Текст книги "Легкой жизни мне не обещали"

Глава третья

Начало следующего дня было привычно тихим и спокойным. И занимались мы привычно тихими и спокойными делами. Гошка устроил мне небольшую тренировку, потом погнал во двор – оттачивать водительское мастерство. Я отчаянно терзала сцепление, когда у него в кармане зазвонил сотовый.

– Слушаю! Ага. Да ты что? Это не прикол? Ну ладно, сейчас будем.

Он убрал телефон и подмигнул мне:

– Занятие закончено – Ниночка сыграла сигнал «свистать всех наверх». У нас снова клиент. Дама. Денежку хочет заплатить, значит, дама, приятная во всех отношениях.

Надо ли говорить, что я выбралась из-за руля, не скрывая радости.

Клиентом оказалась женщина лет тридцати. То есть, может она была и старше, но выглядела на тридцать. Кислова, Александра Владимировна. Стриженые волосы тщательно уложены, причем на самодеятельность это не похоже – явно поработал парикмахер, причем достаточно высокой квалификации. Неброский, но дорогой брючный костюм, элегантные золотые сережки, цепочка с затейливым кулончиком, колечки на пальцах, все очень стильное и, скажем так, не дешевое. На ногах замшевые сапожки – в таких по снежной каше на автобусных остановках не топчутся. Женщины в таких сапожках подъезжают на собственном автомобиле прямо к крыльцу. Одним словом, мадам явно живет по принципу, внедряемому вездесущей рекламой: «Ты этого достойна!»

Кислова посмотрела на нас с Гошей без восторга.

– Александр Сергеевич, а что, присутствие этих молодых людей обязательно? Мне бы не хотелось посвящать в подробности своей личной жизни половину города.

– О чем вы говорите, Александра Владимировна, – мило улыбнулся шеф. – Вы же не в газету пришли, а в детективное агентство. Полная конфиденциальность проходящих в этом кабинете бесед, наше абсолютное правило. Что же касается молодых людей, то это опытные сотрудники, которые непосредственно будут заниматься вашим делом. Вы ведь тоже руководитель, и понимаете, что в каждой структуре есть своя иерархия. И если мое агентство действительно серьезная фирма, то я не буду сам бегать по городу.

Голос шефа журчал мягко, успокаивающе, чуть ли не убаюкивающе и женщина немного расслабилась. Не настолько, чтобы улыбнуться в ответ, но достаточно, чтобы кивнуть:

– Вы правы. Об этом я не подумала, – она перевела взгляд на нас, снова слегка склонила голову: – Прошу прощения.

И, не дожидаясь нашей реакции, снова обратилась к Баринову:

– Так значит, полная конфиденциальность?

– Абсолютная, – заверил он.

– Ну что ж… В конце концов, в моем деле нет ничего удивительного или необычного. Тысячи женщин, я думаю, попадали в ситуацию, когда приходится… – Александра Владимировна немного повернулась на стуле – теперь она сидела к шефу боком, а к нам лицом.

Несколько секунд она потратила на изучение «молодых людей». Я слегка покосилась на напарника – его физиономия, прямо-таки, дышала сдержанным благородством и надежностью. Честное слово, я бы такому мужчине доверила, без малейших раздумий, все, что угодно – и кошелек, и жизнь, и честь младшей сестры. Но Александра Владимировна выбрала меня. Глядя мне в глаза, она заговорила.

– Сначала небольшая справка. Я работаю директором туристического агентства. Не наемный работник, агентство принадлежит мне. Фирма небольшая, но приносит стабильный доход. Есть постоянная клиентура, есть связи с надежными туроператорами по всему миру… На самом деле мне повезло – я вовремя вышла на рынок, заняла пустующую тогда нишу. Тем, кто начинает сейчас, гораздо сложнее. Впрочем, дело не в этом. Главное, что фирма, как я уже сказала, работает стабильно и приносит доход. Так что мой социальный статус достаточно высок, я – женщина обеспеченная и самостоятельная. С этой стороны все нормально. Что касается личной жизни, там несколько сложнее. С первым мужем я развелась давно, мы и прожили-то вместе меньше года. Потом все время занимало агентство, сами понимаете, пока дело поднимешь… Но четыре года назад стало посвободнее, у меня появилась возможность оглядеться вокруг. Я снова вышла замуж. Мой муж бизнесмен, но не слишком удачливый.

Я сдержанно покивала, старательно демонстрируя деликатное сочувствие. Александра Владимировна поморщилась:

– Да нет, муж вовсе не плохо справляется с делами. Просто он склонен… разбрасываться. Алексея привлекают проекты эффектные, быстрые. Долгосрочное планирование, анализ ситуации на рынке, это не для него. В то время, когда мы познакомились, он провел несколько удачных сделок и имел все основания считать, что дальше его дела будут идти еще лучше. К сожалению, все оказалось не так радужно. Теперь муж, в значительной степени материально от меня зависит. Кроме того, – голос Александры Владимировны впервые дрогнул, – он моложе меня. Существенно моложе, на шесть лет. Все это делает ситуацию несколько щекотливой. Вы понимаете?

Я снова кивнула. Чего ж тут не понять. Действительно, такое случается с тысячами женщин. Вот только, зачем она к нам пришла? Чем мы здесь можем помочь?

– Я получила письмо. Я уверена, что все там сказанное – гнусная клевета. Я не понимаю, кому и зачем понадобилось… Я хочу знать.

– Вы хотите знать, кто написал это письмо? – уточнила я.

– Да. Понимаете, – она вспомнила о присутствии Гоши и обратилась к нему, – понимаете, я не верю, не могу верить тому, что там сказано. Мы с мужем, наверное, не идеальная пара, но мы всегда доверяли друг другу. На самом деле, он просто не давал мне повода… Да и сейчас, если не считать этого отвратительного письма, никакого повода нет! Я хочу сказать, что если бы у Алеши появилась женщина, я бы почувствовала, – Александра Владимировна снова перевела взгляд на меня. – Это ведь всегда чувствуется, правда?

Поскольку она явно ожидала от меня подтверждения, я сказала:

– Правда.

То, что энтузиазма в моем голосе было маловато, объяснялось полным отсутствием опыта в этой области. Мне-то откуда знать, чувствуется, что муж завел любовницу или нет?

– Вот и я говорю, – обрадовалась она. – Но я хочу, чтобы вы доказали мне это.

– Простите, Александра Владимировна, – подал голос шеф, – а письмо у вас сохранилось?

– Да, разумеется, – она достала из сумочки листок бумаги без конверта и протянула его, почему-то Гоше. – Вот. Я с собой ношу, чтобы оно Алексею на глаза случайно не попалось.

Гоша быстро пробежал глазами не до конца исписанный листок.

– Ничего конкретного. Обыкновенный набор: «ваш муж»… «обратите внимание»… «молодая девушка»… «если хотите подтверждения, то у центрального входа в экономический институт»… «любое детективное агентство»… естественно, без подписи.

– Сначала я хотела просто выбросить это письмо и забыть о нем. Увы, – губы Александры Владимировны дрогнули, – это оказалось не так просто. Я не верю, не собираюсь верить, но… мне стало трудно общаться с мужем. Я даже отправила его на десять дней в Кению – сказала, что хочу проверить возможность организации туристических групп в Африку. Там уникальные заповедники и желающих, наверняка, будет много, но надо предварительно оценить обстановку.

– А вы действительно хотите предложить туры по Африке? – спросила я.

Она слабо улыбнулась.

– Тогда это была отговорка – просто повод отправить мужа подальше, чтобы спокойно подумать. Сейчас я склоняюсь к тому, что в этой идее есть зерно. Но все зависит от того, какой доклад представит Алексей, – Александра Владимировна перевела взгляд на шефа и, словно для него одного, добавила: – Одним словом, это пока проект, находящийся на стадии обсуждения.

– То есть, вы поручили мужу оценить перспективы развития вашего бизнеса в Африке, – нейтральным тоном уточнил Баринов. – А его не удивило такое неожиданное доверие?

– Неожиданное? – Александра Владимировна приподняла ухоженные брови. – Все-таки, вы меня неправильно поняли. Алексей не глуп и очень неплохо разбирается в организации туристического бизнеса. И он вовсе не бездельник, живущий на средства жены. Да, последние его проекты оказались неудачнымы, но это случилось из-за его, так сказать, личных недостатков. Понимаете, нельзя наращивать свой бизнес бесконечно. В каждом деле наступает момент, когда нужно притормозить, оглядеться по сторонам, заново проконтролировать ситуацию на рынке. Алексею трудно это сделать, он слишком азартен. Но у него хорошая голова, высшее экономическое образование и большой практический опыт. Я достаточно часто прибегаю к его помощи. Особенно в тех случаях, когда обсуждаются проекты, требующие серьезных вложений капитала. Кроме того, – она смущенно улыбнулась, – Алеше нравится, когда я с ним советуюсь. Маленькие женские хитрости, вы меня понимаете? И он всегда подходит к делу очень ответственно. Так что моя просьба его вовсе не удивила. Он поехал в Кению с большим энтузиазмом.

– Понятно, – кивнул Баринов. – Снимаю свой вопрос.

– Когда он уехал, я много всякого передумала. Думала даже, не проследить ли за ним самой, но это так унизительно, – Кислова бросила на меня взгляд (вот честное слово, я состроила самую равнодушную физиономию на свете!) и усмехнулась: – Да, я понимаю, следить за мужем самой или нанимать для этого сыщиков – одно другого стоит. Но… понимаете, я должна убедиться, я хочу получить доказательства, что в письме написана ложь. И хочу узнать, кто написал это письмо. А вам, выяснить все это, будет проще, чем мне. Ведь так?

Последний вопрос она адресовала к Гоше. Он ответил коротким полупоклоном, полным сдержанного благородства, а я подумала, что госпожа Кислова, все-таки, довольно утомительный собеседник. При том, что говорила она куда-то в пространство между нами, было совершенно неизвестно, на ком остановится ее взгляд во время завершающего аккорда. Не то, чтобы это держало меня в сильном напряжении, просто было неприятно.

– Итак, Александра Владимировна, – мягко заговорил шеф, – давайте уточним: вы хотите, чтобы мы выяснили, кто написал это письмо?

– Да. Вы понимаете, когда Алеша уехал, я надеялась… одним словом, я рассчитывала, что у меня все это пройдет. Что я забуду, выброшу эту гадость, эту глупость из головы. И, знаете, мне казалось, что получается, что все так и будет. Но вчера он позвонил… сказал, что встретился с нужными людьми, что получил интересные предложения, надо обсудить… одним словом, Алексей возвращается сегодня. Сейчас он уже в Москве, а через два часа я буду встречать его в аэропорту. Я поговорила с ним, это был нормальный разговор. Алеша оживлен, доволен, ему не терпится рассказать мне все подробности… я поняла, что ничего у меня не получилось. Я не могу забыть, не могу сделать вид, что ничего не случилось, что я вовсе не получала этого проклятого письма! Я должна знать. Нет, я хочу быть уверена, что все, там написанное – клевета. Я хочу, чтобы вы доказали мне это.

– Хм. Что касается пункта первого… как вы получили это письмо? По почте?

– Нет. Его принес неизвестный молодой человек, прямо в агентство. Отдал одной из девочек, Кате Солодовой, попросил передать мне. У меня всего три агента работают, но одна в отпуске с тридцатого декабря, а вторая, именно в этот день отпросилась пораньше, так что Катя была в офисе одна. Она потом мне этого молодого человека описала, но я так и не поняла… Катя ведь и не присматривалась особенно – ну пришел человек, принес письмо, что его разглядывать? Это уже она потом, по моей просьбе, вспоминала. Высокий парень, в длинной темной куртке. Шапка на нем была вязаная, натянутая почти до бровей, и шарф в крупную клетку. Он в этот шарф так кутался, что лицо почти не видно было.

– Катя Солодова, – повторил Баринов. Гоша кивнул, а я сделала запись в блокноте. – Вы не возражаете, если мы с ней тоже побеседуем?

– Но я ведь уже говорила с ней… впрочем, я понимаю. Да, конечно, я ее предупрежу.

– Возможно, нам придется побеседовать и с остальными вашими сотрудницами, – подал голос Гоша.

– Зачем? Или вы считаете… вы думаете, что они могут быть причастны? Что вся эта история с письмом – это дурацкая шутка одной из моих девочек?

– А вы исключаете такую возможность? – это прозвучало так, словно Гоша хотел напомнить клиентке о несовершенстве мира.

– Не то, чтобы исключаю. Просто, зачем им это? – Кислова повернула голову ко мне.

Я развела руками:

– Мало ли. Зависть, ревность, какие-то другие, неизвестные пока ни вам, ни нам, мотивы.

– Не знаю. Честно говоря, мне даже странно об этом думать. Мы, конечно, не подруги: я вообще против панибратства с подчиненными, но у нас нормальные рабочие отношения. Разумеется, я требую и соблюдения дисциплины, и точности в оформлении документов. Но это же естественно. Люди платят немалые деньги и, если по нашей вине, хотя бы один день их отдыха будет испорчен, хорошо никому не будет. Кроме того, за свою работу, они получают очень приличную зарплату.

– Тем не менее, мы хотели бы с ними поговорить, – повторил Гоша. – Или вы, категорически против?

– Почему против? Пожалуйста, разговаривайте, – Александра Владимировна заколебалась, но все-таки, попросила: – Единственное, мне бы не хотелось, чтобы они узнали о содержании письма.

– О чем вы, Анастасия Владимировна! Мы собираемся получать информацию, а не давать ее. Когда можно будет подойти в ваше агентство?

– Да когда угодно, хоть сегодня. Хотя нет, сегодня мы отправляем группу в Чехию… Лучше, если вы придете завтра. Мы начинаем работу в девять.

– Хорошо. Теперь конверт. Где он?

– Конверт? – клиентка опустила глаза.

– Ну да. Письмо ведь было запечатано, я не ошибаюсь?

– Да, конечно. Но с конвертом так глупо получилось. Катя принесла мне письмо, я его вскрыла, а конверт бросила в мусорную корзинку. Потом… честно говоря, когда я прочитала эту гадость, я растерялась. Сначала хотела порвать, выкинуть. Потом, наоборот, спрятать подальше. А ведь все это на работе, возникают разные вопросы, требующие моего вмешательства. В общем, я сунула письмо в сумочку, а про конверт просто забыла. А когда вспомнила, на следующий день, кажется, корзинка была уже пуста. У нас очень добросовестная уборщица.

– Жаль, жаль. Ну что ж, тогда хотя бы опишите его.

– А там нечего описывать. Обыкновенный белый конверт, даже без марки.

– А адрес? Или, хотя бы, фамилия?

– Ничего. Я же говорю, тот парень отдал его Кате, сказал, что для меня.

– Александра Владимировна, – снова вступил шеф, – а у вас никаких мыслей нет, кто может быть этим вашим доброжелателем? Есть у вас враги? Или у вашего мужа?

– Враги? – она нахмурилась. – Как вам сказать. Естественно, я думала над этим. Понимаете, враги – это же ведь достаточно серьезно. Разумеется, у меня есть конкуренты, есть люди, которые меня недолюбливают – как без этого. Я сама не от всех своих знакомых в восторге. Но это все не тот уровень. Порадоваться моим неприятностям – это да. Позвонить, посочувствовать сладким голоском – с удовольствием. Но вот так, самому все организовывать… нет, не представляю.

– Простите, а кто вам звонил? – до сих пор, я открывала рот только когда ко мне обращались, но теперь рискнула задать вопрос.

– Звонил?

– «Позвонить, посочувствовать сладким голоском» – процитировала я. – Мне показалось, что это была не просто фигура речи.

– Ах, это, – Александра Владимировна поморщилась. – Есть у меня одна… подруга. Так называемая, свободная журналистка. Собирает сплетни, потом разносит их по редакциям. Кое-что у нее покупают.

– И на это можно прожить?

– Не знаю. Но не думаю, что это для нее основной источник дохода. Вот она мне вчера и позвонила.

– Понимаю. И что же вам сказала эта подруга?

– Ничего конкретного. Повздыхала что годы идут, что в нашем возрасте все труднее становится удержать около себя молодого мужчину, что и деньги уже не помогают, – она коротко, почти судорожно вздохнула. – Зараза.

– А вам не показалось, что ей известно содержание письма?

– Нет. В письме ведь говорится, что мой муж встречается с другой девушкой, а она об этом даже не упомянула. Значит, ничего не знает.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Уж она бы, не упустила такого случая позлорадствовать. А так – я ничего нового не услышала. Про то, что муж дорого мне обходится, она, при каждом удобном случае, рассуждает. И при неудобном тоже.

– А… простите, а он, действительно вам дорого обходится?

– Как на это смотреть, – она пожала плечами. – Я же сказала, что бизнесмен он не очень удачливый. Когда мы поженились, денег у него было достаточно. Потом дела пошли хуже и, последние полгода, он, практически, живет за мой счет. Но это ничего не значит, просто временные трудности. Правда, они доставляют большое удовольствие моей подруге-журналистке. А что, с ней вы тоже захотите поговорить?

– Скорее всего. И вообще, не могли бы вы составить небольшой такой списочек: людей, которых вы недолюбливаете?

– Небольшой? – она усмехнулась.

– Ну, какой получится, – Гоша был на редкость покладист. – И еще один – те, кто недолюбливает вас.

– Хорошо, я сделаю. Что-нибудь еще от меня потребуется?

– Несомненно. Но это потом, по ходу дела. Сейчас надо решить еще один вопрос. Вы ведь, как я понимаю, поставили перед нами две задачи: узнать, кто автор письма и доказать, что в письме содержится клевета, – Гоша сделал выразительную паузу.

Александра Владимировна опустила голову.

– Я понимаю. Да, я хочу, чтобы это было ложью. Но если окажется… если вы выясните, что девушка действительно существует… да, я хочу это знать. Кроме того, я хочу знать кто она, насколько все далеко зашло и насколько серьезно. Я хочу получить самую полную, исчерпывающую, информацию.

– Для этого, нам придется некоторое время последить за передвижениями вашего мужа, – деликатно заметил Гоша.

– Да, я понимаю. Вот, я приготовила, – она вытащила из сумочки большой конверт. Я затаила дыхание – кому протянет? Мне, Сан Сергеичу, Гоше? Но Александра Владимировна просто положила конверт на стол. – Здесь фотографии Алеши – и на паспорт и такие… художественные. Еще ксерокопия паспорта и документов на машину. Номер сотового телефона, адрес. Не знаю, может, что-нибудь еще нужно?

– Номер вашего телефона, – Александр Сергеевич по-хозяйски придвинул к себе конверт.

– Ах да, разумеется, – теперь на стол легла хорошего качества, с изящной голограммой, визитная карточка. – Здесь и домашний, и сотовый. Но я прошу вас… вы, как-нибудь… я прошу, будьте поосторожнее. Если Алеша узнает… – она беспомощно развела руками.

– Не переживайте, Александра Владимировна. Наблюдение будет проводиться издалека, на высоком профессиональном уровне. Если у вашего мужа нет никакой девушки, и он занят исключительно своим бизнесом, то я вам гарантирую, что он ничего не заметит. А если девушка существует, и придется действовать более плотно, то даже если он поймет… это уже не будет иметь принципиального значения, не так ли?

– Наверное, вы правы. Но это все так гадко!

Глава четвертая

– Это так гадко!

Мы с Гошей вышли из кабинета Баринова (подписывать договор и решать финансовые вопросы шеф предпочитал наедине с клиентом) и я позволила себе высказать собственное отношение к предстоящей работе. А то, что оно совпало с мнением Александры Владимировны, я посчитала подтверждением нашей с ней правоты.

– Что именно гадко? – уточнила Нина продолжая вести протокол, но немного сдвинув наушники.

– Все! Вся эта история – гадость! Анонимное письмо – гадость! Ставить женщину в такое положение – гадость! Следить за мужем – гадость! Нет, ребята, вы как хотите, а я не могу! Ладно, искать автора письма я бы еще согласилась, хотя совершенно не представляю, как это вообще можно сделать. Но следить за мужем? Как будто мы какие-то… – я замолчала просто потому, что никак не могла подобрать подходящее слово. Выскочившее откуда-то из подсознания «жандармы», явно было не то, что требовалось.

– У-у, как все запущено, – Нина бросила на меня насмешливый взгляд. – Гоша, тебе придется поработать.

– Кому ж еще, – Гоша смотрел на меня печально и с укоризной. – Все дело в том, Риточка, что ты в корне неправильно смотришь на ситуацию. Я понимаю, пережитки романтической юности, родимые пятна педагогических принципов, которые ты с себя еще не удосужилась стряхнуть, все это несколько затрудняет восприятие. Происходит некая аберрация зрения…

– Гоша, а что такое аберрация? – прервала его Нина.

– Понятия не имею. Но ты не сомневайся, употребляю я его правильно.

– Правильно, – хмуро подтвердила я. – В физике аберрация – это явление, заключающееся в том, что световые лучи, исходящие из одной точки, после отражения их от вогнутого зеркала или прохождения через линзу, не сходятся в одной точке, а дают расплывчатое изображение в виде пятна. А древние римляне, со свойственным им остроумием, использовали это понятие, как определение заблуждения, отклонения от истины.

– Спасибо, Рита. Так вот, у тебя вместо четкого изображение – пятно. Или, как говорили древние римляне – заблуждение, отклонение от истины. Скажи, ты когда-нибудь задумывалась, как вообще раскрываются преступления?.. Девяносто пять процентов раскрыты с помощью оперативной слежки и доносов, полученных от секретных сотрудников. Кстати, уточняю – сексотами, как правило, являются отнюдь не самые благородные и возвышенные граждане нашего благословенного отечества.

– Представляю себе, – я и не пыталась скрыть отвращение.

– Ты совершенно напрасно… – дверь кабинета открылась, и Гоша замолчал.

Баринов лично проводил клиентку к выходу, а она, остановившись на пороге, обернулась и очень вежливо с нами со всеми попрощалась. Какое же это удовольствие, после откровенного хамства Гордеева, общаться с воспитанным человеком. И как жаль, что такая милая женщина оказалась в столь неприятной ситуации.

– Ты совершенно напрасно морщишь носик, – продолжил Гоша, как только Кислова удалилась. В конце концов, что важнее: раскрытие преступления или чистоплюйская брезгливость?

– Цель оправдывает средство? Грязную работу в белых перчатках не делают?

Я не особенно рассчитывала, что он смутится, поэтому и не была разочарована.

– Не передергивай, пожалуйста. Я вовсе не призываю вернуться к методам тридцать седьмого года. А кстати, о тех далеких временах! Ты в курсе, почему гражданскую войну в Испании выиграл Франко? А республиканцы, несмотря на то, что им помогали прогрессивные силы всего мира, проиграли?

– Не в курсе. Я, если честно, и про саму эту войну, только краем уха слышала. Я учитель математики, а не истории.

– И совершенно тут нечем хвастаться. История, конечно, не наука, ее только на моей памяти уже раза два переписывали, но это неважно. А важно то, что умный человек всегда может извлечь из исторического примера практическую пользу. Итак – гражданская война в Испании. Конечно, на ее исход повлияла масса факторов, но немаловажным был и тот момент, что некоторые из руководителей республиканских сил – романтики и чистоплюи, вроде тебя, категорически отказывались заниматься разведкой. Шпионить – это видите ли, подлое дело! А использовать сведения, добытые путем шпионажа – просто унизительно.

– Глупость какая! – не удержалась я, хотя понимала, что за этим последует.

– А я о чем! И вообще, Ритка, неужели ты никогда не читала, что творится в странах победившей демократии? Во всех этих Германиях-Америках? Да вся их демократия только на доносах и держится! Все за всеми следят и все на всех стучат!

– Гоша, ты не можешь эту политбеседу провести по ходу дела? – мягко поинтересовался шеф. – Господин Кислов прилетает через сорок минут. Или вы не желаете посмотреть на его нежную встречу с супругой?

– Айм сорри! – Гошка вскочил и сдернул с вешалки свою куртку. – Ритка, кому сидишь? Обувайся, одевайся, поехали! И паричок натяни, а то будет твоя грива отсвечивать на весь аэропорт.

Выполнять задание мы отправились на машине. Сев за руль и подождав, пока я устроюсь на пассажирском сиденье, Гошка сказал:

– Продолжаем разговор.

– О странах победившей демократии? – с полуоборота завелась я. – А нам обязательно с них пример брать? Кисловой, может, вообще, не к нам надо было идти, а к психологу хорошему. Он бы помог ей настроиться на позитив, она перестала бы ревновать мужа… Кстати, в демократических западных странах этих психологов да психотерапевтов, пруд пруди! И от них, наверняка, польза!

– А от нас что, вред, что ли? – изумился Гоша.

– Может и не вред. Но вот пришла она к нам, а мы что? Давайте за вашим мужем последим, все его тайны раскроем и вам расскажем! Это, по-твоему, польза?

– Это то, что госпожа Кислова от нас хотела. Поверь мне, если бы она хотела настроиться на позитив, то сама догадалась бы пойти к психологу – у нас хоть и не Запад, но этого добра тоже хватает. А милейшая Александра Владимировна явилась к нам. И не потому, что хотела узнать, кто написал письмо – это для нее вопрос, хотя и интересный, но второстепенный. Главная цель – гадко ей это или не гадко – организовать слежку за мужем. И все ее рассказы о неделе душевных терзаний, это так, разговоры в пользу бедных.

– Ты так в этом уверен?

– Ты бы тоже была уверена, если бы руководствовалась не эмоциями, а трезвым рассудком. У тебя же на коленях конверт лежит, загляни в него. Если Кислова не собиралась слежку за своим благоверным устраивать, если ей это так уж поперек души, как она нам изобразить пыталась, то зачем, по-твоему, она его паспорт ксерокопировала?

– Ой, – я прижала ладони к вспыхнувшим щекам. – Как глупо! Гошка, но я ей правда поверила, она так переживала!

– Так я же не спорю, может и переживала, – согласился снисходительный Гоша. – Но пришла она к нам вполне сознательно и с определенной целью.

– Узнать правду про мужа?

– Ох, Ритка, какая ты оказывается у нас… – Гоша покачал головой. – Анастасия Владимировна не сомневается, что у ее благоверного роман на стороне. Но она хочет получить четкие, конкретные, неопровержимые доказательства этого.

– Зачем?

– Мало ли. Может финансовые соображения, может они такие продвинутые, что брачный контракт, в свое время, подписали. Меня это не интересует.

Я немного помолчала, потом спросила осторожно:

– Гоша, а как ты думаешь? У нее есть основания?

– Ты спрашиваешь, загулял ли ее муженек на самом деле? – Гошка усмехнулся. – А почему нет? Тем более, ты помнишь, Кислова сказала, что он существенно моложе. Вполне мог найти более подходящую по возрасту девчонку. Денег у него хватает…

– Какая гадость! – перебила я.

– Гадость, конечно, – Гоша неожиданно погрустнел. – Как и многое-многое в нашей жизни. Ладно, Ритка, хватит об этом. Достань лучше фотку Кислова, ту, где он на улице, около своей машины.

В аэропорту я впервые получила возможность полюбоваться Гошиным профессионализмом. Казалось, ничего особенного он и не сделал, только надел очки – с простыми стеклами, но в массивной оправе, зачесал назад волосы, да лихо, не по погоде, распахнул воротник куртки. Вышел из машины, потянулся и повернулся ко мне:

– Ну, что скажешь? Узнает меня Александра Владимировна?

Передо мной стоял скромный, интеллигентного вида юноша. Открытая всем зимним ветрам шея, казалась настолько тонкой и беззащитной, что отвлекала внимание от мощной фигуры – честное слово, Гошка выглядел почти субтильным!

– Ни за что! – не скрывая восхищения, заверила я. – Я сама тебя с трудом узнаю. Гоша, а мне, наверное, тоже что-нибудь такое надо?

– Тебе парика достаточно. Человек так устроен, что обращает внимание на самые яркие детали. И Кислова, прежде всего, твои волосы запомнила.

– Все-таки, придется покраситься. Чтобы не было таких ярких деталей.

– Ни в коем случае! Ты ничего не поняла. Эти роскошные волосы не усложняют твою задачу в случае маскировки, а упрощают ее. Если нужно слиться с пейзажем, тебе всего-то и нужно, что натянуть шапочку или паричок. И все, кто настроен на девушку с пышной копной рыжих волос, в твою сторону даже не посмотрят. Так что и думать не смей – ни краситься, ни стричься! Я запрещаю, поняла?

– Поняла, – я поправила парик.

– Тогда пошли, – он по-хозяйски обнял меня за плечи и повел к зданию аэропорта.

Я, почти автоматически, вывернулась из-под его руки и сделала шаг в сторону.

– Ты что? – удивился Гоша и снова поймал меня за плечо. – Иди рядом.

– Я иду. Просто… – я снова попробовала отодвинуться, но Гоша держал крепко.

– Маргарита, не заставляй меня думать плохо о нашем мужском племени, – ровным голосом сказал он. – Ты что, с парнями никогда не встречалась?

– Почему это? Очень даже встречалась, – пробормотала я, чувствуя, что катастрофически краснею.

– Тогда перестань топыриться. – Гошка покосился на меня и сказал с легкой усмешкой: – Ничего личного, клянусь! Но ты что, за всю жизнь ни одного фильма про шпионов не видела? Самый комфортный способ слежки – это изображать влюбленную парочку.

– Да, конечно, – промямлила я и честно постаралась не «топыриться». Результат моих стараний Гошу не вдохновил.

– М-да-а, – серьезно протянул он. – Над техникой слежки еще придется поработать. А что если в критический момент мне потребуется тебя поцеловать?

На этот раз он не сумел меня удержать, я отпрыгнула метра на два в сторону, не меньше.

– Ритка, да ты что? – Гоша остановился, теперь он был по-настоящему удивлен. – Да что ж ты такая пуганая?

Мне стало стыдно.

– Извини. Действительно, глупо, до предела. Только я не нарочно, у меня само так получается.

– Само? Без твоего сознательного участия?

– Гошка, ну что ты от меня хочешь? В конце концов, я всего месяц назад была учительницей!

– Ну да, – кивнул он. – Математики, в старших классах. Но я тоже учился в школе и у нас там был такой предмет, биология. И я хорошо помню, что никакого такого особого подвида – учителя математики – там не обозначено. Есть мужчины и женщины, на этом список исчерпывается. Так зачем ты морочишь мне голову?

– Я же говорю, я не нарочно! Ну что делать, если я такая дура уродилась?! Давай сегодня будем следить не по правилам? Я потом, постепенно привыкну, а пока посмотрим за Кисловым отдельно?

– Нет, – таким холодным тоном Гоша никогда еще со мной не говорил. И лицо – бесстрастное, без тени привычной улыбки. Просто жуть. – Дурь надо выбивать сразу. Или ты сейчас подойдешь ко мне, или можешь садиться на автобус и ехать домой. Я объясню шефу, что ты передумала у нас работать.

Такого поворота я не ожидала. И если честно, здорово обиделась. Я-то считала, что Гошка хорошо ко мне относится, а он, выходит, к любой мелочи готов прицепиться, чтобы вышвырнуть меня из агентства! Из чистой вредности, я задрала подбородок:

– А если я, действительно, сейчас уеду домой?

Несколько мгновений он пристально вглядывался в мое лицо, потом покачал головой.

– Нет. Ты не уедешь.

– Почему это? – воинственно спросила я.

Неожиданно, на его губах расцвела привычная улыбка.

– А смысл? Где ты еще найдешь такую интересную работу и таких славных сослуживцев?