Текст книги "Советница Его Темнейшества"

– Так и понял, что ты блефуешь насчет копии. Не расстраивайся, в твоем возрасте вредно. Тебе все равно никто не поверит, мой император. Никто же не видел, что тут происходило, кроме тебя. А ты боишься получить на шею Регентский совет. Так ведь?

– Еще и шантажируешь, – укорил монарх.

Алиан молча вскинул бровь.

– Ну… ладно, друг мой, – последовал тяжкий вздох венценосца. – Но выкручиваться будешь сам, и я тебе еще все это припомню.

– Договорились, мы еще вернемся к этому разговору. Мне интересно, кто тебе подсунул такую находку, – архимаг вальяжно развалился в кресле посетителя. – Впускай уже гостей, а то дверь вынесут.

– Входи, Гирсон! – велел старик, магически усилив голос до солидного грома.

Резные створки распахнулись, явив высочайшим заговорщикам высокую фигуру в изгвазданном грязью белом плаще и натужно-красное от избытка эмоций лицо белобрысого мужчины лет тридцати. Из-за его спины выглядывали еще три мага, в том числе один в лекарском колпаке, но войти не осмелились, так и мялись у порога.

– Ваше величество! Я счастлив видеть вас в полном здравии! – беловолосый гость возмущенно обвел взглядом присутствующих в кабинете, изучил интерьер, словно впервые видел, на миг задержался на ржавом и закопченном медальоне, лежавшем на столе, и лишь затем гость запоздало склонился в поклоне.

– А с чего бы мне заболеть, лучезарный ты наш? – император, сцепив костлявые пальцы на животе, соорудил недоуменную гримасу. – Еще утром ты, как глава ковена, был на аудиенции и не мог не заметить, что я, вопреки твоим лекарским стараниям, все еще жив и здоров.

– Стража видела необычный свет, озаривший окна кабинета, вот мы и перепугались.

– Удивительная забота, учитывая, что его императорское величество – первый маг и воин Света, – хмыкнул Алиан. – С чего бы светиться его заклинаниям, а?

– Но стража говорит, свет был невиданной мощи! – возразил маг.

– Всего лишь сработал древний артефакт, когда мы попытались его взломать, – Алиан ногтем пошевелил закоптившийся комок металла.

– Что? Без комиссии и протокола? Без охранных контуров? И вы, ректор, посмели так рисковать здоровьем нашего драгоценного Солнца империи? Это покушение! – с преувеличенным негодованием воскликнул Гирсон.

– Отстань уже от моего здоровья. Вот ведь, покоя оно тебе не дает, – пробурчал император. – Ладно, друг мой, хватит меня покрывать. Мэтр Алиан тут ни при чем, он прибежал уже после того, как я побаловался с этой вещицей. Интуиция меня не подвела: этот артефакт точно когда-то лежал в сокровищнице какого-нибудь владыки Света. Видел, как полыхнула защита побрякушки? Красота! А ведь ржавчина ржавчиной, даже странно, с чего бы его так защищать? Увы, артефакт безвозвратно уничтожен моей неосторожностью, даже Алиан не помог спасти… – и блеклые глаза горестно уставились на комок металла. – Ступай, Гирсон, ступай, если у тебя нет ничего важного. Не так много времени мне осталось на свете, чтобы тратить его на пустяки.

Бросив еще один внимательный взгляд на медальон, глава ковена поклонился и, пятясь, выполз из кабинета. Его свита, вытягивавшая шеи, чтобы разглядеть источник переполоха, тоже нехотя убралась. Лишь лекарь озабоченно вопросил:

– Вам точно помощь не нужна, вашество?

– Разве что моему геморрою, но с ним не справиться даже тебе, друг мой Ивиссон, – отмахнулся государь. Дождавшись, когда закроется дверь за последним гостем, он постучал по столу костяшками пальцев. – Совсем меня за младенца держат, никакого трепета.

– Непорядок, – ректор осуждающе качнул головой, снова дотронулся пальцем до почерневшей безделушки. – Так кто, говоришь, тебе подкинул медальончик? Ты ведь не сам его нашел. С каких пор ты археологией увлекся до такой степени, чтобы по развалинам таскаться? Там же из удобств одни лопухи. И кто подсказал, чтобы амулет именно мне в руки дать?

– Я правда не помню, – взгляд линялых стариковских глаз стал трогательно беспомощным, а на морщинистом лбу прибавилось складок. – Кто-то предложил развлечь меня пикником в историческом антураже. Знаешь ведь наш курятник: мигом подхватили. Ты был занят, как всегда, сообщать не стали. Пикник не получился: слишком зловеще, гарью, кажется, до сих пор воняет на пепелище. Но впечатлений набрались, по комнатам заброшенным побродили. А там… словно кто прямо под ноги мне медальон подбросил. Наступил я на него почти. Думал, уголек валяется еще с тех времен. Адъютант мой новый поднял. Мириан.

– Протеже Гирсона?

– Он самый.

– А кто надоумил мне подсунуть?

– Да я бы всем сколько-нибудь годным магам показал, но с тебя начал. А в сокровищницу пойдем вместе, друг мой.

– Боишься, на царский золотой горшок позарюсь? – архимаг так задумался, что даже забыл усмехнуться.

– Хочу на кольцо то посмотреть сам. А пуще всего хочу по пути узнать, пока жив, почему ты до сих пор прячешься от мира. Сколько столетий-то прошло, не надоело? Кто не знает тебя, заподозрит трусость, но ты не трус, Алиан, – маленький император пальцами причесал седины, поправил ворот рубахи и начал тяжело подниматься. – Ну, идем, что ли…

Архимаг, сгребя медальон в кулак, вскочил первым, отодвинул тяжелое кресло и, выудив стоявшие под столом мягкие войлочные тапочки, дождался, когда монарх вденет в них узловатые, тронутые артрозом ступни, и повел еле ковыляющего старика к выходу, придерживая за локоть. Император на миг задержался у двери.

– С дочкой-то познакомишь, окажешь честь?

– Сочту за честь, государь.

– Чести много не бывает, владыка.

Глава 15. Катись, катись, колечко

Я даже не заметила, когда перестала следить за полетами Ирека и дракона Смерти, едва заметной тенью скользившего рядом с демоном, – задумалась, глядя на играющее закатными красками небо.

Огромный дом давил пустотой: ни звука не доносилось ни из глубины комнат, ни из сада. Такой тишины я даже в ямах лунных испытаний не слышала. Если верить отцу – а оснований не верить у меня пока нет, – теперь это моя собственность. Впервые в жизни. Зачем он мне? Моим домом был и будет главный храм Лойт.

У меня с рождения не было ничего своего. Крышу над головой давала школа. Девочек-послушниц полностью обеспечивали: у каждой, вне зависимости от происхождения, одинаковая смена белья, обуви и сезонной одежды. Для обучения – книги, сферы и тетради. Еда трижды в день, из лакомств – фрукты из наших же садов и мед. Что еще нужно?

Все девочки-сельо от трех лет проходили через узкие врата храмов, чтобы остаться там до семи лет, а то и дольше. Самые способные после первого посвящения становились послушницами, а после обучения – младшими жрицами богини.

Тогда нам открывался мир: выполняя задания Лойт, передаваемые через старших жриц, мы могли оказаться в любом дворце или лачуге, и обитатели Серых холмов обязаны были принять нас.

В этих же путешествиях девушки находили свою судьбу. А те, кто не сумел найти избранного или не хотел связывать судьбу с мужчиной, служили дальше в храмах. Как я, решившая никогда не влюбляться.

Слишком страшной оказалась судьба моей матери, чтобы я захотела любви для себя. Нет, конечно, как любая девчонка, я мечтала о единственном, которому стала бы идеальной парой, и хорошо бы он был не из блеклых мальчиков-сельо. Лунными ночами я томилась и мечтала о преображении тела, о наслаждении и счастье, о детях, которых никогда не отдала бы в школу жриц, а воспитывала бы сама. Но я всегда была умной девочкой и понимала, что любовь – это иное слово для Смерти. Та я, к которой привыкла, перестану существовать. Разве это не страшно?

Я, жрица богини любви, боялась любви.

Так, наверное, боится Лойт завершения жуткого ритуала, после которого она не умрет, но преобразится из богини любви в нечто противоположное. В бога войны, например.

Да и богиня не даст мне влюбиться без памяти. Именно она бережет мое сердце, вырывая малейшие росточки. Это я уже знаю так же точно, словно взглянула на бессмертную «оком сердца».

Но ведь можно хотеть любви для мира, и это служение казалось мне гораздо сложнее, почетнее и возвышеннее, чем служение богине через семью и детей.

Потому я, уже знающая свою судьбу лет на сто вперед, с усмешкой отнеслась к подарку отца. Но он же не знал, что у будущей Верховной жрицы не может быть собственности. Даже мое тело перестанет быть моим – его заберет Лойт во время Лунной мистерии, изменит для себя и впоследствии будет смотреть на мир через мое сердце. А это означало, что оно должно быть чистым, свободным от всех привязанностей и симпатий Аэлики Интаресс, тем более от любви.

Иногда мне кажется, что у царицы Эльды такая страшная судьба именно потому, что она когда-то не захотела становиться следующей Верховной жрицей. И Лойт отомстила ей. Я никогда не говорила с матерью на эту тему, лишь однажды подслушала разговор Верховной жрицы с главным евнухом – противным старикашкой, служившим при храме сто лет, с того же дня, как Вайра надела ожерелье высшей магической и жреческой власти.

Я тряхнула головой, прогоняя образ жрицы – костлявой властолюбивой женщины с пронзительными черными глазами ведьмы. Не потому ли богиня любви вот уже сто лет повернута к миру Черным ликом, что сердце ее Верховной, победившей соперниц в Лунной мистерии, оказалось полным ненависти и зависти? Или это богиня так воздействовала на Вайру, ведь сто лет назад та наверняка была прекрасна, невинна и чиста? А если Лойт и меня превратит в такую вот мегеру? Не хочу.

И опять почему-то вспомнился Сатарф. Его слова.

…кто-то, кто хорошо знает царицу Серых холмов, «настроил» тварь перед охотой на меня и выпустил приманкой. Кто-то, кто не мог знать о том, что я более не встречался с твоей матерью.

Знала ли об этом Верховная жрица?

Меня словно окатило ледяной водой. Даже пальцы задрожали. Вайра, конечно, следила за царицей Серых холмов, но мать прекрасно знала ее лазутчиц. Но дело даже не в этом. Если кто-то и мог приручить гинью, то только Вайра. Именно она по приказу Лойт помогала Эльде справиться с приступами. Она и нянька Рагана. Именно Вайре наши ловчие везли всех пойманных тварей, от баньши до редчайшей гиньи, и Верховная силой любви Лойт либо усыпляла их, либо усмиряла и использовала для обучения сельо, либо приносила в жертву, вытягивая магию из тварей, как сливают кровь из дичи.

Кому, как не ей, знать все о лунных ритуалах и мистериях? Даже о таких, как кровавый Круг Изменения?

И только Вайра знала все о моей миссии, только ей я отчитывалась о каждом моем шаге. Единственное, о чем она не знала, – о селенисе, который подарил мне Ирек, и о том, что теперь с его помощью я могу сама ступать на Лунный мост, чтобы поговорить с богиней. И не узнает, если только не подслушает как-то с помощью своего селениса, ведь камни могут видеть и слышать друг друга, через них Верховная и передает приказы старшим жрицам храмов.

Я нащупала подарок Ирека, погладила теплый камень. Подавила желание его сорвать и выбросить в окно. Все равно не смогу: Сатарф так заколдовал замок, что снять сокровище можно только вместе с моей головой.

Но убийца – мужчина, на это кинжал намекнул довольно ясно.

Возможно ли, что маньяк, строящий ритуальный круг, – не главное лицо, а сообщник Вайры? Очень возможно. Верховная из тех, кто пойдет на все, чтобы не отдавать власть, которой она лишится совсем скоро, на ближайшей Лунной мистерии.

Скорее бы отец вернулся! Почему он так долго? У ректора, конечно, много дел, но мне казалось, Алиан не из тех, кто без серьезной причины может нарушить слово. Постепенно, по мере того как тускнело небо, в сердце закрадывалась тревога: что могло случиться?

Мир словно оцепенел. Ни ветерка не касалось по-осеннему желтых и багряных ветвей сада, ни облачка не проплывало в застывшем воздухе. Солнце казалось раной, истекающей ало-золотой кровью.

Нервы были так напряжены, что почти беззвучные шаги за спиной прозвучали, как гром.

Ирек выглядел смертельно уставшим, но сиял от счастья и радости так, что казалось: солнце снова взошло. Впечатлению способствовали и крылья, волочившиеся за спиной сияющим золотистым шлейфом. Что было кстати, так как светильников я в комнате не заметила, а уже ощутимо смеркалось.

– Знаешь, моя бы воля, я остался бы тут жить, – признался демон. – А то какие-то академии, троны, интриги… Счастье же не в этом, правда? – он кинул взгляд на пустой стол и разочарованно вздохнул: – А пожрать ничего нет?

Я развела руками. Дом-то, может, и мой, но вот никто меня с его тайнами не познакомил.

– Пойдем поищем, где кухня? – предложила я.

Он кивнул, но, когда я проходила мимо, неожиданно сгреб в охапку и крепко прижал к себе.

– Лика…

– Пусти! – трепыхнулась я.

– Я тебе совсем не нравлюсь?

Вот ведь… демон! Я же сейчас ему весь кайф обломаю, жалко парня.

– Ирек, остынь.

– Твой отец сказал, что он не будет возражать, если я попрошу твоей руки.

– Когда это он успел?

– Он портал сотворил прямо в воздухе. Такого я еще не видел, чтобы светлые маги по облакам ходили. Даже не слышал, что такое возможно. Так как?

– Что – как?

– Ты выйдешь за меня замуж?

– С какой стати я должна выходить за тебя замуж?

– Лика… – златокрылый демон провел ладонью по моей щеке, попытался заглянуть мне в глаза, но я отвернулась – знаем-знаем мы таланты детей Сатарфа, предупреждены богиней. – Лика, я полюбил тебя с первого взгляда.

Вот дурак!

– И мне неважно, кто ты и чья дочь. Неважно, как ты выглядишь и какая у тебя магия, – продолжал он уговаривать самого себя, потому что если действительно неважно, то об этом даже не вспоминают. – Когда ты накинулась на меня с ножом сбривать бороду, я понял, что ты – единственное, что мне нужно в этом мире.

Еще и врун. Больше любви ему нужны черные крылья.

Горячие пальцы легли мне на затылок, Ирек наклонился, чтобы поцеловать меня, но я спаслась бегством, применив заклинание «лунного ветра», или мгновенного, но, увы, слабомощного портала. В руках демона еще сияло жемчужное маскировочное облако, а сама я перенеслась на пару шагов за его спину. В храме мы обожали играть в «лунные зайчики», и венок победительницы частенько красовался на моей бедовой головушке.

– Ты не любишь меня, – сделал он правильный вывод, а крылья сразу потускнели и втянулись. – Но у меня есть шанс завоевать твою любовь?

Глупый. Никто никогда не мог завоевать любовь. Признательность, благодарность, участие, сострадание, жалость – что угодно, но не любовь. Это же не бастион, не армия, не территория. И даже не тело. Вот его – да, завоевать можно. Но сельо скорее умрет, чем ответит на любовь, не любя. Как ему это объяснить?

– Ирек, я сельо. Если бы для тебя это было интересно, ты бы знал, что нас нельзя завоевать. Любовь вообще не воюет, понимаешь, демон?

Нет, все-таки не дурак, мигом сообразил:

– Ты хочешь сказать, что то чувство, какое я к тебе испытываю, – не любовь? Мне лучше знать, сельо.

Я не хотела смеяться, само вырвалось:

– И ты говоришь это жрице богини любви?

– К хургу! Ты не можешь видеть мое сердце!

Увы, тут он не прав. «Око сердца» помог бы, но я не могла сейчас впадать в прострацию. Кто знает, что на уме у этого демона, – вон как глазищи горят.

– Богиня может, – не растерялась я. – То чувство, какое ты ко мне испытываешь, называется иначе – вожделение. И вспыхнуло оно не в тот момент, когда ты меня увидел, а когда я догнала тебя и сидела на твоем животе, примеряясь ножом к бороде. Это острые ощущения и близость женского тела, вот и все волшебство.

Демон побагровел. Сжал кулаки, отвернулся к окну.

– Это Лойт тебе сказала? – глухо спросил он. – Мое сердце и душу защищает Тьма, богине не пробить этот щит, что она может увидеть и наговорить? Только сказки для своих одурманенных жриц.

Никакая Тьма или Свет не закроют истину от «ока сердца». Но… Тут Ирек недалек от истины: именно богиня открывала мне сокрытое, и я не могла ей не верить. Лойт не обманывает жриц, не нужно это ей. Тем более что наша магия могла проверить ее слова в любой момент. Но я не смотрела в сердце Ирека, хотя искушение велико, – зачем, если я не смогу ответить на его чувство, каким бы оно ни было?

– Ирек, хорошо, что ты вспомнил о том, что я жрица. Именно поэтому я не могу ничего обещать тебе и дать даже шанс на ответные чувства. Они невозможны. Никогда и ни к кому. Мое сердце должно быть свободным и чистым, чтобы мое служение богине…

– Глупышка, – перебил он, снова ловко поймал меня и потерся о макушку подбородком, а ладонь нахально скользнула на бедро. – Как ты можешь служить богине любви, если не знаешь и не хочешь знать, что такое любовь? Как? Телом? Но тебе и это не дано, если ты носишь пояс невинности.

– Да, ношу, – покраснела я, снова вырываясь из жарких объятий. – Было бы глупостью соваться к демонам без такой предосторожности. Весь мир знает, как похотливы темные маги, один ваш Дьяр чего стоит. И вообще, при чем здесь этот дурацкий пояс? Если я полюблю когда-нибудь, он исчезнет.

Ирек вздохнул, отошел к окну, за которым уже поблескивали звезды. Да где же отец?! – снова сжалось сердце от предчувствия.

– Меня одно успокаивает, – повернулся бастард. – Дьяра ты тоже не любишь. Я бы не пережил, если бы и ты досталась ему. Он и так все получил, что должно быть моим по праву рождения. Я не жадный, но хватит с него.

И он одним прыжком взлетел на подоконник.

– Ты куда? – всполошилась я, подбегая к нему.

– За едой. Дом тебе так же незнаком, как и мне. Неизвестно, какие тут ловушки стоят. Зато тут лес кругом, дичи полно. Ты же не откажешься от жареного на костре мяса, неприступная моя?

В животе сразу заурчало. Ирек усмехнулся и соскользнул за окно, распустив ослепительные крылья. И я снова задохнулась от восторга и даже не ответила на его горделивое:

– А я все равно тебя завоюю!

В жизни такого чуда не видела. Сумерки только подчеркивали их красоту и сияние. Сейчас Ирек не стеснялся и использовал магию крыльев в полную силу. Неужели какая-нибудь солнечная дева была его матерью? Чудеса. Никогда мне не понять, как в одном существе могут ужиться такие противоположные магические силы, как Тьма и Солнце.

Но где же папа?

– Ирек! – окликнула я.

Парень сделал искусный вираж и завис передо мной, едва трепеща крыльями.

– Ты хочешь меня поцеловать? – прищурился он. – Признайся, я тебе нравлюсь!

– В твои крылья я точно влюбилась! – серьезно сказала я.

– Ты серьезно? – удивленно расширились его глаза. И вспыхнули непередаваемым счастьем. – Значит, у меня есть шанс, сельо!

Вот ведь… ладно, пусть порадуется, но недолго.

– Верни мне мое колечко.

Ирек нервно улыбнулся.

– Какое колечко?

Ах так…

– С порталом, которое мне папа подарил, – не теряла я надежды вернуть награбленное.

– Зачем тебе оно сейчас? – Ирек, заметив мои хищно удлинившиеся ногти, отлетел на метр, как будто его это спасет. – Ты и так в его резиденции.

– Только это колечко может доставить меня к архимагу, где бы он ни был, – какая же я терпеливая.

– Это слишком опасно. А если он на совете магов, и ты к нему свалишься, сельо? Ты еще не поняла, что он скрывает тебя от своих? Если бы он тебя не стыдился, давно бы представил своему другу императору и всей Белой империи.

– Кольцо! – я протянула руку ладошкой вверх.

– Ты точно хочешь его получить?

Р-р-р-р.

– Да!

– Давай уточним, – демон сложил руки на груди и, потеряв равновесие, едва не грохнулся, забыв, что умеет летать. Судорожно хлопнули крылья, и вот наглый сын своего отца, отличавшегося не меньшей дерзостью, снова смотрел мне в глаза. – Ты хочешь получить кольцо из моих рук?

Я была уже в ярости и с воплем: «Дай мне его немедленно!» – распустила крылья и выбросилась из окна на мерзкого ворюгу. Он попытался увернуться. Ха! Да я родилась в небе, когда мою рожающую матушку тащили ее крылатые воительницы в храм и не успели. Среди жриц моего потока я летала всех быстрее, да и старших обгоняла легко, если сильно разозлюсь. А сейчас я рассвирепела, как цепной волкодлак.

Догнав и запрыгнув на демона со спины, я сжала ладонями его шею, оцарапав когтями до крови:

– Задушу! Откушу ухо! Прокляну именем Лойт!

«Хозяйка, помочь?» – отозвался издалека Шурш. И где его носит, интересно? Я послала ему мысленную улыбку. «Сама справлюсь, малыш!»

– Да возьми, возьми! – хрипло расхохотался проклятый демонюка. Тяжело ржать с передавленным горлом. – Кха! Только отпусти!

– И не подумаю! Давай быстрее, пока крылья тебе не сломала, а то у тебя и таких не будет! – отцепив правую руку, я помахала ладонью перед его глазами.

Ирек перехватил ее, и на мой палец скользнуло колечко, а демон шепнул:

– Отдаю вместе с моим сердцем.

Меня словно льдом сковало и в пламя бросило одновременно. Показалось, мой палец сжало тисками и размозжило.

– А-а-а-а-а! – заорала я, отпустив злодея, и судорожно затрясла кистью руки. Сознание помутилось. – Больно! А-а-а-а!

«Хозяйка?» – перепугался дракончик.

Сильные руки схватили меня в охапку. Ирек с трудом, но закинул сопротивляющуюся добычу в открытое окно, от которого, к счастью, мы не успели далеко отлететь. Я упала и покатилась по полу, едва успев втянуть крылья.

Богиня, я сейчас без руки останусь. Палец, казалось, раздулся, как бревно. Как дом. Горящий в пожаре дом. Ах нет, это вспыхнули светильники, вспомнив о своих обязанностях.

– Сними! Сними его ради всех богов! – всхлипнула я, пытаясь стащить проклятое кольцо и с трудом удерживая сознание.

Ирек, бледный, как кикирусина простыня, взял меня за руку и попытался помочь, но кольцо – почему-то черное, как сама Тьма, – не снималось даже с его усилиями, только стало еще больнее.

– Ай! – взвизгнула я. – Не надо, оставь!

– Я… не могу. – Он поцеловал мои несчастные пальчики и, к моему удивлению и радости, стало легче. – Прости, я перепутал их.

– Что?

– Кольца. В кармане лежало два колечка. Портальное и… это. В спешке не разглядел. Если бы ты меня не душила… – покаянно бормотал демон, не забывая дуть на почерневший, словно обугленный, палец.

– Поцелуй еще, Ирек. Это снимает боль.

Он с готовностью поцеловал, подул на пальчик и снова поцеловал. Я сморгнула проступившие слезы.

Шурш, появившийся в окне следом за нами, угрожающе нацелился на врага, причинившего мне боль. Если он убьет демона, я умру от болевого шока. «Нет, Шурш. Я… разберусь». – «Я пр-р-рисмотр-р-рю, сельо!» – прорычал дракончик, сверливший демона невидимым, но угрожающим взглядом.

– А где мое портальное, Ирек?

– Вот, – он вытащил из кармана серебристый ободок. – Но тебе его сейчас нельзя надевать. Тебя просто разорвет двумя потоками магии.

«Шурш, ты сумеешь разыскать моего папу?» – «Попробую, хозяйка. Я… сородичам сообщу, мы все поищем». – «Спасибо! Пусть он поторопится».

– Что за кольцо ты на меня надел? – Я немного успокоилась, но слезы неудержимо лились из глаз, а богиня помогать не собиралась. Ее присутствие не ощущалось совсем, словно никогда и не было.

Ирек из бледного стал розовым, отвел глаза.

– Ты только не злись, хорошо? Я сам не ожидал, что будет такая реакция. И… я не знаю, что делать в таких случаях.

– Ир-р-рек! – поторопила я увиливающего от ответа демона. И всхлипнула.

Не знаю, что подействовало лучше, но он выпалил:

– Обручальное.

– Что-о? – слезы мгновенно высохли.

– Я надеялся, что ты примешь мое предложение и приготовился. И… мне хотелось, чтобы кольцо было тебя достойным, – это ходячее несчастье снова поцеловало мне изуродованный его подарочком пальчик. – Оно из родовой сокровищницы Темного Трона.

– Ты опять ограбил семейную сокровищницу.

– Это древняя реликвия, им давно никто не пользуется. У владык нашего рода другие обручальные кольца. А это хранится еще со времен Единения.

– И у него другая магия, – с горечью сказала я, до содрогания осознавая, как влипла. – Ты лжешь, Ирек. Ты ничего не перепутал, а специально окольцевал именно этой… реликвией. Почему ты трижды спросил меня, точно ли я хочу кольцо? Это входит в ритуал, так?

Он промолчал. Руку снова стало жечь. Получается, теперь я буду зависеть от настроения «женишка»? Кошмар-р-р. Только темные могли придумать такое пыточное обручальное устройство!

– Я не специально… – разлепил он губы. – К хургу! Да, специально, но не так, как ты думаешь. В кармане лежали рядом два кольца. Я загадал, что, если ты полюбишь меня и станешь моей женой, то я вытащу обручальное. А если мне ничего не светит, то попадется портальное, и я готов был смириться и искать иной судьбы. И я не желал причинить тебе боль и не хотел обмануть. Мне сказали, что кольцо невозможно надеть, если невеста не согласна на обручение.

Звучало убедительно, вот только…

– А я трижды сама потребовала у тебя кольцо… Нет, Ирек. Не убедил. Заклинание действительно могло быть привязано к добровольно произнесенным словам, но ты вырвал их у меня хитростью. А расплачиваться мне. И твое дурацкое гадание – это чушь! Я никогда не полюблю лжеца, а теперь ты потерял во мне и друга.

– Лика!

– Целуй! Мне больно! – Я с ненавистью сунула кисть руки в его лицо. Убила бы.

Он обреченно коснулся губами почерневшей кожи. Ничего, скоро этот обманщик так же меня возненавидит, как я его.

– Лика, да услышит меня Тьма, я найду способ снять кольцо еще до бала, если я тебе так противен, – поклялся Ирек.

– До какого еще бала? – простонала я.

– А ты не знаешь? В честь своего воцарения Дьяр объявил бал, и проходить он будет не во дворце, а в стенах Академии. Я… мечтал быть твоим спутником на этом балу. Уже как жених.

И утереть нос братцу. Я ему нужна только для того, чтобы сделать больно Дьяру. Если ему будет больно, в чем я сомневалась.

– И когда столь занимательное мероприятие, женишок?

– Послезавтра. Если, конечно, брат переживет оставшиеся в испытании тринадцати Теней ночи. Но я в нем уверен, он стал существенно сильнее, если одолел даже Багряника и Граэт-о-Мьирра.

Жаль, не увижу. Потому что умру от боли, хотя палец, кажется, стал чуть меньше болеть. Чуть реже. Ослепительными вспышками.

А хотелось бы на бал. Никогда не была – у сельо нет таких развлечений, ведь нам ни к чему соперничать друг с другом из-за мужчин. Делить некого: избранника лунной девы никто не сможет соблазнить. Конечно, танцы в Серых холмах бывают, но это совсем другое – скорее ритуальные пляски в одинаковых тогах под луной, чем развлечение. Потому мне ужасно захотелось увидеть бал демонов. Мама рассказывала – это потрясающее зрелище, даже получше, чем у манерных белоимперцев. Особенно Эльда расписывала бои перед балом, когда девушки могут оценить все ипостаси и мощь кавалеров.

Интересно, этикет дозволяет владыке участвовать в боях? Или он, как заведомо сильнейший, только наблюдает и награждает? И что скажет Дьяр, когда увидит мое украшение? Все-таки братья они не только по отцовской крови, но и по изуверской душе. Один наградил меня подлой печатью, другой, не спросясь, обручился. Наполовину, ведь колец должно быть два, а от меня Ирек никогда ничего не получит.

– Лучше бы ты снял его немедленно, – я опустила взгляд на позорный знак обручения. – Мне не дожить до вашего бала.

Ирек снова усыпал поцелуями распухшую руку, но на этот раз почему-то не помогло. Может, мне и думать теперь о другом мужчине нельзя – артефакт накажет?

– Кто тебе сказал о таком необычном обручальном кольце? – спросила я, чтобы хоть как-то отвлечься. – Твой отец?

– Нет. Хранитель из нашей Академии, что-то вроде архивариуса. Он нашел упоминание в летописях.

– А с какой радости он с тобой поделился таким редким знанием? В программу обучения это не входит. Он подозревал, что ты – бастард Сатарфа и имеешь доступ в сокровищницу?

– Нет, – неуверенно сказал Ирек. – С чего ты решила?

– Просто ищу мотивы.

Демон задумался на минуту, пожал плечами:

– Нет, вряд ли Хувар знал о моем неофициальном статусе и хотел передо мной как-то выслужиться. Точнее, хотел, но по другому поводу. Я случайно увидел и прочитал страницу раскрытой книги из секретного хранилища, о чем свидетельствовала специальная печать, на его конторке и поинтересовался, почему рукопись вынесена в общий зал.

Что-то царапнуло меня в рассказе, но, оглушенная ноющей болью, я не могла поймать мысль. Ирек тем временем успешно отвлекал от страданий:

– По просьбе отца я присматривал за порядком в Академии, и такое вопиющее нарушение меня сильно разозлило. Никто не имеет права выносить раритеты из хранилищ, но Хувар отговорился тем, что получил задание срочно отреставрировать раритет, а смотритель читального зала заболел, и он вынужден совместить оба дела. И якобы ректор Вултон дал дозволение. Кстати, Вултон тут превысил полномочия. Такое разрешение мог дать только владыка или ковен полным составом.

Я уже не слушала Ирека. В моем мозгу словно щелкнуло, когда совместились слова «Хувар» и «смотритель», и я вспомнила пояснения нового ректора Нирта: «Смотритель Хувар – ничем не блиставший низший демон, так и не закончил факультет превращений, перевелся на темную артефактику, получил низшую магистерскую степень».

– Ирек! – оборвала я его излияния. – Хувар – это и есть тот убийца, которого мы ищем. И мы его чуть не поймали, но мерзавец сбежал.

Карие глаза демона из удлиненных стали квадратными. Точно, он же не знал о нашем с Дьяром приключении: как на меня напала гинья, а мы с владыкой отправились по ее следам и вышли на ректора Нирта, пытавшегося остановить Хувара. И я быстренько ввела бастарда в курс дела.

Как бы ни сердилась я на демона, но не могла не признать – соображал он быстро.

– Вряд ли он знал, кто я. Скорее, заметил, как я глазею на тебя, и решил подтолкнуть. Эх… я ведь еще твоему отцу успел о кольцах Единения рассказать и даже показать женское.

– Зачем?

– В той книге сказано, что мужское осталось в Белой империи.

Вот почему отец задерживается: колечко ищет! «Шурш!» – позвала я, чтобы отправить дракончика в сокровищницу – для Смерти замков не существует. Малыш не ответил. Наверняка слишком далеко забрался. Мал он еще, чтобы на любом расстоянии удерживать связь.

– Тебе не кажется, Ирек, что этот Хувар какой-то слишком проницательный виртуоз? – задумалась я вслух. – Откуда он мог знать, что ты решишь воспользоваться знанием о кольце?

– За исключением тебя, вся Академия знала, в кого я влюбился как мальчишка. А книга с описанием колец Единения оказалась на конторке после того, как тебя застукали в моей комнате. Помнишь?

Я-то отлично помнила, как, пользуясь отсутствием однокурсника, пыталась поспать на его койке, но мне казалось, что, кроме нас двоих и богини Лойт, никто не знал, какая девица скрывалась под пестрым париком. Опять Лойт, – похолодело в груди. Как раз в том месте, к которому прилип нагревшийся от моего тепла селенис.

– И он знал, что Дьяр выполнит одну мою просьбу. Любую. О нашем споре вся Академия знала, а брат проспорил. А любую – значит, я и древнюю реликвию мог попросить, если бы захотел. И Хувар сделал так, что я захотел, – покосившись на меня, Ирек смутился, но ответил на невысказанный вопрос. – По легенде, эти кольца могли разжечь малейшую симпатию до пламени любви, а я… очень хотел этого пожара.