Текст книги "Лихо ветреное"

Смешной тип окликнул Зою, и Павел понял, что это никакая не девочка, это типичный мальчик, причем не сказать, что слишком юный. Зоя остановилась на мгновение, повернула голову в сторону смешного типа, молча отвернулась и опять неторопливо, но целеустремленно пошла своей дорогой. Тип удивленно глянул ей вслед, помедлил в нерешительности, но все же кинулся за ней, забежал вперед, стал что-то говорить, активно жестикулируя. Зоя, равнодушно поглядывая по сторонам, обогнула его, как неодушевленный предмет, но не успела сделать и пары шагов, как смешной тип схватил ее за руку и сильно дернул назад. Это уже не смешно.

Павел выскочил из машины и бросился к Зое, но та и сама кое-какие меры приняла: грамотно саданула носком серой тапки волосатому под колено, смазала серой тряпочной сумкой по морде и, сложив пальцы свободной руки в кукиш, резко воткнула этот кукиш ему в солнечное сплетение, – все это одновременно и очень быстро. Вряд ли это было опасно, да и ничего особо болезненного, наверное, тоже не было, но волосатый охотно рухнул на колени, согнулся, хватая воздух открытым ртом, и почему-то принялся гладить свое лицо дрожащими руками. Зоя стояла над ним совершенно спокойная, дула на большой палец левой руки, в правой покачивала тряпочную сумку. Наблюдала.

Павел был в двух шагах, когда она подняла взгляд от этого волосатого – и заметила его. Чуть-чуть нахмурилась, слегка сжала губы, молча уставилась – и он сразу вспомнил: «А вам какое до этого дело?» Остановился как вкопанный, вдруг сообразив, что опять без спросу лезет в незнакомую ситуацию, в чужую жизнь, в выяснение чужих отношений…

Волосатый продышался, прокашлялся, активизировался и начал подниматься с колен, поскуливая и шипя сквозь зубы. Встал, держась за живот и громко дыша, икнул и хрипло заговорил:

– Ты меня запомнишь, сука, по миру пойдешь со своими ублюдками, у меня имя, я тебе устрою, отовсюду вышибут, не захотела делиться по-хорошему – все отдашь, шлюха кабацкая…

Павел ладонью постукал волосатого по спине, и тот захлебнулся своей скороговоркой, сильно вздрогнул и оглянулся. Павлу показалось, что тип ожидал увидеть кого-то другого, кого-то гораздо страшнее, чем Павел, – во всяком случае, ужас на его лице сменился облегчением, а потом недоумением.

– Тебе чего? – злобно прохрипел он, вперясь в Павла на редкость большими темными глазами без какого бы то ни было выражения. Наркоман, что ли? Или от рождения такой… – Чего тебе надо? Иди отсюда… Или еще один ее кобель? В очередь встань…

Павел слегка хлопнул волосатого по кадыку, и тот заткнулся, заводя глаза к небу и хватаясь за горло руками. Зоя переложила свою тряпочную сумку в левую руку и принялась деловито сворачивать пальцы правой в кукиш.

– Не надо руки травмировать, – хмуро сказал Павел. – Суставы травмировать никогда не надо. Заживают долго. А потом все равно аукается.

Зоя с сомнением посмотрела на него, на свою руку, на волосатого, и уже вроде бы согласилась с Павлом, но тут волосатый стал сипло материться, и Зоя хищно подобралась, отводя свой боевой кукиш для хорошего удара. Павел вздохнул и шагнул к волосатому, на секунду опередив ее, с силой пригнул голову этого придурка к земле, подхватил одной рукой за пояс, другой – за ворот футболки и понес к большому железному ящику с песком, в который все кидали всякий мусор. Нести было неудобно – волосатый трепыхался и сипло верещал, – и Павел на ходу немного задел его коленом по носу, чтобы не мешал. Волосатый тоненько всхлипнул и затих, и Павел донес его до ящика с песком, бросил, как получилось, – не влез волосатый в ящик целиком, не такой уж большой ящик оказался, – и уставился на свои руки, растопырив пальцы и брезгливо морщась.

– Не сдох? – с интересом спросил кто-то у него за спиной.

Павел оглянулся, только сейчас сообразив, что весь этот цирк видели посторонние люди, наверное, много людей, возле клуба «Федор» всегда много людей, ходят туда-сюда, туда-сюда… Ч-черт, как неловко… Рядом стоял курящий врач – тот самый, из клуба, – и скептически наблюдал, как волосатый возится в песке, в окурках и в банановой кожуре, пытаясь выбраться из ящика. Курящий врач что-то не спешил оказывать медицинскую помощь пострадавшему. Павел тем более не собирался помощь оказывать. Клятва Гиппократа не распространяется на тараканов.

– Вы его знаете? – спросил Павел, все еще держа перед собой руки с растопыренными пальцами.

– Ну, а как же, – насмешливо ответил курящий врач. – Его вся страна знает. Весь наш бывший советский народ… Это же главный бренд какой-то фирмы… забыл, как ее там? Не то дезодорант, не то жвачка, не то пипифакс. В общем, лицо ведущего производителя и звезда телерекламы. Редкий подонок. Абсолютное дерьмо… Будем знакомы: Андрей Антонович Маркин.

Он протянул руку и выжидательно смотрел на Павла.

– Павел Александрович Браун, – представился Павел, все еще глядя на свои ладони. – Только я руками всякую гадость брал… Это ничего?

И вдруг у них за спинами кто-то захохотал во весь голос. Они оба оглянулись – Зоя стояла в двух шагах, заложив за спину руки со своей тряпочной сумкой, покачивалась с пятки на носок, радостно таращила на Павла глаза и хохотала. Павел неуверенно улыбнулся, пожал Андрею Антоновичу руку и опять уставился на Зою. Она перестала хохотать, помолчала, поулыбалась, порадовалась глазами, а потом спросила точно так же, как в прошлый раз, – с интересом и немножко с подозрением:

– Павел Браун, а вы вообще-то кто?

– Вообще-то я врач, – сказал он, с неловкостью вспоминая свой прежний ответ. – Я в МЧС работаю. Нас врачами обычно не называют. Мы просто спасатели.

Зоя перестала улыбаться и качаться с пятки на носок, удивленно щелкнула языком и совершенно по-детски спросила недоверчиво:

– Чё, правда, что ли?

– Правда… – начал Павел, радуясь ее интересу.

– А Серый-то, кажется, все видел, – вдруг злорадно встрял Андрей Антонович и слегка попинал носком кроссовки волосатого, который уже выкарабкался из ящика с песком и сидел на земле, опять нежно оглаживая свое лицо. – Эй, артист, вживайся по-быстрому в образ трупа. Только не воняй. Серый вони очень не любит.

Волосатый перестал оглаживаться, дикими глазами глянул в сторону стоянки – и вдруг подхватился, шарахнулся куда-то вбок, вдоль фасада здания клуба, пригибаясь, как под обстрелом. Добежал до угла, свернул в узкий проулок между клубом и оградой стадиона и исчез.

– Не хочет в образ трупа вживаться, – констатировал Андрей Антонович с сожалением. – Ну, что ж, по большому счету его можно понять… Но ведь все равно когда-нибудь придется. Кстати, там, за углом, вчера траншею выкопали. Во-о-от такущая траншея, метра полтора шириной. А глубиной – все два будет… Зоя, я должен тебя предупредить: у меня рабочий день сегодня уже закончился. А в свое законное свободное время я не обязан оказывать медицинскую помощь, тем более – каким-то случайным прохожим. Да и никаких инструментов для ампутации у меня с собой нет.

– Да ладно вам, Андрей Антонович, – весело сказала Зоя. – Отдыхайте спокойно. Тем более что у нас теперь спасатель есть. Да, Павел?

Павлу тоже вдруг стало весело. Конечно, он ничего не понимает, но никто его, кажется, за рукоприкладство не осуждает, а этот замечательный Андрей Антонович, похоже, даже одобряет. Вон какой довольный, прямо вылитый Макаров после удачной работы.

– Да, – серьезно согласился Павел. – Тем более что мне для проведения ампутации иногда никаких инструментов не нужно.

Андрей Антонович одобрительно хмыкнул, пожал Павлу локоть, помахал рукой в сторону стоянки, молча повернулся и пошел ко входу в клуб.

– Правда, хороший? – проследив за взглядом Павла, спросила Зоя и тут же сама ответила: – Очень хороший, правда. Только курить никак не бросит. А ведь у него сердце… Поймаю – убью до смерти. А вы не курите?

– Нет.

– А, ну да, вы же спасатель. Вам же всегда в хорошей форме надо быть. Я знаю, я по телевизору видела. Не курите, не пьете… Спортом, наверное, занимаетесь, да? Вы чего смеетесь?

– Зоя, вам сколько лет? – не подумав, ляпнул Павел. Спохватился и не слишком изобретательно попытался загладить бестактность: – Мне скоро тридцать четыре. А вам, наверное, лет семнадцать-восемнадцать, да?

– Боже упаси! – Она, кажется, даже испугалась или, может быть, рассердилась. – Восемнадцать! Еще чего не хватало! Нет уж, спасибо, не надо… Мне двадцать три года. Даже почти с половиной. А что?

Павел не успел придумать, что отвечать, да она, кажется, и не ждала ответа – кого-то увидела за его спиной, заулыбалась, замахала рукой, вдруг взяла его за локоть и мягко, но настойчиво заставила повернуться лицом к автомобильной стоянке. От полированного корыта шел Серый, из открытой двери полированного корыта – с водительского места, между прочим, – выбиралась его мелкая Тамара.

– Это Серые. – Зоя прямо засияла вся, и у Павла тут же испортилось настроение. – Это у них фамилия такая. Представляете? Сергей и Тамара. Я думаю, вам надо познакомиться. Они тоже спасатели.

Павел непонимающе глянул на нее, хотел спросить: почему спасатели? У него совсем другая информация… Но Серый уже подошел, остановился перед ними, скользнул по Павлу спокойным, равнодушным взглядом, а у Зои спросил заинтересованно:

– Ты чего так смеялась?

– Сережа, ты помнишь, как с Еленой Васильевной познакомился? – Зоя не выпускала локоть Павла, и он только об этом и думал, не очень вникая в смысл слов.

– Помню, – сказал Серый и коротко глянул в сторону проулка, куда недавно как из-под обстрела улепетывал волосатый.

– Ты помнишь, что ты ей сказал, когда она тебе руку протянула?

– Помню. – Серый оглянулся на подходившую жену, всем своим видом давая понять, что следует пока не рассказывать, подождать, когда она подойдет.

Мелкая Тамара подошла, молча встала рядом с Серым, ухватилась за его локоть, почти так же, как Зоя, – за локоть Павла, и стала пялиться на Павла с выражением нетерпеливого ожидания.

– Так вот, – торжествующе сказала Зоя, отпустила локоть Павла и взяла его под руку, и даже слегка плечом его плеча коснулась. – Андрей Антонович руку протянул, а Павел ему сказал то же самое, что ты Елене Васильевне! Слово в слово! Ничего себе, да?

Теперь и Серый смотрел на Павла, внимательно и ожидающе. Интересно, чего они от него ждут? Может быть, объяснений по поводу того, что он сказал Андрею Антоновичу? Он совершенно не помнил, что сказал.

Тамара быстро шагнула вперед и протянула Павлу руку:

– Тамара Викторовна Серая. Это у меня фамилия такая.

– Да, я знаю. – Павел отметил неожиданно крепкое рукопожатие маленькой сухой ладони и неожиданно откровенную симпатию в веселых карих глазах. – Павел Александрович Браун.

– Да, я тоже знаю. – Тамара хихикнула и отступила за плечо мужа.

Серый тоже шагнул вперед, протянул руку:

– Сергей Анатольевич Серый. – Он помолчал, глядя в глаза Павлу серьезно и изучающе, крепко пожал руку, неожиданно улыбнулся, качнул головой и почему-то удивленно добавил: – Горжусь знакомством.

Зоя засмеялась и непонятно вставила:

– Вот и я про то!

– Ребята, а чего это наш мулат такой отважный, а? – вдруг озабоченно спросила Тамара. – Ведь сколько раз уже в помойку кидали! Так нет, вылезет – и опять… Зой, чего он на этот раз хотел?

Зоя отодвинулась от Павла, отвернулась и сухо сказала:

– Того же, что и всегда… Всего плюс компенсацию за моральный ущерб, – глянула на Павла, увидела выражение его лица и слабо усмехнулась: – Мулат – это не про вас. Это про другого мулата.

– Не про тебя, не про тебя, – успокаивающим тоном подтвердила Тамара и помахала ладонью, будто разгоняя дым перед собой. – Не понимаешь, да? Ладно, потом поймешь. Серый, поехали уже, что ли… Паш, ты на машине?

– Да, – настороженно ответил он, удивленный и даже несколько шокированный внезапным переходом этой Тамары на дружеский, чтобы не сказать бесцеремонный, тон.

– Где ключи?

– В машине… – Он почему-то еще больше насторожился.

– Серый, позови кого-нибудь, – распорядилась Тамара.

Павел не понял, как Серый кого-то позвал, – просто повертел головой, будто рассматривая без интереса людей на стоянке – в машинах и возле машин, – трех очень спортивного вида подростков у входа в клуб и нескольких случайных прохожих, не кивнул, ни рукой не помахал, никакого знака не подал… Но через полминуты к ним уже шел парень в пятнистых камуфляжных штанах и черной майке, туго обтягивающей мощный мускулистый торс.

Под левой ключицей на загорелой коже ярко выделялась светлая звездочка давнего шрама. Пулевое ранение, по привычке отметил Павел. Нехорошее. Могло и легкое зацепить, и сосудов там пучок, да и к сердцу близко… Парень молча остановился перед Серым, и Павел отступил на шаг, зашел парню за спину и с интересом уставился на перекрестье шрамов под левой лопаткой. Наверное, все там зацепило – и легкие, и сосуды, скорее всего, и кости какие-нибудь перебиты были. Очень все серьезно было. И что же это они все здесь в рубцах и шрамах? Как нарочно, в одном месте собрали…

– Ты куда потом собирался? – отвлек его голос Тамары. – Эй, Паш, слышишь, что ли? Куда твою тачку подогнать?

– Зачем мою тачку подгонять? – не понял тот. – Я и сам могу подогнать… в смысле – я сам поеду. Я уже домой собирался.

– В сады или на рабочую горку? – непонятно спросила Тамара и тут же поправилась: – Ну, к себе или к Макарову?

– Я еще не решил, – помолчав, сдержанно ответил Павел.

Ему не нравился этот допрос. И то, что о нем тут так хорошо осведомлены, тоже не нравилось. Следили за ним, что ли?

– Я за тобой не следила. – Тамара будто читала его мысли. – Тут у нас и так все про всех знают. Ты ж не резидент японской разведки? Ну и расслабься. Серый, он не понимает, объясняй сам.

– Мы за город собирались, – объяснил Серый, поглядывая на жену с затаенной улыбкой. – Дом посмотреть. На пару часов, не больше. Поговорили бы заодно.

Это его так в гости приглашают, понял Павел. Он оглянулся на Зою, которая стояла чуть в стороне и с веселым интересом переводила взгляд с одного на другого.

– Мы Зою сейчас подбросим, тут по пути, – нетерпеливо вмешалась Тамара. – А потом сразу к нам. Ну, так куда тачку твою отогнать? К Макарову, что ли? Слав, серую «десятку» ноль семьдесят пять – на рабочую горку, ключи у вратаря оставишь.

Парень со шрамом под ключицей молча кивнул и вопросительно посмотрел на Павла. Никакого разрешения у него не спрашивали, понял Павел. Это у него так спрашивали, отдаст ли он ключи от машины сам или его придется обыскивать.

– Ключи в машине, – будто опять прочитав его мысли, сказала Тамара. – Не беспокойся, Паш, Славик у нас лучший водитель после Серого.

Славик быстро изобразил лицом законную гордость, еще раз кивнул и пошел к стоянке.

– Ну, поехали! – Зоя опять взяла Павла под руку, опять чуть прикоснулась плечом к его плечу и мягко подтолкнула вперед. – Вы не сомневайтесь, Павел, вам наверняка понравится. Там хорошо и… интересно. Жаль, что у меня времени сейчас нет, я тоже с удовольствием поехала бы.

– У тебя никогда времени нет, – проворчала Тамара, с негодованием глядя, как Серый усаживается за руль. Подумала, похмурилась, вздохнула и полезла на переднее сиденье пассажира. – Ну, что стоите? Садитесь скорей.

– Любуемся. – Зоя засмеялась, нежно погладила этот кошмарный ужас по лакированному боку и открыла заднюю дверь. – Павел, осторожно, ступенечка…

Там была не одна, а целых три ступенечки. Их он тоже раньше не заметил. Интересно, а как же дверь закрывается? Не может она закрываться при таких-то ступенечках… Павел с некоторой опаской полез вслед за Зоей, уселся рядом, с привычной дозой силы потянул дверцу на себя, ожидая удара этой на редкость массивной двери об эти на редкость неуместные ступени, но та неожиданно легко, как бумажная, двинулась за его рукой, по пути незаметно одну за другой куда-то убирая ступени, и захлопнулась. Да и не захлопнулась вовсе, никакого хлопанья не было, даже ни малейшего щелчка не было, вообще, кажется, никакого шума не было – эта толстая, тяжелая, бронированная дверь влипла в проем мягко и беззвучно, как в безвоздушном пространстве. Ну да, космические технологии на службе у потребителя и все такое… Хотя раньше, кажется, говорили «на службе у народа». Павел потрогал дверь, толкнул, даже потрясти попробовал за подлокотник странной конструкции. С тем же успехом можно было трясти и толкать кирпичный пятиэтажный дом сталинских времен. Хотя в доме, наверное, хоть что-нибудь, да брякнуло бы. Он незаметно огляделся, с изумлением обнаружил, что внутри полированное корыто Серого настольно же прекрасно, насколько безобразно снаружи, поймал веселый понимающий взгляд Зои, смущенно усмехнулся и стал оглядываться уже совсем откровенно, кое-что даже трогал.

– Нравится? – гордо спросила Зоя.

Она сидела, откинувшись на спинку мягкого широкого дивана, свободно вытянув ноги, и ласково гладила светло-серую стеганую замшу, которой тут было обтянуто все, даже пол под рубчатыми резиновыми ковриками просматривался, кажется, замшевый.

– Нравится, – признался Павел. – Красиво. Очень. И просторно как… Прямо автобус.

– Ну, уж прям, – ревниво возразила Тамара, оборачиваясь и возмущенно глядя на Павла. – Автобус! Где ты такие автобусы видел? И джипов таких не бывает. И вообще ничего такого в природе не бывает.

– Это точно, – согласился Павел. – Я бы даже сказал – и не может быть. – Он наклонился вперед и заглянул через плечо Серого. – А вот этого я вообще не понимаю. Вот таких… вот такой… вот такого… э-э-э… пульта управления я сроду не видал. Как на космическом корабле, ей-богу…

– Не, что там делать, в космосе? – сказал Серый, поглядывая на Павла в зеркало. – Нечего там делать, только время терять. Баловство одно.

– Сереж, тормозни здесь, – подала голос Зоя. – Я дворами пройду. А то там канаву так и не зарыли.

– Наплевать. – Серый уже свернул в проезд между домами. – Что нам канава… Хотя, конечно, свинство. Дети ходят, старики… Надо узнать, кто это так развлекается.

Канава была не очень, здоровый человек перешагнет ее не задумываясь. Но Павел не мог представить ни одной машины, которая не застряла бы в этой канаве. Разве только танк… Серый даже не притормозил, и его полированное корыто спокойно перевалило через канаву, только трижды слегка дрогнув на ходу. Не бывает таких машин.

– А?! – гордо сказала Тамара, опять оборачиваясь к Павлу.

– Да, – с уважением признал он. – Что да, то да.

Машина остановилась, Зоя открыла дверь и чуть помедлила, глядя на Павла и на каждого из Серых по очереди, поулыбалась и спросила:

– Ну, пока, да? Павел, мы же еще увидимся? Вы со мной о каком-то деле поговорить хотели…

И легко выпрыгнула наружу, толкнула дверцу и пошла к ближайшему подъезду, задрав подбородок, развернув плечи и размахивая своей тряпочной сумкой. И вся ее пластика говорила, что Зоя очень довольна. Ну, просто очень-очень довольна.

Машина развернулась на месте, нечувствительно миновала канаву, вывернула на широкую и почти пустую улицу – а, ну да, воскресенье, все на дачах, провинция, – и с места рванула с такой скоростью, что Павла ощутимо прижало к спинке сиденья.

– Не гони, еще не объездная, – недовольно сказала Тамара, и муж послушно сбавил скорость. – К тому же и поговорить пора… Паш, скажи мне, будь так любезен, какого черта ты в пятницу за нами от «Фортуны» поперся?

Ага, вот оно. Горжусь знакомством, приглашение в гости, куда машину отогнать, только Зою подбросим… Подбросили Зою – и, стало быть, пришла пора поговорить. Крутые.

– Я не за вами, – холодно сказал Павел ее затылку. – Я за Зоей… поперся.

– А кто такой Серый, ты тогда не знал, – утвердительно сказала Тамара.

– Знал. Просветили. В общих чертах.

– Понял, Серый? – Тамара постучала пальцем мужу по колену, а потом значительно подняла этот палец вверх. – Он знал! Хоть и в общих чертах. Ну, тогда чего поперся-то?

Она повернулась, обхватила спинку сиденья, положила подбородок на сгиб локтя и уставилась на Павла с веселым ожиданием. И Серый в зеркало посматривал на Павла с очень похожим выражением. Крутые, не крутые… Наплевать. Эти люди ему нравились. Они были интересными. Почти как Макаров. И почти как Зоя.

– Интересно было, – ответил он, хотя только что решил не отвечать. – Сначала она в баре оторву играла, потом в ресторане пародию танцевала, потом плакала за дверью, потом выходит – а на ноге вот такой синяк… Чтоб такой синяк получился – это надо по крайней мере плоскогубцами ухватить. А она: ха-ха-ха! – и опять что-то такое изображает. Я сначала думал, ей лет сорок. Сначала страшно не понравилась. Потом смотрю – притворяется. Зачем? Интересно же!

Он думал, что Серые вряд ли что поняли из его объяснений, их там не было, и они ничего этого не видели, уже жалел, что вообще начал объяснять… Серые ничего не спрашивали, хмуро молчали, наконец Тамара обернулась к мужу и опять постучала ему пальцем по колену:

– Плакала! Понял? В «Фортуне» уже плачет!

– Устала, – объяснил Серый, серьезно поглядывая на Павла в зеркало. Ему, что ли, объяснил? – Замоталась совсем. Надо это дело прекращать. Ладно, подумаем.

– Что тут думать… Лечить ее надо, сдохнет ведь так… – Тамара опять повернулась к Павлу. – А про синяк она мне сказала, что об угол ударилась. Ты, случайно, не видел, кто там руки протягивал?

– Не успел. Андрюша сказал, что его в травмопункт увезли.

– Детский сад, – с досадой буркнул Серый. – Самодеятельность. Герой-одиночка. Этот-то мне почему ничего не сказал? И сам подставляется, и всех подставляет.

– Ему Зоя запретила, – вспомнил Павел. – Говорит: боже упаси, а то Серый такое устроит…

– Лечить надо, – повторила Тамара и горестно вздохнула: – А как лечить? Ничего придумать не могу.

– А чем Зоя больна? – осторожно спросил Павел. – Мне показалось – совершенно здорова…

– То-то и беда, что здорова, – сердито буркнула Тамара. – Здоровая, как лошадь. Ни к чему не придерешься. Ладно, потом поговорим, приехали уже. Серый, давай напрямик.

Серый кивнул, машина свернула с грунтовки и ровно пошла по довольно бугристому косогорчику вниз, к берегу неширокой речки, спокойно влезла в воду, под днищем что-то зашипело, корпус качнуло, как лодку на волне, и машина поплыла к другому берегу! Доплыла, под днищем опять что-то зашипело, и это полированное корыто полезло по крутому и тоже очень бугристому берегу вверх, вылезло на какой-то пустырь, засыпанный битым кирпичом и большими камнями, и покатило прямо по этим камням, как по новой бетонке.

Не бывает таких машин.

– Паш, ты голодный? – буднично спросила Тамара. – Сейчас я приготовлю чего-нибудь по-быстрому, пока вы разговаривать будете.