Текст книги "Всадники «Фортуны»"

Пресс-конференцию начал в этот день директор «Лароссы» Эдуар Мортеле, выйдя к журналистам, как был, в фирменном комбинезоне своей команды.

– Хотел бы сразу сообщить утешительную новость, – сказал он, не пытаясь даже изобразить улыбку. – Пилот Ларс Веллингтон, получивший из-за своей ошибки на трассе очень тяжелые травмы, находится в госпитале. И хотя сначала врачи зафиксировали у него состояние клинической смерти, но сейчас они надеются сохранить ему жизнь. И второе сообщение, очень прискорбное. Полчаса назад мне позвонили из резиденции владельца фирмы «Ларосса-корпорейшн» мистера Гедеоне Кортеса. Позвонили и сообщили, что мистер Кортес скоропостижно скончался. Причина – сердечный приступ. Увы, все произошло очень быстро. Личному врачу мистера Кортеса оставалось только составить заключение.

Спустя всего час ассоциация владельцев компании «Скид-корпорейшн» тоже сделала заявление в прессе. В нем говорилось, что совладельцы компании приняли решение выкупить пакет акций, принадлежащий патрону гоночной команды «Скид» Освальду Стерну и вывести его из состава директоров, а также – из числа совладельцев фирмы. По поводу возможного возбуждения против мистера Стерна уголовного дела компания отказывается давать комментарии, поскольку не имеет к этому никакого отношения.

Глава 21
Рисунок с рыжей машиной

Сперва он думал, что вокруг совершенно темно. Темнота была настолько плотной, что давила не только на глаза, – она словно сдавливала виски, тяжкая и вязкая, как ночной кошмар.

Потом он понял, что глаза у него закрыты. И испугался: ведь и сквозь опущенные веки должен проникать свет! Отчего же нет ни проблеска? Даже пестрых световых пятен, которые обычно возникают в полном мраке, – и то нет. И ни звука, будто на голове шлем, в одном ухе – тампон, а в другом – наушник шлемофона. Голова действительно чем-то плотно окутана, и даже дыхательные трубки скользят по подбородку. Но не ко рту, а почему-то к ноздрям.

Ларри попытался вспомнить все произошедшее. Что тогда случилось? Отчего руль вдруг рванулся из рук и машина вышла из повиновения? Она не виновата, это он сам… Лишь на крошечный отрезок мгновения в душе вспыхнул беспомощный, неукротимый гнев, и это разрушающее чувство через нервы человека вошло в нервы машины.

Он хотел открыть глаза, но они не слушались. Или они уже открыты, только не видят? Или же эта плотная тьма кругом – не воздух? И почему она так страшно давит? Где он? В гробу?!

Сознание сжалось в ужасе и угасло.

Когда оно вернулось, свет перед глазами был. Неясный, очень тусклый – не свет, а предощущение света. Ночь? Нет: просто веки по-прежнему опущены, но теперь на них уже ничто не давит.

Ларри попытался понять, ощущает ли он свое тело. Да – он чувствовал наготу плеч и спину, прижатую к чему-то упругому и мягкому. Ниже бедер ощущения терялись, но при попытке шевельнуться где-то в коленях искрой вспыхнула и погасла боль. Не страшная – так бывает, когда разгибается затекший сустав.

Где же он? Нужно открыть глаза. Открыть глаза – и все будет ясно! Тем более что там, по ту сторону век, явно кто-то есть. Не слышно ни шороха, ни дыхания, но чей-то взгляд спокойно и нежно касается его лица. Отец? Да нет: он ведь умер. Но так на него больше никто не смотрел. Даже мама. Хотя она тоже умерла. Нужно открыть глаза. Страшно? А почему? Все равно ведь нужно! Даже если ему все кажется и там никого нет. Только очень плохо будет, если – никого…

Ларри рывком поднял веки. Над ним белел высокий потолок. На фоне этой белизны он увидел склонившееся лицо. И понял, что именно его хотел увидеть сейчас больше всего на свете. Лицо Даниэля Лоринга.

– Ну, привет! – в голосе Лорни не было нарочитой бодрости, зато слышалась радость. Так радуются, встретив человека, которого очень долго ждали. – С возвращением, Ларри!

– Привет, – ответил Веллингтон, понимая, что его почти не слышно. – Я где?

– В госпитале. А ты где хотел бы быть? В Царство Небесное тебя пока не пустили – не заслужил. Побудь еще с нами, грешными. Без тебя как-то хреново!

Лорни улыбнулся. Но разве это его улыбка? Всегда такая ослепительно-солнечная, сейчас она была робкой и усталой. И все лицо Рыжего Короля осунулось, словно бы потухло. Такое бывает после многих бессонных ночей или долгих тяжелых мыслей.

– Даниэль! – Ларри хотел приподнять голову и понял, что она не двигается: жесткий гипсовый воротник плотно держал ее в одном положении. – Даниэль, а заезд?

– Ты про какой? А! Гран-при Европы. Ты, к сожалению, сошел. А заезд выиграл я. И Гран-при Канады – тоже. И Италию.

Веллингтон с недоумением посмотрел на Лоринга. Шутит? Нет, не похоже.

– Что ты так смотришь? – Даниэль положил руку на плечо Ларри, и тот ощутил одновременно надежную силу его пальцев и их легкую дрожь. – Месяц прошел, милорд. Месяц! А вы все валяетесь тут и до сегодняшнего дня не хотели даже возвращаться. А мир, между прочим, не так плох, как иногда притворяется! Тебе привет от Грэма. От Стива. От всех ребят. От Анджело – он долечил свою шею и уже гонял в Палермо.

– А я? – Ларри вновь дернул головой, и на этот раз даже чуть оторвал ее от подушки. – Лорни, а я… Я смогу гонять?

Рука Даниэля тверже сжала плечо юноши. Глаза были очень серьезны. Впрочем, они у него всегда серьезные – даже когда он смеется.

– Пока об этом рано говорить, Ларри. Тебе еще по крайней мере две операции нужны, а там будет видно. Но я думаю – все будет хорошо. Честно!

Теперь Лоринг улыбнулся уже обычной своей улыбкой. И глаза улыбнулись. Нет: он не притворяется. Да и разве станет он притворяться? Какое счастье, что он здесь!

– Спасибо… Так вы сюда прямо из Италии?

– Я уже два дня, как из Италии. А у тебя был почти каждый день. Конечно – когда прилетал. На трассе – уйма работы. Инженеры просто рассвирепели. Тесты за тестами! У нас еще есть маленький шанс на Кубок конструкторов, вот они и выжимают из всех соки. Ну, а с тестов – прямо сюда. Мне уже обещали дать диплом медсестры.

Нужно было обязательно спросить еще о чем-то важном. Только вот, о чем? Ах да! Как можно было забыть?

– Даниэль… Полиция нашла того, кто тогда повредил машину? Сделал эту дыру в баке?

Лицо Лоринга снова стало серьезным.

– Нашла. Но взрыв произошел не из-за этой дыры. В официальном отчете Скотленд-Ярд сообщает, что этот инцидент – внутреннее дело «Ларосса-корпорейшн», которому руководство фирмы просило не давать дальнейшего хода.

– Но если этот человек опять… Если это опасно, Лорни?

– Это не опасно, – он снова улыбнулся, еще теплее и спокойнее. – Честное слово, Ларри! Потом, если захочешь, я тебе расскажу. Сейчас – твоя задача выздоравливать. А это вот тебе – в качестве стимула…

Он пошарил рукой где-то в стороне и поднес к лицу Ларри белый прямоугольный лист. На нем огненно сиял рыжий, как солнце, болид со здоровенными черными колесами. Правда, передний сполер был уж очень длинный. И голова гонщика над бортом – большая-пребольшая. Стекло шлема поднято, так что виден нос. И кроме носа – ничего. А за болидом бежит собака. Ой, как смешно!

– Это… кто нарисовал? – Ларри рассмеялся и понял, что голос у него не такой уж тихий и слабый.

– Рудольф Лоринг, – серьезно ответил Даниэль. – Есть такой молодой человек. Ему пять лет, но рисует он уже целый год. Так, по крайней мере, уверяет Тильди. Здорово, да? Я уже начал было надеяться, что он захочет стать художником, а не гонщиком. Но видишь, пошла эта тема. А вчера он у меня потребовал карт! Так что безнадежно…

Ларри снова счастливо, по-детски улыбнулся. Ему всегда хотелось, чтобы Даниэль говорил с ним вот так – спокойно, ласково, как с близким. Он всегда знал, что «великий Лорни» именно такой. И что с ним очень просто.

– Знаешь, – Даниэль снова наклонился и с нежностью поправил простыню на плечах у юноши, – мне нужно идти. Во-первых, я опаздываю на тесты, и Грэм оторвет мне башку. А во-вторых, это еще раньше сделает твой доктор. Он сказал, что тебе больше двух слов говорить пока нельзя.

– А я разве сказал больше? Ну ладно-ладно, раз нельзя… А завтра вы придете?

– Да куда я денусь? Но только с утра. Тестов завтра нет, а вечером обручаются двое моих друзей. В семь. Потом – скромный семейный ужин. Венчание – через две недели. Я, видишь ли, – почти член семьи. По крайней мере, надеюсь, что это так.

Ларс нахмурился.

– Ну вот! А кто они? Я их знаю?

Лоринг усмехнулся.

– Ее – уж точно! К ней ты даже домой приезжал – доказывать, какой я хороший. Комиссар полиции. Помнишь? Ее зовут Айрин.

– Ого! Помню. Ну, если вы с ней подружились, то вы и с тиранозавром подружитесь! А он?

– Он? Гонщик, само собой. Какие еще у меня могут быть друзья? Разве вот – тиранозавры! Правда, теперь он уже не гоняет: в пятьдесят пять – никак. Я тебя с ними обязательно познакомлю. Наверное, они бы и свадьбу отложили до твоего выздоровления, но куда уж откладывать! Представляешь: знакомы двадцать восемь лет, а женятся только сейчас! Ну, я пошел, да?

И он, улыбнувшись, осторожно пожал лежавшую поверх одеяла руку Ларри.

– Пока! – тот тоже улыбнулся. – Привет Айрин. Скажи, что желаю счастья. А подарок – за мной.

Эпилог

– Значит, ты думаешь, мне так лучше? Не укорачивать?

Айрин еще раз повернулась перед зеркалом, развела руки. Костюм шел ей, она это отлично видела, но никак не могла себя убедить, что сможет легко и непринужденно ходить в юбке, которая всего на полдюйма не достает пола. Все остальное было безупречно: прохладное прикосновение и задумчивое шуршание серебристо-серого шелка, строгие и одновременно изящные линии облегающего жакета, небольшая роза из голубой парчи, приколотая к маленькому лацкану, и вторая, такая же, – на крохотной шляпке, почти утонувшей в прическе. Даже туфли на каблуках, и те не раздражали – оказывается, она не разучилась их носить! Но вот длина… Там, в церкви, довольно крутые ступени. Классно же будет наступить на собственный подол и при всей публике грохнуться с лестницы!

– Просто великолепно! – безжалостно отмел все сомнения невесты Уолтер. – Надо же, какая ты грациозная!

– Только что заметил?

– А у меня была возможность заметить это раньше?

Он стоял у окна, впервые за долгие годы не опираясь на свою трость, небрежно положив ее на подоконник и откровенно любуясь женщиной, которую знал уже двадцать восемь лет. Такой он ее действительно никогда не видел и вдруг с ужасом подумал: «А если бы ей надоело ждать? Или она бы не была с головой в своей работе? Просто невероятно, что ее и в самом деле никто не увел!»

– Ладно! – печально вздохнула Айрин. – Верю тебе и не укорачиваю юбку. Но если упаду, тебе придется меня ловить. Успеешь?

– А ты сомневаешься?

Неожиданно Уолтер шагнул вперед, обнял ее за талию и, резко притянув к себе, подхватил на руки. Это потрясло его почти так же, как до сих пор потрясало воспоминание о сумасшедшей гонке на белой «ронде». Силы возрождались в нем будто по волшебству, и это почти пугало.

Но тотчас Дейл испытал новое потрясение: Айрин взвизгнула, как сделала бы это любая самая обыкновенная женщина, которую так вот неожиданно схватили в охапку. Он был уверен, что она вообще не умеет визжать, и от удивления едва ее не уронил.

– Чокнутый! Пусти немедленно! Поставь меня, слышишь! Да еще и у окна… Ну… Ну, пожалуйста, Уолтер!

– Тебе ведь ничего не стоит вырваться! – хохотал он, только крепче прижимая к себе ее гибкое тело.

– Но я же не буду с тобой драться. Пусти! Сейчас притащится половина Скотленд-Ярда…

– Плевать я хотел!

– Уолли! Бросайте ее сюда – я поймаю!

Окно было слева от Уолтера, и ему пришлось сильно повернуть голову, чтобы увидеть с высоты второго этажа, под самыми окнами своего особнячка, сияющую новенькую машину роскошного кофейного цвета и рядом – такого же сияющего Даниэля, в непривычном костюме-тройке.

– Так я тебе ее и бросил! – возмутился Дейл и наконец позволил Айрин коснуться ногами пола. – Ишь разлетелся! Подкатил на этакой тачке и думаешь, что тебе можно хватать чужих невест.

– Тачка, между прочим, ваша, – отозвался Лоринг. – Это – свадебный подарок. Специальная сборка – управление переключается с ножного на ручное. Ну, вы спускаетесь или нет? А то там мчит целый взвод полиции.

Четыре легковых автомобиля, дружно сверкая мигалками, подкатили к дому пять минут спустя, и выскочивший первым инспектор Уитни завопил:

– Вот она! Вот же она! Чья это машина?

– Моя, – невозмутимо ответил, появляясь на пороге, Уолтер. – А что такое?

– Ничего себе «что такое»! Да вы же обогнали нас на скорости под двести пятьдесят, мистер Уоллес!

Он рассмеялся:

– Хотите оштрафовать меня в день свадьбы? Валяйте! Только теперь я буду числиться в полиции под своим настоящим именем, под именем, которое сегодня дам моей жене. Ни эксперта Уоллеса, ни комиссара Тауэрс больше не будет. Отныне мы – мистер и миссис Уолтер Дейл.

– А кстати, – проговорил Даниэль, вслед за хозяином и его невестой спускаясь с крыльца, – меня просили передать тебе одно предложение, Уолли.

– Прямо сейчас? А не лучше после церкви?

– Тогда будет не до того. Предложение от нашей команды. Эдуара приглашают перейти в руководящий штат «Ларосса-корпорейшн». Грэм займет место директора. А техническим директором мы бы очень хотели видеть тебя.

Дейл чуть заметно вздрогнул и кинул быстрый взгляд на Айрин. Она улыбалась.

– Вместе придумали? – спросил он.

– Ничего подобного! – воскликнул Лоринг. – Идея вообще-то моя, Айрин ни при чем, но собственно предложение – от владельца фирмы, лорда Ларса Веллингтона. Он еще в больнице, поэтому сам приехать не смог, однако меня уполномочил официально. Видишь ли, после всех этих скандалов и потрясений нам бы очень не помешало громкое имя.

– Это имя еще кто-то помнит? – без иронии, но с невольной дрожью в голосе спросил Уолтер.

Вместо ответа Даниэль вытащил из внутреннего кармана своего безупречного светлого пиджака сложенный утренний номер «Дейли ньюс» и, развернув, подал жениху. На первой полосе алел огромный заголовок: «Новый триумф Золотого всадника!». И ниже, уже более мелким шрифтом: «Четырехкратный чемпион “Фортуны” великий Уолтер Дейл возвращается из двадцатилетнего забвения, одерживая еще одну победу: в это воскресенье состоится его свадьба с самым известным сыщиком Скотленд-Ярда, грозой преступного мира мисс Айрин Тауэрс».

– Пронюхали! – расхохотался Уолтер.

– А ты сомневался? – пожал плечами Лоринг. – Это – еще первая ласточка. Остальные издания разродятся вечером. Телевидение тоже. Ну, так что ты ответишь Ларри?

– Я подумаю, – отводя взгляд, сказал Дейл. – И в любом случае – только после медового месяца.