Текст книги "И придет волчица…"

Нужно отдать Салзару должное, его рассказ отрезвил. Я послушно вынула из мешочка на поясе нож и под руководством мастера прочертила в воздухе над телом несколько линий. Это разрушило заклинание, защищавшее тело от разложения.

– Тиз’зар «режет» любые чары, – сообщили мне. – Но если вы станете использовать его для этих целей регулярно, рискуете обидеть и испортить. Теперь нужно действовать как можно быстрее, поэтому отбросьте сомнения. Сделайте небольшие проколы на ладонях и ступнях. Позже я объясню, как создать связь без прямого контакта, но пока будем работать так. Давайте, Галла, четыре прокола. Хорошо. Теперь переверните тело и сделайте еще один в основании шеи.

Я справилась с дрожью в руках и аккуратно, словно живого ребенка, перевернула легкое тельце на живот. Раздвинула сбившиеся в колтуны волосы.

– Здесь?

– Да. Теперь верните ее в исходное положение. Помните тот знак, что я показывал вчера? Энтас? Он послужит связующим элементом, установите его на уровне ключицы и выведите луч ко лбу…

В течение следующих пяти минут я вычертила еще десяток знаков омстики.

– Что теперь?

– Можете снять отек легких?

– Да. Но зачем?

– Иначе она не сможет дышать.

И тут дышать перестала я.

Заметив это, некромант улыбнулся:

– Не обольщайтесь, тэсс Галла, мы не занимаемся воскрешением. Есть средства вернуть из-за грани ушедший дух, но на это дается лишь миг между жизнью и смертью. В данном случае этот миг безвозвратно упущен. Но тело будет дышать. Двигаться. Говорить. Делать все то, что делало при жизни, или то, что вы ему прикажете. Снимите отек, и мы продолжим.

Все еще находясь в прострации, я подчинилась.

– А теперь – последнее…

Девочка широко открыла глаза и села на столе.

– Пить, – бесцветным голосом произнесла она.

– Дайте ей воды, – велел Салзар.

Из стоявшего на полке графина я наполнила кружку и тут же осушила. Налила снова и протянула безразлично взирающему на меня существу.

– Это ее последнее прижизненное желание – пить, – пояснил маг.

– А… что теперь?

– Ничего. Вы можете активировать двигательную память, и тогда, скорее всего, она станет бегать и прыгать или же начнет петь – чем еще занимаются дети? Можете задавать ей вопросы – она ответит. Иногда этот способ используют при дознаниях, когда тот, кого нужно допросить, уже мертв. Но тело должно быть свежим. Иначе не получится возобновить работу органов.

– То есть она живая? – спросила я, не отводя глаз от неподвижно сидящей девочки.

– Нет. Она дышит, по венам циркулирует кровь, если дать ей воду или пищу, заработает желудок и другие органы – пройдет обычный процесс, но она не живая. Это – тот же зомби, только более совершенный. Абсолютное повиновение, четкие действия, естественные движения. Возьмите умершего мечника и сделайте его своим телохранителем, он сохранит все боевые навыки. Музыкант станет играть, танцовщица – танцевать. Но мечник никогда не скажет, что он устал, музыкант не напишет новой песни, а танцовщица не сделает незнакомого па. Они не будут живыми. Это всего лишь…

– Игрушки.

– В каком-то смысле да. Но игрушки небесполезные, и есть много способов…

– Простите, магистр Салзар, но это как-то… Я не хочу продолжать.

– Хорошо. Тогда разорвите связь.

Я взмахнула обсидиановым ножом, и девочка упала на спину, стукнувшись головой о столешницу.

– Так создают идеальных слуг, идеальных убийц и идеальных любовниц. – Некромант накрыл тело. – Если мастер поделится с таким созданием своей кровью и станет делать это регулярно, он получит гемофага, который будет функционировать даже тогда, когда магическая связь оборвется. Но если лишить его новой порции крови, он отправится добывать ее сам. Раньше некроманта, создавшего и отпустившего гемофага, приговаривали к смерти, независимо от количества жертв его творения. Сейчас наказание несколько смягчили, но тем не менее стоит быть осторожным в подобной работе.

– Я не собираюсь повторять ничего подобного. Расскажите мне лучше о… О Пожирателе.

Ворон нахмурился:

– Рассказать? Пожалуй, это единственное, что я могу, – рассказать. Формула призыва Пожирателя не совсем омстика, тут задействуются материи, лежащие за пределами прямой специализации мастеров смерти, а сам ритуал слишком опасен, чтобы можно было практиковаться в нем, как в прочих искусствах… Но вы ведь и так это знаете.

– Да.

Закрывая глаза, я все еще видела лицо мертвой девочки, и мне не хотелось уже практики – хватит теории.

– Что ж, думаю, это возможно. – Салзар с хрустом размял пальцы. – Для начала вам следует уяснить, что Пожиратель душ являет собой антипод смерти. Ведь смерть – это начало новой жизни, а Пожиратель – всегда только ее конец. Это не есть сущность, скорее антисущность, которая разрывает привычный цикл умирания и возрождения…

Никто так не верит в жизнь после смерти, как некроманты. Наверное, потому мне и нравится омстика.

– Заметил, что вы сегодня верхом. Можем поехать в город вместе, – предложил Ворон, закончив лекцию.

– Спасибо, но я собиралась навестить брата и проведать свою лафию.

– Свою лафию? – с нажимом на первое слово переспросил он.

Я пожала плечами:

– Зовет же она меня своей чародейкой, отчего бы мне не звать ее своей лафией?

Майла подозрительно принюхалась.

– От тебя плохо пахнет, чародейка.

– Не нравится? Это духи, если лавочник не соврал, из самого Шеира.

– Мне нравятся духи, мне не нравится, что ты ходила к мертвым. И не нравится нож, что ты носишь с собой. И не нравится, что ты больше не танцуешь здесь…

С тех пор как я вернулась, ей все не нравится. Кажется, она обиделась, что я уехала без предупреждения.

– У меня теперь дом в городе, – объяснила я. – Там есть большая комната без мебели, где можно заниматься. К тому же скоро похолодает. Кстати, что ты будешь делать зимой? Не станешь же разгуливать в этом платье из паутинок по снегу?

– Не стану, – вздохнула лафия. – Найду хорошее место и спать буду. Долго-долго. – Она обиженно зыркнула в мою сторону. – И даже весной не проснусь! И даже летом!

– Это обязательно? – Я подвинула к ней пакетик с конфетами. – Если нет, я бы тебя к себе забрала. У меня дом большой, теплый.

Некий магистр из Сараста, более века назад сочинивший трактат о нежити, был полным профаном в этом вопросе, так как посмел утверждать, будто бы лесной нежити несвойственны чувства и эмоции. Одного взгляда на майлу хватало, чтобы опровергнуть это.

– Научишь меня быть человеком и есть вашу еду? – спросила она подозрительно, за обе щеки уплетая шоколад.

– Попробую. Но если еды не хватит… Ко мне иногда приходят друзья, а скоро и ученики будут заглядывать. Пообещаешь не увлекаться?

Она сделала вид, что раздумывает:

– А мой добрый тэр придет?

– Может быть. Когда-нибудь…

Началась осень, а с ней и дожди. Сооруженное из толстых веток, покрытое дерном и еловыми лапами жилище защищало от льющейся с неба воды, но не спасало от сырости и холода.

Но Ромару повезло. Неподалеку обнаружился заброшенный охотничий домик. Окна выбиты, в комнатах царит разруха, зато дымоход не забит и крыша цела. Там он и ночевал. А днем возвращался в густой ельник и забирался в шалаш. Или, если дождя не было, разводил костер и сидел весь день, глядя на огонь и слушая ветер.

Прошел уже месяц.

Глава 9

Галла

В жизни всегда есть место подвигу, говорили там, где я выросла. И хотя события последнего года напрочь отбили у меня тягу к героическим свершениям, сегодня я готовилась именно к подвигу. На сей раз – к трудовому. Выгулки закончились, и школа вновь принимала учеников.

Знакомство с первогодками прошло без проблем: вошла, представилась, вышла. Далее по расписанию – лекция у третьекурсников, у тех, кто поступил в это учреждение на год раньше меня самой. Они знали меня как личную ученицу Медведя и «ту самую Галлу Эн-Ферро», и совсем немногим было известно о том, как изменился мой статус. Поэтому, когда я вошла в кабинет, детишки лет двадцати от роду никак на это не отреагировали, продолжая заниматься своими делами. Нет, с земной школой никаких аналогий: относительно тихо, портфели не летали и за косы никого не дергали. Зато летали два вазона с цветами и крохотные горящие шарики, которыми какой-то огневик пытался увековечить свое имя, выжигая его на потолке. На последнем ряду самозабвенно целовалась влюбленная парочка.

– Здравствуйте, – сказала я громко.

Кто-то ляпнул: «Привет!», но большинство меня проигнорировало.

– Здравствуйте, – повторила я, роняя вазоны на стол к управлявшему ими воздушнику и поливая «огнемета» водой – совсем чуть-чуть, исключительно в противопожарных целях.

На этот раз меня заметили, и, пользуясь возникшей паузой, я продолжила:

– Меня зовут тэсс Галла, и в этом году я буду читать у вас «Травы и зелья».

Немая сцена.

– А как же?..

Очевидно, слухи коснулись не всех.

– О том, что случилось с магистром Гиратом, поговорите после урока с друзьями, – прервала я капризно надувшую губки девицу. – А заодно решите, стоит ли спрашивать об этом меня. Сейчас достаньте тетради и приготовьтесь записывать.

Планы на первый день занятий были готовы давно, но я вдруг решила их изменить. Чей-то удивленный протяжный свист проводил меня в открывшийся портал, а через минуту уже все собравшиеся встретили испуганно-изумленным «ах».

– Кто считает себя специалистом по травам? – спросила я, положив на стол альбом с гербарием.

Высокий темноволосый парень со следами трехдневной попойки на лице и такого же срока давности щетиной нерешительно поднял руку.

– Подойдите сюда. Смелее. Знаете, что это?

Он сощурился, всматриваясь в пришпиленное к картону растение:

– Вех. Кошачья петрушка.

– Дальше.

– Произрастает на болотах… В основном. Или на берегах водоемов… На влажной почве. Вытяжка из корневищ считается одним из самых быстродействующих ядов.

– Правильно. Садитесь, «отлично». Кто назовет признаки отравления кошачьей петрушкой?

– Рвота! Понос! Учащенное сердцебиение! Расширенные зрачки! – понеслось со всех сторон.

– Хорошо. А кто скажет, каковы признаки отравления вытяжкой, настоянной под направленным излучением на вываренных костях пещерного нетопыря?

Я позволила им думать больше минуты, пока кто-то не произнес:

– Их нет. Это выглядит как смерть от естественных причин. Яд поражает наиболее слабый орган: если были проблемы с печенью – острый цирроз и печеночная кома, если с сердцем – внезапный приступ и остановка.

– Правильно. Еще одно «отлично» на сегодня. Третью оценку заработает тот, кто назовет противоядие для этого зелья.

Снова тишина. И уверенный девичий голос:

– Такого средства нет.

– Кто сказал?

– Я, – гордо поднялась претендентка на высший бал.

Не торопись, милая, не торопись.

– Неверно. Но «плохо» на первый раз не ставлю.

Девушка ошеломленно открыла рот. Вокруг зашушукались.

– А вот теперь записывайте. И на будущее запомните: то, что предмет называется «Травы и зелья», не означает, что мы должны с головой уйти в мир растений и забыть обо всем остальном. Сегодня я покажу вам несколько заклинаний, позволяющих определить, подверглись ли вы или другой человек действию растительного или животного яда. А также попытаемся разобрать плетения, помогающие перенастроить работу организма с тем, чтобы капсулировать яд в желудке или как можно скорее и без последствий вывести его из крови.

Шепоток стал недовольным.

– Магистр Гират не давал нам ничего такого, – протянула та же блондинистая особа, что спрашивала о прежнем наставнике.

– У магистра Гирата были причины, – рявкнула я и, чтобы ни у кого больше не возникло желания спорить, добавила: – Минус балл за пререкания с учителем. А теперь записывайте…

После урока я спустилась в лечебницу и, предварительно постучав, вошла в кабинет Мары. Кроме целительницы тут находились тэсс Лона и магистр Эвил – пили чай, как водится.

– Тэсс Мара, я могла бы с вами поговорить наедине?

Женщина смерила меня недовольным взглядом:

– О чем?

Она была привязана к Гирату: он помогал ей в лечебнице, готовил зелья… опаивал зельями. Она еще не скоро простит ему обман, а значит, еще долго будет относиться ко мне так же холодно. Эвил прав, не многим нравится иметь перед глазами постоянное напоминание о собственных ошибках. Но я постараюсь это изменить.

– О лекциях. Это по работе.

– Зачем же наедине? Мы все говорим здесь о работе.

– Мне кажется, сегодня я влезла на вашу территорию.

Мара удивленно приподняла брови.

– Мы разбирали яды, и я дала ученикам несколько формул, позволяющих определить тяжесть отравления и нейтрализовать последствия. А это скорее прерогатива целительства.

– Формулы? – Целительница была озадачена. – Что-то из вашего?

В школе наслышаны о том, как я переплетаю плетения.

– Не совсем. Я взяла ключевые элементы из «Трактата о теле» и немного усовершенствовала, как мне кажется. Действия выполняются проще и отнимают меньше времени. Это ведь важно?

– Важно, – кивнула женщина, впившись алчным взглядом в папку в моей руке. Догадалась, что там.

– Взгляните, – не стала я подогревать ее любопытство. – Может быть, какие-то выкладки подойдут для программы вашего курса…

Когда целительница закончила разбирать схемы и вновь посмотрела на меня, во взгляде не осталось и толики неприязни.

– Это очень интересно, Галла. Но будет нечестно пользоваться плодами ваших трудов. Как вы отнесетесь к совместным семинарам?

Могло получиться и хуже. Могло вообще ничего не получиться – внутренне я готовилась к этому. Но обошлось.

Ученики покривились, поерничали, но в конце концов признали во мне наставницу. Коллеги тоже свыклись, хоть на чай пока не приглашали. Не считая Эвила, к которому я заглянула еще разок, и тэра Марко. Чаепития с последним стали традицией: после занятий встречались у меня, я заваривала очередной сбор, экспериментируя с вкусовыми свойствами растений, и мы подолгу говорили на самые разные темы. Медведь напоминал мне Рошана. Как и шеф, наставник был строг, но справедлив, а порою откровенно снисходителен.

Но сегодня он был не в духе.

– Что-то случилось, тэр Марко?

– А, это ты. Случилось. И не без твоего участия.

Перебрала в памяти события прошедших с начала учебного года дней: неужели за неполные две длани я все же где-то напортачила?

– Тэр Катара предлагал тебе сопровождать его в Каэр?

– Да. Но при чем тут это?

– При том. Как думаешь, кто будет выступать в роли мага при нашем герцоге, раз ты отказалась?

Да уж, тут без вариантов. Раз тэр Велтар сказал, что Марони должен быть представлен лучшими, так и будет.

– А у меня, между прочим, орденская комиссия с проверкой, – проворчал маг. – В конце месяца обещались. Кучу бумаг перебрать надо.

– Ну и послали бы герцога… в Каэр одного.

– Надеюсь, ты не сделала ничего подобного? – испугался наставник.

– Нет. Я ответила вежливым отказом. Вы же знаете, если нужно, я могу.

– А я не могу.

– Почему?

– Присядь. – Он указал мне на кресло. – Я могу, конечно. И на работу сослался бы, и на здоровье пожаловался бы – в моем возрасте положено. Но я не хочу портить отношения с тэром Велтаром. Он неплохой человек и хороший правитель. Школа частично финансируется из герцогской казны, и то, что тэр Катара закрывает глаза на проделки обосновавшихся в самом центре города учеников, немало значит. И порталы поддерживаются за его счет, и земельный налог мы не платим… Много всего.

– Ясно.

– Ничего тебе не ясно, – махнул рукой мужчина. – Но спасибо, что не споришь. И раз ты во всем этом виновата…

– Я?!

– Ты, кто ж еще? И вину придется искупить.

– Кровью? – съязвила я, но этого не заметили.

– Останешься после занятий, поможешь мне подготовить бумаги для комиссии. Не хочу откладывать до возвращения, лучше заранее все сделать.

– Хорошо. Только мне домой нужно сходить, а потом вернусь.

На этот день было запланировано еще одно мероприятие. Точнее – эксперимент.

– Для меня ты такого не делала, – с наигранной обидой проворчал приглашенный на «торжественное открытие» Эн-Ферро. – Меня ты заставляла полдня на кере трястись. А для Сэллера своего ненаглядного – сразу портал.

– Лайс, не будь занудой. Я, если забыл, тоже полдня с кера не слезала, чтобы дорогого братца выгулять. А ради Сэла лишний раз мучиться не хочу.

Буревестник с улыбкой наблюдал за этой перепалкой со стороны.

Я закончила последние приготовления, проверила направленность потоков и, произнеся скороговоркой: «Честь первым шагнуть в неизведанное предоставляется мне!», шагнула в неизведанное. И тут же споткнулась о какой-то камень.

– Больше так не делай! – строго наказал появившийся вслед за мной кард. – Себя не жалко, так о сыне подумала бы.

Дэви несильно толкнулся, напоминая о себе. Переход ему понравился, я чувствовала это по нежному сиянию. Когда малыш бывал чем-то недоволен, его свет становился колючим и серым, а сейчас – хорошо.

– Мы на месте, – огляделся Сэл.

– А кто сомневался? Что-что, а телепортационные каналы прокладывать я умею!

Мы стояли на развалинах храма в Паленке.

– Умеешь. А для меня не сделала, – принялся за свое Лайс.

– Сейчас умею. Сила и опыт приходят со временем, магистр Эн-Ферро. Вам ли не знать? – Я сменила тон и продолжила серьезно: – Тогда я еще не могла, Лайс. А сейчас научилась. Без ориентира трудно, но врата – сами по себе ориентир. Теперь мне кажется, что при желании я смогу нащупать любую станцию. Правда, лучше было бы, если бы я знала местность.

– Вот-вот! А то прешь сломя голову. А если бы окно в воздухе повисло? Мы бы с Сэлом сейчас тебя с камней соскребали.

– Вряд ли. Вы размазались бы рядышком – тоже ведь не особо осторожничали.

– Дурной пример заразителен, – усмехнулся Сэллер. – Но прямой портал – это здорово. Назад так же?

– Размечтался! Загуляешь, а потом объявишься среди ночи в моей гостиной? Нет уж, друг любезный. Маяк я поставлю, выйдешь здесь же. А потом – в керсо, на ящерку и по тракту до самого Марони. К тому же мне не хочется держать открытым проход в свой дом. Мало ли кого затянет? И давай определяйся, куда тебе. Мне еще в школу возвращаться…

Странно, что Гвейн терпит мое самоуправство и до сих пор не заблокировал работу брошенных врат. Ведь любое вмешательство в полярность, а особенно изменение вектора и установка личностного маяка, то есть кодирование на опознание, могут вызвать нешуточные колебания во всех точках входа-выхода на Таре. Значит, старик следит за состоянием старого портала, но при этом молчит. Почему? Рошан попросил? Или у него какие-то личные причины? Нет, лучше пусть будет Рошан.

Шефа я в этот день вспоминала неоднократно. В последний раз, когда, разобравшись с бумагами, пили чай в кабинете наставника. Так это напоминало наши посиделки с драконом!

– Галла, постарайся, чтобы в мое отсутствие не возникло лишних проблем.

– Постараюсь, тэр Марко. Но не обещаю. Иногда мне кажется, что проблемы сами меня находят.

Это было в четверик. А в начале новой длани, в почин, Медведь отбыл в Каэр в компании герцога и его сына. Просвещенное общество Кармола замерло в ожидании наступления новой эпохи.

А ученики-второкурсники, те самые ребята, с которыми год назад я пришла в школу, затаили дыхание в преддверие первого в этой учебной доле зачета по «Травам и зельям».

Ну-с, милые мои, кто из вас прошлой осенью залил чернилами мой конспект?

Магистр Марко бывал в королевском дворце в Азгаре и в летнем замке Дистена Пятого в Ривенейском заливе: тэр Велтар и раньше неоднократно обращался, когда требовалось сопровождение мага на официальных мероприятиях. Но красота и величие императорского дворца в Каэре не шли ни в какое сравнение с резиденциями кармольских королей. Расположенный на вершине холма, возвышающийся над всем городом, а может, и над всей страной, дворец Растана поражал необычайным сочетанием простоты и роскоши: простота раскрывалась в незатейливости форм – никакой вычурности, аляповатости, ненужных башенок и украшенных старомодной лепниной балконов, четкие контуры и плавные изгибы; роскошь – в материале, использовавшемся для строительства и облицовки: белоснежный матовый камень, блестящий на солнце черный кант, мрамор всех оттенков, расцвечивающий ступени лестниц и переходов. Внутреннее убранство соответствовало: натертый до блеска паркет, статуи в нишах, картины на стенах, по углам бесчисленных залов длинной анфилады, по которой их вели, – живые растения, небольшие деревца и кустики, такие же неброские на первый взгляд, но невероятно прекрасные, стоит лишь присмотреться, словно художник трудился над каждым листочком. Но Медведь не считал себя ценителем прекрасного, чтобы отвлекаться на созерцание живописных полотен и скульптур. Он был магом, причем магом при исполнении, а потому в первую очередь оценивал силу этого места, обеспечиваемую как незаметными глазу амулетами, так и даром собравшихся здесь чародеев. Пока ничего не настораживало. Кроме присутствия этой самой силы.

Не было блокировки и в тронном зале. А ведь это первейшая мера предосторожности на встречах такого уровня. Император настолько доверяет гостям? Или же причина в другом? Одного взгляда на сидевшего на троне мужчину хватило, чтобы понять: внешность Растана тщательно подправлена с помощью иллюзии. Собранные в короткую косичку русые с проседью волосы, спокойные синие глаза, высокий, расчерченный неглубокими морщинами лоб и здоровый румянец на гладковыбритых щеках – так выглядел император в глазах своих подданных. Какой на самом деле вид имел измученный продолжительной болезнью немолодой уже мужчина, знал, по-видимому, только накладывавший чары маг. Но гордая осанка и сильный, властный голос не были мороком. Даже на пороге смерти Растан внушал почтение, а кому-то и страх. От его болезни не нашли лекарств. Говорили, что император отказался даже от обезболивания, так как снадобья притупляли работу мысли. Точно так же несколькими годами ранее он отказался от предложенной лекарями операции по извлечению мозговой гнили и от магического излучения, которое могло бы выжечь дотла коварную опухоль. И то, и другое грозило в случае ошибки повредить мозг, и Растан Второй решил, что лучше умереть человеком, чем жить бесполезным растением. Неудивительно, что человек такой воли нравился многим. Кроме, конечно, тех, кто мечтал продолжить захват Саатара и кривился при виде острых ушей.

Кстати, один из остроухих сидел сейчас по правую руку от правителя – лорд Граниан, третий наследный принц Лар’эллана и официальный представитель королевы Аэрталь в Каэтарской империи.

Второе кресло, соответственно слева от императора, занимал принц Истман. За месяц до встречи Растан все же назвал наследника, сына своей покойной сестры. Это тоже не всем пришлось по вкусу, и герцог Халир, второй претендент, по мнению многих имевший больше прав на престол, нежели кузен, сегодня на приеме отсутствовал. Вероятно, Истману придется нелегко после смерти дяди: восток империи стоял за Халира, и это грозило гражданской войной. Но Марко недолго размышлял, хватит ли сил у молодого принца, которому весной исполнилось лишь двадцать шесть, противостоять опытному командующему Восточной армии, отличившемуся в схватках с воинственными кочевниками Илимы. Старший наставник редко задавался вопросами политики, и пока император и король Дистен обменивались приветствиями, думал о предстоящем визите комиссии и ремонте северного крыла школы. А еще об обеде – в животе уже урчало.

Но с обедом не повезло: обмен любезностями затянулся до вечера. Зато ужин с лихвой это компенсировал. Марко сбился, пытаясь сосчитать перемены блюд. Супы, рыба, дичь, не менее двадцати наименований свежих и тушеных овощных смесей под различными соусами, грибы самые разные (каждое блюдо Медведь проверял амулетом). Когда подали десерт, сил на него уже не оставалось, но не попробовать прозрачное, соблазнительно подрагивающее на блюдце желе, украшенное сбитым в снежную шапку кремом, было бы преступлением.

– Не жалеете, что согласились? – поинтересовался с улыбкой герцог.

– Уже почти нет, – честно признался маг.

– Завтра бал в нашу честь. Но это вечером. А с утра можете погулять по городу. Я тоже хочу навестить кое-кого из знакомых, и ваше присутствие необязательно – встречи неформальные. Но послезавтра…

– Послезавтра? Я слышал, подписание договоров запланировано на предпоследний день визита.

– Официально, для публики – да. На деле все случится днем ранее. Встреча без лишней помпезности в личном кабинете его величества Растана Второго. Круг присутствующих ограничен: король Дистен, герцог Тарейский, я и мой сын. И его императорское величество с наследником, естественно. К слову, как вам принц?

Марко пожал плечами. Об Истмане он не мог сказать ничего, кроме того, что тот похож на дядю внешне и старается усилить это сходство, копируя манеры императора, что иногда выглядит смешным.

– Вот и я так думаю. Никак. Молод еще, неопытен. Но Халир – тоже не вариант: слишком агрессивен. Не удивлюсь, если известные вам события – его рук дело. Спровоцировать новую войну как раз в духе герцога. И уже поэтому я готов любить и всячески поддерживать Истмана. Думаю, его величество Дистен придерживается того же мнения.

Медведь перевел взгляд на сидевшего во главе стола короля. Темноволосый, приятной наружности мужчина сорока с небольшим лет с аккуратной бородкой и уставшими карими глазами отчаянно боролся с зевотой, и если и думал о чем-то, то не о наследном принце империи, а скорей о постели. О том же, вероятно, мечтала и тэсс Беата – королевский маг. Ходили слухи, что у его величества, женатого на красивой, но недалекой дочери одного из соседей-баронов, достаточно близкие отношения с придворной чародейкой, женщиной молодой и интересной во всех смыслах. Опытная магичка, одна из сильнейших в Кармоле, Беата обладала обманчивой внешностью глупой кокетки, что часто вводило в заблуждение ее оппонентов: легкомысленные кудряшки медно-русых волос, большие голубые глаза, окаймленные пушистыми черными ресницами, и удивленно приоткрытые пухлые губки – сама невинность. Но Марко с ней связываться не стал бы. А вот герцог Катара явно хотел бросить этой особе вызов, явившись в Каэр с женщиной моложе, привлекательнее и сильнее ее. То ли желал поразвлечься, то ли имел на магичку зуб.

– Так не забудьте, магистр. Послезавтра.

Весь следующий день Медведь отдыхал. Он уже забыл, когда просыпал рассвет и пропускал завтрак. Последний казался излишеством после ужина, с которого Марко ушел, еле переставляя ноги. Ограничившись чашкой чая, маг поинтересовался у слуг, где сейчас тэр Катара, и, узнав, что тот вместе с сыном отправился в город, вернулся в постель.

Но безделье вскоре наскучило, и маг тоже решил прогуляться.

В Каэре, расположенном намного южнее Марони, царило лето. Уже не знойное, как тут бывало в июле, но все еще теплое. Не зная, куда пойти, Марко несколько часов бродил по улицам, любуясь архитектурой: домами-башнями под крышами-куполами и стеклянными пирамидами оранжерей, а после поинтересовался у прохожих, где тут рынок или сувенирные лавки, и провел еще пару часов, подыскивая подарки знакомым. Для Галлы взял два ониксовых шарика: продавец-шеирец заверил, что, если катать их в руке, это помогает сконцентрироваться при обдумывании важных вопросов. Потом вспомнил о Салзаре и купил маленькую статуэтку ворона. Сходство просматривалось поразительное!

Во дворец вернулся на закате. Герцога еще не было. Тот появился позже и с ходу сообщил о том, что присутствовать на балу магу обязательно, пусть он и не танцует, и на еду после вчерашнего смотреть не может. Пришлось переодеваться и идти.

Растан присутствовал лишь в начале вечера, а после удалился, передав права хозяина наследнику. Тот, казалось, этих прав панически боится, и догадавшиеся об этом люди и нелюди (было несколько эльфов) старались лишний раз его не беспокоить, развлекаясь в свое удовольствие.

На следующий день магистр Марко снова проспал завтрак. «Ну точно – Медведь!» – посмеивался он над собой. Глядишь, и в привычку войдет до обеда дрыхнуть.

Герцог с утра сидел у короля Дистена.

– Обсуждают предстоящую встречу, – сообщила заглянувшая на минутку Беата. – Боятся, чтобы не сорвалось.

– Есть причины?

– Нет. Все решено, остались формальности. Но мужчины всегда перестраховываются.

– А женщины рубят сплеча, не задумываясь о последствиях, – парировал он.

– Имеете в виду кого-то конкретного?

Марко только усмехнулся в ответ.

– А я догадываюсь кого, – промурчала женщина. – И хотела с вами поговорить об этой интересной особе.

– И чем же она так интересна? – насторожился маг.

– До Азгара доходят слухи…

– Не верьте слухам, тэсс Беата.

– Я не верю. Потому и хотела спросить. Но сейчас есть дела поважнее.

Через час они сидели уже за круглым полированным столом в кабинете Растана. Этот стол, стол переговоров, знаменитый по всем Восточным землям, занимал большую часть помещения, и мест за ним оставалось еще достаточно. Императорский маг, пожилой сухопарый мужчина, которого не было заметно на предыдущих приемах, теперь сидел рядом с правителем, поддерживая иллюзию здоровья и бодрости. По другую сторону от императора – Истман, преисполненный торжественности и прячущий робость в глазах. Прав герцог: молод, неопытен, да еще и, кажется, трусоват. Рядом с ним его маг – зрелый, степенный мужчина, с окладистой бородой и проницательным взглядом. Следом по кругу – герцог Тарейский. Сопровождавший его старичок-чародей напомнил Триара – такая же седая борода и добрая улыбка. Так же силен, но не выставляет этого напоказ. Потом они: тэр Катара, герцог Маронский, его сын Велтар и сам Марко. Затем, через три пустых стула, Беата и король Дистен.

– Вам известно, зачем мы собрались здесь, – начал император. – Не будем тратить время на помпезные речи.

Все одобрительно закивали.

– Наши предшественники совершили немало ошибок, но ответственность лежит теперь на нас. И потому, – он поднял со стола стопку бумаг, – эти договоры, заключенные с ущербом для наших друзей из свободного государства Кармол…

– Свободное государство? – хихикнул кто-то. – Да ладно вам!

Медведь не сразу понял, что это Истман. Наследник вдруг расправил плечи и обвел всех присутствующих презрительным взглядом, задержав его на Дистене.

– Кармол – исконно имперские земли. И я диву даюсь, откуда там король, когда должен быть лишь наместник.

– Истман! – прикрикнул император. – Что ты несешь?

– Что вы несете, дядюшка? И что вы собираетесь сделать? Отдать этим, – он кивнул в сторону гостей, – мои земли?

– Твои?! – Растан побагровел от гнева, и даже иллюзия не смогла это скрыть. – Уйди. Поговорим после.

– Хотите, чтобы я оставил вас наедине с врагами империи?

Похоже, мальчишка сорвался с катушек. Не выдержал грядущей ответственности и боится уготованной ему власти. Придумал каких-то врагов…