Текст книги "Медичи – покровители Флоренции"

Кульминацией творчества Донателло становится бронзовый Давид, отлитый по заказу Козимо Старшего для внутреннего дворика своего строящегося дворца. Скульптору было уже за 50, когда он взялся за эту работу. Его Давид нарушил все моральные устои – это была первая полностью обнаженная статуя в натуральную величину через 1000 лет после падения Западной Римской империи. Донателло изобразил подростка с гибким, почти женским телом и длинными волосами. Он абсолютно голый, если не считать широкополой пастушеской шляпы, увенчанной лавровым венком, и высокие сапоги с изящным орнаментом и открытыми носками. Вес статуи приходится на правую ногу, а левой, отставленной в сторону, Давид попирает голову поверженного Голиафа. В правой руке юноша держит опущенный меч, в левой – камень из пращи. Голова наклонена вниз, он задумчиво смотрит на поверженного врага. Анатомия настолько точная, что нет сомнений в ее изучении, тут уже искусство вступает в союз с наукой. От шлема Голиафа тянется длинное перо, которое ласкает внутреннюю часть правой ноги и промежность Давида – явный намек на гомосексуальность автора. Он этого и не скрывал, несмотря на опасность: за содомию во Флоренции сажали в тюрьму. Но Донателло был под защитой Козимо, а тот делал все, чтобы уберечь своего любимца от неприятностей. Почему Медичи заказал именно Давида? Намек очевиден: Давид – выходец из народа, который не побоялся сразиться с гигантом Голиафом, спас свой народ от порабощения и стал иудейским царем. Козимо Медичи – тоже выходец из народа, он победил своих врагов – аристократов, освободил Флоренцию от их тирании и стал некоронованным царем Флоренции. Сейчас эта статуя Давида находится в музее Барджелло вместе со львом Мардзокко, мраморным Давидом для собора и многими другими его статуями и рельефами. Потом, более 10 лет спустя, Донателло выполнит еще одну статую для Козимо. Ее тема: Юдифь убивает Олоферна – еще один символ победы над тиранией и освобождения народа. Она будет установлена во дворике позади дворца Медичи, среди кустов цитрусовых в кадках из терракоты. Сейчас статуя Юдифи находится в палаццо Веккио, в зале Лилий.

Донателло работал очень плодотворно, у него была большая мастерская со множеством учеников рядом с собором. На ее месте сейчас находится ресторан под названием «Мастерская Донателло». Несмотря на то, что Медичи платили скульптору хорошие деньги, он умер в нищете. Все заработанные деньги Донателло складывал в корзину, подвешенную у дверей мастерской, и разрешал своим ученикам свободно брать оттуда столько, сколько им нужно. Козимо Старший умер в 1464 году и завещал своему любимцу загородную виллу. Когда Пьеро, сын Козимо, сообщил ему об этом, Донателло развел руками и спросил: «А что я буду с ней делать?», и попросил забрать ее обратно. Пьеро посмеялся, виллу забрал и назначил мастеру пожизненную пенсию. Скульптор всего на два года пережил своего покровителя, он умер в 1466 году в возрасте 80 лет и похоронен в церкви Сан Лоренцо, рядом с Козимо Старшим. После его смерти остались одни долги.

В политической деятельности Медичи подавляли поползновения любого потенциального противника. Состоятельных кланов во Флоренции было много, самой богатой была семья Строцци, союзники Альбицци. Но как только Козимо замечал попытки сопротивления его власти – он сразу посылал завуалированное предупреждение. Главе семьи могли мягко посоветовать обратить внимание на приобретение сельских поместий, в противном случае он близко познакомится с налоговыми инспекторами – сторонниками Медичи. По этой части многим было что скрывать. Проверки налоговых инспекторов боялись так же, как и сейчас. Власть Медичи была везде, но она была неуловима, такую трудно свергнуть. Поэтому их и называют первой итальянской мафией.

Медичи не забывали и о народе: во времена голода по их приказу хлеб и зерно раздавали бесплатно либо из их личных запасов, либо они покупали хлеб за свой счет за границей. Козимо считал, что народ надо прежде всего накормить, тогда он не будет бунтовать. Происходило это в церкви Орсанмикеле, где на втором этаже было зернохранилище. Пекли специальный хлеб с флорентийским ирисом, его так и называли: pan gigliato, хлеб с лилией. Булки кидали народу со второго этажа и часто возникали драки, поэтому при раздаче хлеба всегда присутствовала полиция. Медичи часто устраивали праздники с угощениями, когда столы были расставлены по всему центру города и ломились от яств, а вино лилось рекой из настольных фонтанчиков. Тогда даже самый последний бедняк мог наесться досыта. Кроме кортежа Волхвов были и рыцарские турниры, и праздники в честь покровителя Флоренции, Святого Иоанна Крестителя, и Рождество, и Пасха, и флорентийский Новый год, который праздновали 25 марта, в день католического Благовещения. Народ хотел хлеба и зрелищ, как в Древнем Риме.

Последние годы жизни и смерть Козимо Старшего

Последние годы жизни Козимо проводил много времени в своих поместьях в Муджелло вместе с Марсилио Фичино, которому он подарил виллу поблизости. Они читали произведения Платона, много беседовали, к ним приезжали и другие друзья гуманисты. Возможно, именно Козимо открыл Академию Платона во Флоренции, хотя чаще всего это приписывают его внуку Лоренцо. Здоровье его пошатнулось, он страдал подагрой, как, впрочем, и все его потомки. За год до смерти Козимо оплакал кончину своего младшего сына Джованни, который умер от инфаркта. Его старший сын Пьеро переживет отца всего на пять лет. Умер Козимо в своем флорентийском дворце 1 августа 1464 года в возрасте почти 75 лет под звуки голоса Фичино, который читал ему Платона. По словам Пьеро, отец не хотел пышных похорон, но на них все равно собрался весь город. Похоронили его в семейной церкви Сан Лоренцо в самом центре, под куполом. Его саркофаг вмонтирован прямо в центральном пилястре. На гробнице Козимо высечены слова: Pater Patriae, Отец Отечества – за его меценатство и раздачу хлеба в голодные годы. На полу церкви под центральным куполом, над захоронением Козимо, Андреа Верроккьо инкрустировал плиту с кругом из порфира и отделкой зеленым и белым мрамором, цветами веры, надежды и любви. Его жена Контессина пережила мужа на девять лет и старшего сына – на четыре года. Она жила с Пьеро Медичи и невесткой Лукрецией Торнабуони в их дворце, помогала растить внуков и умерла в возрасте 83 лет. Наступила эра Пьеро Медичи, по прозвищу Подагрик.

Глава 5. Пьеро Подагрик и французская лилия

Пьеро Медичи родился во Флоренции 19 сентября 1416 года, на пять лет позже родился его младший брат Джованни. Его прозвали: Пьеро Подагрик, потому что он ненадолго пережил своего отца и больше ничем флорентийцам не запомнился. Но это не означает, что он не внес никакого вклада в развитие родного города, просто ему было отпущено меньше времени – всего пять лет. При жизни Козимо Старшего он всегда оставался в тени знаменитого отца, а после смерти его затмила слава его внука Лоренцо Великолепного.

Пьеро было 17 лет, когда Козимо Старший был изгнан из Флоренции. Он находился тогда в Муджелло со своей матерью и двумя братьями: 12-летним Джованни и 3– летним Карло. Впоследствии Пьеро настиг отца и дядю Лоренцо в Венеции, а потом поехал путешествовать по северной Италии. Он провел много времени в Ферраре, где был желанным гостем при дворе династии д'Эсте. Там Пьеро впитал утонченную культуру двора и воспользовался лекциями просвещенных учителей, вызванных для обучения наследника Никколо д'Эсте. Так он стал превосходным знатоком классических языков: древнегреческого и латыни. Пьеро вернулся во Флоренцию вслед за отцом Козимо и дядей Лоренцо. Ему как старшему сыну было суждено принять политическое наследство, которое кропотливо строил его отец. Для управления делами банка Козимо Старший выбрал своего младшего сына Джованни. В 1461 году, еще при жизни отца, Пьеро был избран на шесть месяцев на высокую должность гонфалоньера справедливости. Но после смерти брата Джованни в 1463 году Козимо был вынужден оставить финансовые и политические обязанности банка немощному Пьеро до тех пор, пока тот не обеспечил воспитание двух своих сыновей-подростков: Джулиано и Лоренцо. После смерти отца Пьеро наследует его политическую роль в негласном управлении республикой. Но если при Козимо это еще не признавали в открытую, то с приходом Пьеро это стало общепризнанной реальностью: он стал властителем Флоренции по праву семейного наследования. Хотя, по законам республики, его власть все еще была неофициальной, она просто признавалась молчаливо. Еще дальше пошел его старший сын Лоренцо: его власть стала непреложным фактом, он уже был практически некоронованным герцогом.

Пьеро женился в 1444 году на Лукреции Торнабуони, образованной и воспитанной девушке из старинного, благородного и богатого флорентийского клана. По фамилии этой семьи называется улица, где когда-то проходила самая первая западная стена города. В XV веке она была застроена дворцами элиты: Торнабуони, Торнаквинчи, Строцци, Антинори, Бартолини и другими. В те времена это была флорентийская «Рублевка», а сейчас она известна любителям шоппинга – все основные бутики расположены на улице Торнабуони.

Брат Лукреции, Джованни Торнабуони, впоследствии закажет роспись фресками главной часовни базилики Санта Мария Новелла, которую сейчас называют по его фамилии: капелла Торнабуони. Для работы он выберет самого лучшего и талантливого художника Флоренции: Доменико Гирландайо. Тема фресок была: «Истории из жизни Богородицы» на одной стороне часовни и «Истории из жизни святого Иоанна Крестителя» на другой, но это будет уже во времена правления Лоренцо Медичи. Гирландайо был большим мастером по фреске, но алтарных образов на дереве он написал тоже немало, их можно увидеть в галерее Уффици, в галерее Академии и в некоторых церквях Флоренции. У Доменико была большая мастерская, где работали все его родственники: братья Давид и Бенедетто, шурин Себастьяно Майнарди родом из Сан Джиминьяно, сын Ридольфо Гирландайо и множество подмастерьев. Самым известным его учеником станет, хоть и ненадолго, 13-летний Микеланджело Буонарроти. Он поступил в боттегу Гирландайо как раз в те времена, когда они писали фрески по заказу Торнабуони, и помогал им в работе над часовней. Говорят, Гирландайо изобразил подростка Микеланджело на этих фресках в роли Святого Иоанна Крестителя, который отправляется в пустыню. Но это неточно, никаких доказательств этому нет. Доменико всегда изображал на фресках и картинах своих современников, заказчиков и всех их родственников, в том числе и членов династии Медичи. Он также не забывал изобразить и самого себя, и свою семью – его автопортреты есть почти на всех его произведениях живописи. При этом персонажи изображены очень реалистично, не идеализированно, как в эпоху придворной готики и Раннего Возрождения. Гирландайо уделял большое внимание мелким деталям, это он перенял у фламандских художников, чьи картины начинают появляться во Флоренции. Он изображал моду XV века со скрупулезной точностью: длинные, до пола, платья с вышитыми, съемными рукавами у женщин. Рукава на платьях можно было менять – и уже получался другой наряд. Еще зимние рукава меняли на летние – это хорошо показано на его фресках, где одна и та же девушка изображена два раза в одном и том же платье, но с разными рукавами. У мужчин – разноцветные чулки, остроносые туфли – чем длиннее нос, тем лучше, короткие яркие кафтаны и плащи, иногда маленькие шапочки. Прически девушек, украшенные лентами, жемчугом и драгоценностями, он тоже изображал с детальной точностью. Замужние женщины постарше убирали волосы под чепец так, чтобы волос не было видно. На сценах в часовне Торнабуони видны флорентийская архитектура XV века, обстановка и мебель дворцов, тосканские пейзажи с кипарисами и оливковыми рощами. Примеры стенной живописи Гирландайо во Флоренции можно увидеть повсюду: в церквях, монастырях, дворцах знати. Он работал не только в своем родном городе, но и в других: Пиза, Сан Джиминьяно, Пассиньяно, Рим. Его часто вызывали частные заказчики для росписей своих палаццо и загородных вилл, его слава талантливого живописца распространилась по всей Тоскане и за ее пределами. Фрески Доменико кажутся настолько свежими, будто выполнены несколько дней назад, хотя прошло уже больше 500 лет. Его секрет простой: он писал только по влажной штукатурке, которая высыхала вместе с темперой, и сцена оставалась на стене навсегда. Ее нельзя ни стереть, ни что-то изменить, только сбить вместе с верхним слоем. Но нужно было расписать за день именно тот кусок стены, который только что подготовили подмастерья. Иначе на следующий день штукатурка уже высыхала и нельзя было что-то добавить или поменять. Те, кого это не устраивало, писали по сухой стене. Тогда можно было и менять, и добавлять, но эта техника очень неустойчива и быстро повреждается. Джорджо Вазари пишет, что Гирландайо жалел в своей жизни только об одном: ему не позволяют покрыть фресками всю защитную стену Флоренции.

Но это все происходило уже позже, Доменико было 16 лет, когда началась эпоха Пьеро Подагрика. Он тогда еще учился в мастерской художника Алессо Бальдовинетти и только-только делал первые пробные мазки на картинах учителя. Потом Гирландайо какое-то время провёл в мастерской Андреа Верроккьо, где работали Алессандро Боттичелли, Пьетро Перуджино, будущий учитель Рафаэля Санти, Леонардо да Винчи. Это была своеобразная лаборатория живописи, в которой велись бесконечные споры о цвете, динамике и ритме изображения, она сыграла важную роль в формировании стиля Доменико. О его первой самостоятельной работе – росписи капеллы Веспуччи в церкви Всех Святых, становится известно в 1470 году, через год после смерти Пьеро Медичи.

Внешность Пьеро Подагрика была более впечатляющая, чем у его отца. Возможно, сыграли роль гены матери Контессины де Барди. Есть его прижизненные бюсты и портреты, на которых изображен привлекательный, но достаточно суровый мужчина с короткими темными волосами, подстриженными «под горшок». Темные глаза чуть-чуть навыкате, но черты лица уже более правильные, чем у его отца. Тонкий нос немного длинноват, но без горбинки. Губы тоже тонкие, но нижняя не выдается, и овал лица правильный. Его младший брат Джованни очень похож на Пьеро, их бюсты рядом друг с другом можно увидеть в музее Барджелло. Характер у Пьеро был скрытный, и вел он себя по-разному: мог быть очень галантным и светским кавалером, любящим мужем и отцом. Но во время приступов подагры становился замкнутым и раздражительным, когда страдал от сильных болей. Подагрой страдали все члены этой династии, но именно Пьеро был сильнее всего подвержен ее приступам. Возможно, эта болезнь передавалась у Медичи по наследству и усугублялась распространенной в те времена диетой господ, в которой преобладало мясо. Богатые люди обожали охотиться и поглощали жареную дичь в огромном количестве. И не только из-за вкуса, но и из-за калорийности. Овощи считались крестьянской пищей, их не часто подавали к столу. Из фруктов Медичи предпочитали цитрусовые, остальными пренебрегали. Когда Пьеро было около 50 лет, он уже чаще всего передвигался на носилках.

Его жена Лукреция была на 11 лет младше мужа, ей было 17 лет, когда они поженились. Внешность у нее была невзрачная, на портрете работы Гирландайо изображена женщина с бледным, овальным лицом с острым подбородком, темными, но невыразительными глазами, приспущенными веками. Длинный нос приплюснут в переносице, из-за этого она не чувствовала запахов. Такой дефект потом унаследует ее старший сын Лоренцо. Тёмные волосы убраны под чепец, видно только полоску на лбу. Несмотря на такой внешний облик, Лукреция была очень обаятельная и интеллигентная женщина с утонченными манерами. Она получила прекрасное гуманистическое образование, была большой поклонницей искусства, первой покровительницей молодого художника Алессандро Боттичелли, и сама писала прекрасные стихи. Лукреция была очень набожной женщиной, поэтому писала поэмы только на религиозную тему, и они не сохранились. Впервые в семье Медичи появилась женщина, которая не оставалась в тени мужа, не занималась только домом, кухней, церковью и воспитанием детей, а сыграла определенную роль в истории как покровительница искусства. Кроме того, Лукреция занималась управлением банка Медичи, когда муж был болен. А когда он умер – налаживала общественные и дипломатические связи, раздавала милостыню нуждающимся и во многом способствовала росту авторитета своей семьи.

У Пьеро и Лукреции родилось семеро детей. Первыми были три дочери: Мария, Бьянка и Наннина. Старшую, Марию, выдали замуж за Леонетто де Росси, их единственный сын Луиджи станет кардиналом. Впоследствии Рафаэль Санти изобразит его на портрете с его двоюродными братьями: Джованни, папой Львом X и Джулио, будущим папой Климентом VII. Мария прожила недолго, она умерла в возрасте 29 лет. Бьянка родилась на год позже, она вышла замуж за Гульельмо Пацци, и у них родится 16 детей. Семья Пацци сыграет большую, но трагическую роль в истории династии Медичи – об этом я напишу в следующей главе. Наннина родилась через три года после Бьянки, ее выдали замуж за ученого-гуманиста Бернардо Ручеллаи, сына Иоанна Павла Ручеллаи, который оплатил фасад церкви Санта Мария Новелла. Их брак остался в памяти флорентийцев как сплошной праздник: Бернардо и Наннина устраивали великолепные торжества и щедрые банкеты в Лоджии Ручеллаи, построенной по проекту Леона Баттиста Альберти. В их саду проводились собрания Академии Платона, на которые собирались все философы и гуманисты города. Сын Бернардо и Наннины, Джованни Ручеллаи, был известным поэтом, писателем и драматургом, его полное собрание сочинений находится в Падуе. Наконец, через год после Наннины родился долгожданный сын Лоренцо, а еще через четыре года – Джулиано. Еще два сына умерли при рождении.

Несмотря на то, что Пьеро был практически калекой и так и остался в тени своего отца Козимо и сына Лоренцо, он был незаурядным политическим деятелем. Однажды, после смерти отца, Пьеро попросил доверенного человека провести полную проверку финансовых документов банка. Тот решил попугать Медичи и заявил, что банк близок к банкротству. Пьеро решил потребовать от многих клиентов возврата крупных кредитов. Сразу стало ясно, что от английского короля Эдуарда IV ждать нечего, но это еще не было большой катастрофой. Когда он потребовал возвращения кредитов во Флоренции – многие торговцы оказались на грани банкротства. Дело в том, что из-за войны турок с Венецией нарушились поставки шелка и специй с востока и торговать было нечем. Это вызвало большое недовольство среди клиентов банка Медичи, особенно злобствовал их соперник – купец Лука Питти.

Клан Питти был одним из самых богатых, но и одним из самых расточительных во Флоренции. Лука был очень завистливым и двуличным человеком, он часто затевал козни против соперников. Еще во времена Козимо Лука для виду его поддерживал, а сам потихоньку плел против Медичи интриги. В 1458 году он попытался захватить власть, но из этого ничего не вышло. Питти был изгнан из Флоренции, но быстро вернулся обратно. Чтобы насолить ненавистным Медичи, Лука решил начать постройку своей новой резиденции в районе Ольтрарно. По легенде, он хотел такой большой дворец, чтобы его окна равнялись дверям во дворец Медичи. И такой большой внутренний двор, чтобы он был равен по величине всему палаццо Медичи. Говорят, что он воспользовался старым планом Брунеллески для дворца Козимо или сам Брунеллески спроектировал дворец для Питти. Но это все слухи, строительство палаццо Питти началось через десять с лишним лет после смерти Филиппо, и его авторство не доказано. Кто автор проекта, неизвестно, возможно, один из учеников Брунеллески.

Строительство палаццо Питти началось вскоре после возвращения Луки во Флоренцию, и замысел был действительно грандиозным. Питти устроили праздничный прием в честь начала работ по строительству, на который собрались многие аристократические кланы. Говорят, приглашенных усадили за стол не на скамьи, а на мешки с золотом, чтобы похвастаться своим богатством. Строительство началось, возвели постепенно три этажа фасада с тремя входными дверьми и по семь окон на втором и третьем этаже. Но денег ушло больше, чем ожидалось. Через 6 лет стройка была заморожена, а семья Питти оказалась на грани банкротства. Через 90 лет этот недостроенный дворец купят, по иронии судьбы, проклятые Медичи и превратят его в свою главную резиденцию. А Питти так и останутся жить в старом доме напротив и наблюдать из окон, как разрастается их бывшее палаццо. Но династия Медичи вымерла, а потомки Луки Питти до сих пор живут напротив этого дворца и не похоже, что бедствуют. Их жилые апартаменты расположены на верхнем этаже, на нижних – дорогой 4-х звездочный отель «Pitti Palace» и ресторан.

Но это все будет позже, а пока Лука опять замышляет государственный переворот. Политика Пьеро в отношении возврата кредитов вызвала недовольство не только Питти, но и других благородных семей: Аччайуоли, Содерини, Нерони. На этот раз он не удовлетворится изгнанием, Медичи должны быть казнены все, чтобы навсегда от них избавиться. Но Никколо Содерини был против такой радикальной меры и убедил остальных заговорщиков принять его сторону. Содерини предложил заменить старую систему назначения приоров из ремесленных гильдий, которая была под контролем Медичи, новой системой: путем жеребьевки из народа. Флорентийцы сначала встретили эту идею с энтузиазмом и Никколо был избран на пост гонфалоньера. Но купцы остались недовольны таким решением и проголосовали против, но оказались в меньшинстве. Они считали, что народовластие приведет только к бунтам и торговля от этого пострадает. За все время своего пребывания на посту новые приоры ничего толком не добились. А когда их переизбрали и они покинули правительственное здание, кто-то написал на дверях дворца Синьории: «Девять ослов разошлись по домам». Далеко идущей целью такой реформы было свергнуть Пьеро Медичи волной народного движения, но получилось наоборот: он стал еще сильнее. Хотели как лучше, а получилось как всегда.

В 1466 году скончался герцог Милана Франческо Сфорца, друг Козимо и Пьеро Медичи. Новым герцогом стал его 22– летний сын Галеаццо Мария Сфорца, который был очень странным и неуравновешенным человеком. Ходили слухи о его психической неполноценности, и на его помощь Медичи не могли рассчитывать – кто знает, как он себя поведет.

Тогда Пьеро решил затеять дипломатическую игру и привлечь на свою сторону Неаполь. Он посылает к неаполитанскому королю Фердинанду I Арагонскому своего 17-летнего сына Лоренцо с целью: подружиться с монархом. Лоренцо вскоре возвращается с победой – ему легко удалось очаровать короля, который был известен своей свирепостью и коварством. Кроме того, Пьеро заполучил в друзья французского короля Людовика XI Валуа, который считается основателем абсолютной монархии во Франции. Монарху нужны были деньги на войну, как обычно. Медичи выдали ему большой кредит на таких выгодных условиях, что благодарный король Людовик XI обещал им полную поддержку в случае необходимости и подарил французскую лилию на семейный герб. Так щит Медичи украсила голубая сфера с золотой французской лилией.

Летом 1466 года была ужасная жара, и Пьеро уехал на загородную виллу в Кареджи. Эта усадьба находится гораздо ближе к Флоренции, чем замки Муджелло, а передвигаться на дальние расстояния Пьеро уже было тяжело. Сейчас вилла Кареджи находится в черте города, вокруг нее построен самый крупный больничный комплекс Флоренции, который тоже называется Кареджи. Но особняк Медичи закрыт для посещения, надеемся, что когда-нибудь его откроют. Заговорщики в его отсутствие не дремали, они продолжали действовать. На их стороне была Феррара, и они договорились с герцогом Феррарским о нападении на Флоренцию с целью убийства всех Медичи. Пьеро узнал об этом от доверенных людей и решил немедленно вернуться в город, но он уже передвигался очень медленно. Его сын Лоренцо выехал вперед на разведку, и ему донесли о засаде Луки Питти и его друзей с целью убить Пьеро. Лоренцо вернулся назад и предупредил отца, чтобы тот поехал кружным путем, а сам направился в город прежней дорогой. Заговорщики увидели юношу одного и сделали вид, что просто прогуливаются в лесу. Как бы между прочим спросили у Лоренцо о здоровье Пьеро. Юноша ответил, что отец чувствует себя гораздо лучше и едет за ним следом. После этого он ускакал прочь, а мужчины остались ждать свою жертву. Пьеро тем временем вернулся во дворец совсем другой дорогой и принялся созывать сторонников. Заговор Луки Питти провалился, убийство не состоялось, и союз заговорщиков распался. Герцог Феррарский узнал, что народ Флоренции на стороне Медичи, и отозвал свои войска. Говорят, Лука слезно молил Пьеро о прощении и предложил одну из своих дочерей в жены Лоренцо. Народное восстание, на которое рассчитывал Содерини, не состоялось. Вскоре Пьеро Медичи восстановил прежнюю систему избрания в совет приоров и в Синьории победили все сторонники Медичи. Их власть была восстановлена, но особых возражений со стороны населения и не было.

Пьеро удалось удержать на плаву и банк Медичи, для этого он провернул важную коммерческую операцию. Еще во времена Козимо банк принимал участие в торговле квасцами. Квасцы – это минеральная соль, образующаяся в результате вулканической деятельности. Они широко применяются в текстильной промышленности для дубления кожи и окраски тканей, а это было основным производством во Флоренции. Квасцы поставляли из Азии, но в 1462 году крупные залежи этой соли были обнаружены в папской области, в городке Толфы недалеко от Рима. Папская курия тут же объявила это место своей монополией и запретила ввозить квасцы из Азии, при этом непослушных отлучали от церкви. Банк Медичи со своими филиалами по всей Европе был самым подходящим для папы в деле с квасцами, поэтому Пьеро без труда заключил договор на совершение весьма крупных операций и контролировал торговлю половины всех запасов этой соли в шахте Толфы.

Но в 1464 году умирает папа Пий II, при котором Медичи были банкирами папской курии. Через два года новый понтифик Павел II отказался от услуг Медичи и перевел счета в банк своих родственников венецианцев. Казалось, выгодное дело потеряно навсегда. Пьеро вновь снаряжает в путь Лоренцо, теперь уже в Рим, на переговоры с папой. При этом он провел подробный инструктаж, как действовать. Надо было убедить понтифика, что без банка Медичи ему не обойтись. Благодаря обаянию Лоренцо и мудрым инструкциям его отца Пьеро банк Медичи вернул контроль над торговлей квасцами.

Меценатство Пьеро ди Медичи

Пьеро занимался меценатством, как и его отец. Он уважил желание Донателло быть похороненным рядом с Козимо в церкви Сан Лоренцо и сам оплатил церемонию. Слово «церемония» – этрусского происхождения, от названия крупного этрусского города Цере. Сейчас он называется Черветери, там обнаружили самые крупные захоронения этой цивилизации, целые города мертвых.

Надгробный памятник Донателло из белого каррарского мрамора с позолотой внутри церкви был выполнен уже в конце XIX века. Скульптор изображен как будто спящим на скамье, покрытой роскошным покрывалом, с подушкой под головой. Она находится в глубине табернакля, окруженного с двух сторон квадратными колоннами с капителями. Над фигурой усопшего высечен рельеф: «Мадонна с младенцем», над табернаклем – полусфера в виде ракушки, символ бессмертия души. На самом верху памятника виден ребенок Иисус, поддерживающий гирлянды из листьев дуба.

Не забыл Пьеро и художника Филиппо Липпи, который сбежал от Лукреции Бути в Сполето и пустился во все тяжкие: соблазнял женщин и создавал шедевры – фрески и алтарные образа. Ходили слухи, что он соблазнил юную девушку, и ее разгневанные родители отравили художника. Филиппо Липпи действительно умер в Сполето в возрасте 63 лет. Когда Пьеро Подагрик узнал об этом, он оплатил его похороны и похлопотал о могиле на местном церковном кладбище.

Благодаря Медичи художники и скульпторы начали верить в себя, в свой талант и гениальность. Он стали свободными в том смысле, что могли свободно выражать себя в своих произведениях, писать или ваять в своей индивидуальной манере и не бояться осуждения или наказания со стороны церкви. Могли, пока существовали их покровители Медичи.

В 1468 году, за год до смерти Пьеро, в мастерской Андреа Верроккьо началась отливка медного позолоченного шара с крестом, чтобы увенчать белый фонарь купола Санта Мария дель Фьоре. Мастерская Верроккьо в те времена была самой популярной во Флоренции, там осуществляли любые заказы: от росписи посуды до архитектурных проектов. Среди заказчиков были и Медичи, ведь Верроккьо считался непревзойденным декоратором и режиссёром придворных празднеств, которые они часто устраивали. Однажды местный нотариус Пьеро да Винчи привел к нему в боттегу своего незаконнорожденного сына-подростка, которого звали Леонардо да Винчи. Мальчику было 13 лет, в тот же день он распрощался с отцом и остался жить при мастерской. Там уже учились и работали другие молодые люди: Лоренцо ди Креди, Алессандро Боттичелли, Пьетро Перуджино. С Лоренцо ди Креди и Пьетро Перуджино Леонардо подружится на всю жизнь. Вместе они трудились над сферой диаметром 2,5 метра, на которую ушло около 20 тонн меди. Установить шар на место удалось только в 1471 году, уже после смерти Пьеро Подагрика. Сейчас на купол собора можно подняться пешком, у основания фонаря есть смотровая площадка. Нужно купить билет и забронировать время входа, потом преодолеть 463 ступеньки – это как подняться пешком на 30-этажный дом. Последний участок пути на смотровую площадку идет как раз между двумя куполами, где расстояние 1,20 метров. По дороге можно близко рассмотреть кладку кирпичей «елочкой», на которой настаивал Филиппо Брунеллески. Он оказался прав, купол до сих пор стоит на своем месте. А вот шар постоянно притягивал молнии и один раз даже упал, в 1601 году, когда молния в очередной раз ударила в сферу. На мостовой позади храма на этом месте находится круглая отметка из белого мрамора.

Пьеро Медичи и Лукреция Торнабуони были очень верующими людьми, их любимой церковью была базилика Святого Благовещения. Она находится на той же площади, где построили Воспитательный дом по проекту Брунеллески. В конце XI века графиня Матильда Каносская основала за пределами городской стены маленький ораторий для молитвы. Потом, в середине XIII века, ораторий был разрушен, и на его месте были построены церковь и монастырь для ордена сервитов – слуг Марии. Это единственный монашеский орден, который основали сразу семь человек. По преданию, им всем одновременно было видение Богородицы, которая явилась в слезах из-за кровопролитных войн между гвельфами и гибеллинами. После этого семь избранных Марией удалились из города, поселились на горе Монтесенарио и основали монашеский орден сервитов. В середине XIII века им выделили место бывшего оратория Матильды Каносской, все еще за пределами защитной стены, где они построили церковь и монастырь.