Текст книги "Великие евреи. 100 прославленных имен"

Юлий Борисович Харитон родился в Петербурге 27 февраля 1904 года в еврейской семье. Дед, Иосиф Давидович Харитон, был купцом первой гильдии в Феодосии. Отец, Борис Осипович Харитон, был известным журналистом, высланным из СССР в 1922 году, после присоединения Латвии к СССР в 1940 году был осуждён на 7 лет лагерей и умер двумя годами позже. Мать, Мирра Яковлевна Буровская (1877–1947), была актрисой. Родители развелись в 1907 году, когда Юлий был ребёнком, его мать в 1913 году вторично вышла замуж за психоаналитика Марка Эйтингона и уехала в Германию, оттуда в 1933 году в Палестину. Борис Осипович воспитывал сына сам.

В 1919 году Юлий окончил среднюю школу и в 1920 году поступил в Политехнический институт. Юлий жил в центре Петрограда, а институт был на окраине. Нередко студент Харитон добирался до Политехнического пешком – а это восемь километров. Харитон вспоминал: «Мне повезло, я попал в тот поток, где курс физики читал Абрам Федорович Иоффе. Прослушав две-три его лекции, я понял, что самое интересное – не электротехника, которой я в то время увлекался, а физика… Я перешел на другой факультет. Мне досталась тема: работы Резерфорда в области строения атома». В 1921 году студент Харитон начинает работать в Физико-технологическом институте в лаборатории Н.Н. Семенова. Одной из первых научных работ юного исследователя стало изучение конденсации металлических паров на поверхности. В 1925 году Юлий закончил физико-математический факультет, как говорится в автобиографии, «со званием инженера-физика». Спустя год молодой специалист едет в научную командировку в Кембридж. Он два года работает под руководством Э. Резерфорда и Д. Чедвика и в 1928 году защищает там докторскую диссертацию на тему «О счете сцинтилляций, производимых альфа-частицами».

Вернувшись на родину, Харитон приступает к систематической работе над вопросами теории взрывчатых веществ. Он организует лабораторию взрывчатых веществ, где и проводит свои исследования с 1931 по 1946 год. До Харитона ученые изучали эту группу веществ либо с точки зрения химического состава и технологии их производства, либо исходя из их разрушительного действия. Харитон затронул вопрос о превращения холодного взрывчатого вещества в горячие продукты взрыва. Он выбрал очень сложную тему: изучение взрывчатых веществ, которые нужны были и военным, и разработчикам новых месторождений, и строителям мощных гидроэлектростанций. Харитон установил закон возможности детонации: время химической реакции в детонационной волне должно быть меньше времени разлета сжатого вещества. А для времени разлета легко можно дать простую оценку, поделив диаметр заряда на скорость детонации. Из этого фундаментального закона вытекало важное следствие: одно и то же вещество, взятое в виде тонкого цилиндра, окажется пассивным, но в большой массе может взорваться. Юлий Борисович первым сформулировал основной принцип, применимый и к взрыву: химическую реакцию нужно рассматривать как процесс, протекающий во времени, а не как мгновенный скачок из начального в конечное состояние. Все исследователи до него рассматривали взрыв именно как скачок, абстрагируясь от кинетики химической реакции.

В 1935 году присвоено звание доктора физико-математических наук (по совокупности работ).

В 1939–1940 годах совместно с Яковом Зельдовичем Харитон выполнил цикл работ по цепному распаду урана. Эти работы были «внеплановыми», физики трудились вечерами. Конечно, тогда они не думали о бомбах, и нейтронно-ядерные цепные реакции казались им красивой, но отвлеченной областью физики. От этих работ остался в силе основной вывод: реакция не идет в металлическом уране, в окиси урана, в смесях урана с обычной водой, здесь нужно обогащение урана легким изотопом. В этой связи большое значение приобрела работа Харитона, проведенная им в 1937 году, установившая закономерности разделения изотопов путем центрифугирования.

С началом войны Харитон снова обращается к взрывчатке. Он консультирует Наркомат обороны и Наркомат боеприпасов по вопросам, связанным с расшифровкой новых образцов вооружений противника и теоретического обоснования работ по вооружению Советской армии. В разгар войны Харитона пригласил работать к себе И.В. Курчатов. Так начинался «урановый проект». Действовали лаборатории, строились предприятия. Главным атомным городом, где «изделие» должно было собираться, стал Арзамас-16. Физики работали под непосредственным руководством Берии. Ядерщики отличались от ученых-заключенных разве что тем, что не ночевали в тюрьме. Завеса строжайшей секретности, особый режим, при котором они проводили исследования, личная ответственность за государственные секреты делали физиков людьми подневольными. Их обеспечивали всеми необходимыми материалами и аппаратурой.

Харитон не отрицает, что конкретно созданием бомбы, всей физикой руководил он. Из Арзамаса-16 он управлял процессом создания ядерного и водородного оружия во всем СССР. Из всех созданных в Арзамасе-16 «изделий» наиболее дорога была Юлию Борисовичу та самая первая советская атомная бомба, которая сделала его родину ядерной сверхдержавой. Из поверженной Германии привезли приблизительно 100 тонн урана. Это позволило сократить создание первого промышленного реактора на год. Физики и инженеры работали день и ночь. Информация пришла, как известно, из США от Клауса Фукса. Он прислал описание «их» бомбы. Но скопировать ее, просто создать дубликат американской, было невозможно.

Первый испытательный взрыв Харитон наблюдал с расстояния в семьдесят километров. Взрыв был в воздухе, бомбу сбрасывали с самолета. Ударная волна пришла через три минуты, она сорвала со всех военных фуражки. Под местом взрыва «вздулась» земля… «Я убежден, что без ядерного сдерживания ход истории был бы иным, наверное, более агрессивным», – вспоминал Харитон.

После атомной бомбы была водородная. Ее «отцом» считается Андрей Сахаров, но делалась она в Арзамасе-16, которым руководил Харитон. В Америке тоже трудились над созданием водородной бомбы. Когда американцы поняли, что идут не по тому пути, они довольно быстро создали другую бомбу, очень похожую на аналогичное советское «изделие». Юлий Борисович на вопрос «А не было ли у американцев Фукса в СССР?» – отвечал отрицательно. В начале пятидесятых появились новые методы разведки, позволявшие по пробам атмосферы и сейсмическим волнам определять не только мощность устройства, но и его конструктивные особенности.

Юлий Борисович заботился не только о деле, но и о людях, которые его делали. Талантливый организатор, Харитон был душой коллектива, умел объединить людей вокруг общей идеи. Он был депутатом Верховного Совета СССР 3–9 созывов. В 1955 году подписал «Письмо трёхсот».

В последующие годы работал над сокращением веса ядерных зарядов, увеличением их мощности и повышением надёжности.

С 1946 года – член-корреспондент, с 1953 года – академик Академии наук СССР.

В числе немногих физиков академик Харитон стал трижды Героем Социалистического Труда. Лауреат Ленинской (1956) и трёх Сталинских премий (1949, 1951, 1953). Награждён 5 орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, 2 другими орденами, а также медалями.

Умер 18 декабря 1996 года в Сарове. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.

Как дань памяти учёного в городе Сарове ежегодно с 1 марта 2001 года проводится научная конференция школьников со всей России: Школьные харитоновские чтения.

Родился 21 ноября 1819 года в Вильно. Сын бедного еврея из Литвы получил религиозное еврейское образование в хедере и йешиве, изучал Танах, Талмуд и комментаторов Талмуда.

Позже он самоучкой выучился немецкому, французскому и русскому языкам. Прослушал курс в университете Бреслау, получил степень доктора философии от Лейпцигского университета за диссертацию об истории древних религий народов семитской группы. Вернулся в Россию. Истоки деятельности евреев в области гуманитарных наук в России восходят к его работам. Результатом его изысканий явился обширный труд, изданный в Санкт-Петербурге в 1856 году.

В 1855 году, когда на Восточном факультете Санкт-Петербургского университета была открыта кафедра языков народов семитской группы (еврейской, сирийской и халдейской), он возглавил её, перейдя при этом в христианство.

С 1858 по 1883 год – профессор Санкт-Петербургской духовной академии. Преподавал еврейский язык и библейскую археологию с 1858 по 1884 года в Санкт-Петербургской римско-католической академии.

5 декабря 1858 года избран членом-корреспондентом Императорской РАН по разряду восточных языков. С 1908 года почетный член Петербургской АН.

Ценны его работы по истории Востока и народов Восточной Европы, по истории христианства, по истории письменности (арабской, еврейской и др.), древнееврейскому языку, по ассириологии и др. Один из редакторов научного перевода Библии на русский язык.

Хвольсон никогда не отказывал в помощи евреям, укрывая у себя дома евреев, которым закон запрещал жить вне черты оседлости.

Сын Хвольсона, Орест, стал известным физиком. Труды его касаются почти всех разделов физики, включая работы по магнетизму, по теплопроводности и по диффузии света. Большую известность приобрели его работы по актинометрии. Создал конструкции актинометра (измерительный прибор, который служит для измерения интенсивности электромагнитного излучения, преимущественно видимого и ультрафиолетового света) и пиргелиометра (абсолютный прибор для измерений прямой солнечной радиации, падающей на поверхность перпендикулярную солнечным лучам), которые долгое время применялись в России.

В 1895 году Орест Хвольсон становится членом-корреспондентом Санкт-Петербургской академии наук и членом Ученого комитета Министерства народного просвещения, а в 1920 году – избирается почётным членом Российской академии наук.

Даниил Авраамович Хвольсон умер 23 марта 1911 года в Санкт-Петербурге. Похоронен в Петербурге на Смоленском православном кладбище.

Родилась в Либаве (ныне Латвия) в богатой еврейской семье 26 августа 1878 года. Отец – видный предприниматель с европейскими связями, мать воспитывала детей, которых в семье было семеро.

Она мечтала стать земским врачом. Поступить на медицинский факультет Московского университета еврейке Штерн не удалось. Получала образование в Женевском университете. В Женеве Лина попадает в среду русских эмигрантов, которые занимались в там научной работой. Одним из них был будущий академик Алексей Николаевич Бах – основатель русской школы биохимии, который оказал сильное влияние на становление будущего ученого и ее научную судьбу. В 1903 году Штерн с блеском закончила Женевский университет и была оставлена на кафедре физиологии человека. Но она вернулась в Россию и в 1903 году сдала государственные экзамены при Московском университете для получения русского диплома врача. Однако в 1904 году Штерн получила приглашение в Женевский университет, где приступила к изучению биологического окисления. В дальнейшем эти работы получили широкое признание. Лина Штерн вошла в число ведущих ученых Европы и приобрела мировую известность. С 1906 года – доцент кафедры физиологии, с 1917 года – профессор физиологической химии; первая женщина-профессор в Женевском университете. Она активно приступает к изучению центральной нервной системы и получает очень интересные результаты. Штерн выдвигает принципиально новую концепцию понимания таких фундаментальных биологических процессов, как долголетие и сон. Возможно, именно эта область ее научных исследований спасла ей впоследствии жизнь, когда решалась ее участь на процессе по делу ЕАК.

В 1924 году А.Н. Бах, которым создан Биохимический институт Наркомздрава с медицинским уклоном, прислал ей официальное приглашение занять кафедру физиологии во 2-м Московском государственном университете (с 1930 года – 2-й Московский медицинский институт). Она свободно владела пятью языками: немецким (родной), русским, французским, английским и итальянским.

В марте 1925 года Лина Штерн приехала в Советский Союз; с 1925 по январь 1949 года – заведующая кафедрой физиологии, одновременно (1929–1948 годах) – директор Института физиологии Наркомпроса РСФСР (впоследствии Академии наук СССР).

Преподавание сочетала с исследовательской работой в двух организованных ею биохимических лабораториях. Много сил и личных средств потратила на организацию Института физиологии. В 1929 году он начал эффективно работать под ее руководством. В 1932 году Штерн была избрана членом Германской академии естественных наук.

В 1933 году она получила звание доктора биологических наук, в 1934 году – почетное звание «заслуженного деятеля науки». Она стала первой женщиной, отмеченной этим званием, а в 1939 году она стала первой женщиной, избранной в АН СССР и являлась единственной женщиной, которая избрана была академиком за 225 лет существования Российской Академии.

Работы Штерн имели огромное практическое значение. Так, под руководством Штерн был разработан электроимпульсный метод прекращения фибрилляции желудочков сердца и создана первая установка для электротерапии сердца. Была разработана методика лечения травматического шока, которая широко использовалась в военных госпиталях во время Великой Отечественной войны.

С первых месяцев Великой Отечественной войны Штерн пропагандирует разработанный под ее руководством метод лечения травматического шока. Этот метод использовали советские хирурги в полевых госпиталях. Штерн организует противошоковые бригады, в которые командирует научных сотрудников Института физиологии, и с одной из них сама выезжает в 1941 году на Западный фронт.

Штерн была избрана в президиум Антифашистского женского комитета и Еврейского антифашистского комитета. В 1943 году она получила Сталинскую премию. Деньги – 100 тысяч рублей – Лина Соломоновна передала на строительство санитарного самолета. В 1944 году ее избрали академиком в Академию Медицинских наук.

28 января 1949 года Лина Соломоновна Штерн была арестована по «делу» Еврейского антифашистского комитета. Ей были предъявлены обвинения в шпионаже, антисоветской агитации и участии в подготовке теракта. Штерн отказалась подписать заготовленный заранее документ о признании обвинений. Повседневная жизнь Штерн в тюрьме была полна унижений, ее однообразие прерывалось допросами, которые проходили преимущественно в ночное время.

После многочисленных просьб ей принесли бумагу и карандаши, позже ручку с чернилами. Штерн начала систематически работать. В тюрьме она написала серию научно-популярных статей, а также трактат «О раке», который она направила вместе с письмом министру Абакумову в конце 1951 года.

В мае 1952 года в Москве начался двухмесячный закрытый судебный процесс, в котором Штерн оказалась на скамье подсудимых в числе руководителей ЕАК – видных представителей еврейской интеллигенции. Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила 14 подсудимых к высшей мере наказания. В список обреченных к расстрелу волею Сталина была внесена одна поправка: Лину Штерн не казнить. Ее приговорили к лишению свободы на 3 с половиной года (уже проведенных в тюрьме) и к последующей ссылке на 5 лет. Штерн прожила в ссылке в городе Джамбуле в Казахстане 10 месяцев. После смерти Сталина в мае 1953 года ей разрешили вернуться в Москву, дали возможность возглавить в Институте биофизики АН СССР лабораторию, в которой она возобновила прерванные исследования центральной нервной системы. В 1954–1968 годах возглавляла отдел физиологии в институте биофизики.

С 1 марта 1953 года была восстановлена в должности академика.

Скончалась Лина Штерн 7 марта 1968 года.

Похоронена на Новодевичьем кладбище.

Музыканты

Антон Рубинштейн родился 28 ноября 1829 года в приднестровском селе Выхватинец Подольской губернии. Он был третьим сыном в состоятельной еврейской семье. Отец Рубинштейна – Григорий Романович Рубинштейн – происходил из Бердичева, к моменту рождения детей был купцом второй гильдии. Мать – Калерия Христофоровна Рубинштейн – музыкант, происходила из прусской Силезии.

25 июля 1831 года 35 членов семьи Рубинштейн, начиная с деда – купца Рувена Рубинштейна из Житомира, приняли православие в Свято-Николаевской церкви в Бердичеве. Толчком к крещению, по поздним воспоминаниям матери композитора, стал Указ императора Николая I 1827 года о призыве детей на 25-летнюю воинскую службу кантонистами в пропорции 7 на каждые 1000 еврейских детей. На семью перестали распространяться законы черты оседлости, и уже через год Рубинштейны поселились в Москве, где отец открыл небольшую карандашно-булавочную фабрику. Около 1834 года отец приобрёл дом на Ордынке.

В радушном доме Рубинштейнов постоянно собирались студенты, чиновники, учителя, звучала музыка. Звуковую атмосферу Москвы тех лет определяли песни и романсы Алябьева, Варламова, бытовые танцы. Первые уроки игры на фортепиано Антон Рубинштейн получил от матери, а в возрасте семи лет стал учеником французского пианиста А.И. Виллуана.

Уже в 1839 году Рубинштейн впервые выступил на публике, а вскоре в сопровождении Виллуана отправился в большой концертный тур по Европе. Он играл в Париже, где познакомился с Фредериком Шопеном и Ференцем Листом, в Лондоне был тепло принят королевой Викторией. На обратном пути Виллуан и Рубинштейн посетили с концертами Норвегию, Швецию, Германию и Австрию.

Проведя некоторое время в России, в 1844 году Антон Рубинштейн вместе с матерью и младшим братом Николаем отправляется в Берлин, где начинает заниматься теорией музыки под руководством Зигфрида Дена, у которого за несколько лет до того брал уроки Михаил Глинка. В Берлине же сформировались творческие контакты Антона Рубинштейна с Феликсом Мендельсоном и Джакомо Мейербером.

В 1846 году умер отец, брат Николай с матерью возвратились в Россию, а Антон переехал в Вену. По возвращении в Россию зимой 1849 года, благодаря покровительству Великой княгини Елены Павловны, вдовы великого князя Михаила Павловича, Антон Рубинштейн смог обосноваться в Санкт-Петербурге и заняться творчеством. Он также нередко выступает как пианист при дворе, имея большой успех у членов императорской семьи и лично у императора Николая I.

В 1850 году Антон Рубинштейн дебютирует в качестве дирижёра, в 1852 году появляется его первая крупная опера «Дмитрий Донской», затем он пишет три одноактных оперы на сюжеты народностей России.

После очередной заграничной поездки летом 1858 года Рубинштейн возвращается в Россию, где в 1859 году добивается учреждения Русского Музыкального общества. Это было возможно только при поддержке Елены Павловны. Она финансировала этот проект, внеся крупные пожертвования, в том числе вырученные от продажи лично принадлежавших ей бриллиантов. Антон Рубинштейн участвует в концертах, выступает как дирижёр. Первый симфонический концерт под его управлением прошёл 23 сентября 1859 года.

Начальные классы консерватории открылись во дворце Елены Павловны в 1858 году. На следующий год при Обществе были открыты музыкальные классы, в 1862 году превращённые в первую российскую консерваторию. Рубинштейн стал первым её директором, дирижёром оркестра и хора, профессором по классам фортепиано и инструментовки. Среди его учеников был П.И. Чайковский.

Неиссякаемая энергия позволяла Антону Рубинштейну успешно совмещать эту работу с активной исполнительской, композиторской и музыкально-просветительской деятельностью.

Деятельность Рубинштейна не всегда находила понимание: многие русские музыканты, среди которых были члены «Могучей кучки» во главе с В.В. Стасовым, опасались излишнего «академизма» консерватории и не считали её роль важной в формировании русской музыкальной школы. Против Антона Рубинштейна были настроены придворные круги, конфликт с которыми вынудил его в 1867 году покинуть пост директора консерватории. Антон Рубинштейн продолжает концертировать, пользуясь огромным успехом.

1871 год отмечен появлением крупнейшего сочинения Антона Рубинштейна – оперы «Демон», которая впервые была поставлена только четыре года спустя.

В сезоне 1871–1872 годов Рубинштейн руководит концертами Общества друзей музыки в Вене. На следующий год состоялись триумфальные гастроли Антона Рубинштейна в США вместе со скрипачом Генриком Венявским.

Вернувшись в 1874 году в Россию, Антон Рубинштейн поселился на своей вилле в Петергофе. К этому периоду творчества композитора принадлежат Четвёртая и Пятая симфонии, оперы «Маккавеи» и «Купец Калашников», последняя через несколько дней после премьеры была запрещена цензурой. В сезоне 1882–1883 годов он вновь встал за пульт симфонических концертов Русского музыкального общества, а в 1887 году снова возглавил Консерваторию. В 1885–1886 годах он дал серию «Исторических концертов» в Петербурге, Москве, Вене, Берлине, Лондоне, Париже, Лейпциге, Дрездене и Брюсселе, исполнив практически весь существовавший сольный репертуар для фортепиано.

По воспоминаниям, «денежная щедрость Рубинштейна замечательна; по приблизительному расчету, им было пожертвовано около 300 000 рублей на разные добрые дела, не считая безвозмездного участия в концертах в пользу всяких учащихся, которым Антон Григорьевич всегда покровительствовал, и не принимая во внимание тех раздач, которых никто не видел и не считал».

Антон Рубинштейн умер 8 ноября 1894 года в Петергофе.

Могила А. Рубинштейна находится в Александро-Невской лавре.