Текст книги "Советница Его Темнейшества"

Глава 19. Ловушка

Волкодлак летел едва различимой в сумерках живой серой стрелой, перескакивая через овраги, перепрыгивая через небольшие ручьи, петляя между темных стволов. Склонившись к его загривку, почти распластавшись на мохнатой спине, чтобы ветки не хлестали по незащищенному лицу, полулежала всадница. Ее косы были забраны под круглый шлем, но выбившаяся прядь норовила зацепиться за какую-нибудь ветку.

Еще две почти невидимые тени летели следом.

– Правее забери, волчара, – скомандовала женщина. – Впереди река, нужна переправа.

– Нет, царица, правее нельзя, – прорычал оборотень. – Там земля вампиров.

– Плевать, прорвемся.

– Лучше вплавь, не утонем.

– Не зли меня, неслух!

В этот момент глухую лесную тишину прорезал далекий волчий вой. В тот же миг волкодлак замер как вкопанный, остановившись так резко, что Эльда едва не перекувырнулась через его голову. Сопровождавшие два полузверя тоже остановились, не приблизившись ни на шаг.

– А, чтоб тебя, Грир! – выругалась царица, спешиваясь.

Волк не лошадь, но этот экземпляр был особенно крупным и выносливым. Эльда тщательно подобрала спутников для особенного путешествия. Может быть, последнего в ее жизни. Затея с «молебном» вполне удалась. Она даже, то ли к счастью, то ли к досаде, на всем пути от столицы ни разу не столкнулась с патрулями сельо. Совсем ее подданные расслабились! Зато и храмы Лойт остались в неведении о ее путешествии.

– Тиш-ш-ше! – прошипел оборотень, то ли призывая помолчать, то ли от боли – в женском кулаке остался изрядный клок шерсти.

С минуту было слышно лишь хриплое дыхание бегуна, но потом дальний вой повторился.

– Это тебе послание, госпожа, – мохнатый полузверь повернул лобастую голову, в свете луны, пробивавшейся сквозь деревья, сверкнули огнем яркие желтые глаза. – От владыки твоего сердца.

– Много ты знаешь о моем сердце! – раздраженно фыркнула Эльда. «Владыка сердца», придумают же! Кто знал, что под мохнатыми звериными шкурами скрываются склонные к сентиментальности поэтические души? – И что передает мне Сатарф?

– У всех разумных существ сердца одинаковы. Хотя твое, может, и отличается, поскольку твое решение разумным не назвать. А Сатарф передает, что в твоем логове завелся предатель – пособник маньяка, которого разыскивают вот уже три государства. Твоя дочь в опасности, план с «наживкой» неприемлем, и следует немедленно заменить его на запасной.

– Кого он подозревает? – напряженно спросила Эльда. Она сняла шлем и подшлемник, дабы остудить вспотевшую голову, и косы развернулись тугими пружинами и упали на спину воительницы. Освещенная лунным светом, сельо была особенно хороша. Оборотень так залюбовался, что не сразу ответил.

– А? Прости, задумался. Сатарф не передал. Сама понимаешь, в лесах слишком много ушей для такой громкой почты. Говорится лишь, что предатель весьма осведомлен о цели твоей дочери, как могут быть лишь приближенные. Или те, кому по статусу положено.

– Верховная! – сжала кулаки царица. – Так и чувствовало мое сердце, что эта дрянь пакость задумала! Боги небесные, почему я согласилась? Где были мои хваленые ум и проницательность? И где была Рагана, почему не отговорила?

Эльда запрокинула голову к небу, с ненавистью глядя на луну, проглядывавшую сквозь ветви. Что же делать? Возвращаться и устранять зарвавшуюся стерву, прежде вытряся из нее правду? Или спасать любимого от неминуемой смерти? Кто, как не она, царица предвечных сельо, может договориться с драконами Смерти и выкупить жизнь одного искалеченного демона?

Он так близко – не владыка, нет, они с ним равны и по власти, и по духу, но – путеводная звезда ее сердца, дыхание ее оставшейся жизни.

Она, сельо, изменившаяся для своего избранника душой и телом, чувствовала его на любом расстоянии, как «солнечный цветок», поворачивающийся за дневным светилом в любую погоду.

Ее сердце разрывалось пополам, по щекам текли слезы.

Если она пойдет за Сатарфом, то может потерять дочь.

Если она вернется спасать дочь – потеряет любимого, а вместе с ним и жизнь.

Волкодлак лежал у ее ног и даже слегка вздремнул – путь предстоял дальний, то ли вперед, то ли в обратную сторону – без разницы, и его звериная ипостась использовала каждый момент отдыха. Но его чуткое ухо ловило малейший шорох.

Он приоткрыл глаз, когда едва слышно прошелестела трава, и тут же распахнул второй. Царица, казалось, сошла с ума: она вдруг легла на землю, лицом к небу, и замерла, раскинув руки и закрыв глаза, а через минуту от ее лба, сердца, ладоней и живота крестом заструился перламутровый свет. В метре от земли лучи начали закручиваться вокруг центрального, изливавшегося от сердца, образуя расширяющуюся воронку, а внутри формировался светящийся кокон.

Оборотень затаил дыхание. Впервые ему довелось наблюдать магию сельо. Но теперь-то их точно заметят: либо сама Лойт, либо вампиры – граница с кланом Неупокоенных проходила совсем рядом.

Между тем кокон, достигший внушительных размеров, треснул, и из него выпорхнула полупрозрачная «бабочка» – тонкая, похожая на Эльду женская фигура с крыльями. То ли привидение, то ли лунный дух, – с такими существами оборотень еще не сталкивался.

– Лети к моей дочери. К Аэлике! – приказала ей царица, с усилием подняв ладони и сделав странный жест, словно вырывала что-то из сердца.

«Бабочка» кивнула, улыбнулась и махнула призрачными крыльями, в мгновение ока исчезнув из поля зрения. Даже острые глаза оборотня не смогли уловить направление ее движения.

Рука царицы легла на его загривок.

– Пора в путь, Грир.

Голос ее был таким тусклым и безжизненным, а ладонь столь холодна, что сердце зверя пропустило удар. Но запах женщины не изменился, она выглядела и пахла точно так же, как раньше, только тело словно остыло и глаза потеряли блеск.

– Что это было? – спросил оборотень.

– Магия? – царица иронично вздернула бровь.

Оборотень попятился. Уж он-то наслушался о нерожденной сверхзвериной ипостаси Эльды, даже нанюхался, когда ее обращение едва не состоялось. Но то существо, которое прорастало в Эльде, далеко ушло после близости самки с ее избранником. Там была другая магия. Что же сейчас?

– Ты шуток не шути, царица. Мы их не понимаем, знаешь ли.

– Это наша древняя магия сельо, и она древнее, чем пришедшая от Лунной богини. Изначальная, присущая только женщинам, тебе не понять. Мы можем разделять душу, отправлять ее часть с любимым существом, чтобы хранить и оберегать. Так как я сельо лишь наполовину, это таинство дается мне с трудом и отнимает жизненные силы. Даже чистокровные сельо редко им пользуются: заклинание снижает боевые качества, потому что сейчас мое внимание раздвоено. А если «берегине» понадобится спасти хранимого, то она может потребовать от меня все силы, и даже перетянуть тело в самый неподходящий момент, например в бою.

– Но ты рискнула.

– А что делать? – печально улыбнулась Эльда. – Возвращайся, Грир.

– То есть как? – возмутился оборотень. – Получается, я зря лапы мозолил?

– Почему же? Ты доставил меня куда нужно. Теперь ты возвращаешься, а я продолжаю путь. К драконам тебе все равно нет хода. А твоя помощь может мне еще понадобиться в столице.

– Ну уж нет. Меня стая не примет, если клятву нарушу. Хочешь, чтобы меня растерзали? Это не такая благородная смерть, как при исполнении… Лучше уж драконы…

– Будь неладен тот момент, когда я взяла вас, блохастых, под опеку! – вспылила царица. – Ты смеешь оспаривать мои приказы?

Волкодлак, мотнув лобастой башкой, попятился в кусты. Молодая она еще, хоть и вожак, не все законы знает: стая превыше всего. Превыше даже вожака. Но сейчас, впервые за многие столетия, жизнь стаи зависит именно от этой хрупкой лунной царицы, и Грир обязан сохранить ее любой ценой.

* * *

С Верховной жрицей у нас было оговорено, что в случае нападения на Дьяра и невозможности иной защиты, я уведу его Лунным мостом в главный храм, располагавшийся в столице Серых холмов. Лунный мост – это просто эффектный портал, соединяющий жрицу с тем храмом Лойт, куда бессмертная позовет или позволит войти. Обычно это ближайший дом богини, либо центральный, в случае особой миссии жрицы.

Центральный портал всегда выводил в огромный круглый зал с резными колоннами по окружности и алтарем по центру. На первый взгляд и даже на ощупь он представлял круглую беломраморную площадку с широким бортиком, высотой по колено. На краю бортика и сидела статуя богини. Иногда, впрочем, и стояла, и тогда нужно было приготовиться к плохой встрече.

В центре алтаря и оказывался прошедший по мосту. А там уже как повезет: если богиня была благосклонна, то под ногами прошедшей порталом жрицы оставался ровный и твердый пол. Но если богиня гневалась, то вместо площадки гостья с головой уходила в воду, иногда ядовитую.

Так вот, в этот раз я ухнула даже не в ядовитый бассейн, а в колодец с вязкой тиной, мгновенно затянувшей меня с головой. Я умела задерживать дыхание под водой, но от неожиданности захлебнулась жижей и быстро потеряла сознание, успев лишь подумать, что на этот раз шутка Лойт чересчур грязна. Если, конечно, это богиня любви подстроила этакую пакость.

Я лежала щекой на грязной бугристой поверхности.

Холодно и душно. В нос забилась пыль, пахло землей, плесенью и затхлостью. Опять подземелье?

Чужого присутствия не ощущалось, потому я, не открывая глаз, осмотрелась «оком сердца». И вздрогнула всем телом, обнаружив за спиной сгусток, пульсирующий черной злобой и фиолетовым отчаяньем.

– Очнулась? – тихо проскрипел сквозь зубы знакомый голос Верховной. Говорила она из-за спины, негромко, словно боялась, что ее услышу не только я. – Не притворяйся, меня не обманешь, Аэлика.

Я приоткрыла глаза. Свет брезжил очень странный – мертвенно-синий, неживой. Откуда – непонятно. В таком свете на два шага ничего не видно, стены таяли во мраке. И ни следа шедших впереди Дьяра и Алиана. Где они?

«Шурш?» – позвала я. Дракончик молчал. Ни следа присутствия, и какая-то странная пустота, словно кто-то перерезал нить, связывавшую наши сознания.

– Вставай, пока Он тебя не почуял, – шепнула за спиной Вайра, но ни на пядь не приблизилась, чтобы помочь.

Дождешься от нее. И знать бы, о ком она говорит. Кто – он? Убийца-сообщник?

Едва сдерживаясь, чтобы не застонать, я перевернулась на живот. Перед глазами оказались испещренные незнакомыми рунами плиты, покрытые толстым слоем сухой пыли. А где же бассейн «целебной» грязи? Где болото? Что-то не похоже, что я утопленница на дне.

И руки сухие. И одежда только слегка запачкалась.

И почему я не чувствую присутствия Вайры, когда не смотрю «оком сердца»?

– Шевелись, если не хочешь тут подохнуть! – прошипела она.

Верховная жрица богини любви была, как всегда, любезна.

Я повернула голову на голос и упала бы, если бы уже не лежала: старуха висела лицом вниз в коконе из полупрозрачных нитей. Мне было хорошо видно искаженное болью и страхом лицо Вайры, освещенное мертвенным светом. Неопрятными прядями свисали ее космы, из-за ворота вывалился и покачивался крупный селенис на цепочке. Мутный и больной, как заплывший бельмом глаз.

Сам кокон с пленницей, не к чему ни прикрепленный, парил на двухметровой высоте над глянцевой черной плоскостью диаметром метров пять.

Ощущение абсолютно чуждой магии пронзило меня при взгляде на эту антрацитово-черную кляксу, распластавшуюся на древних плитах и накрывшую руны. Огромный селенис, болтавшийся на дряблой коже Верховной, отражался в ней, как в зеркале.

– Освободи меня! – приказала Вайра, дернувшись в путах. Кокон покачнулся, начал поворачиваться. Отражение селениса заиграло в черном зеркале, и словно рябь прошла по поверхности.

Я кое-как встала. Спросила:

– Где мы?

– Неважно! Достань лунный меч и иди ко мне.

Ни за что. Эта клякса меня не просто пугала – ужасала.

Между тем кокон с пленницей медленно развернуло на сто восемьдесят градусов, лицом кверху. Отблески селениса заиграли, отражаясь в неимоверно высоком своде, терявшемся в темноте. Странное помещение. Стены – из необработанного камня со слюдяными вставками (либо это отсвечивают магические отражатели?), а высоченный потолок зеркально-ровный.

Такого храма Лойт я еще не видела.

– Что это за храм, госпожа Вайра? – упорствовала я, не делая попытки приблизиться к жрице. – И кто вас связал?

– Хватит болтать! – разозлилась женщина. – Надо действовать. Если ты не освободишь меня, то умрешь!

Я посмотрела на кляксу. Издали. Показалось, что ее неровные «отростки» слегка завибрировали и вытянулись в мою сторону, но тут же успокоились. Жуть какая-то потусторонняя. Непонятное вещество. Или существо? Страж, положенный охранять пленницу?

А ведь я ошиблась в подозрениях. Похоже, Вайра тут жертва, а не сообщница.

– Что-то не припомню я в Серых холмах храмов с такими пещерами, а куда еще мог привести жрицу Лунный мост, как не в обитель Лойт? – размышляя вслух, я начала обходить «кляксу», одновременно краем глаза изучая обстановку на предмет бегства.

Куда-то же исчез мой работодатель! И отец!

– Госпожа Вайра, а больше тут никто не пробегал? Ну там, демоны или авгуры…

– Издеваеш-ш-шься? – прошипела она, снова дернувшись, как муха в паутине. – Нет! Только лунная жрица могла пройти по мосту. И да, я тебя призвала, у меня еще достаточно силы для этого. Аэли, пойми, отсюда тебе не вырваться без моей помощи, а мне… без твоей.

– Тогда расскажите мне, что с вами случилось, а я подумаю, как помочь.

– Тварь неблагодарная! – тихо прорычала Вайра сквозь зубы.

Пусть обзывается, поежилась я от ненависти, прозвучавшей в ее голосе. Не верила я ей ни на волос. Богиня, где же папа и Дьяр?

– Пока вы не скажете мне, что это за пещера, где она находится и как вы тут оказались, я и пальцем не пошевелю.

Разговаривая, я обошла вокруг «кляксы», используя «око сердца» и стараясь не обращать внимания на комок грязи, каким предстала моим глазам Верховная. Кокон ни к чему не был привязан. Но снизу вверх по краям «зеркала» тянулись тончайшие, почти прозрачные нити, похожие на струйки горячего воздуха, поднимающиеся от костра. Сначала я подумала, что это в глазах мельтешит, еле разглядела.

Ловушка. И Вайра в ней приманка.

Интересно, кто ловец?

А вот выхода в камере не было. Я обошла ее дважды по периметру, не прикасаясь к стенам, но вглядываясь и обычным, и лунным взглядом. Ни щелочки. И просто невыносимое, до озноба, ощущение чужеродной магии. Магические невидимые двери? Сюда бы Шурша, способного создавать и разрушать иллюзии.

– Все меня предали, – глухо забормотала Вайра. – Я сама виновата, знаю. Я, Верховная жрица богини любви… решила, что любовь к власти, к роскоши – это тоже любовь. Разве нет? Разве не так, младшая?

Она, извиваясь всем телом, развернулась в невидимой паутине так, что смотрела мне в глаза.

– Скажи, Лика, ты тоже ее жрица!

– Госпожа Верховная, разве тут время и место для дискуссии? Кстати, что это за место?

Старуха расхохоталась. И тут же оборвала смех, сплюнула, чтобы убрать попавшие в открытый рот пряди крашеных волос. У нее плохо получалось, и Вайра плевалась, кокон хаотично крутился от ее движений… а кончилось тем, что старуха расплакалась.

С ее щеки сорвалась слезинка и капнула вниз. И не долетела до черной «лужи» – в ладони от поверхности ее жадно слизнул взметнувшийся антрацитовый протуберанец. Я поежилась: так вот какая судьба ждала меня, если бы я бросилась без раздумий вызволять Вайру!

– Я не знаю, где мы, – сказала Верховная. Кокон замедлил вращение, и слезившиеся, покрасневшие глаза жрицы снова вперились в меня. – Могу только догадываться. Сначала я думала, что мы в древних катакомбах под Академией Тьмы, так глубоко, что даже Тьма не может увидеть, как не может заглянуть в собственное сердце. Но… демон тут был бы в силе, а он лишился ее, едва сюда попал.

– Дьяр тоже здесь? – быстро спросила я, пока Вайру потянуло на откровенность.

– И Дьяр, и Алиан. Оба. Там они, дальше. Наш план сработал.

– Чей – ваш?

– Мой, – спешно поправилась Вайра. – Это я решила использовать Лунный мост, чтобы привести их сюда, и ты понадобилась, чтобы его открыть по моей привязке. Для этого ты и нужна была рядом с владыкой Тьмы. И если Дьяр потерял силу даже без помощи потерянных кинжалов, это место не может быть ничем иным, как пещерой в горах Смерти. Здесь нет иной силы, чем смерть. Точнее сказать: здесь умрет любая сила мира.

– Но как тогда сработал Лунный мост? Разве эта магия не должна была иссякнуть?

Старуха захихикала. И эти перепады ее настроения, как ничто иное, свидетельствовали о приближающемся безумии.

– Нет, глупая девочка, нет, – сквозь хохот выдавила Вайра. – Темная сторона лунной магии тут только сильнее.

– И потому вы, как мудрая Верховная жрица, пленены и висите тут в путах?

– О, я тоже глупая девочка, – развеселилась старуха. – Все мы глупые девочки, даже древняя карга Лойт. Даже она соблазнилась, когда ей предложили план по возвращению былого могущества. Да что там былого, ей предложили весь этот мир, как супруге бога.

Вот мы и подобрались к сути заговора, замерла я в предвкушении.

– Какого бога? – спросила я.

– А ты подумай. Кто может быть парой нашей богине?

– Понятия не имею. У нас так много времени, чтобы говорить загадками?

– Ты права. Времени у нас нет. Или его вечность. Все зависит от того, чего мы хотим. Супругом у такой богини, как Лойт, может быть только более могущественный по силе бог. Тот, для кого ее сила – только часть его собственной. Ты никогда не задумывалась, почему мы, жрицы Лойт, повелеваем драконами Смерти?

– Потому что мы – сельо.

– Я – не сельо, и не единственная чужачка в наших храмах. Если во мне и есть кровь сельо, то самая ничтожная капля. Я была дочерью демонов, когда попала в плен к лунным жрицам, а затем сама посвятила свою жизнь богине и была ею отмечена. Но я повелевала своим драконом, пока он не нашел другого, более сильного хозяина и не предал меня. Так вот, драконы нам повиновались лишь потому, что лунная магия – это лишь иное название магии смерти.

– Неправда.

– Правда, Лика. Ты размышляла над этой загадкой лишь миг, а я – больше ста лет. Ведь что есть любовь? Это смерть. Когда мы любим, то готовы отказаться от себя и умереть за другого. Мать – за дитя. Муж – за жену, и наоборот. Смерть – высшая мера любви.

– Но не одно и то же! – возразила я. – Совсем наоборот. Любят ради жизни, и отдают жизнь ради любимых. Жизнь – высшая мера любви, а не смерть.

– А что есть жизнь, если не умирание? Оно начинается с момента рождения. Жизнь – это лишь иллюзия. Все, что есть настоящего в мире, – это смерть. И цель любой жизни – это смерть. Мы рождаемся, чтобы умереть, а не наоборот.

– Мы рождаемся, чтобы любить.

– И много ты любила? Кого? В твоем сердце нет любви, Лика. Так же, как не было в моем, когда я стала Верховной. Именно потому я и была избрана богиней. Именно потому следующей Верховной избрана ты, научившаяся за эти годы убивать, но не любить. Сельо всегда были и будут жрицами смерти.

– Это ложь!

– Это правда. Если тебе мало драконов Смерти в повиновении у жриц любви, вспомни, каких тварей порождает Серый предел. И почему он называется Серым.

Я усмехнулась.

– Из-за цвета наших лесов, конечно.

– Их цвет – серебристый. Нет, Лика. Серый – это цвет смерти. А пределом эта земля названа потому, что здесь – граница не между Светом и Тьмой, как все почему-то решили, а между миром живых и миром мертвых. Только тут грань миров так тонка, что постоянно порождает чудовищ. Баньши, вестницы смерти, – самые безобидные из порождений пределов. Вся нежить лезет в мир отсюда. Резервация вампиров, ставших подданными, – это тоже результат вашей смертной магии, изначально примененной в войне с демонами. Неупокоенные были вашим орудием, таким же, как драконы Смерти. Не знала? Так знай. Вампиры боятся только наших драконов. И не кусают сельо. Никогда. Странно, правда? Но странность исчезнет, если знать, что они не могут обратить своих же создательниц.

– Я не верю вам.

– Это неважно, сельо. Важны только факты. Вот еще один. Только вы, сельо, можете превращаться в таких тварей, как хиссы и гиньи, в этих безумных магических животных. Ты никогда не задумывалась почему? Почему они безумны? А еще вы – единственные из всех разумных рас, обладающих боевой магией, не имеете боевой ипостаси: ни панцирей демонов, ни доспехов авгуров, ни даже волшебных лат солнечных дев. Ваши жалкие коготочки не в счет. Почему?

– Это как-то связано? – заинтересовалась я. Еще бы. Одна из неразрешимых загадок сельо, на которую никто не знал ответ. Мы такие, потому что мы такие…

– О да! – улыбнулась Вайра. – Хиссы и гиньи – это ваша боевая ипостась жриц смерти. Как демоническая – у темных магов, как авгурская – у светлых. У вас даже не одна ипостась, а две, в зависимости от задачи. Ведь вы, как граничные существа, могли существовать по обе стороны предела, и для каждой стороны – своя ипостась.

На этот раз рассмеялась я.

– Какой бред, госпожа Вайра! Эти твари неразумны! Все, что у них есть, – жажда убийства и распадающийся разум измененных жертв.

– Они не неразумны, они безумны, это разные вещи. Безумие – лишь результат забвения и искажения вашей изначальной магии, результат разрушенной связи ваших ипостасей. И случилось это из-за вмешательства Лойт в ваши превращения. О, лунная гадина и тут постаралась! Сама понимаешь, так называемая любовь и хисса – несовместимы. Но вспомни, превращение в тварей – это всегда защитная реакция у сельо. Всегда. В момент потери супруга сельо становится хиссой, чтобы его защитить, чтобы вырвать его душу из лап драконов Смерти и вернуть. Или чтобы завершить магию смерти и последовать за ним за смертную грань пределов. А многоликость гиньи? Идеальное оружие охотниц за избранниками. Или за жертвами на алтарь смерти. Или за нежитью. Все зависело от цели. Вы забыли о своей изначальной сущности и своем предназначении, сельо, потому ваша боевая ипостась теряет разум.

– И вы нашли способ его удержать и подчинить? – моя догадка, похоже, подтвердилась.

Жрица довольно улыбнулась.

– Да. Скажем так, мне подсказали, где искать, а я нашла. И я, пользуясь властью Верховной, научилась создавать тварей, послушных моей воле. Это легко даже мне, почти не имеющей вашей крови, потому что мне открыт ваш утерянный секрет, сельо.

– Я не верю тебе, – сказала я из чистого упрямства.

– Это не имеет значения. У вас была великая миссия. Владычицы и хранительницы Серых пределов Смерти – вот кто вы на самом деле. С приходом Лойт жрицы смерти стали называться иначе, но ваша суть не изменилась. А светлая и темная стороны луны – это уловки для несведущих. Жизнь – лишь корм для смерти. Чтобы корм не иссяк, нужно время, чтобы его вырастить. Нужна светлая сторона Лойт, время посева. И темная – время жатвы. Вот в чем правда, Лика. Вы, сельо, а потом и мы, жрицы Лойт, тысячелетиями обманывали мир о своей сущности. Мы все забыли о своем истинном служении. Но сегодня обман закончится.

– Каким образом? – я вся подобралась, как сжатая пружина. Кончиков пальцев коснулась прохлада лунного меча, левая рука приготовилась выстроить щит, а крыловые щели слегка приоткрылись.

Верховная содрогнулась всем телом, и ее опять развернуло, поставив вертикально, в метре над поверхностью, словно на невидимый пьедестал. Ее кокон дрогнул, взвихрился сотнями черных смерчей и опал, как пепел. Черные язычки протуберанцев слизнули его, не позволив ни пылинке осесть на зеркальную поверхность.

– Каким образом? – раздвинулись в улыбке сморщенные губы старухи. – Сегодня придет истинный бог. Истинный хозяин Серых пределов и этого мира, глупая девочка. И я, его Верховная жрица Вайра, открою ему дверь. Уже все готово к церемонии. Оба владыки готовы поклониться ему и отдать свою маленькую власть во имя великой.

– И кто же он, этот истинный хозяин? – Я вспомнила все, что стало известно о заговорщиках. – Кто глава вашего ордена Равновесия?

Вайра презрительно расхохоталась:

– Орден Равновесия?! Сказка для дурачков. Нет никакого ордена, есть только стадо баранов и мы, их пастухи.

– Но и у вас есть хозяин, – напомнила я. – Ты сама призналась. Кто он?

– А ты еще не поняла? Конечно, бог Смерти!

С шорохом развернулись огромные серые крылья, скрывавшие костлявое желтовато-серое, словно мумия, тело со сморщенными мешками грудей. На бедрах Вайры была повязка – бахрома из клочковатых волос. Лицо жрицы тоже изменилось – щеки впали, нос ввалился, пергаментная пятнистая кожа обтягивала череп так, что обрисовала и впадины на висках, и выпуклости зубов. Вайра и раньше не блистала красотой и молодостью, а сейчас напоминала безобразный оживший труп дряхлой старухи.

Я попятилась, с неслышным стоном признавая ошибку. Нет, Вайра – не жертва и не приманка в ловушке. Она лишь тянула время, чтобы закончить преображение вот в это… существо.

Огромные крылья легонько шевельнулись, глаза Вайры провалились, став черными ямами, а мое сердце зашлось от ужаса. Я едва подавила крик.

– Твое единственное спасение, Лика, это боевая ипостась, – прошипела жрица. – Я, Верховная жрица бога Смерти, приказываю: превращайся, или ты умрешь.

Так вот что ей надо! Она хочет сделать из меня покорную ее воле тварь?

– Может быть, ты смогла обмануть кого-то из наших сестер, Вайра, но, видишь ли, я видела и хиссу, и гинью. У них нет крыльев. Сельо теряют их в таком ужасном преображении.

– Ах, милая, – оскалилась жрица. – По той же причине, почему их разум становится разумом животного: это сломанная боевая ипостась сельо, неосознанное превращение. А здесь, в сердце спящей Смерти, ты обретешь истинную ипостась, пройдя этот путь осознанно.

Вот только у посланных ею «правильных» тварей тоже не было крыльев.

Черная клякса на полу стала растекаться: пока еще тонкие щупальца-ручейки потянулись к моим ногам.

– А древний ритуал с жертвами тоже нашли вы?

– Нет, дорогая, не я. Мои… помощники. Нас трое, Верховных жрецов бога Мортара. Мы – опора его власти на земле. Но главная из них – я, хранительница и владычица пределов Смерти. Уже скоро. Твоя мать умрет, как только умрет этот чересчур живучий Сатарф. Она отвергла свою высшую ипостась, потому просто станет трупом.

– А кто ваши соучастники?

– Мои мужья. Пора тебе с ними познакомиться, дорогая.

Безумная старуха махнула крыльями так мощно, что меня порывом ветра впечатало в стену, но я была наготове: тут же оттолкнулась от камня, выпустила крылья и взвилась. Выстрелившая из стены сеть осталась без добычи. Я заметила, на какое расстояние выдвинулась ловушка, и держалась между «кляксой» и стеной так, чтобы меня не задело следующей.

Но сюрпризы только начались.