Текст книги "Жрец. Трилогия «Сага равнины». Книга вторая"

23

Ди-Лев заплакал. Слезы тут же смывала холодная вода потока. В десятый (а ему казалось, что в сотый) раз нога соскальзывала с опорного камня, и он снова повисал на пучке травы. Спутница пыталась подсадить его снизу, но глубина под водопадом не позволяла прочно опереться на дно. Ди-Лев плакал от безнадежности.

Когда все же удалось взобраться на выступ, с которого вода журчала вниз, он вначале не поверил, некоторое время стоял, балансируя на скользких камнях, восстанавливал дыхание, смотрел в никуда. Потом вскрикнул – вспомнил, одумался, с немалым трудом вытащил вслед за собой Ос-Змей. Здесь, по пояс в холодной воде, они наконец сорвали с лиц дыхательные маски. За ними наблюдали из Пирамиды, оба беглеца знали об этом. Не договариваясь, они помахали рукой – в разные стороны, но невидимые боты-наблюдатели сопровождали их повсюду.

Потом выкарабкались на сухой берег. Здесь пришла усталость, обрушились страхи, заныли ссадины. Непривычная статичная одежда омерзительно холодила мокрой тканью, обувь хлюпала. Нужно было раздеться и обсушиться, но периметр слишком близко, опасность быть пойманными все еще велика, нужно срочно продолжать путь.

Отслужившее свое маски бросили на берегу. Бесполезные на суше помпы остались под водопадом. Пара двинулась в северо-восточном направлении, по кратчайшему пути к Городу туземцев. Ос-Змей шла первой, на ходу она стянула через голову мокрое платье и перекинула его через локоть. Ди-Лев без каких-либо мальчишеских позывов смотрел на ее голую спину, на гладкие, совсем не манящие ягодицы, гуляющие вверх-вниз. Ди-Лев завидовал спутнице. Ему избавиться от одежды было сложнее. Плащ он тоже нес на локте, а вот свободного кроя рубаху и штаны решил оставить – их проще было сушить на теле, чем тащить на руках.

Вниз по склону идти было легко. После крайнего напряжения подводного путешествия началась увеселительная прогулка. Прохладный ветерок с вершин, не жгучее Солнце, вдохи полной грудью. Ребята расслабились, улыбались, перекидывались фразами. Одинокого путника первой заметила Ос-Змей. Она обернулась в очередной раз бросить что-то малозначащее, но не сказала ничего – замерла. Ди-Лев посмотрел через плечо и вскрикнул от неожиданности. Незнакомый человек, нагоняя, шагал всего в пяти-шести шагах позади.

Прятаться было поздно, бежать было бесполезно. Да и зачем? Разве не для того они бежали, разве не этого они хотели: встретиться с туземцами, поговорить, передать информацию. Вот он – туземец, и не простой. Серая сутана, кадуцей, – стало быть, Жрец. Ну да, поселенцы с равнины в горы не заходят. Ди-Лев радушно улыбнулся, протянул руку в жесте приветствия и приготовился применить лингвистические навыки.

– Не ошибся, – обрадованно сообщил незнакомец. – Ну-ка, покажи.

Ос-Змей запоздало прикрылась мокрым платьем. Однако незнакомец обнаженной девушке не уделил особого внимания – лишь глянул мельком. Протянутую руку пожал, но не представился. Говор его казался забавным. Некогда языки равнины и Пирамиды были сотканы из одной лексики, опирались на одни и те же синтаксические конструкции. Но века параллельного развития развели две языковые ветви так, что неподготовленные пустынники и поселенцы практически не смогли бы понять друг друга.

Лексика равнины включала в себя наименования профессий, процессов и предметов быта, которые в Пирамиде были незнакомы. Так же как на равнине не было нужных слов, чтобы описать жизнь пустынников. Поселенцам пришлось выживать в суровом мире равнины, пустынникам пришлось выживать в высокотехнологичном функциональном мире Пирамиды. Окружающая среда всегда оказывает влияние на язык. Ландшафт определяет речь, об этом знали еще древние языковеды.

Лингвисты Пирамиды давно уже составили самые полные словари, тщательно изучили грамматику, провели параллели и создали краткие списки фраз для разговорного общения. Ди-Лев был подготовлен к диалогу. Ос-Змей наверняка со временем тоже овладеет языком равнины. Вот оно – первое испытание лингвистических способностей. Ди-Лев собрался.

– Что показать? – спросил он, стараясь найти фонетическое соответствие, «попасть в звучание» равнинной речи.

Видимо, не попал, потому что незнакомец посмотрел на парня с улыбкой, чуть склонив голову набок, словно изучая некую невидаль.

– Значит, вы оба оттуда? – неопределенно спросил незнакомец, но Ди-Лев понял.

– Из Пирамиды, – подтвердил он.

– Хорошо, – незнакомец ничуть не удивился, как будто голые беглецы из Пирамиды ежедневно расхаживали по горным склонам. – Плащ покажи.

Ди-Лев решил не спорить – взял плащ за плечи и встряхнул, расправляя полы. Наверное, так Куцы равнины предлагали товары покупателям. Незнакомец осмотрел эту старую вещь, ощупал кожу, проверил карманы. Из одного извлек деревянную трубку. С нежностью погрел ее в ладони.

– Это мое, – заключил он и вытянул плащ из рук Ди-Льва, не грубо, но с четким намерением овладеть вещью.

– Можешь забрать, – Ди-Лев решил не возражать, хотя поступок незнакомства показался ему хулиганским. – Плащу не меньше пяти лет. Смотритель водохранилища нашел его в реке, на фильтрационной решетке.

– Пять лет? – незнакомец посмотрел на собеседника с интересом. – Не ошибаешься?

– Не меньше, – подтвердил Ди-Лев.

– Время у вас в Пирамиде по Солнцу считают? – уточнил незнакомец.

– А как иначе? – удивился Ди-Лев.

– Что ж, – смирился незнакомец. – Словно в плену у волшебницы колдовству учился.

– У волшебницы?

– Есть такая древняя сказка, – отмахнулся незнакомец. – Еще в детстве читал. О том, как волшебница похитила мальчишку, а сбежал от нее уже взрослый человек.

Ди-Лев удивился слову «читал». Книги на равнине были редкостью. Новых не печатали, а старые истлели почти все. Не каждому ребенку в руки доставалась книга. Либо собеседник родился в семье Купца или Набоба, либо попросту перепутал слова. Он мог не «читать» сказку, а «слышать» – например, из уст Трубадура на площади.

– Мы тоже сбежали, – признался Ди-Лев. – Нам срочно нужно в Город, предупредить об опасности.

– Кого именно вы хотите предупредить об опасности? – прищурился незнакомец.

– В Анкетной башне живет одна женщина. Любой зовут. Наставник сказал, что ее нужно предупредить. Или Жреца какого-нибудь… – Ди-Лев покосился на кадуцей собеседника.

– Ну, какого-нибудь Жреца вы уже предупредили, – улыбнулся незнакомец. – А к Любе я вас сам проведу. Только сначала мне нужно к реке. К той, в которой вы измочили мой плащ.

– К реке нельзя! – запротестовал Ди-Лев. – За нами скоро отправят погоню, если уже не отправили.

– Справимся, – Жрец небрежно перекинул кадуцей с плеча на локоть.

– Не люди! Ты не представляешь, на что способны наши боты!

– Представляю. Пирамида недавно сожгла наших Послов.

– Это случилось пять лет назад, – напомнил Ди-Лев.

– Все-таки пять. Никак не могу поверить. Вот что я скажу вам, упрямый юноша и голая девушка: к реке можно. К реке нужно. Именно к реке. В первую очередь – к реке. Мы быстро. Хотите, ждите здесь, я туда и тут же обратно. А потом – в Город, к Любе.

– Нет, мы пойдем все вместе, – решил Ди-Лев. – Река совсем близко.

– Я слышу, – кивнул Жрец и зашагал, не оборачиваясь, на шум водопада.

На берегу Жрец остановился, осторожно подступил к краю, глянул вниз, кивнул с тихими словами: «То, что нужно». Плащ он бросил за спину, на траву и камни, на плащ положил кадуцей. Свободными руками полез в карманы штанов, одновременно в правый и левый, потом, смешно виляя бедрами, вытягивал из карманов сжатые в кулаки ладони. Потом снова подступил к краю, вытянул руку над потоком и разжал кулаки. В бурлящие воды посыпалась какая-то труха. Жрец несколькими хлопками отряхнул ладони и отошел от края довольный. Подобрал плащ и кадуцей.

– Готово! – сказал Жрец с широкой улыбкой. – Можем отправляться в Город. К Любе.

– Что это было? – спросила Ос-Змей у своего спутника-беглеца.

– Наверное, курительный табак, – Ди-Лев пожал плечами. – Может, наш новый знакомый решил бросить курить именно сейчас, когда отобрал у меня плащ и трубку. Избавился от соблазна. А то видишь, какой он странный. Даже время путает – события пятилетней давности для него словно вчера произошли.

– Это никак не навредит Пирамиде? – обеспокоилась девушка; она уже успела натянуть влажное платье и теперь чувствовала себя более уверено. Ос-Змей слабо верила в то, что загадочная труха из карманов незнакомца – это обычный курительный табак.

– Там безотказная система непроницаемых фильтров, – успокоил Ди-Лев.

– Это травка-вкусночиха, – добродушно сообщил Жрец и ответил на немые вопросы в глазах более развернуто. – Из той же сказки. Когда волшебница похитила мальчонку, она превратила его в белку.

– В белку? – переспросил Ди-Лев, Ос-Змей не понимала слов, поэтому не принимала участия в диалоге, она лишь переводила взгляд с одного говорившего на другого.

– Зверек такой древний, – пояснил Жрец. – Кротомышь, только на деревьях живет. У волшебницы много таких белок работало – полы мыли, одежду стирали, еду готовили. Вот и мальчонка на кухню попал, там готовить научился. И узнал один кулинарный секрет. Есть такой специальный ингредиент – травка-вкусночиха. Если добавить это травку в рецепт, то любое блюдо становится необычайно вкусным.

– И ты насыпал эту траву в реку, что впадает в наше водохранилище?

– Именно так.

– Фильтры распылят ее на молекулы, – предупредил Ди-Лев.

– Так даже лучше, – обрадовался Жрец. – Чем больше молекул, тем больше травы; чем больше травы, тем вкуснее блюдо. Пора выдвигаться в Город. Пять лет, говоришь? Вот же обрадуется Люба.

– Кажется, я понял, кто ты, – вдруг догадался Ди-Лев. – Ты тот Жрец, что участвовал в экспедиции Гелертера и не вернулся, утонул в реке.

– Утонул в реке, – эхом отозвался Жрец. – Остальные вернулись?

– Два Жреца, три рыбоведа и…

– Черь, – закончил Жрец. – Благодарение богам, все живы. А меня, выходит, похоронили. Тем более нужно поторопиться. Не хочу лишней минуты быть мертвым. Пора оживать.

И Жрец уверенно направился вниз по склону. Беглецы послушно заторопились за ним.

– Зовут-то вас как? – весело спросил Жрец через плечо.

– Меня зовут Ди-Лев, мою спутницу – Ос-Змей. А твое имя?

– Странные у вас имена. Хотя – где живете, так и зоветесь. На равнине такая же история. Прежде у меня было много имен. Цеплялись одно за другое, как звенья цепи. Сын трубадура, Трубадур, Неофит, Жрец, Посол, Пионер. Так и сплелась моя жизнь.

– А какое имя носишь сейчас?

– Сейчас и всегда, – исправил Жрец. – Мое имя Дмитрий. С ним родился, к нему вернулся. Итак, о какой опасности вы хотите предупредить?

– Экспансия, – сказала Ос-Змей, интуитивно она поняла вопрос.

– Пустынники хотят покинуть Пирамиду и расселиться по равнине, – пояснил Ди-Лев.

– Не вижу препятствий, – легкомысленно заметил Жрец Дмитрий. – Мы всегда рады добрым людям, а места на равнине всем хватит.

– Люди будут недобрые, – пробурчал Ди-Лев.

Дмитрий обернулся и, не останавливаясь, посмотрел на юного гения со значением. Даже нахмурился, но тут же улыбнулся вновь.

– Перевоспитаем, – уверенно сказал он. – Люба поможет. Люди – они везде люди, и в Пирамиде, и на равнине. С черями общий язык нашли, что ж, с вами не найдем? Вот вы двое – хорошие ребята. Если в Пирамиде хотя бы половина таких, мы договоримся.

– Есть протокол экспансии. Решения принимает Совет старейшин. Совет Кланов. И Совет решил, что переговоров не будет. Вас попросту уничтожат. Или подчинят.

– Зачем? – спросил Жрец с живым интересом.

– Мы так привыкли. У нас жесткая иерархия. Совет, старейшины, Кланы, Вершина, Основание… Пирамида. Поселенцам равнины в этой иерархии места нет. Вернее, есть, но оно под самым основанием.

– Это мы еще посмотрим, где чье место и где у кого основание, – пожал плечами Жрец.

Путь продолжили в тишине. Беглецы часто оборачивались, смотрели по сторонам, опасаясь попасть в поле зрения наблюдателей. Хотя понимали, что наблюдательные боты не различимы глазом и наверняка уже следят за ними. Кроме того, космики на орбите весь мир видят, как на ладони. Удивительно, что юные гении все еще не были обнаружены, что все еще все силы Пирамиды не были брошены на их поимку. Видимо, куриал все-таки сумел отвлечь внимание или прикрыть побег своим авторитетом.

Жуткий рев раздался из-за валуна, мимо которого только что прошли путники. Через мгновение Дмитрий уже лежал на земле, а над ним разинуло пасть огромное животное. С клыков капала слюна, а могучие лапы обхватили Жреца за плечи и возили по тропе, словно зверь собирался навести тут чистоту, а в качестве тряпки использовал обреченное тело. Юные гении не стали проявлять геройство. Они разом бросились назад, надеясь найти спасение в водопаде.

– Стойте, дурашки! – крикнул им Жрец. – Стойте!

Кричал он прерывисто, беглецы были уверены, что у него уже прокушено горло, что он задыхается под тонной живого веса, что просит о спасении из последних сил. Поэтому припустили еще быстрее. За спиной их раздавалась тяжелая поступь звериного бега. Съел одного, не насытился, бросился за новой жертвой. За жертвами. Даже оглядываться было страшно. И зверь нагнал. Свалил обоих с ног и по-собачьи уселся перед ними. Его пасть была оскалена, круглые глаза смотрели на юношу и девушку с голодным интересом.

– Далеко убежали? – спросил Жрец. Он был цел и невредим, разве что вытирал лицо полой плаща. – Никогда не убегайте от рыбоведа. Все равно нагонит. У него скорость, как у вашего мобиля. А если бы это был не Смешняга? Собирали бы вас по кускам. Ни один Жрец не знает такого бога, чтобы собрать разодранное тело. Да и наследили бы изрядно – весь склон бы тут кровью перепачкали.

Вот тут Ос-Змей заплакала. Она только училась понимать равнинную речь, выхватывала редкие слова: «нагнал», «куски», «кровь». Она была в ужасе. Ди-Лев принялся ее неумело успокаивать.

– Чему вас учат в вашей Пирамиде? – продолжал журить Дмитрий. – Про Жрецов учат? Учат. Даже начинающий Жрец справился бы с десятком рыбоведов. Не с тобой, не с тобой, не обижайся, Смешняга, – и принялся задабривать:

– Смешняга – самый сильный, самый ловкий, самый умный рыбовед вдоль всего Немого хребта…

Когда все более-менее успокоились, пришло время объяснениям. Гелертер, Верховный Жрец Последнего Храма, никогда не терял надежды отыскать пропавшего Пионера. А если и терял, то Люба ему эту надежду немедленно находила и возвращала. Она была категорически уверена, что Пионер вернется. Только называла она его Трубадур.

По маршруту наиболее вероятного возвращения «ожившего» Пионера всегда курсировал один из рыбоведов. Раз в неделю они менялись. Почему рыбоведы? Они быстрее, выносливее и – да, Смешняга, конечно, Смешняга, – они умнее людей. Если бы Пионер был ранен, то рыбовед донес бы его на спине. Любую весть рыбовед доставил бы в разы быстрее. В общем, один рыбовед стоил целой поисковой группы.

– И вы умеете с ними разговаривать? – коверкая равнинные слова, робко спросила Ос-Змей.

– Разговаривать – не самое верное слово, – ответил за Жреца Ди-Лев. – Разговаривать – это говор, слова, речь. Лингвисты используют слово «коммуницировать», значит, вступать в коммуникацию. Жесты, мимика, движения, позы и даже мысли – все идет в дело.

– Да, мы умеем коммуницировать с рыбоведами, – улыбнувшись, подтвердил Жрец. – И сейчас я коммуницирую ему, чтобы он со всех лап мчался в Последний Храм, а мы с вами отправляемся в Город. К Любе.

– Так не говорят: «коммуницирую ему», – Ди-Лев включил внутреннего филолога. – Говорят: «коммуницирую с ним».

– А кто тут у нас такой умный? – Дмитрий хлопнул парня по плечу. – Когда я беру слово, оно означает то, что я хочу, не больше и не меньше.

– Но это невозможно! – взмолился лингвист.

– Был такой мудрый философ до всех Эпох. Звали его Шалтай-Болтай. Или Ванька-Встанька, не помню. Скорее всего, два имени – одно и то же, просто на разных древних языках. Его фраза. А вот то, что мы до сей поры не двинулись в путь, – это да, действительно невозможно. Так что шагом марш! А лучше – бегом!

Смешняга снова обнял каждого по очереди, хотя действовал более осторожно и никого уже на землю не валил, и тут же умчался в Храм. Ребята с удивлением обнаружили, что и их одежда совершенно суха. Когда Ди-Лев задал этот вопрос провожатому, тот лишь загадочно отмахнулся:

– На равнине всегда так: то мокро, то сухо, то гладко, то остро, то далеко, то близко, то страшно, то весело. Со временем привыкните, хотя время на равнине не имеет значения. Ты, умный мальчик, пойдешь первым, голая девочка – за тобой, следом – я.

– Девочка не голая, – обиделась Ос-Змей, которая уже начала понимать язык равнины, не даром же аналитик. – На мне платье.

– Снять? – предложил Жрец и с доброй улыбкой направил на нее кадуцей, и «голая девочка» решила больше не спорить со Жрецами, со всеми вместе и с этим в частности.

– Почему я первый? – спросил Ди-Лев. – Там могут быть опасности.

– Там и есть опасности, – подтвердил Жрец. – Там много опасностей. Слишком много для таких неумех и увальней, как вы. А потому иди быстро, чтобы опасности тебя не догнали.

Не стал он рассказывать ребятам, что уже запустил перед их маленьким караваном тройку жути – Деймоса, Фобоса и змея Апопа. Каравану срочно нужно добраться к Анкетной башне, и никакие сфинксы, броневепри, горные крабы и могильщики не должны помешать им.

24

До едких зимних дождей оставалось еще два месяца, но над Радужной Стеной сгустились тучи. В Городе вообще не было ни дождей, ни туч, но вот они – застлали небо, нагнали темень.

Гелертер и Люба стояли рядом. Верховный Жрец занимался теменью, Хранительница – тенями. Темень вышла знатная. Даже Радужная Стена была обманута, если Радужную стену можно обмануть. Она погасла с рассветом, но тут же вспыхнула вновь, когда Город накрыла тьма, пришедшая не в свое время, вопреки воле Солнца.

Перед Любой и Гелертером простиралась равнина. Слева ее ограничивал изогнутый кончик хвоста Дракона, справа – только горизонт. А вот впереди горизонт как бы раздвоился. Один – обычный, где небо смыкается с землей. Другой – словно тень от первого, черная полоса от края до края.

– Это конец? – тихо, чтобы не слышали стоявшие за их спинами Жрецы, чери, рыбоведы, поселенцы, спросил Гелертер.

– Может быть, – так же тихо ответила Люба, и оба они обернулись.

Далеко-далеко мерцала Радужная Стена и сияли Ворота. За Стеной молчал Город. Никого не осталось в нем, все стояли здесь, где нельзя было трусливо сбежать сквозь Стену. Вернее, можно, но для этого нужно было перейти линию в обратном направлении.

Жрецы стояли ровно, опирались на кадуцеи и с видимым равнодушием ожидали команды Верховного. А вот чери за спиной Любы ровно стоять не хотели. Иногда казалось, что они вовсе разбегутся кто куда. Прыгуны иногда оказывались на несколько сотен шагов перед строем, потом так же неожиданно – в тылу этого импровизированного «войска». Жерди покачивали головами, как знаменами над рядами. Меховщики так оживленно суетились и сновали у всех меж ногами, словно им предстояла не смертельная битва, а веселый карнавал. Пузыри покачивались на месте, экономя движения, которые так тяжело давались им в непривычной гравитации нового мира. И только пиявки были сосредоточены и спокойны. Пиявки напоминали Жрецов – цвет сутан и цвет их кожи, ровные ряды. Вот только кадуцеев у пиявок не было. Пиявки, как и другие чери, были безоружны. Видимо, само понятие 2оружие» присутствовало далеко не во всех мирах.

Как бы ни хотелось собрать здесь войско, но все равно это была толпа, которую войском назвать было невозможно. Особенно выделялся по неорганизованности арьергард. За пять лет, прошедших с ухода экспедиции в Лес, Глашатаям удалось собрать и привести в Город около пяти тысяч поселенцев. Не все они были добровольцами. Большинство из них просто шли за поводырями в Город, к мечте. Сражаться они не хотели. Они хотели за Радужную Стену, куда и собирались юркнуть при первой опасности.

Да и не предвиделось никакого сражения. Особенно хорошо понимали это Жрецы. Они разобрали на детали несколько механизмов Пирамиды, в том числе, и мобиль Любы, и револьвер по имени Вольф. Жрецы понимали, как полдесятилетия назад были сожжены их Послы, они понимали, что именно такая же участь ждет всех тут собравшихся, если не удастся договориться. Все пеплом станет…

– Неужели на этом все? – спросил стоявший рядом Наставник. – Может, все же просто отправим всех за Стену?

– Мужчина жив, пока летит стрела. Кто хотел, тот ушел или уйдет, когда захочет, – неопределенно ответила Люба, а Гелертер громко, чтобы слышали Жрецы, завел древнюю песнь, одну из самых древних песен-обращений к богам. Песню тут же подхватил хор Последнего Храма:

Я вышел, на четыре стороны принес я жертву,

На башне горы совершил воскуренье:

Семь и семь поставил курильниц,

В их чашки наломал я мирта, тростника и кедра.

Боги почуяли запах,

Боги почуяли добрый запах,

Боги, как мухи, собрались к приносящему жертву.

– Пора взывать ко всем богам, – тихо улыбнулась Люба. – Поможет ли эта молитва?

– Не молитва. Слова из какого-то древнего эпоса. Мы его ни разу еще не использовали, – Гелертер словно извинялся.

– Эпос о Гильгамеше, – сказала всезнающая Хранительница и пропела:

Вынес ворона и отпустил я;

Ворон же, отправившись, спад воды увидел,

Не вернулся; каркает, ест и гадит.

– К чему это? – удивился Верховный Жрец.

– А к тому, что вот и Свистун. Ворон – это его рогач. Он летал к водопаду. Что расскажешь? – И через мгновенье лицо Любы просветлело. – Он идет. Он воскрес. Он вернулся.

Люба обернулась и глянула из-под руки туда, где еще не спряталось за тучи Солнце, к склонам Немого хребта. По горной тропе широко шагал человек в длинном плаще поверх сутаны, впереди шли еще двое – юноша и девушка. Человек прошел мимо изумленных Жрецов, поклонился Гелертеру и обнял Любу.

– Трубадур! – сказала Люба.

– Пионер! – воскликнул Гелертер.

– Дмитрий. Меня зовут Дмитрий, – ответил пришелец. – А вот этих ребят зовут Ди-Лев и Ос-Змей. Они сбежали из Пирамиды, чтобы предупредить нас об опасности. Но, как я вижу по линии на горизонте, опасность сама уже предупредила вас. Нас.

***

Ар-Волк не выглядела разгневанной, обиженной, разочарованной, уставшей. Наоборот, она сияла как никогда. Ву-Волк был озадачен. Только что он рассказал старейшине, какую роль сыграл в бегстве двух «гениев». Рассказывал долго, со всеми подробностями. Старейшина не перебивала, кивала, иногда хмурилась, иногда улыбалась. Слукавил куриал лишь в том, что Ри-Ель принял решение самостоятельно. Сказал, что сам дал директиву иерархии высшего статуса смотрителю водохранилища.

– Ри-Ель не мог отказать, – закончил рассказ Ву-Волк. – Я использовал служебное положение.

– Вот и молодец, – подытожила Ар-Волк. – Разберемся во всем позже. Не пора ли тебе снова использовать служебное положение и дать, наконец, команду.

– Команду к атаке? Или команду к переговорам?

– А ты обернись, – улыбнулась старейшина.

Ву-Волк послушно обернулся. Рядами выстроились разбитые по подразделениям «доспехи». Над ними низко зависли в воздухе боевые боты – один из таких спалил Послов пять лет назад. За экзоскелетами чернели ряды танков и других боевых машин.

– Вся эта техника, – сказала Ар-Волк, – тысячелетиями ждала своего часа. И час настал. О каких переговорах может идти речь? Быстрое тотальное уничтожение.

– Пирамиды на орбите и в океане высказались против, – напомнил куриал. – Не хотят повторения Большого Несчастья.

– Когда мы выжжем эту горсть недомагов, которые называют себя Жрецами, когда следа не оставим от этих странных существ, которых называют на равнине черями, тогда будем разговаривать с теми, кто останется в живых. В конце концов, работать кому-то тоже надо. А на орбите и в океане увидят, насколько мы, пустынники, умеем быть решительными и жесткими.

– То есть совет Кланов хочет уничтожить все, что ему непонятно, а оставить в живых только тех, над кем не будет никаких проблем установить тотальный контроль и абсолютную власть?

– Умница. Недаром я курировала твой рост по службе, приметив тебя еще на третьей гимназической ступени, – похвалила Ар-Волк. – Приказывай. Вся эта рать подвластна одному твоему слову, одному жесту.

– По протоколу экспансии необходим вначале контакт, потом выдвижение ультиматума… – напомнил Ву-Волк.

– А потом победа, – закончила старейшина. – Конечно, мы выполним протокол и соблюдем все формальности. Все три Пирамиды наблюдают за тобой, ловят твое дыхание. Космики, океанисты – кто они будут, когда мы пройдемся по равнине победным маршем? Они не будут вмешиваться. Разве что на стороне поселенцев, но мы к этому готовы. Приказывай!

– Там, среди них, два пустынника, – напомнил Ву-Волк. – Два наших гения. Мы же не будем уничтожать своих?

– Нет, конечно, – пообещала Ар-Волк так, что куриал не поверил, а лишь вспомнил «марш несогласных». Кто переступил периметр, тот больше не гражданин Пирамиды.

Куриал вздохнул и поднял руку – традиционный жест принимающего решения. В конечном итоге, что он может? Даже на высшей должности в Пирамиде.

– Контактный бот, ко мне! – И над куриалом завис небольшой летающий механизм. В функции его вообще не входило нанесение огневого поражения. – Говорит куриал, директива высшей степени иерархии.

– Опознал, – подтвердил бот.

– Блокировать все директивы низших статусов!

– Принял. Блокированы.

– Сбросить все виды вооружения.

– Отсутствуют.

– Предоставить мне глаза и голос.

– Видимость моими глазами, мой голос – голос куриала.

– Передать мне полное управление.

– Управление передано.

Все эти слова были лишними, но нужно было соблюдать ритуал. Ритуал – это важно. Его слова транслируют на три Пирамиды. В это же время он принял на себя командование всеми механизмами технопарка. Им он также приказал блокировать все директивы низших статусов иерархии. Вплоть до командиров подразделений. Сделал это молча, незаметно. Ни один выстрел не прозвучит на равнине, ни одит самолет не взмоет в небеса с карающей миссией, ни один пульсар, ни один ствол, ни один «доспех» не сработают без его распоряжения. А своего распоряжения на убийство он не даст.

Ву-Волк закрыл глаза, отключился от всего, что его окружало как человека. Теперь он парил над землей на высоте каких-нибудь трех метров. Медленно и осторожно двинулся он к собравшимся у Радужной Стены людям, черям, рыбоведам. Тщательно выбирал расстояние, чтобы никто не счел это расстояние агрессивным. Наконец найдя нужную точку, он покачал крыльями. Так виляла хвостом древняя собака, выражая дружелюбие.

– Мы пришли с добром, – контактный бот синхронно переводил его слова на язык равнины. – Есть ли у вас старший, и может ли он выйти вперед?

От толпы отделились Люба и Гелертер, вслед за ними вышел еще один человек. Ву-Волк удивился – он знал историю равнины, этого человека звали Пионер, и он должен был утонуть в реке на южном склоне Немого хребта, в Лесу, пять лет назад.

– Пионер? – сказал бот голосом куриала. – Разве ты не утонул в реке пять лет назад?

– Такова равнина, тут все иначе. То живо, то мертво, то мертво, то живо, – ответил человек с такой радостной улыбкой, будто все несуразности уже устранены и пора шутить. – Вы скоро привыкните. А если не привыкните, мне вас жаль. И еще: меня зовут Дмитрий. Передайте спасибо Ри-Елю за то, что сохранил мой плащ, – человек даже прокрутился, показывая плащ на себе, словно являл миру великую драгоценность.

Ву-Волк хотел задать множество вопросов этому человеку: как выжил, что узнал в Лесу, почему в плаще, который Ри-Ель подарил Ди-Льву и что вообще с его ребятами, но был протокол экспансии, его нужно было соблюдать. А ребят своих он уже увидел с высоты глазами бота. Ос-Змей и Ди-Лев робко жались среди серых жреческих сутан.

– Можно ли считать, что вы трое представляете всю равнину вдоль Немого хребта? – задал Ву-Волк предписанный вопрос.

– А можно ли считать, что этот летающий механический ящик представляет всю Пирамиду от Основания до Вершины? – спросила Люба, давая таким образом понять, что беглецы уже успели многое рассказать о социальном устройстве Пирамиды.

– С вами говорит Ву-Волк, куриал Пирамиды. Да, я представляю интересы Пирамиды на время военных действий.

– Вы с кем-то собираетесь воевать? – спросил самый пожилой из троицы.

– Нет, если вы сами того не захотите. Мы предлагаем ультиматум.

– Ультиматум? – нажал на слово Гелертер. – То есть категорическое требование, которое, уж коль мы будем несогласны, повлечет наказание?

– Вы будете согласны, – заверил куриал.

Представители равнины зашептались, контактный бот передавал каждое слово, как бы тихо оно ни было бы произнесено. Ву-Волк знал, что они решают: либо выслушать, либо развернуться и уйти. И таким образом подписать приговор всей равнине. И поэтому поспешил зачитать выученный наизусть текст ультиматума:

– Совет Кланов Пирамиды примет на себя всю полноту власти, связанную с обеспечением благосостояния жителей равнины. Взамен жители равнины обязуются следовать директивам Совета, участвовать в общественно полезных работах и всячески способствовать интеграции граждан Пирамиды в сообщество равнины.

– Давай ты мне ж*пу полижешь, а я тебе за это дам х*й пососать, – громко высказался Дмитрий.

– Зачем нам ваша власть? – перевела Люба с трубадурского. – У нас и своя есть. А без вашей века жили и дальше жить хотим.

– Хотите быть гостями – приходите, мы поможем чем только сможем, – предложил Гелертер. – Места хватит всем. Пользуясь вашими словами, мы всячески готовы способствовать интеграции. И пусть у вас будет свой Совет, а мы тут уж как-то сами. Может, и вас чему научим. Расселим, накормим, что вам еще нужно?

– Ваш ответ понятен. Логичен. Требует обсуждения, – и Ву-Волк развернул коммуникационный бот.

Нужно было созвать Совет Кланов, вынести на обсуждение то, что сегодня было услышано и записано на все информационные носители. Не было причин для войны. Все решается тихо-мирно. Он как куриал предложит направить первые поселенческие группы для адаптации. А потом – от десятка к десятку, от сотни к сотне – жители Пирамиды расселяться по равнине, и туземцы всячески им в этом помогут. Они обещали, и куриал им верил. Поверит и вся Пирамида. Но тут зазвучал голос Ар-Волк.

– Всем боевым подразделениям выступить на рубежи атаки. Начинаем прямую трансляцию легального диалога.

И глазами своего бота Ву-Волк услышал и увидел следующее.

Вот он дает приказ коммуникационному боту быть его голосом и глазами. Пока все верно. Только это уже было, почему старейшина назвала трансляцию прямой? Запись? Вот бот подлетает к рядам туземцев. Почему туземцы кричат гадкие слова? Почему бросают в бот палками и камнями? Сквозь этот гомон спокойно и властно звучит голос Ву-Волка: