Текст книги "Легкой жизни мне не обещали"

И как, скажите пожалуйста, на этого оболтуса обижаться? Я настолько обрадовалась возвращению прежнего Гошки, что готова была, без лишних разговоров, подбежать к нему и даже обнять. Но все-таки, выдержала характер. Медленно подошла и остановилась, почти касаясь плечом его плеча.

– Спасибо тебе, Господи, и за малые дары, – вздохнул Гоша. – Ладно, пошли. А то пока мы тут заморочиваемся, самолет уже сел, наверное.

Самолет, действительно, сел – Кисловых мы увидели сразу, едва вошли в здание аэропорта. Гоша тут же развернул меня к большой карте России, украшающей стенку и, указывая пальцем на Камчатку, сказал буднично:

– Вот и хорошо, искать не надо. Да не дергайся ты, никто тебя не узнает. Стой смирно и смотри на карту. Представь, что выбираешь место, куда мы в свадебное путешествие поедем.

Я поперхнулась. Если бы Александра Владимировна не была уже в нескольких шагах от нас, схлопотал бы напарник от меня по шее, сто процентов! А так, я только прошипела, стараясь, чтобы это прозвучало как можно более ядовито:

– А что выбирать? С тобой, дорогой, хоть на Камчатку, хоть на Сахалин!

Гошка хихикнул и покрепче прижал меня к себе. Клиентка была уже совсем рядом, едва не задела меня сумочкой, проходя мимо.

– Нет, все вечером, – голос Алексея Кислова оказался неожиданно высоким, что неприятно не соответствовало его комплекции. – Устал, как собака, две ночи не спал толком. Ты меня домой забрось…

– Заботливый муж не хочет беспокоить супругу, отвлекать ее от работы, – прокомментировал Гоша, покосившись вслед удаляющейся парочке. – Обещает залечь в постельку до вечера, и получает, таким образом, несколько часов неучтенного свободного времени.

– Гоша, а почему мы за ними не идем?

– Зачем торопиться? Ты что, хочешь с ними на стоянке столкнуться?

– Не хочу, – от такой мысли меня передернуло. – Но они уедут!

– Пусть едут. А мы, потихонечку, за ними отправимся. Ты слышала, сейчас они домой направляются. А адрес нам, спасибо госпоже Кисловой, известен – улица Гоголя, дом семнадцать. Кстати, что-то ты давно задачек по топографии родного города не решала. Ну-ка, скажи мне, как быстрее всего туда добраться?

– О, Боже! – закатила я глаза.

То ли я, умница такая, составила самый оптимальный маршрут, то ли Кисловы куда-нибудь заезжали (в магазин или на заправку – мало ли какие могут быть дела), но когда Гоша вырулил на тихую улицу Гоголя, к элегантной кирпичной четырехэтажке, их еще не было.

– А что, неплохой домишко, – оценил Гоша, останавливая машину. – И стояночка во дворе, удобно. Но мы на стоянку не поедем, мы здесь подождем.

Через пять минут я начала потихоньку паниковать.

– Гоша, а если они по дороге передумали? Или вообще, мы что-то не так поняли, и Кислов вовсе не имел в виду ехать домой?

– Все мы правильно поняли, – лениво ответил Гоша, чуть-чуть опуская задние стекла. В салоне машины стало заметно холоднее. – Сейчас они подъедут.

– Да почему ты в этом так уверен?

– А ты посмотри в зеркальце. Видишь, кто там на светофоре стоит?

– Ой, – я разглядела знакомую машину и сразу успокоилась. – Гоша, а они уже едут!

Я думала, что Александра Владимировна (за рулем была именно она), заедет во двор, но машина остановилась совсем рядом с нами. Я зажмурилась. Умом понимала, что эта дурацкая страусиная политика ничего не дает, но и открыть глаза была не в состоянии. Высокий голос Кислова прозвучал так близко, словно он обращался ко мне:

– Нет, нет, Сашенька, ничего не надо! Я перехвачу что-нибудь и спать завалюсь. Лучше вечером в ресторан… ну да, часиков в семь…

Еще несколько нежных слов, отвратительное, на мой взгляд, пустое чмокание губами, изображающее поцелуй, стук закрывающейся дверцы… Я осторожно открыла глаза. Машина Кисловой медленно удалялась, а ее супруг стоял на тротуаре и старательно махал рукой. Дождавшись, когда она скроется за углом, Алексей Кислов опустил руку, издал громкий невнятный звук (что-то вроде «Гр-р-бр-р-рых»), резко развернулся и направился в сторону дома. Я смотрела, как он идет по двору, как подходит к подъезду, как набирает код замка. Только когда закрылась массивная металлическая дверь, я позволила себе перевести взгляд на Гошу.

Напарник мой, расслабленно откинулся на спинку сиденья и, казалось, дремал.

– Гоша?

– М-м? – он не потрудился шевельнуть хоть ресничкой.

– Гош, Кислов пошел домой.

– Угу-м.

– А Кислова уехала. Наверное, на работу.

– Угу-м.

– Гош, а мы что теперь будем делать?

Правое веко приподнялось на мгновение и тут же снова опустилось.

– Ничего. Сидеть будем, ждать. По сторонам смотреть.

По крайне мере, ответил. Я вздохнула.

«Сидеть. Ждать. Смотреть по сторонам.» Похоже, работа частного сыщика окажется труднее, чем я думала.

Поскольку глаза мой напарник открывать не желал, я смотрела по сторонам за двоих. И ничего интересного не видела. Точнее, почти ничего – ларек в конце квартала меня очень даже заинтересовал. Издалека я не могла прочитать слишком затейливо разрисованную вывеску, но было очень похоже, что там торговали какой-то выпечкой. А если учесть, что пообедать мы с Гошкой не успели… ну, вы меня понимаете. Минут через двадцать я не выдержала.

– Гоша, а давай подъедем к тому ларьку. Или ты здесь сиди, а я быстренько сбегаю, куплю что-нибудь перекусить.

– Перекусить? – мой напарник сразу открыл глаза и сел ровнее. Но посмотрел, почему-то, не в сторону ларька, а на часы. – Нет, не стоит. Кислов вот-вот выйдет.

– С чего ты взял? – заранее уверенная в его согласии, я уже приоткрыла дверцу, собираясь выйти из машины. – Или ты не слышал, как он говорил, что сейчас спать ляжет?

– Слышал, – невозмутимо согласился этот тип. – Но я же не любимая жена, чтобы ему верить. Спать он, может, и собирается, но только не у себя дома и не один.

Я захлопнула дверцу.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Что наш объект уже вышел из подъезда, – Гоша хищно улыбнулся и завел мотор.

Я оглянулась и, действительно, увидела Кислова.

– Ну-ка посмотрим, захочет он нам облегчить жизнь или нет? – пробормотал Гоша. – Ну давай, сворачивай… не захотел, – с сожалением закончил он, когда Кислов прошел мимо автостоянки. – А жаль. Он теперь в любую щель нырнет, а нам, в случае чего, машину бросать придется. Ладно, пока мы знаем, куда он топает, а там посмотрим.

Гошка плавно тронулся с места, обогнал Кислова, который успел выйти со двора и повернуть направо по улице.

Я растерянно посмотрела на него, на Гошу, снова на Кислова. Потом спросила:

– Гошенька, а мы с тобой один и тот же фильм смотрим? Почему ты знаешь, куда он идет, а я не знаю?

– Потому, что ты пока не умеешь делать простые выводы из известной тебе информации. В письме было четко сказано, что если Кислова сама хочет увидеть мужа с любовницей, то должна подойти к экономическому институту. А где именно этот институт находится?

Я посмотрела в окно:

– Сейчас соображу. Ой, это же совсем рядом, за углом!

– Вот именно, – удовлетворенно заключил Гоша, сворачивая за угол.

– Хорошо, Кислов идет на свидание, это я поняла. Но как ты догадался, что он врет жене? Откуда ты знал, что он вовсе не собирается ложиться спать?

– Да это по его морде видно было. Мужик, который две ночи не спал и только о подушке мечтает, совсем по-другому выглядит. А Кислов больше всего напоминал котяру, который знает, как до сметаны добраться, – Гошка аккуратно припарковался недалеко от выходящего прямо на улицу, просторного крыльца института. – Хорошее место. И видно все, и машину здесь можно оставить. Интересно, он уже позвонил своей пассии, что придет?

– Ты имеешь в виду, на сотовый?

– Ну, не в деканат же. Вон, смотри, та супермодель в шубке, видишь, с краю стоит? Она, по-моему, кого-то ждет.

На крыльце топталось человек двадцать, но девица, удостоившаяся благосклонного внимания моего напарника, действительно, стояла чуть в стороне и все время поглядывала на часы.

– Ничего она не супермодель, – проворчала я. – И физиономия невзрачная и фигура так себе.

– Это ты просто не разбираешься, – все-таки, Гошка на редкость бестактный человек. – Девочка на уровне мировых стандартов… ах ты! Выходит, не она.

К долговязой и, как хотите со мной спорьте, заурядной девице, подошел вполне симпатичный парень. Девица сразу повисла у него на руке, и парочка удалилась.

Мы с Гошей еще немного поугадывали, но тут подошел Кислов. На крыльцо он подниматься не стал, остановился, сунув руки в карманы и рассеянно оглядываясь по сторонам. И тут же по ступенькам, к нему сбежала невысокая светловолосая девушка. Не могу сказать, что она бросилась ему на шею: и поцелуй их был вполне в рамках приличий, и объятия достаточно скромными. Тем не менее, то что эти двое находятся в весьма близких отношениях, никаких сомнений не вызывало.

– Один-ноль в мою пользу, – нахально заявил Гоша, выходя из машины. – Признавайся, ты ведь не верила, что у Кислова есть любовница.

– Не то, чтобы не верила, – призналась я, тоже выбираясь из тесного салона. – Скорее, надеялась, что обойдется.

Кислов и девушка, держась за руки, пошли по улице. Гоша неторопливо двинулся за ними, подцепив меня за локоть.

– В этом и разница между нами. Ты хочешь, чтобы все было хорошо и правильно, ориентируешься на чувства, а я на опыт и знание людей.

– Если ты такой умный и опытный, может, ты и ответ на вторую часть задачки знаешь? – не удержалась я от ехидного вопроса. – Кто написал Кисловой письмо?

– Ясное дело, знаю, – невозмутимо сказал Гоша. – Письмо написал муж этой Белоснежки.

– Почему? – я даже споткнулась и ухватила его за рукав, чтобы удержаться на ногах.

– Ну, надо же эту барышню как-то называть. А у нее волосы вон какие светлые. Так пусть будет Белоснежка.

– Да я не про нее! По мне, хоть Белоснежкой ее назови, хоть… почему ты считаешь, что письмо ее муж написал? И вообще, с чего ты взял, что у нее муж есть?

– Муж, в данной ситуации, определение свободное, – наставительно сказал Гоша. – Пусть будет жених, любовник или просто влюбленный в нее болван – это непринципиально. Какой-нибудь мужик около каждой девицы есть.

Положим, с этим его утверждением я могла бы поспорить. Посмотрите, вот она я, перед вами! А ни одного мужика рядом, что-то не наблюдается. Но кому захочется таким хвастаться? Только не мне. Поэтому Гошка, без всяких помех, продолжил:

– Повторяю, в своих выводах я опираюсь на опыт и знание людей. Сама подумай, Ритка, ну кому бы это еще надо было? И перестань меня тормозить. Ты не забыла? Наша работа – не разговоры разговаривать, а вести наблюдение за господином Кисловым и его девушкой.

Вести наблюдение за господином Кисловым и его девушкой, оказалось проще простого. Некоторую осторожность они, конечно, проявляли, но это заключалось, скорее, в желании избежать случайных встреч. На людный центральный проспект они не свернули, пошли по тихой параллельной улочке. Но того, что за ними могут следить, ни Кислову, ни его Белоснежке, в голову явно не приходило. Мы с Гошей двигались почти открыто. И наибольшее неудобство мне доставляла не слежка, а погода.

И ведь не сказать, что было слишком холодно. Я с утра слушала прогноз по радио – синоптики обещали семь градусов мороза при слабом ветре и, похоже, не обманули. Но через час нашей неторопливой прогулки эти семь градусов стали казаться мне, какими-то, очень морозными, а слабый ветерок продувал насквозь. И это несмотря на то, что у меня вполне приличная, пусть и не модная, зато достаточно теплая куртка.

А девушку эту, скорее не Белоснежкой надо было назвать, а Снежной Королевой – она даже не поежилась ни разу! Или ее пылкие чувства так грели? Чем дальше они с Кисловым отходили от института, тем откровеннее прижимались друг другу, а поцелуи становились все длительнее.

Улочка закончилась небольшим сквером и пара присела на скамейку. Точнее, на скамейку сел наш «объект», а девушка устроилась у него на коленях.

Наш наблюдательный пункт расположился в десяти шагах – там, очень к месту, был установлен щит с афишами. Афиши, к счастью, оказались свежими, и это придало мне уверенности. В конце концов, даже в такой холод я имею полное право интересоваться театральной жизнью родного города. Может, я именно сегодня собралась культурно провести вечер, только никак не могу выбрать, куда отправиться.

– Ай-я-я-яй, – пропел Гоша и покачал головой. – А парень-то, похоже, так торопился, что о самом главном не позаботился.

– О главном?

– Ну да. К нему домой нельзя, к Белоснежке, очевидно, тоже. Раньше он, наверное, с дружками своими договаривался, ключи брал. А сегодня засуетился, вот и приходится на улице тискаться.

Я покосилась в сторону объекта и закусила губу. Кислов расстегнул куртку на груди у девушки и теперь его руки бесцеремонно шарили по ее телу. А Белоснежка вовсе не была против, наоборот, она чуть ли не мурлыкала от удовольствия. Я снова уткнулась взглядом в афишу и даже вздрогнула от неожиданности, когда Гоша, нарушая все правила конспирации, о которых я читала в книжках, громко заржал.

– Ты чего? – прошипела я. – Они же услышат!

– Да ладно, им сейчас не до нас, – сказал напарник, но громкость убавил. – Ох, Ритка, видела бы ты сейчас свою физиономию! Добродетель в процессе оскорбления, честное слово! Слушай, я не подозревал, что ты настолько…

Я повернулась к нему, и Гошка осекся.

– Ну извини. Я ведь ничего обидного не хотел сказать. Но ты что, никогда не видела, как люди целуются?

Я ничего не ответила, и он занервничал:

– Рита, ну я ведь уже сказал, извини! Ну не подумал, ляпнул, ну что ж теперь? И вообще, что я такого сказал? Ритка, ну ты что, всю жизнь теперь на меня дуться будешь?

– Надеюсь, что это не потребуется, – прохладно сказала я. – Но с твоей стороны было бы очень любезно запомнить, что я получила хорошее консервативное воспитание. И некоторые твои шутки могут меня шокировать.

– Все понял и принял к сведению, – горячо заверил меня Гоша. – Торжественно обещаю фильтровать базар два раза!

– Трепло, – боюсь, что мой голос прозвучал гораздо мягче, чем я хотела.

– А как же! – обрадовано согласился он. И тут же добавил: – Но все-таки, Ритка, так тоже нельзя. Я все понимаю: и про воспитание, и про тонкую душевную организацию. Но это, может, в школе хорошо. А в нашем деле так нельзя. Надо тебе шкурку наращивать.

– Шкурку?

– Ну да, шкурку. Поплотнее, пожестче и, желательно, с колючками.

Вы мне не поверите, но они сидели на этой лавочке минут двадцать. Нам с Гошей пришлось поменять наблюдательный пункт два раза – сами понимаете, хотя у нас в городе и театров хватает и репертуар у них обширный, ни один нормальный человек столько времени изучать афиши просто не в состоянии. Я окончательно закоченела: мне уже давно казалось, что температура на улице не семь, а семнадцать, а то и все двадцать семь градусов мороза. От превращения в сосульку меня спас Гошка – притянул к себе и обнял. Слава Богу, действие это он никак не прокомментировал, так что я, не стала сопротивляться. Странно, казалось бы, пустяк, к человеку прижалась – не к печке! А я сразу перестала дрожать.

Наконец, Белоснежка спрыгнула с коленей Кислова, и они отправились дальше. Собственно, если рассказывать в подробностях о том, что было дальше, никому интересно не будет. В общей сложности, мы бродили по городу около двух часов, причем если Кислов с подружкой заходили в кафе – погреться и выпить кофе, то мы с Гошкой в это время топтались на автобусной остановке. Благо, окна в кафе были большие, во всю стенку и продолжать наблюдение труда не составляло. Вот она, работа детектива. Ничего трудного, только холодно очень.

Гоша честно пытался меня согреть, но получалось это плохо – он и сам уже замерз. При этом, у него еще хватало сил сочувствовать Кислову.

– Вот бедолаги маются! Видно же, что ребятам не терпится, а места не найдут, где пристроится. Честное слово, была бы у меня отдельная квартира, прямо сейчас подошел бы и предложил им ключ! А то ведь сердце кровью обливается, смотреть на них!

– Я уже готова от своей квартиры ключ дать, – стуча зубами, сказала я. – У нас сейчас дома никого нет, все на работе. А батареи в подъезде те-е-еплые!

Кислов с девушкой продолжали свою бесконечную прогулку. Я уже начала тихо их ненавидеть и, честное слово, давно выбросила из головы все мысли о неблаговидности моей работы. Наоборот, я поняла, что вывести на чистую воду такого негодяя, как Кислов, открыть перед Александрой Владимировной всю его черную душу, будет самым наиблагороднейшим поступком, какой только вообще можно вообразить.

Наконец, парочка, надоевшая мне хуже горькой редьки, остановилась. Казалось, они разглядывают ближайшую многоэтажку.

– Может, у них тут знакомые живут? – с надеждой предположил Гоша. – Может, они сейчас в гости к друзьям заскочат?

– Хорошо бы, – согласилась я, стуча зубами. – Смотри, она на второй подъезд показывает.

В этот момент, Белоснежка, не попрощавшись, повернулась к Кислову спиной и, легкой походкой, направилась ко второму подъезду. Кислов неторопливо, вразвалочку, двинулся за ней. Девушка быстро набрала код, потянула на себя массивную дверь и, не оглянувшись, скрылась в подъезде. Через минуту, эту же операцию повторил Кислов.

– Наконец-то! – сказала я. – Гоша, пошли и мы! Пока они там, чай пьют в гостях, и мы погреемся!

При мысли о горячей батарее в подъезде, я сразу повеселела. Даже Гошку за рукав ухватила, потянула за собой.

– Подожди, – он не двинулся с места. Пристально разглядывал многоэтажку и что-то прикидывал.

– Да чего ждать то? Пока окончательно в сосульки превратимся?

– Рита, а ты уверена, что они именно в гости к кому-то, кто в этом подъезде живет, направились? – Гошка, наконец, соизволил оторваться от созерцания дома и посмотрел на меня.

– Что значит, уверена? – сварливо спросила я. – А зачем еще люди могут в подъезд зайти?

– Ну, мало ли, – усмехнулся он. – Я эти дома знаю: там, в подъезде такой закуточек есть, довольно удобный.

– Гоша! – ахнула я. В который уже раз за сегодня этот невыносимый тип сумел меня шокировать?

– А что? Дело-то житейское. Лучше подождать минут пять-десять. Ты же не хочешь ребятам весь кайф обломать.

– Я уже ничего не хочу, – пробормотала я.

Вот именно, ничего! А ведь вполне могла бы сидеть сейчас дома, с чашкой горячего какао в руках. М-да, с чашкой какао и стопкой газет с объявлениями, на коленях. Я вздрогнула и теснее прижалась к Гоше.

Через несколько минут, металлическая дверь распахнулась, и мы снова увидели Кислова.

– О! – обрадовался Гоша. – Я же говорил! Ну, слава Богу, наконец, парень свое получил!

Я ничего не ответила. Довольная, очень довольная физиономия Кислова подтверждала, что мой напарник совершенно прав в оценке происходящего. А Кислов поправил шарф и, посвистывая, прошел мимо нас. Закрыть за собой дверь с кодовым замком он не потрудился.

– Ну-ка, Ритка, – Гоша легко шлепнул меня по попке, – сбегай, посмотри. Раз он один ушел, значит, пассия его здесь живет. Если пошевелишься, то успеешь засечь, на каком этаже.

Нет, вы видали такого типа? «Сбегай»! Да я себе давно все руки-ноги отморозила, я, может, вообще двигаться не могу! Но Гошка проявлять сочувствие не собирался. Он взял меня за плечи и слегка подтолкнул вперед:

– Давай, давай! Не спи в оглоблях!

– А ты? – из чистого упрямства спросила я.

– А я посмотрю пока, в какую сторону этот красавчик направится. Наша работа с ним еще не закончена. Вдруг господин Кислов сейчас на другое свидание отправится?

– Тоже, нашел многостаночника, – пробормотала я и заковыляла к подъезду.

Вот только как, интересно, я должна определить, на каком этаже выйдет из лифта эта принцесса? Ладно, это, допустим, можно сообразить: вызвать лифт назад, на первый этаж и прикинуть по времени, откуда он спускается. А если Белоснежка решила подняться по лестнице? Я осторожно прошла по скользкому крыльцу – да что же это за вредители, которые в нашем климате выкладывают крыльцо гладкой плиткой? Вошла в подъезд и задержалась на мгновение, привыкая к полумраку, после яркого, солнечного дня. В подъезде было тихо – ни звука шагов, ни характерного поскрипывания лифта, ни стука закрывающейся двери… что же я, все-таки, опоздала? Впрочем, из этого тоже можно сделать вывод – девушка живет на первом или на втором этаже, выше она никак не могла успеть подняться.

А где, интересно, тот «удобный закуток», про который говорил Гоша? Непонятно. Надо, наверное, мне тоже подзаняться архитектурой. В самом прикладном смысле, разумеется – чтобы не хуже Гошки разбираться в устройстве различных подъездов.

Я прошла вперед и начала подниматься по лестнице, старательно оглядываясь по сторонам. С четвертой ступеньки я увидела искомый «закуток». Как странно, это небольшое пространство, отгороженное тонкой, чуть ли не фанерной стенкой, невозможно заметить от железных дверей, а отсюда, сверху, оно прекрасно просматривается – только голову направо повернуть. Гоша назвал его удобным? Ну, не знаю, не знаю. Если сравнивать с продуваемой всеми ветрами скамейкой в сквере, то я, может, и соглашусь. Но с большими оговорками. Исписанные, разрисованные какими-то мерзкими рожами стены, характерный запашок, на полу что-то валяется, пакеты с мусором что ли? Хотя, не похоже, слишком странно этот мусор смотрится. Или это… У меня перехватило дыхание. Нет, не может быть!

Я сбежала по лестнице, нервно дернула перегородку – вдруг она открывается, вроде двери? К сожалению, перегородка была закреплена, пришлось сделать еще несколько торопливых шагов. Едва не споткнувшись, я остановилась и присела на корточки. Сюда почти не доставал дневной свет, но надеяться на обман зрения, на то, что мне просто показалось, было уже невозможно. Девушка полусидела на полу, опираясь спиной о грязную стенку, словно отброшенная сильным ударом. Распахнутая куртка, широкая полоска нежной белой кожи между задравшимся вверх свитером и короткой небрежно смятой юбочкой, нелепо раскинутые ноги в модных сапогах и бессильно поникшая голова. Рана на виске показалась мне огромной. Кровь еще текла, заливая свитер и впитываясь в мягкую толстую пряжу, видны были осколки кости и что-то белое… Боже! Я зажмурилась. Зачем мне это, я не хочу, я уже насмотрелась на ужасные трупы, на всю жизнь насмотрелась! Я не знаю, что делать, я вообще зашла в этот проклятый подъезд только потому, что Гоша…

– Гоша! – спотыкаясь, задевая плечами за стенки, я вывалилась на крыльцо подъезда: – Гоша! Гоша!

– Ты что, Ритка? – Оказывается, он был уже рядом со мной. Крепко взял за плечи, встряхнул. – Чего орешь? С ума сошла?

– Гоша, – всхлипнула я и вцепилась обеими руками в рукав его куртки. – Там… там…

– Да что там такое, – с легкой досадой спросил напарник.

– Там она… Гошка, какой ужас!

– Ничего не понимаю, – он аккуратно, разгибая мои пальцы по одному, освободил свой рукав. – Пойдем, покажешь…

– Нет! – я шарахнулась в сторону и повторила: – Нет! Я туда больше не пойду.

Гошка вздохнул и сказал покорно:

– Хорошо. Подожди меня здесь.

– Нет! – я снова быстро прижалась к нему. – Я одна не останусь.

– Маргарита! – теперь в его голосе прозвучало настоящее раздражение. – Ты уж выбери, пожалуйста, к какому берегу причаливать. Или со мной, но в подъезд, или здесь топчись, но одна.

– Я… я с тобой.

– Хорошо. Пошли.

Он взял меня за руку, потянул за собой и в этот момент из подъезда раздался истошный визг.

– Раскудрить твою перекись водорода, – рявкнул Гоша и рванулся в подъезд.