Текст книги "Советница Его Темнейшества"

Глава 24. Бал

– Госпожа ками-рани! – вскинулась кудрявая ректорская секретарша, стоило мне переступить порог приемной. – Одну секундочку, я доложу! Присядьте, госпожа ками-рани.

Демоница бросилась к двери шефа, по совместительству папаши, а я осталась стоять, так и не успев раскрыть рта, чтобы сказать, что я уже не ками-рани.

Правда, один-единственный во всем Тархареше синеглазый демон не согласился снять с меня обязанность присутствовать в качестве его советницы на грандиозном балу. Пусть я и утратила способность видеть «оком сердца». Временно, как надеялись я и моя мама, грозная царица лунных дев.

Мы встретились с ней в запечатанной пещере, у спящего отца. Я рванула туда, испугавшись, что ничего не вышло у нянек, и остатки папиной силы перешли ко мне после его окончательной смерти. К счастью, я зря боялась. Его присутствие в мире увеличилось: тело, прикрытое покрывалом, уже выглядело не таким призрачным, хотя еще пугающе прозрачным, а его грудная клетка мерно вздымалась. Но никто не мог объяснить, что со мной происходит. Рагана и Кикируся лишь переглянулись и плечами пожали: не их, мол, дело.

– Господин ректор с радостью примет вас, госпожа ками-рани, – выпорхнула секретарша. Она пожирала меня глазами и так старалась понравиться, словно это я тут владыка Тьмы и Теней.

Я прошла в кабинет и протянула ректору заявление об отчислении. Это было единственно верным решением, чтобы не позориться на экзаменах. Пусть эти стены запомнят Лику Непобедимую.

– Вот, мэтр Нирт. Прошу подписать.

Некромант, прочитав заявление, хмыкнул, побарабанил когтями по столу. Кстати, опять с подозрительно выпирающим из-под салфеточки графином. А бутерброды, кажется, так и не менялись с того дня, как я их пробовала.

– И как это понимать? Среди учебного года? Еще до сессии? Испугались каких-то трех незачетов и в кусты?

– По семейным обстоятельствам, – я отвела взгляд, не желая встречаться с черными зрачками некроманта в гневе.

– В таком случае, почему не академический отпуск?

Я промолчала. А что мне сказать? Если восстановятся способности сельо, быть мне Верховной жрицей. Если усилится светлая или отраженно-светлая… или вообще пойдет перерождение. Ведь сельо обладают такой способностью – перерождаться, так сказать, под насущный запрос. Правда, речь всегда шла об избранниках сердца.

Дьяр… Почему мне так больно? Тьма и Свет могли быть вместе только в эпоху Единения. И это не просто название какого-то исторического периода мирного сосуществования светлых и темных, это название особой магической силы.

Но ведь я все равно не смогла бы быть рядом, вечной советницей. Особенно после того, как он выберет свою владычицу. Лучше уйти, пока не поздно. Пока еще колдовской свет синих глаз не затопил мое сердце до краев.

Ректор вышел из-за стола, прошелся до двери, поплотнее прикрыв ее и навесив «полог тишины». Снова сел за стол и сдернул салфетку с графина. Слишком прозрачного для того, чтобы там был коньяк. Чистый спирт?

– Газировка, – мэтр развеял мои подозрения. – Желудок, знаете ли… Вам налить? Ну, как знаете… Я в курсе ваших проблем, Лика Тария. У меня на столе каждый день появляются докладные о вашей несостоятельности как боевого темного мага. И вот что скажу вам, – ректор картинно разорвал мое заявление и подвинул мне чистый лист. – Пишите прошение об академическом отпуске. Отдохните. Посмотрим, как со временем поменяется вектор вашей силы. Что-то мне кажется, что темная кровь в вас еще возьмет свое, все-таки ваш прадед был князем Вечерних теней, а это родство не пропьешь.

– А если не восстановлюсь? – буркнула я.

– И это не беда. По большому секрету скажу, что надвигаются большие перемены. От Академии Света еще две недели назад пришло предложение по обмену студентами. В Тайной канцелярии, как точно знаю, лежит предложение по обмену архивами времен Единения. Чувствуете, куда катится мир, который вы так удачно спасли, Аэлика Интаресс?

– Не я. Мой отец. И ваш владыка.

Мэтр Нирт заметил оговорку.

– Вот уже и «ваш». Вы уже не ками-рани?

Не имело смысла скрывать, и я кивнула.

– Вот и хорошо, – почему-то улыбнулся демон. – Итак, грядет новая эпоха Единения, сельо.

– А разве демоны не решились на завоевание Белой империи?

– Момент, конечно, удобный, но… Боюсь, что в Тархареше кое-кто настроен против войны. А еще кое-кто нам недвусмысленно дал понять, что Серые пределы недаром так называются. И на море – сезон бурь. Все складывается против милитаристской партии в ковене, увы. Да и вряд ли этот удобный момент продлится долго. Я слышал, мэтр Алиан уже возвращен. А с таким противником лучше дружить или, в крайнем случае, соблюдать нейтралитет.

Ректор обаятельно улыбнулся и протянул самопишущее перо.

– Отпуск, Лика. Я видел, как вы деретесь, и уверен, из вас вполне получится боевой маг. А уж темный, светлый или лунный, мы с коллегами разберемся. Да, простите за вопрос. Вы не помните, когда владыка последний раз использовал дороги Тьмы?

– Не обращала внимания, мэтр, – вежливо ответила я, прощаясь.

Ох, Дьяр. Не прошло для тебя даром магическое истощение в ритуальном круге. Но если даже мой отец возвращается с того света живым, то почему у тебя все еще какие-то странные проблемы? Что ты держишь в тайне?

* * *

Вечная проблема: что надеть девушке на бал? Поступая в Академию Тьмы и Теней, я не думала ни о каких балах, и подходящего платья в моем гардеробе не предусмотрено. Богиня считала, что маньяк сразу на меня клюнет, и тут-то его поймают. Не вышло.

Вообще, о грядущем Большом Тронном бале было объявлено еще в ночь коронации, он должен был состояться через тринадцать ночей, если новый владыка удержится на троне и приручит Теней. Но сорвалось. Слишком много дел образовалось: поимка маньяка и спасение мира как-то не способствуют развлечениям.

Но зато все тщательно подготовились и ждали нечто феерическое от предстоящей ночи.

Кроме меня.

Я даже не успела заскочить в магазин готовой одежды, чтобы подобрать что-нибудь пристойное. Пусть я уже не ками-рани, но ведь об этом почти никто еще не знает, и на вечере я еще буду рядом с владыкой в качестве советницы. Хотя не понимаю, зачем ему меня мучить этими глупостями?

Сейчас ректор так задержал меня, что я и в магазин не успевала. Вся надежда на пластичность «нежной кольчуги». Может, мой доспех сойдет за вечернее платье?

С такими мыслями я забралась на третий этаж нашей с Мирандой башни, раскрыла дверь в холл и остановилась на пороге.

На одном из диванов развалился в ожидании сам Его Темнейшество, а посредине помещения парило бальное платье из бело-золотистой кисеи, надетое на черный манекен. Оно светилось слабым лунным лучом.

– Твой отец прислал с дипломатической почтой еще две недели назад, – ответил Дьяр на мой немой вопрос.

– Окуда он узнал? Я и сама не знала…

– Это несложно. Через две недели после коронации владыки Тьмы и Теней всегда назначается бал.

– Я его не надену.

– Тут нет светлой магии, Лика. Это работа сельо.

– Я вижу. Но я его не надену.

– Почему?

– Не знаю, как и откуда отец раздобыл его… Это свадебное платье моей матери. Я не хочу ее судьбы. Лунные девы суеверны.

– Но получается, царица Эльда сама отдала его, бояться нечего.

Я упрямо покачала головой:

– Она никогда не придавала значения кармической магии вещей, но это не значит, что ее не существует. А я сейчас в полном раздрае, не смогу нейтрализовать последствия. Нет, не хочу.

Дьяр пожал плечами, окинул меня задумчивым взглядом.

– А где то платье, в котором ты была на коронации?

– Порвалось.

– Тогда иди в этом костюме. Ты для меня в любой одежде прекрасна, а на остальных нам наплевать.

– Тебе, а не нам, – поправила я. – Нет, эта форма не годится. Ты мне еще предложи в мантии прийти.

Хотя тоже вариант.

– Тогда, может, это подойдет? – Он щелкнул пальцами, и темнота в дальнем углу рассеялась, открыв вешалку с плечиками, на которых болталась черная тряпочка на бретельках.

– Мне не нужен купальник, Ваше Темнейшество, – обиделась я. – Зима на улице, пляжи закрыты, да и в Тархареше демоны не склонны загорать. Не под звездами же.

– Примерь, я выйду.

– Даже мерить не буду.

– Ками-рани обязана соответствовать вкусам повелителя, – сказал этот деспот и направился к выходу.

– Я уже не ками-рани, Ваше Темнейшество, – разозлилась я.

– Фактически – нет, но формально – да, договор истекает сегодня в полночь, ты обещала.

Он аккуратно прикрыл за собой дверь, а я сорвала с вешалки платье и убежала в свою комнату. И куда этот тиран выгнал Миранду, хотелось бы мне знать? Мы же договорились помочь друг другу с прическами!

Зря волновалась. Пока я заколдовывала «нежную кольчугу», превращая ее в тончайшую серебристую пыльцу на теле, а потом сверху натягивала черный купальник, то есть микроплатье, ворвалась Миранда с кучей коробок. И тут же все выронила, всплеснув руками:

– Вау! Какой шик! Где взяла?

Демоница, что с нее возьмешь.

Я поправила вырез лодочкой, застегнула вышитый черным по черному пояс, одернула коротенький подол, едва прикрывавший попу, и к моей радости платье тихонечко треснуло. Я дернула посильнее. И со звуком хлопушки юбка превратилась в полупрозрачное кисейное облако до пят! Схватившись за сердце, я рухнула на кровать.

– О богиня, спаси меня из этой Темной страны с ее жуткими сюрпризами!

– О-о-о-о! Это же… Это… – Миранда задохнулась от восторга. – Это платье-полиформ! Последнее чудо от кутюрье Раббана! О нем все только и говорят, но никто еще не видел. Это тебе владыка подарил, сто процентов!

– Оно ужасно!

– Ты не понимаешь! Ты можешь сделать его любым, каким захочешь, кроме цвета, потому что это магия Тьмы!

– Любым? – воспрянула я.

– Абсолютно. Каким хочешь. Подожди, я тебе сейчас журнальчики притащу, с картинки легче визуализировать свою мечту.

– Не надо. Я и так справлюсь.

Сотворение образа отняло у меня полчаса, не больше. И к моменту, когда за мной явился Янге, мы с подругой были полностью готовы.

Серебристый демон одобрительно оглядел меня с головы до ног, одобрительно кивнул, оценив элегантное атласное платье с длинной юбкой годе и открытой спиной, и преподнес коробочку с драгоценностями. Явиться без них на темный бал – все равно что прийти голой, потому я безропотно приняла серебристое колье с бордовыми каплями рубинов, так шедшее к моей посеребренной коже, серьги, браслеты и диадему. Миранда заклинанием завила мне волосы крупными локонами, подняла на висках и опустила свободной волной на спину, и получилось вполне терпимо. Сама она выглядела как сполох пламени: алое платье и распущенные, закатного цвета кудри. Яркая и красивая, только очень грустная.

* * *

– Ты как летняя лунная ночь, так же прекрасна, – шепнул Дьяр, когда Янге подвел меня к возвышению с креслом владыки. На этот раз Дьяр не стал потрясать собрание гигантской фигурой на огромном троне, хотя четырехкрылое великанье сиденье никуда не делось, но церемониальную часть огромного зала под открытым небом как бы отодвинули в глухую тень.

Как ни грандиозно было событие, допущены на него были самые сливки демонического общества: высшие чины Темного ковена с сыновьями, градоначальники с семьями, генералы мракармии с наследниками, князья со свитами и, конечно, девушки, отобранные две недели назад для участия в несостоявшемся празднике. Потенциальных невест было почти полторы сотни.

Два клана из тринадцати не участвовали в отборе, хотя их представители почтили мероприятие присутствием. Во-первых, правящий клан Полночного звездопада. Не будет же Дьяр жениться на близких родственницах, из которых у него лишь сестра Зарга (сосланная и лишенная силы Тьмы за участие в заговоре) да непризнанный брат Ирек, бастард. Во-вторых, тринадцатый клан Неупокоенных. Никому и в страшном сне не приснится женить владыку демонов на вампирше.

Но сто сорок три прекрасные демоницы плюс семь принцесс от сопредельных полутемных государств – есть из чего выбрать. Все они изнемогали в любовной горячке, судя по страстным, томным, восхищенным, восторженным взорам на прекрасного синеглазого повелителя. Я была счастлива, что не обязана смотреть на них «оком сердца». Не хочу даже знать, кто из них искренне влюблен в своего владыку. О богиня, я ревную?!

– По регламенту, вы открываете бал с ближайшей родственницей или ками-рани, – напомнил церемониймейстер. – Будут ли какие изменения?

Конечно, у них уже все расписано как по нотам.

– Ближе Лики у меня теперь никого нет, – похоже, Дьяр заразился томностью от своих подданных.

Пришлось танцевать. Это было даже лучше, чем биться, защищая спины друг друга.

За вечер Дьяр обязан был протанцевать с каждой принцессой и с одиннадцатью девушками – по одной от клана. Считая меня, девятнадцать танцев. Несчастный, мне его жалко. В перерывах девушки демонстрировали магические таланты, опять же, по одной от клана, и политические – искусство беседы. К счастью, не только с Дьяром. Часть тягот отбора взяли на себя советники. Я только наблюдала за хищными улыбками претенденток и чувствовала их неискренность даже без «ока сердца».

В середине бала, когда Дьяр закончил танцевать с последней из семи принцесс, возникло легкое волнение среди гостей: явился Сатарф. Я тщетно высматривала маму, но царица Серых пределов не рискнула дразнить такое количество высших темных магов.

Хватит того, что появление бывшего владыки шло вразрез с тысячелетними устоями царства демонов: никогда еще трон не переходил к сыну при живом отце.

А потом за спинами у колонны я заметила бледное и осунувшееся лицо Ирека, его пылающий взор, обращенный на Сатарфа, и сердце екнуло: что-то назревает. Неужели бастард сотворит еще какую-нибудь глупость? С него станется.

Все случилось в самом конце этой бесконечной ночи. Демоницы, оттеснив полутемных принцесс, уже без всякого стеснения предлагали себя если не в невесты, то в любовницы. Так как я стояла за спинкой кресла или сидела на низкой скамеечке по правую руку, то слышала каждое слово из бесед. Претендентки усаживались по левую руку.

– Ваше Темнейшество, я так вас люблю!

– Пока только мои ноги, – владыка стряхнул с колена ее когтистую лапку.

Следующая.

– У меня много недостатков, магесса, – доверительно говорил Дьяр.

– Это неважно! Любой недостаток возлюбленного – достоинство!

Следующая.

– Вы – мой восторг, моя мечта, мой повелитель!

– Мечты не должны сбываться, чтобы было о чем мечтать, – язвил уставший владыка.

Следующая.

– Я готова отдать вам и сердце, и душу.

– Зачем мне бессердечная и бездушная жена?

Следующая.

– Ах, что душу, я вся ваша, мой господин. Вся, до кончиков моих крыльев!

– Спасибо, напомнили… – Дьяр поднялся, и по его знаку умолкли музыка и все разговоры, до самых дальних шепотков.

Краем глаза я заметила, как напряглись Сатарф и Сэйван, как Янге просигналил «наивысшую готовность».

– Как я и говорил прекрасным девам, у меня много недостатков, – сказал владыка, и его голос разнесся до самых дальних колонн огромного зала. – Я назову невестой ту, которая примет меня таким, какой я есть, и я постараюсь стать для нее лучшим. Смотрите же. Нравлюсь я вам таким?

И он распахнул крылья.

Огромные, прекрасные, сияющие осенним золотом крылья.

Те, какие я видела когда-то за спиной Ирека. Уродство с точки зрения детей Тьмы.

Богиня, что он натворил?! Что они натворили?!

Как же шарахнулись от него те, кто только что готов был целовать его ноги. Какой ненавистью исказились девичьи лица. И не только их. Те князья, что клялись ему в верности, те магистры, кого он возвысил, все содрогнулись от отвращения. Еще миг, и они кинутся на него и растерзают. Кое-кто – мыслимое ли дело! – начал перетекать в боевую ипостась.

В этот миг и вышел вперед Сатарф, раскрыв свои мощные черные крылья, прикрыл сына.

– Во имя Тьмы, во благо Теней, – начал он. И демоны сразу вспомнили привычку повиноваться его негромкому, но твердому голосу. – Высшая доблесть повелителя – закрыть свой народ своей силой во время беды. И мой сын Дьяр исполнил свой долг. Вы скажете, он изменил госпоже Тьме? Нет, он всего лишь изменил цвет крыльев. Он изменил малое во имя бо́льшего, во имя сохранения силы Тьмы и вашего спасения. Пусть расскажут те, кто знает и видел, почему мой сын совершил эту подмену.

То есть крылья он поменял с Иреком еще до того, как попал в горы Смерти. И когда только успел? Потому и не мог он принять боевую ипостась: сразу бы себя выдал. А так жрецы понять не могли, почему сила Тьмы не дается им в руки. Но если он совершил подлог, то догадывался, куда шел. Конечно, догадывался, даже кинжалы Ошсах не забыл.

Пока Сатарф говорил и пока свидетельствовали Рихт, Сэйван и Янге, Дьяр склонился ко мне и прошептал:

– Врут. Просто мне показалось, что этот цвет тебе больше нравится. Правда, Лика? Ты такими глазами смотрела на Ирека, когда он летал в башне, что я готов был там же содрать с него эти крылья и нацепить на себя. Что, собственно, и сделал.

– Сумасшедший! Теперь они не захотят тебе подчиняться!

– Но тебе нравятся мои новые крылья?

– Да, но…

– Тогда поцелуй меня.

– Что-о? Ты… Ты безумец!

– Ты мне должна еще два поцелуя, и второй я требую здесь и сейчас.

Он сгреб меня на колени и поцеловал, пользуясь тем, что нас никто не видит за плотной завесой черных крыльев его отца.

– Ты выйдешь за меня замуж, Лика?

И я вспомнила, что наследие моего отца переплавляет мою магию и кровь светлого мага вытесняет кровь сельо. Свет и Тьма не могут быть едины, а жизнь сельо – это единение с ее избранником.

– Нет, Дьяр. У тебя только крылья золотые, но ты был, есть и будешь – темный маг и, еще хуже, владыка демонов. А я не пойду по пути моей матери. Я слишком хорошо знаю, чем это может кончиться, и не хочу такой судьбы.

Он выпустил меня из рук, и я соскользнула с его колен на свою скамеечку и отвернулась.

Мэтр Рихт все еще распинался о подвигах Дьяра. И никто не заметил, как исчез сидевший в кресле владыка. Был и нету. Я ощутила его отсутствие по пустоте, разлившейся в сердце. Оглянулась на пустой малый трон и ахнула.

– Дьяр?

А потом что-то изменилось в самом воздухе. И оглянулся уже Сатарф, выругался.

– Хургова пасть! Что ж ты, сын?

А ему уже кричали:

– Не примем такого владыку! Зачем нам мотылек на троне?

– Не нужен нам золотокрылый, светлым на смех!

А я не отрывала взгляда от бледного лица Ирека и уже понимала, что папа был прав в своих опасениях. Бастард уже забыл о светлой магичке, в которую так быстро влюбился и так быстро предал. Близость трона кружила ему голову, а возможность быть здесь и сейчас признанным отцом сметала все сомнения. За его плечами трепетали словно бы в предвкушении черные крылья Дьяра.

Бал закончился бунтом.

– Лика, вам лучше уйти, здесь для вас становится опасно, – шепнул Янге.

Это традиция у меня такая. Как появлюсь на крыше дворца Темного Трона, так тут становится опасно.

– А полночь уже наступила?

– Хм… Через пять минут.

«Значит, договор еще в силе!» – обрадовалась я.

– Янге, а ками-рани может открыть портал в любое место, где…

– Да, – перебил начальник дворцовой охраны, беспокойно поглядывая на орущих демонов, – но поспешите. Если владыка успеет отказаться от трона или его свергнут, договор между ками-раджем и ками-рани аннулируется.

О, наконец-то узнала, как называется второй объект связки. Ками-радж. Что-то из эпохи Единения.

* * *

Пройти тропой сердца, соединившей ками-рани и ее ками-раджа, оказалось так же сложно или так же легко, как построить Лунный мост.

Закрыть глаза, отрешиться от бунтующего, раскаленного гневом и яростью мира и выстроить тишину внутри сердца, а потом позвать.

И он откликнулся. Не мог не откликнуться, ведь он часть меня, как и я – часть его. Таков договор. Или таково мое желание.

В лицо мне ударил теплый морской ветер, и в этой части мира уже занимался рассвет.

Дьяр сидел на скалистом берегу моря и лениво бросал камешки в кипящий прибой.

– Знаешь, отец никогда не дозволял мне летать к морю. Я никогда не видел… это, – голос Дьяра дрогнул в восхищении, когда он обвел линию горизонта. – Он даже взял с меня обещание не приближаться ни дорогами Тьмы, ни тропами теней ближе, чем на полсотни верст. Чтобы я не только край моря не видел, но и не слышал крика чаек и шум прибоя. Теперь я понял почему.

– Почему?

– Потому что его зов неудержим. А я-то думал, чей голос всю жизнь бьется в мое сердце и тревожит его. Это голос матери.

– Но разве…

Мне очень хотелось положить ладони на его крылатые плечи, но я боялась разрушить неосторожным движением тот хрупкий мостик, еще соединявший наши сердца.

– Она жива, Лика. Она бросила меня, едва я родился, и отец говорил, что она умерла во время родов, но она просто ушла. Выполнила договор и ушла. Так же, как сейчас уйдешь ты, потому что полночь в Кардерге уже пробила и наш договор закрыт.

И новый камушек канул в белую зимнюю пену. Здесь, на западном краю Тархареша, море не замерзало, но сердито бурлило, а шторма рвали его почти каждый день.

– Мать зовет меня. Море зовет… – Он встал, обернулся. Какие у него пронзительно-синие глаза. Словно спала магическая дымка, висевшая над небом Кардерга, и проявился их истинный цвет. – Я люблю тебя, Лика. Только ты можешь удержать меня на берегу. Только ради тебя я вернусь в Кардерг и подомну всех, кому не нравится цвет моих крыльев и глаз. Восстановлю в правах сельо. Открою храмы твоей богини. Хочешь? Только ради тебя я завоюю Белую империю и возложу на твою голову корону императрицы, которая по праву твоя. Я сделаю все, что ты хочешь, моя любимая лунная девочка. Или солнечная. Или темная. Разве это главное? Ты – это ты. Моя любимая. Единственная.

Он протянул ладонь и осторожно коснулся моей щеки, потом перевел взгляд на встающее над морем солнце, и этот тоскующий взгляд сказал мне больше, чем тысячи слов. Там – его непрожитая жизнь. И он до конца дней будет по ней тосковать, если останется тут, прикованный цепями долга, ненавидимый собственными подданными, собственным братом. Демонам – демоново, а Дьяру – Дьярово.

– Дьяр… – каким-то чужим, незнакомым, хриплым от волнения голосом прошептала я. – Мой избранник. Мой повелитель. Я… ты не представляешь, как я люблю море! И… кажется, я должна тебе поцелуй.