир указывает, что на языке индейцев этот остров назывался Каракуэриа. Бернальдес и Чанка приводят названия Тарукейра и Турукейра.


[Закрыть]. Корабли подошли к его берегам и, после того как была найдена удобная бухта, стали в ней на якорь.

Затем адмирал приказал отправить несколько лодок к берегу, чтобы осмотреть селеньице, которое виднелось неподалеку. Но моряки не нашли в нем никого, потому что все его обитатели бежали в лес, заметив корабли. Здесь впервые были встречены большие, словно петухи, попугаи, которые зовутся «гуакамайя». Они многоцветные (de muchos colores), но большей частью красные, реже голубые и белые. В одном из домов нашли доску с корабля, и все дивились ей и не могли представить себе, как она попала сюда. Ее занесли на этот остров течения с Канарских островов или с того берега Эспаньолы, у которого адмирал потерял свой корабль в первом плавании.

Во вторник, в пятый день ноября, адмирал приказал направить к берегу две лодки, чтобы попытаться захватить на острове местных жителей и выведать у них что возможно об этой земле и о людях, ее населяющих, и о том, как далеко она находится от Эспаньолы.

Адмиралу привели двух юношей, и они дали ему знаками понять, что живут не на этом острове, а на другом, который называется Борикен (Boriquen){*}  Борикен (современное название Пуэрто-Рико) назван был Колумбом островом Сан-Хуан.


[Закрыть]. Всеми способами, какие только возможны (руками, глазами и жестами, выражающими душевную горечь), они убеждали адмирала, что этот остров населен карибами (caribes), которые взяли их в плен и привезли с Борикена, чтобы, по своему обычаю, их съесть.

Вернулись другие лодки, и на них доставлены были шесть женщин, бежавших от карибов. Адмирал не поверил рассказам о жестокости карибов и, чтобы не отвращать от себя местных жителей, велел отвезти на берег четки, погремушки, зеркальца и другие вещи, предназначенные для менового торга, и вернуть увезенных женщин. Карибы набросились на них и отобрали на глазах у моряков, отчаливших от берега, все подарки, которые этим женщинам вручил адмирал.

К лодкам, которые позже были посланы за водой, эти же женщины прибежали снова, и все они умоляли христиан, чтобы их доставили на корабли. Юноша сказал, что к югу от этого острова есть много других островов и большая земля, и каждый из этих островов назвал по имени. Адмирал спросил их, объясняясь знаками, где лежит остров Эспаньола… Они указали в ту сторону, где заходит солнце, и хотя адмирал знал по карте своего первого открытия, как пройти к Эспаньоле прямым путем, он с удовольствием выслушал их, желая знать, где находится их родная сторона.

Он хотел было уже поднять паруса, но ему сообщили, что веедор [инспектор] Диего Маркес, который был капитаном одного из кораблей флотилии, без разрешения высадился с восемью людьми, причем вел себя весьма вызывающе. И, отправившись перед рассветом, эти люди до сих пор не вернулись еще на корабли. Адмирал разгневался, и не без причины, и отправил отряд людей на поиски Диего Маркеса.

Однако, пробродив целый день, люди, высланные на поиски, никого не обнаружили в густой чаще лесов.

Адмирал решил обождать отставших в течение всего дня, опасаясь, что они могут заблудиться. Кроме того, если бы он и оставил им каравеллу, люди эти все равно не смогли бы добраться до Эспаньолы.

Адмирал снова направил на берег несколько отрядов с барабанами, надеясь, что их бой услышат люди Диего Маркеса, и приказал стрелять из эспингард. Но, затратив на поиски весь день и не обнаружив заблудившихся, они возвратились на корабли.

Для адмирала каждый час был годом, и поэтому он, хотя и с великой печалью, все же готов был оставить этих людей. Но так поступить он не пожелал, чтобы не покинуть их беззащитными, опасаясь, что всех их могут убить индейцы или на них обрушится какая-нибудь другая беда. Кроме того, он не хотел подвергать риску корабль, который должен был поджидать их в том случае, если бы люди эти остались здесь.

Адмирал приказал, чтобы все корабли пополнили запасы воды и дров, и разрешил морякам, которые желали прогуляться на берегу и постирать платье, отправиться на остров. Он решил направить Алонсо де Охеду{*}  Алонсо де Охеда (ок. 1470–1520) – кастильский дворянин и искатель приключений. Был капитаном одного из кораблей во втором путешествии Колумба, вошел в доверие адмирала, который по прибытии на Эспаньолу сперва поставил Охеду во главе одной из партий, посланных им на поиски золота, а затем поручил ему командование отрядом, направленным в крепость Св. Фомы. Охеда печально прославился вероломным захватом касика Каонабо. В 1499–1500 годах Охеда предпринял путешествие к берегам открытого за год до того южноамериканского материка, а в 1508 году получил (совместно с Диего де Никуэсой) наместничество, охватывающее территорию Панамского перешейка и Карибского побережья Южной Америки, от мыса Грасьяс-а-Дьос до мыса Вела (предприятие это окончилось крайне неудачно для Охеды).
  Он занимался и на Эспаньоле, и во время своих последующих путешествий разбоем и грабежами, отличаясь изощренной жестокостью, алчностью и вероломством.


[Закрыть], капитана одного из кораблей, с отрядом в сорок человек на поиски и велел Охеде по пути примечать все, что только имеется на этой земле.

Охеда сообщил адмиралу, что он нашел благовонную смолу, камедь, ладан, воск, алоэ, сандаловое дерево и другие ароматические травы и деревья. Спутники Охеды говорили, что они видели соколов, а ястребов, голубей, гусей, соловьев, цапель и галок было много повсеместно. Встретили они также куропаток и заверяли, что им пришлось, пройдя всего лишь шесть лиг, пересечь 26 рек, и во многих вода доходила до пояса… В конце концов и Охеде не удалось найти Диего Маркеса и его людей. А вернулись люди Диего Маркеса в пятницу, 8 ноября, и поднялись на корабль. Они сказали, что заблудились в больших и густых лесах и зарослях и не смогли найти дорогу к бухте. Адмирал приказал заключить Диего Маркеса под стражу и наказать его спутников.

Адмирал высадился на берег, желая осмотреть расположенные неподалеку дома, в которых найдено было много хлопковой пряжи и сырца и прялки нового вида.

В домах были подвешены человеческие головы и корзинки с людскими костями, а сами постройки были лучше, чем те, которые он видел во время первого путешествия. В домах было больше необходимой утвари и пищи.

В воскресенье, в десятый день ноября, адмирал приказал поднять якоря и поставить паруса и вдоль берега острова Гваделупа отправился на северо-запад на поиски Эспаньолы. И он дошел до очень высокого острова, который назван был им Монтсеррат{*}  Остров Монтсеррат назван так Колумбом по имени горы с почитаемым католиками монастырем близ Барселоны.


[Закрыть], так как очертания его были похожи на контуры утесов этой горной цепи.

И с берегов Монтсеррата он увидел красивый остров с обрывистыми берегами, и так круто они спускались к морю, что казалось, будто подняться на них можно лишь с помощью лестниц или веревок, заброшенных сверху. Он назвал этот остров Санта-Мария-ла-Редонда (Св. Мария Круглая), а другому острову близ него дал он имя Санта-Мария-Антигуа (Св. Мария Древняя), и берега этого острова в длину тянулись на 15 или 20 лиг.

Оттуда можно было разглядеть на севере много других островов, очень высоких и поросших густым лесом. Близ берегов одного из них, названного Сен-Мартен, адмирал бросил якорь. Когда же якорь поднимали, на одной из его лап нашли, как показалось морякам, куски кораллов.

В четверг, 14 ноября, адмирал бросил якорь у другого острова, которому он дал имя Санта-Крус (Святой Крест). Он приказал своим людям высадиться на берег и попытаться захватить языка из числа местных жителей.

Взяты были четыре женщины и два ребенка, а на обратном пути лодка встретилась с каноэ, в котором сидели четверо индейцев и одна индианка. Видя, что убежать им не удастся, они стали сопротивляться, причем индианка дралась наравне с мужчинами. Они стреляли из луков и ранили двух христиан, и женщина с такой силой пустила свою стрелу, что она насквозь пробила щит. Тогда христиане стремительно кинулись к каноэ, опрокинули его и схватили индейцев; один из них, плавая и не выпуская из рук лука, метал из него стрелы почти с такой же силой, как если бы он находился на земле. У одного из них был отрублен детородный орган (instrumento generativo), и христиане решили, что это сделали карибы, желая раскормить его, как каплуна, и потом съесть.

Следуя от этого острова к Эспаньоле, адмирал встретил бесконечное множество островов, расположенных на близком расстоянии друг к другу. Наибольший из них он назвал Санта-Урсула, а всем им вместе дал имя «Одиннадцать тысяч дев». Оттуда он пришел к другому большому острову, который был назван им Сан-Хуан-Баптиста. Выше мы говорили, что индейцы называют один из островов Борикен, и именно этот остров получил имя Сан-Хуан-Баптиста. В одной из бухт на его западном берегу, где вся флотилия занималась рыбной ловлей и где было выловлено много разных сельдей-бешенок (sabalos) и большое количество бычков (lizas), группа христиан высадилась и направилась к домам, сооруженным с большим искусством, хотя все они были из соломы и дерева. Эти дома выходили на площадь, откуда к морю шла гладкая дорога, которая содержалась в хорошем состоянии и была подобна улице. Вдоль нее тянулись тростниковые плетни, сверху украшенные зеленью, как это делается в лимонных и апельсиновых садах Валенсии и Барселоны. У самого моря стоял прочный высокий и крепкий помост, на котором могло поместиться 10–12 человек. Это, должно быть, было место игрищ сеньора всего острова или данной части его.

Адмирал же говорит, что ему не удалось повидать здесь местных жителей. Вероятно, все они сбежали, как только увидели корабли.

[СОБЫТИЯ НА ЭСПАНЬОЛЕ]

В пятницу, 22 ноября, адмирал дошел до первой земли острова Эспаньола{*}  …до первой земли острова Эспаньола – имеется в виду область Игуэй в восточной части Эспаньолы. Колумб шел вдоль северного берега Пуэрто-Рико, а затем вдоль северного берега Эспаньолы. К западу от области Игуэй лежала область Самана (или Хамана), занимающая среднюю часть северного берега Эспаньолы.


[Закрыть], расположенной в северной стороне на расстоянии 15 лиг от острова Сан-Хуан. Оттуда он послал одного индейца (из числа тех, которых вез с собой из Кастилии), поручив ему внушить всем индейцам страны (а страна эта была провинция Самана) чувство приязни к христианам и поведать им о величии королей Кастилии и знатных диковинках кастильских королевств.

Индеец этот вызвался исполнить поручение адмирала с большой охотой. Но затем никаких вестей о нем адмирал не имел. Видимо, этот посланец погиб.

Адмирал проследовал дальше своим путем, и когда он дошел до мыса, которому в первом плавании дал имя «мыс Ангела», навстречу кораблям вышли индейцы на каноэ с съестными припасами и другими вещами, желая вступить в меновой торг с христианами.

Направившись к горе Христа, адмирал послал к берегу лодку, имея в виду осмотреть устье реки, замеченной с кораблей. Здесь найдено было два мертвых тела. То были, как показалось людям адмирала, трупы старца и юноши. У старика горло было стянуто веревкой кастильской выделки, а руки и ноги были привязаны к бревну, имевшему форму креста. Но нельзя было установить, были ли мертвецы христиане или индейцы. У адмирала явилось подозрение, что все 38 христиан, или часть их, были убиты здесь.

Во вторник, 26 ноября, адмирал отправил в разные стороны гонцов, чтобы получить сведения о людях, оставленных в крепости [Навидад]. Приходили во множестве индейцы. Они вступали с христианами в беседы и держали себя свободно и без опаски, не проявляя ни малейшего страха. Приобретая куртки или рубахи, они называли эти предметы по-кастильски, давая понять, что им известно, как зовутся эти вещи на языке христиан. И эти слова и поведение индейцев несколько успокоили адмирала, и он пришел к заключению, что оставленные в крепости люди не были убиты индейцами.

В среду, 27 ноября, он вошел в бухту Навидад и бросил в ней якорь.

Около полуночи прибыло одно каноэ, переполненное индейцами. Каноэ подплыло к адмиральскому кораблю, и люди, которые сидели в нем, вызвали адмирала, громко повторяя по-кастильски его титул. Индейцев пригласили подняться на борт корабля, но все они оставались в каноэ до тех пор, пока сам адмирал не вышел на палубу. Тогда двое из них вступили на корабль и с великими церемониями передали адмиралу от имени короля Гуаканагари несколько золотых масок.

Адмирал спросил их о христианах, так как страдал, не зная ничего о судьбе оставленных здесь людей; индейцы ответили ему, что некоторые из христиан умерли от болезней, другие же отправились со своими женами (и при этом со многими женами) в глубь страны.

Адмирал понял, и понял ясно, что все христиане были перебиты, но на этот раз скрыл свои опасения и отпустил индейцев, дав им бронзовые чашки (их было у него всегда много в запасе) и другие безделушки, желая задобрить Гуаканагари. Этим же индейцам в ту же ночь он вручил и иные вещи, и полученные подарки чрезвычайно обрадовали их.

В четверг, 28 ноября, вечером, адмирал со всем своим флотом вошел внутрь бухты Навидад и обнаружил, что селение целиком сожжено. Вблизи в течение всего дня индейцы не появлялись.

На следующий день утром адмирал вышел на берег и был весьма опечален и удручен, видя, что крепость сожжена и нет здесь тех, которых он оставил в этом месте. Найдены были некоторые вещи, принадлежащие христианам, – обломки разбитых сундуков, куски материи и покрывал, которые зовутся арамбель и которыми христиане застилают столы. Не приметив ни одного человека, у которого можно было бы спросить что-либо о христианах, адмирал взял несколько лодок и направился вверх по течению реки, впадавшей в море поблизости. Он распорядился очистить колодец, расположенный близ крепости, желая узнать, не спрятали ли в нем христиане золото. Но в колодце этом ничего не было найдено.

На берегах реки адмирал также не встретил никого, кто мог бы ему сообщить о судьбе оставленных в крепости людей. Однако обнаружены были здесь следы – лоскутья одежды христиан.

Неподалеку от крепости найдено было семь или восемь зарытых в землю тел, и тут же поблизости обнаружено было еще три трупа. Судя по тому, что мертвецы были одеты, следовало признать их христианами. Погибли же они, видимо, с месяц назад или немногим больше.

Следуя далее в поисках следов и примет, которые дали бы возможность узнать о том, что произошло здесь, адмирал встретил брата короля Гуаканагари, которого сопровождало несколько индейцев; индейцы эти немного понимали наш язык и по именам называли всех оставленных в крепости христиан. С помощью индейцев, привезенных из Кастилии, они рассказали адмиралу о бедах, которые постигли этих христиан.

Они сообщили, что, как только адмирал покинул крепость, среди христиан начались раздоры, которые привели к дракам и поножовщине. Каждый из них стремился захватить как можно больше жен и приобрести побольше золота, и отделялись они друг от друга.

Перо Гутьерес и Эсковедо убили некоего Хакоме, а затем с другими десятью христианами, взяв с собой жен, ушли в земли одного сеньора, имя которого было Каонабо{*}  См. комментарий к «Мемориалу» и «Инструкции мосену Педро Маргариту».


[Закрыть]. Сеньор же этот владел золотыми рудниками. Каонабо убил всех этих людей, а было их 10 или 14.

Далее, сказали индейцы, спустя много дней явился Каонабо в крепость в сопровождении большого войска. В то время оставались в Навидаде только Диего де Арана, капитан, и пятеро христиан, которые пожелали с ним вместе охранять крепость. Все же остальные рассеялись по острову, Каонабо напал на крепость ночью, поджег ее стены и дома, где жили христиане. Но, убегая от индейцев, все они погибли. Король Гуаканагари, желая защитить христиан, вышел на бой с Каонабо и был тяжело ранен. От раны он не излечился до сих пор.

Рассказ этот совпал с сообщениями, которые принесли другие христиане, посланные адмиралом в иные места, чтобы дознаться о судьбе 39 оставленных в крепости людей. Эти христиане дошли до главного селения Гуаканагари и там узнали, что король болен и страдает от ран, нанесенных ему в битве с Каонабо. По этой причине Гуаканагари отказался встретиться с адмиралом и дать ему отчет во всем, что произошло после того, как адмирал отправился в Кастилию.

Гуаканагари сообщил, что христиане погибли потому, что, как только адмирал покинул их, они стали ссориться между собой. У них возникли нелады, и эти люди принялись отбирать жен у мужей, и каждый из них отправлялся добывать золото сам и только для себя. Группа бискайцев соединилась против всех остальных христиан, а затем все они рассеялись по стране и там за свои провинности и дурные поступки были убиты.

Гуаканагари через посетивших его христиан просил адмирала прийти к нему. Он заявил, что не может выйти из своего дома из-за уже упомянутого недуга.

Адмирал отправился к Гуаканагари. Последний с печальной миной рассказал адмиралу все, о чем уже сообщалось выше, показывая при этом свои раны и раны его людей, полученные при защите крепости. И было несомненно, что эти раны нанесены им были индейским оружием, камнями, кидаемыми из пращей, и дротиками с наконечниками из рыбьих костей.

По окончании беседы Гуаканагари подарил адмиралу четки из 800 мелких камней, высоко ценимых индейцами (они называют эти камни «сиба»), и другие, золотые, четки, в которых было 100 бусинок, золотой венец и три тыквинки, называемые здесь «ибуэра», наполненные золотыми зернами. Золота же в этих тыквинках было более чем на 4 марки, то есть на 200 золотых кастельяно или песо.

Адмирал дал Гуаканагари много всевозможных кастильских изделий: стеклянные четки, ножи, ножницы, иглы, погремушки, булавки, зеркальца. Все эти подарки стоили не более четырех-пяти реалов, но Гуаканагари казалось, что он стал теперь очень богатым.

Гуаканагари пожелал сопровождать адмирала до того места, где был разбит у христиан лагерь. В честь Гуаканагари устроено было большое празднество. Король восхищен был при виде лошадей, и его привело в изумление искусство верховой езды.

Адмирал узнал, что один из оставленных в крепости людей поносил в присутствии индейцев и самого Гуаканагари святую веру.

Адмирал считал необходимым наставить в вере Гуаканагари; он заставил Гуаканагари надеть на шею серебряный образок Богоматери, каковой тот раньше не желал принимать.

Далее адмирал говорит, что отец Буйль{*}  См. комментарий к «Мемориалу».


[Закрыть] и все прочие желали захватить Гуаканагари в полон. Но адмирал не хотел поступать таким образом, считая, что, поскольку христиане, оставленные в крепости, уже мертвы, захват короля Гуаканагари все равно не позволит ни воскресить покойников, ни препроводить их в рай, если только они не попали туда прежде.

И кроме того, адмирал полагал, что Гуаканагари, как это водится и в христианских странах, связан родственными узами с другими индейскими королями, которые будут оскорблены пленением своего родича. А между тем короли Кастилии немало понесли издержек, направив сюда людей для заселения земель, а война, в случае если она разразится, помешает основать в этой стране город. А главное, захват Гауканагари чрезвычайно воспрепятствовал бы распространению христианской веры и обращению в нее индейцев, тогда как именно в этом заключалась суть предприятия, ради которого короли послали сюда людей.

Если же все то, что говорил Гуаканагари, оказалось бы правдой, взятие его в плен явилось бы величайшей несправедливостью и внушило бы индейцам чувство ненависти и злобы к христианам, а сам адмирал слыл бы тогда в глазах местных жителей неблагодарным человеком, отплатившим злом за радушный прием, который Гуаканагари оказал ему в первом путешествии, и за выступление этого короля в защиту христиан, предпринятое им с риском для жизни, как о том свидетельствовали его раны.

И наконец, необходимо было, по мнению адмирала, сперва заселить землю, только тогда, когда это свершилось бы и сооружение крепости было бы закончено, явилась бы возможность наказать виновных в случае, если правда откроется.

Адмирал, видя, что в провинции Марьен земли низкие и нет в ней строительного камня и других материалов для возведения зданий, решил отправиться в поисках места, подходящего для основания поселения, далее вдоль берега на восток, хотя в этой округе воды были хороши и гавани удобны.

Приняв это решение, он вышел в путь со всем своим флотом в субботу, 7 декабря, из бухты Навидад и в тот же вечер стал на якорь у группы островов, расположенных близ горы Христа{*}  Гора Христа (Monte Christi) расположена у западных рубежей области Самана, между Изабеллой и Навидадом.


[Закрыть].

На следующий день, в воскресенье, адмирал поднялся на гору и с ее высоты обозревал земли, желая выбрать место для основания поселения. Но он намеревался отправиться отсюда к Серебряной горе, так как полагал, что эта область находится неподалеку от провинции Сибао. А судя по тому, что он узнал во время первого путешествия, в тех местах расположены были богатые золотые рудники, а самую провинцию Сибао он считал страной Сипанго.

Ветры с тех пор, как он вышел из бухты горы Христа, были противные, и в течение многих дней пришлось трудиться в поте лица, причем вся флотилия ввергнута была в печаль и смуту. Люди и лошади устали чрезвычайно. По этой причине адмирал не мог выйти из бухты Благодати. При этом он находился всего лишь в пяти или шести лигах от Серебряной бухты (сам адмирал полагал, что находится от нее на расстоянии 11 лиг). Бухта эта, по словам адмирала, исключительная (singularissima), и он поселился бы на ее берегах, если бы знал, что в нее впадает достаточно значительная река или что на берегах ее имеются источники и есть хорошие земли. В конце концов адмирал вынужден был возвратиться назад – туда, где на расстоянии трех лиг от этой бухты в море впадала большая река и имелась хорошая, хотя и открытая северо-западным ветрам, бухта. Там, у одного индейского селения, решил он высадиться на берег.

Он обнаружил выше по течению реки прелестнейшую долину и нашел, что воды этой реки легко можно отвести в оросительные каналы, которые в будущем могли быть проведены на территории поселения, и использовать для водяной мельницы и для различных приспособлений, необходимых при строительстве зданий.

Взвесив все это, адмирал решил «во имя Святой Троицы» основать здесь поселение. И приказал он тотчас же высадиться на берег всем людям, а они были очень утомлены и измучены (точно так же, как и лошади), и выгрузить снаряжение и все прочие вещи.

Все выгруженное на берег он распорядился перенести на площадку, которая находилась близ скалы, вполне пригодной для постройки на ее склонах крепости. На этом месте он приступил к строительству селения или поселка (pueblo o 'villa), первого на землях Индии; и пожелал он, чтобы это селение названо было Изабеллой, в честь королевы доньи Изабеллы, а ее адмирал особенно чтил и желал угодить ей и услужить, как никому в целом свете{*}  О селении Изабеллы см. комментарий к «Письму доктора Чанки».


[Закрыть].

После того как заложен был городок, адмирал премного возблагодарил Бога за удобное для поселения место, которое нашел в этой округе.

Все постройки возводились с величайшей быстротой, и прежде всего адмирал приложил немало стараний, чтобы соорудить склад для снаряжения и различных припасов флотилии, церковь и госпиталь, а также укрепленный дом для него самого.

И было сделано все, что только оказалось возможным. Адмирал, распределяя участки для постройки (solares), наметил места улиц и площади и отвел места для заселения именитым особам, распорядившись, чтобы каждый строил дома так, как лучше ему покажется. Общественные здания строились из камня, прочие же – из дерева и соломы и из иных материалов, сообразно возможностям.

Подобно многим своим спутникам, адмирал не избежал недуга, свалившего его в постель.

В то время как адмирал вел работы по постройке города Изабеллы (при этом он старался не терять времени и не расходовать впустую материалы), он получил некоторые новые сведения о землях острова и, в частности, о своем вожделенном Сипанго (Сибао). Эти сведения принесли ему индейцы, что жили поблизости от этих мест. И адмирал решил отправить туда разведчиков (descubridores), которые дознались бы, где имеется то, к чему так настойчиво стремились все, то есть золотые рудники, и для этой цели он выбрал Алонсо де Охеду.

Пока Охеда выполнял это поручение, адмирал намеревался отправить, не теряя времени, корабли в Кастилию. Для отправки намечены были 12 кораблей; 5 кораблей – два крупных судна и три каравеллы – решено было оставить. Эти корабли адмирал выбрал из всей флотилии в 17 судов для различных нужд, которые могли бы иметь место в будущем, а также для совершения новых открытий, о чем ниже будет сказано.

Спустя немного дней Алонсо де Охеда возвратился и представил адмиралу отчет. Охеда отмечал, что в течение первых двух дней пути он испытывал немало трудностей, продвигаясь через безлюдную местность. Но, спустившись к берегам одной бухты, он нашел там много селений, которые встречались ему на каждом шагу. Сеньоры этих селений и местные жители встречали [пришельцев] как ангелов; индейцы выходили им навстречу, предоставляли помещения и угощали так, словно пришельцы были их братьями. Охеда продолжал свой путь и через пять-шесть дней прибыл в провинцию Сибао. Местные жители, которые встречались на берегах окрестных бухт, и индейцы, которых Охеда использовал в качестве проводников, в присутствии Охеды и христиан отобрали многочисленные пробы золота, достаточные, чтобы удостовериться и убедиться в том, что здесь есть много этого металла.

Новость эта обрадовала всех, но особое удовольствие она доставила адмиралу. Он решил после отправки кораблей в Кастилию выйти в поход на осмотр упомянутой провинции Сибао, чтобы все люди увидели своими глазами [золото]. В этом случае они могли бы, подобно святому Фоме, уверовать и воочию убедиться во всем.

Составив подробный отчет для католических королей о стране, и о том состоянии, в котором она находилась, и о месте, избранном для поселения, приготовив для отправки в Кастилию пробы золота, данные Гуаканагари и Охедой, и поставив королей в известность обо всем, что он считал необходимым, адмирал отправил 12 кораблей. Капитаном флотилии он назначил Антонио де Торреса{*}  См. комментарий к «Мемориалу».


[Закрыть], брата кормилицы (aya) принца дона Хуана, и ему он вручил золото и депеши (despachos). Корабли пустились в обратный путь 2 февраля 1494 года.

Некоторые утверждали, будто адмирал отправил в Кастилию с этой флотилией одного капитана по имени Горвалан. Но это неверно, и все изложенное в таком виде, как о том выше говорилось, соответствует тексту письма, отправленного адмиралом королям: письмо это, писанное его рукой, я видел, и оно находится в моем распоряжении.

Когда корабли отплыли в Испанию, адмирал решил отправиться на осмотр страны; состояние здоровья его к тому времени улучшилось. Особенно желал он посетить провинцию Сибао.

В те дни, когда он был болен, некоторые недовольные люди, занятые на работах [в Изабелле], задумали похитить или захватить силой пять кораблей или часть из них, желая возвратиться в Испанию. Говорят, что подстрекал их Берналь де Писа{*}  Там же.


[Закрыть], альгвасил королевского двора, которому короли оказали милость, назначив его контадором острова [Эспаньола].

Ввиду этого адмирал, стремясь к тому, чтобы мятеж не разразился, арестовал Берналя де Пису и приказал заключить его на одном из кораблей, чтобы затем отправить в Кастилию на суд. Всех прочих [мятежников] он велел наказать. В связи с этим он приказал с четырех кораблей перенести все снаряжение, артиллерию (artilleria) и необходимые для мореплавания приспособления на флагманский (nao capitana) корабль и на нем оставил людей, заслуживающих доверия. У Берналя де Писы нашли в толстой папке донос на адмирала.