Текст книги "Всадники «Фортуны»"

Глава 27
Взрывоопасная смесь

Десять минут спустя золотисто-коричневая издали и совершенно изумрудная вблизи «ларосса» Лоринга неторопливо вырулила со служебной стоянки и, миновав пару пустых улиц Килбурна, понеслась по шоссе в направлении столицы.

– Но вы-то живете в Лэнди-бридж! – спохватилась Айрин, начиная понимать, что так вот запросто заполучила водителем шестикратного чемпиона мира и даже не спросила, насколько задержит его этой поездкой.

Даниэль засмеялся:

– Громко сказано. Постоянно я нигде не живу. Скажем так: основное мое жилье – под Дюссельдорфом, но здесь – вотчина «Лароссы». Когда заканчивается сезон, я получаю около полутора месяцев отпуска, а потом начинается – испытания новой машины для будущего сезона, тренировки, тестирование, изо дня в день, в течение двух с половиной месяцев. Выходных нет или почти нет. С каждого Гран-при, из любой страны, мы возвращаемся сюда – готовиться к новому заезду. Поэтому я купил здесь дом. От Килбурна это всего шестьдесят километров, а по-вашему, по-английски, – чуть меньше сорока миль.

Даниэль говорил самым беззаботным тоном, полуповернувшись к собеседнице, почти не глядя на несущееся перед ним шоссе с то и дело возникающими впереди яркими пятнами чужих фар. Это была не гонка, можно не спешить, и машина шла на скорости каких-то сто восемьдесят километров в час. При этом ее соприкосновение с асфальтом едва ощущалось, движение было легким, словно невесомым.

– Значит, здесь сейчас и ваши жена с детьми? – спросила комиссар. – А они не волнуются?

– Мобильник же есть! – засмеялся он. – А Матильда с ребятами отправились в кругосветное океанское турне, и в настоящее время они где-то возле Галапагосов. Сюда они вообще редко приезжают. Я ведь дома только ночую.

Странное напряжение было в этот момент в голосе Рыжего Короля. Напряжение и еще что-то. Тоска? Что-то не так? Газеты чего только ни пишут о личной жизни звезд, тем более таких звезд. Айрин не верила этим щелкоперам. Но вчерашняя красноголовая корреспондентка сказала правду: к Лорингу никогда не подходили после его побед в заездах женщины, разве что пресс-секретарь. Никто не вис у него на шее, не целовал. Но разве это что-то значит?

Казалось, Лоринг прочитал ее мысли.

– Да нет, – он говорил спокойно, напряжение исчезло. – Там все нормально. Правда, нормально.

И, помолчав, вдруг попросил:

– Айрин, а вы не можете завтра позвонить Брэндону и сказать, что полиция уже не подозревает его? То есть что он не виновен в смерти Джанни? Позвоните, а?

– Я? – удивилась комиссар. – Позвоните сами.

– Не могу, – его голос звучал глухо, будто что-то мешало говорить.

Айрин быстро подняла глаза:

– Поссорились?

– Хуже. Я его ударил. Прямо после пресс-конференции.

Помолчав несколько секунд, Лоринг повернул голову. Комиссар чуть заметно улыбалась, глядя на летящую за окошком машины темную дорогу.

– Осуждаете меня? – холодно спросил Даниэль.

– Что вы! Удивляюсь и восторгаюсь.

– Чем?

– Тем, что вы просто ударили. Я бы ему за такое челюсть вышибла! А кстати, отчего у него такое странное имя – Брэндон? Уж никак не немецкое. И даже не английское. Скорее в стиле янки.

Гонщик поморщился:

– В стиле и есть. Вообще-то его назвали Бертольдом, в честь отца. Но брату потом стало казаться, что это слишком старомодно. В школьные годы он увлекся американским актером Брэндоном Скоттом – многие мальчишки тогда им восхищались. И когда пришла пора получать паспорт, Брэди взял и поменял имя.

– Отец обиделся?

– Наверное. Виду не показал, но уж точно не радовался. Потом все привыкли – сейчас каких только имен ни бывает! Вы – первая, кто об этом спросил.

Телефон Айрин подал голос неожиданно. Причем на этот раз зазвучал не вальс Штрауса, а самая настоящая сирена, не особенно громкая, но резкая и тревожная.

– Ого! Скотленд-Ярд проснулся! – Тауэрс мигом выудила мобильник из кармана жакета и нажала на кнопку. – Слушаю.

– Комиссар! Говорит инспектор Уитни. Вы все еще в районе Килбурна?

– Уже нет. Миль за тридцать пять от него, еду в Лондон. А что?

– Час назад двое разбомбили банк возле Гайд-парка. Взяли около миллиона фунтов. И, представьте, успели выскочить из города. Машину поменяли. Сейчас у них серебристый джип-«балтимор», идут на скорости около двухсот по Манчестерскому шоссе. Их засекли пять минут назад на девяносто второй миле. И я подумал…

– Что бы вы ни подумали, это нереально, инспектор! – резко оборвала Айрин. – Я отпустила машину и водителя, еду на частной машине. К тому же, чтобы свернуть на Манчестерское шоссе, нам нужно вернуться назад миль на пятнадцать. Говорите, девяносто вторая миля? Да я отстану на полчаса, как минимум. Мне их не догнать.

В трубке послышался стон.

– Простите, ради Бога! – охнул Уитни. – С меня голову сорвут. Район-то мой! А что не обеспечили охрану и все такое – кто станет слушать? Похоже, это был Кевин Кросс с очередным подельником.

– Мне их не догнать! – повторила Айрин. – Вызывайте вертолет.

– Да нету сейчас свободных вертолетов. Вы же знаете.

– Айрин! – вдруг вмешался Даниэль. – Если вы хотите догнать кого-то, кто сейчас на сто сорок седьмом километре, он же – девяносто вторая миля Манчестерской трассы, то это проще простого. Поехали?

Она кинула на Лоринга быстрый взгляд:

– Это может быть небезопасно!

– Думаю, это будет безопаснее того, что происходило утром. Едем!

«Ларосса» вошла в крутой вираж, и комиссар коротко кинула в трубку:

– Начинаю преследование. Сообщу, куда высылать подкрепление. Связь через двадцать минут.

Они промчались в обратном направлении за какие-то три-четыре минуты, потом вновь развернулись, нырнув на боковую ветку дороги, и вот уже красавица-машина летела по Манчестерскому шоссе. Глянув на спидометр, Айрин едва не ахнула: стрелка пристала к отметке «двести тридцать» и мерно ползла дальше.

– На этой штуковине тоже можно делать до трехсот семидесяти? – спросила комиссар.

– Да нет, – теперь голос Лоринга был по-деловому тверд. – Нельзя, конечно. Не больше двухсот девяноста. И то при условии трассы без трамплинов[20]20
  «Трамплин» на языке гонщиков – участок спуска, следующего сразу за подъёмом, на котором машина при большой скорости может резко подскочить, а то и пролететь несколько метров по воздуху.


[Закрыть], иначе небезопасно. Пристегнитесь.

Она повернула голову и подумала, что впервые видит Лоринга в профиль. И притом за рулем, в момент гонки. Ведь это была уже гонка! «Как мало можно увидеть, когда смотришь на человека прямо, анфас! – мысль пронеслась, как вспышка фар мелькнувшей навстречу машины. – Ведь такой раскрасавец: лицо, как на картине, этот маленький изящный рот, эти глазищи с ресницами, как у девочки. А тут! Ничего себе!»

В профиль лицо Даниэля поражало уже не красотой, а сокрушительной силой. Высокий лоб, чуть скошенный и словно надломленный продольной складкой, сразу переходил в переносицу. Точнее, переносицы почти не было, будто у греческих скульптур. Нос, прямой, с небольшой горбинкой и резными ноздрями над волевым сжатием губ. И подбородок, крупный, тяжелый, слегка выступающий вперед, под стать лбу – выдающий мощь и упрямство. Нет, не изысканный европеец, не избалованный цивилизацией миллионер, а какой-то тевтонский рыцарь, скачущий в бой, приподняв забрало, чтобы лучше видеть поле битвы. Барбаросса, великий Рыжий Король[21]21
  Барбаросса – буквально – «рыжая борода» (итал.) – прозвище знаменитого германского короля Фридриха I (ок. 1125 – 1190). Фридрих возглавлял стотысячную армию германцев в Третьем Крестовом походе и поддерживал в войске удивительную для того времени дисциплину. Всю жизнь провел в боях и походах. Практически не знал поражений.


[Закрыть], ведущий стотысячное войско навстречу славе.

Руки Лоринга будто приросли к рулю, он не делал ни единого лишнего движения, весь собранный и устремленный вперед.

– Какая у них машина? – не поворачиваясь к комиссару, спросил Даниэль.

– Серебристый джип-«балтимор», если верить инспектору Уитни.

– Отлично. У «балтимора» – очень характерные задние огни. Через пять минут они покажутся.

Айрин кивнула.

– На какой мы миле? – спросила она. – Я не могу различить дорожные знаки на такой скорости.

– Зато я отлично различаю. Сто семьдесят три. Уже четыре. Догоним примерно на сто девяносто пятой.

– Откуда вы знаете? Ведь неизвестно, с какой скоростью идут они.

– С предельной, не то за час не отшпарили бы так далеко от Лондона. Простите: ваш инспектор так орал, что обрывки разговора я слышал.

Машин в этой части шоссе было уже немного, и почти все шли навстречу. Трасса становилась пустой.

– Вот они! – сказал Даниэль.

– Внимание! – крикнула Айрин в трубку. – На сто семьдесят четвертой миле появился «балтимор». Продолжаем преследование. Вызывайте подкрепление из местных отделений.

– Следом идет вертолет! – ожил в трубке голос Уитни. – Я все же вытребовал. Но ему за вами не поспеть, комиссар! Вы там на машине или на ракете?

– На «лароссе». Кажется, мы догоняем. Осторожнее, Даниэль: они могут нас обстрелять.

– Не успеют.

Лоринг до предела вдавил педаль газа – и машина, сделав новый рывок, вдруг поравнялась с идущим впереди серебристым джипом. Но поравнялась лишь на долю мгновения, а затем молниеносно ушла вперед.

– Это еще что? – голос Айрин снова стал железным и злым. – Это не заезд, это преследование! На коего лешего вы их обогнали?

– Спокойно, комиссар. Сейчас я их остановлю.

Это показалось бы шуткой, но выражение лица Даниэля не оставляло возможности так думать.

«Ларосса» оторвалась от «балтимора» метров на сто и внезапно сбросила скорость. Секунда-другая – и лобовые стекла громадного джипа нависли над изящным багажником лоринговской машины. А Даниэль гасил и гасил скорость, и вот уже багажник и бампер джипа соприкоснулись. Стремительный поворот руля, оглушительный вопль тормозов. «Ларосса» уперлась в грудь шедшей на полной скорости машины, и в то же мгновение Лоринг дал задний ход. «Балтимор» развернуло, унесло в сторону, но золотисто-коричневая машина, настигнув его, новым резким поворотом спихнула к обочине. Джип ударился о поребрик ограждения, тоже завизжал тормозами и… замер.

Все это заняло не более пятнадцати секунд, однако Айрин успела отстегнуть ремень безопасности, выхватить пистолет, снять с предохранителя и взвести курок. Едва «ларосса» встала, комиссар выпрыгнула на асфальт и, заслонившись распахнутой дверцей, нацелила оружие на темные окна джипа.

– Вон из машины! Оружие на землю! Руки за голову! Кевин Кросс, или ты сдаешься, или я, наконец, сделаю в тебе дыру. Давно мечтаю!

– Да вы просто ведьма, комиссар Тауэрс! – пробасил, вываливаясь из джипа, лысоватый грузный детина в темном комбинезоне. – Как это вы можете оказываться в самых разных местах, когда вас там не ждут? Вот он мой кольт, бросаю, бросаю! И деньги – вот они, – Кросс с сожалением кинул от себя увесистый рюкзак. – Забирайте на здоровье. Только не надо палить!

– Второй! – рявкнула Айрин. – Вон из машины!

Молодой подельник Кросса вылез на дорогу, уже высоко подняв руки, и ногой выгреб из салона пистолет. Его лицо выражало ужас.

– Ну и водила у вас, комиссар! – восхищенно гудел между тем Кевин. – Ну и водила! Прямо Лоринг какой-то! Где только в полиции таких берут? Ой, а тачка-то! Да она стоит дороже всего вашего поганого Скотленд-Ярда!

– Не надо использовать мое имя как ругательство! – проговорил Даниэль, выбираясь с другой стороны машины и с любопытством рассматривая грабителей.

Молодой грабитель вытаращил глаза. Кажется, на какой-то момент он забыл, что его сию секунду арестовали.

– Кей, а ведь это и вправду Лоринг! – завопил он. – Ничего себе! Мне же не поверят, мне же никто не поверит, что я его вот так вот видел! Скажут – хвастаюсь.

– Я тебе дам автограф, – пообещал Даниэль.

Вертолет показался спустя минут пятнадцать, но еще раньше подкатила полицейская машина от близлежащего поста. Подписав протокол, Айрин с немного смущенным видом спросила своего спутника:

– Вы как? Может, поедете домой? Меня в конце концов этот вертолет и довезет до Лондона.

– И сядет на крышу вашего дома? – уточнил Лоринг. – Перестаньте, Айрин! Единственное, что нас задержит, – это заправка: я истратил почти весь бензин. Но самое большее через час вы будете дома.

– Но вы и так из-за меня потеряли кучу времени. Да еще пришлось гнаться за этими прохвостами!..

Даниэль видел, что ей и вправду неловко. Поэтому ободряюще улыбнулся:

– Полно! Во-первых, не такую уж кучу – вся-то погоня заняла полчаса. И потом, гоняться – это моя работа. Забыли? Ну а в-третьих, еще одно напоминание: час назад вы спасли мне жизнь.

– Ах да! – она хлопнула себя рукой по лбу. – Но это моя работа, так что мы квиты.

Уже усаживаясь в машину и поправляя съехавшую набок юбку (Зачем только надела? Брюки куда удобнее!), Айрин вдруг странно посмотрела на Даниэля и усмехнулась.

– Знаете, о чем я подумала? Да: я – комиссар полиции, у меня опасная служба. Но после службы я обычно веду жизнь размеренную и спокойную. А тут вот с вами дважды за один вечер – криминальные приключения. Это что такое?

Лоринг тронул «лароссу» с места и, вырулив на шоссе, пожал плечами:

– Комиссар, у меня тоже опасная работа, полная всяких сюрпризов. А после работы я вообще-то достаточно спокойный человек и живу мирно. И у меня тоже впервые за всю жизнь случились целых два приключения в течение каких-то полутора часов. А все из-за вас! Как это понимать? Мы с вами – взрывоопасная смесь?

– Скорее всего! – с самым серьезным видом сказала Айрин.

И оба, уже не сдерживаясь, расхохотались.

Часть II
Да здравствует король!

Глава 1
Мнение эксперта

– Тебе еще никогда не было так приятно убедиться в невиновности подозреваемого, верно?

Голос эксперта Уоллеса звучал чуть насмешливо, но в нем ощущалась теплота.

– Верно, – и не подумала возражать Айрин. – Но первым в невиновности Даниэля был уверен ты, Уолли. Во всяком случае – после того, как увидел его на трассе.

– Ну да. Я исходил из психологии. А знаешь, что странно? Когда братья Лоринги стояли рядом на подиуме, их уж никак нельзя было спутать. Они действительно похожи, но это очень условное сходство. И тем не менее охранники, а потом и все, кто смотрел кассету видеонаблюдения, даже не усомнились, что в боксы заходил Даниэль.

– Это – тоже психология. – Комиссар тронула рукой чайник и, убедившись, что он еще не остыл, подлила чаю себе и Уоллесу. – Они видят человека в фирменном комбинезоне, внешне напоминающего Даниэля. В помещении полутемно, но он уверенно проходит мимо поста, да еще и рукой им машет. У охраны и сомнений нет, кто это такой! К тому же у Лорингов – одинаковая форма и посадка головы, один и тот же упрямый подбородок. Только у старшего – немного крупнее. Уши у них почти совершенно одинаковые, а когда на голове бейсболка – форма ушей подчеркивается. У меня, кстати, мелькнула мысль: почему Лоринг ее не снял? Неужели, думаю, он даже после соревнований так ходит? Да! Еще и походка у братьев схожая.

– Наглец этот Брэндон! – вырвалось у эксперта. – В гоночном мире бывает всякое, но этот поступок вылезает за любые рамки!

– За свой поступок он расплатился по полной программе! – проговорила Айрин.

Они сидели в небольшой беседке, окруженной кустами буйно цветущего шиповника, из-за чего пчелы не без основания считали это место своим и вились меж ажурных деревянных решеток, будто живые искорки, то и дело атакуя вазочку с розовым вареньем. Айрин развлекалась тем, что время от времени ловила рукой какую-нибудь особенно нахальную пчелку, быстро зажимала в кулаке и, прежде чем пленница успевала ее цапнуть, стремительно раскрывала ладонь, выпуская перепуганное насекомое.

– Не узнаю тебя! – засмеялся эксперт в ответ на последнее замечание комиссара. – Ну, оценила ты Даниэля, это вполне понятно. Я тоже очень рад, что он не имеет отношения к гибели Висконти. Но братец его, уж извини, дрянь! И тебе его жалко? Тебе? Это когда ж ты кого-то жалела?

– Никого и никогда?

Она повернула голову, проникший сквозь решетку и завесу зелени луч солнца блеснул в светлых глазах Айрин.

Уоллес смутился:

– Прости меня, дурака! Я хотел сказать, что во время следствия…

– Во время следствия, – обычным, не терпящим возражения тоном парировала комиссар Тауэрс, – выяснилось, что дырка в топливном баке «лароссы» не могла повлечь взрыв. Значит, Брэндон Лоринг с точки зрения закона невиновен. И потом, Уолли, все сложней, чем кажется. Даниэль любит Брэда. Любит всеми силами души. Да, это его младший брат, понимаю. Но все равно уверена: он не любил бы так парня, будь тот и в самом деле дрянью. Кроме того, Даниэль убежден, что Брэд – хороший гонщик. Твое мнение?

Эксперт полиции пожал плечами и тоже потянулся за чайником:

– Вот тут я по одному заезду ничего сказать не могу. Пилотирует он ровно, а что до прочего – надо смотреть. Но талант гонщика не извиняет предательства. Трусости – тем более. Хоть бы сказал теперь журналюгам, что сам виноват в этой сумасшедшей парной гонке и что по роже брат дал ему за дело! Так ведь нет – молчок! Заметь: даже после твоего звонка, даже после того, как узнал, что его ни в чем не обвинят. Айрин, ты только послушай, что творится в эфире! А газеты? Вон, у меня их целая пачка. Заголовки – один краше другого: «Великий Лорни ударил брата по лицу за то, что тот в течение нескольких кругов не позволял ему совершить обгон!», «У Рыжего Короля окончательно сдали нервы!», «Победа, испорченная истерикой!» И везде это фото, где Даниэль закатывает оплеуху Брэндону. Сделать прессе такой подарок худший враг не мог бы! А ты его защищаешь.

– Я защищаю Даниэля, – отрезала комиссар Тауэрс, вновь выхватывая из воздуха пчелу и тотчас выпуская. – Его пытались убить, за ним кто-то охотится, и этот кто-то – не Брэндон Лоринг. Мое дело – найти преступника, а не разбираться в этике отношений. Что до прессы, то интереснее всего этот самый снимок. Ведь Даниэль ударил Брэда без свидетелей, когда журналисты уже ушли! Но кто-то, выходит, остался. Или фотографировал не репортер. Но кто?

– Это так важно? – быстро спросил Уоллес.

– А ты как думаешь?

Он вздохнул:

– Пожалуй, ты права.

В кармане у комиссара нежно зазавучал вальс Штрауса. Она вытащила мобильник.

– Слушаю.

– Доброе утро, комиссар! Это Дэйв Клейн. Лорни передал, что вы хотите со мной поговорить.

– Хочу. Когда вы можете подъехать в управление? Я там буду через час.

– Ну вот, через час и подъеду.

– Это – механик, – пояснила комиссар Уоллесу. – Тот самый, что угрожал Брэндону. Слава Богу, Даниэль его не убил! Ну что, Уолли, мне пора! А тебе не нужно в Лондон?

При этих словах взгляд непреклонной Айрин Тауэрс сделался лукаво-заискивающим. С таким выражением женщина обычно задает вопрос вроде: «Дорогой, ты ведь говорил, что старое пальто мне больше не к лицу?»

Эксперт расхохотался:

– Хочешь, чтобы я тебя отвез? Или одолжить машину?

– С ручным управлением? Благодарю покорно, я найду лучший способ свернуть себе шею! Отвези, а? Моя тачка застряла в ремонте надолго.

Уоллес пожал плечами и, нагнувшись, подхватил трость, до того скромно стоявшую в уголке беседки.

– Я бы на твоем месте купил новую тачку, – заметил он, с видимым усилием выбираясь из-за стола. – Машине, у которой был поврежден бак, полетел двигатель и вышла из строя коробка передач, доверять уже нельзя. Будет что-то вроде человека на протезах.

– Знаю, – кивнула Айрин, собирая на поднос чашки, чайник, варенье и сахарницу. – Но, во-первых, людям на протезах я иногда доверяю. А во-вторых, если уж покупать новую, то – хорошую модель. А мне пока не до того.

Эксперт посмотрел на комиссара сквозь свои неизменные темные очки, которых не снял даже в мягкой тени беседки:

– Если б ты разрешила, я бы тебе с удовольствием подарил. Или, – он обернулся, уже стоя на посыпанной золотистым гравием дорожке, – попроси Лоринга. Думаю, он будет счастлив оказать тебе любую услугу.

– Уолли, ты иногда зарываешься!

– Просто ревную.

– К тридцатипятилетнему парню? С ума сошел?

– Не к парню, Айрин, не к парню! К «великому Лорни». Да нет, я шучу. И ты ведь просишь об одолжении не из-за того, что тебе не на чем ехать, верно? Тебя повезут куда угодно и откуда угодно по первому же свистку. Просто хочешь вытащить меня в город. Ладно, я пошел в гараж, а ты пока унеси все это на кухню. Заодно проверишь – не забыл ли я закрыть холодильник и не проник ли туда твой усатый подарочек. А то там и молоко, и сливки.

– Ну, если ты не закрыл дверцу, то их там уже нет!

И, сердито сдув со лба светлый завиток, Айрин выплыла из беседки, далеко отставляя нагруженный поднос, над которым злорадно зудели пчелы. Видимо, они поняли, что теперь у комиссара заняты руки.

Глава 2
Родственные отношения

Механик Клейн уже ждал в коридоре управления. Его немного смущенный вид говорил сам за себя.

– Ну что? Попало? – спросила Айрин, пропуская посетителя в кабинет и затворяя дверь.

– Да не то чтобы! – Дэйв пожал мощными плечами и плюхнулся в кресло, на которое ему указала Тауэрс. – Нет, не думайте, Лорни не орал и не бранился. Только это еще хуже. Он сейчас прямо… прямо размытый какой-то! Эта грязная газетная брехня уже переходит все границы! С одной стороны – такой триумф, просто фантастическая победа, фанаты писают кипятком, а с другой…

– В «другой стороне» виноваты вы, мистер Клейн! – комиссар бегло просматривала положенные ей на стол отчеты, лишь искоса поглядывая на механика. – Это по вашей вине Брэндон Лоринг пытался покончить с собой, и брату пришлось его спасать таким эффектным способом.

Резкое загорелое лицо Клейна выразило испуг. Он вытаращил глаза:

– Как – покончить с собой?! Вы шутите?

– Ничуть. Вы, значит, тоже не поняли, что произошло позавчера на трассе? Не поняли, что из-за вашей самодеятельности Даниэль рисковал жизнью? Лучше бы вы мне все рассказали тогда, после собрания в Килбурне!

– Господи, да я же и сам не сразу допер! – Дэйв вскинул руки и тотчас мучительно стиснул их на коленях. – Когда вы показали эту хренову пленку, я подумал: что-то не так! Но не мог сообразить, что именно. Потом уж, когда все разошлись, смекнул: вроде тот парень, что попал в кадр, головой аккурат достал краешек надписи «Вход только по удостоверениям». А Дени до этих букв сантиметра на три-четыре не доставал! (Я сколько уж раз видел, как он там проходит!) Тут меня и стукнуло: вырасти он не мог, значит, снят другой парень, не Лорни. Ну а кто у нас на Лорни похож? Его братец! И вспомнил еще: Дени ему два года назад подарил свой комбинезон.

– Знаю, – кивнула Айрин. – Даниэль мне рассказал про тот случай. Ну, хорошо. А почему вы потом не позвонили в полицию?

Широкие скулы механика загорелись румянцем, пробившим даже его густой загар.

– Да понимаете… Может, я и неправ, но непривычно как-то шкурничать, доносить! Ведь Дени взял вину на себя. Взял – потому что сразу узнал Брэда и решил спасти ему задницу. Я и подумал: если выдам этого дурня полиции, то Лорни мне не простит.

– И вместо этого принялись угрожать Брэндону. Вы ведь не хуже Даниэля понимали, что разоблачение могло уничтожить Лоринга-младшего.

Клейн опустил голову, пряча глаза от комиссара.

– Лорни мне сегодня сказал то же самое. И добро бы – в самом деле разорался, ругаться начал. А только смотрит так, словно я ему нож в спину всадил!

– Вы именно это и сделали. Ваше чувство справедливости всем вышло боком! Ладно: по большому счету это – не мое дело. Я вызвала вас потому, что вы, сдается мне, знаете кое-что важное.

Дэйв Клейн поднял на комиссара недоумевающий взор.

– Я же вроде все уже рассказывал. Еще в первый день, когда вы приезжали.

Глаза Айрин стали вдруг обжигающе острыми:

– Нет, Клейн. Вы рассказали не все. Джанкарло Висконти ведь был вашим другом. Я это слышала от других механиков. Он доверял вам. Так?

Тот покачал головой:

– Как вам сказать? Он вообще был скрытный парень. Даром что итальянец. Лишнего о себе не болтал. Хотя, думаю, больше – из-за того, что стыдился.

– Чего?

– Да сестрицы своей! Ему многие говорили: «Брось! Девица такого любовника себе отхватила – гордиться надо! Кортес ей и аппартаменты купил, и машин у нее целых три. Нарядов – что у кинозвезды». Но Джанни, видите ли, держался совсем других взглядов. С его точки зрения, шлюха – она всегда шлюха, с кем бы ни спала – хоть с миллионером, хоть с премьер-министром. Правда, брату она все плела, будто наш Гедеоне обещает на ней жениться. Только кто ж в это поверит?

Айрин Тауэрс слушала, хмурясь, безо всякой цели перекладывая с одного края стола на другой уже просмотренные полицейские доклады.

Заметив, что Клейн уже пару раз сунул руку в карман и вытащил, она взяла с подоконника стеклянную пепельницу и поставила перед механиком:

– Курите, если хочется.

– Спасибо! – Дэйв сразу выудил пачку сигарет и зажигалку. – А вы?

– Я не курю. Скажите, Клейн: а между Лорингом и Эммой Висконти что-нибудь было? Она меня уверяла, что он ее любовник. Врала?

Механик зло рассмеялся:

– Вообще-то не врала. Лоринг – и точно ее любовник. Да не тот!

Айрин от неожиданности так крутанулась в кресле, что оно совершило полный оборот.

– Ничего себе! Опять Брэндон?

Дэйв затянулся, закашлялся и смущенно сплюнул в платок.

– Простите. Видите ли, об этом у нас все знают, но помалкивают. Все же – любовница патрона. Эмма влюблена в Дени. Как кошка, как сумасшедшая. Но он никогда не смотрел в ее сторону. Не нравится она ему. А вот Брэду даже очень понравилась. Ну, она и начала с ним крутить. Назло Дени! Как-то во время банкета по случаю очередного выигранного Даниэлем Гран-при вышел скандал. Кортес на такие банкеты приходит редко, а тут заявился и Эмму с собой притащил. Она приехала уже не слишком трезвая, за столом еще напилась, ну и пошло-поехало! Подсела к Лорни и – на весь стол: «А ты знаешь, что я – любовница твоего брата? Он на семь лет моложе тебя и такой красавец!» Лорни в ответ: «Ну и ради Бога!» А та опять: «Он и может больше, чем ты!» Дени только смеется: «Кто из нас может больше, кто меньше, решается на трассе!»

– А как реагировал Кортес? – прервала комиссар.

– Сделал вид, что не слышал. Правда, болтали, что потом, уже в машине, закатил Эмилии пощечину. Может, и так. Ее истерики – нормальное явление. Говорят, вчера опять было представление. К Гедеоне приехали партнеры – дела какие-то решать, а заодно стали его поздравлять с победой в такой сногсшибательной гонке. Эмми – тут как тут! Встала с бокалом шампанского и говорит… Не знаю точно – меня, как вы понимаете, в особняке Кортеса не было, мне передали наши охранники, а им рассказал вроде бы лароссовский адвокат. Так вот, Эмма якобы заявила этим партнерам, что с Гедеоне опасно иметь дело, что он может подстроить все что угодно, ну и тому подобное. Все смеются, видят – пьяная дура. А она вопит: «Хотите расскажу, на что он способен?! Хотите?» Ну, тут уж ее вывели вон. Кортес, говорят, только поморщился, будто ему на рубашку соус пролили. Вообще-то она у него просто как красивая безделушка. Он женщин всерьез не воспринимает.

– И, возможно, поступает правильно, – заметила Айрин. – Другое дело, что красивых безделушек обычно не дают напрокат. Но исходя из вашего рассказа, можно предположить, что у Джанкарло были причины злиться на Даниэля.

– А на него-то за что? – удивился механик. – Головой ручаюсь, он к этой дуре и пальцем не прикасался! Нет: Джанни любил Лорни, как любят у нас все. Вся команда.

Она откинулась в кресле и вновь пристально посмотрела на механика:

– Мистер Клейн, я уверена, что вы знаете или, по крайней мере, догадываетесь, из-за чего Висконти позволил себе так грубо нарушить правила. Почему он вывел болид на трассу?

Дэйв качнул головой:

– Догадываться вообще-то могу. Думаю, он видел, как Брэндон забрался в боксы.

Айрин вскинула брови:

– Вы шутите? Видел – и не помешал ему изуродовать машину?

– Возможно, он тоже сперва думал, что это был Даниэль, а догадался уже после. Я вам по порядку расскажу. В ту, прошлую субботу, после квалификации, мы, механики, ушли позже всех, где-то около шести. Но я поехал в город – я вообще-то живу в Лондоне, а Джанни остался в Килбурне, в отеле. И вдруг он мне звонит, где-то уже около девяти. Голос встревоженный. «Я, – говорит, – опасаюсь за машину Лорни». Я удивился: «А что такое?» И тут он сказал очень странную фразу: «Мне не понравилось поведение одного человека у нас в боксах!» Может, я не так его понял? Он не слишком хорошо владел английским. Однако, думаю, смысл был именно такой. Я говорю: «Если так, позвони Гастингсу». Он помялся-помялся, а потом совсем меня ошарашил: «Видишь ли, Дэйв, мне неловко это кому-то рассказывать. Тут – родственные отношения». Мне бы сразу понять, что он имеет в виду Брэда! А Джанни меня попросил, чтоб я утром приехал пораньше. «Ты ведь – личный механик Лорни. Если что не так, скорее заметишь. Вместе еще раз осмотрим машину!» Я пообещал, но поутру застрял в пробке и приехал, когда уже все было кончено.

– Почему не сообщили о звонке Висконти сразу? В первый же день?

– Да ведь тогда Мортеле и Гастингс могли решить, будто бы я знал о намерениях Джанни выехать на трассу! Мы вообще не имели права ковыряться в машине накануне гонки. И охрана не должна была пускать туда Джанни. Просто он их уговорил. Если б его за этим застукало начальство – тут же бы уволили. Я уж не говорю про выезд! Но Джанни-то теперь все равно, а я – пока живой.

– Понятно. Значит, вы почти уверены, что Висконти сказал: «Мне не понравилось поведение одного человека у нас в боксах»?

– Да, – подтвердил Клейн. – Я так понял.

– А вам не кажется, что логичнее было бы сказать не «поведение», а «появление»? Ведь если даже Джанкарло видел, что Лоринг-младший прошел мимо охраны, то уж точно не наблюдал, как тот дырявит топливный бак. Не то вряд ли стал бы спокойно на это смотреть! Значит, ему не понравилось не поведение, а именно внезапное появление Брэндона и его стремление выдать себя за Даниэля. А раз так, то может быть, он оговорился?

– Похоже на то, – согласился механик.

Комиссар удовлетворенно кивнула:

– Я вам очень благодарна, мистер Клейн. Вы можете идти.

Но он медлил, неловко вертя в пальцах сигарету.

– Еще что-то? – спросила она.

– Хм! Видите ли… В разговоре с Лорни мне показалось, что вы ему сильно понравились. То есть не поймите меня дурно – я хочу сказать, он в вас увидел друга.

Эти слова, произнесенные так уверенно, заставили Айрин непроизвольно улыбнуться:

– Хотелось бы, чтоб это было так. И вы меня просите заступиться за вас перед Лорингом?

Дэйв насупился:

– Зря вы! Заступаться я привык за себя сам. А прошу совсем о другом: позвоните ему еще. Даже если не по делу. Ему сейчас друзья нужны позарез.

– Поняла, – она продолжала улыбаться, сознавая, что это уже может выглядеть глупо, но не в силах прогнать с лица улыбку. – Позвоню. Спасибо вам.