Текст книги "Советница Его Темнейшества"

Глава 23. Метаморфозы

– Мы все ошибались, – вздохнул Сатарф, обведя взглядом собравшихся в малом зале совещаний. – Мы с моим наследником Дьяром, владыкой Тьмы и Теней, считали, что наша сила неисчерпаема, а мир со всеми нашими стычками на периферии государства – стабилен. И получили жестокий урок. Мы решили, что враг готовится к Лунной мистерии, что будет задета основа мира и перевернуто естество вещей. И ошиблись. Оказалось, что два неистовых фанатика, знающие, где копать, почти перевернули мир! Сэйван, это недоработка твоей службы.

Синекожий гигант полинял, став бледно-голубым.

– Эта история началась несколько веков назад, – возразил ректор Академии Тьмы и Теней. – Мы разыскали архивы. Братья-некроманты Мриаш и Ундиш Храшарги, гениальные умы и – двойки по истории некрологии! Кто бы мог подумать?

– И кто бы мог подумать, что ритуал был изначально затеян ими не ради власти, не ради мира, а ради того, чтобы вернуть одному из них мужское естество, – глава Темного ковена, архимаг Рихт, подвинул к центру толстую папку с документами. – Нами собрана и восстановлена цепочка их метаморфоз.

«Не вами, а моим отцом», – горько усмехнулась я. Но промолчала. К чему спорить? Отца не вернуть. Рихт пытается набрать очки на новой должности, а такой враг мне ни к чему.

– Ундиш попал в плен к сельо как раз во время Лунной мистерии сто лет назад, был оскоплен и сто лет ждал своего часа мести.

– Тогда это не только наша недоработка, но и слепота лунных жриц, – кивнул Сатарф.

– Но ведь обошлось без особых жертв, великий магистр, – возразил глава ковена.

– Не обошлось, – Сатарф нашел меня взглядом и сочувственно поклонился. – Лика Тария потеряла отца, а мир – владыку Света.

– Разве нам не надо радоваться, что погиб главный враг? – жестко парировал один из военачальников мракармии. Говорил он так гнусаво, будто его нос был сломан.

– Чему? Нарушено равновесие мировых сил, а это всегда чревато внутренними взрывами. Мы должны находиться либо в единении сил, либо в их равновесии.

– Есть еще один путь: полное подчинение. Сейчас самое время разогнать и уничтожить светлых. Весь мир будет наш.

Идиот этот мракарский мракар. Солдафон.

– Вы забыли о сельо и наших драконах, – тихо, но веско сказала я. – Мы не позволим.

– Ты – ками-рани Его Темнейшества, – прогундосил тот же демон. – Как ты можешь решать за всех сельо?

– Моя мать может решать, и я уполномочена донести до темного собрания ее волю.

– Обогнем Серые холмы по морю! – возразил упрямец.

Дьяр ослепительно улыбнулся.

– Остынь, командор Шегр. На море сезон бурь.

– Вы вернетесь на трон, великий магистр Сатарф? – воспользовался растерянной паузой глава ковена.

– И не страшно тебе, мэтр Рихт, при живом-то владыке Тьмы и Теней вести такие изменнические разговоры, – прищурился Дьяр и красноречиво выпустил боевые когти.

Сатарф расхохотался.

– Ты вырос, сын. Горжусь. Нет, Рихт, я не вернусь. И ставлю вас в известность, что я буду стоять за спиной царицы Эльды и поддерживать любое ее решение. Если вы решите воспользоваться кризисом власти в Белой империи, вам придется крепко подумать.

– Неужели ты пойдешь против собственной силы, против Госпожи Тьмы? – ужаснулся Рихт.

– Магия – это еще не весь я. Стоило ее лишиться, чтобы понять, в чем настоящая сила, – и Сатарф сжатым кулаком коснулся груди напротив сердца. – Но Госпожа Тьма вряд ли решится затопить весь мир. Как ни парадоксально, она сильней тогда, когда где-то в мире есть Свет.

А я поймала обеспокоенный взгляд Дьяра. Пора, пожалуй. Наш договор еще не расторгнут, хотя уже исполнен. И я «нырнула» в себя, раскрывая «око сердца». Все чисто. Те, кто хотел вернуть Сатарфа на трон, уже приняли новые правила игры. Потенциальных бунтовщиков тут нет.

После совещания Сатарф ушел тенями в Серые холмы, готовиться к свадьбе с моей мамой и принимать под царственную руку ее воительниц. Интересно, как он примирится с тем, что Эльда – еще и вожак стаи ненавистных ему оборотней?

Уходя, Сатарф шепнул мне:

– Мы ждем тебя дома, девочка. Скоро каникулы и Лунная мистерия. Ты же приедешь? Я хочу, чтобы ты оценила мой подарок твоей матери.

– Какой? – вяло спросила я. За них мне радостно, конечно, но мама не собиралась оплакивать моего отца, хотя и простила его. На словах.

– Я подарил ей крылья. Зачем мне четыре штуки, а? – по-мальчишески подмигнув, будущий царь Серых холмов исчез в угольной тени.

«Как ему удалось?» – удивилась я. Точно не обошлось без драконов Смерти.

Когда все разбрелись, я подошла к Дьяру, расслабленно откинувшемуся на спинку кресла и устало вытянувшему ноги под столом.

– Идем домой, ками-рани? – осветились нежностью синие глаза.

Вот что с ним таким делать? К такому Дьяру я не привыкла. Такой Дьяр выбивал почву из-под моих ног и заставлял сердце биться часто-часто.

– Наш договор исполнен, владыка, – я положила перед ним свиток, возвращенный богиней. – Мои услуги телохранительницы вам уже не нужны.

Дьяр растерянно покрутил пергамент в руках, развернул, пробежался взглядом и резко отбросил.

– Нужны, Лика. Я не могу тебя отпустить.

– Но договор…

– К хургу договор! – полыхнули синие очи. – Ты – моя ками-рани, и ты сама согласилась на этот статус. Ты не можешь оставить меня на растерзание своре незамужних девиц! Ты обязана найти мне жену! Кроме того, скоро сессия. Ты же не собираешься бросить еще и нашу Академию, не доучившись?

– Этих пунктов нет в договоре.

Дьяр потер уставшее лицо ладонями, и его бледные щеки слегка покраснели. Ему бы отдохнуть, да и я едва на ногах держалась, но нужно перевернуть эту страницу нашей жизни.

– Лика, у меня накопилось столько претензий к твоей работе, что тебе придется отработать неустойку, – заявил он и сложил на груди руки с видом неприступной крепости.

– У тебя?! – возмутилась я. – К моей работе?

Этот мерзкий демон осклабился и кивнул.

– Да-да. Ты недостаточно хорошо меня охраняла, и моя жизнь подверглась серьезной опасности. Поэтому ты должна компенсировать мне страдания дополнительной службой и… сопровождать меня на бал.

Я села. Это было жестоко. Очень.

– Демон. Какой еще бал? У меня отец погиб! Какой в хургову глотку бал?!

Плечи у меня затряслись, и я позорно разревелась. Дьяр немедленно бросился к своей жертве, сгреб в охапку и стал утешать. По-своему, по-демонски, сцеловывая слезы со щек и баюкая меня на коленях, как ребенка.

– Тихо-тихо, Лика, послушай, я не жесток, как можно подумать. Я просто знаю чуть больше. Я наблюдал за тобой после битвы со жрецами Мортара, глаз не сводил. И постоянно просил тебя то лунный меч показать, то твои изумительные перламутровые крылья, то «око сердца» применить или еще какие ваши лунные фокусы. Помнишь? И по моим наблюдениям, твоя магия сельо не ослабела. Так ведь?

– При чем здесь это? – я слабо пыталась вырваться, но легче убить адепта Смерти, чем разжать стальные объятия темного мага, захватившего добычу.

– Алиан говорил мне: луна светит отраженным светом. Понимаешь? Ваша магия – отражение сил в нашем мире, она сильна, если ярок Свет. Если владыка Света мертв, то твоя магия должна была отреагировать, ослабеть. Ты что-нибудь подобное чувствуешь?

Слезы мгновенно высохли.

– Нет. Мой уровень тот же.

– Значит, есть надежда! Лика, любимая, волшебная моя лунная дева. Я готов отправиться обратно в горы Смерти, чтобы проверить мою догадку. Но обещай мне не разрывать наш договор, пока я не вернусь.

– Мы идем вместе!

– Я возьму тебя, только если ты меня поцелуешь.

Вымогатель.

– Нет. Я поцелую тебя, если… если мы найдем его.

– Тогда три поцелуя, – заявило его наглейшество.

* * *

Проводником в горах Смерти стал Шурш. Он чудовищно изменился за эти сутки, повзрослел. А еще недавно щенячий взгляд стал умудренным, как и полагается таким древним существам, как драконы Смерти. Мама говорила: они такими становятся, когда возвращается память о прошлых воплощениях.

«Еще бы тебе не повзрослеть после такого пиршества», – вздохнула я. Некому теперь будет воровать простыни у Кикируси, дразнить горгулий и летать наперегонки с грифоном: взрослые солидные драконы в такие игрушки не играют.

«Какого пиршества, хозяйка? Мы ни одной души не попробовали на вкус. У тех, кто там сражался, кроме вас, ни у кого больше не было души. Пустые оболочки тел».

«А папина душа?» – с замиранием спросила я.

«Сама увидишь. Только… близко не подходите. Нельзя».

Шурш перенес нас с Дьяром не в зал с печатью, а в разрушенную пещеру, где я билась с дозревшей в коконе Вайрой. После обрушения стены пещера стала чем-то вроде галереи: ее треснувший пол находился на половине высоты ритуального зала.

«Осторожно, хозяйка, здесь все очень зыбко. Любое неосторожное движение, и обе пещеры будут погребены, – предупредил дракон. – И молчите. Иначе все можете погубить. Ни звука».

Счастье, что нам с Дьяром не нужны были факелы, чтобы видеть под землей в кромешном мраке. Впрочем, внизу, там, где была печать, что-то слабо светилось. Рухнувшие и покосившиеся колонны закрывали обзор, и нам пришлось перелететь на обломок колонны.

– Не раскрывай крылья, я перенесу нас, – шепнул Дьяр, крепко обняв меня. Надежно. Из такого мягкого, но прочного захвата и не вырваться.

Впрочем, я мгновенно забыла о пункте договора по нераспусканию темнейших конечностей. Открывшееся нам зрелище потрясло меня.

Печать выглядела совершенно целой, но вот руны и узоры на ней были совсем другие. Они сплетались в искусный ковер и слабо светились каким-то нежным предрассветным светом. А в центре руны сплетались и выглядели объемным контуром тела – словно сеть, накинутая на лежавшего, раскинув руки, невидимку. Но под сетью было пусто, лишь в самом центре поблескивал воткнутый в камень кинжал – как будто им было пронзено сердце невидимки. Или… черное сердце Вайры?

А потом я разглядела три фигуры вязальщиц, трудившихся над светящимся плетением, – кастеляншу Академии мадам Кикерис, мою (и мамину) няню Рагану и еще одну, неуловимо похожую на первых двух, старушку в кокетливой шляпке. Все три вязальщицы тянули нити из одного клубка, который держала в руках заплаканная Берра – глава стражниц из маминого дворца.

«Ох, Шурш! Что тут происходит?» – мысленно ахнула я.

«Древнее таинство, хозяйка. Нельзя мешать».

«Но что тут делает Берра? Почему она?»

Моя няня Рагана вдруг улыбнулась, подняла на нас глаза.

– А потому, девочка моя, что давно уже любит она твоего отца самой чистой и светлой любовью. Только такая и может вытащить его с того света по тонюсенькой ниточке. Если сплетет свое сердце с его сердцем, свою жизнь – с его жизнью, до капельки, без остаточка.

– А кинжал Ошсах зачем?

«Меня зовут Сиен, госпожа, – вдруг коснулся моего сознания еще один голос. – Помните меня? Мы теперь служим господину Алиану. Мой брат – на той стороне, а я – на этой, но мы связаны, мы – близнецы, душой и магией неразрывны. И наш новый господин создал мост, по которому сможет вернуться в мир живых. Только… мы возьмем его силу, сельо. Это плата».

Ничего. У Сатарфа тоже брали все до капли, но он остался жив и восстанавливается. И папа вернет былую мощь, я в него верю.

– Лишь бы он был жив, – прошептала я.

– Будет! – разлепила губы Берра и, не выпуская клубка, смахнула слезу.

С ума сойти. В горах Смерти творилась магия жизни. Такая магия, о которой я, ученица уже двух школ – лунной и темной, и не знала ничего, и не слышала. Истинная магия любви. Слышишь, богиня?

«Слышу, слышу, – слегка ворчливо отозвалась Лойт на дне моего сердца. – Неужели ты думаешь, что тут без меня обошлось? Твой отец искупил все злодеяния и грехи передо мной. Простила я его. Пусть живет. Кому-то надо править в Белой империи. На тебя у меня другие планы, если помнишь наш договор, дорогая моя будущая Верховная жрица».

Да, я помнила. С помощью Лойт или без нее, но царица Эльда жива, а Сатарф вернул себе и маме крылья.

Но до Лунной мистерии еще не меньше месяца. И Лойт обещала мне, что я доучусь на боевого мага Тьмы и Теней. Не бывает бесполезных знаний, особенно о таких соседях, как демоны.

– Три поцелуя, Лика, – прошептал мне на ухо самый главный из соседей. – И я хочу свой первый.

– Здесь? Ты с ума сошел! – прошипела я.

– Да. Здесь и сейчас.

И, не дав мне опомниться, этот несносный бесстыдник поцеловал меня. Посреди гор Смерти, в разрушенном логове адептов Мортара, на глазах изумленных женщин и моей собственной няньки, которая, впрочем, одобрительно кивнула головой и заявила:

– Хорош, негодник! Я согласна, сестрицы.

Нет, я так и не поняла, при чем тут согласие дряхлой Раганы? Это мой темный властелин!

– Еще два ты будешь мне должна, – демон, сияя звездами глаз, легонько провел пальцем по моим припухшим губам.

Надеюсь, богиня отвернулась в эту минуту.

* * *

Дьяр попросил у меня неделю. Всего неделю – до бала, где я должна была найти ему невесту «оком сердца».

На совете он заявил:

– Я хочу, чтобы любили меня, а не владыку. Чья любовь ко мне будет самой бескорыстной, ту и назову невестой. Моя ками-рани сразу увидит, не зря в древности на эту должность всегда избирались сельо.

– Но кто проследит, правду ли скажет сельо? – резонно возразил магистр Рихт, который недолюбливал лунных дев и не принимал новую, а точнее, основательно забытую старую политику Темного Трона.

– Сама Госпожа Тьма, – резко ответил владыка. – Вы забыли, что договор был скреплен кровью, и его невозможно переступить и нарушить.

Я только вздохнула. Ладно, до бала потерплю. От обязанностей телохранительницы меня сразу освободили, приглашая лишь пару раз на такие собрания, посвященные матримониальным планам венценосца.

Времени стало больше. Дьяр мне не докучал. Да и его брат не появлялся ни на собраниях, ни в Академии. Стыдно ему, наверное, что эпохальная битва за мир обошлась без него. Я и не спрашивала о нем: до сих пор злилась, что он насильно меня с собой обручил.

Целую неделю я каждый день после занятий наведывалась в заветную пещеру, иногда вместе с синеглазым владыкой Тьмы. Шурш уже легко поднимал нас двоих.

Светящийся клубок в руках Берры не уменьшался, наоборот, распухал маленьким солнышком. А древние сестры-вязальщицы ткали уже не сети, а тело из золотистого тумана. Когда у него появились четкие контуры и узнаваемые черты лица, мне запретили приходить.

– Негоже дочери наблюдать за рождением отца. Супротив порядка мира это! – строго свела брови Кикерис и выгнала нас с Дьяром.

И меня уже ничто не отвлекало от учебы.

Но мир словно мстил мне за то, что его спасли. По крайней мере, сила Тьмы точно ополчилась. У меня даже закралась мысль, что Госпожа Тьма ревновала, как настоящая женщина. А учитывая, что без темной силы в Академии Тьмы и Теней делать нечего, то… так оно и оказалось.

А еще нашей группе не повезло: куратором нам назначили старшего преподавателя темных боевых искусств, высшего и жутко агрессивного демона Ширашта. И на первом же занятии по отработке заклинаний на опытных объектах я засыпалась.

– Заклинание «тихая смерть» действует не так, если было сделано все правильно! – орал на меня Ширашт. – Еще раз, адептка Лика Тария! Мне мух не жалко!

Несчастные мухи-мутанты почему-то не уничтожались. Вместо заклинания у меня получался радужный пшик.

– Смотри сюда, Тария! – рявкнул препод и выкинул вперед руку с раскрытой когтистой ладонью. Черное облачко тьмы сорвалось с нее и окутало мутантиков. Миг, и мухи тихо осыпались горками пепла, не успев возразить против ужасной участи.

– Вот как надо! А не твой серебристый туманчик, от которого наши опытные экземпляры хмелеют и кусаются! Что с вами происходит, Тария? Куда делось ваше искусство? Я же помню, что у вас отлично получалось это заклинание.

Когда-то. Меня еще мамуля ему обучала и не отпустила в Тархареш, пока не убедилась, что моя осьмушка темной крови вполне справляется с демоническим заклинанием. Но с тех пор, как мы вернулись с гор Смерти, все пошло наперекосяк.

– Еще раз, Тария! – скомандовал магистр Ширашт.

Я повторила про себя формулу, вызвала в памяти горящие темным пламенем руны и вскинула раскрытую ладонь, посылая лучи смерти последней мухе, пьяненько ползавшей по лабораторному столу. С руки сорвался клубок серого тумана. В воздухе запахло спиртом. Муха вжикнула, дернулась и завалилась на бок, слабенько дергая лапками.

– Незачет, – приговорил препод.

Третий незачет на неделе.

Вернувшаяся наконец-то Миранда только диву давалась.

Миранда и догадалась первой, что со мной происходит.

– Ты влюбилась, точно тебе говорю! – заявила подруга.

– Это исключено, – отмахнулась я.

Мы с ней опять делили на двоих Башню трех принцесс, кормили брошенных Кикирусей на наше попечение горгулий, расчесывали Шурку, псимурга и мантихору и все свободное время раскрывали друг другу потаенные тайны. Конечно, все тайны я даже Миранде не могла рассказать, да и подруга пока так и не призналась, кто же завоевал ее сердце.

– Я расскажу тебе, когда он вернется, Лика, – вздыхала она и утирала слезу. – А ты влюбилась, я-то знаю. У тебя глаза светятся, когда ты говоришь о Дьяре.

И она замерла на мгновение, и ее вишневые глазищи стали огромными:

– Ох, Лика! А может быть… Ты же… ты же дочь владыки Света, Лика!

– Ну да. А еще я – сельо. И что? Мы теперь не подруги?

– Подруги, конечно! Подожди, я не об этом! А твоя лунная магия не ослабла?

– Нет. У меня теперь все заклинания сильнее, ярче.

Миранда торжествующе щелкнула пальцами.

– Вот! Ярче! Пошли!

– Куда?

– За пределы Академии. Туда, где защитный контур не такой сильный. Одевайся.

Сама она спешно натягивала зимние сапожки и шубку.

– Так ведь комендантский час!

– Не узнаю тебя, подруга. Когда это тебя останавливало? Твой дракон Смерти вездесущ!

Через десять минут мы стояли на заснеженном речном берегу: зима в Тархареше крепчала с каждым днем, и речушку, в которой мы купались с Иреком, затянуло льдом. Я узнала место, где Ирек подарил мне фамильный селенис клана Полночного звездопада, украденный им из отцовской сокровищницы. Здесь же мы нашли кинжалы Ошсах, которые сейчас пили силу моего отца в далеких горах Смерти. Какая же у него была мощь, если еще остались силы после того, как он закрыл собой сорванную печать и не дал войти в мир самому богу Смерти? Ох, папа…

– Давай! – прервала мои воспоминания Миранда.

– Что?

– Вспоминай любое заклинание Света. Ты же наверняка учила хотя бы теорию, Лика. Даже нам дают кое-какие знания, а уж лунным девам – обязательно.

Она права, теорию белой магии нам преподавали в храмовой школе. Но…

– Но я же не белый маг.

– Да? А ты попробуй. Ну, вот хоть лед растопи пульсаром. Попробуй.

– Миранда, ты с ума сошла? Какие еще пульсары? Это белая боевая магия. Белая! Все, что я могу, – это сделать не горячего солнечного зайчика, а холодного лунного ежика! – и я привычным движением кистей рук соткала «ежика» – заклинание, не способное жечь и плавить жаром огня, но способное растворить лед, как кислотой. И швырнула вперед, за спину подруги.

Это счастье, что демоница стояла спиной к реке.

Жахнуло так, что осветилась каждая веточка прибрежных кустов. Деревья пригнуло волной, нас сбило с ног, а сверху… плеснуло водой! Теплой!

Льда на реке не было аж до противоположного берега, а вода светилась. Самое время утопиться. Потому что, хотя здесь и не было усиленной охранки, как в Академии, но весь Кардерг, как столица славного Тархареша, был накрыт Темным куполом. И сигнализация истошно взвыла, оповещая о вторжении светлых магов.

Тут же отовсюду посыпались мракары, но их опередил Дьяр, выросший из черной тени ближайшего дерева. Странно, почему из тени? Я уже и не помню, когда он последний раз закутывался в свои шикарные чернобархатные крылья.

– Ну в точности как при твоем похищении, – восхитилась Миранда.

– Что тут произошло? – устало спросил владыка. – Лика, только не говори, что тебя снова пытались похитить светлые.

– Нет. Я…

– Это мы случайно светлый артефакт взорвали, – беззастенчиво соврала демоница. – Видимо, они оставили еще в прошлый раз. Ваше Темнейшество, можем мы наедине вам все объяснить?

– Я сама объясню. Хотя еще ничего не понимаю, – прошептала я, холодея от понимания.

Вот и все. Прощай, Академия Тьмы и Теней. Я не только зачеты, я все экзамены завалю, кроме общих, по языкам да травам. Я – наследница своего отца. И его сила проснулась. Иначе я не могу объяснить, как лунное заклинание превратилось в огненный пульсар.

По знаку владыки сбежавшиеся маги исчезли. Мы остались наедине, если не считать охранявших своего повелителя днем и ночью «серых теней», но от них Дьяр мало что скрывал.

– Итак?

– Я больше не сельо, владыка… Дьяр, – всхлипнула я, еле сдерживая слезы. – Я не смогу быть вашей ками-рани.

И, вытянув обе ладони, я вызвала на кончиках пальцев лунные блики «щупов», которые сельо используют вместо перчаток… и которые превратились в ослепительное сияние.

Сволочная сигнализация опять взвыла, а ведь это даже не боевое заклинание. Ничего себе демоны у нее чувствительность увеличили!

И мою богиню я больше не слышу, с ужасом осознала я.

Меня обняли сильные руки, а мой лоб оказался прижат к твердому плечу, и широкая ладонь нежно гладила мои волосы.

– Не бойся, – тихо сказал мой невозможный демон. – Как бы ярко ни светила луна, она не станет солнцем. Ты – та же сельо, только… самая светлая из всех. Моя Аэлика.